Текст книги "Тригон. Изгнанная (СИ)"

Автор книги: Ольга Дэкаэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

Глава 19

«Неужели это конец, и скоро я смогу покинуть это ненавистное место?!» – окрылённая этой идеей Тилия, выбирается из укрытия, пытаясь защитить глаза от песка и чувствуя, что как никогда, близка к дому.

– Станум! – зовёт она, пытаясь перекричать гул молотящей по воздуху лопастями машины.

– Тилия! – перекрывая шум вертушки, разносящейся по округе, доносится до неё до боли знакомый голос. Старший брат отца, как и положено милитарийцу, спокоен и собран. Но она давно научилась разбираться в тех эмоциях, что никогда не затрагивают его мужественного лица, отражаясь лишь в тёмных глазах.

Стоит только оказаться в крепких объятиях родного ей человека, Тилия с упоением понимает, как ей этого не хватало! Чтобы кто-то прижал её к себе, как маленькую, и сказал, что всё кончено и теперь она отправится домой, к родителям, и больше не придётся спать на земле, мучиться от жажды, есть то, что ещё совсем недавно бегало, быть всё время начеку… и убивать.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает она, когда шум лопастей, наконец, стихает и вокруг снова воцаряется тишина. Прислонившись щекой к груди дяди, чувствует, как размеренно бьётся его сердце под чёрной тканью, вселяя в неё чувство защищённости. Ей и не вспомнить, когда последний раз было так спокойно на душе.

– Прилетел за тобой, – по-отечески одной рукой приглаживая её растрепавшиеся от ветра короткие локоны, отзывается Станум, в другой он сжимает направленное в землю не знакомое Тилии матовое оружие, даже отдалённо не похожие на привычные милитарийские дубинки-электрошокеры.

– Да, но как ты нашёл меня? – отстраняется Тилия, запрокидывая голову и заглядывая в, так похожие на отцовские, глаза.

– Девочка, ты смогла избавиться от защиты, разработанной учёными Нового Вавилона, но забыла о чипах!

Она на секунду замирает. Нет не забыла. Просто думала, что правительству нет никакого дела до тех, кого они отправили в Яму.

– Я думала власти следят за теми, кто снаружи Башни.

– Не только, – качает мужчина темноволосой головой, придирчивым взглядом оглядывая племянницу с ног до головы, отчего Тилия тут же начинает нервничать. Она прекрасно знает, как сейчас выглядит: с потемневшей от загара кожей, вся в синяках и ссадинах, с припухшей скулой, и может себе представить, что подумает об этом Станум.

«Ну, хотя бы не грязная!» – усмехается она про себя.

– Ты изменилась, – приходит он к не утешительному выводу, заканчивая беглый осмотр.

– Скажи спасибо, что я вообще жива, – как можно беззаботнее отзывается Тилия и, не желая продолжать этот разговор, переводит взгляд на двух других милитарийцев. Один из них всё ещё сидит в кресле пилота, попеременно переключая рычаги на высвеченной зелёными огнями панели управления и время от времени с тревогой поглядывая в чистое небо. Ещё один, по всей видимости новобранец, что-то увлечённо изучает на мерцающем проекцией экране призмы-сканере.

«Если они выследили меня, то найдут и остальных», – тут же понимает Тилия, с растущим беспокойством наблюдая за рвением молодого милитарийца. Ему так хочется проявить себя, не ударить в грязь лицом перед своим командиром.

– Да, я понимаю, что тебе здесь пришлось не сладко, но поверь, так было нужно.

Стоит только её дяди произнести эти слова, как она замирает, чувствуя, как леденеет всё внутри. Наконец оторвав тревожный взгляд от молодого карателя, в руках которого всё также хищно мерцает призма, Тилия вновь переключает всё своё внимание на Станума.

– О чём ты?

– Твоё пребывание в этом месте… – поясняет он, окидывая безучастным взглядом выжженные земли этой части Долины.

«Он уже бывал здесь! – холодеет Тилия, отступая от него на шаг, словно видя этого, так похожего на её отца, человека впервые в жизни.

– Это была вынужденная мера… – продолжает Станум, глядя в глаза Тилии. Такой взгляд был у отца, когда он собирался ей в чём-то отказать. Виноватый взгляд. – Но ты со временем поймёшь.

– Неужели? – холодно смотрит на него Тилия. Что она должна понять? Что стоящий перед ней человек, имеет непосредственное отношение, к тому, кем она стала? Он не просто частый гость Долины, он один из тех, благодаря стараниям которого она оказалась запертой в этом проклятом месте. – И кому же я должна сказать спасибо?

Но ответить ему не даёт каратель-новобранец, который, всё также не выпуская из рук мерцающий синевой сканер, обращается к её дяде:

– Я нашёл ещё одного!

Дыхание Тилии перехватывает. Мысли мечутся в голове в поисках решения, как отвлечь милитарийцев, но уже слишком поздно. Всё, что ей остаётся, это наблюдать, как молодой милитариец делает несколько стремительных шагов в направлении укрытия и тут же молниеносно вскидывает диковинное оружие.

– Встать! – тут же командует молодой каратель, держа на прицеле изгнанника. – Поднять руки так, чтобы я их видел.

– Не трогайте его! – с мольбой смотрит Тилия на того, кто предал её.

– Ты завела себе друзей? – удивлённо вскидывает тёмные брови Станум и, не дожидаясь ответа, подходит к изгнаннику. Они почти одного роста, но при этом такие разные.

– Он спас мне жизнь, если тебе это интересно, – пытаясь хоть немного разрядить обстановку, объясняет Тилия, но её дядя никак не реагирует на произнесённые ею слова. Нет ничего общего между этим жёстким человеком, выполняющим приказ и тем, кого она помнила с детства: который каждый год приходил с подарками на её день рождения, учил плавать…

«Это он стал другим или я изменилась?» – спрашивает она себя, напряжённо наблюдая, как Станум, не сводя тяжёлого глаз с лица Кира, молча протягивает в сторону молодого милитарийца руку ладонью вверх и тот, так же держа изгнанника на прицеле, с готовностью передаёт мерцающую призму старшему по званию. Нисколько не удивлённый Кир с неохотой, но всё же подчиняется, закатывая рукав и подставляя для проверки своё запястье. Слышно, как прибор, издавая слабое попискивание, моментально считывает информацию.

– Сектор четыре. Идентификационный номер… – читает её дядя с экрана, после чего возвращает сканер своему подчинённому и, заложив руки за спину, ещё более пристально разглядывает изгнанника. – Не скажу, что я рад с тобой познакомиться.

– Взаимно, – с вызовом отзывается Кир.

Этот странный разговор, заставляет Тилию нахмуриться. Эти двое словно знают что-то такое, отчего напряжение между ними только нарастает и ей остаётся лишь гадать, что такого мог увидеть Станум на экране сканера.

– Я засёк ещё одного, – снова раздаётся голос молодого милитарийца и Тилии, удаётся разглядеть мерцающую, зелёную точку на синей сетке проекции.

– Насколько далеко? – спрашивает Станум и медленно обводит территорию пристальным взглядом.

– Пять стадиев, не больше, – с готовностью отзывается каратель, когда их разговор неожиданно прерывает высунувшийся из кабины пилот.

– Нужно убираться! Нас засекли беспилотники! – встревоженный кричит он, лихорадочно переключая всевозможные рычаги. И словно подчиняясь негласному приказу, чёрная махина тут же с рёвом оживает и начинает со всё возрастающей скоростью вращать длинными, слегка изогнутыми лопастями.

– Ты полетишь с нами! – не терпящим возражения тоном, обращается к Тилии Станум, и, пригнувшись, за руку тащит её к вертушке, которая, набирая обороты, принимается швырять в их лица пепел.

Последние несколько недель она только и мечтала, чтобы оказаться вне этих стен. Думала, как будет счастлива, когда, наконец, покинет Долину и её враждебных обитателей. Но чего она никак не ожидала, так это того, что её будет терзать совесть из-за того, что придётся бросить остальных. Да ещё как! Без объяснений, просто взять и исчезнуть.

«Рука ни за что со мной не полетит, пока не отыщет сестру», – стараниями дяди оказавшись внутри железной, вибрирующей машины, успокаивает себя Тилия, краем глаза отмечая, что Кир занимает место в дальнем углу. Ему, как и ей не оставили выбора: матовое оружие молодого карателя всё ещё направлено в его сторону.

– Пристегнись! – сквозь гул слышит она категоричный голос дяди, после чего тот поспешно занимает своё место.

То, что в первые секунды подъёма вертушки в воздух чувствует Тилия, не предать словами. Вытянув шею, она с замиранием сердца смотрит вниз на безмятежно-голубую водную гладь озера, практически полностью скрытую нависшими над ней каменными арками, на маленькие островки зелени, пробивающиеся сквозь выжженную огнём поверхность. Такой Долину она ещё не видела!

– Нас засекли! – стараясь перекричать работающую машину обращается пилот к Стануму, снова торопливо переключая рычаги, назначение которых известно лишь ему одному, и резко уводя вертушку в сторону.

– Сделай всё возможное, чтобы от них оторваться! – тут же следует приказ, и только теперь, скользнув по Тилии взглядом, Станум замечает, что она так и не выполнила его просьбу. Он указывает на ремни, которые всё ещё болтаются по обеим сторонам её кресла и взгляд его делается беспокойным. – Сейчас же пристегнись, Тилия!

Но она не успевает. Чудовищной силы взрыв сотрясает воздух, заставляя всё ещё набирающую высоту вертушку забиться в конвульсиях, истошно завыв динамиками и озаряя их лица красным. Чёрные клубы дыма тут же наполняют тесный салон, мешая видимости. Оглушённая Тилия, трясёт головой и закрывает уши руками, вжимаясь в сиденье, словно пытаясь слиться с ним, исчезнуть.

– Мы подбиты! Подбиты! Мы падаем! – сквозь вой серены слышит она истошный вопль пилота, который до последнего пытается подчинить себе неуправляемую машину, но та, словно непослушное дитя, высоко задрав хвост и стремительно вращаясь вокруг своей оси, продолжает терять уже набранную высоту.

Едва, до парализованной страхом Тилии, доходит смысл того, что неумолимо должно произойти дальше, к горлу подступает тошнота. Удар об землю, возможно взрыв… и смерть. Она сильнее вжимается в жёсткое кресло, впиваясь пальцами в потёртую обивку сиденья и зажмурив глаза, не в силах смотреть на молниеносно вращающуюся землю далеко внизу. И лишь одна мысль не даёт покоя: «Неужели это всё? Неужели я проделала весь этот путь только для того, чтобы разбиться в этой проклятой машине?»

– Держитесь! – доносится до неё встревоженный голос Станума, и она открывает глаза. Лучше бы этого не делала! В его взгляде одна лишь обречённость, словно он уже знает, что им не спастись и просит за это прощение.

В горле першит. Тилия начинает задыхаться от едкого дыма, когда неуправляемая машина делает очередной стремительный виток в воздухе и совсем рядом раздаётся второй взрыв, ещё более мощный, чем первый. Перед глазами тут же темнеет. А в следующую секунду, вертушка снова делает кульбит и её швыряет сначала из кресла, а затем и из вертушки. Лишь в последний момент правая рука запутывается в так и не пристёгнутом ею ремне, и она, цепляясь за него, безвольной куклой повисает в разогретом воздухе. На долю секунды перед глазами появляется перекошенное лицо дяди, тянущего к ней руку, но раненная машина резко крениться и его отбрасывает к противоположному зияющему проёму.

Посреди всего этого хаоса Тилия способна думать только об одном: Станум ей больше не поможет. От бессилия на глаза тут же наворачиваются слёзы, когда она понимает – земля уже близко. Пальцы правой руки начинают неметь, мышцы горят. Не в силах удерживать вес своего тела, Тилия уже готова сдаться, выпустить ремень, когда кто-то грубо хватает её за запястье и с силой втягивает обратно, прижимая спиной к твёрдой, словно камень груди. Изгнанник! А она о нём и думать забыла.

– Отпускай! – раздаётся над ухом его отрывистый голос, и в ту же секунду Тилия чувствует, как сильные руки смыкаются вокруг её талии.

– Что? – сдавлено спрашивает она, всё ещё мёртвой хваткой цепляясь за злосчастный ремень, и не понимая, говорит он серьёзно или шутит.

– Отпусти ремень!

Первая мысль – что изгнанник спятил, но повернув голову и встретив спокойный взгляд, разжимает сведённые судорогой пальцы и зажмуривает глаза, чувствуя, как мужские руки сильнее обхватывают её чуть пониже груди. А в следующее мгновение они уже парят в воздухе. Дыхание Тилии перехватывает, мир перестаёт вертеться, надрывные звук сирены больше не рвут на части барабанные перепонки, едкий чёрный дым не режет глаза и не забивается в лёгкие.

Но ни с чем несравнимое чувство полёта длиться недолго… затем удар и тело словно рассыпается на куски.

Первое, что чувствует Тилия, придя в себя – это страшная боль во всём теле, словно разрывающая её на части. И голова. Как же болит голова! Со стоном она подносит руку к затылку и нащупывает шишку размером с яйцо.

– Привет, Бледная! – словно из-под воды доноситься до неё до боли знакомый голос, окончательно выдёргивая из забвения. – С возвращением!

Но ей не хочет такого возвращения, она мечтает снова провалиться в спасительную темноту, где не будет ни боли, ни воспоминаний. Но Рука не ждёт, она начинает трясти её за плечо, и кое-как разлепив веки и сфокусировав зрение, Тилия смутно различает перед собой обеспокоенное лицо.

Стоит только Тилии приподняться на локтях, как перед глазами всё плывёт, и она со стоном снова откидывается назад. Ужасно хочется пить. Подождав пока перед глазами перестанут плавать багровые круги, она предпринимает новую попытку принять вертикальное положение и лишь с помощью однорукой ей удаётся сесть, прислонившись спиной к тёплому камню.

– Я жива? – хрипит Тилия, озираясь. Вокруг всё тот же унылый пейзаж, лишённый всяких красок.

– А куда ты денешься! Конечно, жива! – растянув губы в подобии улыбки, ворчит Рука, передавая ей кожаный мешок до краёв наполненный водой. – Хотя могла бы и поторопиться с пробуждением.

– Долго я была в отключке? – утолив жажду и поблагодарив гоминидку, задаёт она следующий вопрос.

– Почти два дня.

Тилия цепенеет. Целых два дня! Она обводит затуманенным взглядом выжженную Долину. Время, судя по всему, близится к вечеру. Вокруг всё та же изнуряющая жара, хотя тень от западной стены почти полностью накрыла собой почерневшую после пожара землю, обещая принести с собой такую обманчивую прохладу.

– Ты словно заколдованная! – слышит она восхищённый голос гоминидки. – Ничто тебя не берёт.

– Просто повезло, – морщится Тилия, чувствуя, как острые каменные грани больно впиваются в потревоженную спину.

– Да уж, повезло…

– Где Рон?

– Понятия не имею, – тут же напрягается всем телом Рука, явно не потеплевшая за эти пару дней к её другу детства. – Он мне не докладывает.

На языке вертится совершенно иной вопрос и другое имя, но Тилия боится услышать ответ, и чтобы хоть как-то отвлечься, прикрывает веки, удобнее устраиваясь у камня и просит рассказать о том, что произошло с момента, когда они разделились.

– В этой части Ямы и правда нет ничего интересного. Всё сгорело. Я уже собиралась вернуться назад, когда услышала вертушку, – начинает Рука, усаживаясь рядом. – Сначала думала, что это очередной сброс, но сети не было. Ну, а когда она приземлилась неподалёку от озера, поняла, что дело дрянь. Насколько смогла, подобралась ближе, и увидела, как каратели, угрожая оружием, заталкивают вас внутрь. Ну а потом в небе появились эти штуки, которыми управляют на расстоянии.

– Беспилотники, – вспоминает Тилия незнакомое слово, упомянутое пилотом-милитарийцем перед тем, как их подбили.

– Эти штуковины палили по вам, пока вертушка не задымилась и не начала падать. Я даже и подумать не могла, что они умеют ещё что-то кроме полётов.

Услышав последние слова, Тилия резко распахивает глаза и поворачивается лицом к гоминидке:

– Ты уже видела такие раньше?

– Они где-то пару раз в луну облетают Яму. Я раньше думала, их посылают сюда, чтобы следить за нами, и они безобидные, но после того, что увидела…

«Значит, власти следят за нами не только с помощью чипов», – приходит к неутешительному выводу Тилия.

– А что с вертушкой?

– Она упала неподалёку. Удивительно, что вообще не разбилась о стену.

Тилия на секунду прикрывает глаза, вспоминая момент, когда последний раз видела Станума живым и в горле застревает ком. Последним его желанием было спасти её. «Если бы только я пристегнулась…» – с горечью думает Тилия, но тут же отгоняет от себя эту мысль. Тогда она точно уже была бы мертва.

– А твой друг? – наконец решается она, понимая, что вопрос глупый и наивный: никто бы не смог выжить, упав с такой высоты и приняв всю силу удара о землю на себя. Уже то, что она жива, чудо.

Но следующие слова Руки, вызывают в её душе целую бурю эмоций:

– Он жив, если ты это хочешь услышать. Правда неважно себя чувствует, но всё ещё жив.

«Всё ещё жив…» – повторяет про себя Тилия, ожидая чего угодно, но только не этого.

Её голова всё ещё кружиться, когда она вслед за Рукой, пошатываясь, идёт к озеру. Стоит только им добраться до берега, сразу же хочется разреветься. Изгнанник и правда жив, но какой ценой! Он лежит неподвижно лицом вниз, глаза закрыты, а спутанные, когда-то отливающие золотом волосы покрыты засохшей коркой крови. Должно быть из раны на голове. В первый момент Тилии даже кажется, что он мёртв, настолько бледно его лицо, но стоит только им подойти ближе, как взгляд серых глаз тут же пронзает насквозь.

– Что с ним? – тихо обращается она к гоминидке, взглядом отмечая огромный синяк под покрытым щетиной подбородком. Только теперь становится понятно, откуда взялась её шишка на затылке. Должно быть, при ударе о землю она не слабо саданула его головой.

– Тебе лучше самой взглянуть. Я ждала, пока ты очнёшься, боялась его трогать. Сама знаешь, я мало что понимаю во всём этом, – едва слышно бросает Рука, и, приблизившись к неподвижно-лежащему Киру, опускается возле него на колени. – Как ты?

– Нормально, – даже это единственное слово даётся изгнаннику с трудом.

Рука поднимает голову и с мольбой во взгляде обращается к застывшей в нескольких шагах Тилии:

– Ты можешь что-нибудь сделать?

В глазах всегда сильной гоминидки стоят слёзы и это действует отрезвляюще. Тут же забывается и недавнее обещание расквитаться с изгнанником или бросить его при первом же удобном случае. Она жива только благодаря этому облучённому. Он снова спас ей жизнь.

«Да, но какой ценой!» – с горечью думает Тилия, стряхивая с себя оцепенение. Нужно собраться. Не теряя больше ни секунды драгоценного времени, она принимается за дело. Мозг тут же начинает лихорадочно работать, припоминая всё то, что рассказывал отец или что самой удалось почерпнуть из книг.

– Мне нужно осмотреть спину и остальные повреждения, – отрывисто говорит Тилия, стараясь чтобы голос не дрожал. – Он давно пришёл в себя?

– Кир почти всё время был в сознании, – глухо отзывается гоминидка, отводя затуманенный взор.

Два долгих дня!

Тилии становиться нехорошо. Страшно даже представить, что сейчас испытывает её спаситель. Она не раз слышала от отца, что самое лучшее лекарство – это сон, но даже этого немногого, у лежащего перед ней гоминида, не было.

– Что делать, Бледная? – вторгается в мысли тихий голос Руки и огромные, наполненные мукой глаза смотрят на Тилию не мигая.

Она задумывается лишь на секунду.

– Мне нужна вода. Много воды. Тащи всю, что есть в мешках и иди за новой. Нужно промыть все раны, – она на мгновение замолкает, судорожно пытаясь вспомнить, что ещё необходимо делать в таких случаях. – Но сначала помоги мне снять с него одежду, нужно проверить насколько сильно повреждено его тело.

Рука ещё какое-то время смотрит на неподвижно лежащего друга, после чего, с готовностью кивает и помогает стащить с него рубашку. Зрелище не для слабонервных. Его спина – это один сплошной багровый синяк с кровоподтёками и порезами от мелких камней. Ещё ужаснее представляется рана на затылке, но чтобы проверить насколько всё плохо, нужно сначала смыть с волос засохшую кровь.

Отправив Руку выполнять поручение, Тилия, не теряя времени, начинает тщательно, дюйм за дюймом ощупывать тело парня. У её пациента определённо жар: покрытая золотистыми волосками кожа сухая и раскалённая на ощупь. Было бы лучше, если бы Кир потерял сознание, но он лишь однажды выказывает беспокойство, когда она прикасается к его пояснице. Даже в таком плачевном состоянии, исполосованный острыми камнями тотем скорпиона во всю лопатку будто живой. Каждая искусно выполненная мастером насечка, словно идеально-сложенный панцирь смертельно опасного членистоногого. На самом конце острого жала застыла выпуклая капля яда. После того, что стало со спиной изгнанника изображение ядовитой твари вряд ли восстановится. Внешне ни скорпион, ни его хозяин уже никогда не станут прежними.

Но каково же изумление Тилии, когда она не находит того, что определённо должно быть у того, кто упал с такой высоты: сломанных, раздробленных костей, порванных сухожилий. Всё цело! Окончив осмотр, Тилия какое-то время неподвижно сидит на земле, сложив руки на коленях и, немигающим взглядом, уставившись в одну ведомую только ей одной точку, пока, наконец, за спиной не раздаются тихие шаги и на её плечо не опускается ладонь. Она вздрагивает. Вернулась гоминидка, которая, под пристальным взглядом наблюдающей за ней Тилией, бросает на землю наполненные водой мешки и с нарастающей тревогой спрашивает:

– В чём дело, Бледная?

– Ты ведь знала, что он Лерп?