Текст книги "Полное собрание сочинений в 10 томах. Том 8. Письма"

Автор книги: Николай Гумилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 45 страниц)

У нас пока единый храм,

Мы братья в православной вере,

Хоть я лишь подошел к дверям,

Вы ж, уходя, стучитесь в двери.

(Соч I. С. 462)

Стр. 3–5. – Гумилев опубликовал свою собственную рецензию на первую часть книги Вяч. И. Иванова «Cor Ardens» в сентябре 1911 г. (Аполлон. 1911. № 7; № 32 в т. VII наст. изд.) – и, по мнению Ахматовой, «снискал вечную немилость» старшего поэта (Ахматова А. А. Автобиографическая проза // Литературное обозрение. 1989. № 5. С. 12 (Фрагмент «В десятом году»)). Рецензия же Чулкова (под заглавием «Поэт-кормщик») была напечатана в декабре (Аполлон. 1911. № 10. С. 62–64). В ней Чулков (в 1909 г. написавший о жизни «башни» карикатурный рассказ «Полунощный свет») оценивает книгу своего «учителя» и недавнего литературного соратника значительно выше, чем Гумилев. М. Баскер усмотрел в статье Чулкова «косвенную критику поэтики “Цеха поэтов”» (Неизд 1986. С. 263). Стр. 5–7. – Гумилев только с конца следующего, 1912 г. стал «официально» заведовать всем литературным отделом «Аполлона» (см. № 119 наст. тома и комментарии к нему), но в данном случае ему было особенно важно получить предварительное согласие редактора журнала, С. К. Маковского, ввиду литературного скандала, вызванного в апреле 1910 г. появлением на страницах «Аполлона» тенденциозной «некрологической» статьи Г. И. Чулкова о «Весах» (см. комментарии к стр. 292–324 № 24 и к № 28 в т. VII наст. изд.; о позиции Вяч. И. Иванова и его возможной причастности к «компромиссному решению» Маковским «проблемы Чулкова» см. также: Переписка <Брюсова> с Вячеславом Ивановым (1903–1923) / Предисловие и публикация С. С. Гречишкина, Н. В. Котрелева и А. В. Лаврова // Валерий Брюсов. (Лит. наследство. Т. 85). М., 1976. С. 526–530). Стр. 8. – «Хроникой» на сленге «молодой редакции» именовался литературно-критический раздел «Аполлона» (ср. комментарий к № 95 наст. тома).

106

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Лит. наследство. Т. 92. Кн. 2. (публ. В. П. Енишерлова и Р. Д. Тименчика. С. 56).

Автограф – РНБ. Ф. 248. Ед. хр. 140.

Дат.: до 20 октября 1911 г. – по времени первого заседания Цеха поэтов.

Владимир Пяст (Владимир Алексеевич Пестовский, 1886–1940) – поэт, переводчик, литературный критик и теоретик литературы, мемуарист. Гумилев познакомился с ним весной 1909 г., на одном из ранних заседаний «Поэтической академии» (см. комментарии к №№ 65, 61 наст. тома). Той же весной Пяст согласился сотрудничать в журнале «Остров» (однако в нем не печатался), а летом 1909 г. Гумилев-критик одним из первых откликнулся на первую книгу стихов Пяста «Ограда» (№ 16 в т. VII наст. изд.). И хотя этот отзыв был несколько двусмысленным, два года спустя в рецензии 1911 г. на «Антологию “Мусагета”» Гумилев назвал ст-ние Пяста «Нет, мне песни моей не запеть...» «великолепным» (№ 33 в т. VII наст. изд.). Все это время они продолжал встречаться в Обществе ревнителей художественного слова, у Вяч. И. Иванова и в редакции «Аполлона». Весной 1911 г. Гумилев даже обсуждал с Пястом неосуществленный замысел возобновления «Острова». Согласно дневниковой записи С. П. Каблукова от 6 апреля 1911 г., «еще недавно <Мандельштам>, Пестовский и Городецкий собирались издавать «Остров» вместе с Гумилевым. Я предсказывал, что они перессорятся. Это предсказание сбылось скорее, чем я думал» (см.: Мандельштам О. Камень. Л., 1990. С. 245). На фоне столь насыщенных литературных контактов гумилевское приглашение Пяста в Цех поэтов осенью 1911 г. было вполне закономерным, несмотря на очевидную разницу творческих установок поэтов. Впрочем, Пяст, по его собственному признанию, «посетил лишь первые два-три собрания Цеха, а потом из него «вышел», – снова войдя лишь через несколько лет» (Пяст В. Встречи. М., 1997. С. 142–143). И, действительно, Пясту гораздо ближе были символисты из «Трудов и дней». Он занял полемическую позицию по отношению к акмеизму, выступив в декабре 1913 г. с лекцией под многозначительным названием «Поэзия вне групп», где противопоставлял «предвзятые теории» – «росту русской поэзии как таковой» (см.: Тименчик Р. Д. Заметки об акмеизме // Russian Literature. № 7/8. 1974. P. 31). Тем не менее, Пяст поддерживал хорошие личные отношения с поэтами-акмеистами (прежде всего с Мандельштамом; высоко почитал Ахматову) и после входил как во второй, так и в «третий» Цех (об этом и его дальнейшей судьбе см. комментарий к стр. 3–4 № 16 в т. VII наст. изд.). После смерти Гумилева он напечатал в «Альманахе Цеха поэтов» (Пг., 1922) рецензию на «Огненный столп», в которой Р. Д. Тименчик усматривает «возможный отголосок его стиховедческой полемики с Гумилевым» – восходящей, по всей видимости, к гумилевской рецензии на «Ограду» и ранним прениям в «Поэтической академии» (см.: Пяст В. Встречи... С. 308).

Стр. 3–5. – Имеется в виду первое собрание еще не получившего свое название Цеха поэтов в четверг 20 октября 1911 г. По сообщению П. Н. Лукницкого, «У С. М. Городецкого (на Фонтанке, 143, кв. 5) состоялось первое собрание созданной Н. Гумилевым и С. М. Городецким литературной организации, немного позже получившей название «Цех поэтов». Присутствовали: Н. Гумилев, А. А. Ахматова, А. А. Блок, Ф. К. Сологуб, С. М. Городецкий, М. А. Кузмин, В. А. Пяст, Вас. В. Гиппиус, М. А. Зенкевич, Тэффи, Лебедев, П. П. Потемкин (?), директор Institut Français <...> и с ним приезжий ученый Бойэ и др. Первая часть собрания была посвящена обсуждению текущих вопросов; был утвержден еще намеченный до собрания состав членов. <...> Во второй половине собрания читали стихи: А. А. Ахматова (3 ст-ния «В Царском селе»); А. А. Блок (вариант «Незнакомки» – «Там дамы щеголяют модами»); Н. Гумилев («Я верил, я думал») и др.» (Труды и дни. С. 211). В течение первого, 1911/1912 гг., сезона состоялось всего семнадцать собраний Цеха, попеременно у Городецкого, у Гумилевых в Царском, у Кузьминых-Караваевых (Манежный переулок, 2, кв. 2) и у М. Л. Лозинского; последнее собрание проводилось у Гумилевых 1 апреля 1912 г. Из обширной литературы о Цехе поэтов до сих пор сохраняли свою ценность воспоминания самого Пяста: «Цех поэтов был довольно любопытным литературным объединением, в котором не ставился знак равенства между принадлежностью к нему и к акмеистической школе. В него был введен несколько чуждый литературным обществам и традициям порядок «управления». Не то, чтобы было «правление», ведающее хозяйственными и организационными вопросами; но и не то, чтобы были «учителя-академики» и безгласная масса вокруг. В Цехе были «синдики», – в задачу которых входило направление членов Цеха в области их творчества; к членам же предъявлялись требования известной «активности»; кроме того, к поэзии с самого начала взят подход как к ремеслу...» (Пяст В. Встречи... С. 142). «Синдиками», как в дальнейшем уточняет Пяст, были Гумилев, Городецкий и Д. В. Кузьмин-Караваев, «отнюдь не поэт: юрист, историк и только муж поэтессы» (о нем см. комментарий к № 114 наст. тома; впрочем, «титул» Д. В. Кузьмина-Караваева был «стряпчий»). Подробнее о Цехе поэтов см., прежде всего: Тименчик Р. Д. Заметки об акмеизме // Russian Literature. № 7/8. 1974. P. 23–46; Лекманов О. А. Книга об акмеизме. М., 1998. Гл. 1.

107

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин, НП (как приложение к письму № 101 наст. тома).

Автограф – РНБ. Ф. 124. № 1400.

Дат.: осень 1911 г. (?) – по аналогии с письмом № 101 наст. тома, к которому записка приложена в архивной единице хранения.

Записка на бланке журнала «Аполлон»; архивная датировка – «1910 (?)». Помимо этой записки, в единице хранения также находится акростих Кузмину «Мощь и нега...», предположительно датированный в первом томе наст. изд. 1909–1910 гг. (№ 163 в т. I наст. изд.). Неизвестно, к чему относится данная записка – тем более что хроническое отсутствие денег составляет постоянный лейтмотив дневниковых записей Кузмина. Не исключено, однако, что деньги в царскосельском казначействе Кузмин мог бы получать и в конце следующего, 1912 г., в связи с появлением двух его стихотворений («Я тихо от тебя иду» и «Послание Ю. Ракитину») в № 2 «Гиперборея». Стихи Кузмина также печатались в № 9/10 этого журнала. Несмотря на расхождение Гумилева с Кузминым весной 1912 г. (подробно см. комментарий к № 44 в т. VII наст. изд.; сжатое изложение событий см. также: Морев Г. А. Комментарии // Кузмин М. А. Дневник 1934 года. СПб., 1998. С. 243–245), они продолжали время от времени встречаться).

108

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин, НП.

Автограф – РНБ. Ф. 124. № 1400.

Дат: между 9 и 11 ноября 1911 г. – на основе дневниковых записей М. А. Кузмина, в соответствии с периодом наиболее близкого общения Кузмина с братьями Иониными в октябре-ноябре 1911 г.

Стр. 4. – Имеются в виду Юрий Львович Ионин (по сцене – Ракитин, 1880–1952), актер МХТ, в 1911 г. – режиссер Александрийского театра, и его младший брат, Сергей Львович (1890–1971), в то время – студент Училища правоведения. Впоследствии он «был офицером, служил в белой армии, потом во французской армии, в годы мировой войны – в РОА» (см.: Кузмин М. А. Стихотворения. СПб., 1996. С. 710). С Ракитиным Кузмин достаточно часто встречался по крайней мере с мая 1910 г.; по-видимому, летом 1910 г. мог с ним познакомиться и Гумилев. С С. Л. Иониным – «очаровательным мальчиком, в которого я тотчас же влюбился» – Кузмин познакомился в октябре 1911 г., и у них завязался роман. Ионину посвящен цикл «Оттепель» (октябрь-ноябрь 1911) второго сборника стихов Кузмина «Осенние озера» (1912). Ю. Л. Ракитин, эмигрировавший в Белград, где он работал в 1920–1930 гг. режиссером Народного театра, в 1923 г. опубликовал краткие, хронологически весьма недостоверные воспоминания о Гумилеве, которые, можно полагать, все-таки передают дух их тогдашнего общения: «Николай Степанович встает в памяти моей не в последнее наше свидание, когда он читал пред небольшим кружком у одной актрисы свою пьесу «Дитя Аллаха», а на небольших интимных обедах у Альбера, на Невском, по понедельникам. <...> Корректный, немного чопорный, скептик-петербуржец, склонный к снобизму, с лермонтовской роковой мечтой пламенного поэта.

Гумилев возникает предо мной, когда мой брат, поэт Кузмин и я после обеда «играем в стихи», переписываясь на бумажках.

Когда мы в один из понедельников посылаем запоздавшему другу на мотив его стихов <...> телеграмму в Царское:

Далеко, далеко на озере Чад

К тебе, Гумилеша, три друга кричат,

Чтоб с ними понюхал ты кухонный чад...»

(Жизнь Николая Гумилева. С. 99)

Данное письмо можно с достаточной степенью уверенности датировать интервалом между 9 и 11 ноября 1911 г. Во вторник, 8 ноября, Кузмин ждал Гумилева у себя, но тот не объявился: «...гости собрались поздно. Наумов отказался, Гумил<ев> не приехал <...> Первым пришел Сережа, был очень мил...» (Кузмин М. А. Дневник 1908–1915. СПб., 2005. С. 311). В пятницу, 11 ноября, Кузмин позвонил Гумилевым в Царское село и поговорил с Ахматовой о невозможности приезжать в следующий день: «...У Сомова был Мифик и Вал<ечка>, с А<нной> А<ндреевне> говорил по телефону <...> жаль, что завтра Сережа не может ехать! Как жаль!!» (Там же. С. 312).

109

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин, ЛН.

Автограф – РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 20.

Дат.: 15 ноября 1911 г. – по почтовому штемпелю.

Письмо вложено в конверт, адресованный: «Москва. Ваганьковский пер<еулок>, д<ом> Куманина. Редакция «Русской мысли». Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову. От Н. С. Гумилева, Царское село, Малая, 63, соб. д.» Штемпель почтового отделения Царского села – 15.11.11. Штемпель московской экспедиции городской почты – 16.11.11. Ответом на это письмо стало письмо В. Я. Брюсова от 18 ноября 1911 г. (№ 21 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома).

Стр. 3–6. – Кроме ст-ния «Освобождение» (№ 64 в т. II наст. изд.), к письму были приложены ст-ния «Я верил, я думал...» и «Туркестанские генералы» (№№ 62, 65 в т. II наст. изд.; см. ответное письмо Брюсова). Несмотря на «затруднительные» условия, поставленные Гумилевым (там же), эти два ст-ния были напечатаны в «январской книжке» «Русской мысли» (1912. № 1); рукописи их не сохранились. Сборник Гумилева «Чужое небо» (изд. «Аполлон») был анонсирован как только что выпущенный в мартовском номере «Русской художественной летописи», но вышел, на самом деле, только в апреле 1912 г. Стр. 8–13. – См. предыдущее письмо Гумилева к Брюсову, от 4 сентября (№ 104 наст. тома и комментарии к нему). По разъяснению Р. Д. Тименчика и Р. Л. Щербакова, «18 октября (?) 1911 г. Е. А. Зноско-Боровский писал Брюсову: “...мы подготовляем в скором времени выпуск 1-го Альманаха «Аполлона», для которого Вы обещали Серг<ею> Константиновичу <Маковскому> цикл стихотворений. Серг<ей> Конст<антинович> не хочет приступать к печати «Альманаха», покуда он не будет иметь этих Ваших стихов. Очень прошу Вас быть так любезным и в скором времени прислать нам эти стихи. Мы ждем их с большим нетерпением”» (РГБ. Ф. 386. К. 86. Ед. хр. 61. Л. 12). 1 ноября 1911 г. он сообщил: «...как жаль, что Ваши стихи пришли в воскресенье <30 октября>! Приди они хоть двумя днями раньше, и я еще сумел бы как-нибудь им найти место, а теперь это невозможно: уже отпечатаны 2 листа, пагинация установлена окончательно, и сделать ничего нельзя. Т<ак> к<ак> Серг<ея> Конст<антинович>а сейчас нет в Петербурге, я пересылаю ему Ваши стихи, чтоб он, прочитав их, предложил Вам печатать ли их в № 10 или в следующий Альманах. Однако он еще неизвестно, когда выйдет. Мне неприятно, что такое случилось» (Там же. Л. 15). 9 ноября он извещал Маковского: «Брюсов прислал целую массу для Аполлона, я ему написал, что он опоздал, он ответил обидчивым письмом, прося, несмотря на мои уверения, что ты стихи используешь для журнала или для нового Альманаха, вернуть ему стихи» (РНБ. Ф. 124. № 1770. Л. 18). 2 февраля 1912 г. к Брюсову обратился Маковский: «Мне хотелось бы приложить все старания к тому, чтобы при печатании нашего следующего «Альманаха» не повторилось то досадное опоздание Вашей рукописи, о котором Вы упоминаете в Вашем письме к Зноско-Боровскому. Поэтому очень прошу Вас прислать ее, не ожидая крайнего срока! К тому же я бы хотел, – конечно, если Вы – не против, – приложить к «Протесилаю умершему» графический рисунок, т<ак> к<ак> «Альманах» будет иллюстрированным. Для этого тоже необходимо время. Гонорар, о котором Вы пишете, мог бы быть уплачен Вам вперед, по получении рукописи... «Альманах» выйдет, во всяком случае, не позже октября 1912 г., но, м<ожет> б<ыть>, и на месяц раньше, а печатать его (ввиду технических сложностей, в связи с иллюстрациями) думаю летом, в месяцы отдыха от журнала. Мне чрезвычайно досадно, что Ваши стихи не начали серии аполлоновских «Альманахов»; я на это очень рассчитывал и теперь сожалею, что поручил другим ведение переговоров с сотрудниками. Отсюда – все недоразумения и оплошности. Как редактор журнала, Вы должны понимать меня и посочувствовать мне <...> Кроме драмы я надеюсь, что Вы пришлете еще несколько лирических стихотворений: ими я бы начал книгу» (РГБ. Ф. 386. К. 93. Ед. хр. 28. Л. 2–3). 13 мая 1912 г. Маковский с сильным запозданием благодарил Брюсова за присылку трагедии: «...радуюсь мысли, что, наконец, в «Альманахе» Аполлона будет Ваше большое произведение» (Там же. Л. 6). 9 января 1913 г. Брюсов писал Маковскому: «С большой неохотой, но по совершенной необходимости я принужден тревожить Вас запросом о судьбе моей драмы «Протесилай умерший», находящейся в Вашем распоряжении уже свыше года. Она включена в один из томов собрания моих сочинений, издаваемого к<нигоиздательст>вом «Сирин», и потому для меня важно напеча<та>ть ее в журнале с таким расчетом, чтобы отдельное изд<ание> драмы не появилось тотчас вслед. Между тем в объявлениях «Аполлона» нет даже указаний на подготовление к печати его 2-го альманаха, для которого, если не ошибаюсь, моя драма предназначалась...» (РМ. Ф. 97. Ед. хр. 35). Маковский ответил Брюсову 12 февраля 1913 г.: «...обстоятельства вынуждают меня согласиться на Ваше предложение и отдать Вам «Протесилая умершего» <...> Дело в том, что я совершенно не могу сказать, когда выйдет следующий «Альманах» «Аполлона». В этот сезон (до лета) срок уже пропущен, но и насчет осени я не уверен, так как при нынешней литературной «конъюнктуре» составить интересный сборник – дело совсем не легкое...» (РНБ. Ф. 386. Оп. 93. Ед. хр. 28. Л. 7)» (ЛН. С. 507–508). «Протесилай умерший» был в конце концов опубликован в «Русской мысли» (1913. № 9). Второй альманах «Аполлона» так и не вышел в свет. Стр. 13–14. – Гумилеву, по всей вероятности, уже было известно предварительное мнение редакции. Сам Брюсов отказался от своего первоначального намерения поместить «Провинциальную Картинку» («По бульвару ходят девки...») в «Зеркале Теней» (1912). Ст-ние было впервые опубликовано в журнале «Летопись» (1917. № 2–4). Стр. 15. – Имеется в виду кн.: Брюсов В. Далекие и близкие. Статьи и заметки о русской поэзии от Тютчева до наших дней (М.: Скорпион, 1912). Гумилев так и не реализовал свой замысел написать рецензию на это наиболее полное прижизненное собрание критических статей Брюсова. По-видимому, в последние годы жизни Гумилев сам думал о составлении подобного «цельного» сборника своих собственных критических статей (см. вступительную статью к разделу «Комментарии» в т. VII наст. изд.). Стр. 20. – Ст-ние «Освобождение», которое Брюсов не взял для «Русской мысли», Гумилев оставил неопубликованным. В ноябрьской книжке «Аполлона» появилось его ст-ние «Памяти Анненского» (№ 66 в т. II наст. изд.); в декабрьской – никаких ст-ний Гумилева не было. Стр. 21–33. – № 64 в т. II наст. изд. По сообщению П. Н. Лукницкого, в течение недели в первой половине ноября 1911 г. Гумилев «находился под домашним арестом – по приговору о дуэли с М. А. Волошиным в 1909 г. После освобождения из-под ареста написал стихотворение “Освобожденье”» (Труды и дни. С. 212).

110

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Автограф – РНБ. Ф. 634. Оп. 1. Ед. хр. 98.

Дат.: зима-весна (не позднее марта) 1912 г. – по архивной дате, письму А. М. Ремизова от 19 января 1912 г. (№ 22 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома) и времени отъезда Гумилева из России (см. комментарий к № 112 наст. тома).

Архивная датировка – «1912 г.».

111

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Автограф – РГБ. Ф. 620. К. 63. Ед. хр. 45.

Дат.: конец марта 1912 г. – по времени отъезда Гумилева в Италию (см.: Соч III. С. 374).

Ответом на это письмо явилось письмо № 23 (раздел «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома).

Знакомство Корнея Ивановича Чуковского (настоящее имя – Корнейчуков Николай Васильевич, 1882–1969) с творчеством Гумилева произошло в 1908 г., благодаря рекомендации А. Н. Толстого. «...Я пользуюсь случаем обратить Ваше внимание, – писал Толстой Чуковскому 12 марта 1908 г., – на нового поэта Гумилева. Пишет он только в «Весах», потому что живет всегда в Париже, очень много работает, и ему важна в начале правильная критика...» (РГБ. Ф. 620. К. 63. Ед. хр. 45). «Вскоре в том же 1908 году, – вспоминал Чуковский, – Гумилев приехал в Питер и на первых порах я не нашел в нем ничего привлекательного. Он показался мне каким-то церемонным, высокомерным и чопорным. <...> К этому времени он успел напечатать немало стихов, но все его гимны экзотическим ягуарам, носорогам, самумам, пустыням, слонам показались мне на первый взгляд слишком экзотическими, слишком искусственными, хотя я и признавал изощренность их поэтической формы. <...> Я часто встречался с Гумилевым и в театрах, и на выставках картин, и у Сологуба, и на вечерах “Аполлона”, и у Вячеслава Иванова, но отношения наши оставались холодными. В 1912 году я в качестве редактора сочинений Оскара Уайльда, выдаваемых приложением к “Ниве”, обратился к Гумилеву с “заказом” перевести терцины английского автора “Сфинкс”. Он перевел их умело и быстро. Мы обменялись учтивыми письмами, но сблизились лишь в 1918–1919 годах, когда Горький позвал нас обоих работать в издательстве “Всемирная литература”» (Жизнь Николая Гумилева. С. 124–125).

Стр. 3. – «Полное собрание сочинений О. Уайльда. С критико-биографическим очерком и портретом автора. Под редакцией К. И. Чуковского» вышло как «Бесплатное приложение к журналу «Нива» на 1912 г.» в 8-ми книгах (№ 1–8), составивших четыре тома. Поэма О. Уайльда «Сфинкс» в переводе Гумилева была напечатана в 7-й книге Собрания (IV том). Это был печатный дебют Гумилева-переводчика. Стр. 5. – В 8-й книге Собрания (IV том) были гумилевские переводы ст-ний Уайльда «Могила Шелли», «Мильтону», «Theoreticos», «Федра». Стр. 10. – В апреле 1912 г. Гумилев и Ахматова уехали в Италию (см. комментарий к № 112 наст. тома).

112

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1986 (публ. М. Баскера и Ш. Грэм), Полушин, ЛН.

Автограф – РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 20.

Дат.: май 1912 г. – по содержанию.

Стр. 3. – 3 апреля 1912 г. Гумилев и Ахматова отправились в путешествие по Италии; на вокзале их провожали Кузмин и Зноско-Боровский (Кузмин М. А. Дневник 1908–1915. СПб., 2005. С. 344). Итальянский маршрут зафиксирован П. Н. Лукницким: «Вержболово – Берлин – Лозанна – Уши́ – Оспедалетти (у родных Кузьминой-Караваевой жили около недели) – Сан-Ремо – на пароходе в Геную. Генуя – Пиза – Флоренция. Из Флоренции [Гумилев] один ездил в Рим и Сиену и приблизительно через неделю вернулся обратно во Флоренцию. Пребывание во Флоренции (включая поездку в Рим и Сиену), заняло дней 10. Из Флоренции вместе поехали в Болонью, Падую, Венецию. В Венеции жили дней 10. Затем Вена – Краков – Киев. В Киеве – 17 мая» (Труды и дни. С. 218–219). Данное письмо было отправлено Брюсову к концу поездки, т. е., вероятнее всего, – из Венеции. Стр. 3–4. – Приложенные к письму ст-ния в архиве не сохранились. В «Русской мысли» (1912. № 7) был напечатан цикл «Итальянские стихи», куда вошли стихотворения «Рим», «Пиза», «Генуя» (№№ 79–81 в т. II наст. изд., с общей подписью «Италия, 1912»); по следующему письму Гумилева к Брюсову (№ 113 наст. тома) можно заключить, что в числе приложенных к данному письму были ст-ния «Рим» и «Пиза». Согласно записям П. Н. Лукницкого, в Италии также были написаны ст-ния «Падуанский собор» (переделанное впоследствии), «Персей» (после пребывания в Риме), «Болонья» и «Венеция» (Труды и дни. С. 219; №№ 105, 91, 97, 96 в т. II наст. изд.). В 1913 г. издательство «Акмэ» анонсировало сборник итальянских стихов Гумилева. Стр. 6–7. – О Цехе поэтов см. комментарий к № 106 наст. тома. О «союзе с Городецким» – весьма неожиданном, в свете их более ранних отзывов друг о друге (см., например, №№ 35, 47 наст. тома и комментарии к ним, а также комментарии к №№ 29, 76, 86) – см. комментарий к № 132 наст. тома, а также: Неизд. 1986. С. 264–267; комментарий к № 45 в т. VII наст. изд. Взаимоотношения Гумилева с Вяч. И. Ивановым с весны 1910 г. постепенно становились все более напряженными в соответствии с такими ключевыми моментами, как дискуссия вокруг статьи Иванова «Заветы символизма», ивановская критика поэмы Гумилева «Блудный сын» и рецензия Гумилева на первую часть «Cor Ardens»’а (см. комментарии к №№ 89, 97, 105 наст. тома). 1 февраля 1912 г. Гумилев пригласил Иванова на собрание Цеха поэтов (см.: Неизд 1986. С. 125), но не исключено, что это было именно то собрание у Гумилевых, на котором, по воспоминаниям Ахматовой, «был решен акмеизм» (Там же. С. 255). Менее чем три недели спустя в прениях по поводу новых докладов Иванова и А. Белого о символизме в Обществе ревнителей художественного слова (см.: Труды и дни. 1912. № 1) «синдики» Цеха поэтов – Гумилев, Городецкий и Д. В. Кузьмин-Караваев – открыто объявили о своей оппозиции не только к Вяч. И. Иванову, но и к символизму в целом (см.: Недоброво Н. В. Общество ревнителей художественного слова в Петербурге // Труды и дни. 1912. № 2. С. 26–27). Но вряд ли Гумилев знал, что к тому времени, как было написано настоящее письмо, Иванов уже окончательно покидал Петербург (см. комментарии к №№ 71, 77 наст. тома). Стр. 7–8. – О реформе «Аполлона» см. № 119 наст. тома и комментарии к нему.

113

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин, ЛН.

Автограф – РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 20.

Дат.: 22 мая 1912 г. – по почтовому штемпелю.

Письмо вложено в конверт, адресованный: «Москва. Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову. Редакция «Русской мысли». Воздвиженка, Ваганьковский пер<еулок>, д. 3». Штемпель почтового отделения Царского села – 22.05.12. Штемпель московской экспедиции городской почты – 23.05.12. Штемпель почтового отделения Москвы – 24.05.12.

Стр. 3. – По возвращении из Италии Гумилев оставил Ахматову у матери в Киеве (откуда она вскоре уехала в Подольскую губернию, в имение кузины М. А. Змунчилло (см. № 116 наст. тома и комментарии к нему)) и уехал (18 мая) в Петербург, совершив по дороге короткую остановку в Москве. Через несколько дней после отправления данного письма Гумилев уехал в Слепнево, где провел большую часть лета. Стр. 13–14. – В «Русской мысли» Брюсов выбрал вариант «изогнулся»; в «Колчане» (1916 г.) Гумилев использовал другой вариант – «наклонился» (см. № 81 в т. II наст. изд., варианты и комментарии к нему). Стр. 15–17. – Получив разъяснения Гумилева, Брюсов напечатал это ст-ние в «Русской мысли» в соответствии с первоначальным вариантом. То же текст с небольшими разночтениями был принят и в «Колчане» (см. № 80 в т. II наст. изд., варианты и комментарии к нему). Стр. 24–27. – Гумилев имеет в виду свою и Городецкого рецензии (соответственно, в № 3–4 «Аполлона» и в газете «Речь» от 2 апреля 1912 г.) на новый сборник стихов Брюсова «Зеркало теней» (М.: Скорпион, 1912). Рецензенты откровенно рассчитывали привлечь Брюсова на сторону нарождающегося акмеизма. Гумилев впервые объявил в печати о «новой, идущей на смену символизму школе», «основанием» для которой провозглашалось «нечто», содержащееся в творчестве Брюсова (№ 40 в т. VII наст. изд.), а Городецкий провозгласил «наиболее трогательными» в «Зеркале теней» «признания, чисто цеховые, о своем “святом ремесле”». Подробно о «стратегическом» значении обеих рецензий см. комментарий к № 40 в т. VII наст. изд. Стр. 27–28. – О втором альманахе «Аполлон» и предполагаемом участии в нем Брюсова см. комментарий к № 109 наст. тома. Как известно, надежды Гумилева не сбылись – прежде всего, именно из-за слишком радикального преобладания «новых веяний» в «аполлоновских» кругах. Стр. 36–68. – № 80 в т. II наст. изд. Автограф. Очевидно, к настоящему письму были приложены тексты «Рима» и «Пизы» (№№ 80, 81 в т. II наст. изд.). Из них сохранился только первый – скорее всего, именно как тот вариант, который Брюсов не отобрал для публикации в «Русской мысли» (ср. № 112 наст. тома).

114

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин, ЛН.

Автограф – РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 20.

Дат.: 4 июня 1912 г. – по почтовому штемпелю.

Письмо вложено в конверт, адресованный: «Москва. Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову. Редакция «Русской мысли». Ваганьковский пер<еулок>, д. Куманина». Штемпель почтового отделения полустанка Подобино Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги – 04.06.12. Штемпель московской экспедиции городской почты – 04.06.12. Штемпель почтового отделения Москвы – 04.06.12.

Стр. 5. – «Скифские черепки» (СПб., 1912; обложка работы С. Городецкого) – первый сборник стихотворений Елизаветы Юрьевны Кузьминой-Караваевой (урожденной Пиленко, 1891–1945), вышедший весной 1912 г. в издании «Цеха поэтов». Отзыв Гумилева на этот сборник см. в № 40 в т. VII наст. изд. О судьбе Кузьминой-Караваевой – активного члена «Цеха поэтов» в «первый» сезон 1911/1912 г., в будущем «монахини Марии», героини французского движения Сопротивления – см. вступительную статью А. Н. Шустова в кн.: Кузьмина-Караваева Е. Ю. Равнина русская: Стихотворения и поэмы. Пьесы-мистерии. Художественная и автобиографическая проза. Письма. СПб., 2001. С. 5–26, а также комментарий к № 40 в т. VII наст. изд. В 1924 г. Е. Ю. Кузьмина-Караваева опубликовала в пражском журнале «Воля России» автобиографическое произведение «Последние римляне», посвященное предреволюционному периоду русской литературы. В частности, в нем даются развернутые, духовно-психологические портреты Вяч. Иванова и Гумилева на фоне ее общей концепции обреченности эпохи («Последние римляне, впитавшие в себя мудрость долгих веков, бессознательно все же чувствовали, как кровь холодеет в жилах...»). Гумилев, в ее представлениях, «все время пытался найти пути, пытался влить кровь в дряхлеющую культуру последних дней. И искал он этих путей везде. Отсюда и «Муза дальних странствий», отсюда и путешествие его по Африке, отсюда мечта о Синдбаде-мореходе, о конквистадорах, наконец, отсюда ясное, героическое отношение его к войне, гордость Георгиями своими солдатскими и, может быть, отсюда и смерть от чекистских пуль...» (Воля России. 1924. № 18–19). Стр. 6–7. – Данное письмо Брюсова к Городецкому неизвестно. Стр. 8–9. – Имеется в виду Дмитрий Владимирович Кузьмин-Караваев (1886–1959), дальний родственник Гумилева по материнской линии; юрист, общественный деятель, в то время третий «синдик» («стряпчий» или «казначей») «Цеха поэтов» (см. комментарий к № 106 наст. тома). В таковом качестве он и выступал вместе с Гумилевым и Городецким на заседании Общества ревнителей художественного слова 18 февраля 1912 г., где было заявлено об их оппозиции к символизму (см. комментарий к № 108 наст. тома), а 19 декабря 1912 г., на вечере в «Бродячей собаке», он приветствовал акмеизм за то, что тот возвращает искусству право быть свободным от посторонних требований (см.: Аполлон. 1913. № 1. С. 31). Д. В. Кузьмин-Караваев учился на юридическом факультете Петербугского университета в 1904–1909 гг., участвовал в «Кружке молодых» Городецкого, вошел в его правление (см.: Пяст В. Встречи. М., 1997. С. 99). Он был также членом социал-демократической партии и даже подвергся репрессиям. После работы санитаром на фронте во время Первой мировой войны он в 1920 г. перешел в католичество и был выслан из СССР в 1923 г. В эмиграции принял священство (Там же. С. 307). Подробнее о нем см.: Сенин С. И. Гумилев и Кузьмины-Караваевы // Сенин С. И. «В долинах старинных поместий...» Тверь, 2002–2003. С. 36–38; об отношениях Д. В. и Е. Ю. Кузьминой-Караваевой (которые разошлись в конце 1912 или начале 1913 гг.) см.: Сенин С. И. Указ. соч. С. 86–94. Кузминым-Караваевым принадлежало имение Борисково, по соседству со Слепневым (о нем см.: Сенин С. И. Указ соч. С. 34–37, 215). Ровно через неделю после данного письма, 11 июля 1912 г., Гумилев записал в альбоме О. А. Кузьминой-Караваевой «местную» драматическую сценку «Обед в Бежецке» (№ 2 в т. V наст. изд.), «героем» которой являлся Д. В. Кузьмин-Караваев. Стр. 12–14. – «В обзоре «Сегодняшний день русской поэзии» Брюсов отрецензировал выпущенные «Цехом поэтов» сборники стихотворений А. Ахматовой, М. Зенкевича, В. Нарбута и Е. Кузьминой-Караваевой. Отмечая, что «вообще в изданиях «Цеха поэтов» плохих стихов мы не встречаем», Брюсов сравнительно сдержанно оценил «Скифские черепки»: «Умело и красиво сделаны интересно задуманные «Скифские черепки» г-жи Кузьминой-Караваевой. Сочетание воспоминаний о «предсуществовании» в древней Скифии и впечатлений современности придает этим стихам особую остроту. Однако по немногим образцам поэзии начинающего автора еще трудно судить, предстоит ли ей широкое развитие в будущем» (Русская мысль. 1912. № 7. С. 17). Гораздо более суровыми были высказывания об этом сборнике Н. Львовой (Холод утра // Альманах «Жатва». М., 1914. Кн. 5), Г. Чулкова (Утро России. 1912. № 87. 14 апр.), А. Блока (Собрание сочинений в 8 тт. М.-Л., 1960–1963. Т. VIII. С. 430–431), С. Городецкого (Женское рукоделие // Речь. 1912. № 117. 30 апр.). Более сдержанная рецензия в «Гиперборее» принадлежала, по-видимому, также С. Городецкому <...> (Гиперборей. 1912. № 2. С. 28). Н. Бернер отметил влияние экзотики Гумилева на поэтессу (Путь. 1912. № 8. С. 71)» (ЛН. С. 511). Самая положительная оценка «Скифских черепков» принадлежала Гумилеву.