Текст книги "Набат (ЛП)"
Автор книги: Нил Шустерман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)
– Сотни серпов носят мантии всех оттенков белого… но только у пятидесяти они шелковые… а жемчужный шелк – это большая редкость. – И тут она умолкла, чтобы вникнуть в увиденное на экране. Потом подняла взгляд на собеседников.
– Есть только один серп, который носит мантию конкретно из такой ткани, – проговорила она. – Данте Алигьери.
В отличие от остальных серпов, Тенка сразу понял значимость этой информации и расплылся в широченной улыбке.
– Как божественна сия комедия, – прокомментировал он. – Все дороги ведут к Алигьери.
– Знакомое имя, – заметила Македа. – Он из Византии?
– По-моему, из Транссибири, – сказал Баба.
Внезапно в беседу ворвался оглушительный трезвон, от которого все подпрыгнули. Звук смолк, потом повторился.
– Виновник вон там, – сказал/а Джери, показывая на древний телефон двадцатого века, располагавшийся в углу столовой. То был один из старых телефонов, подключенных к персональной линии Тенкаменина. С того момента как Анастасия оказалась здесь, они ни разу не звонили. Аппарат издал еще одну ударившую по нервам трель, прежде чем Тенкаменин велел слуге взять трубку.
– Это персональная линия его превосходительства Верховного Клинка Тенкаменина, – сказал слуга с некоторой неловкостью. – Как вас представить?
Он выслушал ответ, на его лице появилось встревоженное выражение, сменившееся раздраженным. Слуга положил трубку и вернулся к своим обязанностям.
– В чем там дело? – спросил Верховный Клинок.
– Не обращайте внимания, ваше превосходительство.
– А мне кажется, там что-то, заслуживающее моего внимания.
Слуга вздохнул.
– Это был тонист, ваше превосходительство, стонал и выл, как животное. Не знаю, где этот негодяй раздобыл ваш номер.
Телефон зазвонил снова.
– Мы могли бы его отследить, – предложила Македа.
Лицо Тенкаменина стало серьезным. Не сердитым, но озабоченным.
– Справа на аппарате есть красная кнопка, – сказал он слуге. – Она включает громкую связь. Будь так добр, возьми трубку и нажми эту кнопку.
Слуга последовал распоряжению, и немедленно из дребезжащего динамика полетел бессловесный вопль. Этот звук, похожий на стоны привидения, был бы гораздо более уместен в продуваемом сквозняками средневековом замке, а не во дворце Верховного Клинка. Он был настойчив. Печален. Безысходен.
Тенкаменин с громким скрежетом отодвинул стул, поднялся и подошел к телефону. Остановился рядом с ним и замер, глядя на аппарат и слушая жуткий звук. Потом наконец нажал на кнопку разъединения.
– Ничего себе, – сказал Баба. – Это было неприятно.
Он пытался превратить все в шутку, но Тенкаменин не был расположен к юмору. Он просто застыл, вперившись взглядом в телефон. Затем повернулся к Джери.
– Капитан Соберани, – сказал Тенкаменин. – Где сейчас ваша команда?
Джери огляделся/ась, не лучше остальных понимая, чем вызван этот вопрос.
– Или в городе, или на корабле. А что?
– Известите их, пусть готовятся немедленно отчалить. Мы поплывем с вами.
– Мы, то есть…
– То есть все мы.
Анастасия вскочила на ноги. Она никогда не видела Верховного Клинка таким. Он всегда выглядел невозмутимым. Сейчас, казалось, он был глубоко потрясен.
– Что происходит, ваше превосходительство? – спросила она.
– Это не случайный звонок, – ответил тот. – Полагаю, это предупреждение, и мы должны к нему прислушаться.
– Почему вы так считаете?
– Потому, – промолвил Тенкаменин, – что это был мой отец.
35 ● Реквием в десяти частях
I. Introitus – Вступление
Все начинается с молчаливого ожидания. Дирижер поднял руки, все взгляды сосредоточены на его палочке, словно она сейчас разбудит темную магию.
Сегодняшнее произведение – оркестровое чудо. Реквием, созданный и исполненный свистящими последователями Тона, Грома и мученика Набата. Реквием, исполненный в ответ на Высокоградскую прополку, совершенную за океаном.
Теперь вы слышите его? Слышите, как он растет и ширится на улицах Гавани Памяти? Бессловесная, безъязыкая литургия смерти в бессмертном мире. Сметающие все на своем пути потоки адского огня и серы. Всепожирающее пламя! Свисты как следует подготовились к произведению, которое исполнят сегодня. И для тех, кто слышит его, нет спасения.
II. Dies Irae – День гнева
Все пожарные машины были автоматизированы. И все же Грозовое Облако сконструировало их таким образом, чтобы за рулем сидел человек. Конечно, если бы водитель свернул не туда, машина взяла бы управление на себя и исправила бы ошибку.
Начальник городской пожарной команды часто думал об этом. В бытность свою простым пожарным, сидя за баранкой, он намеренно, ради развлечения, совершал ошибки – чтобы посмотреть, как быстро их отловит система и сколько времени понадобится автомобилю, чтобы вернуться на правильный путь. Наверное, Грозоблако могло бы использовать роботов вместо людей-пожарных, но оно никогда не увлекалось роботами и пускало их в ход только для рутинной деятельности, от которой отказывались люди.
А значит, пожарные оставались пожарными. Впрочем, работы у них было не так уж и много. Где бы ни занимался огонь, Облако фиксировало его еще на стадии нескольких искр и обычно сразу гасило. И лишь в редких случаях, когда ему это не удавалось, в дело вступали пожарные… хотя командир предполагал, что время от времени Облако само устраивало «безопасные» пожары, лишь бы чем-то занять огнеборцев.
В 6:30 вечера в пожарном депо взревел сигнал тревоги. Раньше в таких случаях Грозоблако вступало в разговор с командой и объясняло нюансы ситуации, с которой им придется столкнуться. Теперь же оно просто включало сигнал и настраивало GPS-навигаторы, оставляя дальнейшие действия на усмотрение пожарных.
Однако сегодняшняя тревога была странной. Точка назначения не возникла на экранах навигаторов. Не поднялись гаражные ворота. Но сигнал все равно ревел.
И только в тот момент, когда двери депо слетели с петель и в помещение устремились какие-то люди, сотрудники поняли, что сигнал извещал не о пожаре, – он предупреждал о нападении.
Тонисты!
Десятки тонистов хлынули в двери, издавая противный монотонный звук, похожий на пчелиное жужжание. Нападающие были вооружены, а пожарные оказались попросту неподготовленными к этому дню гнева.
Начальник команды потрясенно застыл. Хотел бы он защищаться, но как? Чем? Никто никогда не нападал на пожарных. Кроме, разве что, случайных серпов, но когда на тебя нападает серп, ты просто позволяешь себя выполоть, вот и вся история. Ты не даешь отпор. Ты не сражаешься. Сейчас все было совсем иначе. Тонисты превращали в квазитрупы всех подряд, и никто не знал, что делать.
«Думай! – приказал себе командир. – Думай!» Его учили бороться с огнем, а не с людьми. «Думай! Ты можешь сделать хоть что-то!»
А потом его осенило.
«Топорики!»
У них есть пожарные топорики! Он бегом пересек гараж и схватил топор. Но сможет ли он поднять оружие на другого человека? Придется, потому что нельзя позволить этим психам превратить всю команду в квазимертвых.
И в этот момент тонисты начали швырять камни в пожарные машины. Один из них полетел в начальника, но тот успел его перехватить.
Впрочем, это был не камень. Нечто металлическое, с твердыми выступами. Командир видел что-то похожее в исторических книгах. «Думай! Как это называлось?» А, вот: граната!
Но через мгновение думать начальнику стало не о чем.
III. Confutatis – Посрамив нечестивых
Верховный Клинок Тенкаменин был человеком осмотрительным. Он лишь казался импульсивным и легкомысленным, а на самом деле все в его жизни подчинялось строгому планированию. Даже хаос его Праздников Полнолуния был контролируемым хаосом.
Он подозревал, что после звонка отца время приобретает особое значение, но не мог преодолеть собственные инстинкты. Он быстро добрался до своей скромной резиденции, где принялся обсуждать с камердинером, что взять с собой. Конечно же, вторую мантию. Вот только какую: для теплой погоды или для холодной? Кого следует известить об отъезде? Ведь Верховный Клинок не может просто взять и исчезнуть. Все эти вопросы ставили его в тупик.
– Ваше превосходительство, – напомнил камердинер, – вы говорили, что мы торопимся.
– Да-да, конечно.
А еще были вещи, имевшие для него особую ценность, оставлять их нельзя ни в коем случае. Инкрустированный обсидианом револьвер, который ему подарила Великий Истребитель Нзинга в тот день, когда Тенкаменин сменил ее на посту Верховного Клинка. Серебряный кинжал, который Тенка использовал на первой своей прополке. Если здание займут посторонние, неизвестно, увидит ли он когда-нибудь снова важные для него реликвии. Решено – их нужно забрать с собой.
В течение десяти минут он как одержимый выбирал, что взять, а что оставить, и отвлек его от этого занятия только грохот отдаленных взрывов.
IV. Lacrimosa – День плача
– Если мы уходим, то пора двигаться!
Анастасия мерила шагами парадный зал, располагавшийся под центральным куполом дворца. Они с Джери ждали, когда появятся их спутники.
– Где, черт возьми, Тенкаменин и остальные?
– Возможно, ты реагируешь слишком остро, – сказал/а Джери. – Мне приходилось иметь дело со многими тонистами, и ни один из них не проявлял склонности к насилию. Они раздражают, они назойливы, но не агрессивны.
– Эти тонисты совсем другие! – воскликнула Анастасия. – И раз Тенкаменин говорит, что они что-то задумали, я ему верю.
– Тогда пойдем без него, – предложил/а Джери. – А он и остальные нас догонят.
– Я его не брошу, – возразила Анастасия.
В этот момент по парадному залу прокатилось эхо отдаленных взрывов. Анастасия и Джери замерли, прислушиваясь. Грохот еще нескольких взрывов заполнил воздух, словно раскаты дальнего грома.
– Не знаю, где это, – заметила/а Джери, – но точно не во дворце.
– Нет, но скоро будет.
Анастасия понимала: что бы ни означали эти взрывы, они были предвестием еще большей беды. Гневным обещанием того, что этот день, вне всякого сомнения, закончится слезами.
V. Sanctus – Свят, свят, свят
Юная тонистка была ревностна в своей вере. Она делала то, что велел ей курат, истинный последователь Тона. Святой и безгрешный. Курат не произнес ни слова в течение многих лет, а в день Великого Резонанса, когда умолкло Грозовое Облако, он был первым, кто отказался от своего языка. Слова лгут. Слова потворствуют злу, слова лукавят безнаказанно, слова клевещут, и, превыше всего, они оскорбляют чистоту Тона.
Один за другим все тонисты их ордена вслед за куратом приняли неотменяемый обет. Не обет безгласия, но обет гласных. Полного отказа от грубых, неестественных звуков, которые задаются согласными буквами: щелканья, шипения, треска. Язык – враг тониста. В это верила их секта. Конечно, существует много тонистов, не разделяющих их верований. Но скоро они узрят свет. Даже те, кто ослепил себя.
Пока одна группа атаковала пожарную часть, а другая – участок служителей порядка, курат повел самую многочисленную команду ко дворцу. Все потрясали оружием – такое не увидишь в руках мирного гражданина. Они получили его от неизвестного благодетеля, своего тайного сторонника. Пользоваться этим оружием тонистов не научили, но разве это важно? Взмахнуть ножом, бросить гранату, надавить на спусковой крючок, нажать детонатор. В столь большой вооруженной толпе не обязательно обладать какими-то навыками, чтобы достичь цели.
А еще у них был керосин. Много-много канистр с керосином.
Юная тонистка постаралась оказаться в первой волне атакующих. Ею владели и страх, и радость. Пришло их время! После Высокоградской прополки человечество кипит гневом против серпов, и теперь оно увидит правоту тонистов. За сегодняшнее деяние им будет рукоплескать весь мир, и труба, вострубившая в Субсахаре, пробудит людей по всей планете к вящей славе Тона, Грома и Набата. Возрадуемся же!
Подойдя ко дворцу, она начала интонировать, и ее примеру последовали остальные. Какое счастье – оказаться той, кто побудил других интонировать! Они стали единым разумом, единым духом, единым аккордом.
А потом, взбираясь на спины своих собратьев, она и дюжина ее сподвижников ринулись на штурм стены.
VI. Agnus Dei – Агнец Божий
Анастасия и Джери вместе с серпами Македой и Баба наконец встретились с Тенкаменином в розовом саду на полпути между дворцом и хижиной. Камердинер Верховного Клинка с трудом волок большой чемодан на колесиках, отказывавшихся катиться по гравию узкой садовой дорожки.
– Мы вызвали вертолет, – сообщила серп Македа. – Но он доберется сюда минут через десять, не раньше.
– Если только пилот не сидит в каком-нибудь баре, – прибавил Баба, – как это было в прошлый раз.
– Все будет хорошо, – сказал Тенкаменин, слегка запыхавшись. – За нами прилетят, и все будет хорошо.
Он повел своих спутников к вертолетной площадке, располагавшейся в западной части поместья. А вокруг царила суматоха. Сновали туда-сюда дворцовые слуги, таща куда-то всякую утварь. Гвардейцы Клинка потоком выливались из казарм и занимали боевые позиции – скорее всего, раньше они делали это только во время тренировок.
А потом с западной стороны донесся шум – нестройный хор гудящих голосов, каждый из которых тянул свою заунывную монотонную мелодию. Со стены во двор посыпались незваные гости.
– Мы опоздали, – сказал Тенкаменин, резко останавливаясь.
Взревели сирены, и гвардейцы Клинка бросились в атаку. К общей какофонии добавился треск выстрелов. Тонисты падали один за другим, но взамен каждого павшего со стены спрыгивали двое новых. Еще совсем немного – и они опрокинут гвардейцев.
Свисты были вооружены отнюдь не камнями, и они использовали свое оружие с поражающей воображение жестокостью. Где только они его раздобыли? И разве тонисты не исповедуют внутренний покой и стоицизм?
– Чему быть, того не миновать, – пробормотала Анастасия. Это была любимая мантра тонистов и внезапно она приобрела новый зловещий смысл.
Тяжелые южные ворота снесло с петель взрывом, внутрь устремилась толпа тонистов. Они за считанные секунды прорвали линию гвардейцев и начали бросать нечто, похожее на бутылки, заткнутые горящими тряпками. Везде, где бутылки разбивались, вспыхивал огонь.
– Они собираются сжечь нас, чтобы нельзя было оживить! – воскликнул Баба на грани паники. – Как серп Люцифер!
Анастасия чуть было не рявкнула на него за упоминание Роуэна рядом с этой безумной сектой, но сдержалась.
Поскольку вертолетная площадка превратилась в поле битвы, Тенкаменин сменил направление.
– В восточное патио! – крикнул он. – Там достаточно места для посадки вертолета. Бежим!
Они понеслись обратно через сад. Розовые шипы нещадно царапали и кололи беглецов. Не успев добраться до патио, они обнаружили, что нападавшие прорвались и сюда. Тонисты были везде, они набрасывались на спасавшихся бегством слуг, преследовали их и безжалостно превращали в квазимертвых.
– Почему они нападают на персонал дворца? – недоумевала Анастасия. – Из каких соображений?
– Нет у них вообще никакого соображения! – откликнулась серп Македа. – Ни ума, ни совести, ни приличий.
Слуга, в чьи обязанности входила сервировка стола, рухнул с ножом в спине.
В этот момент Баба накинулся на Тенкаменина.
– Надо было укрепить дворец, превратить его в крепость! – заорал он. – Добавить еще один гарнизон гвардейцев! Или даже выполоть эту банду тонистов, прежде чем они напали на нас! Это ты во всем виноват!
Тенкаменин сжал кулаки и ринулся на Баба, но между ними встал/а Джери.
– Потешите свое самолюбие позже, – сказал/а капитан. – Но если собираетесь продолжить эту драку, для начала вам нужно остаться в живых.
Анастасия огляделась. Под покровом темноты их пока никто не заметил, но долго это не продлится, ведь пламя разгоралось все сильнее.
А потом, словно мало было суматохи, воздух наполнился новым гулом – с неба спустился рой амбу-дронов, мобилизованных, очевидно, из ближайшего центра оживления, как только появились первые квазимертвые.
Они подлетали к лежащим на земле телам тонистов, гвардейцев, дворцовых слуг, хватали их своими клешнями и тащили в центр оживления.
– А вот и выход! – сообразил серп Баба. – Тогда и вертолет не нужен.
И не дожидаясь, пока поле битвы покинет Верховный Клинок, Баба побежал через поле к ближайшему амбу-дрону, словно агнец, которого гонят на заклание.
– Ахмад! Нет! – закричал Тенкаменин, но того уже было не остановить.
Заметив мантию серпа, тонисты бросили свои жертвы и кинулись к Баба. Он выхватил из-под мантии клинки, разя нападающих, но толку от этого было мало. Тонисты навалились на него, опрокинули на землю и приступили к расправе, используя все, что попадалось под руку, – включая его же собственное оружие.
Серп Македа рванулась было к Баба, но Анастасия остановила ее:
– Мы ему ничем не поможем!
Та кивнула, не отрывая взгляда от своего павшего товарища.
– Возможно, ему повезло больше, чем всем нам, – проговорила она. – Если он убит, его заберут дроны и увезут на оживление.
Но амбу-дроны за ним не прилетели. Они были заняты мертвыми телами, устилавшими всю территорию дворца. Ведь амбу-дрону все равно, кого спасать…
И тогда Анастасия все поняла.
– Они убивают персонал, чтобы загрузить работой дроны… чтобы не осталось ни одного, который занялся бы серпами…
А фанатики тем временем схватили тело Баба и поволокли к погребальному костру, где убитый превратится в горстку пепла, из которой его не восстановить. Тонисты бросили тело в костер, и пламя вспыхнуло с новой силой.
– Во дворец! – крикнул Тенкаменин, и снова повел спутников за собой. Как будто если все время куда-то бежать, то можно вырваться из ловушки, в которую они угодили.
VII. Benedictus – Благословен будь
Они влетели во дворец, где полдюжины гвардейцев закрыли за ними массивные бронзовые двери и заняли оборонительные позиции, на случай если ворвутся тонисты. Наконец наступило благословенное мгновение покоя. Благословенное мгновение посреди безумия, дающее возможность обдумать свои действия и избежать смерти, столь же неблагородной, как та, что постигла бедного серпа Баба.
Хотя во дворце было множество окон, все они выходили на центральный атриум, а значит «храм удовольствий» представлял собой мощную крепость. Вопрос лишь в том, насколько мощную.
– Должно быть, они собрали здесь всех свистов Субсахары, – сказала серп Македа.
– Все будет хорошо, – твердил Тенкаменин. – Скоро из города подоспеют стражи порядка, они присоединятся к гвардейцам, а пожарные погасят пламя. Все будет хорошо!
– Но они уже должны были прибыть! – сказала Македа. – Почему не слышно сирен?
Их иллюзии разрушила Анастасия – проницательная, как всегда.
– Первые взрывы, – напомнила она. – Те, что звучали вдали…
– И что? – вопросил Тенкаменин почти угрожающе, борясь за свою ниточку надежды.
– А то, что если бы я хотела организовать незаконное нападение, – ответила Анастасия, – первым делом я бы захватила стражей порядка и пожарных.
Все умолкли, осознав правоту этих слов. Потом Тенкаменин повернулся к своему камердинеру, в ужасе заламывающему руки:
– Где мои вещи?
– Я… простите, ваше превосходительство. Я оставил чемодан в розовом саду.
Джери бросил/а на Верховного Клинка сердитый взгляд.
– Нас вот-вот поджарят, а вы беспокоитесь о своем барахле?
Но прежде чем тот успел ответить, горящий грузовик проломил массивные бронзовые двери, похоронившие под собой четверых гвардейцев, и в зал устремился поток тонистов.
Джери схватил/а Анастасию за руку и затащил/а за колонну.
– У меня есть одна идея, – сказал/а капитан. – Но ты должна мне довериться.
VIII. Offertorium – Жертвоприношение
Курат серпов чувствовал себя в своей стихии. Он был рожден для этого, это стало его целью, он планировал это много лет. Еще до того мгновения, когда умолк Гром, он знал, что придет его день. Экстремистская ветвь тонизма, к которой он принадлежал, станет доминирующей. А прочая мелочь, что верит в умиротворение, терпимость и пассивное непротивление, скоро сдохнет и сгорит, как сгорит сегодня Верховный Клинок Субсахары. Время слов прошло. Давно прошло. Будь на то воля курата, сам язык, речь оказались бы вне закона, на смену им пришло бы бессловесное поклонение Тону, Грому и Набату. Как тому и следовало быть. И он станет Верховным Куратом над всеми. Что за славный день настанет тогда! Но сначала…
Фигура в бирюзовой мантии – серп, конечно, – устремилась вверх по центральной лестнице, пытаясь сбежать. Курат указал на нее, и десяток человек из его паствы рванули следом. Неподалеку от него женщина в шелковой мантии лососевого цвета – курат узнал серпа Македу – искусно отражала атаки тонистов, выпалывая одного за другим. Преданные и фанатичные, они жертвовали собой. Затем одному удалось зайти Македе за спину и ударить ее ножом. Она замерла, хватанула ртом воздух и рухнула, как тряпичная кукла, утратив вместе с жизнью всю свою воинственность. Три тониста подхватили тело и поволокли наружу к растущему погребальному костру и его очищающему пламени.
– Если сожжешь нас, значит, ты не лучше Годдарда, – бросила одна из служанок, толпившихся у основания лестницы вместе с Верховным Клинком Тенкаменином. – Если ты доведешь дело до конца, тогда высшая сила, которой ты поклоняешься, никогда тебя не простит.
Верховный Клинок твердо положил ей руку на плечо, и она умолкла, но в ее взоре по-прежнему горели злость и вызов. Если бы курат мог говорить, он сказал бы, что ее слова – вообще все слова – оскверняют Тон. И что единственная причина, по которой Тон не разнес ее череп в осколки своим яростным резонансом, заключается в том, что миссия по очищению мира от недостойных возложена на курата и подобных ему людей. Но он не мог ей этого сказать. Да и к чему? Его поступки говорили громче слов.
Зато Верховный Клинок слишком полагался на слова.
– Прошу вас… – взмолился Тенкаменин.
Курат знал, что сейчас произойдет. Надменный, трусливый серп, этот поставщик неестественной смерти, начнет умолять о пощаде для своей драгоценной персоны. И пусть его умоляет. Курат не был глух, в отличие от членов некоторых других свистовских сект, но с таким же успехом его можно было бы считать глухим.
– Прошу вас… можете покончить со мной, но пощадите этих двоих, – сказал Тенкаменин. – Ведь камердинер и экономка вам не враги.
Курат заколебался. Его желанием было покончить со всеми; любой, кто служил серпу, заслуживал судьбы серпа. Как соучастник. Но тут Верховный Клинок произнес:
– Покажите своим последователям истинный смысл милосердия. Как показали мне мои родители. Мои мать и отец, которые находятся среди вас.
Курат знал об этом. Родители Верховного Клинка бессловесно умоляли не заставлять их участвовать в атаке на дворец. Поддавшись мольбам, он отправил их в пожарную часть, и, судя по всему, они выполнили задание на отлично. Тенкаменин не заслуживал пощады, но из почтения к его родителям курат решил уважить последнюю просьбу Верховного Клинка. Он достал пистолет, выстрелил Тенкаменину в сердце и жестом велел двум слугам убираться.
Пожалуй, с его стороны это и правда было нечто похожее на милосердие. Скорее всего, их убьют в саду и бросят в костер, но амбу-дронам удавалось вытащить какую-то часть квазимертвых, так что у этой парочки все же оставался шанс на спасение.
Но в этот момент экономка выпрямилась. Ее глаза полыхали запредельным гневом, запредельной яростью. А взгляд был остр и сосредоточен. Как взгляд серпа.
Она бросилась к ближайшей тонистке, сбила ту с ног мастерским боевым приемом, выхватила у нее мачете, взмахнула – и оставила курата без оружия как без рук. В буквальном смысле.
Оцепенев, он смотрел, как его отрубленная кисть крутится в воздухе. «Экономка» выдернула из нее пистолет и направила его на курата. Она молчала, потому что ее поступки говорили громче слов.
IX. Lux Aeterna – Вечный свет
Джери не поверил/а инстинктам Анастасии, решил/а, что все не так серьезно, как та предполагала. Это была смертельная ошибка со стороны Джери. Они могли бы сбежать гораздо раньше, до того, как внешние стены дворца подверглись нападению, если бы только Джери доверял/а Анастасии. Капитан дал/а себе клятву больше никогда в ней не сомневаться. То есть, конечно, если они выживут, а выживание сейчас было практически неразрешимой задачей.
Когда тонисты ворвались во дворец, Джери убедил/а Анастасию поменяться одеждой.
«Моя работа – защищать тебя, – упрашивала/а Джери. – Пожалуйста, Анастасия, позволь мне это сделать. Окажи мне такую честь».
Хотя Анастасии очень не хотелось подвергать Джери опасности, капитан, сформулировав свою просьбу именно таким образом, лишил/а ее шанса на отказ.
Набросив на себя бирюзовую мантию, Джери побежал/а по центральной лестнице, уводя за собой половину тонистов. Капитан не ориентировался/ась по всех комнатах и помещениях верхних этажей, но уж точно знал/а их лучше, чем нападающие. Джери привел/а их в апартаменты Анастасии, затем выскочил/а через боковую дверь во внешний зал. Дворец представлял собой сложный лабиринт, и это давало Джери возможность некоторое время водить преследователей за нос, однако долго их морочить не получится. А потом снизу донесся звук выстрела, следом еще один. Так, не думать об этом сейчас, нужно сосредоточиться на том, как бы отвлечь «своих» тонистов от битвы внизу.
Повсюду во дворце захватчики разводили бессчетные костры, освещавшие колоннаду и верхние помещения танцующими языками безумного пламени. В их пляске любая тень казалась врагом, бросающимся на тебя из мрака, но Джери это было на руку – тени позволяли дурачить преследователей и путать следы.
Джери нырнул/а в следующие апартаменты, но с непривычки зацепился/ась мантией за дверную ручку. Капитан не успел/а освободиться, а тонисты уже были тут как тут – набежали, размахивая оружием, которым явно не умели пользоваться. Не будучи серпом, Джери тем не менее имел/а некоторый боевой опыт. В биографии капитана был период, когда он/а выступал/а в бойцовских клубах. Народу нравилось смотреть, как дерутся жители Мадагаскара – гендерная двойственность делала поединок более завлекательным и интригующим.
Так что сегодня эти тонисты не на того малагасийца напоролись.
В одном из карманов своей мантии Анастасия забыла нож. Джери выхватил/а его и бросился/ась в самый яростный в своей жизни бой.
X. Libera Me – Избави меня
Анастасия промахнулась! Черт возьми! Она не попала в курата!
Какая-то молодая тонистка, заметив, что ее курата вот-вот выполют, оттолкнула его и бросилась под пулю. А тот, зажимая ладонью культю, бежал. Сбежал, как трус, замешавшись в поток тонистов, по-прежнему льющийся в главный зал.
Тенкаменин мертв. Македа и Баба тоже. Тонисты, наблюдавшие, как Анастасия напала на курата, замерли, не зная, что делать. В ярости она чуть не выполола их всех, но остановила себя, потому что прополка в гневе недостойна серпа. Кроме того, перед ней стоял более важный вопрос: что с Джери?
Она развернулась и взлетела вверх по лестнице. Никто ее не остановил. Захватчики были слишком заняты, поджигая все, что горит.
Она двинулась на звуки драки и оказалась в одном из неиспользуемых гостевых апартаментов. Увидела несколько квазимертвых тонистов и кровавую полосу на полу. Пробежала по следу в спальню, где трое тонистов наскакивали на Джери. Капитан лежал/а на полу парируя их удары, но противник имел большое численное превосходство. Бой был почти проигран.
Анастасия выполола тонистов их собственным оружием и опустилась на пол, чтобы быстро оценить раны Джери. Бирюзовая мантия пропиталась кровью. Анастасия стащила ее с капитана и принялась рвать на бинты.
– Там… стреляли… – пробормотал/а Джери.
Раны капитана были слишком глубокими, наниты не справятся. Нужна помощь.
– Тенкаменин мертв, – сказала Анастасия. – Он умер, защищая меня.
– Возможно… – слабым голосом откликнулся/ась Джери, – возможно, он был не так плох, как мне казалось.
– Будь он жив, ручаюсь, сказал бы то же самое о тебе.
Сквозь открытую дверь в комнату уже врывались клубы густого дыма. Анастасия помогла Джери выбраться на площадку над атриумом. Внизу все пылало, спускаться не имело смысла. И тут Анастасию осенило. Один путь на свободу у них еще оставался – возможно, это их единственный шанс.
– Подняться наверх сможешь? – спросила она Джери.
– Попытаюсь.
Анастасия помогла Джери проковылять на следующий этаж, они вошли в очередные апартаменты и выбрались на балкон. Рядом с балконом виднелись вбитые в камень скобы – лестница, которой пользовались рабочие, когда им требовалось подняться на бронзовый купол, накрывавший дворец. Постепенно, по одной скобе за раз, Анастасия дотянула Джери до края крыши. Скат купола не был крутым, поверхность состояла из выемок и выступов, которые можно было использовать как опоры, но Джери, изнуренному/ой потерей крови, купол, наверное, казался Эверестом.
– Лезть туда?! За каким…
– Просто заткнись и ползи, – велела Анастасия. Времени на объяснения не было.
И они поползли по куполу, горячему от пылавшего в атриуме огня. Застекленные люки начали взрываться, изрыгая черный дым.
Наши герои добрались до вершины, где флюгер в форме символа серпов – изогнутое лезвие и немигающий глаз – крутился в разные стороны, словно не понимая, откуда дует ветер, потому что из-за жара воздух поднимался вертикально вверх.
А вот наконец прибыл и вертолет серпов. Он направился прямиком к посадочной площадке. Пилоты еще не знали, что дворец занят тонистами.
– Они нас не увидят, – сказал/а Джери.
– Мы забрались сюда не для этого.
Мимо них прожужжал амбу-дрон, потом еще один и еще. Дроны спускались в розарий, усыпанный квазимертвыми гвардейцами и тонистами.
– Вот для чего мы здесь, – пояснила Анастасия.
Она попыталась схватить дрон, но тот двигался слишком быстро и оказался далеко – не дотянуться.
А спустившийся вертолет совершил роковую ошибку. Видя снующие вокруг амбу-дроны, пилот вильнул в сторону, чтобы избежать столкновения. В этом не было необходимости – дроны сами старались не пересекаться с траекторией вертолета. Но в результате внезапного маневра, ставшего следствием человеческой ошибки, они оказались у него на пути. Лопасть разрезала амбу-дрон пополам и сломалась, а вертолет понесло в сторону дворца.
Анастасия обхватила Джери и отвернулась. Взрыв, казалось, сотряс весь мир, пробил дыру в стене дворца и обрушил несколько мраморных колонн, поддерживающих чудовищно тяжелый бронзовый купол.
И тот начал крениться набок.
А потом снизу пришла ужасающая вибрация.
«Оставшиеся колонны, – подумала Анастасия. – Они не могут удержать купол и разваливаются на части».
Амбу-дроны по-прежнему проносились мимо, стремясь к квазимертвым людям, лежащим на газонах и в садах.
– Мои раны тяжелые, но не смертельные, – проговорил/а Джери. – Если мы хотим привлечь амбу-дрон, один из нас должен умереть.
