Текст книги "Стая (СИ)"

Автор книги: Оксана Сергеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 47 страниц)

– Что ты творишь, Красота… – Не хватало сил, чтобы оттолкнуть ее. Руки прижимали ее все крепче. С трудом контролировал себя, боялся, что сейчас завалит ее на диван и будет любить до изнеможения. До судорог любить. Чтобы все ее тело стонало – дрожью и вздохами…

Тихая победная улыбка мелькнула на покрасневших губах. Тугой ком в груди мешал говорить, но Юля нашла мужество прошептать:

– Люблю тебя, разве непонятно?

ГЛАВА 32

Этим же вечером отвез Юлю на Поселковую и остался там на ночь, планируя уехать после обеда следующего дня, если не возникнет никаких непредвиденных обстоятельств.

Утро начал с пробежки. Дремотно-голубой рассвет так и манил вдохнуть прохладного густого воздуха. Вернувшись в дом, сразу направился в свою комнату, по пути бросив взгляд на кухню. Увиденное заставило Дениса быстро подняться к себе и без промедления спуститься обратно.

– Че, страшно Михалыч? – Карпов ткнул пистолетом в висок старика. Тот, сконфузившись, втянул голову в плечи. – Ты когда-нибудь видел, как у человека мозги из головы вылетают? – ухмыльнулся, находя в реакции Михалыча что-то забавное. Но веселье длилось недолго, потому что в следующую секунду на собственном затылке почувствовалась холодная сталь пистолета.

– Чтобы мозги вылетели, их надо иметь, – ледяным тоном сказал Шаурин. – Я сейчас нажму на курок, и мы с Михалычем воочию убедимся, есть ли у тебя что-нибудь в черепной коробке. Страшно? – с нажимом спросил, не без удовольствия наблюдая, как Карпов напрягся при его голосе. По всей видимости, тот решил почистить пистолет, но заигрался в ковбоя, что Шаурина изрядно разозлило. Но еще больше его вывело из себя не то, что Карпов уселся с оружием за кухонный стол, а его отношение к Михалычу. Безответный тот старик, такого обидеть только моральный урод горазд. В сущности, Карпов широтой души не отличался.

– Шаур, ты полегче, – без былой уверенности в голосе произнес Саша, заливаясь краской. Само собой, не стыда. Может быть, неуверенности. Страха какого-то… И правильно. Не шутил Денис, чувствовал острое яркое желание нажать на курок. Карпов для него живой рассадник проблем и пороков. Правда, устранив его, действие свое перед Монахом трудно будет объяснить, потому как пока оно основывалось только на личной неприязни. И ничего другого Денис этому головорезу предъявить не мог.

– Пугать будешь свое отражение! Ты за этим столом пьешь, хлеб ешь… – Денис опустил ствол. И отшагнул, позволив мужчине отодвинуть стул и встать из-за стола. – Только желваками играть не надо! Оружием занимайся у себя, там хоть застрелись!

Почти лопаясь от злости Карпов покинул кухню. Лев Михалыч сделал это еще раньше. Шаурин обернулся, чтобы выйти следом и чуть не столкнулся с Юлей.

– Ты чего здесь? – Не успел выровнять тон, потому слова прозвучали резко.

– Ничего… – смущенно пожала плечами, застыв в проходе. Сцена, которую невольно довелось пронаблюдать несколько секунд назад, заставила содрогнуться. Юля и сама не понимала, отчего стало не по себе. Вроде не в первый раз оружие видела. Но, возможно, впечатлилась, потому что сейчас оно находилось в руках Дениса. Хорошее начало дня…

– Помнишь, я хотела с тобой поговорить?

– Нет, ничего я не помню.

Не до разговоров сейчас. Мокрая майка прилипла к телу, по вискам струился пот. Наверх Денис взлетел, чтобы только взять пистолет и сбросить олимпийку. А сейчас горло драло от сухости и единственным желанием было влить в себя стакан воды.

– Денис!.. – не отступала Юля, проявляя настойчивость. – Пойдем прогуляемся, пока все спят. Поговорим.

Под «всеми», главным образом, Юля имела ввиду свою мать и тетю Надю, которые в загородном доме появились глубокой ночью в сопровождении Самарина и Карпова. Вот, чье любопытство усмирять бы не хотелось в первую очередь. Когда все выползут из своих спален, им с Денисом точно не посекретничать в сторонке. Катя Маркелова на этот счет беспокоила Юлю меньше всего. Хоть уже и перестала вдова походить на бесплотное существо, на призрак, но окружающий мир ее волновал мало. Клетка траура не отпускала, сомкнулась железно, атрофировав чувства. Оставалось надеяться, что только на время. Очень хотелось помочь, вытащить девушку из того мрака, который виделся из глубины зрачков. Вот только бы сначала со своими проблемами разобраться.

– Уже никто не спит. – Денис приложился в стакану с водой.

Пока они спорили, на кухню вошла Валентина Петровна.

– Шаурин! – нарочито громко начала Юля. – Я хочу на улицу. Прогуляться. Мне одной нельзя. Если тебе самому лень, то пусть меня кто-нибудь другой сопровождает, – возмущенно повысила голос. Получилось естественно, и Юля начала побаиваться, что Денис сейчас приставит к ней какого-нибудь вышибалу и отправит за ворота. Погулять. Как она того хотела.

– Пятнадцать минут ваша милость потерпит? – Поставил пустой стакан в раковину.

– Пятнадцать – потерпит, – охотно кивнула, про себя решив не терять времени даром и позавтракать.

– Тогда собирайся, не причитай.

На то чтобы перекусить вполне хватит, но вот как Шаурин за пятнадцать минут успеет принять душ и переодеться?..

Успел. Еще как. Бодро сбежал с лестницы, одетый в голубые джинсы и шуршащую ветровку, располосованную по цветам российского флага. Может, совпадение, но забавно. Патриот.

– Ты с оружием?

– Конечно. Пойдем белочек постреляем.

– Ты что!

– Шутка.

Храня молчание, они вышли за ворота. Придерживаясь тропинки, углубились в сосновый лес, пошли ближе к реке, туда, где среди сосен затерялись березы, а густой игольчатый покров постепенно сменяла зеленая трава. Вышли к берегу. Денис сам потянул туда Юлю, еще во время пробежки заметив лежащее там корявое дерево, как будто скрученное в спираль. На него можно было присесть, или хотя бы опереться. Особого желания бродить по лесу не испытывал. Уже набегался с утра.

Юля пока молчала, разрываясь от противоречий. Трудно было начать разговор, произнести те самые слова, которые про себя сотни раз отрепетировала. Хорошо бы Денис сделал какой-нибудь шаг, подал знак, что готов выслушать. Но внешне он никак не проявлял интереса. Устроившись на изогнутом стволе, достал сигареты. Потом зажигалку. Делал он все это медленно. Как будто специально ее злил.

– Я тут подумала… – решилась Юля и начала разговор.

– Мне уже страшно, – проговорил зажав сигарету уголком рта. – Давай уже, крошка моя, исполняй, я в нетерпении.

– Ты издеваешься?

– Да. Слегка. Тогда может ты разозлишься и перестанешь заламывать руки. А то мне реально страшно, что там тебе такого фееричного в голову пришло.

– Я подумала, что нам лучше расстаться.

От изумления Денис выронил сигарету. Когда секундное оцепенение прошло, он посмотрел в траву, словно жалея о потере, и снова сунул руку в карман ветровки. Может, вторую сигарету удастся прикурить. И выкурить. Желательно.

– Спокойно, – Юля положила руки ему на плечи, будто удерживая на месте. А Денис и не дергался, только выражение его лица изменилось. Скулы побелели от злости, а холодно блестящие глаза впились в ее лицо, лишая сил говорить. – На время. До тех пор, пока у нас не сложатся полноценные отношения.

Надо продолжать, но слова застревали в горле, образовывая тугой ком. Дышать становилось все труднее, плечи свело напряжением, будто на них опустили что-то тяжелое.

– У нас новый герой или так… шиза накрыла?

– Какой герой?! Конечно, нет!

– Тогда все еще хуже. Герою можно и ноги переломать, а до твоих тараканов добраться сложнее.

Он так и не прикурил, держал сигарету, зажав между пальцами, иногда опуская на нее взгляд.

– У тебя у самого героиня за кулисами. – Юлька встрепенулась, скрестила руки на груди и отшагнула. Слова Дениса подстегнули ее, отозвавшись в груди жарким недовольством. – Вот как только будешь готов дать ей отставку, тогда и у нас что-то нормальное получится. Не надо все уродовать, лучше заморозить на время. Сейчас я ненавижу ее, потом буду ненавидеть тебя. Я так не хочу. Не хочу, чтобы ты уходил от меня и шел к ней. Но чтобы избавиться от нее, не собираюсь лезть к тебе в постель без приглашения, я, знаешь ли, как-то не так себе все это представляла. Не хочу чувствовать себя… Ну ты понимаешь. Или не понимаешь? – Слова лились все быстрее. Отчаяннее. Только вот у Дениса реакции на эти слова были какие-то вялотекущие. Но, слава богу, злость его заметно стихала, соскользнув вниз по сильному телу. Сначала изменилось выражение лица, к слову, на самое нелюбимое – непробиваемое. Затем расслабились плечи, руки. Он вытянул вперед скрещенные ноги и зажег сигарету.

– Мне ужасно тяжело, – снова заполнила возникшую паузу. Молчание умножало безысходность ситуации. – Даже не знаю, что для меня сейчас тяжелее: оставить все как есть или взять перерыв. Денис?.. – закончила она пульсирующим от боли голосом, ожидая его ответа.

Прежде чем что-то сказать Шаурин успел несколько раз глубоко затянуться.

– Нет.

– Что – нет?

– Нет.

– Денис!

– Нет, – повторил он. – И мне глубоко похрен что ты там себе придумала! – сказал, будто встряхнул ее внутренности. Тоном своим яростным, безжалостной интонацией. – Я тебе не мальчик, бегать туда-сюда не собираюсь. Зачем вообще надо было все это затевать? Или сегодня тебе взбрендило в голову со мной повстречаться, а завтра остыла и взяла выходной?

– Ничего я не остыла! По-моему, я ясно выразилась, сказала тебе все, как есть. То, что у меня на душе, почему переживаю. Все тебе сказала… – боялась сорваться на крик, на плач. – Зачем затевать?.. Не думала, что у тебя какие-то свои сроки, но раз ты так считаешь и все решил…

– Не пойму, в чем смысл.

– В том, что так мне будет легче. Я делаю это осознанно. У тебя будет свобода, а у меня никакой возможности тебе что-то предъявить. Когда мы были не вместе, я не воспринимала это так остро. А сейчас меня просто клинит.

– И ты решила меня удивить своей фантазией. Твоя фамилия точно Монахова? Не Кио? Иллюзионистка, блин. Ты можешь себе, что угодно в голове нарисовать, в наших отношениях это уже ничего не изменит.

– Даже если это иллюзия, в ней мне жить будет гораздо легче, чем в этой долбанной реальности, в которой ты спишь с другой девкой! Вообще-то, это я девственница, мне нужно переживать и волноваться! А у нас, будто я, такая озабоченная, тебя бедного невинного совращаю!

Не смогла больше смотреть ему в глаза, отвернулась, снова сцепив руки на груди.

Солнце, ярко усмехаясь, просвечивало лучами кроны деревьев. Птицы, затерявшись высоко в ветках, пели на все лады. Но на душе было так холодно, словно на улице не теплая весна, а промозглая ворчливая осень. Даже пальцы заледенели. Влажный утренний воздух пронизывал до костей.

– Ты считаешь, мне больше заняться нечем? Думаешь, я только и озабочен тем, кого бы в свою кровать затащить?

Пожала плечами. Не потому что так считала, а от внутреннего отчаяния. От печальной горечи и глухой боли в груди.

– Поставь себя на мое место.

– Придушу сразу.

Она глубокомысленно хмыкнула.

– Всякой ерунды себе напридумывала. – Выбросил сигарету и, ухватив Юльку за талию, притиснул к себе. Она не сопротивлялась, но и особого рвения пообниматься не выказала. – А может отпустить тебя, а? Навсегда. И гуляй-ка ты, Монахова… Будет тебе и свобода, и душевный покой. – В следующую секунду Юлька сдавленно запищала, потому что Денис перекинул ее через колено, лишая опоры. Удерживая над землей, поцеловал, крепко впившись в губы. Укусил за нижнюю. Сильно укусил.

– Не надо навсегда, давай на время. – Поморщилась от боли, облизнула губы и крепче вцепилась в его руки, чтобы не упасть на землю.

– Не зли меня! Убить бы того, кто тебе это присоветовал!

– Никто мне ничего не советовал.

– Еще хуже.

– Денис… – взмолилась и он выпрямился, увлекая за ее собой.

– Не отпускаю я тебя, – тряхнул девочку, как будто желая, чтобы ее перепутавшиеся мысли нашли правильное направление. – Никаких тебе заморозок. Можешь хоть что себе думать. Не отпускаю. – Намотал косу на кулак и слегка потянул. – Все. Финиш. Приехали. И не проси больше.

Вопреки здравому смыслу уже не мог ее отпустить. Юля как знала, как чувствовала… Возможно, это для них сейчас самый лучший вариант – отстраниться друг от друга на время. Так безопаснее и легче, но когда кричит сердце, разум не слышит.

– Как ты не можешь понять?..

– Я тебе все сказал. Раньше надо было валить. Я тебе предлагал подобру-поздорову.

– Все нервы тебе вытреплю. – Сжала в кулаках ткань его ветровки, потом разомкнула пальцы и разгладила на груди. – Скандалить буду. Как сейчас и намного хуже.

– Составим тебе график, будешь скандалить раз в месяц. Каждый последний четверг.

– Почему четверг?

– Просто так. Или во вторник.

– Ты не хочешь меня понять.

– Не хочу и не буду. Не в этот раз. Глупая… – зарылся носом в ее волосы, вдохнул их аромат. Юлька вкусно пахла. Чем-то свежим, чуть сладковатым, едва уловимым. Не для всех. Невозможно надышаться. – Ничего же не изменится. Меня оттолкнешь, а со своей головой что будешь делать?

– Найду для себя убедительные аргументы.

Не сомневался, что она найдет их. Умная девочка. Ее любовь безупречна. И сама Юля безупречна. Потому не складывалось у нее, не вписывалась она со своей любовью в эту картинку. Не хотела мараться о ядовитую ревность, царапаться о ссоры, набивать синяки от резко брошенных в злости слов. Смелая девочка. У него не было столько сил, чтобы отказаться от нее.

– Я их сломаю. Буду это делать при первой же возможности.

– Я не отступила. Не согласилась с тобой. Имей ввиду. Ты сам виноват… – приговаривала упрямо, хотя сама уже обнимала за плечи.

– Думаешь, мне не хочется?

Потерся губами о ее щеку и прижал к себе так крепко, что она перестала понимать, где кончалась она, и начинался он.

– Тогда все было бы проще. Разве нет?

– Ни черта. Не дай тебе бог испытать, когда хочешь, а нельзя. И меня не надо совращать, я так тебя хочу, что в глазах темнеет. Даже сейчас. Неужели не понимаешь? Не чувствуешь?

– Чувствую. – Будучи крепко прижатой к его телу, она хорошо все чувствовала. Его возбуждение. И свое. Жар между их телами, тлеющий огонь пропаливающий одежду. Чувственные воспоминания вчерашнего дня накинулись на разум. Кожа запылала от тоски по его горячим ладоням.

– Этого мало, чтобы поверить?

– Мало. Мне бы желательно плотские доказательства твоей, самой что ни на есть, плотской любви. – Прикусила губу, храня на лице ироничный взгляд. С трудом давалась эта бесшабашность.

Поцеловал жарко. Прижимаясь горячими жадными губами. Скомкав дыхание и сойдя до бессвязного шепота. Чувствуя все двести двадцать внутривенно. И подкожно. И внутримышечно.

– Завалить тебя на травку и под соснами… охренеть романтика.

– Это ты так отвлекаешь меня? Притупляешь мою бдительность? Я все равно не передумала, – пыталась вдохнуть ветер, но дышала только им, тем, кто крепко держал ее в руках.

– Да мне, честно говоря, глубоко наплевать.

– Мы будем скрывать. Как обычно. Как сейчас. – Обхватила ладонями небритые щеки, потерлась губами о его губы в мягкой незатейливой ласке.

– Не получится, – покачал головой. – Я не смогу. После того как мы займемся любовью, а наутро встанем с кровати, все изменится. Ничего не скроешь. Ты будешь нужна мне часто. И надолго. Постоянно. Я буду бросаться на каждого, кто косо на тебя посмотрит. Сейчас, в случае чего, ни тебя, ни меня никто слушать не будет. А в восемнадцать ты уже совершеннолетний человек, другая ситуация, другой разговор. По мне, лучше вот так переболеть.

– Когда мне стукнет восемнадцать, меня уже здесь не будет. Я закончу школу и отец отправит меня учиться в Лондон. Он уже мне сказал.

– Твое желание в расчет не берется?

– Я так поняла, что нет.

Юля искала на его лице следы разочарования – в глазах грусть, на губах горечь. Но их не было. Может, и не нужно сейчас?..

ГЛАВА 33

– Чего ты тут облизываешься? Это шкаф с одеждой, а не холодильник, здесь нет ничего съедобного, – шугнула Юля Лорда, но пес, игнорируя хозяйку, упрямо тыкался носом в разложенные по полкам вещи, не желая сдвигаться с места.

– Что-то его там заинтересовало, раз так настойчиво нюхает. – Наталья бросила взгляд на собаку, и Лорд сильнее завилял хвостом, словно почувствовав в ее лице поддержку.

– Ага, давно забытый мною в каком-нибудь кармане пакетик марихуаны. Смойся, – Юля легонько оттолкнула своего питомца и закрыла шкаф. Посмотрела на чемодан. – Вроде все. Все, что надо впихнула.

Наталья издала тонкий смешок:

– И что не надо тоже. – Поправила за спиной подушку и продолжила листать альбом с фотографиями дочери. То и дело ее губы трогала мягкая улыбка, а взгляд заволакивала нежность. – Ты с Денисом попрощалась?

– Нет еще.

– Как это нет еще? Он хоть знает, что ты улетаешь? – На глаза попалось совсем старое фото, сделанное в ателье. На нем Сергей, одетый в парадную форму, держал двухгодовалую Юлю на коленях, рядом сама Наталья в алом платье. Наверное, фотографии, подобные этой, можно найти в каждом семейном альбоме. Кто бы мог подумать, что их жизнь так круто изменится. Нет, есть, конечно, вещи закономерные. Взросление дочери. Ее первая влюбленность. Первые переживания и проблемы. Вздохнув, Наталья перевернула страницу. И саму когда-то такое мучило, а теперь словно все заново с дочерью переживала. Хотя иногда трудновато было с высоты своего возраста и с имеющимся опытом поставить себя на место Юли. Себя, как говорится, не помним…

– Он все знает, – проворчала Юля.

– Что-то ты не в настроении я смотрю, вся такая загадочная и задумчивая. Между вами что-то не так? – как бы вскользь поинтересовалась Наталья, не отрываясь от цветных фотокарточек. На самом деле давно уже заметила нервозность дочери и все искала возможность поговорить. Не в словах это виделось, а в движениях: вещи в чемодан Юлька кидала с каким-то ожесточением, словно не на Кипр отдыхать собиралась, а на каторгу.

– Я не загадочная, я сосредоточенная. Можно и так сказать – мы в вялотекущей ссоре.

– Да? – удивилась мама. – А что – повод есть?

– Повод всегда есть. Поводов у нас, мамочка, как грязи.

В этом Юля точно права: зачастую влюбленным особого повода не нужно.

– Например?.. – Любопытство не отпускало, поэтому Наталья воспользовалась возможностью разузнать все поподробнее, пока дочь не ушла в глухую оборону.

– Хочешь помочь мне дружеским советом? Или материнским? – Юля уселась на кровать рядом с матерью и закусила губу, раздумывая, стоит ли делиться с ней своими переживаниями. Всегда с большим трудом обнажала чувства, боясь непонимания. Хотя очень редко слышала от мамы порицание, и сегодня испытывала большие сомнения. Речь ведь не только о ней самой, но и о Денисе. Совсем не хотелось, чтобы мама настроилась против него. Но держать все в себе стало невмоготу, ибо чувствовала, что запуталась в ревности и злости своей, как в паутине.

– Почему бы и нет? Ты ничего не рассказываешь, мне же хочется знать, что между вами происходит. И как происходит. Я же мама. Беспокоюсь.

– Откровенно говоря, между нами ничего такого не происходит, что бы тебя могло взволновать. Ну, правда.

– Откуда ты знаешь, что меня может волновать?

– Знаю. Не дура же. Давно уже вокруг да около ходишь, и все твои вопросы к одному только сводятся: спим мы или нет? – После этих слов стало невозможным вернуть разговор в прежнее русло. Удовлетворенный блеск в глазах матери немного рассеивал смелость, но Юля не замолчала, смущенно отводя глаза. – Так вот, не спит он со мной, мамочка, даже пальцем не трогает. Потому что я несовершеннолетняя еще. – Чтобы продолжить дальше, пришлось набрать полные легкие воздуха. Осторожно Юля сказала: – А поругались мы из-за его… – Про себя никак не могла подобрать нужное слово. Просто девка? Подружка? Как назвать ту, из-за которой и заварился весь этот сыр-бор? – …любовницы. – Все же решила называть вещи своими именами.

– Хорошо сформулировала. То есть, это он с тобой не спит, а не ты с ним. Спасибо, дорогая, успокоила маму.

– Мамуль, прости. Мне как-то непривычно говорить с тобой о таких вещах, волнительно даже… потому и несу что попало, – виновато сказала Юля, про себя удивившись реакции матери. Ожидала, что та начнет бросаться в адрес Дениса обвинениями и нелестными словами. Именно этого больше всего опасалась. Не хотела компрометировать его, чернить перед матерью, даже если он сам виноват в создавшейся ситуации. У них и так шаткое положение, если мама настроится против него, станет совсем невыносимо.

– Да как раз-таки не что попало… Ну и?.. Дальше что?

– А что дальше… – вздохнула свободнее. – Я психую, мне все это не нравится. Предложила ему расстаться, пока не повзрослею.

– Чего? – Наталья закрыла альбом и отложила его в сторону. Теперь взгляд ее и все внимание сосредоточились только на дочери.

– Предложила ему расстаться.

– Вот бестолковая девка.

– Чего? – в ответ возмущенно протянула Юля. – Мама ты не слышала, что я сказала?

– Я-то слышала. Просто удивительно! Как легко ты готова отказаться от того, что считаешь своим. Вернее, кого.

– Я не отказывалась.

– А что ты сделала? Отказалась. Отказалась и подарила этой «мадаме», с которой он развлекается.

– Это же на время.

– Нет ничего в жизни более постоянного, чем временные меры.

– Я не отказывалась, он тоже не согласился. Но я не могу смирно сидеть сложа ручки. Пусть знает, что мне это не нравится, – слегка повысив тон, сказала Юля. И хотя слова ее прозвучали более чем уверенно, в глазах светился притаенный вопрос.

– Пусть знает, тоже верно, – кивнула мать. – Но только сильно не усердствуй, а то он перестанет тебя слышать. Скандалить нужно редко, но так, чтобы на всю жизнь запомнил.

– Это я запросто, – скупо улыбнулась Юля, чувствуя, что напряжение постепенно отпускает. На душе стало чуточку легче. – Мама, ты так спокойно восприняла то, что я тебе сказала. Почему? По-твоему, наличие у него любовницы – сущий пустяк?

– Совсем нет. Не пустяк, но я не знаю, имею ли я право осуждать его, – деликатно ответила Наталья. – Наверное, я стала слишком циничной, на многие вещи смотрю не так, как раньше. Меня в жизни уже мало что удивляет. Юля, он взрослый человек… – замолчала, опустив взгляд на свои сомкнутые в замок пальцы. Не хотела разочаровывать дочь, но Дениса оправдывать не хотела тем более. Нужно как-то найти золотую середину, чтобы не переломить правильных представлений дочери, но и не навязать ложных иллюзий. Как-то найти…

– Я совсем запуталась. С ума сойду скоро. Кажется, у всех в этой жизни все нормально, кроме меня. Всех все устраивает, только я одна надумываю себе проблемы.

– Одно могу сказать точно. Если не можешь все это выносить – бросай. Хочешь жить спокойно – бросай и забудь.

– Нет.

– Тогда возьми себя в руки.

– Возьми… – проворчала Юля. – Как представлю, что он ей там серенады поет…

Наталья рассмеялась:

– Прости, не удержалась, – сказала извиняющимся тоном, заметив Юлин раздраженный взгляд. – Рассмешила. Шаурин и серенады. Да из него слова не вытянешь. Я вообще не понимаю, как вы общий язык находите.

– Нормально находим. Иногда он очень даже разговорчивый. Мама, – не очень смело продолжила мысль, прерванную смешком матери, – на самом деле меня волнует не… не то, что он спит с этой кикиморой. Я не хочу, чтобы он любил ее, разговаривал, делился чем-то. Я не хочу, чтобы с ней он разговаривал так же, как со мной. Я от этого зверею просто.

– Ну надо же… – Наталья смерила дочь снисходительным взглядом.

– Да, – Юля вздернула нос.

– Милая моя, таких девочек мужчины используют совсем не для того, чтобы с ними вести беседы и петь им серенады. Вот за это можешь не беспокоиться.

Юля замолчала. Очень хотелось верить матери. Может, и стоило? Принять ее мнение за истину и прислушаться, найти вот эту такую нужную сейчас опору и крепко встать на ноги.

– Ладно. – Юля поднялась с кровати и потрепала пса, все это время преданно сидящего у ее кровати. – Надо напомнить о себе перед отъездом.

– Естественно, – улыбнулась Наталья.

Напомнить о себе с ходу не удалось. Закрытая на замок дверь шауринского кабинета встретила весьма неприветливо. Нужно было все-таки позвонить, а не ехать наобум, сюрпризом. Благими намерениями…

Юля не полезла в сумку за ключом. Нет смысла вваливаться в его «обитель» и сидеть там в ожидании чуда. Забросив сумку на плечо, она потихоньку побрела по пустому коридору. Только теперь оценила всю прелесть расположения кабинета. Он находился в отдельном крыле, и народу в той части здания было очень мало.

– Надо же, какие люди… – Денис перехватил ее на полпути, Юля даже не успела добрести до одного из спортзалов. Скорее всего, за это нужно поблагодарить Самарина. Он, видать, намекнул о ее присутствии.

– Представь, да…

Денис не встретил ее пылкими объятиями, да оно и понятно. И все же внутри зашевелилось что-то неприятное.

Вместе они вернулись на его рабочее место. В кабинете разрывался телефон. Еще в коридоре был слышен его подозрительно настойчивый звонок.

– Да… – ответил Денис. – Чего у тебя там случилось?.. Давай не сейчас, Тань, вечером заеду, поговорим…

Юля стояла рядом, потому хорошо слышала женский голос в трубке. Не то чтобы она специально подслушивала, но так получилось. Интонация Дениса и сам разговор тоже намекали, что звонили не по рабочему вопросу. Дурные мысли лезли в голову помимо воли, а слова не заставили себя ждать.

– Подружка твоя звонила? – не скрывая едкой иронии спросила Юля и по блеску в его глазах поняла, что зря это сказала. Теперь жалей не жалей, а механизм запущен. С другой стороны, молчать как рыба она не обещала. Да и сам Денис за словом в карман никогда не лез. Вот и сейчас с ответом не задержался.

– Если ты думаешь, что я буду перед тобой отчитываться за каждый свой телефонный звонок или любое другое действие, ты глубоко заблуждаешься.

Это было бы почти вежливо, если бы не было так обидно. Ничего не оставалось, как только поддержать заданный им тон. Что она и сделала, состроив при этом такую бесстрастную мину, что самого Шаурина переиграла.

– Никакого отчета я от тебя не требую. Как я могу? Кто я вообще такая, чтобы от тебя что-то требовать? Не понимаю твоих возмущений, я тебе предлагала вариант, при котором я вообще могу исчезнуть из твоей жизни. Ни тебе отчетов, ни разговоров. Свободен как ветер.

– А-а-а, – Денис перевел взгляд на настенный календарь, – у нас сегодня четверг. Ну давай… – хлопнул в ладоши и потер их друг о друга. – Ты сегодня скромно или собираешься на всю катушку разойтись? К чему готовиться? Может, мне пора уже курить пустырник?

Покоробил его открыто саркастический тон. Просто взорвал изнутри, но Юля собрала волю в кулак и сказала безупречно вежливым тоном:

– Извини, что отвлекаю тебя от важных дел, я ненадолго, всего лишь попрощаться. Мы с мамой завтра улетаем на море. На все каникулы, – совсем добила, сопроводив слова ледяным взглядом.

– Круто. Завидую. Приятного отдыха.

– Ну, тогда я пошла?…

– Иди.

Прощальные поцелуи после такого ей тоже не светили. А жаль…

Пару секунд Юля раздумывала, чувствуя себя так, словно проваливается в пустоту. Холодную до мурашек. Когда она уходила, вслед ей не донеслось ни слова.

Денис стоял у стола, глядя на захлопнувшуюся дверь, разрываясь изнутри от бешенства. Мозговыносиловка, блин! Горло свело от желания протяжно рыкнуть, хоть немного освободившись от злости. Схватив первое, что попалось под руку, а попалась ему авторучка, он швырнул это через весь кабинет. Авторучка, издав легкий треск, стукнулась о деревянное полотно и упала на пол.

– Ушла что ли? – спросил вслух, не веря, что Юля уйдет на такой ноте. И был прав. Юлька снова протиснулась в кабинет и задержалась у двери, прислонившись к ней спиной.

– Что – сердце по швам и вены натянуты?

– Я тебе сейчас устрою сердце по швам, – сдерживая негодование, процедил Денис.

Девушка помедлила, раздумывая, запереться ли на замок. А сделав это, сцепила руки за спиной и пошла к Денису. Отступать она точно не собиралась, хотя войти снова как ни в чем не бывало – равносильно, что собственное самолюбие через мясорубку пропустить. Ну что ж, если так надо – пропустит. И пережует его, потому что быть бестолковой девкой, как назвала ее мама, не собиралась. А уж лишний раз собственноручно толкать Шаурина в объятия той шлюшки, с позором ретировавшись, не хотелось и того больше. Хотя надо признать, с трудом Юля смогла взять себя в руки. Пришлось прям зубы сцепить.

Осторожно она пошла, мягко переступая, словно по минному полю шагала, а не по ковровой дорожке. Хотя, идти к Шаурину навстречу, после того как довела его почти до белого каления, равно как самовольно наступить на противопехотную мину – разорвет на мелкие кусочки.

Юлька замерла перед Денисом буквально в шаге, стараясь сохранять на лице спокойствие и сосредоточенность. Он стоял, засунув руки в карманы брюк. Грудь его неровно вздымалась под голубой рубашкой.

– Все. Я уже успокоилась. Не надо ругаться. Я теперь добрая и нежная киса.

– Да? А меня теперь кто успокаивать будет?

– Хороший вопрос, – произнесла она, растягивая гласные. – Твои варианты?

– Не надо будить во мне то, с чем ты потом не сможешь справиться. Собираешься трахать мне мозг, пока я не буду делать то же самое с тобой?

– Зачем же так грубо? Ты будешь любить меня страстно и преданно. Хотя и на этом спасибо, я думала ты меня выматеришь сейчас.

– Ну, я пока еще в состоянии связно выражаться. Попрощалась? Теперь иди отсюда, – кивком указал на дверь.

– Не-а, – покачала головой.

– Проваливай.

– Ни за что.

Они так и стояли – очень близко, почти нос к носу. Не притрагиваясь друг к другу, но изнывая от желания сделать это. Об этом говорили их глаза и едва уловимые нотки, появившиеся в голосе.

Юля побаивалась касаться Дениса. Сейчас он, как оголенный нерв, долбанет так, что закачаешься. Можно и себя потерять. И пусть стоял он не шевелясь, не двигаясь, но то, что все его существо бушевало, она нутром чувствовала. Не знала, что там у него с венами, но у самой они точно натянулись. И адреналин начал зашкаливать.

– Твои ноги будут здесь, – похлопал себя по плечу, – только в одном случае – во время секса. Все остальное – заедай конфетами.

Ну да, если Шаурин позволит кому-то сесть себе на шею, это будет не Шаурин. В такие моменты Юля понимала, сколько ценных советов дала ей мама на самом деле. Теперь бы вычленить их из сплетения слов.

– Дай представлю. Это удобно? Тебе так больше нравится?

Денис сделал глубокий вдох. Юля отступила на шаг и присела на край стола.

– Знаешь, ты наверное прав, говоря, что нам нужно подождать. За это время мы лучше узнаем друг друга. Я уже не буду стесняться и волноваться, бояться…

– Ты меня провоцируешь сейчас?

– Нет, – конечно отрицала она, но глаза говорили о другом. – Я вообще не знаю, как это делается. Но, может быть, я когда-нибудь научусь.