Текст книги "Тригон. Изгнанная (СИ)"

Автор книги: Ольга Дэкаэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

Глава 20

«Как же я устала!» – думает про себя Тилия, вновь погружаясь с головой в прохладную воду кристально-чистого озера. Сил хватает только на то, чтобы смыть с себя грязь и чужую кровь, и она трёт и трёт, пока покрытая синяками и ссадинами кожа не начинает гореть, словно умоляя свою хозяйку прекратить эту затянувшуюся пытку.

Только оставшись наедине с собой, она может выплакать всё то, что накопилось за долгое время, до сих пор не понимая, что же она такого натворила, что ей приходится проходить через весь этот ад: быть выдернутой из привычной среды, не единожды бороться за свою жизнь, проливая чужую кровь, смотреть, как погибает близкий человек. И снова быть на волосок от гибели.

Это ломает её, накрывает с головой так, что, едва закончив перевязывать изгнаннику спину, удостоверившись, что рана на голове не смертельна, и оставив его заботам Руки, она бросается прочь, глотая солёные слёзы. Хочется только одного: как можно скорее избавиться от воспоминаний последних дней, выбросить из головы всё то, что причиняет душевную боль, чтобы хоть немного стало легче. Но у неё ничего не получается: воспоминания накатывают яростными волнами, вызывая душевные муки, которые даже телесная боль не в силах притупить.

Из их троицы во время процедуры лучше всех держался Кир. Его тело, словно созданное специально для того, чтобы переносить запредельные нагрузки, было настолько уникальным, что Тилия до сих пор не могла в это поверить. Лишь раз за всю свою жизнь, став невольным свидетелем разговора родителей, она слышала о подобном. Отец, только что вернувшийся из Пекла, возбуждённо делился с матерью тем, чему сам стал очевидцем: «Лерпы уникальны! В Новом Вавилоне таких можно по пальцам пересчитать! Я даже не уверен, что за пределами колонии есть другие. Приставь, чего мы могли бы достичь, будь у нас возможность изучить их ген, понять, в чём их секрет!»

Тогда она не придала большого значения восторженным словам родителя, лишь сохранила в памяти незнакомое слово. А чуть позже подробнейшие записи отца – кое-где с пометками на полях или карандашными зарисовками, – которые она тайком перечитывала по ночам, дали ответ, что же такого удивительного было в тех Лерпах, что так возбуждали интерес её родителя.

В очередной раз, окуная руки в воду и смывая с лица сажу, грязь и пот последних дней, Тилия с трепетом вспоминает минуты, когда ощупывала уникальное тело изгнанника. Или Лерпа!

Его предки пережили радиацию по-своему. Они не имели видимых изъянов, например, язв на теле, слепоты или раковых опухолей, что медленно пожирали изнутри. Их скелеты были одним сплошным изъяном. Но это был не дефект, определивший их в ранг гоминидов, а дар, которым наградила природа. Их кости имели настолько плотную структуру, что не ломались, как у обычных людей, а уж тем более у облучённых с их ослабленным иммунитетом. И об этой своей особенности Кир прекрасно знал, когда решил прыгать.

– Ну как, он придёт в себя? – вторгается в её мысли знакомый женский голос. Она настолько погрузилась в себя, что не заметила появления гоминидки, которая переминаясь с ноги на ногу, маясь от неизвестности, смотрит на неё полными надежды глазами.

– Не знаю, – честно признаётся Тилия, а перед мысленным взором ещё стоит изуродованная рваными ранами багровая спина. – Ему нужны лекарства… – и после небольшой паузы, добавляет. – Ему нужна Галия.

«Или мой отец», – заканчивает она уже про себя.

– Ему бы только попасть в Гнездо, – торопливо, словно от этого зависит жизнь её друга, говорит Рука, подходя ближе, – и у него будет кое-кто получше Галии.

– И кто же?

– Амораи.

Но Тилия лишь отрицательно качает головой, заранее ненавидя себя за следующие слова:

– Он не дойдёт.

– Так сделай так, чтобы дошёл! Зря что ли он спас тебя из той вертушки?

Рука, всё больше распаляясь, говорит что-то ещё, указывая единственной конечностью в сторону места, где всё так же неподвижно лежит раненый изгнанник, пытаясь убедить, воззвать к совести, но Тилия уже не слушает. Стоит только гоминидке произнести слово «вертушка», как её словно ударяет током, а перед глазами тут же появляется просторное железное нутро с его современным оборудованием.

– Где разбилась вертушка? – грубо обрывает Тилия поток гоминидской речи, спешно выбираясь из воды и стягивая мокрые, короткие волосы в хвост на затылке. Ей сейчас бы не помешала помощь друга, но Рона нигде не видно.

– Зачем тебе? – хмуриться Рука, не готовая к такой резкой перемене в настроении собеседницы. – До неё всё равно не добраться.

– Покажи мне! – настаивает Тилия, торопливо натягивая ботинки и прикидывая в уме, хватит ли времени на то, чтобы на ней высохла одежда. Бродить в мокрой рубашке и штанах по Долине, когда вот-вот на их головы опустятся сумерки, не хочется.

– Тогда нам стоит поторопиться, – сдаётся Рука, с тревогой поглядывая на небо.

Когда они, спустя примерно минут сорок, добираются до места крушения, Тилия совершенно падает духом. Надо же такому случиться! Долина огромна, на ней днём с огнём не сыщешь воды, а раненная машина угодила прямо в зловонное, стоячее болото с роем насекомых, чёрным облаком кружащих вокруг.

– Я предупреждала, – тихо отзывается гоминидка, прикрывая нос шарфом и скептически глядя на покорёженное тело вертушки, больше чем на половину скрытое водой. На поверхности виднеется лишь плоская крыша, да огромные искорёженные лопасти, словно задранные к небу крючковатые пальцы. – Даже пожиратели не смогли подобраться ближе.

При упоминании каннибалов, Тилия напрягается.

– Мы что уже за барьером? – хмуриться она, поспешно обводя встревоженным взглядом место крушения. Долина снова их удивила, сменив одеяние на ещё более невзрачное, чем прежде. Вокруг сплошные зловонные Лужи, покрытые мхом истлевшие пни с торчащими в разные стороны почерневшими корнями, и тучи насекомых.

– Скорее всего. Вчера ближе к ночи, здесь было не продохнуть от выбеленных уродов… и все с заточенными зубами. Сбежались сюда словно тараканы, после того, как вертушка рухнула. Долго бродили вокруг, вынюхивали, но так и не сунулись в Лужу. Ты, наверное, единственная в Яме, кто умеет держаться на воде.

«Возможно, так и есть», – мысленно соглашается Тилия, всё так же с тревогой озираясь по сторонам. Они сейчас лёгкая добыча: две фигуры среди пустыря и наполненных до краёв зловонных ям.

– Далеко их лагерь?

– Твой дружок говорит, полдня пути, – отзывается Рука и тут же добавляет, – это если без задержек. Но он тебе об этом больше расскажет. Когда мы отыскали вас и перетащили ближе к озеру, он осмотрел тебя и сказал, чтобы я тебя не беспокоила, а сам отправился дальше. С тех пор я его видела всего раза два. Появлялся только, чтобы набрать воды и снова уходил. Со мной и парой слов не перекинулся. Знаю только, что ему тоже не удалось отыскать барьер.

Голова Тилии ещё плохо работает, но она всё же понимает, что, раз они уже преодолели смертельно-опасную черту, им придётся туго. Магнитное препятствие – единственное, что могло защитить их от новой опасности. Пожирателей!

– Значит, мы уже на территории каннибалов.

– Скорее всего, – с готовностью соглашается Рука.

– Барьер должен где-то быть! – уверенно говорит Тилия, вспоминая слова милитарийцев о секторах. Если сектор четыре находится на другом конце Ямы, и они уже перебрались через три барьера, то они почти у цели.

– Если бы могли, – вторгается в её мысли голос гоминидки, – пожиратели уже давно переплыли бы на другую сторону озера по этим деревяшкам. Тот мертвяк с заточенными зубами, которого ты оприходовала, наверное, так и сделал. Готова вторую руку дать на отсечение, что мы сейчас почти в самом конце Ямы.

Голос облучённой срывается и Тилия тут же вспоминает, зачем та вообще отправилась в это опасное путешествие.

– Я понимаю, что тебе хочется прямо сейчас отправиться на поиски сестры, но нам необходимо время. Кир не в том состоянии, чтобы совершать длительные переходы.

– Я могу пойти одна.

– А если тебя заметят? Тогда пожиратели найдут и нас. Дай нам пару дней. Ели твоя сестра там, мы её найдём. Но только вместе!

Дождавшись, когда Рука нехотя кивнёт, Тилия вновь обращает всё своё внимание на окружающую их обстановку. Даже думать не хочется о том, что произойдёт, если их поймают. Она до сих пор с содроганием вспоминает, как тот каннибал с лёгкостью выследил её, всего лишь учуяв запах, а после напал. Если бы это было возможно, уговорила бы остальных незаметно обойти лагерь, лишь бы не сталкиваться с племенем пожирателей. Пару недель назад она бы именно так и поступила, но не теперь. После всего, через что им вместе пришлось пройти, она не позволит Руке в одиночку искать свою сестру.

– А пока у нас есть дела поважнее, – вновь подаёт голос Тилия, стягивая с ног осточертевшие ботинки.

– Что ты задумала?

– Когда я оказалась в вертушке, кое-что успела заметить. Внутри есть всё необходимое, чтобы продержаться какое-то время. Оружие, медикаменты, может даже еда, – отзывается она, прикидывая расстояние и оценивая свои возможности. До увязшей в воде машины плыть не так далеко. Но хватит ли у неё сил? Ведь если что-то пойдёт не так, спасать её будет некому.

– Хочешь войти туда? – с сомнением и отвращением смотрит Рука на стоячую, зловонную жижу.

– А ты хочешь меня отговорить? – возвращает ей вопрос Тилия. Вслед за ботинками на землю летит почти вся её одежда, всё же успевшая высохнуть за время, пока они добирались до места крушения. Снимать её не хочется, но сейчас не до стеснений. Температура падает настолько стремительно, что устраивать заплывы в одежде, а после в ней же возвращаться в лагерь – настоящее самоубийство. – Только сначала вспомни о своём друге, который и дня не протянет без нужных ему лекарств.

Рука какое-то время молча смотрит на Тилию, словно прикидывая, что для неё важнее – жизнь друга или случайной попутчицы, и, наконец, принимает решение:

– Я в деле. Говори, что нужно?

– Для начала убедиться, что пожирателей нет поблизости, – не теряя времени, даёт наставление Тилия и с опаской заходит в воду. Дыхание тут же перехватывает. – С ума сойти!

– В чём дело? – слышит она встревоженный голос за спиной.

– Вода почти горячая! И дно относительно чистое.

– Это хорошо?

– Пока не знаю, – честно отзывается Тилия и, погрузившись в воду по шею и вытянув вперёд руки, плывёт. Рой насекомых без устали кружит над её торчащей из воды макушкой и ей то и дело приходиться отмахиваться от надоедливых существ. Каждая клеточка её травмированного тела протестует против новых физических нагрузок, но она старается отгородиться от мыслей о боли и думать только о том, как добраться до сокровищ, что скрывает чернеющий остов искорёженной машины.

Чего Тилия сейчас больше всего боится, так это столкнуться лицом к лицу с мертвецами. Она отчётливо помнит, что прямо перед тем, как отпустила ремень, двое карателей сидели спереди и были пристёгнуты.

«Значит они всё ещё на своих местах», – тщетно успокаивает она себя, чувствуя, как волосы на затылке становятся дыбом. Думать о том, что раздувшиеся от жары и влаги тела могут сейчас плавать где-то поблизости, словно ожидая пока она на них наткнётся, не хочется. Про Станума и его участь она старается вообще не вспоминать.

Наконец, когда пальцы касаются холодного металла, Тилия с трудом, но всё же забирается внутрь. Ещё во время взлёта она заметила и пристёгнутую ремнями небольшую аптечку с красным крестом на металлической крышке и огромные милитарийские рюкзаки их плотной хампы, и сейчас только надеялась, что хоть что-то в этой зловонной жиже осталось пригодным для использования.

Даже когда, упираясь головой в жёсткий потолок и пытаясь дышать через раз, Тилия вслепую водит руками под водой, натыкаясь то на спинку кресла, то на какие-то провода, её сердце всякий раз проваливается в пятки, идя на поводу у разбушевавшегося воображения.

– Ну как? – едва различимый голос гоминидки эхом разносится над поверхностью воды.

– Мне придётся нырнуть, – тут же отзывается Тилия и, зажмурившись, набирает полные лёгкие воздуха. Стоит только тёплой воле сомкнуться над головой, как она почти сразу же нащупывает идеально-ровную поверхность аптечки и один из рюкзаков. Тилия ликует. Но впереди остаётся самое сложное: отстегнуть ремни, что удерживают всё это богатство на своих местах и переправить на сушу. На это у неё уходит ещё пару минут и несколько повторных погружений. Когда всё кончено она, придерживая находки одной рукой, плывёт обратно.

– Всё? – с надеждой спрашивает гоминидка, помогая ей выбраться из воды.

– Нет, – отплёвываясь, качает Тилия головой, пытаясь выровнять дыхание и тут же начиная дрожать от холода. При каждом новом вздохе в груди щемит. Скорее всего, трещина в ребре. Но останавливаться она не станет. – Придётся сплавать ещё раз.

– Зачем?

– Нужно достать оружие, – стуча зубами, отзывается Тилия, озвучивая лишь часть правды. – Оно где-то там. Без него нам не пройти каннибалов.

– Тогда тебе стоит поспешить, – торопливо говорит Рука, с тревогой поглядывая на небо. – Темнеет. Нам ещё нужно время, чтобы вернуться обратно.

Второй заплыв даётся ей с огромным трудом. Почти все свои силы она уже потратила и теперь чувствует дикую усталость и ломоту во всём теле. Наконец преодолев расстояние до вертушки, она, отдуваясь, снова забирается внутрь и, глотнув воздуха насколько позволяют лёгкие, ныряет, руками шаря под водой. Когда пальцы натыкаются на что-то мягкое, Тилия в ужасе отдёргивает руку, едва сдерживаясь, чтобы не закричать. Лёгкие начинают гореть, в голову лезут ужасные мысли: об оживших мертвецах, о рыбах-убийцах с острыми, словно иглы зубами и ещё кучей всего, что могут скрывать эти мутные воды. Больше не в силах сдерживать дыхание, она всплывает на поверхность, отплёвываясь и убирая прилипшие к лицу короткие пряди, в панике озирается по сторонам.

Недаром говорят, что у страха глаза велики. На поверхности всё кажется по-прежнему спокойным: Рука тихо бродит по берегу, зорко поглядывая по сторонам, рой мошкары, всё так же носиться над головой, в ожидании пиршества. Тилия переводит дух, после чего снова погружается под воду и нащупывает то, что так её напугало. Ткань! Она оказалась права. Там, под водой, всё ещё пристёгнут к креслу мёртвый милитариец и всё что ей сейчас нужно, это отыскать его ремень. Но едва она справляется и с этой задачей, как понимает, что всё было зря.

Когда она, наконец, выбирается на берег, силы на исходе. После тёплой воды, в которой она пробыла не меньше получаса, ледяной воздух пробирает почти до костей.

– Бледная, ты только глянь на всё это! – доносится до неё восторженный шёпот Руки, которая уже успела проверить содержимое рюкзака и запустить единственную конечность в стерильные недра аптечки. Тилии хочется отчитать гоминидку за последствия такого любопытство, но она лишь тяжело вздыхает: облучённых не изменить. – Здесь даже есть кое-какая еда. Нашла то, что искала?

– Т-т-только пару… д-дубинок-электрошокеров, – стуча зубами от холода, качает головой Тилия, пытаясь влезть в сухую одежду. Озябшие пальцы не слушаются и Рука, без слов, сначала помогает ей с рубашкой и штанами, а после, опустившись перед ней на колено, и пользуясь одной конечностью, ловко зашнуровывает ей ботинки. – И то не уверенна… что они будут р-р-работать… Думала, мне повезёт, и я добуду призму, но вода… её испортила.

– Такую? – слышит она участливый голос гоминидки и перед лицом появляется рука с зажатым в ней металлическим стержнем.

– Где ты её взяла? – от удивления Тилия на мгновенье замирает, забывая о холоде.

– Видела, как перед тем, как вы с Киром прыгнули, из вертушки вывалился каратель. Ну, я и отправилась посмотреть…

– Значит, он мёртв?

– Кто, каратель?

Тилия лишь кивает, не в силах произнести ни слова.

– Мертвее некуда! – самодовольно отзывается Рука, не замечая, насколько сильно ранит своими словами. – Только эта штуковина не работает. Я что только не пробовала.

– Что ещё нашла? – спрашивает Тилия, настойчиво глядя в огромные глаза гоминидки. Та усмехается, но всё же достаёт что-то из кармана штанов и протягивает Тилии. В кулаке зажат маленький капсульный шприц. Ей даже не нужно гадать, чтобы понять, что за зелье внутри.

Многие милитарийцы, лишённые привилегий иметь семью и детей, становились жертвой того единственного, что дарило им чувство эйфории. Зелья каннабиса. Станум как выясняется, не был исключением, хотя наблюдательная Тилия где-то в глубине души уже давно это поняла. Поняла, но не приняла. Так же, как не принял младший брат Станума. Постоянные словесные потасовки с её отцом за закрытыми дверьми кабинета, временами взвинченное состояние, расширенные зрачки – всё это давно стало частью её жизни.

– Ты должна показать мне то место, где разбился тот каратель, – кое-как справившись с захлестнувшими её эмоциями, просит Тилия, забирая капсульный шприц и пряча в карман. Не теряя больше драгоценного времени, она взваливает на плечо аптечку, оставляя тяжёлый промокший рюкзак своей спутнице.

– Это ещё зачем?

– А затем, что для того, чтобы активировать призму, нужен отпечаток пальца карателя. Я так понимаю, палец прихватить с собой ты не догадалась?

В ответ Рука лишь чертыхается и раздосадовано качает лысой головой.

Почти весь путь до места, где разбился её дядя, они идут молча. При каждом шаге что-то едва слышно звякает в аптечке и Тилия опасается, что большая часть медикаментов всё же пострадала при крушении. Её неутомимая спутница, видя, в каком она состоянии, вскоре молча забирает оттягивающую плечо металлическую коробку с красным крестом, и бодро устремляется вперёд. Постепенно глаза привыкают к темноте, опустившейся на Долину, и Тилия начинает различать силуэты: торчащие из земли корни, мерцающие холодным, лунным светом небольшие стоячие водоёмы почти идеально-круглой формы, отколовшиеся от стены огромные валуны, горбато замершие на чёрной от копоти земле.

Даже на таком холоде обитающая в этой части Долины живность не засыпает и не прячется в норы. То тут, то там раздаётся слабое попискивание грызуна, стрёкот насекомого или взмах крыла невидимой птицы, хотя Рука тут же поясняет, что это «чёртовы летучие кровопийцы» и напуганная Тилия, всё сильнее сжимает в ладони свой маленький нож, ежесекундно ожидая нападения крыланов.

– Расскажи мне про расы, – поравнявшись с гоминидкой, тихо просит Тилия, чтобы хоть чем-то занять мысли и отвлечься.

– Что именно? – отзывается Рука, не замедляя широкого шага.

– Ну, например, сколько их всего?

– Шесть. Ближе всех к площади живут Иллы. Они первыми заселили Гнездо, начали его стоить. Они что-то вроде местных богачей. Им достаётся всё самое лучшее: одежда, которая больше не нужна в Термитнике и, которую мусорщики меняют на то, что они могут предложить: рептильные ремни, заклинательные амулеты от сглаза, маринованные крысиные хвосты. Воду на площади им тоже выдают первым. Каратели всех выстраивают в длинные очереди. У каждого только один шанс получить свою долю. Если опоздал или не смог прийти, жди следующей недели. Единственное исключение – Порфы. Им каратели выделяют пару часов после захода солнца.

Рука на какое-то время замолкает, словно вспоминая что-то.

– После Иллов идут Безликие. Те, что с уродствами на лице.

– Такие, как у Вары?

– Точно. Она из расы Безликих. Такие ходят, задрав головы, как будто, если они живут рядом с Иллами, это делает их особенными. Здесь в Яме, только Вара жила так близко к Термитнику, поэтому она и объявила себя лидером.

– Я думала, её выбрали?

– Как же! – фыркает Рука, поправляя тяжёлый милитарийский рюкзак. – Когда я появилась в Яме, она уже вовсю командовала. Быстро сдружилась с Галией… понимала змеюка, что ей это пригодиться.

– А целительница, откуда она?

– Амораи всегда жили ближе всех к площади и Блошиному рынку.

– Значит она Илийка?

– Нет. Амораи не принадлежат ни одной расе и никому не подчиняются. Они сами по себе. Каждый может обратиться в Амораи за помощью.

– Даже если ты Тан?

– Да. Но я не припомню, чтобы Таны покидали окраину. Для них смерть ничего не значит, они как мухи мрут прямо посреди улиц, – с отвращением говорит Рука. – Ещё одна раса, Силенты. Среди них много немых. На вид они самые обычные люди без болячек, если не считать их немоту и глухоту. Редко встретишь Силента-калеку. А дети вообще могут быть вполне нормальными…

Гоминидка умолкает и Тилия, так и не дождавшись продолжения, спрашивает:

– А Порфы?

Кажется, что Рука не хочет обсуждать эту расу, но после паузы всё же отвечает:

– Порфы живут ближе к окраине. Выходят на улицу только по ночам, роются в помойках, воруют.

– И что все такие? – интересуется Тилия, вспоминая недавний рассказ Рона у костров. Милитарийцы отправили его семью почти на самую окраину к тем самым Порфам, о которых он рассказывал. Дальше жили только Таны. Неудивительно, что он настолько хорошо разбирается в том, что касается этих двух рас.

– Ты, Бледная, как маленькая, – слышит она короткий смешок. – Если ты относишься к Порфам, это не значит, что ты такая же, как они. Каратели решают, куда поселить тех, от кого отказался Термитник, но не всегда они соблюдают правила. Единственное место, куда никто не суётся – это территория Танов. А в остальном в Гнезде полно не заражённых людей… Посмотри хотя бы на Кира.

– Тебе лучше меня известно, что твой друг не совсем обычный.

– Да, но разве это плохо быть неуязвимым? Пока я не встретила его в Яме, я вообще ни разу не видела живого Лерпа! Таких, как Кир в Гнезде всего несколько семей. Слышала, что такие бывают, но видеть не видела. А Вара знала и боялась его.

– Почему?

– Кое-что есть в его прошлом, – уклончиво отвечает Рука.

– Ну тебя Вара тоже побаивалась, – говорит Тилия, вспоминая свой первый день и тот напряжённый разговор в хижине между гоминидками. – Она чувствовала в тебе угрозу.

– Мы с ней из разных рас.

– И откуда ты?

– Я Иллийка.

Тилия настолько поражена признанием гоминидки, что на какое-то время воцаряется тишина. Выходит, предки Руки принадлежали к тем, кто в числе первых заселил Пекло, установив там свои порядки. И судя по тому, с какой неприязнью гоминидка отзывается о Порфах, представитель именно этой расы стал причиной появления Руки в Яме.

– Это здесь, – выдёргивает её из задумчивости тихий голос гоминидки. – Дай мне пару минут, и двинем дальше.

– Нет, – останавливает её Тилия, которая едва может говорить от холода. – Я сама.

– Уверена?

Тилия нервно сглатывает и кивает. Но легче сказать, чем сделать. Куда проще было бы доверить всё Руке, но она знала, что должна сделать всё сама… в память о Стануме. Глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, она нерешительно делает первый шаг. Тилия как никогда благодарна темноте, что скрывает жуткое зрелище, но не запах, который ещё долго будет преследовать, напоминая о случившемся. Запах скорого разложения, сладковатой крови, неизбежной смерти. Он витает вокруг, окутывая их словно невидимой паутиной, отпугивая мелких зверьков и привлекая хищников. И Тилия уже не в силах совладать с собой. Желудок сворачивается узлом, горло сдавливают спазмы и то немногое, что ей удалось съесть сразу после пробуждения, тут же оказывается на почерневшей от пепла земле.

Она отстранённо слышит, как чуть в стороне чертыхается Рука, и, стараясь не смотреть на то, что это проклятое место сделало с братом её отца, подходит ближе. Подсознание навсегда фиксирует жуткую картинку в голове. Почти скрытое темнотой распростёртое тело на огромном валуне, когда-то бывшем частью непреодолимой стены. Длинные руки и ноги раскинуты в стороны, голова безвольно свисает вниз, отчего тело имеет сходство со сломанной куклой. Падальщикам пришлось сильно поднапрячься, чтобы добраться до его внутренностей. От почти нового милитарийского костюма со светящимися при лунном свете эмблемами, остались лишь лохмотья, не способные прикрыть то, что сотворили хищные звери и птицы.

Глотая слёзы и всё ещё не до конца веря в то, что отважилась на такое, Тилия в темноте пытается разглядеть, целы ли его пальцы или они тоже стали частью обеда и вздыхает от облегчения. Правая рука обглодана почти до кости. С левой дела обстоят чуть лучше, хотя она и распухла на жаре. Тилия застывает в нерешительности, боясь прикоснуться к тому, что осталось от брата её отца, но уже через секунду трясущимися руками вытаскивает призму и, приложив к торцу стержня окоченевший палец, видит уже знакомое мерцание.

– С ума сошла! – тут же над ухом раздражённо шипит гоминидка, пытаясь выхватить из рук Тилии призму. – Выключи эту чёртову штуковину, пока сюда не сбежалась половина Ямы!

– Не могу. Мне нужно время, чтобы отключить блокировку, – поясняет она, погружаясь в мир далёких ей технологий. И чем глубже проникает в цифровую память устройства, тем отчётливее понимает, что в лице Станума и его подчинённых им наконец-то улыбнулась долгожданная удача.

Произведя кое-какие манипуляции в настройках, она пару раз прислоняет свой палец к торцу стержня, для двухуровневого подтверждения идентификации и мерцание гаснет, снова оставляя их в кромешной темноте.

– Ну что?

Сил говорить уже не остаётся, но чувствуя нетерпение однорукой гоминидки, сопящей над ухом, Тилия всё же произносит:

– Теперь мы не только сможем найти твою сестру, но и пройдём те лабиринты, о которых говорил Старик.