Текст книги "Полное собрание сочинений в 10 томах. Том 8. Письма"

Автор книги: Николай Гумилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 45 страниц)

40

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин, ЛН.

Автограф – РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 19.

Дат.: 15/28 апреля 1908 г. – по почтовому штемпелю.

Письмо вложено в конверт с пометой Recommandée – «ЗАКАЗНОЕ», адресованный: «Russie. Monsieur Valer Brussow. Россия. Москва. Театральная пл., д. Метрополь. Редакция «Весы». Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову». Штемпель почтового отделения Парижа – Paris 25. Best. Michel 28.04.08. Штемпель московской экспедиции городской почты – 19.04.08.

Стр. 3–6. – Судя по предыдущему письму, Гумилев посетил Весенний салон 10/23 апреля 1908 г. Результатом этого посещения стала статья «Два салона (Société des Artistes Indépendants – Société Nationale des Beaux Arts)» (№ 4 в т. VII наст. изд.), которая была опубликована в майском номере «Весов» (1908. № 5. С. 103–105). Приложенная (вероятно) к письму рукопись статьи не сохранилась. См. об истории создания этой статьи также №№ 37 и 42 наст. тома и комментарии к ним. В дальнейшем Гумилев опубликовал еще только одну статью об искусстве в начале 1909 г. – о петербургском «Салоне» С. К. Маковского (№ 13 в т. VII наст. изд.). Стр. 7–8. – «За время пребывания в Париже Гумилев познакомился с Н. Рерихом, Е. Кругликовой, К. Петровым-Водкиным, М. Фармаковским, М. Тенишевой, А. Божеряновым, С. Гуревичем и др. художниками. Л. В. Шапорина вспоминает о парижской мастерской Е. С. Кругликовой: «Приезжал в 1907 году еще совсем молодой Н. С. Гумилев, читал свои стихи. Мало кто знал его тогда, но говорили шепотом друг другу: «Он «весит», его печатают в «Весах»!» (Кругликова Е. С. Жизнь и творчество. Л., 1969. С. 68)» (ЛН. С. 477–478; подробнее о знакомстве Гумилева с Рерихом см. комментарий к письму Рериха в наст. томе; о знакомстве с Фармаковским и Божеряновым см. комментарий к №№ 2, 13 в т. VII наст. изд. и к №№ 10, 12, 56 наст. тома). По сведениям П. Н. Лукницкого, на «четвергах», организованных Е. С. Кругликовой в «Русском артистическом кружке», Гумилев также встретился «с художниками В. П. Белкиным, Кирзили, Тарховым, Матвеевым, Досекиным, И. И. Меньшиковым, Диксом» (Труды и дни. С. 179). Там же он познакомился и с французским писателем А. Мерсеро (см. комментарий к № 5 наст. тома), который писал критические обзоры современной французской живописи для «Золотого руна» (Эсмер-Вальдор [Мерсеро А.]. Salon d’Automne: письмо из Парижа // Золотое руно. 1907. № 11–12; Эсмер-Вальдор [Мерсеро А.]. По поводу осеннего салона // Золотое руно. 1908. № 10; Мерсеро А. Анри Матисс и современная живопись // Золотое руно. 1909. № 6; Мерсеро А. Монтичелли // Золотое руно. 1909. № 11–12). Кроме того, во время работы над «Сириусом» Гумилев общался с художником С. И. Данишевским (1870–1944) и скульптором Яковым Николадзе (1876–1951) (см.: Николаев Н. И. Журнал «Сириус» (1907 г.) // Исследования и материалы. С. 312). Стр. 8–10. – Имеется в виду книга Валерия Брюсова: Пути и перепутья. Собрание стихов. Т. 2. Риму и миру (Urbi et orbi). Венок (Stephanos). 1901–1905. М.: Скорпион, 1908. Книга вышла в свет только в середине апреля. Спустя шесть недель, перейдя по возвращении из Парижа с художественной критики на литературную, Гумилев напишет рецензию на нее для газеты «Речь» (№ 6 в т. VII наст. изд.; см. № 42 наст. тома). Как пояснил Брюсов в предисловии к тому, при перепечатке своих наиболее значительных «старых» сборников он сохранил их общую структуру и композицию, но все же – как и Гумилев десять дет спустя – счел желательным и принципиально оправданным внести ряд изменений как в первоначальный состав, так и в отдельные тексты: «...я счел нужным присоединить к этим циклам стихотворений те, которые в свое время не вошли в них или случайно, или по причинам, от меня не зависевшим <...> Также решился я опустить из обоих сборников несколько стихотворений <...> Особенно внимательный читатель, может быть, заметит еще, что некоторые отдельные стихи <...> изменены сравнительно с их первоначальной редакцией. Мне кажется, что я не лишен права совершенствовать свои произведения, если в них вижу промахи и недочеты...»

41

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин, ЛН.

Автограф – РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 19. В стр. 12 вместо «предложить» ранее было «напечатать».

Дат.: 12 мая 1908 г. – по почтовому штемпелю.

Письмо вложено в конверт, адресованный: «Москва. Театральная пл., д. Метрополь. Редакция «Весы». Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову». Штемпель почтового отделения Царского села – 12.05.08. Штемпель московской экспедиции городской почты – 13.05.08. Ответом на это письмо является письмо В. Я. Брюсова № 7 (см. раздел «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома).

20 апреля Гумилев покинул Париж и отправился (поездом) в Россию. «Первую остановку он делает в Севастополе, в Гранд-Отеле. Посещение дома Мартино на Малой Морской, где жила А. Горенко, завершилось полным разрывом и возвращением друг другу всех писем... Из Севастополя Гумилев заехал в Москву к Брюсову. <...> Домой, в Царское, вернулся в конце апреля или в начале мая» (Степанов Е. Е. Н. Гумилев. Хроника // Соч III. С. 357; ср. также: Жизнь поэта. С. 61). Данное письмо явно возвращается к некоторым темам «второй» московской встречи с Брюсовым (во время которой Гумилев надписал ему «Романтические цветы» (Жизнь поэта. С. 61)). Об этой встрече сохранилось воспоминание свояченицы Брюсова Б. М. Погореловой: «...Из своего кабинета вышел Валерий Яковлевич, и не один. <...> Появившийся в этот день гость был необыкновенным. «Гумилев», – представился он сам как-то слишком самоуверенно. Все в нем изумляло. <...> Разговор его <...> не был похож на то, что обычно интересовало писателей, по-будничному беседовавших между собой: технические ухищрения писательского ремесла, вопросы гонораров, печатание, стычки авторов с издателями. Гумилев, еще не получив своего стакана чаю, неожиданно и сразу заговорил о той буре, которая поднялась, когда он плыл в последнее воскресенье на заокеанском пароходе, об острове Таити, о совершенстве телосложения негритянок, о парижском балете. Брюсову, видимо, не нравилась вся эта «экзотика», но, не считая, вероятно, возможным перевести сразу разговор на профессионально-бытовые темы, не покидая чужих краев, он стал говорить о заграничных музеях и выставках... И тут нас всех поразила огромная эрудиция Гумилева. О всемирно известных музеях он принялся говорить, как ученый специалист по истории искусств. О знаменитых манускриптах – как изощренный палеограф» (Погорелова Б. М. Валерий Брюсов и его окружение // Русский путь. С. 251). Несмотря на то что за давностью лет (воспоминания были впервые опубликованы в № 33 «Нового журнала» (Нью-Йорк) в 1953 году) некоторые детали разговора исказились в памяти мемуаристки, легко догадаться, что речь шла о статье «Два салона» (№ 4 в т. VII наст. изд.).

Стр. 3–5. – Приложенные к письму ст-ния отсутствуют. Скорее всего, это были ст-ния «Волшебная скрипка», «Одержимый» и «Рыцарь с цепью» (№№ 89, 111, 113 в т. I наст. изд.), вошедшие в «летний» номер «Весов» (1908. № 6), а также «Андрогин» (№ 107 в т. I наст. изд.). Стр. 6–10. – Вопрос о публикации новой книги Гумилева в издательстве «Скорпион» (будущих Ж 1910), вероятно, поднимался во время московской беседы, и Брюсов ответил на него уклончиво. В ответном письме (№ 7 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома) Брюсов выразил свое согласие «в принципе». Но сама книга появилась, действительно, лишь (без малого) два года спустя – 16 апреля 1910 г. Впрочем, Гумилев сам очень долго колебался в выборе сроков публикации, состава и даже названия новой книги (см. №№ 54, 58, 65 наст. тома). Стр. 10–12. – По-видимому, рукопись рассказа «Скрипка Страдивариуса» была передана Брюсову во время московской встречи, но появилась в «Весах» лишь через год с небольшим (1909. № 7). Об истории публикации рассказа см. комментарий к № 10 в т. VI наст. изд., а также – №№ 43, 44, 45, 47, 54, 56, 59, 61 наст. тома. Стр. 14–20. – Весь этот абзац можно, вероятно, трактовать как своего рода осторожную «проверку отношений» с Брюсовым после «апрельской» встречи в Москве, которая, судя по всему, была не совсем «гладкой». «Поводом для напряженности» безусловно послужила статья Гумилева о французской живописи «Два салона» (№ 4 в т. VII наст. изд.; см. комментарий к № 4 в т. VII наст. изд. и к №№ 37, 40, 42 наст. тома), отзвук разговора о которой улавливается в вышеприведенных воспоминаниях Б. М. Погореловой. Стр. 21–23. – Ст-ние «Андрогин» было ранее приложено к письму № 35 наст. тома. Несмотря на неоднократные «напоминания» Гумилева (№№ 36, 37, 38 наст. тома), в «Весах» это ст-ние так и не появилось.

42

При жизни не публиковалось. Печ. по: Revue des Études slaves. LXXI/1. 1999.

Revue des Études slaves. LXXI/1. 1999. P. 159–168 (публ. Р. Дубровкина).

Автограф – Архив Р. Гиля в Национальной библиотеке (Париж).

Дат.: между 23 и 28 мая 1908 г. – по датировке Р. Дубровкина.

Ответ на письмо от В. Я. Брюсова (см. № 7 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома). Письмо было обнаружено Р. Дубровкиным «среди сотен неразобранных рукописей, черновиков и пожелтевших газетных вырезок» в бумагах Рене Гиля в парижской Национальной библиотеке. По мнению Р. Дубровкина, данное письмо было либо оставлено у Гиля самим Брюсовым во время встречи поэтов в Париже осенью 1908 г., либо (что более вероятно) передано вдове Гиля Алисе вместе с другой брюсовской корреспонденцией в 1931–1935 годах (это было связано с планами «Литературного наследства» опубликовать переписку поэтов – см.: Revue des Études Slaves. LXXI/1. 1999. P. 164–165).

Стр. 3–4. – Имеется в виду принятие Брюсовым к публикации в «Весах» статьи Гумилева «Два салона (Société des Artistes Indépendants – Société Nationale des Beaux Arts)» (№ 4 в т. VII наст. изд.) и согласие на издание Ж 1910 в «Скорпионе» (см. №№ 40, 41 наст. тома и № 7 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома). Стр. 6–8. – В первое издание «Жемчугов», вышедшее в апреле 1910 г., вошло 88 ст-ний (в том числе 22 – в раздел «Романтические цветы» и 11 в состав циклов «Возвращение Одиссея», «Беатриче», «Капитаны»). Даже с учетом «старых» ст-ний раздела «Романтические цветы», немногим больше половины ст-ний сборника было написано только после настоящего письма. Стр. 9–20. – Речь идет о корректуре статьи «Два салона», высланной Брюсовым вместе с письмом (№ 7 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома). За отсутствием самой корректуры невозможно судить о степени правок, внесенных как Брюсовым, так и Гумилевым. При публикации в майском номере «Весов» (1908. № 5. С. 103–105) статья была подписана инициалами «Н. Г.» и сопровождалась «редакционным примечанием» («Редакция помещает это письмо как любопытное свидетельство о взглядах, разделяемых некоторыми кружками молодежи, но не присоединяется к суждениям автора статьи»). Брюсову даже в «смягченном» виде не нравились резкие суждения Гумилева по поводу «Независимых» – (символистских) последователей Гогена и Сезанна. Гумилеву, безусловно, это было хорошо известно по беседе с Брюсовым во время его визита в Москву в конце апреля (см. комментарии к стр. 14–20 № 41 наст. тома); и в этом контексте подчеркнуто «боевая» настроенность его письма может быть воспринята и как выпад против самого Брюсова. Более подробное изложение основ этого первого «негласного» конфликта «ученика» с «учителем» – в комментарий к № 4 в т. VII наст. изд. Стр. 21–22. – Евгений Александрович Ляцкий (1868–1942) – критик, историк русской литературы, постоянный сотрудник и заведующий литературным отделом «Вестника Европы». Весной 1907 г. Ляцкий перешел в журнал «Современный мир» и играл в нем руководящую роль в 1907–1908 гг. (подробнее см.: Русская литература и журналистика начала XX века. 1905–1917. Большевистские и общедемократические издания. М., 1984. С. 127–131). Е. Ляцкий резко раскритиковал сборник Брюсова «Urbi et Orbi» (Вестник Европы. 1904. № 3. С. 380), но потом положительно отозвался о «Венке» (Там же. 1906. № 4) и незадолго до настоящего письма выступил с обстоятельной статьей «Пути и перепутья в поэзии Валерия Брюсова» (Современный мир. 1908. № 3). Он состоял в переписке с Брюсовым (13 писем Брюсова 1906–1909 гг. опубликованы Е. Малкиной: Новый мир. 1932. № 2). Ляцкий покинул «Современный мир» летом 1908 г., и никаких стихотворений Гумилева он не печатал. Его «ответ» Гумилеву (если таковой был) не сохранился. Стр. 22–25. – Леонид Евгеньевич Галич (1878–1953; настоящая фамилия Габрилович) – критик, публицист, сотрудник «Русской мысли», «Столичного утра», «Руля», «Речи» и других изданий; см. также № 56 наст. тома. О первом посещении Гумилевым редакции газеты «Речь» сохранились воспоминания ее сотрудника В. Я. Ирецкого: «1908-й год. В редакции появляется очень странный – для редакции русской газеты – человек. Он в цилиндре, в белых лайковых перчатках. Он весь напружиненный, накрахмаленный, надменный. Это бросается в глаза еще и потому, что он очень некрасив. Даже уродлив. С безжизненно спокойным лицом, растягивая слова, он произносит первую же фразу с дикцией и отчетливостью декламатора. Речь идет о том, что он принес библиографическую заметку о чьих-то стихах. Небольшую заметку в 60 строк. Но он произносит это так торжественно, так важно, точно принес с собой нечто самое нужное, самое ценное для газеты. А между тем молодая газета на 80% серьезно политическая. Литературно-критический отдел только терпится, как вынужденная необходимость. Редактор принял тощую рукопись, наклоняет голову – вероятно для того, чтобы скрыть свою улыбку. Это новый сотрудник – Николай Степанович Гумилев. Он появляется затем в газете несколько раз, приносит не только критические статьи, но и рассказы. И даже стихи. Но торжественная манера разговаривать с редактором неизменно та же» (РГАЛИ. Ф. 2227. Оп. 1. Ед. хр. 86; опубликовано полностью: Российский Архив. М., 1994. С. 205–211). Впрочем, как явствует из письма Гумилева, молодой автор не был совсем «неведом»: роль «рекомендательного письма» сыграла брюсовская рецензия на РЦ 1908 «в № 3 “Весов”». О сотрудничестве Гумилева в «Речи» см. также комментарии к № 43 наст. тома и к № 5 в т. VII наст. изд. Стр. 25–28. – Имеются в виду №№ 5 (опубл.: Речь. 22 мая 1908. № 121) и 6 в т. VII наст. изд. (опубл.: Речь. 29 мая 1908. № 127). Стр. 33. – См. комментарий к стр. 6–7 № 13 наст. тома. Гумилевы жили в семикомнатной квартире на втором этаже этого дома, соседями их были Делла-Вос-Кардовские, занимавшие первый этаж (см. воспоминания О. Л. и Е. Д. Делла-Вос-Кардовских – Жизнь Николая Гумилева. С. 30–31, 35–36). Поселившись в доме Белозеровой по возвращении из Парижа весной 1908 г., Гумилев прожил там только до отъезда в Египет. Ко времени его возвращения в ноябре 1908 г. семья снова переехала в другой дом (см. № 53 и комментарий к нему).

43

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин, ЛН.

Автограф – РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 19. В стр. 15 после «воспринял» ранее было «еще». В стр. 16 вместо «творческую» ранее было «поэтическую».

Дат.: 15 июня 1908 г. – по почтовому штемпелю.

Письмо вложено в конверт, адресованный: «Москва. Театральная пл., д. Метрополь. Редакция «Весы». Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову». Штемпель почтового отделения Царского села – 15.06.08. Штемпель московской экспедиции городской почты – 16.06.08.

Стр. 4–5. – 25 июля 1908 г. Брюсов с женой уехал на три месяца за границу (см.: Брюсов Валерий, Петровская Нина. Переписка: 1904–1913. М., 2004. С. 317). Поездка, как он отметил в своей «Автобиографии», «охватила всю Италию, южную Францию, часть Испании и закончилась в Париже, где я сблизился с кружком молодых французских поэтов. Из Парижа я совершил паломничество в Бельгию, чтобы лично познакомиться с Э. Верхарном» (Брюсов В. Дневники. Автобиографическая проза. Письма. М., 2002. С. 180; более подробный перечень посещаемых мест и лиц см. на с. 158–160). Упомянутые Брюсовым «молодые поэты», с которыми он «сблизился» в Париже, были представителями «Аббатства» (см. комментарии к стр. 5 № 5 наст. тома). Общение Брюсова с ними частично освещено его перепиской того времени с М. Волошиным, Р. Гилем (Валерий Брюсов и его корреспонденты. М., 1994. (Литературное наследство. Т. 98). Кн. 2. С. 380–382; Дубровкин Р. Рене Гиль и Валерий Брюсов // Toronto Slavic Quarterly. № 13; ср. также очерк Брюсова «В гостях у Верхарна» (Брюсов В. Я. Автобиографическая проза... С. 252). После месяца в Италии Брюсовым «захотелось тишины и уединения». Они решили провести «остаток лета <...> в маленьком городке Сен-Жан де Люсе, около Биаррица» (Там же. С. 258), откуда Брюсов также совершил поездку в Бретань; его продолжавшееся увлечение «океаном» в обоих этих местах отражается в его письмах к Н. П. Петровской и З. Н. Гиппиус (Брюсов Валерий, Петровская Нина. Переписка... С. 318; Валерий Брюсов. (Лит. наследство. Т. 85). М., 1976. С. 701). Стр. 5–6. – В сентябре 1908 г. Гумилев, действительно, «уехал» – но в сторону, противоположную маршруту четы Брюсовых – через Киев и Одессу, Турцию и Грецию в Египет. Стр. 6–7. – Гумилев имеет в виду, конечно, последнюю встречу с «мэтром» в мае 1908 г. – см. комментарий к № 41 наст. тома. Стр. 8–9. – В рукописи письма читается слово «деятельности»; чтение данного слова как «десятичности» (см.: Неизд 1980. С. 48) ошибочно. Стр. 10–20. – Ср. рассуждения Гумилева по поводу первого письма Брюсова о «рифмах и размерах», написанного в октябре 1906 г., в котором тот посоветовал ему учиться разнообразию размеров как раз у Вяч. И. Иванова (см. стр. 22–23 № 6 наст. тома). Стр. 21–22. – «Затишье», по-видимому, продолжалось до отъезда в Египет в начале сентября, после чего за очень небольшой срок было написано, по подсчету самого Гумилева, «около пятнадцати» ст-ний (см. №№ 45, 47, 54 наст. тома). Стр. 22–25. – До 15 июня 1908 г. в газете «Речь» были опубликованы ст-ние Гумилева «Завещание» (№ 116 в т. I наст. изд.; Речь. 8 июня 1908) и его рецензии на «Сети» М. А. Кузмина и второй том «Путей и перепутий» Брюсова (22 и 29 мая). Четыре дня спустя, 19 июня, была напечатана его рецензия на «Славянские поэты» С. Штейна (№ 7 в т. VII наст. изд.); в течение следующих 15 месяцев – до выхода первого номера «Аполлона» в октябре 1909 г. – в «Речи» были помещены еще девять рецензий Гумилева (№№ 8–9, 11–12, 14–18 в т. VII наст. изд.), его ст-ние «Вечер» (№ 123 в т. I наст. изд.) и рассказы «Черный Дик» и «Последний придворный поэт» (№№ 7 и 8 в т. VI наст. изд.). «Черный Дик» появился в тот день, в который было отправлено настоящее письмо (Речь. 15 июня 1908. № 142).

Сотрудничество Гумилева в «Речи» было расценено петербургской «общественностью» как «сдача позиций» почтенного кадетского органа под напором «хулиганов-декадентов». Основания для этого были, ибо по воспоминаниям С. А. Ауслендера Гумилев сумел «протащить» в «Речь» и своих молодых коллег, «ставил какие-то условия, чтобы только мы писали в литературном отделе. Он умел говорить с этими кадетами, ничего не понимавшими в литературе, и им импонировал» (Жизнь Николая Гумилева. С. 43). Ответом «честной русской мысли» была анонимная статья в вечерней петербургской газете «Последние новости», издаваемой Б. А. Котловкером (она выходила с января по июнь, а затем в октябре-ноябре 1908 г.). «Анонимный автор заметки, озаглавленной «Пылающий», полностью перепечатав стихотворение «Завещание» <...>, иронизирует: «Считаем необходимым указать, что это не пародия и что г-н Гумилев намерен «отпылать» всурьёз. Но если бы это случилось поскорее!» (Последние новости. 9 июня 1908. № 119)» (ЛН. С. 480). Особое неудовольствие анонима вызвала рецензия на кузминский сборник «Сети», в ст-ниях которого присутствовали гомоэротические мотивы. Гумилев, впрочем, обращал внимание читателя не на них, а на то, что «...глубина <Кузмина> чисто языческая, и он идет по пути, намеченному Платоном, – от Афродиты Простонародной к Афродите Урании» (см. стр. 3–4 № 5 в т. VII наст. изд.). Однако, не разобравшись в «философических тонкостях», обозреватель «Последних новостей» обвинил в пропаганде гомосексуализма как рецензента, так и все издание: «Решительно непонятно, как могла мерзкая пропаганда Афродиты-Урании под видом рецензии о мерзких виршах Кузмина так цинично и откровенно располагаться на столбцах солидной «Речи» <...>?». Подробнее см. № 5 в т. VII наст. изд. и комментарий к нему. Стр. 25–27. – В августовской книжке журнала за 1908 г. (Русская мысль. 1908. № 8) под общим заглавием «Новеллы» были опубликованы рассказы Гумилева «Золотой рыцарь» и «Принцесса Зара» (№№ 5 и 9 в т. VI наст. изд.). Об истории этой публикации см. комментарии к № 5 и к № 9 в т. VI наст. изд. Стр. 28–29. – Гумилев напоминает о давнем обещании «учителя» (см. письмо Брюсова от 20 января / 2 февраля 1908 г. (№ 6 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву»)). Экземпляр РЦ 1908 с пометами Брюсова сохранился в его библиотеке (см.: Пуришева К. Библиотека Брюсова. Литературное наследство. Т. 27–28. М., 1937. С. 673–674), но в руки Гумилева, по-видимому, он так и не попал.

44

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1986 (публ. М. Баскера и Ш. Грэм), Полушин.

Автограф – РГАЛИ. Ф. 1216. Оп. 1. Ед. хр. 7.

Дат.: 1 июля 1908 г. – авторская датировка.

Письмо вложено в конверт, адресованный: «Ее высокоблагородию Вере Евг. Аренс, Приморская Санатория». Штемпель почтового отделения Царского села – 03.07.08. Штемпель почтового отделения Евпатории – 07.07.08. Сбоку на конверте зачеркнутый адрес: «Russie. Россия. Царское село».

Вера Евгеньевна Аренс (1883–1962) – поэт, переводчица (главным образом с немецкого). Печатала стихи в «Вестнике Европы», «Неделе современного слова», «Современнике», «Вершинах», «Аргусе», «Новом журнале для всех», «Летописи», «Русской мысли», «Знамени труда», «Красном огоньке» и других изданиях (см.: Александр Блок. Новые материалы и исследования. Литературное наследство. Т. 92. Кн. 3. М., 1982. С. 27–28). Вышла замуж в 1912 г. за В. А. Гаккеля. У нее были две младшие сестры – Зоя (1886–1969), вышедшая замуж за А. Н. Пунина; Анна (1892–1943), первая жена Н. Н. Пунина, – и брат Лев (1890–1967), биолог, поэт, литератор, оставивший воспоминания о Гумилеве.

Отец семейства, Евгений Иванович Аренс (1856–1931), служил с 1903 г. начальником Петергофской пристани и царскосельского Адмиралтейства (с 1909 г. – генерал-лейтенантом флота). Он был знаком по службе с С. Я. Гумилевым. По свидетельству Л. Е. Аренса, Евгений Иванович и его жена, Евдокия Семеновна, были связаны и личной дружбой с родителями Гумилева (Жизнь Николая Гумилева. С. 28). Аренсы жили в казенной квартире в царскосельском Адмиралтействе – уединенном павильоне в Екатерининском парке у Большого озера, сохранившемся до наших дней. По словам Л. Зыкова: «Романтический облик дома и, главное, присутствие здесь трех милых девушек и молодого человека, образованных, интересующихся литературой, музыкой, театром, почти неизбежно должны были сделать Адмиралтейство местом юношеских встреч, бесед, развлечений. <...> Встречи в Адмиралтействе приобрели регулярный характер, их одухотворял общий интерес к искусству, он придавал смысл этим собраниям и давал для них повод. Исполненные молодого пафоса, участники кружка назвали его: “Салон наук и искусств”» (Зыков Л. Предисловие // Пунин Н. Н. Мир светел любовью. Дневники. Письма. М., 2000. С. 17). К тому времени как молодой Л. Е. Аренс познакомился с Гумилевым в последний гимназический год поэта, Гумилев уже «встречался с <...> сестрами Зоей и Верой» (Жизнь Николая Гумилева. С. 28–29, 224). Но, видимо, самое интенсивное общение поэта с семьей Аренсов – «сестрами и их матерью» (Жизнь поэта. С. 62) – приходится на короткий «царскосельский» период времени между его возвращением из Парижа в начале мая 1908 г. и поездкой в Египет в сентябре-октябре. По позднейшему утверждению Ахматовой, в эти месяцы «Вера Аренс, тихая и прелестная, «как ангел», пользовалась большими симпатиями Николая Степановича» (Жизнь поэта. С. 64). Впрочем, для самого Гумилева, как можно заключить на основе этого и последующих двух коротких писем к В. Е. Аренс, отношения с ней оставались весьма «неопределенными». Возможно, что здесь сказалось «параллельное» увлечение поэта двоюродной сестрой Веры – Лидией Аполлоновной Аренс (1889–1976; в популярных биографиях и даже в специальной литературе о Гумилеве Лидия Аренс чаще всего ошибочно названа родной сестрой Веры Евгеньевны). Об этом эпизоде скупо упоминает (со слов Н. Н. Пунина) Ахматова в беседах с П. Н. Лукницким: «Лида Аренс увлеклась Николаем Степановичем, и был роман; дело кончилось скандалом в семье Аренсов, так что Лида даже оставила дом и поселилась отдельно. Кажется, ее отец так и умер, не примирившись с ней, а мать примирилась чуть ли не в восемнадцатом году только. АА не знает точно времени романа, но это – 1908 год, во всяком случае, Николай Степанович никогда не говорил ей о Лиде Аренс» (Лукницкий П. Н. Acumiana. Встречи с Анной Ахматовой. Т. 1. 1924–1925 гг. Paris, 1991. С. 264–265).

Из двух последующих писем к В. Е. Аренс ясно, что осенью 1908 г. Гумилев планировал совершить с Верой Евгеньевной путешествие по Европе, но эти планы остались неосуществленными (см. №№ 48 и 49 наст. тома и комментарии к ним). Известно также, что после свадьбы, в 1910 г., Гумилев нанес визит в царскосельское Адмиралтейство, чтобы представить Ахматову Аренсам (Жизнь Николая Гумилева. С. 29). Возможно, что он также присутствовал на масленичном маскараде в Адмиралтействе в феврале 1912 г. (см.: Попова Н. И., Рубинчик О. Е. Анна Ахматова и Фонтанный Дом. СПб., 2000. С. 48; фотографию вечера, о которой идет речь, см. в кн.: Пунин Н. Н. Мир светел любовью. Дневники. Письма. М., 2000, между с. 144 и 145). С Верой Аренс Гумилев встречался и после революции: она слушала лекции в студии при издательстве «Всемирная литература», работала переводчицей во «Всемирной литературе» и была принята затем в члены Петроградского филиала Союза поэтов.

Стр. 9–11. – Приложенный рассказ с письмом не сохранился. По всей вероятности, речь идет о рассказе «Черный Дик», напечатанном в газете «Речь» за две недели до настоящего письма (Речь. 15 июня 1908. № 142). Гумилев, видимо, ждал скорого появления «Скрипки Страдивариуса» в «Весах»; в «Русской мысли» за август 1908 были опубликованы рассказы «Золотой рыцарь» и «Принцесса Зара» (под общим заглавием «Новеллы»). Стр. 11–13. – Ахматова уточняет эти строки, обращая внимание на то, что глаза героини ст-ния «Сады души» – «как отблеск чистой серой стали» (см. стр. 9 № 85 в т. I наст. изд.): «У Веры Аренс были ярко-голубые глаза. Ей он написал, что стихи ей, во время нашей длительной ссоры, а мне прислал его гораздо раньше, записанным на Обри Бердслее (в Севастополь)» (Записные книжки Анны Ахматовой (1958–1966). Москва; Torino, 1996. С. 359). Стр. 13–16. – Гумилев испытывал сильный и достаточно продолжительный интерес к эстетическим взглядам О. Уайльда: ср., в частности, его рецензию 1910 г. на «Первую книгу рассказов» М. А. Кузмина (№ 22 в т. VII наст. изд. и комментарий к нему) и цитату из Уайльда в статье 1910 г. «Жизнь искусства» (стр. 63–70 № 24 в т. VII наст. изд.). См. также комментарии к стр. 4–5 № 6 и стр. 30–31 № 11 наст. тома. П. Н. Лукницкий относит истоки гумилевского «уайльдианства» к публикации в «Весах» в переводе Е. Андреевой эссе Уайльда «De Profundis. Отрывки из тюремных записок» (Весы 1905. № 5. С. 1–42). Лукницкий выделяет из этого текста несколько особо поразивших воображение юного поэта цитат, в том числе: «Мне не нужно напоминать вам, что только выражение своей жизни – для художника высший и единственный способ жить. Мы живем – поскольку воплощаем жизнь в слове» (Жизнь поэта. С. 32). Следует добавить, что переводы из Уайльда, обсуждение его жизни и творчества занимали постоянное место в «Весах», где одним из наиболее активных его пропагандистов был секретарь редакции М. Ф. Ликиардопуло (см. комментарий к № 46 наст. тома). Однако «De Profundis» относится к «позднему», «христианскому» периоду творчества Уайльда и не может быть ассоциировано с его ранним «эстетством». В контексте данного письма идея доминирования «искусства» над «жизнью» более напоминает критические эссе из раннего сборника «Замыслы» («Intentions») – «Упадок лжи» и «Критик как художник», прямые реминисценции которых проглядывают в уже упомянутых критических статьях Гумилева (об отзвуках Уайльда в гумилевской художественной прозе этого периода см. комментарии к стр. 148–150 № 9, стр. 112–120 № 11 в т. VI наст. изд.). «Жизнетворческий» элемент гумилевского «уайльдианства» вполне созвучен с русским «уайльдианством» эпохи (ср. хотя бы утверждение А. Белого в том же 1908 г., что «...в драме заключено начало бесконечного расширения искусства до области, где художественное творчество становится творчеством жизни. Такая роль за искусством признавалась Уайльдом» (Белый А. Символизм и современное русское искусство // Белый А. Луг зеленый. Книга статей. М., 1910. С. 43)). Об особенностях восприятия эстетики Уайльда в России см., к примеру: Moeller-Sally B. F. Oscar Wilde and the Culture of Russian Modernism // Slavic and East European Journal. Vol. 34. № 4. P. 459–472). Стр. 17–20. – В этих словах, по всей видимости, развивается тема, затронутая Гумилевым в стихотворной надписи Вере Аренс на ПК:

Микель Анджело, великий скульптор,

Чистые линии лба изваял.

Светлый, ласкающий, пламенный взор

Сам Рафаэль, восторгаясь, писал.

Даже улыбку, что нету нежнее,

Перл между перлов и чудо чудес,

Создал веселый властитель Кипреи,

Феб златокудрый, возничий небес.

(см.: Жизнь Николая Гумилева. С. 224–225). Стр. 21–22. – Ср., к примеру, характерное для Уайльда эстетическое возвышение искусства над жизнью по отношению к художнику-«обманщику» в эссе «Упадок лжи»: «Искусство, вырвавшееся из тюрьмы реализма, ринется ему навстречу и осыпет поцелуями его лживые, прекрасные губы, зная, что он единственный обладатель великого секрета ее побед <...> а в это время Жизнь – бедная, вероятная, безынтересная человеческая жизнь, – устав бесконечно повторяться <...> покорно последует по его стопам, стараясь воспроизвести на свой простой и неотесанный лад чудеса, про которые он говорит». Стр. 22–23. – По словам Ахматовой: «Зоя была неудачно влюблена в Николая Степановича, приходила даже со своей матерью в дом Гумилевых. Николай Степанович был к ней безразличен до того, что раз, во время ее посещения, вышел в соседнюю комнату, сел в кресло и заснул» (Жизнь поэта. С. 64). По-видимому, Гумилев вел переписку не только с Верой Аренс, но и с ее сестрой: ср.: «Зоя Аренс призналась, что в страшные времена сожгла два письма Н<иколая> С<тепановича>» (Записные книжки Анны Ахматовой (1958–1966). Москва; Torino, 1996. С. 366).