Текст книги "Стая (СИ)"
Автор книги: Оксана Сергеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 43 (всего у книги 47 страниц)
– Ладно, Шаурин, прав ты – каждому слову свое место и время, а я не привыкла прятаться и убегать. Ладно… – сделала дрожащий вдох, взглянула ему в глаза, а потом начала бесцветным голосом. Без тех иссушающих душу эмоций. Но так решительно и звеняще, что слова, казалось, дрожали в воздухе, бились о стены. И не только о стены комнаты, но и о стенки его разума, прямо в мозг впивались. Таким тоном она говорила. Словно заученный монолог выкладывала. – Я тебе устрою ад. Так что со светлым будущим ты немного подожди. Мне теперь нужно подумать. Я за тобой не успеваю. Ты все знаешь, ты все решил. А я даже не знала, что ты приезжаешь. У меня не было времени подготовиться. У меня внутри полный хаос, разброд и раздрай. Хочу-не-хочу-люблю-ненавижу, – замолчала, переводя дыхание.
Денис не хотел ее перебивать, но пауза затянулась, словно от него ждали ответа.
– Никто не знал, – сказал он, и Юля удивилась, как погустел его голос. – Ради моей безопасности никто не должен был об этом знать.
– Вуич?
– Конкретно я сообщил ему за пять минут до вылета. А так он был ориентирован просто на ближайшие дни.
Кажется, такой ответ ее удовлетворил. Она сделала еле заметное движение головой и снова вдохнула перед тем как заговорить.
– Я тебя простила. Уже давно. Отца и тебя простила, но от этого мне не становится лучше и легче, мне еще больнее. Еще хуже, – говорила с такой интонацией, как будто читала чужое письмо. Читала о каких-то чужих чувствах, не своих. – Смахивает на слабость и малодушие, потому что таким образом я даю тебе зеленый свет на еще какую-нибудь гадость. Вдруг возникнет еще какое-нибудь… обстоятельство. Хотя тебе говорю по-другому, что не прощу, но мне нужно за что-то держаться. Больше не за что, – кивнула. Непонятно кому, может, себе. Может, ему, будто убедившись, что смысл ее слов дошел до него и понял он их правильно. – Мне пережить все надо, переболеть твое возвращение, перемолоть все в себе и отпустить. Но пока я не могу. Пока внутри все колом. Комом. – Сама не заметила, как руки сползли с колен и вцепились в простыню, словно та помогала удержать равновесие и не упасть, словно давала какие-то неведомые силы. – А ты не насилуй мне душу. Я не боюсь говорить тебе такие вещи, мне не страшно все испортить таким отношением. Потому что так, как люблю я, тебя не будет любить никто и никогда в жизни. У них просто не хватит на тебя сил, Шаурин. А я с тобой справлялась будучи еще безмозглой малолеткой. Думаешь, сейчас не смогу? – сползла взглядом на его губы. – Поэтому ты всегда будешь возвращаться ко мне. Всегда. Вернулся сейчас и всегда будешь. Потому что ты только мой, Шаурин. Уже давно. Но я никогда тебе не скажу, спала я со Славой или нет. Никогда. И у тебя ничего не буду спрашивать. А если спрошу, ты мне не отвечай. Или ты думаешь, что один такой умный – взял паузу в отношениях, чтобы не рвать себе душу? – Вот тут он ждал от нее усмешки, но ее не последовало. Зато тон ее голоса заметно повысился и приобрел яркость. – Это я ее тебе дала. Я! Да, я люблю такие условности, мне нужен такой самообман. Потому что я не хочу убиваться от ревности и думать, что ты мне изменяешь. Мне легче вычеркнуть из жизни эти два года и ничего не спрашивать. Потому что меня это не касается! Потому что меня эти два года у тебя не было! И как я тебя целую ночью… или ласкаю, ты утром мне не припоминай. Это скорее я тебя затрахаю до смерти, потому что ты должен мне два года! Ровно семьсот семь дней. Два Новых Года, два дня рождения, два Восьмых Марта. – Вот тут она набрала полные легкие воздуха. – И если ты еще раз посмеешь хоть слово сказать про ту блядь… я не знаю, что я с тобой сделаю.
Юля замолчала и вдохнула так глубоко, что в груди заломило. А может, заломило в груди от другого. Хотела спросить у него: «Что молчишь?», но не смогла. Как будто слова кончились. Или силы, чтобы их произносить.
– Иди сюда. Иди ко мне, – тихо позвал Денис.
Хотела, но не могла. Сдвинуться с места не могла и даже пальцем пошевелить. Денис выключил свет и потянул ее на себя. Прижал к себе крепко.
Почему-то захотелось темноты. Чтобы не видеть ничего, никаких предметов. Казалось, белая постель и ее белый халат ослепляли. Если не ослепляли, то раздражали точно. Сейчас каждый предмет, что попадался на глаза, нарушал их уединение. А в темноте стало уютно. Только тело ее чувствовалось напряженное, дрожащие руки. Юля как будто обнимать его разучилась, неловко хваталась за плечи. Кажется, вот-вот оттолкнет. Но нет, расслабилась постепенно, уткнулась ему в шею и обмякла.
– Какой ты мне ад собираешься устроить, Юленька? Ад – это когда я без тебя, – шептал. Почему-то хотелось шептать. Чтобы даже звук не тревожил воздух в комнате. – Ладно, пусть будет ад, но только с тобой. Люблю тебя.
* * *
– Ты же не пьешь со мной кофе по утрам? – мягко усмехнулся, когда Юля зашла на кухню, насупленная, слегка растрепанная.
– Это я в шесть утра не пью. А полседьмого уже можно, – без улыбки сказала она и налила себе кофе. – Ничего ты так меня потрепал сегодня, – чуть оттянув майку, посмотрела на свою грудь, оценивая красноватые следы. Скосила взгляд на плечо.
– Нормально потрепал.
– А вот мне интересно, если бы я замуж за это время вышла, а?.. – вдруг спросила она.
– Развел бы. Сделал все, чтобы ты развелась. Или овдовела.
– Серьезное заявление, – вздохнула она и поправила волосы. Не стала садиться на стул, встала у островка напротив окна.
– Ты даже не представляешь, насколько, – Денис поставил кружку в раковину. – Жалко, времени нет, – подошел сзади и прижал Юлю к столу. – А то бы я тебя… – надвинулся, вынуждая чуть прогнуться вперед. Юля и прогнулась, при этом продолжая невозмутимо пить кофе. Поцеловал ее в шею. – Когда я буду звонить – бери трубку.
Через несколько минут, после того как Юля захлопнула дверь за Шауриным, телефон у нее зазвонил. Сразу не ответила, будто ждала, что он раззвонится.
– Ал-л-ло, – невозможно растянула слово.
– Проверка связи, любимая. Обнял, поцеловал.
ГЛАВА 49
Увидев входящий звонок от Ярослава, Юля почувствовала досаду. Такую, какую может вызвать поехавшая на чулке петля. Ответила, конечно. Но, честно говоря, думать о Славе забыла с приездом Шаурина. Да и сам Слава о себе не напоминал уже целую неделю.
– Я попрощаться, – как-то без обиняков начал он. Не стал обходиться кругленькими речевыми абстракциями, выяснять, как дела и настроение. Смутить не смутило, а даже обрадовало. Не очень хотелось с ним разговаривать. Не о чем, впрочем.
– Так скоро?
– Да.
– Ты же говорил, что пробудешь тут еще месяц.
– Нет, я уезжаю.
Мелькнула у Юли мысль спросить, в чем причина такого скорого отъезда, но она отогнала ее, не позволяя разговору затянуться. И двух минут не хотелось на него тратить. Слава богу, не попросил о встрече.
– Ну, что ж, остается пожелать тебе счастливого пути и всяческих благ, – сухо сказала она. Ярослав тоже мягкостью тона не отличался. Создавалось впечатление, что говорил он не очень охотно, скорее, из вежливости. Да, это определенно в его духе, уехать просто так молча он не мог.
Признаться, после разговора Юля вздохнула свободно. Радовалась, что прощание произошло по телефону. Что не пришлось встречаться с ним лично. Подумалось, возможно, Шаурин приложил к этому руку. Хотя нет. Если бы Денис поспособствовал, то Слава точно бы уехал не прощаясь.
Только успела покрыть ногти вишневым лаком, в дверь позвонили.
– Блин, вот так всегда… – проворчала Юля. Так действительно «всегда». Только ногти накрасишь – то по начинают звонить, то в дверь ломятся.
– Денис! – Юля его, конечно, ждала, но чуть-чуть попозже. Через полчаса. Их как раз должно было хватить, чтобы высушить ногти, накрасить губы и надеть платье. Но Шаурин, как всегда, все делает по-своему. И почему-то это не сильно раздражало. Вообще не раздражало. – Осторожно, у меня еще лак на ногтях не высох. Ты сказал, что придешь в семь, а сейчас половина.
– Я просил, чтобы ты была готова к семи, но не сказал, что приду в семь. Пять минут на официальную часть, двадцать пять на удовольствие – как раз до семи уложимся. А потом в ресторан.
– О, да, это в корне меняет дело. Ты только о сексе и думаешь.
– Нет, когда я смотрю на тебя, то думаю исключительно лишь о том, что мне нужно перегнать в швейцарский банк сорок миллионов долларов, – с легкой издевкой произнес он, медленно шагая за ней в гостиную.
– Какая у тебя удивительная фантазия! – притворно восхитилась и театрально взмахнула руками.
– Я вообще удивительный человек.
Юля засмеялась, но смех ее тут же угас, словно его спугнуло дребезжание дверного звонка.
– Открой, это к тебе, – как-то уверенно сказал Шаурин.
Юля с сомнением посмотрела на Дениса и направилась обратно в прихожую, молясь про себя, чтобы это не Слава вдруг все-таки решил к ней заявиться с прощальным визитом.
Когда Денис вышел следом, Юля стояла застыв посреди комнаты, прикрывая рот ладошкой.
– Это что? – с удивлением спросила она, отрывая взгляд от корзин с цветами.
– Розы. Красно-белые. Ровно семьсот семь штук. За каждый день моего отсутствия. Отдаю долги.
Девушка наконец как будто пришла в себя и отняла ладонь от улыбающихся губ. Лицо ее покрывал плотный румянец.
– Я, конечно, никогда не была обделена мужским вниманием, подарками и всякого рода сюрпризами, но столько цветов за раз не помню. Что за широкие жесты, Шаурин?
– Ну что ты, дорогая, – он самодовольно усмехнулся и прислонился плечом к косяку, – вот выйдешь за меня замуж, я для тебя целые поля буду цветами засаживать.
– Я так понимаю начинается официальная часть? – И хотя Юля прекрасно понимала, к чему он клонит, все было ожидаемо и совсем не ошеломляюще, сердце странно дрогнуло.
– Так точно, – согласно кивнул.
– Подожди, давай я хоть платье надену, а то что ж я в такой важный для меня день в майке и шортах.
– Нет, не надо. Вот как раз майка и шорты меня устраивают, а то возиться потом с застежками…
– Тогда цветы хотя бы по комнатам растащим. Не стоять же им у входной двери.
– Давай. Скажи куда.
Семь огромных букетов разместили по комнатам. Кажется, за несколько минут волнующий аромат роз пропитал каждый уголок квартиры.
– Дорогая моя, любимая… – начал Шаурин, когда они с Юлей остановились в гостиной. Одну корзину она определила в обеденную зону и теперь замерла у стола, уткнувшись носом в ворох красно-белых бутонов.
– Стоять, – сразу притормозила его Юля. – Так, Денис, подожди.
– Как это подожди? Я готовился, все серьезно. – Глаза его смеялись.
– Я вижу, – боялась, что от волнения начнет хихикать. И откуда оно только взялось, это волнение. – Я прям нутром чувствую всю серьезность твоих намерений. А есть укороченная версия? А то всерьез опасаюсь, что к концу твоей пламенной речи буду реветь белугой, а у меня макияж… тушь… мне нельзя. Правда… – прикусила губу, чтобы не улыбаться по-глупому широко.
– Разумеется, есть.
– Давай короткометражку.
– Легко, – полез в карманы и поочередно выложил на стол две бархатных коробочки: – Кольцо специальное, – отчеканил, – кольцо обручальное. – Выудил из нагрудного кармана листок бумаги: – Вот здесь ты напишешь, где мы проведем медовый месяц. Дом на море ты стопроцентно уже выбрала. Официоз, – поддернул пиджак, – пафос, – указал на розы. – Романтика, – поднял, зажатый между пальцев пустой лист бумаги. – Выходи за меня замуж. Я буду делать тебя счастливой.
Юля молчала. Почему-то не смогла сразу вымолвить ни слова. Потом улыбнулась, чувствуя, что снова залилась краской:
– Только ты так можешь. Так и знала, что прогадаю. Теперь мне жутко интересно, что было в полной версии.
– Длинное признание в любви и еще немного о том, какая я сволочь. А, – сделал вид, точно вспоминает, – и в конце я планировал припасть на одно колено.
Юлька расхохоталась, и это помогло ей немного расслабиться. Только теперь она глубоко и спокойно вздохнула.
– Шутник. Я могу подумать?
– А можно не нужно?
– Нельзя. Я отвечу тебе через два года.
– Ты пошутила сейчас? – с недоверием в голосе спросил он и сунул руки в карманы брюк. По лицу видел, что не шутила.
– Нет.
– Юляш, ты пошутила, – сказал утверждая. Или убеждая.
– Нет, я тверда, как дамасская сталь, – словно поставив точку в разговоре, увела взгляд. Подула на ногти и взяла одну коробочку со стола. – Пойдем, что ли, кофейку попьем.
– Воистину, чудны дела твои, Господи… Как мне это пережить?
На кухне Юля включила чайник – он уютно заурчал. Осторожно открыла бордовый футляр.
– Мамочки, какая красота… – прошептала восхищенно. – Его же надевать страшно, такое кольцо только в сейфе держать.
– А сейчас ты переедешь жить ко мне… – то ли спрашивал, то ли распоряжался.
– Нет, – убежденно сказала Юля. – Не перееду. Мы будем просто встречаться. Как раньше. А через два года я тебе скажу, выйду я за тебя замуж или нет. Подождешь меня два года? – взглянула прямо на него. Губы ее улыбались, глаза все так же – нет.
– Жестоко после такого ответа еще и растворимым кофе меня поить. Я согласен только на свежесваренный.
Не поняла, поверил ли он, или просто пропустил мимо ушей ее заявление.
– Денис, – приподнимая бровь, проговорила Юля. Аккуратно надела кольцо на правый безымянный палец и распрямила ладонь, чтобы полюбоваться роскошным подарком на расстоянии вытянутой руки, – если ты будешь так долго тормозить, то вообще «кофе» не получишь. Двадцать минут у тебя осталось. Я прям даже не знаю, как ты в них уложишься. Или я сейчас надену платье и долго из него не вылезу.
* * *
– И почему я должна стоять ночью у плиты, как какая-то кухарка? – шутливо проворчала Юля, переворачивая курицу на сковороде.
– Потому что я есть хочу. И потому что в ресторан ты идти не захотела. И потому что… не Конфетой единой жив человек. Я сейчас, – набрал чей-то номер на сотовом и шагнул из кухни, чтобы переговорить без свидетелей, – и салат из свежих огурцов сделай, пожалуйста.
Когда вернулся, выражение лица у него было странно напряженное. Юльке это сразу не понравилось. В желудке тут же затлело неприятное чувство.
– Что-о такое, – протянула она и, застыв на Шаурине взглядом, зажала кончик вилки зубами.
– У тебя есть два варианта, – он сел за стол и жестко сцепил пальцы, – или я завтра приставлю к тебе охрану, или ты поживешь пока с родителями.
Обычно в таких ситуациях лишних вопросов не задают – все и так понятно. Вот и Юля не задавала, только паузу выдержала, внимательно вглядываясь в лицо Дениса. Оно уже ничего не выражало, кроме решимости.
– А как тебе будет спокойнее?
– Мне будет спокойнее, если ты будешь рядом со мной.
– Я перееду на время к отцу. Там дом под видеонаблюдением и охрана на каждом углу. Тем более мы вместе работаем, я вообще могу от него ни на шаг не отходить.
– Вот это меня тоже беспокоит.
– Я работаю только по чистым предприятиям.
– Все равно. Чем ты занимаешься у отца? – немного расслабившись, Денис откинулся на стул. Юля так и стояла у плиты с вилкой в руке.
– Общий контроль финансовых потоков, налоговая и инвестиционная политика. Я же с первого курса с дядей Юрой таскалась везде, всюду свой нос совала. Юра выстроил очень хорошую систему управления. Мне только подхватить оставалось.
– Я знаю, мне ли не знать, – подтвердил Шаурин. – Я сам у Юры многому научился. Корочек только не хватает.
– Ну и вот… – вспомнила про салат и достала огурцы из холодильника. – Я не думаю, что отец серьезно планировал вводить меня в дела, но когда Юры не стало, у него выхода не было. Не человека, который мог бы занять это место, а выхода. Отец был в очень плохом состоянии. А я сама ввязалась, некогда было думать и бояться.
– И как люди тебя приняли?
– Никак поначалу. Как они могут меня принять? Монахов ослаб, а я зарвавшаяся двадцатитрехлетняя девица. Не говорю, что все так думали. Есть, конечно, преданные люди, но и другие есть, которые тебя при первой возможности закопать готовы. Отец, само собой, пришел в себя. Он на месте не сидел, меня никто на произвол судьбы не бросил. Но… Это сейчас отец, а мне потом работать… – смолкла она.
– Давай уже, Конфетка, колись. Что ты придумала? Должно же было быть какое-то кардинальное решение. Выход из ситуации.
Юля прокашлялась.
– Ничего такого кардинального. Как думаешь, что мне оставалось делать? Мне Вуич хорошо помог, он же у нас зам по безопасности. Устроили с ним проверку, нарыли много нужной и ненужной информации. Я собрала совещание в главном офисе и отодрала всех.
Денис рассмеялся, но тут же приложил палец к губам, стараясь сдержать улыбку.
– Что ты сделала? – переспросил.
– Я оделась во все черное, собрала волосы в хвост, накрасили губы красной помадой и всех отодрала. Уволила несколько человек. Пусть думают про меня что хотят. Что я наглая, беспринципная, безмозглая… Мне все равно, мне нужно, чтобы предприятия эффективно работали. Слушай, а ты Вуича теперь заберешь? – вдруг спросила она.
– А что – он тебе нужен?
– Угу.
– Не знаю, посмотрим. У меня Шаповалов есть. И других безопасников хватает.
– Я все хотела спросить, а чего ты Вадима из Госнаркоконтроля не вытащишь?
– Я сколько раз пытался. Не созрел он еще.
– Не понимаю, такая возможность…
– Такой он человек. Кто-то расследует преступления, а кто-то борется с преступностью. Так вот Вадим – борется с преступностью. Пусть борется. У каждого в жизни своя борьба. Юляш, ну ты же пошутила про два года, – внезапно перескочил он с темы.
– Нет, я же сказала – нет.
ГЛАВА 50
– Стас, набери Вуича. Не могу Монахову дозвониться, он должен был со мной связаться еще после шести вечера, уже семь, – попросил Шаповалова Денис, а сам стал набирать Юлин номер, но ее тоже отвечал лишь длинными гудками.
Сегодня не покидало ощущение случившейся беды. Пока решал рабочие вопросы, оно, казалось, уходило, как выветривалось. Но стоило остаться в одиночестве – жгло внутренности изжогой.
– Лёня, ну что там?.. – вяло спросил Шаповалов, следуя распоряжению, но тут же бросил на Шаурина такой взгляд, от которого у того по спине прошла нервная дрожь. Потом Шип заговорил скороговоркой: – Охрану оставь. С Натальей свяжись, пусть сидит не дергается… Поговорил уже?.. Даже не думай!.. Подожди… – отвлекся от разговора и снова посмотрел на Дениса: – Монахов в больнице в тяжелом состоянии… – сказал он, потом понял, что не с того начал. – Их расстреляли у входа в ресторан, когда они садились в машину. Дочь забрали, – сам не знал, почему сказал, «дочь», а не «Юля». Не смог назвать ее имя. Наверное, не хватило смелости глядя в глаза Шаурину сообщить такую новость. Словно «дочь» прозвучит безлико и немного смягчит сказанное. – Там уже ментов скоро навалит…
– Дай сюда, – Шаур забрал трубку у Шипа и поднялся с места. – Говори, – приказал Вуичу и некоторое время молча выслушивал подробности нападения. – Оставь там Ковалева. Он начальник охраны – знает, что говорить и как говорить. Про Юлю ни слова. Сам давай ко мне, ты мне здесь нужен. Быстро! – вернул телефон Стасу и прошелся по кабинету вдоль большого Т-образного стола. Сделал несколько медленных шагов. Остановился у шкафа с образцами продукции завода. Сложил ладони, сомкнул, приложив кончики пальцев к плотно сжатым губам. Потом встряхнул руки и сунул их в карманы брюк. Странное ощущение – голова и грудь, будто в огне, а ноги проваливаются в ледяную трясину. Кажется, ничего ниже колен уже не чувствовал.
Стас сидел тихо, словно даже вздохом боясь потревожить, ставший вдруг напряженным, воздух. Словно в комната наполнилась пропаном, и любой шорох мог спровоцировать взрыв. Исподлобья смотрел на Дениса. Видел, как сжались у того кулаки, а сам он весь подтянулся вверх, чуть приподняв подбородок. Как шея напряглась, и плечи. Видел в стеклянных дверцах шкафа его отражение. Показалось, что сейчас Шаур заорет во всю глотку. Просто изойдет душераздирающим криком. Интуитивно возникло желание зажать уши, словно вот-вот…
Но Шаурин развернулся и, наверное, правда только какими-то нечеловеческими усилиями сдержался, чтобы вместо крика выпустить из себя воздух. Просто выдохнуть. Кровь бросилась в лицо, расползаясь по мощной шее, выступая из самого выреза темно-синей рубашки, застывая на лице плотным румянцем. Таким плотным, что щеки начали отдавать синевой. И взгляд у Дениса стал другой – стеклянный какой-то, неестественно блестящий. И острый, что невозможно было в глаза смотреть. Не сел он сразу в кресло, приостановился у стола. Нажал кнопку селектора.
– Лиза, кофе принеси. Три. Нет, четыре чашки. – После этого он опустился в кресло, сел уверенно и жестко, плотно вдавившись в спинку. Начал убирать со стола бумаги. Сгреб все, что на нем было и, не разбирая, сунул в верхний ящик: документы, авторучки, сувениры, подаренные кем-то из партнеров. Все убрал, словно не стол расчищал, а пространство для мысли.
– Лиза, меня нет, – сказал он, когда секретарша принесла кофе. – Ни для кого. Я уехал в командировку. Поняла?
– Конечно, Денис Алексеевич, – невозмутимо ответила девушка. – От вас ни слуху ни духу. Вы вообще у нас часто в разъездах.
После того, как дверь за ней закрылась, Шаурин снова замолчал, подвинул к себе кофе и принялся мерно размешивать его ложечкой, не проверяя, есть ли в чашке сахар. Шаповалов рот не открывал тоже, понимая, что для его слов еще не пришло время. Только скрежет ложки по дну чашки невозможно раздражал. Будто по нервам скреб. Не то чтобы Шип был слишком чувствительный, но Шаур уже минут пятнадцать гонял ложку по дну, уставившись глазами в одну точку. Тем не менее остановить его Шаповалов не решался.
Постепенно кровь отлила от лица Шаурина, отхлынула порциями. Наконец Денис постучал ложечкой о край чашки и аккуратно положил ее на блюдце. Стало тихо. Тихо и душно. Стас непроизвольно и облегченно выдохнул, но продолжал молчать. Хотелось курить, но не решался доставать сигареты, словно боялся неосторожным движением спугнуть оформляющиеся мысли Шаурина.
Денис отпил половину чашки и набрал номер Бардина. Тот ответил сразу.
– Вадим, ты мне нужен, – коротко сказал. – Да, я у себя. Только теперь звони мне на другой номер.
Шумно и беспокойно в кабинет ворвался Вуич. Не здороваясь и не говоря ни слова, он припал к полной чашке с кофе, выпил ее почти залпом и упал на стул напротив Стаса. Только тогда взглянул на Дениса.
– Я же тебя просил… – не задержался Шаур, прижимая Лёню взглядом к стулу. – Я же просил тебя не отходить от нее ни на шаг, – он не кричал, не рычал, но говорил каким-то замогильным голосом. Таким, от которого позвоночник инеем покрывается.
Даже зная, что сейчас все слова будут выглядеть как оправдание Лёня не смог смолчать.
– Монахов отослал меня с поручением. Я ничего не смог сделать. Думал успею вернуться, пока они закончат переговоры.
Больше Шаурин ничего не сказал, смотрел только так, что подумалось: легче самому застрелиться, ибо если они не вытащат Юльку из этой передряги, Шаур его со свету сживет. И не только его.
– Да и слава Богу, что услал его Монах, – пробурчал Шип. – Еще бы Лёню завалили и вообще красота… Шаур, не тяни кота… что делать будем? – Стас достал сигареты. Почувствовал, что уже можно.
Денис опустошил чашку и отставил ее на самый край. Словно снова расчистил пространство для мысли. Отключил свой сотовый и вытащил сим-карту. Вставил другую.
– У нас шесть часов на то, чтобы вытащить Юлю. Ни двенадцать, ни сутки. Шесть часов. Ровно столько я смогу быть вне доступа. Плюс-минус час. Пока со мной не связались, она будет в безопасности.
– Рисково. Очень рисково, – потер Вуич небритый подбородок.
– Если есть заложник, значит, есть и требования. Нет смысла убивать жертву, пока не выдвинуты условия.
– Почему ты думаешь, что они будут искать тебя? Что им нужен именно ты? – спросил Шаповалов поднося сигарету к губам.
– А кто? – Шаур холодно улыбнулся. – Точно не Монахов, потому что он сейчас вряд ли способен выполнить хоть какое-нибудь требование. Он в коме с пулей в позвоночнике. Наталья? А что Наталья… Думаешь это все затеяно из-за денег? Это хорошо спланированная акция. Но спланированная в короткие сроки. Потому что Монахов остался жив. Иначе его бы убрали. Но его не добили, не было времени, они торопились, потому что главная цель – его дочь. И им нужны не деньги. Им нужен я.
– Кого подозреваешь? – Лёня жестко сцепил пальцы, плотно устроив локти на столе.
– Веселов, больше некому. Да и предупреждали меня. Я столько лет ему головы не давал поднять. А теперь, когда вернулся от Лазаря, он знает, что он – труп, – в голосе у Дениса появились резкие отрывистые нотки. Больше ничто не выдавало его крайнего напряжения. – Поднимайте людей. Всех. Старых бригадных, сутенеров, проституток. Всех! Лёня рассылай народ, кинь клич стукачам. Все равно кто-то что-то знает, слышал. Стас, ты по своим – узнай, есть ли чужие в городе. Контингент, сам понимаешь, какой должен быть. Из местных на такое никто не решится. Никто собственноручно себе смертный приговор не подпишет. Надо прошерстить пригород, дачные участки.
– Думаешь, за город отвезли? – засомневался Шаповалов.
– Уверен, – непреклонно ответил Шаурин. – В городе меньше свободы, легко вскрыться. Но в большой удаленности от объекта трудно координировать движения. Думаю, не дальше пятидесяти километров от города. Чтобы в случае чего принять экстренные меры. – На мгновение Денис умолк, потому что дверь в кабинет открылась. Вошел Вадим, Шаур взглядом указал ему на стул рядом с Вуичем.
– А заброшенные промышленные зоны? – спросил Лёня.
– Нет, – покачал головой Шаурин. – Веселов, если допустить, что это его рук дело, рассчитывает не на одни сутки. Ох намерен уничтожать меня медленно. Я бы так и сделал на его месте. Поэтому им нужна тишина, а еще минимальные удобства: вода, магазины поблизости. Дачи и тихие поселки как раз подходят. Все. Землю ройте! Но найдите мне того, кто обладает хоть какой-то информацией!
– Что случилось? – встревоженно спросил Вадим, провожая взглядом Шаповалова и Вуича.
– Монахов при смерти…
– Юлю похитили? – сам предположил Бардин.
– Да, это если вкратце. Мне нужна твоя помощь.
Вадим глубоко вздохнул и медленно выпустил из себя воздух, представив, каково сейчас другу.
– Не вопрос, – спокойно ответил. – Рассказывай.
– По дороге. Поехали. Я хочу, чтобы ты укрыл жену Монахова в таком месте, где ее даже я не смогу найти.
* * *
– Как я могу? Я должна быть с ним… Я не могу, Денис… Может, это последний день в его жизни, последний вздох, я обещала, что никогда не оставлю его, никогда. И не оставляла. Я не могу уехать…
Так и думал, прекрасно представлял, что разговор с Натальей будет проходить сложно. Не только ей было тяжело, но и самого, будто ножами полосовали, когда смотрел, как она рыдает навзрыд. Она, Наталья Монахова, которая всегда и везде, и при любых обстоятельствах, держала лицо. Никому не позволяла видеть себя разбитой и раздавленной. Никому и никогда. Даже на похоронах родственников держалась царственно, пускала слезы тихо, не размазывала их по лицу, не терла глаза. Не выла в голос. А сейчас не могла успокоиться. В общем-то, и не старалась. Не стеснялась даже Вадима. Сначала плакала из-за Юли, потом из-за мужа, услышав, что ей нужно покинуть дом и уехать на неопределенное время. Отказывалась уезжать.
– Наташа, возьми себя в руки. Так мне будет еще сложнее. Понимаешь? – Денис присел рядом с ней на диван. Взял ее за руку. Сжал узкую аккуратную ладонь в своих крупных. – Я буду держать тебя в курсе. При любом раскладе и в любом случае. Я тебе сам все сообщу. Буду звонить каждые полчаса. Но тебе нужно уехать. Хорошо? Сейчас я должен быть абсолютно уверен, что с тобой все в порядке.
Наталья подняла на него заплаканные глаза. Придвинулась ближе, прижавшись к его боку. Так нужна была его поддержка, так хотелось проникнуться его уверенностью и спокойствием. Руки у него такие горячие. Так странно… Тон ровный, ни капли возбуждения в голосе, а руки горячие, как огонь. Он чуть крепче стиснул ладони, сильнее сжимая ее руку, словно и жестом пытался убедить. Опустила глаза, уткнулась взглядом в золотой браслет на руке. Вспомнила, как много лет назад Юля купила его для Дениса. Тогда Наталья не представляла, что из этого получится, из их, казалось, невозможных отношений. А позже уже не представляла рядом с дочерью кого-то другого, кроме него. Потому, наверное, единственный раз, взяла на себя смелость бесцеремонно вмешаться: позвонила Ярославу и прямым текстом сказала, почему ему стоит уехать как можно быстрее. Объяснила все, вовсе не за него переживая. Не хотела, чтобы Шаурин портил себе нервы из-за какого-то сомнительного кавалера, который, само собой, в подметки ему не годится. Слава с детства привык спесь ложками есть, он никогда не сможет понять Юлю, не сможет войти в их семью.
Наталья на миг уткнулась Денису в плечо, как будто слезы стирая, а потом решительно вздохнула.
– Так, ладно, – поднялась и расправила юбку дрожащими пальцами. – У меня есть несколько минут, чтобы привести себя в порядок?
– Несколько есть, – кивнул Шаурин и тоже встал.
Мать Юлии уже собиралась выйти из гостиной. Заметно подалась в сторону лестницы, но остановилась.
– Найди мою дочь, Шаурин! – ткнула пальцем в его грудь. – Я тебе много лет назад ее доверила. Помнишь?
– Помню.
– Потому я тебя прошу… нет, я тебе приказываю – найди мою дочь! – звенящим голосом сказала она. – Не ты ее потерял, но найти ее должен ты!
– Найду, – чуть приподняв уголки губы в подобии улыбки, ответил Шаурин. – Всегда думал, что Юля характером в отца.
– И?..
Покачал головой.
– В мать.
– У нашего отца нет столько терпения, сколько есть у Юли. А терпение это такая добродетель, которая либо есть, либо нет. Это не воспитаешь.
Наталья оставила мужчин, быстро взбежав по лестнице.
Бардин шумно выдохнул. Он за все время разговора ни слова не сказал, но ощущение было, словно ему, а не Шауру, приходилось уговаривать несчастную женщину уехать на время из дома.
Денис сцепил руки, сжав правое запястье, почувствовал в руке браслет. У самого внутри словно бомба с часовым механизмом работала. Но нужно удержаться от взрыва. Нужно за что-то держаться, чтобы не впасть в состояния полной неуправляемости.
Шаурин так задумался, пока ждал Наталью, что чуть не вздрогнул от телефонного звонка. Выслушал Вуича.
– Ага… Я – Ёжик, я упал в реку… найди мне его Лёня! Из-под земли достань. Аэропорт, вокзал…
* * *
Уже стемнело, когда Шаур подъехал к воротам автосервиса. Они сразу поползли вверх, Денис только немного сбавил скорость и въехал в бокс. Стремительно выскочил из машины, громко хлопнув дверью. В помещении горел неяркий свет, но его было достаточно, чтобы оценить, что над висящим на тали отморозком уже хорошо поработали.
