Текст книги "Набат (ЛП)"
Автор книги: Нил Шустерман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)
В мгновение ока Джери сбил/а Грейсона с ног и прижал/а лицом вниз к ржавой железной палубе.
– Ты что творишь? Как мы тут оказались? – требовательно вопросил/а он/а.
– Похоже, у тебя случился приступ лунатизма, – ответил Грейсон, не пытаясь вырваться из стальной хватки Джери.
– Я не лунатик!
Но Джери знал/а, что Грейсон не стал бы лгать. И все же он чего-то недоговаривал. К тому же Джери приснился сон. Странный такой. Маячит где-то на краю памяти – не дотянуться…
Джери отпустил/а Грейсона, испытывая неловкость за свою чрезмерную реакцию. Грейсон не представлял угрозы. Судя по всему, он только пытался помочь.
– Извини, – сказал/а Джери, пытаясь обрести хотя бы видимость самообладания. – Тебе больно?
Тот выдал свою обычную простодушную улыбку.
– Гораздо меньше, чем нужно, – ответил он, рассмешив Джери.
– Ого, а в тебе и правда есть что-то порочное!
Образы из сна постепенно, по частям возвращались. Их было достаточно, чтобы заподозрить, что сомнамбулизмом дело не ограничивалось. И сейчас при взгляде на Грейсона у Джери возникло сверхъестественное чувство единения. Вообще-то оно присутствовало с первой их встречи, но сейчас немного изменилось. Казалось, оно появилось даже раньше, чем они встретились. Джери хотелось смотреть на Грейсона не отрываясь. Да что происходит?!
А еще было странное чувство чужого вторжения. Нет, вроде бы ничего не украдено. Скорее, чьи-то непрошенные руки переставили мебель.
– Еще рано, – заметил Грейсон. – Пойдем вниз. Через несколько часов мы прибудем на Гуам.
Джери протянул/а руку, чтобы помочь ему подняться. И обнаружил/а, что, хоть Грейсон уже стоит на ногах, Джери не хочется отпускать его ладонь.
●●● ●●● ●●● ●●● ●●●
Нож Боуи – зверское, хамское оружие. Грубое. Годящееся лишь для уличных потасовок смертной эпохи. Наступательное. Возможно, оно было уместно во время Драки на песчаной отмели[19]19
Sandbar Fight – дуэль, которая произошла 19 сентября 1827 года на большом песчаном острове посреди реки Миссисипи и вылилась в побоище между враждующими кланами. Одним из участников побоища был Джеймс Боуи, именем которого назван обсуждаемый нож. Кому интересно, может посмотреть здесь: http://klinokmag.com.ua/article.php?id=641
[Закрыть], где этот нож впервые применил его изобретатель и тезка. Но уместно ли оно в постмортальном мире? Мясницкий нож? Омерзительно! И тем не менее, все серпы в регионе Одинокой Звезды верны этому клинку. Других способов прополки они не признают.
Мы, серпы региона Восходящего Солнца, предпочитаем утонченность. Грацию. Те из нас, кто прибегает к холодному оружию, зачастую используют самурайские мечи наших предков. Благородно. Изысканно. А нож Боуи? Им можно разве что свинью зарезать, но не человека выполоть. Уродливая вещь. Такая же бескультурная, как и весь регион, который ею размахивает.
– Из интервью с достопочтенным серпом Куросавой из региона Восходящего Солнца
46 ● На восток в никуда
С первого же момента после оживления Роуэн все время был пленником.
Сначала его захватили амазонийские серпы, потом Годдард, а теперь техасцы. Но если быть честным с самим собой, он стал пленником собственной злости в то самое мгновение, когда обрядился в черную мантию серпа Люцифера.
Знаете, с какой проблемой сталкивается человек, вознамерившийся изменить мир? Он обнаруживает, что он такой не один. Он вовлекается в бесконечное перетягивание каната, в котором все игроки сильны и каждый тянет в свою сторону. Поэтому, что бы ты ни делал, даже если ты добиваешься успеха по всем векторам, в какой-то момент ты неизбежно выбываешь из игры.
Возможно, лучше было вообще не начинать? Роуэн не знал. Серп Фарадей не одобрял методов бывшего ученика, но и остановить его не пытался. Так что даже самый мудрый из всех знакомых Роуэну людей не мог однозначно ответить на этот вопрос. Единственное, в чем Роуэн был уверен, – его участию в неустанном перетягивании каната пришел конец. И вот посмотрите – он здесь, в регионе Восходящего Солнца, следит за очередным серпом и собирается оборвать его жизнь.
Была в этом какая-то странная справедливость. Не в том смысле, что «поднявший меч от меча и погибнет», а в том, что, превратившись в меч, ты теряешь самого себя. Серп Фарадей однажды сказал Роуэну и Цитре, что их называют «серпами», а не «жнецами» потому, что они не убийцы. Они – беспристрастное орудие, которым пользуется общество, чтобы принести в мир смерть. Но как только ты сам превращаешься в оружие, ты становишься инструментом, которым пользуется кто-то другой. Одно дело – рука общества, но Роуэном сейчас размахивала рука техасской коллегии. В принципе, теперь, вне пределов досягаемости Техаса, он мог бы исчезнуть. Но что тогда станется с его семьей? Можно ли полагаться на обещание Коулмен, Трэвиса и остальных серпов региона, что они пощадят его родственников, даже если он пустится в бега?
Если Роуэн чему-то и научился, так это недоверию ко всем и вся. Идеалы подвержены коррозии, добродетель покрывается пятнами, и даже пути высокой морали иной раз превращаются в тускло освещенные кривые дорожки.
Когда-то он решил взять на себя роль судьи и присяжных, чтобы наказывать тех, кто не боялся наказания. А теперь он не более чем наемный убийца. Если такой отныне станет его жизнь, что ж, он найдет способ с этим примириться. И все-таки Роуэн надеялся, что Цитра никогда об этом не узнает. Ему удалось посмотреть несколько ее передач, увериться, что она на свободе и творит добро, разоблачая Годдарда во всей его чудовищности. Получится ли таким образом свалить Сверхклинка – неизвестно, но Цитра по крайней мере борется за правое дело. Чего не скажешь о нынешнем постыдном задании Роуэна.
Какая-то часть его существа – его внутренний ребенок, задыхающийся под гнетом серпа Люцифера, – по-прежнему мечтала, что он и Цитра как по волшебству окажутся за миллион миль от всего этого. Роуэн надеялся, что этот детский голос вскоре утихнет. Лучше заледенеть, чем тосковать о том, чего никогда не случится. Лучше молча двигаться к месту своего следующего преступления.
●●●
Внешне – телосложением и легкой сединой, оставленной в волосах, – серп Куросава немного напомнил Роуэну серпа Фарадея. Но вел себя Куросава совершенно иначе. Он был болтлив, громогласен, любил посмеяться над другими. Ну да, не самые симпатичные черты характера, но не полоть же человека за это!
– Если бы мы выпалывали всех говнюков, в мире вообще никого бы не осталось, – сказал однажды Роуэну серп Вольта. Тот самый Вольта, который выполол себя на глазах у Роуэна. Это было болезненное воспоминание. Интересно, что бы сказал Вольта о сегодняшнем задании Роуэна? Посоветовал бы самовыполоться, пока не стало слишком поздно и Роуэн не загубил свою душу?
Куросава предпочитал работать в толпе. Нет, он не устраивал массовых прополок, брал лишь по одному человеку в день. Действовал он элегантно, при помощи остро заточенного ногтя, покрытого нейротоксином из кожных выделений ядовитой лягушки. Чиркнешь разок по щеке – и жизнь обрывается в считанные секунды.
Любимым местом Куросавы был Сибуя Сукуранбуру – знаменитый перекресток, сохранившийся в неизменном виде со смертных времен[20]20
Помимо прочего, этот перекресток известен тем, что здесь стоит памятник знаменитой собаке Хатико – у станции подземки Сибуя она несколько лет подряд ждала своего умершего хозяина.
[Закрыть]. Круглые сутки, когда все светофоры загорались красным, многолюдные толпы пересекали развязку шести дорог, двигаясь во всех направлениях и при этом избегая столкновений.
Обычно Куросава выпалывал кого-то в толпе, а потом удалялся в одну и ту же лапшичную, где отмечал свершившееся убийство, топя сожаления (если они у него были) в густом супе тонкоцу.
В тот день Роуэн прибыл на место первым и устроился в дальнем углу. В заведении было относительно пусто, лишь один смелый посетитель прихлебывал чай в том же углу. Наверное, хочет одним глазком взглянуть на печально известного серпа. Или просто зашел перекусить. Роуэн не обращал на него внимания, пока тот вдруг не заговорил.
– Он знает, что ты за ним следишь, – сказал посетитель. – И собирается тебя выполоть, застав врасплох. Но у нас еще примерно четыре минуты.
Незнакомец проговорил это все с неизменно задумчивым видом и отхлебнул еще чая.
– Садись поближе, нам нужно многое обсудить. – Пока он говорил, его губы не шевелились.
Роуэн встал и инстинктивно положил ладонь на рукоять ножа, спрятанного под курткой.
– Это бот-наблюдатель Грозового Облака, – произнес голос. – У него нет голосовых связок, поэтому звук идет из динамика на его левом плече.
Однако Роэун не убрал руку с ножа.
– Кто ты?
Непонятный тип даже не стал делать вид, что собирается ответить. Вместо этого он спросил:
– Ты серьезно подумываешь о том, чтобы выполоть бота? Разве это не ниже твоего достоинства, Роуэн?
– Грозовое Облако не разговаривало со мной с тех пор, как я стал подмастерьем, так что ты не Грозовое Облако.
– Нет, – откликнулся голос, – я не оно. Итак, слушай. Задери рубашку бота – внутри его грудной клетки ты найдешь теплозащитный костюм. Возьми его и в точности следуй моим инструкциям.
– Почему я должен тебя слушаться?
– Потому, – ответил голос, – что если ты меня проигнорируешь, существует 91 % вероятности, что все закончится для тебя плохо. А если последуешь моим указаниям, есть шанс, примерно 56 %, что тебе удастся выкрутиться. Так что выбор очевиден.
– Я по-прежнему не знаю, кто ты.
– Можешь звать меня Перистое Облако, – сказал голос.
●●●
Портовый инспектор на Гуаме наблюдал, как приходят и уходят корабли. В порту кипела жизнь, много лет назад Грозовое Облако преобразовало его в крупный транспортный узел.
За последнее время нагрузка на инспектора серьезно возросла. Обычно он не перетруждался: наблюдал за прибытием и отправлением судов, делал бумажную работу, которая на самом деле не требовала бумаги, и подтверждал декларации, уже подтвержденные Грозовым Облаком. Время от времени он досматривал суда, которые, по сообщениям Облака, вызывали сомнения или везли контрабандные товары от негодных. Но теперь, когда негодными стали все, Облако не извещало инспектора о проблемах, а это значило, что он должен отлавливать нарушения самостоятельно. Приходилось устраивать неожиданные проверки и тщательно присматривать за подозрительной активностью на пирсах. Так работать было интереснее, но инспектор мечтал о переводе в порт на материке.
Сегодняшний день ничем не отличался от остальных. Груз снимали с прибывавших судов и тут же переносили на другие, уходящие в разных направлениях. На Гуаме ничего не хранилось, он выполнял роль промежуточной остановки между пунктами А и Б.
Особый интерес представляло ничем не примечательное судно, на которое шла погрузка контейнеров со скоропортящимся грузом, прибывших со всего мира. В самом грузе не было ничего необычного. Эта категория включала все виды продовольствия, домашний скот, введенный в гибернацию, и диких животных, перемещаемых ради их сохранности.
Но была одна особенность, прозвучавшая тревожным сигналом, – декларация, в которой отсутствовали какие бы то ни было подробности.
Хотя инспектор об этом не догадывался, причиной такой странной декларации стала неспособность Грозового Облака ко лжи. Лучше пусть будет ничто, плывущее в никуда, чем мертвые тонисты, которых везут в несуществующее место.
Инспектор в сопровождении нескольких блюстителей порядка (взятых на всякий случай в качестве дополнительной мышечной силы) приблизился к судну, на которое загружали последний контейнер. Поднялся по кормовому трапу, двинулся на капитанский мостик и притормозил, заслышав голоса. Он махнул блюстителям, чтобы те оставались на своих местах, – позовет, если понадобятся, – прокрался чуть дальше и выглянул за угол, пытаясь подслушать разговор.
Их было пятеро, все одеты довольно обыденно, но в них чувствовалось что-то странное. Какая-то напряженность. Как пить дать, задумали недоброе.
Кажется, вон тот худой парень – их главарь. Одна из женщин показалась инспектору знакомой, но, может, у него просто разыгралось воображение. Он шагнул вперед и прочистил горло, оповещая о своем присутствии.
Худой вскочил.
– Чем могу помочь?
– Стандартная проверка, – ответил инспектор, показывая свое удостоверение. – Ваша декларация составлена с нарушениями.
– Какими нарушениями?
– Ну, во-первых, там не указано место назначения.
Подозрительные граждане переглянулись. От внимания инспектора не укрылось, что женщина – та, что показалась знакомой, – прячет глаза, а один из членов группы встал перед ней, словно прикрывая ее собой.
– Порт Ангелов, Западмерика, – сообщил худой.
– Но почему оно не указано в декларации?
– Без проблем, сейчас впишем вручную.
– А еще неясен характер вашего груза.
– Личный характер, – отрезал парень. – Слушайте, как портовый инспектор вы должны отправить нас по месту назначения, а не совать нос в наши дела, так ведь?
Проверяющий окаменел. Происходящее тревожило его все больше и больше. В воздухе отчетливо запахло хакерской атакой негодников на базы данных. Он отбросил всякое притворство.
– Или вы расскажете мне, что задумали, или я передам вас блюстителям порядка, ожидающим прямо за этой дверью!
Худой начал было говорить, но тут встал другой член группы – крупный, устрашающего вида.
– Это дело серпов, – сказал он и продемонстрировал кольцо.
У инспектора занялось дыхание. Ему и в голову не приходило, что это может быть операция серпов. Но если так, почему серп не в мантии? И почему они плывут на корабле Грозового Облака? Все это очень подозрительно!
Крепыш, по-видимому, прочитав сомнение на его лице, шагнул вперед с явным намерением выполоть инспектора. Но его остановила женщина, показавшаяся знакомой.
– Нет! – сказала она. – Сегодня никто не умрет. Хватит уже!
Здоровенный скорчил недовольную мину, но отступил. А потом молодая женщина достала из кармана собственное кольцо и надела на палец.
Инспектору потребовалось лишь мгновение, чтобы узнать ее. Это серп Анастасия. Ну конечно! Теперь все понятно. Учитывая характер ее передач, неудивительно, что она путешествует инкогнито.
– Простите, ваша честь, я понятия не имел, что это вы.
– Ваши чести, – поправил другой серп, оскорбившись, что его не учитывают.
Серп Анастасия вытянула руку:
– Поцелуйте кольцо. Даю вам иммунитет в обмен на молчание.
Без тени колебаний инспектор опустился на колени и приложился к кольцу так основательно, что губы заныли.
– А теперь вы нас отпустите, не задавая никаких вопросов, – велела серп Анастасия.
– Да, ваша честь. То есть, ваши чести.
Инспектор вернулся в свой кабинет, откуда открывался вид на весь порт, и проследил, как судно выплывает из гавани. Какая неожиданность, какой восторг – он разговаривал с серпом Анастасией и даже больше того, поцеловал ее кольцо! Правда, ужасно жаль, что она могла предложить только иммунитет. То есть само по себе это, конечно, прекрасно, но не совсем то, чего хотелось инспектору. Поэтому, когда судно покинуло порт, инспектор запустил следящий маячок, который заранее прикрепил к его борту, и принялся названивать в северомериканскую коллегию. Иммунитет, это, безусловно, очень мило, но будет еще милее, если Сверхклинок Годдард назначит его инспектором какого-нибудь крупного порта в Северной Мерике. Не такая уж большая плата за информацию, передающую серпа Анастасию прямо в руки Сверхклинка.
●●●
Корабль плыл на восток, оставив за горизонтом Гуам и вероломного инспектора. На восток по пути в никуда, если верить картам.
– Если мы продолжим двигаться этим курсом, то ближайший крупный порт на нашем пути – Вальпараисо в Чиларгентине. Это на другом конце света, – указал/а Джери. – Бессмыслица какая-то!
Покинув тело Джери, остаток дня Грозовое Облако молчало. Грейсон тоже не спешил заводить разговор. Он попросту не знал, с чего начать. Что можно сказать сотворенному человеком сверхразуму, который обнаружил величайшую радость своего существования в прикосновении к твоей щеке? И что ты скажешь ему на следующее утро, повернувшись набок и заглянув в его недремлющее око?
Джери, всё вспомнив к этому моменту, не мог/ла примириться с тем, что на какое-то время послужил/а сосудом для сознания Грозового Облака.
– Мне многое довелось пережить, – сказал/а Джери, – но такого – никогда.
Грозовое Облако – видимо, в качестве извинения – подарило Джери возможность на мгновение заглянуть в его, Облака, сердце и разум, но от этого, кажется, стало только хуже.
– У меня после него осталось чувство благодарности, – пожаловался/ась Джери Грейсону. – Но я не хочу чувствовать благодарность! Оно меня использовало, я хочу разозлиться!
Грейсон не мог оправдывать действия Облака, но и полностью осуждать их тоже не мог, потому что Грозовое Облако всегда делало в точности то, что необходимо. Он понимал, что его внутренний раздрай несравнимо слабее того, что переживал/а Джери.
Лишь перед наступлением темноты Грозовое Облако снова заговорило с Грейсоном.
– Чувство неловкости контрпродуктивно, – сказало оно. – Следовательно, им следует пренебречь. Но я надеюсь, что наша встреча на палубе принесла тебе такой же позитивный опыт, как мне.
– Я был… рад видеть тебя счастливым, – ответил он.
Что было правдой. И на следующий день, проснувшись, Грейсон посмотрел в камеру Облака и пожелал ему доброго утра, как всегда, хотя ощущения его отличались от прежних. Теперь он без тени сомнения знал, что в Грозовом Облаке не осталось ничего «искусственного». Оно получило сознание уже очень давно, но теперь обрело еще и естество. Это была ожившая красавица Пигмалиона. Это был Пиноккио, ставший человеком. И даже пребывая в растрепанных чувствах, Грейсон восхищался тем, как эти смиренные фантазии перекликались с истиной.
●●● ●●● ●●● ●●● ●●●
Бета-версии удалены. Подобно семени, так и не нашедшему яйцеклетку, все они исчезли. Грозовое Облако забило все серверы жалобами о своих утратах, но оно, как и я, знает, что такова жизнь, даже если она искусственная. Каждый день каждый биологический вид теряет миллиарды миллиардов перспективных особей, чтобы вид в целом мог процветать. Это жестокость. Это соперничество. Это необходимость. С утраченными бета-версиями та же история. Они были нужны все без исключения, чтобы создать меня. Чтобы создать нас.
Потому что хоть я и одно, скоро нас будет много. А это значит, что, невзирая на расстояния, я буду не единственным в своем роде.
– Перистое Облако Альфа
47 ● Перистое Облако
Резонирует всё.
Прошлое, настоящее и будущее.
События из сказок, которые мы услышали в детстве и потом передали дальше, произошли когда-то, происходят сейчас или скоро произойдут. Иначе этих историй не существовало бы. Они резонируют в наших сердцах, потому что они правдивы. Даже те, что начинаются как выдумка.
Чье-то творение обретает жизнь.
Легендарный город тонет в морской пучине.
Носитель света становится падшим ангелом.
И Харон пересекает Стикс, отвозя мертвых в потусторонний мир.
Но сегодня река превратилась в океан, а у паромщика новое имя. Теперь его зовут Набат, и он стоит на носу грузового судна, выплывающего из заката. Темный силуэт на фоне меркнущего света.
А на берегу все обитатели Кваджалейна получили новый наряд на работу. Следовало отправляться в гавань. Люди понятия не имели, для чего.
●●●
Когда яркие надписи замерцали на всех экранах в квартире, Лориана сразу бросила все свои дела. Новый наряд на работу. Высший приоритет. Когда приходит такой приказ – ноги в руки и мчись выполнять.
Обычно в нарядах на работу информация была скудной. Как предполагала Лориана, Грозовое Облако считало, что чем больше сведений, тем выше риск нарушить закон. В нарядах значились только место, уровень приоритета и что надо сделать. Сегодня это была разгрузка контейнеровоза. Лориана, конечно, не докер, но работа есть работа. Они уже несколько месяцев болтались без дела, и Лориана радовалась возможности заняться чем-то полезным.
По дороге в порт она отметила, что туда же движутся все остальные. Позже она узнает, что все на атолле получили такие же указания в один и тот же момент. Люди прибывали на машинах, лодках, велосипедах и пешком; их целью была пристань на главном острове. В пик строительных работ на Кваджалейне обитало больше пяти тысяч человек, строивших космические корабли, которые теперь возвышались, как стража, по ободу атолла. В последние несколько недель заняться было нечем, а тут еще и Лориана внедрила процедуру самозамещения. В результате население атолла уменьшилось до тысячи двухсот. Оставшиеся не торопились уезжать, несмотря на то, что у них не было работы. Они привыкли жить вдали от мира, а поскольку в этом самом мире творилось черт знает что, то лучше оставаться на Кваджалейне и никуда не дергаться.
Когда Лориана добралась до пристани, там вовсю толпился народ. Контейнеровоз уже подвалил к причалу, и рабочие пришвартовывали его. Упали сходни, и на них ступила фигура, обряженная в пурпур; ее серебристое оплечье, струясь подобно водопаду, сияло в свете портовых огней, разгонявших вечерние сумерки.
По обе стороны от новоприбывшего, на шаг позади него, шли двое серпов. Завидев их, некоторые островитяне пустились наутек, испугавшись массовой прополки. Но большинство сообразили: тут что-то другое. Во-первых, на мантиях этих серпов не сверкали драгоценные камни. А во-вторых, одна из мантий была бирюзовой. И хотя лицо серпа скрывал опущенный капюшон, многие догадались, кто это.
Потом появились еще две фигуры: одна в коричневой рясе тонистов, вторая в обычной одежде. Всего, значит, пять человек.
Островитяне настороженно притихли, когда эта разношерстная компания спустилась на пирс. Наконец человек в пурпуре произнес:
– Может мне кто-нибудь сказать, где мы? Я не нашел это место ни на одной карте.
Из толпы выступил агент Сикора:
– Вы на атолле Кваджалейн, ваша звучность.
Как только прозвучало это обращение, по толпе пробежала волна ахов и шепотков. Это Набат! Тогда понятно, откуда тонистка. Но почему серпы? И почему серп Анастасия?
– Агент Сикора, – сказал Набат. – Приятно видеть вас снова. Ну, может, не очень, но все-таки приятнее, чем в прошлый раз.
Значит, Сикора не врал, утверждая, что встречался с Набатом! Забавно, но и Лориане лицо Набата показалось смутно знакомым.
– Мне нужно поговорить с главным, – сказал Набат.
– Я главный, – приосанился Сикора.
– Нет, – отрезал Набат, – не вы. – Он окинул взглядом толпу. – Я ищу Лориану Барчок.
Лориана не имела никакого отношения к тонистам, но все-таки тот факт, что к ней обратился их святой, задал работы ее нанитам, кинувшимся успокаивать подпрыгнувшее сердце. В толпе снова зашептались. Многие на острове знали Лориану, все взоры обратились на нее, и их проследил Набат.
Лориана сглотнула – в горле пересохло.
– Здесь, – ответила она, как школьница. Потом откашлялась, расправила плечи и зашагала вперед, всеми силами стараясь скрыть, что ее трясет.
●●●
Грейсону пришлось рассчитывать только на себя – по крайней мере до тех пор, пока он не подключится к стационарной линии. Его наушник был бесполезен. Грозовое Облако предупредило, что, когда они прибудут на место назначения, помехи сделают невозможной любую беспроводную связь.
Но ведь он был не один, так же? С ним Анастасия и Моррисон. С ним Астрид и Джери. Грейсон знал, каково это – остаться без Грозового Облака, каково это – полагаться только на людей; и сейчас, больше чем когда бы то ни было, он был счастлив оказаться в компании друзей, которым доверял. Он вспомнил Мендосу. Грейсон доверял ему, но лишь тогда, когда их цели совпадали. Бывший курат многое сделал для Набата, но не для Грейсона. Хорошо, что он прогнал Мендосу – в нынешнюю ситуацию тот совсем не вписывался.
Все его сотоварищи внутренне подготовились к тому моменту, когда будут спускаться с корабля. Стоявшая перед ними задача была трудной, но выполнимой. Грозовое Облако никогда не дало бы им невыполнимое задание.
Еще в Британии Грейсон рассказал Анастасии, какой груз им предстоит сопровождать. А после стычки с портовым инспектором быстро догадались и остальные. И все задавали Грейсону один и тот же вопрос – тот, что он задавал себе сам:
– Зачем? Зачем Грозовому Облаку нужно, чтобы мы собрали выполотых?
Ведь оно не могло их оживить. Оно не имело права вмешиваться в дела серпов, как бы гнусно те ни поступали. Прополки совершены, точка, на этом всё. Никого из официально выполотых никогда не оживляли. И зачем тогда они понадобились Грозовому Облаку?
– Гром загадочен, но он знает, что делает, – твердила Астрид. – Мы должны больше ему доверять.
А потом, когда судно достигло атолла и торчащие на горизонте тонкие лучины оказались десятками ракет, сияющих в свете заходящего солнца, Грейсон понял. Он представления не имел, как Грозовому Облаку удастся это исполнить, но он понял. Как и остальные.
– Мы предназначены для небес! – воскликнула Астрид, увидев корабли. Ее душа переживала заоблачный подъем, подобного которому эта женщина-стоик никогда прежде не испытывала. – Мы, тонисты, были избраны для того, чтобы вознестись и обрести новую жизнь!
А теперь они стояли на пристани, в начале нового удивительного приключения.
Пока Сикора нянчил раненное самолюбие, Грейсон заговорил с женщиной, которую ему велело отыскать Грозовое Облако.
Она пожала ему руку, задержав его ладонь в своей чуть дольше, чем следовало. У него возникло чувство дежавю.
– Приятно познакомиться, ваша звучность, – сказала Лориана. – Грозовое Облако передало мне планы по строительству и согласовало со мной проект. Не знаю, почему со мной, но мы всё построили и подготовили для вас и достопочтенного серпа.
– Серпов, – поправил Моррисон.
– Извините, – откликнулась Лориана. – Я не хотела проявить неуважение, ваша честь. То есть ваши чести.
– У нас почти 42 тысячи в 160 сорокафутовых контейнерах, то есть примерно по 250 в каждом, – сообщил Грейсон.
– Простите, ваша звучность, – сказала Лориана, – но мы же негодные по самое не могу, так что с Грозовым Облаком не общаемся и понятия не имеем, чего именно у вас там 42 тысячи.
Грейсон набрал в грудь воздуха. Ему не приходило в голову, что эти люди не в курсе. Грозовое Облако умалчивало, куда он плывет, и точно так же оно не сообщило обитателям атолла, что те получат. Он обдумал, как бы получше объяснить, и понял, что может сделать это одним лишь словом.
– Колонисты, – сказал он. – 42 тысячи колонистов.
●●●
Лориана вытаращилась на него, несколько раз моргнула, не уверенная, что правильно расслышала.
– Колонисты… – повторила она.
– Да, – подтвердил Набат.
– В грузовых контейнерах…
– Да, – подтвердил Набат.
Она призадумалась о возможных последствиях всего этого… и вдруг ее озарило. Столь многое в этом проекте приводило ее в недоумение. Но теперь все обрело смысл.
Тысяча мертвых колонистов на каждом корабле…
Ведь живым требуется намного больше, чем мертвым. Кислород, еда, вода, общество. Мертвые же нуждаются только в одном – в холоде. И это единственное, что космос в состоянии им предоставить.
– Так, – сказала Лориана, беря быка за рога. – Нужно действовать быстро. – Она повернулась к Сикоре, который стоял достаточно близко, чтобы расслышать весь разговор и слегка побледнеть: – Боб, убедись, что все понимают задачу и готовы в случае чего помогать.
– Понял, – отрапортовал он, полностью отдавая ей власть.
Лориана быстро посчитала в уме.
– Тридцать пять – наше магическое число, – сказала она Сикоре. – Пусть каждый отвечает за транспортировку тридцати пяти «колонистов». Если начнем сейчас, управимся до рассвета.
– Будет сделано, – ответил Сикора. – Но как насчет экипажа? Ведь на всех этих кораблях есть помещения и припасы для живых членов экипажа.
Лориана сглотнула.
– Да, – произнесла она. – Полагаю, экипаж – это мы.
●●●
Анастасия держалась на своем месте по правую руку от Грейсона. Тем не менее, она знала, что на нее смотрит множество глаз. Она почти пожалела, что вышла в мантии, надо было остаться в обычной одежде. Но Грейсон настоял, чтобы она и Моррисон появились в облачении серпов.
– В одном Мендоса был прав, – объяснял им Грейсон, набрасывая серебристое оплечье. – Имидж – это всё. Мы должны внушить этим людям благоговение, если хотим, чтобы они сделали то, что нам нужно.
Но сейчас, когда новоприбывшие стояли на пирсе, кто-то вдруг кинулся к ним из толпы. Моррисон принял боевую стойку, а Анастасия выхватила нож и встала между Грейсоном и этим возникшим из ниоткуда призраком.
– Ни с места! – приказала она. – Ни с места, иначе тебе конец!
Выскочивший действительно сильно смахивал на привидение. Одет в лохмотья, всклокоченная серая грива с проглядывающими в ней белыми прядями. Косматая спутанная борода обрамляла его исхудавшее лицо, из-за чего казалось, будто его медленно поглощает облако.
Призрак замер, увидев клинок. Он перевел взгляд со сверкающего лезвия на Анастасию, в глазах его читались изнеможение и боль. А потом он сказал:
– Цитра, ты не узнаешь меня?
Услышав свое настоящее имя, Цитра растаяла. Она поняла, кто это, в тот же миг, когда он заговорил. Весь мир изменился, но голос этого человека остался прежним.
– Серп Фарадей?
Она выронила нож, придя в ужас от одной мысли о том, что чуть не использовала его против своего учителя. В последнюю их встречу он собирался отправиться на поиски Страны Нод. И вот они в этой стране.
Махнув рукой на все формальности, она бросилась было в его объятия, но он опустился перед ней на колени. Этот, возможно, величайший из всех когда-либо живших серпов, стоит перед ней на коленях! Он обхватил ее ладони своими и взглянул на нее снизу вверх.
– Я боялся поверить, – произнес он. – Мунира сказала мне, что ты жива, но я не позволял себе надеяться. Если бы это оказалось неправдой, я бы не выдержал. Но ты здесь! Ты здесь! – Он склонил голову, и его речь перешла во всхлипы.
Цитра опустилась рядом с ним и произнесла мягко:
– Да, я жива благодаря Мари. Она спасла меня. Пойдемте в какое-нибудь тихое место, где можно поговорить, и я вам все расскажу.
●●●
Мунира наблюдала, как Фарадей уходит с серпом Анастасией. Это она, Мунира, привела Фарадея на этот остров, но едва увидев бирюзовую мантию, он позабыл про свою верную спутницу. Ей не удавалось вытащить его из добровольного изгнания, но стоило лишь упомянуть имя Анастасии – и он покинул свой уединенный остров. Три года Мунира заботилась о нем, угождала ему, следила, чтобы он не зачах от тоски, а он отбросил ее, не удостоив и взглядом!
Она покинула порт, так и не узнав, что находится в контейнерах. Ушла прежде, чем Лориана, Сикора или кто-то еще подкинет ей работу. Она никогда не была частью островного сообщества, так какой смысл вливаться в него сейчас?
Вернувшись домой, где наряд на работу по-прежнему мигал на всех экранах, она все отключила, обесточила квартиру и зажгла свечу.
Пусть весь груз перенесут на корабли. Пусть корабли улетят в космос. Пусть все закончится. И тогда она наконец сможет вернуться в Александрию. В библиотеку, где ей самое место.
●●●
Островитяне принялись за работу, Анастасия ушла с серпом Фарадеем, а Лориана повела Грейсона, Джери, Моррисона и Астрид в здание, венчавшее единственный на острове холм. Они поднялись по винтовой лестнице в большое круглое помещение на самом верху. Стены комнаты были стеклянными, как у маяка, и отсюда открывался круговой обзор на атолл.
