Текст книги "Стая (СИ)"
Автор книги: Оксана Сергеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 47 страниц)
Карпов, кстати говоря, оказался не «серым кардиналом», а вполне отрытым агрессором со своими приспешниками. И, как водится, действовал предсказуемо: начал баламутить воду, будоража коллектив, что сразу позволило условно разделить народ на несколько категорий.
Первые отличались полным равнодушием к происходящему. Они не проявляли интереса, и подобные движения их волновали мало.
Вторые явно примкнули к бунтарям. К счастью их было не много.
Третью группу составляли повисшие в воздухе: инициативы ноль, но при правильной агитации легко встряхнутся.
И, все же, не было у Карпова столько влияния, чтобы направить людей, куда ему нужно. И стычка их явно показала его недавний проигрыш, потому и поддерживали его, по всей видимости, те, кто должны, а не те, кто хотели.
Однако, даже самый матерый волк-одиночка бессилен против стаи диких псов. Все это наводило на определенные мысли. Тем более таким уж матерым волком среди них сам Денис не был…
Мирное существование на одной территории с трудом продлилось четыре дня. Пока один из спаррингов не перерос в откровенную драку. Тогда Шаурин вмешался.
– А может, вы, Денис Алексеевич? – злорадно ухмыляясь, вскинул кулаки Паша, который и затеял потасовку.
Денис никогда не угрожал, размахивая кулаками, и не проговаривал речевок, прежде чем ударить. Бил сразу по прямой с максимальной скоростью, мгновенно перенося вес всего корпуса на контактную поверхность. Вот и сейчас не стал. Действовал по известному принципу «Один удар – один труп». Потому Паша через секунду рухнул на мат. Никто не удивился, не округлил глаза, не бросился приводить в чувства нокаутированного Пашу. Все понимали, зачем тот затеял драку. Свое получил.
– Хотел же по-человечески, – Шаур стряхнул кулаки и пошел в сторону двери. – Свободны все, – сказал твердо, но, не повышая голоса. Решил, что не время еще рявкать.
– Денис Алексеевич, – неожиданно его окликнули. – А этого куда?
– В лес и закопать. Шутка, – неслышно выдохнул. – Ведро воды ему на голову и пусть домой валит. Куда его еще… Ко мне по имени можно. Разошлись все, партсобрание не устраиваем.
На лице его ни один мускул не дрогнул и только когда зашел к себе, сжал челюсти, и кровь в лицо бросилась. Ладони огнем горели. Теперь все постепенно должно устаканиться. Успокоятся, как пить дать. Хоть и специфичное общество, но эти с полуслова такие вещи понимают.
К его кабинету примыкала отдельная раздевалка и своя душевая. Повернув ключ в дверях, Денис стянул влажную от пота майку, включил воду и сбросил остальную одежду.
Только вышел из душа и натянул брюки, услышал стук в дверь. На пороге стоял охранник.
– Проходи, Миша. Что случилось?
– Денис Алексеевич, мы с Сергеем Владимировичем давно договаривались, а теперь я даже не знаю…
– О чем договаривались? – Денис открыл шкаф и снял с плечиков черную рубашку. Накинул, застегнул пуговицы.
– Меня завтра до обеда не будет.
– Почему? – Кивнул вошедшему Маркелову и достал минералку из холодильника.
– Тещу в больницу надо отвезти.
– Не вопрос. Кто за тебя?
– Свиридов должен быть.
– Вот договорись окончательно со Свиридовым и гуляй. Если нет, то завтра чтобы был на месте. Давай бегом, пока я здесь.
– Привет труженикам тыла, – осклабился Маркелов.
– И тебе не хворать. – Денис глотнул из бутылки. Солоноватая вода приятно освежила, пузырьки газа ударили в нос.
Андрей вытащил из кармана брюк небольшую связку ключей и бросил Денису. Тот поймал ее и посмотрел на брелок с логотипом «BMW».
– Монахов передал. Машина в гараже.
– Папе спасибо. – Сунул ключи в карман.
Дверь приоткрылась, и в кабинет снова заглянул Миша:
– Я договорился.
– Молодец, свободен.
Миша испарился. Денис посмотрел на Андрея, тот катнул бильярдный шар на столе и застыл, наблюдая, как он со звонким щелчком ударится о деревянный бортик.
– Андрей, иди сюда, – подцепил его за локоть и потянул за собой. Маркелов сделал попытку сопротивляться. – Иди садись. – Толкнул его в кресло за рабочий стол. Причем сам еще не сидел в нем ни минуты.
Кабинетом эту комнату назвать было сложно, потому что, имея в виду рабочий кабинет, мысленно представляешь себе помещение с большим письменным столом и кучей шкафов. Здесь же небольшой стол сиротливо примостился в углу, хотя кресло к нему было приставлено большое и удобное. Зато самый центр занимали бильярдный стол и кожаные диваны с немного потертыми подлокотниками. Стеклянный журнальный столик перемещался из угла в угол в зависимости от своего назначения.
– Как? Хорошо сидится? – спросил Денис, нависая над мужчиной. Маркелов уперся ладонями в подлокотники, чтобы встать с места. – Нет-нет, – снова толкнул его в грудь, припечатывая к спинке, – ты посиди, расслабься. Ты же этого хотел? Сюда метил?
– Шаур, какого хера?
– Какого хера ты мне нервы мотаешь своими обидами. Нам с тобой делить нечего, у тебя своя стезя, у меня – своя. Мне лично этот головняк нахрен не нужен, я бы в спортзале этому сброду морды бил и никаких проблем. Да я рад буду, если тебя сюда посадят. Только от меня тут ничего не зависит.
Шаурин лукавил. Ой, как лукавил… Этот «головняк» его абсолютно устраивал. И место свое он никому отдавать не собирался. В голове его уже созрело несколько идей. Но надо сказать Маркелову то, что он так жаждал услышать. Война с Маркеловым ему не нужна.
– Не мути. Никто меня сюда не посадит, – возразил Андрей.
– Тогда давай придем к какому-нибудь консенсусу, – настойчиво убеждал Денис. – Не надо друг друга злить. – Продолжал нависать, упираясь одной рукой в крышку стола, другой в спинку кресла над головой Маркелова, загоняя того в угол, почти в прямом смысле. – Кто знает, что будет завтра.
– Ладно, – Маркелов встал с места, некоторое время с прищуром смотрел на Дениса, потом подтолкнул в грудь: – Пойдем посидим где-нибудь, поговорим спокойно.
– Уважаю твою сообразительность, – польстил ему Шаурин, впрочем, не сомневаясь, что Маркелов прислушается к его словам и внимет внушению. И не потому, что он легкоуправляемый. Как раз наоборот. Но достаточно смекалистый, чтобы понимать очевидные вещи.
Маркелов человек амбициозный, только старательно скрывающий свои порывы. Но в определенные моменты натура всегда вырывается, и затолкать ее обратно очень трудно. Да что там трудно, Денис и по себе знал, что почти невозможно.
Андрей, со своей стороны, осознавал, что есть у этого парня какое-то тайное невидимое всем преимущество, раз Монахов так быстро продвинул его. И лучше установить контакт, пока Шаурин не начал этим преимуществом активно пользоваться.
ГЛАВА 12
– Ну надо же! Какие люди! – Вера открыла дверь и скрестила руки на груди, застыв на пороге.
– Верунчик, и в гости что ли не пустишь?
Странно, что в такое время вид у нее был бодрый, будто и не спала вовсе.
– Думаю, – нахмурилась она, окидывая позднего гостя с головы до ног придирчивым взглядом.
– Три секунды у тебя. Раз…
– Сволочь. – Вера вцепилась в рубашку и затащила Дениса в квартиру. – Натрахался где-то, нашлялся, а теперь про Веру вспомнил!
– Вера, иди нахрен со своими претензиями, секса хочу.
– Да что ты! Хоть бы цветы принес! – вплеснула руками, округляя карие глаза.
– Завтра, Верочка. Все завтра. Будут тебе и цветочки, и эскимо на палочке. А сейчас раздевайся.
Верочка, впрочем, уже позабыла про свои обиды и, закинув руки ему на плечи, приподнялась на носочках.
– У-м-м… – нетерпеливо захныкала, желая, чтобы ее ухватили за зад.
Что Денис и сделал. Не без удовольствия.
– Верочка, что-то ты похудела.
– По тебе иссохлась вся, – поведала Верочка, крепче обхватывая его бедрами. – О-о-о, Шаурин, да ты пьян.
– Я не пьян, я зол.
– Еще лучше. Обожаю, когда ты такой.
– Извращенка.
– А ты не знал!
– Знал, Верочка, потому ты для меня единственная и неповторимая.
– Я тебя тоже люблю. Больше всех.
Денис хохотнул. Верочка довольно замурлыкала, кусая его за мочку уха, пока он осторожно передвигался по квартире, стараясь не сбить какую-нибудь напольную вазу и вписаться в дверной проем. Все было бы легче, если бы Верочка оставила свои притязания на попозже, когда они доберутся до постели. Но негодница обхватила его крабовым захватом, не собираясь оттягивать момент прелюдии.
Когда Денис остановился у огромной двуспальной кровати, Вера решила сменить тактику. Ловко освободившись от объятий, она толкнула его на спину и проворно забралась сверху. Довольно поерзала, дразня, и, потянув руки к голове, вынула из волос несколько шпилек. Темные локоны мягко легли на ее плечи.
– Вера, или раздевайся, или слезь с меня. – Приподнялся и включил ночник. Приятный неяркий свет залил комнату.
В предвкушении удовольствия Верочка закусила губу. Пальчики ее принялись за пуговицы. Проворно освободили его от рубашки. Выгибаясь как кошка, она потерлась о мускулистое мужское тело. И хотя внутри все подрагивало от нетерпения, Верочка не торопилась обнажаться, а лишь улыбалась, ласкаясь, поглаживая грудь Дениса и пробегая по его широким плечам.
– Вера. Плохая девочка, – сказал, с улыбкой наблюдая за ней из-под полуопущенных ресниц.
Девушка снова прильнула к нему, прижимаясь, покрываясь мурашками от ощущения горячих мужских ладоней у себя на ягодицах.
– А как же предварительные ласки? Как же романтика?
– Я тебя пять лет знаю, тебе достаточно вылететь из трусиков, чтобы быть готовой. Утром, Верочка. Утром я тебя обласкаю, как только ты захочешь.
– У тебя на утро уже дел вагон и маленькая тележка запланировано. А утро уже через несколько часов наступит.
– Вот и поторопись, а то не успеем.
Верочка впилась ему в шею губами, лизнула, а потом прикусила.
– Вера, я тебе голову отверну, если ты что-нибудь оставишь. Знаешь, я этого не люблю, – приглушенно говорил, зарываясь пальцами в ее кудрявые волосы.
– Я аккуратно, миленький, – муркнула она, прикусывая еще раз. Потом ручки ее взялись за ремень на брюках. Остальная одежда соскользнула на пол, и Верочка снова уселась, постанывая и сжимая бедра.
– И все-таки я по тебе соскучился, – глубоко вздыхая и запрокидывая голову, пробормотал Шаурин.
– Да, это очевидно. Одна твоя часть по мне точно соскучилась, – ухмыльнулась Вера, остро чувствуя, в какой именно части его красивого сильного тела сконцентрировались вся тоска и скука.
Ее губы жадно приникли к его приоткрытому рту, бесстыдно лаская язык.
– Выпорю… – прошептал Денис.
– Можно, – с полустоном выдала она. – Этого мы еще не пробовали, – вздрагивала в сексуальном томлении, с наслаждением наблюдая, как по скулам его расползается румянец, и он стискивает челюсти, стараясь сдерживать бешеную волну возбуждения. И сама уже двигалась, чувствуя болезненные ноющие ощущения внутри себя.
Все же, Верочка приняла его слова как руководство к действию. Проворно стянула с себя футболку, оставшись в черных трусиках. Но только на несколько секунд. Трусики слетели тоже, и она с довольным стоном села сверху, выгибаясь от невероятного удовольствия, какое испытывала почти всегда в этой позе.
– Господи, благодарю тебя за то, что в моей жизни есть Шаурин, – задыхаясь от восторга, проговорила она.
Денис расхохотался, хотя сейчас было ну совсем не до смеха.
– Вера, бесстыдница. Вечно из секса комедию устраиваешь.
– Это не комедия, а правда жизни, – вздохнула она, ритмично и плавно двигаясь вверх – вниз, упираясь руками в спинку кровати. – Не знаешь ты, как тяжела женская доля без крепкого мужского… – охнула, – …плеча.
– Вера, закрой рот. Или останешься без оргазма.
– Поздно…
* * *
Как только тяжелые портьеры намекнули, что рассвет постучался в окно, Шаурин открыл глаза и уставился в потолок. Вера мирно сопела рядом, крепко прижавшись, так что между их телами он чувствовал влажную испарину. Попытка снова уснуть, как обычно, провалилась. Осторожно отлипнув от подружки, Денис выбрался из кровати, чтобы освежиться под душем. Освежиться удалось сполна, потому что горячая вода оказалась совсем не горячей. Обмахнувшись полотенцем, вернулся в спальню и начал собирать раскиданную по комнате одежду, чтобы прикрыть свой голый зад. Вера не шелохнулась. Денис прилег рядом и, пригнувшись, негромко проговорил ей на ухо:
– Вера, будешь кофе?
– М-мм… – скривилась, утыкаясь лицом в подушку, что означало: «Отвали».
– А омлет? – настойчиво предлагал он, но она так же упорно отказывалась открывать глаза.
– Не хочу я никакого омлета.
– Я хочу, Вера.
– В холодильнике найдешь все, что тебе надо. Где кухня знаешь, – подняла руку и ткнула пальцем в сторону двери.
Наглость, конечно, с ее стороны. Никакой благодарности за утренние ласки и доставленное удовольствие, но трогать Веру утром – равносильно, что подносить спичку к бочке с порохом. Взорвется и обматерит ни за что.
Прошел на кухню, поставил чайник и фыркнул, узрев на столе рядом с громоздившейся кучей книг и тетрадей тарелку с засохшими бутербродами, и недопитую чашку чая. Выбросил сухари в мусорное ведро, убрал посуду в мойку. С тяжелым вздохом стер с поверхности стола коричневые круги, оставленные донышком чашки.
Пока чайник грелся на плите, взял одну из книг и прочитал название. В руках у него оказался труд Бакунина «Государственность и анархия». Полистал страницы, просмотрел пару абзацев по диагонали. Мысли, однако, возвращались к разговору с Маркеловым. Кроме того, что они договорились о взаимном нейтралитете и поддержке во благо покоя Монаха, ничего дельного он не узнал. Наверное, боятся пока при нем называть вещи своими именами. Тем не менее, некоторые выводы о том, почему Монахов так прочно и устойчиво сидит, сделал. Хотя это итак немало. А время покажет.
Выступая, словно пава, на кухню вплыла Верочка.
– Не спится? – усмехнулся Денис и вернул книгу на место.
– А разве ты дашь поспать? Гремишь как слон в посудной лавке, – насупившись, проворчала подруга, потирая лицо.
– Не преувеличивай. Я уже полчаса сижу тихо и дышу через раз. Тебя просто совесть замучила.
– Не дождешься, – буркнула и вытащила из холодильника яйца для омлета. – Есть ростбифы. Разогреть?
– Нет, холодные давай.
– Да, ради бога, – пожала плечами.
– Я и не предполагал, что все так плохо. – Иронично вздернул бровь и кивнул на гору книг на столе.
– Хуже некуда, – призналась Вера. – Кажется, родители вознамерились выдать меня замуж. Пристроить, так сказать. И уже есть подходящая, по мнению маман, кандидатура.
– Окстись! Куда тебе замуж?
– Я им так же сказала. Уж лучше спать с учебником по гражданскому праву. Но мама все равно продолжает таскать домой одного нудного аспиранта. Поэтому я поступаю в аспирантуру.
– А – а, ну да. Клин клином вышибают. Я уж подумал, что ты решила революцию устроить, Вера – Анархия.
– К экзаменам готовлюсь. Буду воплощать в жизнь мечту родителей, пойду работать к отцу на кафедру, напишу диссертацию, стану кандидатом, потом попру в доктора.
А мечты у папы, – доктора юридических наук, заведующего кафедрой криминалистики в одной из высших школ города, – в отношении дочери были вполне реальными и обоснованными. Не зря Верочка так высоко метила.
– Как у тебя все распланировано, прям завидую твоей целеустремленности, – съехидничал Денис.
– Все равно собиралась, только думала погуляю годик-другой. А тут – на тебе! Нет, у меня другие планы, извиняйте. Возьму маму в научные руководители, мозги так ей сверну, что она и думать забудет о моем замужестве.
– Это да. Мозги свернуть ты можешь.
Вера щеголяла по кухне в одной футболке. Поговорить для нее – как дышать. Косноязычием не страдала, а потому сон у нее прошел быстро, и наступила бодрость духа, позволившая ей в считанные секунды накрыть на стол. Она поставила тарелки, разложила столовые приборы и села рядом.
– Кофе нет, – сообщила, поймав подозрительный взгляд Дениса, направленный на дно чашки с чаем.
– Как обычно, – вздохнул он.
– Не забудь, с тебя еще цветочки и эскимо. – Верочка лукаво улыбнулась.
– Я вместо эскимо, а цветочков у тебя целая клумба будет.
– Ох, как утром ты заговорил! А вчера так столько всего наобещал! – покачала головой.
– Верочка, ты же знаешь, в такие моменты во мне просыпается ненужная тяга к романтизму. Правда, по мере расщепления алкоголя в крови, она проходит.
– Все вы такие, спьяну готовы горы свернуть.
– Ну что ты! На горы я не покушаюсь, я тебе только цветочки обещал. Есть планы на сегодня?
– Вот мои планы. – Кивнула на книги по философии. Ковырялась в тарелке, все же особого аппетита в такой час не испытывая.
– С собой бери, поедем на дачу, расслабим нервы, – Денис глотнул чая, но показалось, что сахару маловато. – Вообще не сладкий.
– Я тебе сахар не клала, – помотала головой Верочка. – Мне мама всю жизнь говорила: «Вера, никогда не сахари мужикам чай!» А маму слушать надо. А нервы, кстати, у меня не особо натянуты.
– Бред какой-то… Не надо быть эгоисткой, Верочка, ты не одна в этом мире. Танюху надо из дома вытащить, а то ее мультик в командировке.
– Танюшку? С удовольствием с ней пообщаюсь. А может тогда на нашу поедем? Мои родственнички свои жирки на море греют, так что точно не нагрянут. Никто нам мешать не будет. Дом большой, места всем хватит.
– Да, и Вадю возьмем, договорились встретиться. Живем в соседних подъездах, а все увидеться не можем.
– О, Вадю обязательно! Он мне нравится, – Вера расплылась в мечтательной улыбке.
– Вот только Вадю не тронь! Хвостом вильнешь, а потом будешь парню мозги пудрить.
Верочка слыла очень темпераментной особой. А потому богатство ее в виде огромного числа воздыхателей было неиссякаемо. Но при всем разнообразии, Вера действовала только по зову души. Потому что всеми остальными благами она была обеспечена.
– Ой, ну чего ты всполошился! Ревнуешь? – самодовольно проговорила она, впрочем не питая таких надежд. Шаурина знала не первый день, и ей было прекрасно известно, что на такое чувство, как ревность, он был просто не способен.
– Ве-е-е-рочка! – протянул он. – Ты же умная девка! Какая здесь может быть ревность? Что за гнусные мыслишки у тебя бродят?
– Уговорил, – будто согласилась она. – Заключаем пакт о ненападении на Вадима.
* * *
Вытащить Таню из дома, как планировал Денис, не удалось. И объяснение отказа погреть косточки на солнышке, да отдохнуть душой и телом его не устроило. И вся сложившаяся ситуация в целом ему не понравилась. Сестру он застал не заплаканной, но со следами на лице слез и бессонной ночи – красные опухшие глаза и отсутствие улыбки, какая неизменно сверкала на губах при виде брата.
Танюшка вообще улыбчивая, редко можно застать ее в упадочном настроении. А если и бывало такое, то боролась она с этим своими средствами. Закрывалась с книжкой, читала, настраивалась, думала. И сама оживала постепенно, и другим нервы своими перепадами не портила. Она не из тех, кто кусают в ответ, когда им больно.
– Таня, что случилось?
– Ничего, – хлюпнула она носом.
– Ничего? Ты мне голову не морочь! – сходу взвился брат. Причина у такой внезапной депрессии могла быть только одна. И «причина» эта скоро по зубам получит. Не в первый раз замечал он Таню до такой степени расстроенной.
– Танюш, ну ты чего? – Вера стиснула ее плечи. – Хорош хандрить! Поехали с нами, отдохнем, что-нибудь вкусненького мальчишкам приготовим, посидим, поговорим. У тебя выходной?
Таня посмотрела на Веру и покачала головой, пытаясь выдать что-то похожее на улыбку. Но уголки губ упрямо опускались.
– Я в отпуске. Спасибо, Верочка, но я не могу.
– Тань, может, и правда наплевала бы уже? – вмешалась Ксюша. – Ты знаешь, я всегда молчу, со своими советами не лезу, но тут даже у меня терпения не хватает. Это уже не в какие ворота не лезет.
– Кто-нибудь объяснит мне, в чем дело? Или так и буду, как пень тут стоять? – начал терять терпение Денис.
– Просто наш обожаемый муж устроил сцену ревности, когда не смог дозвониться до Тани с первого раза. Видите ли, она должна сидеть целый день у телефона и ждать его звонка, – продолжила подруга.
– Ксюш! – одернула Таня.
– Это я еще не рассказываю, какими словами он тебя обозвал! – Ксюшу уничтожающий взгляд подруги вообще не смутил. – А что? Я, например, такого отношения к себе не позволяю. И пусть бы только кто-нибудь попробовал меня назвать шлюшкой! – Ксюша совсем разошлась.
Словно ища поддержки, она встала рядом с Денисом и уперла руки в бока. Глаза ее сверкали, а губы сжались в тонкую полоску. Присутствовал бы здесь Боря, вне всякого сомнения, она бы его в клочья разодрала.
Если раньше девушка скрывала свою неприязнь к Таниному мужу, то сейчас отношение к этому типу было как на ладони. Теперь пожалела, что не вмешалась, не попыталась открыть Тане глаза, когда та по уши увязла в любви и ослепла, принимая агрессивные вспышки за темпераментность, а ревность за доказательство любви. Только Борина ревность ничего не имела общего со здоровым собственническим чувством нормального мужчины. В пылу он бросался грязными словами, устраивал скандал, с успехом доводил жену до слез. Он был маниакально ревнив. Взрывался без повода и причины. Даже в командировке, на расстоянии умудрялся устраивать сцены. Портил Тане настроение, обвинял во всех смертных грехах. А уж мирился потом как… В соответствующей атмосфере: со свечами, цветами, конфетами. Устраивал романтический ужин, слезно и, приложив руку к сердцу, просил прощения, уверял в своей неземной любви. Татьяна прощала. Конечно. А как иначе? Любовь. Что тут поделать? Только вот Ксюшу такие отношения сразу насторожили, хотя поначалу Борис проявлял себя гораздо скромнее.
После Ксюшиной тирады, выражение лица Дениса приобрело еще более зловещее выражение, а намерение увезти сестру из дома только укрепилось. Он встал перед ней, возвышаясь и сверля взглядом, в котором светилась откровенная и неприкрытая ярость, отчего Таня еще больше сжалась в комок. Давно уже она перестала чувствовать себя старшей сестрой. А тот мальчик, которого сама воспитывала, остался лишь в памяти. И хотя понимала, что гнев его не направлен на нее лично, внутри приготовилась защищаться.
– Дай мне его номер. Я поговорю с ним.
– Нет, – Таня вскинула влажные от слез глаза.
– Таня, дай мне его номер телефона! – сказал громче.
– Ничего я тебе не дам! Успокойся! – встала с дивана, но неловко застыла на месте, толком не зная за что хвататься. Прошлась по комнате.
– Ты и сегодня собираешься у телефона целый день сидеть звонка ждать? – В ответ Таня прерывисто вздохнула, не подтверждая слова, но и не опровергая их. – Что за идиотизм?.. – дальше последовал поток самой изощренной нецензурной брани. Обычно Денис не использовал мат для связки. Ума хватало выражаться ясно и без этого. Но сегодня других слов просто не нашлось. Словарный запас, иссушенный гневом, стремительно опустел.
И в чужом белье он не любил копаться. Когда спрашивал сестру, как у нее дела, не ждал, что она начнет рассказывать о своих жизненных казусах. Но в этот раз промолчать не смог. Даже не думал молчать. Раз уж Ксюша забеспокоилась, значит – есть повод. Ксюше он верил, она за Татьяну всегда переживала. У Тани много подруг, приятелей, она со всеми старалась поддерживать дружеские отношения, но только Ксюша знала все ее секреты.
– Это не идиотизм, – тяжело выдавила из себя сестра. – Я не хочу ссориться. Мы и так уже разругались в пух и прах.
– А не послать бы его… – предложил Денис, звякнув ключами от машины.
Верочка поднялась с дивана, понимая, что разговор окончен. Положила ладонь на поясницу Дениса. Поглаживающим движением скользнула по мягкой слегка вылинявшей ткани сиреневого цвета футболки, обтягивающей широкую спину. И сама боялась, когда видела его в таком состоянии, потому попыталась успокоить, хоть немного сбить напряжение. Все-таки он с сестрой говорил, а не с отморозками какими-нибудь.
– Пойдем, Вера. Вадим ждет. А с тобой я позже еще поговорю, – снова посмотрел на сестру тяжелым взглядом и вышел из комнаты.
– Танюша, я тебе позвоню, – кивнула Верочка и выскочила следом.
После того, как хлопнула входная дверь, девушки в унисон вздохнули и выдохнули. Только Ксюша с облегчением оттого, что Денис в курсе и возможно как-то повлияет на жизнь сестры, а Таня от нелегкого осознания, что новый конфликт неизбежен.
Она потому и не рассказывала о своих проблемах, не делилась переживаниями, Денис из таких людей, которые прощать не умеют.
Что называется, замарался перед ним раз – век не отмоешься.
Таня на дачу не поехала, Вадим тоже собирался как-то вяло.
– Дома что ли не ночевал? – спросил Денис, глядя на заспанного и слегка помятого друга.
– До шести утра вернулся – дома ночевал, – пробубнил Вадим, плюхнувшись на переднее сиденье.
– Точно, я и забыл. Ничего, сейчас приедем на место, поправим твое здоровье.
– Премного благодарен за такую заботу, – вздохнул Вадим и прикрыл глаза, откинув голову. Отрешился от посторонних звуков, намереваясь немного поспать по дороге. Под еле слышное шуршание шин по асфальту получилось как под колыбельную. Легко и приятно.
Веркина дача – идеальное место для отдыха. Большой двухэтажный дом охраняли яблоневые деревья и кустарники боярышника; клумбы пестрели многолетними цветами, среди которых особенно выделялись алые флоксы. Идиллия, царившая здесь, так и просила примолкнуть. В такой интеллигентной красоте совесть не позволяла устраивать шумные пьянки. Да и температура воздуха не вызывала такого желания. Единственное, чего хотелось точно – это окунуться в прохладную воду. Верочка провела масштабную агитацию: переоделась в купальник, нацепила соломенную шляпку и утащила парней на берег.
Вдоволь наплескавшись, они вернулись в дом. Верочка стойко продержалась до шестнадцати часов, потом отбросила книжки, завалилась на диван в большой комнате и теперь спала без задних ног. Ее желание пошуршать на кухне растворилось, едва кудрявая голова коснулась подушки. Потому парни остались, так сказать, на подножном корме. Спасли положение овощной салат и Веркины ростбифы, которых она, подавшись непонятно какому порыву, загодя нажарила на целую неделю, а теперь кормила их всеми, кто попадался у нее на пути.
– Умаял подругу? – усмехнулся Вадим. Вытащил из ящика пару бутылок пива.
– Сама умаялась. Аристотель самый лучший любовник. Это похлеще Кама – Сутры будет.
Денис и Вадим сели на открытой веранде с северной стороны дома. Крыша защищала от беспощадных солнечных лучей, а набегавший то и дело ветерок приятно холодил кожу.
– Рассказывай. – Вадим отсадил металлическую крышку о край деревянного стола. Теперь, когда Вера оставила их тесную компанию, не терпелось начать разговор. Хотя терпению Вадима любой бы позавидовал.
– А что рассказывать? Деньги на карман падают – самомнение растет. Как в той песне: «перемен требуют наши сердца». – Денис приложил руку к груди. Но не для того, чтобы добавить эффекта. Замучила изжога. Веркины котлеты, черт бы их побрал. Потому не спешил откупоривать свою бутылку с пивом.
Вадим рассмеялся.
– Самоирония – это, конечно, хорошо. А если по существу?
– По существу все до неприличия прилично. Машину даже для мобильности подогнали. Правда, без сигнализации. – Это первое, на что обратил внимание Денис, когда утром забирал авто из гаража у клуба. Новенькая «пятерочка» не была оснащена какими-либо противоугонными средствами.
– Смеешься? Зачем на такую машину сигнализацию устанавливать? Кто ж ее сопрет? Ее каждая воровская собака знает, не то что «мастера». Монаховские машины в списке «неприкасаемых». – Вадим упер локти в стол.
– Здорово, значит, скоро я стану популярной личностью. Ждем перемен, – мрачно усмехнулся Денис, развалившись на лавке. – Дальше спрашивай.
– А что мне спрашивать? И так все ясно. Сомневаюсь, что тебе нужен мой совет, поздновато уже. Ты сам все давно решил. Как только сказал про «Гладиатор», уже стало ясно, что «туда тебе и дорога». Я сам могу тебе много чего интересного рассказать.
– Поделись. – В глазах Шаурина мелькнул интерес.
– Монахов твой у нас в разработке. Как выяснилось, – сказал Вадим, опустив взгляд, бездумно передвигая крышку от бутылки по столу.
– У вас? – искренне удивился Денис. – Вот уж не думал, что он с наркотой связан.
Бардин работал оперуполномоченным в отделе по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Потому и озадачился Денис такой новостью. В том, что он узнал от Маркелова, про наркотики не было ни слова. Что Дениса, собственно, несказанно обрадовало. С этой грязью он связываться не хотел. Ранее и Бардин говорил, что по тому вопросу Монахов «чист». Но только условно. Такие субъекты как Монахов априори чистыми быть не могут.
– А он и не связан. Его кто-то активно сливает. Сигнал есть, мы работаем.
– Вовремя я сунулся, – мрачно сказал Денис.
– А когда б ты не сунулся, оно одинаково приятно, – на той же ноте поддержал друг.
– Кстати да.
Осторожно, почти вполголоса Вадим продолжил:
– А раз сливают, значит – передел территории намечается. Не нравится кому-то, видимо, такое положение дел.
– Это сделать нереально. Все не так просто. – Денис тоже неосознанно понизил тон, говоря тихо. – У Монахова такие силовики с рук кормятся. Он в свое время в Москву деньги чемоданами возил.
– Еще бы он не возил. Так взлететь всего за несколько лет. Вовремя с нужными людьми поделился.
– Ну-ка поподробнее мне «историю Золушки», – попросил Шаурин, чувствуя, что Вадим знает больше.
Тему их разговора не то что тихо обсуждать нужно было, ее бы и вовсе не касаться. Хотя Шаурин понимал, то, что ему стоит знать, он от друга услышит. А большего ему и не надо.
– Когда в девяносто первом году начался вывод войск из Германии, Венгрии и других стран, подполковник Монахов, будучи в должности заместителя командира полка по вооружению, подсуетился. И началось это ровно с того момента, как по телевизору «Танец маленьких лебедей» по всем каналам транслировали. В стране развал, ряды армии заметно покосились. Помню, отцу каждый день новая директива приходила. Тому подчиняйся, тому нет. Этих не слушай, тех слушай. Хаос полнейший.
– Представляю. Видишь, некоторые быстро воспользовались царящим бардаком. Я призвался в девяносто четвертом, у нас на полторы тысячи человек на складе знаешь сколько калашей было? Сто пятьдесят тысяч! Голодать никто не хотел, все хорошо жить желали.
– Ха! Я тебя умоляю! – усмехнулся. – Военные на таких должностях при любой власти не голодали. Ну, а так, представь, когда целые склады эвакуируют.
– Можно вагонами вывозить.
– Они и вывозили. За несколько лет Монахов так озолотился, что обычному человеку и не представить.
– Интересно девки пляшут.
– Еще как. Так что ты поосторожнее будь.
– Сейчас Монах почти легализовался. Магазины, рестораны, ночные клубы и еще куча всего. – После разговора с Маркеловым Денис мог перечислить все вышеупомянутое поименно.
