Текст книги "Стая (СИ)"

Автор книги: Оксана Сергеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 47 страниц)

ГЛАВА 9

– Андрей, я весь внимание. Давай по порядку и без мхатовских пауз, – начал разговор Денис, когда они сели в машину. – А то я начну делать предположения. Могу ошибиться в выводах. А тебе зачем лишние проблемы? – говорил без угроз и срывов в голосе, прямо и спокойно. Понравилось, что Андрей отреагировал так же.

– Гриша – младший брат Монаха. Погиб полгода назад. Молодой был совсем, мой одногодка. Прирезали у киоска с сигаретами. Это просто, чтобы ты был в курсе. А остальное, думаю, Сергей Владимирович тебе сам скажет. Ты расслабься, он своих не обижает. Пристроит тебя, будешь деньги нормальные зарабатывать. Понравился ты ему. Видно – пацан с мозгами. Чего тебе в этом автосервисе париться. Воспринимай это как перевод на другую должность. Может и трудновато придется, ну ничего, привыкнешь, – метнул усмехающийся взгляд.

Денис заметил у него на правой руке обручальное кольцо. Женат, значит, молодец.

– Я уж грешным делом подумал, что Карпова поминаем. И чем же вы занимаетесь? – изобразил в голосе легкомыслие, стараясь не выдавать свою заинтересованность.

– Нет, тот почти как новый уже. Чем занимаемся?.. По-разному… Кто бизнес защищает, кто – семью. Кстати, о Карпове… сильно ты его. Он не ожидал.

– Я тоже не ожидал, когда выполз из комнаты, что меня убить захотят.

– Ты с ним поосторожнее теперь. Он тебе этого не простит.

– Это он пусть поосторожнее со мной, а то я ему печень без наркоза вырежу.

Маркелов загоготал. Явно Карпова он к своим друзьям не причислял. Но вот с Игорем, на первый взгляд, у них было вполне дружеское общение. На одной волне, так сказать.

Беседа протекала осторожно. Денис прощупывал почву, задавая наводящие, казалось, ничего не значащие вопросы, а Маркелов отвечал скупо, но открыто. Однако и своего личного отношения ко всему произошедшему никак не выражал. Это тоже неплохо.

Денис не просил остановить машину за квартал от дома. Уже бессмысленно соблюдать какую-то конспирацию. Как и положено, в самый разгар рабочего дня дома никого не оказалось, зато бабки у подъезда были, потому «сарафанное радио» сделает свое дело.

Заскочив в квартиру, бросил в сумку кое-какие вещи, побрился. И даже успел закинуть в себя пару ложек винегрета. Оставил на кухонном столе записку: «Дома был. Ел. Скоро буду».

Пока не представлял, на какой срок растянется это «скоро», но очень надеялся, что Монахов, предлагая новую работу, не собирался поселить его в своем доме. Не прельщала перспектива жить в его логове, исключающая свободу передвижений и какой бы то ни было частной жизни. На такие жертвы он пока не готов, тем более, еще не известно, какова цена вопроса.

Не стал ждать лифт, спустился пешком, вышел к машине. Сумку на заднее сиденье. Сам на переднее. Тронулись. Глоток свежего воздуха расшевелил умственную деятельность, упорядочил мысли. Сейчас он выспавшийся, отдохнувший, сытый, – самое время вспомнить об адекватном восприятии. О Маркелове он уже составил собственное мнение. Если коротко, то – честолюбив, с «рабочими» локтями. Дорогу себе везде пробьет, куда его ни забрось. Но на рожон точно не полезет. Не кинулся ведь на него первым тогда в боксе. Нормальная характеристика для парня, но, учитывая специфику их отношений, такого, как Маркелов против себя лучше не настраивать.

Так и поехал он в машине с Андреем. Монахова с семейством на другой повезли, и Игорь к себе парочку парней посадил. Как только черту города пересекли, воздух поменялся. С каждым километром дышать становилось все легче. Легкие разворачивались, кажется, места внутри не хватало, чтобы всю свежесть вдохнуть. И тело было приятно взбудоражено. И сосны вокруг, высокие, мохнатые. Так бы и выскочил из машины, да в лес сиганул. Неплохая, в сущности, идея выехать за город. Когда бы так вырвался. Да и мог только на дачу.

Около ста сорока километров они проехали и остановились на окраине деревни у большого одноэтажного кирпичного дома, окруженного высоким деревянным забором. Машины поставили на асфальтированной площадке перед домом и потянулись во двор. Там все, как и положено: палисадник, множество клумб с цветами, огород и, конечно, та самая баня. Вот как раз к бане Денис был равнодушен. Зашли в дом, встретила их седовласая женщина. Парни Игоря уже втаскивали коробки.

Денис осмотрелся, но оценить обстановку не успел. Не мог. Взгляд то и дело натыкался на фотографии с одним и тем же персонажем. Прошел в другую комнату, но и там, везде, где только можно, стояли рамочки с перетянутым черной лентой уголком. И со всех на него смотрело одно и то же лицо. Мороз прошел по коже. Так, что захотелось плечами передернуть. Развернувшись, Денис рванул к выходу и столкнулся со старушкой. У нее было кипельно-белое лицо, что странно в конце июля. Будто она на улицу не выходила и на солнце совсем не была. Нетвердая рука тут же вцепилась в его ладонь, влажные мутноватые глаза забегали по лицу.

– Сережа, кто это? – обернулась с вопросом. Денис попытался вырвать руку, но она с поразительной силой впилась в него пальцами. – Так на Гриню нашего похож! Так похож! – притронулась к его щеке. Лицо Дениса тут же залил румянец. Нет, не смущения. Злости. Дикой и необузданной.

Привезли! Как куклу! Марионетку! Чтобы ходил тут как живой труп!

Наталья потерла лицо ладонями, чтобы скрыть исказившую лицо гримасу разочарования. Знала, что именно так все и будет. Что мать вот так и среагирует. А как она еще могла среагировать, если Денис как две капли воды похож на ее младшего сына. И парень весь ощетинился как еж, иглы выпустил, того и смотри, сорвется. Разве можно его винить? Ничего в этом приятного нет, у самой мурашки по коже пошли, когда мать причитать начала. Только вот сходство парней на том и заканчивалось, когда Денис рот открывал.

– Это Денис, мама. Работает у меня. – Видел Монахов сверкавшее в глазах парня бешенство и взглядом его останавливал, чтобы тот не дергался.

Ничего привыкнет. Только в первые минуты удивление, а потом перестанет суетиться из-за внимания матери. Знал, что делал, когда вез его сюда. И не ошибся. Забыл, когда на лице матери улыбку видел, а сейчас вон на глазах оживилась. Траур не сняла до сих пор, никуда не выходила, высохла и не ела почти. Может сейчас хоть немного настроения появится у старушки.

– Лида, ну чего ты возишься, накрывай на стол! Все устали с дороги, нужно перекусить, – тут же начала раздавать распоряжения хозяйка.

– Я уже, – отозвалась девушка, помогающая по дому. Наталья присоединилась к ней, Юлька тоже таскала тарелки, потому с сервировкой справились быстро.

Компания, почти в том же составе, что и утром, уселась за стол. Перед Юрием снова поставили тарелку с овсянкой. Язва у дядечки обострилась. Если в монаховском доме у Дениса кусок в горле застревал, то здесь и сейчас его откровенно тошнило. Так, что он не смог сдержаться и встал из-за стола. Вышел во двор, сел на лавку уперев локти в колени. Потом прикурил. Уходя, видел смятение на лице Анны Анатольевны, но это его не тронуло. Сергей Владимирович почти сразу вышел за ним. Денис не поднял головы, все еще пытаясь избавиться от скверного ощущения. Но чувство, что лезут ему под кожу, не оставляло.

– Зайди в дом и сядь за стол, – велел Монахов.

– Не зайду и не сяду, – твердо заявил Шаурин, не поднимая головы, рассматривая блестящие песчинки на асфальте. Солнце пекло затылок, но прожигающий взгляд Монахова чувствовался сильнее.

– Сядь за стол, не ерепенься. Съешь тарелку супа, пусть старуха порадуется. Ей жить-то осталось всего ничего.

Денис выпустил струйку дыма и посмотрел мужчине в лицо. Это было похоже на просьбу, хотя челюсти у того были крепко сжаты, и слова он с силой из себя выдавил. Но было похоже. Повременив немного, Шаурин выбросил сигарету и вернулся. Не был он против грибного супа. Но и тут судьба что-то не проявила благосклонности, укропа туда столько забросили, что еле впихнул в себя несколько ложек. Не просьбы Монахова возымели действие, не слова его убедили. Не заботили его старушечьи слезы и переживания. О другом он подумал. Совсем о другом.

В очередной раз съел собственное самолюбие, посидел за столом, послушал разговоры. Ни о чем особенном не говорили. Обсудили язву Юры, слишком жаркие дни, планы на вечер. Вызвался нарубить дров, чтобы истопить баню. Напряжение немного ушло, чувствовал, что и остальные расслабились. Юлька, так вообще, ушла в дальнюю комнату и спать завалилась.

– Анна Анатольевна, покажите…

– Пойдем, – тут же сорвалась она с места и повела Дениса в дровник.

Хозяйственные постройки были выстроены не так давно. Дерево еще не потемнело. Под навесом было прохладно, но Шаурин снял футболку. Плечи подернули мурашки. Выбрал из поленницы небольшую березовую дровину и, разрубив ее, откинул в сторону. Так, не торопясь, он вытаскивал из ровно выложенных рядков примеченные чурки. Мыслей в голове в этот момент не было. Во всяком случае, не тех, от которых разламывало череп. Обливаясь потом, он поднимал и опускал топор, слушая хруст дерева, наблюдая за разлетающимися в разные стороны щепками. А когда сил поднять колун не осталось, он отбросил и его, посмотрев на свои труды. Большая половина поленницы была пуста. Вот теперь стало по-настоящему все равно, пусть хоть Гриней назовут.

– Принимайте работу, – выдохнул, когда Анна Анатольевна появилась рядом.

Она улыбнулась и охнула, взглянув на огромную кучу дров.

– Я тебе водички принесла, – протянула ему бутылку с минералкой. – Иди. Иди отдыхай, я сейчас Игорька попрошу, чтобы тут порядок навели и к баньке дров отнесли.

– Как раз кстати, – Денис взял бутылку, вытер грудь футболкой и, повесив ее на шею, вышел во двор. За забором теснились сосны. Вот туда его и манило. Задняя калитка вывела прямо в сосновый бор.

Мягкий покров из иголок поглощал звуки шагов. Их почти не было слышно. Ни хруста ломающихся веток, ни шуршания травы. Только собственное дыхание и ветер, гуляющий в мохнатых макушках. Посмотрел вверх, и голова сразу закружилась. Пульс еще грохотал, вены на руках напряглись, мышцы закаменели. Минеральная вода сейчас то, что надо. Открыл бутылку. Впереди между деревьев мелькнуло белое пятно. Отпил воды и пошел следом.

Юля шла по тропинке, иногда прихлопывая особо надоедливых комаров. Девчонка, не оглядываясь, медленно брела, настроенная на какую-то свою волну. Ускорив шаг, Денис быстро догнал ее и, обхватив за плечи, ухнул в ухо. Думал, что вздрогнет, напугается от неожиданности. Но никак, что крепко вопьется зубами в предплечье. А она укусила его, наверное, со всей силы. Так, что руку заломило.

– Юля! – встряхнул ее. Игривое настроение мгновенно испарилось.

Юлька тут же разомкнула челюсти и замерла.

Кожу на руке обдавало горячее сбившееся дыхание. На секунду он и сам застыл, почти слыша и чувствуя, как бешено колотится ее сердце. Очнувшись от мгновенного ступора, Денис разомкнул руки и отступил, а Юля обернулась, прикрыла рот ладошкой с виноватым выражением на лице и сожалением в серо-зеленых глазах.

– Прости, я не хотела.

– Зубастая, – проворчал, потирая место укуса. – Чуть полруки мне не отхватила.

Гримаса раскаяния сползла с девичьего лица, и Юля звонко хлопнула его по груди:

– А чего ты меня пугаешь!

– Уймись, воительница, – пресек он дальнейшие препирания.

К чему разбираться, кто виноват? Все произошло случайно, он просто не думал, что Юля настолько глубоко погрузилась в свои мысли, чтобы не услышать шаги позади себя. Он подошел тихо, но не крался, стремясь довести ее до обморока, и уж совсем не хотел наблюдать, как она из пай – девочки превращается в дикую озлобленную кошку.

– Тебя отец за мной послал? – подозрительно поинтересовалась она, заткнув большие пальчики в задние карманы джинсовых шортиков.

– Нет. А что должен был? – Денис шагнул дальше, и Юля двинулась с ним бок о бок.

– Мог.

– Не боишься потеряться здесь?

– Нет, эта дорожка ведет к речке. Там тоже есть тропинка, – указала рукой левее. – И там, – повернулась в другую сторону. И все они к речке ведут.

– Пошли тогда к речке, будешь моим проводником.

– Смотри, заведу тебя в какие-нибудь дебри.

Это была шутка, но в глубине души ей и вправду хотелось увести его и спрятать ото всех. И самое главное – от отца. Чтобы не трогал его. Очень волновал вопрос, в качестве кого отец нанял его. Как бы то ни было, но жизнь Дениса теперь под угрозой, всегда в опасности. И от этой мысли сердце тревожно сжималось, и внутри образовывалась неприятная тяжесть.

– Как заведешь, так и выведешь, – ухмыльнулся Денис.

– Постараюсь, – вздохнула она, улыбнувшись. У нее была милая и далеко не глупая улыбка.

Они шли по дорожке усыпанной шишками. Кое-где меж вековых сосен затесались молодые березки. Идти пришлось недолго и через пару десятков метров они вышли к берегу. Он резко обрывался, делая спуск к воде довольно крутым. В речке плескалась толпа подростков. Увидев мутноватую воду, Денис отмел желание искупаться, а зато деревенские дети не гнушались местного водоема, своими играми еще больше взрывая донную глину, смешанную с песком. И Юлька хоть и шла к речушке, но купаться, как видно, не собиралась. И намерения такового не высказала. Тем не менее, здесь было приятно, от воды шла прохлада, но глаза слепило от яркого солнца, мелькавшего яркими бликами на поверхности.

– Пойдем лучше в тень, – передумал Денис и, прикрыв спину футболкой, уселся под деревом, прислонившись к стволу.

– Много куришь, – назидательно сказала Юлия, когда он достал сигареты.

– На самом деле, нет. – Зажал сигарету губами, но не закурил сразу. Пощелкал зажигалкой.

– А если твоя девушка будет против того, что ты куришь, – Юлька уселась рядом, поправила белую футболку и подтянула колени к груди.

– И что? – смотрел на вспыхивавший огонек.

– Ты бросишь?

Денис искоса глянул на нее, приподняв бровь.

– Нет.

– Почему?

– Бессмысленная манипуляция. – Подумал и убрал сигарету. В этом случае малявка права: здесь, наедине с природой, на таком воздухе, лучше просто подышать, насладиться, напитаться чистотой, а не травить легкие никотином. Он не врал, курил и правда не много. Но в последние дни события складывались таким образом, что все чаще тянулся за сигаретой. Хотя знал, что это чистой воды самовнушение. Проверенное годами и работающее на миллионах людей. А в целом, мало его беспокоил вопрос об этой вредной привычке. И в такое уж пагубное влияние курения на здоровье не верил. Если бы никотин убивал, половина населения страны уже вымерла бы. А то и больше.

Не стал курить и не заметил промелькнувшую на лице девочки улыбку.

Густые ресницы не смягчали жесткости его взгляда. Придавали еще большую выразительность и глубину. Юля опустила подбородок на колени, рассматривая исподлобья своего давнего знакомого. И нового одновременно. Все это время у нее в голове хранился его целостный образ, который с каждым новым днем все больше стирался из памяти, все больше отдалялся. И она всерьез начала беспокоиться, что совсем забудет, как Денис выглядел. Но он появился. Так неожиданно и приятно. И она сразу узнала его. Теперь же хотела запомнить каждую черточку лица: цвет глаз, ресницы, форму губ, носа и даже рост, чтобы знать, насколько он ее выше. Сейчас он был совсем рядом, но невероятно далеко. И мысли его были для нее недосягаемы. С трепетом она воспринимала каждый взгляд в свою сторону и каждое слово. Смущаясь, прятала чувства, чтобы не заметил. Не хотелось, чтобы посмеялся над ней. На самом деле, затронув эту тему, ожидала услышать больше, чем просто бросил бы он в таком случае курить или нет. Ждала, что он как-то выдаст себя, признается, есть ли у него девушка. Спросить напрямую не могла. Они еще слишком чужие и совсем друг друга не знали. И хотя у нее была тысяча вопросов, Юля смолчала, лишь тронула кончиками пальцев расползающийся на его крепкой руке синяк, адресуя виноватую улыбку.

Денис посмотрел на нее, почувствовав легкое прикосновение к руке, и Юля одернула ладонь, снова погрузившись в мысли. Лицо ее заметно менялось, девочка еще не научилась надевать на себя одну из нескольких личин, которые в будущем, наверняка, появятся.

– Я любил каникулы. Мне лета не хватало, чтобы нагуляться. Ненавидел первое сентября. И до сих пор его не люблю. По привычке, наверное.

– А я обожаю. И в школу хочу. Скоро буду выть как Лорд. Жду не дождусь, когда август пролетит.

– И на танцы еще ходишь?

– Хожу, – кивнула. – И на все кружки и факультативы, сколько времени хватает.

– И получается?

– Что?

– Танцевать.

– Вроде да, – равнодушно пожала плечами.

– Ты, наверняка, еще и отличница?

– Да, – зажевала травинку.

Не заметил Денис воодушевления, когда Юля делилась своими достижениями. Не было в ее глазах гордости за себя, а в голосе не слышал он хвастливых ноток. Только о том, что мечтала поскорее в школьные будни окунуться, пылко говорила.

Просидели они под сосной некоторое время, вслушиваясь в щебет птиц над головой и крики купающейся детворы. Потом по обоюдному согласию решили возвращаться, иначе беспокойный папа сподобится поисковый отряд организовать, и тогда им двоим точно не поздоровится. Юля нехотя шла, еле ноги переставляла. Денис и поторопил бы ее, быть может, но только понимал это нежелание возвращаться. И сам бы с удовольствием не один час на травке повалялся, только вот не самое лучшее время сейчас для такого всепоглощающего расслабления. Однако никто их долгого отсутствия, как будто, не заметил, только мать бросила на Юлю пытливый взгляд.

К вечеру скептический настрой Дениса насчет бани безвозвратно исчез. Он уже страстно мечтал смыть с себя пот, пыль, грязь и сменить одежду. Но с еще большим рвением он ждал того самого решающего разговора с Монаховым. Но тот выдерживал паузу. Навряд ли кому-то удастся его в этом переплюнуть.

Дом у Анны Анатольевны не такой, конечно, большой, как у старшего сына, но просторный, с достаточным количеством комнат, чтобы принять такое число гостей. И как-то все умудрялись не сбиваться в кучу, а равномерно рассасывались по комнатам и двору, не создавая хаоса и толчеи. А с самой бабулей в разы проще стало после короткого разговора:

«– А ты, сынок, на меня не обращай внимания. – Ну, что, вы, Анна Анатольевна… – Ладно тебе, знаю я, что ум за разум заходит. Все мы со временем потихоньку из него выживем. И зла на меня не держи, если надоедливой покажусь».

Уютно все так. По-домашнему. Но если глубоко задуматься о случившемся, то холодок пробегал по коже. И с наступившей вечерней прохладой это ничего общего не имело. Денис даже накинул кофту, чтобы сбить ощущения. А если бы не чувствовал себя так, то все равно оделся бы, не сидел в беседке полуголый после бани. Перенесенное воспаление легких давало о себе знать, любой сквозняк с ног валил.

Теперь, когда Монахов высказал свое предложение, если это можно так назвать, Денис пребывал в легком недоумении. Слишком все просто оказалось. Просто до абсурда. Вне его понимания. Не верил он в такую удачу, лично ему фортуна всегда только заднее место показывала, а тут такой шанс неплохо устроиться. А главное, без морально-этических жертв и мук совести.

– Вы очень преувеличиваете мои способности, Сергей Владимирович, – сказал, опираясь на широкую спинку деревянной лавки. – Мы, как говорится, физкультурных академий не заканчивали.

– А я не олимпийскую сборную тренирую, как ты понимаешь, – усмехнулся Монахов, растирая крепкую грудь полотенцем.

– Понимаю, – согласился Денис, поймав на себе пристальный взгляд Игоря Порошина.

За этот день они мало сталкивались и только сейчас уселись за один стол в беседке. Слабый ветерок шевелил белую скатерть и разносил по двору запах жареных шашлыков. Денис был уже сыт по горло. И не только едой. Вот и блюда с мясом, овощами, и зеленью его не привлекали. Водка, собственно, тоже. На пару бутылок пива он согласился.

– Что тебя беспокоит? – Сергей Владимирович говорил очень сдержанно и бесстрастно. Глаза его ровным счетом ничего не выражали. – Будешь работать инструктором, тренировать парней. Все легально и деньги вполне приличные. Очень даже приличные. Тебе в автосервисе полгода загибаться придется, чтобы заработать то, что я тебе за месяц предлагаю.

Именно это и настораживало. Поманили очень вкусной конфеткой, практически ничего взамен не требуя. Синекура, одним словом. Кто ж от такого откажется? Только Денис не относился к своей жизни так безалаберно, чтобы не задуматься, и совсем глупцом не был, чтобы не дорожить ею. Потому и с ответом не спешил. Только вот вопрос: на самом ли деле нужно Монахову его согласие или это так, для блезиру? Денис и отнесся бы к этой ситуации проще, не стань он невольным свидетелем той сцены недавней ночью. Перспектива когда-нибудь быть вот так же подвешенным на цепном подъемнике не прельщала.

– С этим никто не спорит, – ответил он неопределенно.

– Может, я тебе помочь хочу, – подтолкнул Монахов. – Просто по-человечески.

– Может, – снова согласился. – Только я не совсем понимаю, откуда такой альтруизм? Честно говоря… свежо предание, но верится с трудом.

– Не альтруизм это вовсе. У каждого свои в жизни грехи, Денис. А у меня их больше, чем у других. Предположим, хочу часть их искупить. Доброе дело сделать.

– Ну, это вы загнули, Сергей Владимирович. Грехи в другом месте искупают. Да и «доброта» сейчас – такое субъективное понятие…

– У всех, Денис, свое понимание. И своя позиция. А твоя – очень мне по душе.

– Откуда вам знать, какая у меня позиция?

– А я не мальчик и на жизнь смотрю другими глазами. Такие экземпляры как ты редко встречаются. Ну и, слава богу! – выдохнул с притворным облегчением, развеселив сидевших за столом парней.

Денис засмеялся:

– Хотите Гришу мной заменить? – сказал на легкой ноте.

– Гриши нет, его никто не заменит. – При упоминании имени брата Монахов нахмурился. – Вы внешне очень похожи, да ты и сам это видел. Но совсем разные. Гришка горяч был, сорвиголова. А я понадеялся на его сознательность. Но в чем-то ты прав. Гриша этим спортклубом управлял.

– А теперь кто? – не показывая явного интереса, спросил.

– Теперь никто. Сам пока.

– Еще есть инструкторы?

– Есть один. Я тебя не тороплю. Вернемся в город, отдохнешь, подумаешь. Как будешь готов, позвонишь. На месте уже сам осмотришься, там и решим все. Да не переживай, не отправлю я тебя с битой киоски бомбить.

– И на том спасибо.

Денис задумался. Монахов с него глаз не сводил, так и видел, казалось, как шестеренки у парня в мозгу крутятся. Нравилось, что не бросился Денис ему в ноги, не согласился сразу, не стал пресмыкаться и есть с руки. Жесткий характер просвечивался в нем, решительность, сознательность не по годам. А тот еще удивлялся, откуда он, мол, его позицию знал. А чего тут предполагать, когда у него в глазах все написано. А в глазах его серых – ярость, – холодная, как сталь ножа, что он к горлу Карпова тогда приставил. К любому бы приложил и глотку перерезал. И не оттого, что он гопник какой-то без совести и головы на плечах. Нет, себя бы защищал до последнего. Не было в Шаурине беспринципности, но на что он способен и сам тот, наверное, не знал еще.

Ярость в нем жила холодная, расчетливая, думающая, зрелая. Так и видел в его глазах свое собственное отражение.