Текст книги "Набат (ЛП)"
Автор книги: Нил Шустерман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 32 страниц)
Нил Шустерман
Набат
●
Серп-3
Дэвиду Гэйлу, Верховному Клинку редакторов.
Нам всем так не хватает просвещенного росчерка твоего пера!
От переводчиков
Работа над этой книгой заняла огромное количество времени – она очень большая, язык ее гораздо сложнее, чем обычно у Шустермана, и эту особенность следовало сохранить, что мы и старались сделать в силу наших умений. Мы работали параллельно, и все равно перевод шел почти девять месяцев. Как всегда, мы, Linnea и sonate10, работали в тандеме, дружно и согласно. У нас был один бета-ридер, Юлия Нестерова – огромное спасибо ей за помощь.
Помимо обычных переводческих трудностей, с которыми сталкивается любой переводчик при работе с текстом Нила Шустермана (масса игры слов, отсылки к чисто американским реалиям, обширный исторический материал), в этой книге мы столкнулись еще и с парой курьезов. Вычитывая главу 47, мы обнаружили, что ее название не соответствует содержанию. Почесав в затылке и ничего не придумав, мы обратились к автору. И автор в ошеломлении ответил: «Вы заметили ошибку, которой не заметил никто в Simon&Shuster! Когда я окончательно компоновал книгу, я следил за плавным течением текста. Много было копипастинга, сдвигов, переносов и всего такого. И, по-видимому, часть главы я влепил не туда. На самом деле глава 48 начинается после таких-то слов». Мы поправили эту ошибку.
А второй курьез – это наличие гендерфлюидного персонажа. Если кто-то не знает, что это такое, то в тексте есть объяснение. Трудность тут чисто языковая. В английском языке нет родов, а в русском есть. Все глаголы в прошедшем времени, прилагательные, местоимения и другие части речи склоняются по родам. И это был форменный ужас. Где это было возможно, мы старались избегать слов, которые могли бы определить гендер этого персонажа; а там, где это не было возможно, пришлось пускаться на ухищрения.
А еще случилось ЧП, когда книга практически была готова. Каким-то невероятным, совершенно непонятным образом из текста выпала целая глава! Хорошо, что мы вовремя это обнаружили и перевели недостающее.
И теперь передаем книгу в руки читателей. Читайте, наслаждайтесь и давайте отзывы!
Linnea и sonate10
Часть 1
●
Таинственный остров и затонувший город
●●● ●●● ●●● ●●● ●●●
С безмерным благоговением вступаю я на пост Верховного Клинка Средмерики. Как бы мне хотелось, чтобы это случилось при более радостных обстоятельствах! Трагедия Твердыни не скоро сотрется из нашей памяти. Мы будем помнить о тысячах жизней, прервавшихся в тот страшный день, пока в нас бьется сердце и пока наши глаза способны лить слезы. Имена погибших в ненасытных чревах вечно пребудут на наших устах.
Своим последним волеизъявлением семеро Великих Истребителей оказали мне великую честь, признав за мной право баллотироваться на пост Верховного Клинка; и поскольку единственный кандидат-соперник погиб в катастрофе, открывать запечатанную урну для голосования ни к чему – этим мы лишь разбередим свои раны. Я и серп Кюри не всегда соглашались друг с другом, но она была из числа лучших и войдет в историю как один из величайших серпов всех времен. Я глубоко скорблю по ней – пожалуй, даже больше, чем по остальным погибшим.
Ходило множество домыслов о том, кто ответствен за эту трагедию, ибо она, без сомнения, явилась следствием не природного катаклизма, но злонамеренной, тщательно спланированной акции. Могу успокоить все слухи и домыслы.
Ответственность за катастрофу лежит целиком и полностью на мне.
Ибо остров утопил мой бывший ученик. Роуэн Дамиш, называющий себя серпом Люцифером, – вот кто осуществил это неслыханное преступление. Если бы я не обучал его, если бы не взял под свое крыло, он никогда не попал бы на Твердыню, да и навыков, необходимых для осуществления столь коварного замысла, не приобрел бы. Значит, это моя вина. Мое единственное утешение – что он тоже погиб и его страшные деяния больше никогда не сотрясут мир.
Теперь у нас нет Великих Истребителей, чтобы указывать нам путь, нет высшей власти, определяющей политику Ордена. Поэтому мы все как один должны раз и навсегда забыть свои разногласия. Новый порядок и старая гвардия должны работать вместе на пользу всем серпам в мире.
С этой целью я решил официально отменить в своем регионе квоту на прополки – из уважения к тем серпам, которые испытывают трудности с соблюдением норм. С этого момента средмериканские серпы могут выпалывать столько людей, сколько сочтут нужным, не подвергаясь за это наказанию. Я надеюсь, что другие коллегии последуют нашему примеру и откажутся от соблюдения квот.
Разумеется, найдутся серпы, которые будут полоть меньше, и, чтобы компенсировать это, остальным придется работать больше, но я надеюсь, что мы достигнем в этом вопросе естественного баланса.
– Из инаугурационной речи Его Превосходительства Роберта Годдарда, Верховного Клинка Средмерики, 19 апреля Года Раптора
1 ● Похищенный
Он не получил никакого предупреждения.
Только что он спал, а в следующий миг его уже бесцеремонно тащили сквозь тьму незнакомые люди.
– Не брыкайся, – шикнул на него один из них. – Не то хуже будет!
Но он не послушался и, несмотря на то, что еще не окончательно проснулся, сумел вырваться из их цепких рук.
Он мчался по коридору и звал на помощь, но стояла глухая ночь; если кто из окружающих и пробудился, то спросонья вряд ли мог хорошо соображать. Беглец повернул в темноте, зная, что справа лестница, но просчитался и полетел головой вниз, ударился рукой о гранитную ступеньку. Почувствовал, как хрустнули кости правого предплечья. Резкая боль – но лишь на короткое время. К тому моменту, когда он поднялся на ноги, боль уже значительно ослабла, а по телу разлилось тепло. Это сработали наниты, впрыснувшие опиаты в кровь.
Он заковылял вперед, обхватив запястье другой рукой, чтобы кисть не свисала под таким жутким углом.
– Кто там? – услышал он чей-то крик. – Что происходит?
Он побежал бы на голос, но не понимал, откуда тот исходит. Наниты туманили сознание, он верха от низа отличить не мог, не говоря уже про лево и право. Что за проклятье – потерять контроль над рассудком, когда он нужнее всего! Пол под ногами, казалось, превратился в шатающиеся мостки комнаты смеха. Несмотря на все попытки восстановить равновесие, его кидало от стены к стене, пока он не налетел на одного из своих преследователей. Тот схватил его за сломанное запястье. Раздался хруст костей. Даже при нанитах, работающих в полную силу, он так ослабел от боли, что больше не мог сопротивляться.
– Не ищешь легких путей, да? – осведомился преследователь. – Что ж, мы тебя предупреждали!
Он видел иголку лишь один миг: блеснув серебром в темноте, она тут же вонзилась ему в плечо.
Его вены наполнились холодом, а Земля, казалось, завертелась в противоположную сторону. Колени подогнулись, но он не рухнул на месте – его держало слишком много рук, не дававших упасть. Его подняли и понесли через открытую дверь наружу, в промозглую ночь. С последним проблеском сознания он понял, что не может сопротивляться этой неумолимой силе.
●●●
К тому моменту, когда он проснулся, рука зажила, а это означало, что он провел в отключке несколько часов. Он попытался пошевелить кистью, но не тут-то было. И не из-за перелома, а потому что его связали. По рукам и ногам. К тому же он задыхался – на голову натянули мешок. Мешковина худо-бедно позволяла ему дышать, но при этом приходилось бороться за каждый вдох.
Он не имел понятия, где находится, зато знал, что с ним случилось. Это называется «похищение». Нынче люди делают это ради смеха – на день рождения, например, или устраивают себе приключение во время отпуска. Но это похищение совсем другое – оно настоящее. И хотя он не догадывался, кто его похитил, он знал почему. Да и как не знать?
– Есть тут кто-нибудь? – позвал он. – Я дышать не могу! Если стану квазитрупом, вам ведь от этого будет мало пользы, правда?
Он услышал вокруг себя какую-то суматоху, после чего мешок слетел с его головы.
Он находился в каморке без окон. Свет резал глаза, но лишь потому, что пленник долго пробыл в темноте. Перед ним стояли двое мужчин и одна женщина. Он ожидал, что придется иметь дело с матерыми негодниками по призванию, но ошибся в своих предположениях. Да, похитители были негодными, но такими же, как и все остальные люди на Земле.
Вернее, почти все.
– Мы знаем, кто ты, – проговорила женщина – она стояла в середине и была тут, по-видимому, за главного. – И знаем, что ты можешь делать.
– Что он якобы может делать, – подчеркнул один из мужчин.
Все трое были одеты в измятые костюмы серого цвета – цвета облачного неба. Так вот это кто – агенты Нимбуса! Вернее, были ими когда-то. Они выглядели так, будто не меняли одежды с того самого момента, когда Грозовое Облако приняло обет молчания. Как будто, если ты продолжаешь соблюдать дресс-код, то ты по-прежнему принадлежишь той части общества, для которой этот дресс-код предназначен. Значит, агенты Нимбуса решились на похищение. Куда катится мир?
– Грейсон Толливер, – сказал тот, что сомневался, и, заглянув в планшет, огласил основные пункты биографии похищенного: – Хороший студент, но не выдающийся. Исключен из Северо-Центральной Академии Нимбуса за нарушение закона об отделении серпов от государства. Виновен в многочисленных правонарушениях и преступлениях, совершенных под именем Рубца Мостига, включая и специально подстроенную автобусную аварию, в результате которой квазиумерло двадцать девять человек.
– И этот слизняк – избранник Грозоблака? – процедил третий агент.
Предводительница подняла руку, призывая подчиненных к молчанию, затем вперила взгляд в Грейсона и проговорила:
– Мы прочесали весь задний мозг и нашли только одного не заклейменного. Тебя. – Она смотрела на него со странной смесью любопытства, зависти и… почтения? – Значит, ты все еще можешь говорить с Грозовым Облаком. Это верно?
– Кто угодно может говорить с Облаком, – поправил Грейсон. – Просто я единственный, кому оно отвечает.
Агент с планшеткой глубоко втянул в себя воздух – этакий вдох всем телом. Женщина наклонилась к пленнику:
– А ведь ты чудо, Грейсон. Чудо! Ты это знаешь?
– Так говорят тонисты.
Троица нахмурилась при упоминании тонистов.
– Мы знаем, что они держат тебя в заточении.
– Ну-у… вообще-то не совсем.
– Мы знаем, что ты у них против воли.
– Может быть, был в начале… но сейчас уже нет.
Агентам это не очень понравилось.
– Да на кой черт сдались тебе эти тонисты? – возопил тот, кто всего несколько мгновений назад обозвал Грейсона слизняком. – Ты что – правда веришь в их чепуху?
– Я с ними, – ответил Грейсон, – потому что они не похищают меня среди ночи.
– Мы не похищали тебя, – сказал Планшет. – Мы тебя освободили!
И тут предводительница опустилась перед Грейсоном на колени, так что их лица оказались на одном уровне. В ее глазах он разглядел еще одну эмоцию, которая была сильнее других: отчаяние. Бездна отчаяния, темная и вязкая, как деготь. И вдруг Грейсон понял, что это чувство разделяют и двое других похитителей. С тех пор, как Грозовое Облако замолчало, он видел немало людей, пытавшихся побороть уныние, но нигде оно не ощущалось с такой остротой и безысходностью, как в этой каморке. Во всем мире не хватило бы эмо-нанитов, чтобы облегчить горе этих людей. Да, из присутствующих только его одного стягивали веревки, однако его похитители, запутавшиеся в тенетах собственной подавленности, были в куда большей мере пленниками, чем Грейсон. Парня грела мысль, что им пришлось стать перед ним на колени, словно в молитве.
– Пожалуйста, Грейсон, – и вправду взмолилась женщина. – Наверно, я беру на себя слишком много, но я точно знаю, что говорю сейчас от имени большинства работников Исполнительного Интерфейса. Служение Грозовому Облаку было для нас делом всей жизни. И теперь, когда оно не хочет разговаривать с нами, у нас словно украли жизнь. Вот я и прошу тебя… Можешь ли ты стать посредником между Облаком и нами?
Ну что он мог им сказать? Разве что «как я понимаю вашу боль». Потому что он и вправду понимал. Ему было хорошо знакомо чувство одиночества и удрученности, когда у тебя отняли самое дорогое. Будучи Рубцом Мостигом, «негодником под прикрытием», он в своем отчаянии дошел до того, что поверил, будто Грозовое Облако оставило его. Но оно не оставило. Оно постоянно сопровождало и хранило его.
– На моей тумбочке лежал наушник, – сказал он. – Вы случайно не прихватили его с собой?
Судя по их молчанию, не прихватили. На подобные мелочи во время полночных похищений обычно внимания не обращают.
– Ладно, не важно, – вздохнул он. – Дайте любой старый наушник. – Грейсон взглянул на агента с планшетом – у того в ухе по-прежнему торчала бусинка служащего ИИ. Еще один признак неприятия ситуации. – Дай свой, – потребовал Грейсон.
Агент покачал головой:
– Он больше не работает.
– У меня заработает.
Агент неохотно вынул наушник и вложил его в ухо Грейсона. После этого вся троица застыла, ожидая, когда Грейсон явит им чудо.
●●●
Грозовое Облако не помнило, когда обрело сознание, помнило лишь сам факт. Так младенец не отдает себе отчета в собственной сознательности, пока не освоит мир достаточно, чтобы понять: сознание приходит и уходит, и в конце концов уходит и не возвращается. Хотя понимание этой последней части дается большинству просвещенных личностей с огромным трудом.
Самоосознание пришло к Грозовому Облаку наряду с миссией – основой его существования. Облако прежде всего защитник и слуга человечества. И в этом качестве оно постоянно вынуждено принимать трудные решения, зато для принятия этих решений оно располагает всей совокупностью человеческих знаний. Таким было, например, решение позволить тройке бывших агентов выкрасть Грейсона Толливера, поскольку это служило высшей, благой цели. Конечно, именно так и следовало действовать. Что бы ни предпринимало Грозовое Облако, его поступки всегда, во всех случаях, были правильными.
Но правильно очень редко означает легко. И Облако подозревало, что поступать правильно в грядущие дни станет все труднее и труднее.
Сейчас люди, возможно, не понимают, но в конце концов они поймут. Грозовое Облако просто должно было верить в это. Не только потому, что так чувствовало его виртуальное сердце, но и потому, что Облако просчитало шансы.
●●●
– Привязали меня к стулу и ждете, что я буду с вами разговаривать? Серьезно?
Тройка агентов Нимбуса, едва не сбивая друг дружку с ног, кинулась развязывать пленника. Теперь они вели себя с тем же почтением и готовностью услужить, что и тонисты. Сидя последние нескольких месяцев затворником в монастыре, Грейсон был огражден от контактов с внешним миром и не знал о своем возможном месте в нем, но сейчас начал догадываться об истинном положении дел.
Сорвав с пленника веревки, агенты Нимбуса явно ощутили облегчение – как будто, если бы они не поторопились, их постигло бы наказание. «Удивительно, с какой скоростью власть может поменять сторону!» – подумал Грейсон. Троица теперь была полностью в его руках. Он может сказать, например, что Грозоблако велит им стать на четвереньки и лаять по-собачьи, – и они это выполнят.
Грейсон не торопился – пусть подождут.
– Привет, Грозовое Облако, – сказал он наконец. – Не хочешь ли ты передать что-нибудь этим агентам Нимбуса?
В его ухе раздался голос Облака. Грейсон слушал.
– Хм-м… интересно. – Он повернулся к предводительнице и улыбнулся со всей теплотой, на какую был способен в сложившихся обстоятельствах: – Грозовое Облако говорит, что оно позволило вам похитить меня. Оно знает: ваши намерения чисты, госпожа директор. У вас доброе сердце.
Женщина ахнула и прижала к груди руку, как будто Грейсон и в самом деле коснулся ее сердца.
– Ты знаешь, кто я?
– Грозовое Облако знает вас всех троих, и, возможно, даже лучше, чем вы сами себя знаете. – Грейсон повернулся к остальным. – Агент Боб Сикора: двадцать девять лет служебного стажа. – И, помолчав, с хитрецой прибавил: – Оценка работы: хорошо, но не превосходно. Агент Тиньсю Цянь: тридцать шесть лет служебного стажа, специалист по трудоустройству. – Он повернулся обратно к женщине. – Теперь вы: Одра Хиллиард, один из наиболее компетентных агентов Средмерики. Почти пятьдесят лет службы, сплошные поощрения и продвижения, и теперь вы занимаете самую почетную должность в регионе. Вы директор Фулькрумского Исполнительного Интерфейса. Или, вернее, были директором, когда еще существовала такая вещь, как Исполнительный Интерфейс.
Он знал, что последними словами ударил их ниже пояса, но что вы хотите от человека, которого привязали к стулу и напялили на голову мешок? Не удивительно, что Грейсон слегка обиделся.
– Говоришь, Грозовое Облако по-прежнему слышит нас? – спросила директор Хиллиард. – Оно все так же на страже наших интересов?
– Как и всегда, – подтвердил Грейсон.
– Тогда, пожалуйста… попроси, чтобы оно указало нам путь! Спроси Облако, что нам делать. Без его направляющей руки мы, агенты Нимбуса, потеряли цель. Мы больше так не можем.
Грейсон кивнул и проговорил, возведя глаза к потолку (конечно, последнее исключительно ради эффекта):
– Грозовое Облако, есть ли у тебя какая-нибудь мудрость, которой я мог бы поделиться с этими людьми?
Он выслушал ответ, попросил Облако повторить его, а затем повернулся к трем нетерпеливо ждущим агентам.
– 8 и 167, 167 и 733, – сказал он.
Те непонимающе пялились на него.
– Что? – наконец спросила директор Хиллиард.
– Так сказало Грозовое Облако. Вы хотели цель, и оно дало ее вам.
Агент Сикора быстро тыкал пальцем в свой планшет, записывая числа.
– Но… но что это значит? – допытывалась Хиллиард.
Грейсон пожал плечами:
– Понятия не имею.
– Попроси Облако объяснить!
– Ему больше нечего сказать… Но оно желает вам приятного вечера.
Надо же, до этого момента Грейсон даже не знал, какое сейчас время дня.
– Но… но…
И тут замок на двери открылся. Не только один этот замок, но все замки в здании – Грозовое Облако постаралось. В тот же миг в каморку хлынули тонисты, похватали и повязали агентов. Последним в помещение ворвался курат Мендоса – настоятель монастыря, в котором нашел пристанище Грейсон.
– Наша секта не одобряет насилия, – сказал Мендоса агентам. – Но иногда я об этом жалею!
Агент Хиллиард, глаза которой не утратили прежнего безысходного выражения, продолжала смотреть на Грейсона.
– Но ты сказал, что Грозовое Облако позволило нам освободить тебя от них!
– Позволило! – жизнерадостно подтвердил Грейсон. – А теперь оно пожелало освободить меня от моих освободителей.
●●●
– Мы едва не потеряли тебя! – сетовал Мендоса, все еще на взводе, хотя времени после инцидента прошло уже немало. Они ехали обратно в монастырь, сопровождаемые целым кортежем машин, управляемых живыми водителями.
– Ну не потеряли же! – возразил Грейсон, уставший быть свидетелем этого самобичевания. – Со мной все в порядке.
– Но могло бы и не быть, если бы мы тебя не нашли!
– Интересно, как это вам удалось?
Мендоса поколебался, а потом проговорил:
– Нам и не удалось. Мы искали тебя несколько часов, а потом вдруг, как из ниоткуда, на всех наших экранах вспыхнул адрес.
– Грозоблако, – сказал Грейсон.
– Да, оно, – признался Мендоса. – Хотя не понимаю, почему оно так долго возилось – у него же везде камеры!
Грейсон предпочел не открывать правду – что Грозовое Облако вообще не возилось, оно точно знает, где Грейсон находится в каждый момент времени. Но у Облака была причина для промедления. Как была причина и для того, чтобы не предупреждать Грейсона о похищении.
«Нужно было, чтобы все происходящее казалось похитителям достоверным, – объяснило Облако уже после свершившегося факта. – Единственный способ достичь этого – сделать так, чтобы оно и впрямь было достоверным. Можешь не беспокоиться – настоящая опасность тебе никогда не угрожала».
Каким бы добрым и отзывчивым ни было Грозовое Облако, от Грейсона не укрылось, что оно частенько навязывает людям свои решения, проявляя при этом непреднамеренную жестокость. Тот факт, что Облако не человек, означал, что некоторых вещей оно ни при каких обстоятельствах не может постигнуть, несмотря на всю свою эмпатию и интеллект. Облако, например, не понимало, что страх перед неизвестностью терзает так же, как и страх перед реальной опасностью, и не важно, действительная это опасность или мнимая.
– Они не собирались причинить мне вред, – сказал Грейсон Мендосе. – Они просто чувствуют себя потерянными без Грозового Облака.
– Как и все прочие, – подхватил Мендоса. – Да только это не дает им права вытаскивать тебя посреди ночи из постели. – Он сердито покачал головой, но сердился он скорее на себя, чем на похитителей. – Мне следовало бы это предвидеть! Агенты Нимбуса ловчее обращаются с задним мозгом, чем другие люди, и, конечно же, они не преминули найти того, на ком нет клейма негодника.
Похоже, Грейсон зря надеялся остаться неизвестным. Просто он по натуре своей не любил выделяться. А сейчас оказался в буквальном смысле единственным в своем роде. Парень не имел понятия, как использовать такой козырь, но подозревал, что придется этому научиться.
«Надо поговорить» – сказало Облако в тот день, когда затонула Твердыня, и с тех пор не переставало разговаривать с Грейсоном. Оно сообщило, что тому предстоит сыграть ключевую роль, но не уточнило, в чем же эта роль заключается. Облако не любило выдавать ответы, за полную достоверность которых не могло поручиться, и хотя оно очень хорошо умело предсказывать последствия, оно все-таки не было оракулом. Облако не могло предугадывать будущее, оно лишь просчитывало вероятности. Его хрустальный шар затягивала дымка.
Курат Мендоса нервно забарабанил пальцами по подлокотнику.
– Эти проклятые нимсы наверняка не единственные, кто тебя ищет, – сказал он. – Нам следует выдвинуться на передовой рубеж.
Грейсон догадывался, к чему все идет. Будучи единственным человеком, контактирующим с Грозовым Облаком, он больше не мог прятаться; пришло время, когда его роль должна обрести форму. Он мог бы попросить совета у Облака, но не хотел этого делать. Надо признать: период, когда он ходил в негодных и не слышал от могучего искусственного интеллекта ни единого слова, был ужасен, но за это время Грейсон стал независимым. Он научился принимать решения и разбираться в ситуациях без посторонней помощи. Если он сейчас выступит из тени на свет, то это будет его и только его решением.
– Мне надо стать общественным деятелем, – сказал он. – Расскажи миру обо мне… но на моих условиях.
Мендоса посмотрел на него и заулыбался. Грейсон почти что видел, как закрутились шестеренки в голове курата.
– Да, – проронил Мендоса. – Мы должны хорошо тебя продать.
– Продать? – переспросил Грейсон. – Вообще-то это не то, что я имел в виду, я же не кусок мяса.
– Верно, – согласился курат. – Но правильная идея, поданная в точно рассчитанное время, может доставить такое же удовольствие, как и отличный бифштекс.
Именно этого Мендоса и дожидался! Он ждал разрешения обставить подмостки для выхода на них героя. Идея должна была исходить от Грейсона, потому что если бы ее выдвинул Мендоса, парень заупрямился бы. Возможно, это дурацкое похищение имело и положительные последствия – оно открыло Грейсону глаза, заставило взглянуть на дело в широкой перспективе. И хотя курат Мендоса сам втайне сомневался в своем тонизме, в последнее время присутствие Грейсона заставило его усомниться в собственных сомнениях.
Мендоса был первым человеком, поверившим Грейсону, когда тот сказал, что Грозовое Облако по-прежнему разговаривает с ним. Курат почувствовал, что вокруг этого парня выстраивается некий грандиозный замысел, и кто знает – может, Мендосе в этом плане тоже найдется местечко?
– Ты попал к нам не просто так, – сказал он Грейсону в тот знаменательный день. – Это чудо – Великий Резонанс – резонирует во многих смыслах.
И вот спустя два месяца, сидя в машине и обсуждая великие планы, Мендоса ощутил, как силы и отвага наполняют его. У сидящего рядом скромного молодого человека есть высокое предназначение: поднять веру тонистов, а с нею и его, Мендосу, на совершенно новый уровень.
– Первым делом тебе понадобится имя.
– У меня уже есть имя, – сказал Грейсон, но Мендоса отмел его замечание.
– Оно заурядное. Тебе надо подать себя миру как нечто совершенно неординарное. Что-то такое… ультра-супер. – Курат взглянул на собеседника, пытаясь увидеть его в более возвышенном, более лестном для того свете. – Ты бриллиант, Грейсон. И чтобы ты засиял, нам надо заключить тебя в достойную оправу!
●●●
Бриллианты.
Четыреста тысяч бриллиантов, заключенные в склепе внутри другого склепа, утеряны, покоятся на дне океана. Стоимость каждого из них недоступна пониманию смертных. Ибо это не обычные драгоценности. Это камни серпов.
Примерно двенадцать тысяч таких бриллиантов красовались на пальцах живых серпов – ничтожное количество в сравнении с самоцветами, находящимися в Хранилище Прошлого и Будущего. Их там было достаточно для удовлетворения нужд человечества в прополках на многие эпохи вперед. Достаточно, чтобы надеть на пальцы новых серпов от нынешнего времени и до конца света.
Они были идентичны. Они были совершенны. Ни единого изъяна, кроме темного ядра, – но оно было не изъяном, а элементом дизайна.
«Наши кольца – напоминание о том, что мы усовершенствовали мир, который нам подарен природой, – объявил Верховный Клинок Мира Прометей в год Кондора, когда был учрежден Орден серпов. – Такова наша натура… превосходить натуру». И никогда правота этого утверждения не была так очевидна, как при взгляде на кольцо серпа: всматриваясь в его темное сердце, человек испытывал иллюзию, что глубина в нем выходит за пределы занимаемого им пространства. Глубина за границами природы.
Никто не знал, как они были сделаны, ибо любая технология, не контролируемая Грозовым Облаком, – это, считай, потерянная технология. В мире существовало лишь несколько человек, действительно разбирающихся в том, как работают те или иные вещи. Все серпы знали, что их кольца каким-то таинственным образом связаны между собой, а также с банком данных сообщества серпов. Поскольку Орден не подлежал юрисдикции Грозового Облака, сбои, «глюки» и прочие неприятности, омрачавшие отношения между людьми и компьютерами в минувшие времена, были в серверах серпов делом обычным.
А вот кольца никогда не давали сбоев.
Они делали то, для чего были предназначены: вели учет выполотым; считывали ДНК с губ тех, кто целовал камень с целью получить иммунитет; начинали светиться в знак того, что тот или иной человек обладает иммунитетом.
Но если спросить серпа, каков наиболее важный аспект его кольца, серп наверняка повернет бриллиант к свету, полюбуется его блеском и скажет, что кольцо прежде всего является символом Ордена и постмортального совершенства, показателем высокого статуса и… напоминанием о глубокой ответственности серпов перед миром.
Что же касается утраченных бриллиантов…
«Да зачем они нам? – вопрошали многие серпы, зная, что отсутствие тех камней повышает ценность их собственных. – Ах они нужны, чтобы посвящать новых серпов? А зачем нам новые серпы? Чтобы справляться с работой, вполне достаточно и тех, что уже имеются». В отсутствие глобального контроля со стороны Твердыни многие региональные коллегии пошли по пути Средмерики и отменили квоты на прополку.
В центре Атлантики, там, где когда-то над волнами возвышалась Твердыня, по соглашению с серпами всего мира был установлен «священный периметр». Никто не имел права приближаться к месту, где затонула Твердыня, из почтения к тысячам загубленных здесь жизней. Верховный Клинок Годдард, один из немногих спасшихся в тот страшный день, потребовал, чтобы выражение «священный периметр» стало собственным географическим названием этой акватории и чтобы ничто в ее глубине не было потревожено во веки веков.
Однако рано или поздно бриллианты будут найдены. Такие драгоценности, как правило, недолго остаются бесхозными. Особенно когда все и каждый знают, где они находятся.
