Текст книги "Полное собрание сочинений в 10 томах. Том 8. Письма"

Автор книги: Николай Гумилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 45 страниц)

45

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин (без стихов), ЛН.

Автограф – РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 19. В стр. 54 вместо «мчался» ранее было «лился».

Дат.: 14 июля 1908 г. – по почтовому штемпелю.

Письмо вложено в конверт, адресованный: «Москва. Театральная пл., д. Метрополь. Редакция «Весы». Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову». Штемпель почтового отделения Царского села – 14.07.08. Штемпель московской экспедиции городской почты – 15.07.08.

Стр. 3–4. – К данному письму приложено (стр. 41–77) ст-ние «Царица» – № 119 в т. I наст. изд., автограф 1. Карандашные пометы Брюсова к тексту автографа – см. комментарий к № 119 в т. I наст. изд. Стр. 5–9. – О значении французского поэта-парнассца Шарля Леконта де Лиля (1818–1894) для творчества Гумилева см.: Николаева Т. М. Смерть властелина на охоте («Охота» Н. Гумилева и «Сероглазый король» А. Ахматовой) // Russian Literature. 1991. XXX. P. 343–356; Scherr Barry. Gumilev and Parnassianism // A Sense of Place: Tsarskoe Selo and its Poets. Columbus, Ohio, 1993. P. 249–254; Eshelman Raoul. Nikolaj Gumilev and Neoclassical Modernism: The Metaphysics of Style. Frankfurt-am-Main, 1993. P. 102–111; Баскер. С. 96. «Леконт-де-лилевский элемент» данного ст-ния должен быть воспринят в строгом соответствии с брюсовским определением в рецензии на РЦ 1908: «Н. Гумилеву часто не достает силы непосредственного внушения. Он немного парнасец в своей поэзии, поэт типа Леконта де Лиль. Стыдливый в своих личных чувствованиях, он избегает говорить от первого лица, почти не выступает с интимными признаниями и предпочитает прикрываться маской того или иного героя. Сближает его с парнасцами и любовь к экзотическим образам: он любит выбирать для своих баллад и маленьких поэм, как декорацию, – юг с его пышной пестротой, или причудливость тропических стран, или прошлые века, еще не знавшие монотонности современных дней. Но Н. Гумилев менее сдержан, чем то было большинство парнасцев, и его фантазия чертит перед нами несколько угловатые, но смелые и неожиданные линии» (Весы. 1908. № 3. С. 78). Стр. 9–10. – Об особом отношении Гумилева к творчеству Блока см. №№ 39, 44 в т. VII наст. изд. и комментарии к ним. Стр. 10–16. – Ср. наблюдение П. Н. Лукницкого по поводу гумилевской переписки 1908 г.: «Гумилев просит советов у Брюсова, но сам уже констатирует довольно точную схему и манеру нового ученичества, постижения ремесла. В каждом письме – его помощь самому себе: он просит советов – он сам их дает» (Жизнь поэта. С. 65–66). Фраза об «угловатости образов» является цитатой из брюсовской рецензии на РЦ 1908: «...его фантазия чертит перед нами несколько угловатые, но смелые и неожиданные линии». Стр. 21–23. – Планы Гумилева в течение лета 1908 г. постоянно менялись (неизменным оставалось только одно – желание осенью уехать из России). Вначале, видимо не без воздействия разговоров с Верой Аренс и обсуждения планов «совместной поездки», он думал ехать в Европу (чтобы, возможно, встретиться там с Брюсовым (см. стр. 4–5 № 43 наст. тома)). Затем, очевидно, «совместная поездка» ставится под сомнение – и возникает «африканское» направление, о чем и говориться в данном письме, а после, безусловно опять под воздействием Веры (вернувшейся из евпаторийской «Приморской санатории»), целью Гумилева вновь становится Европа, куда он, как думал при отъезде из Царского села 7 сентября 1908 г., и отправился. Но и эти планы в процессе самой поездки кардинально изменились (см. комментарий к № 48 наст. тома). Стр. 25–27. – О публикации рассказов Гумилева в «Русской мысли» см. комментарий к стр. 25–27 № 43 наст. тома. В «Речи» было опубликовано только два рассказа Гумилева: «Черный Дик» (15 июня 1908. № 142) и «Последний придворный поэт» (27 июля 1908. № 178). Два другие рассказа того времени – «Дочери Каина» и «Лесной дьявол» (№№ 6 и 11 в т. VI наст. изд.) вошли в журнал «Весна». Стр. 27–30. – 19 августа 1908 г. газета «Новая Русь» сообщала: «Выходит в начале зимы первый том “Рассказов” Н. Гумилева, первоначально печатавшихся в “Образовании”, “Русской мысли”, “Весах”, “Речи” и “Слове”» (цит. по: ЛН. С. 482). Это издание не состоялось (см. № 47 наст. тома). Стр. 30–37. – Как можно понять по письму Гумилева к В. Е. Аренс (№ 44 наст. тома), в начале июля он все еще предполагал, что рассказ в скором времени появится в «Весах» («предыстория» этого – в письма №№ 41 и 43 наст. тома). Однако Брюсов не принял условий Гумилева и в ответ на настоящее письмо вернул ему рукопись. В своем следующем письме, от 20 августа 1908 г. (№ 47), Гумилев, в свою очередь, вернул рукопись Брюсову с просьбой о печатании в «Весах», когда это будет угодно. Упоминаемые Гумилевым «три новеллы» – «Радости земной любви» (№ 4 в т. VI наст. изд.), появившиеся в «Весах» в апреле (1908. № 4).

46

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин.

Автограф – ИРЛИ. Ф. 240. Оп. 2. № 290.

Дат.: 17 июля 1908 г. – по почтовому штемпелю.

Письмо вложено в конверт, адресованный: «Москва. Театральная пл., д. Метрополь. Редакция «Весы». Его Высокородию Михаилу Федоровичу Ликиардопуло». Штемпель почтового отделения Царского села – 17.07.08. Штемпель московской экспедиции городской почты стерт.

Михаил Федорович Ликиардопуло (1883–1925) – секретарь редакции «Весов» и «Скорпиона». «Еще в 1904 г. в “Весах” появился молодой человек по фамилии Ликиардопуло. Владея новогреческим языком, он предложил “Весам” свои услуги в качестве рецензента и обозревателя литературы современной Греции. Брюсов, стремившийся к тому, чтобы в “Весах” отражалась культурная жизнь самых разных стран, принял это предложение Ликиардопуло и время от времени публиковал его заметки. Впоследствии М. Ф. Ликиардопуло стал секретарем “Весов” и, начиная приблизительно с 1907 г., приобретал в редакции “Весов” все более ощутимое влияние.

Облик Ликиардопуло выразительно обрисован в воспоминаниях Садовского. “...Смуглый, высокий юноша <...> темноглазый, красивый, с южным профилем. В синей куртке и студенческих «диагоналевых» брюках, он мягко и вкрадчиво становился у книжного стола. Передаст Брюсову какие-нибудь листочки, поговорит с ним вполголоса и опять к столу. Юноша был скромен до того, что даже сесть не решался. Никто в «Весах» не слыхал его голоса <...> кто он и откуда, неизвестно. Сам Ликиардопуло рассказывал, что предок его Рикардо, родом итальянец, переселился в Грецию из Генуи и стал называться Рикардопуло, а дети его Ликиардопуло. В нашем «греке» выгодно соединились положительные черты обеих культур. Меркантильную практичность эллина сдерживал артистический темперамент потомка Тасса”.

Как и многие весовцы, Ликиардопуло был переводчиком. Он особенно увлекался Уайльдом, переводил его сочинения на русский язык и регулярно рецензировал в “Весах” новые издания английского писателя, а также исследования о нем. <...> Позже – когда “Весы” уже прекратились – Ликиардопуло не раз бывал в Англии, встречался там с Г. Уэллсом и сыновьями Уайльда и писал корреспонденции для русских периодических изданий. После Октябрьской революции Ликиардопуло окончательно переселился за границу» (Азадовский К. М., Максимов Д. Е. Брюсов и «Весы» (К истории издания) // Валерий Брюсов. (Лит. наследство. Т. 85). М., 1976. С. 282). Как отметил Г. П. Струве, после 1917 г. «Ликиардопуло стал сотрудничать в английской печати, в частности в консервативной газете “Morning Post”» (Неизд 1980. С. 164).

Гумилев лично познакомился с Ликиардопуло в мае 1907 г., когда он нанес визит Брюсову в издательстве «Скорпиона». Два месяца спустя он «с удовольствием» вспоминал об этой встрече (см. № 14 наст. тома). С 1906 по 1910 г. Гумилев и Ликиардопуло время от времени вели чисто деловую переписку (несохранившуюся). Гумилев также иногда предлагал Брюсову ответить по деловым вопросам и решениям через посредничество Ликиардопуло (см. №№ 6, 17, 25, 34, 84 наст. тома).

Стр. 3–4. – В № 6 «Весов» за 1908 г. (С. 7–10) были опубликованы стихотворения Гумилева «Волшебная скрипка», «Одержимый» и «Рыцарь с цепью» (№№ 89, 111, 113 в т. I наст. изд.). Напоминание о гонораре, безусловно, связано с его планами осеннего путешествия, средств на которое, как видно из дальнейшего, было явно недостаточно. Стр. 4. – Гумилев уехал из Царского села за границу приблизительно через 7 недель после настоящего письма (см. комментарий к № 48 наст. тома). По записанным П. Н. Лукницким рассказам Ахматовой, летом 1908 г. он «впервые заехал в родовое имение Слепнево» (Степанов Е. Е. Н. Гумилев. Хроника // Соч III. С. 357). Месячная пауза в переписке с Брюсовым (следующее за этим письмо было отправлено 20 августа, причем не из Царского села, а с Витебского вокзала) помогает реконструировать сроки этого очень важного для духовного становления поэта визита. По всей вероятности, именно между 17 июля и 20 августа Гумилев впервые посетил родовое имение своей матери (см. также комментарий к № 47 наст. тома). Его «августовское» письмо Брюсову (№ 47 наст. тома) скорее всего было написано в Слепнево и сразу же по возвращении, прямо с вокзала, – отправлено. Стр. 4–5. – Брюсов уехал из Москвы в заграничную поездку 25 июля 1908 г. (см. комментарий к стр. 4–5 № 43 наст. тома).

47

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин, ЛН.

Автограф – РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 19.

Дат.: до 20 августа 1908 г. – по почтовому штемпелю и биографической реконструкции времени написания.

Письмо вложено в конверт, адресованный: «Франция. Basses Pyrénées, Saint-Jean de Luz, monsieur Valere Brussow». Штемпель С.-Петербургского почтового отделения Витебского вокзала – 20.08.08. Штемпель почтового отделения Сен-Жан де Люс – 07.09.08 (н. ст.). На конверте надпись (не рукой Гумилева): «Ley mm. Barre Ruidopite».

Письмо предположительно написано во время первого посещения Гумилевым родового имения матери Слепнево (см. комментарии к стр. 4 № 46 наст. тома). О настроениях Гумилева во время этой поездки можно судить по написанному тогда же ст-нию «Старина»:

Мне суждено одну тоску нести,

Где дед раскладывал пасьянс

И где влюблялись тетки в юности

И танцевали контреданс.

И сердце мучится бездомное,

Что им владеет лишь одна

Такая скучная и темная,

Незолотая старина.

Позднее, описывая «слепневское настроение» Гумилева, Ахматова, для которой Слепнево стало символом «народного» и «национального» начал («Слепнево для меня, как арка в архитектуре... сначала маленькая, потом все больше и больше и наконец – полная свобода...»), отмечала, что «Николай Степанович не выносил Слепнева. Зевал, скучал, уезжал в невыясненном направлении. Писал «такая скучная не золотая старина» <...> Но, однако, что-то понял и чему-то научился» («Слепнево»). Ярко проявляющаяся в слепневском укладе жизни патриархальная «русская стихия», одновременно и увлекающая, и раздражающая Гумилева (см.: Оцуп. С. 139; Сенин С. И. «В долинах старинных поместий...» Тверь, 2002–2003. С. 15–24), очевидно, усилила общую «неопределенность» в его настроениях этих дней. Все вместе это обусловило неожиданно «исповедальный» характер письма, резко выделяющего его из общего тона переписки «ученика» с «мэтром». С известной осторожностью можно говорить о «знаковом» характере данного документа в гумилевском биографическом контексте, манифестирующем момент кризисного «перелома» как в личностном, так и в творческом плане.

Стр. 14–17. – Как отметили Р. Д. Тименчик и Р. Л. Щербаков, «цитируется высказывание Заратустры из главы «О незапятнанном познании»: «Быть счастливым в одном лишь созерцании с умершею волею, без приступов гнева и жажды себялюбия, – быть холодным и серым во всем теле, но с пьяными глазами месяца!» (Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Пер. Ю. М. Антоновского. СПб.: тип. Б. М. Вольфа, 1900. Ч. 2. С. 230)» (ЛН. С. 483). То же выражение Ницше было использовано Гумилевым в применении к И. Ф. Анненскому в рецензии на второй номер журнала «Остров» (см. стр. 30–33 № 21 в т. VII наст. изд.). Стр. 17–19. – Возможно, что в этих строках присутствуют реминисценции двух рецензий на РЦ 1908 – «его образы наделены случайными чертами» (Л. Ф<ортунатов> [П. М. Пильский]. Н. Гумилев. «Романтические цветы» // Образование. 1908. № 7. С. 78. 3-я пагинация) и «...нет в этих стихах настоящей лирики, настоящей музыки стиха, которую образуют и в которую сливаются не только слова, размеры и ритмы, но и самые мысли, образы и настроения» (Гофман В. В. Н. Гумилев. Романтические цветы // Русская мысль. 1908. № 7. С. 144. 3-я пагинация). Стр. 19–20. – Имеется в виду статья-рецензия Брюсова «Новые сборники стихов (К. Бальмонт. Жар-птица. С. Городецкий. Перун. В. Башкин. Стихотворения. В. Стражев. О печали светлой)» (Весы. 1907. № 10. С. 45–53), в которой о второй книге стихов С. М. Городецкого, в частности, было сказано: «В области форм, во власти над своим стихом С. Городецкий, сравнительно со своей первой книгой, не сделал никаких успехов, а скорее даже пошел назад. <...> Серьезный труд, серьезное отношение к великому делу искусства он, кажется, заменил легким наездничеством в области стихотворчества. Путь, которым он идет, – путь худшей гибели. Только остановившись, только глубоко обдумавши свое положение, может он вновь выйти на верную дорогу». Справедливости ради надо сказать, что исключительная суровость критики Брюсова объясняется и тем, что данная рецензия создавалась в момент скандального выхода Городецкого из «Весов» после публикации им в «Золотом руне» статьи «Глухое время» (1908. № 6). Посвященные этому конфликту «Письма в редакцию» Городецкого и М. Ф. Ликиардопуло были опубликованы, соответственно, в газете «Новая Русь» (25 августа 1908. № 10) и в «Золотом руне» (1908. № 7–9. С. 124–125). Подробнее об этом эпизоде см. переписку Брюсова и Вяч. Иванова (Валерий Брюсов. М., 1976. (Литературное наследство. Т. 85). С. 512–515) и письмо Городецкого Блоку (Александр Блок. Новые материалы и исследования. Литературное наследство. Т. 92. Кн. 2. М., 1981. С. 34). Стр. 20–21. – Цитируется ст-ние Брюсова «Годы молчанья», вошедшее в первый том «Путей и перепутий». Стр. 23–24. – Приводится неточная цитата из ст-ния Брюсова «Искатель» («Быть может, на тропах звериных, / В зеленых тайнах одичав, / Навек останусь я в лощинах / Впивать дыханье жгучих трав», вошедшее в «Urbi et orbi» и второй том «Путей и перепутий»). О возможном наличии в этой цитате «суицидального» подтекста см. вступительную статью к разделу «Комментарии» в т. VI наст. изд. Стр. 32–34. – Петр Моисеевич Пильский (1879–1941) – литератор, публицист, критик, сотрудничавший в эти годы во многих газетах и журналах (в том числе – в «Весне», «Журнале для всех», «Образовании», «Перевале»); впоследствии – один из наиболее популярных критиков «русского зарубежья». Пильский некоторое время возглавлял литературный отдел «Новой Руси», которая выходила с 16 августа 1908 г. вместо газеты «Русь» (газета прекратила свое существование в 1910 г.; в иллюстрированном приложении к газете «Русь» Гумилев уже публиковался в августе 1907 г. (см. комментарий к стр. 25–27 № 16 наст. тома)). П. М. Пильскому принадлежала рецензия на РЦ 1908, опубликованная в журнале «Образование» за подписью «Л. Ф.» (анаграмма его псевдонима «Л. Фортунатов»). В рецензии отмечалось наличие в ст-ниях сборника несомненных признаков истинного таланта («хороший художественный вкус и серьезную эстетическую воспитанность») и многообещающего будущего, но в то же время высказывался и ряд достаточно резких критических замечаний (см. выше комментарий к стр. 17–19 наст. письма). Упомянутое Гумилевым «приглашение» обусловило появление в четвертом номере «Новой Руси» (за 19 августа 1908 г.) информационной заметки, в которой отмечалось: «Только что вышедшая небольшая книжка стихов Гумилева “Романтические цветы”, изданная в Париже, заслужила поощрительные отзывы критики: в лестных словах о ней написали “Весы”, “Образование” и “Русская мысль”» (цит. по: ЛН. С. 483), а также – перепечатку в том же номере рецензии Пильского (за подписью «П. П.»). О сотрудничестве Гумилева в «Речи» см. комментарий к стр. 22–25 № 43 наст. тома. Стр. 35–37. – Редакция «Весов» обычно публиковала в начале каждого номера подборку из стихотворений только одного или (в 6 номерах за 1907–1908 гг.) двух поэтов. Но одиннадцатый номер за 1907 г. был сборным, с произведениями пяти поэтов (Рукавишникова, Балтрушайтиса, В. Гофмана, «Одинокого», А. Курсинского); таким же, как раз, был и № 11 за 1908 г. (стихотворения Балтрушайтиса, Садовского, Рукавишникова и Сергея Пинуса). Стихи Гумилева снова появились только в шестом, «летнем» номере 1909 г. – но в большем объеме, чем раньше (№№ 125, 133, 134, 144–146 в т. I наст. изд.), и на этот раз вся подборка была посвящена ему (в 1906 (№ 6) его стихи были напечатаны наряду со стихотворениями Городецкого, «Одинокого» и Б. Садовского, а в 1907 (№ 7) и 1908 (№ 6) гг. – вместе со стихами В. Гофмана). В следующем за «стихотворной» публикацией номере журнала (1909. № 7) вышла, наконец, «Скрипка Страдивариуса». Стр. 40. – См. № 48 наст. тома и комментарии к нему.

48

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1986 (публ. М. Баскера и Ш. Грэм), Полушин, НП.

Автограф – РГАЛИ. Ф. 5. Оп. 2. Ед. хр. 2.

Дат.: 5 сентября (?) 1908 г. – по содержанию письма.

Стр. 4–7. – Реальный маршрут осеннего путешествия 1908 г. получился иным. В «Трудах и днях» П. Н. Лукницкий дает конспективное описание этой поездки Гумилева, очевидно, составленное со слов Ахматовой: «5 сентября уехал из Петербурга в Египет, имея при себе очень небольшую сумму денег. Останавливался на два дня в Киеве, чтобы повидаться с Анной Андреевной Горенко. 10 сентября утром приехал в Одессу, днем на пароходе <...> «Россия» отправился дальше. Дальнейший маршрут: Синоп (в карантине 3–4 дня) <...>, Константинополь, Пирей, Афины (27 сент.), осматривал Акрополь. 1 октября – прибытие в Александрию; 3 окт. – в Каире; 6 окт. опять в Александрии. До 10-х чисел октября в Египте осматривает достопримечательности. Посещение Эзбекие. Купание в Ниле. В Александрии иссякли взятые с собою деньги. Критическое положение. Голодает. Заняв денег у ростовщика и оставив мысль о путешествии в Рим, в Палестину и Малую Азию, тем же маршрутом возвращается обратно. Опять остановка дня на 2–3 в Киеве, где жила Анна Андреевна Горенко. В конце октября или в начале ноября – вернулся в Петербург и Царское село» (Труды и дни. С. 184–185). Анализируя рассказ Ахматовой, необходимо помнить о том, что Гумилев, разумеется, рассказал ей отнюдь не все подробности, в частности, очевидно, что он промолчал о своей предполагаемой «компаньонке» – Вере Аренс (см. комментарий к № 44 наст. тома). Из Одессы в Константинополь пассажирские суда шли двумя маршрутами: либо вдоль черноморского побережья через Варну (на такой пароход Гумилев попал в следующем году, когда отправился в декабре в Абиссинию), либо, пересекая Черное море, через турецкий порт Синоп. В любом случае, рейс продолжался не более 2–3 дней. Отплыв из Одессы 10/23 сентября, Гумилев мог быть в Константинополе (с учетом двухдневного карантина в Синопе) меньше чем через неделю. Таким образом Гумилев высадился в Константинополе не позже 16/29 сентября и находился там, по крайней мере, до 23 сентября / 6 октября, когда, устав ждать прибытия «спутницы», отправил ей открытку (см. № 49 наст. тома и комментарии к нему). В ожидании ответа Гумилев посещает Пирей и Афины (по данным Лукницкого – 27 сентября / 10 октября – как раз около двух-трех дней пути от Константинополя), затем, очевидно, получает ответ Веры Аренс с отказом от «спутничества», – и резко меняет планы. Вместо предполагаемой «Сицилии, Италии, Швейцарии» Гумилев вдруг устремляется в Африку, в Александрию. На африканский берег он высадился 1/14 октября. В это время столица Египта Каир уже в 1857 году была связана железными дорогами со всеми морскими портами – Александрией, Порт-Саидом, Суэцем (к 1875 году их протяженность превышала 1500 км). Очевидно, уже через сутки Гумилев был в Каире. После этого он более десяти дней (срок немалый по современным туристическим меркам) путешествует по Египту. Возможно, строки из позднейшего ст-ния «Египет» в какой-то мере очерчивают границы его тогдашнего «маршрута»:

Но Египта властитель единый,

Уж колышется нильский разлив

Над чертогами Елефантины,

Над садами Мемфиса и Фив.

Елефантина – это остров напротив Асуана, почти напротив железнодорожной станции Асуан (куда тогда уже доходили поезда), Фивы – это Карнак и Луксор (одна ночь езды на поезде от Каира), а о Мемфисе он писал Брюсову в самом начале своего путешествия. В разъездах деньги быстро закончились, и он был вынужден вернуться домой, «заняв денег у ростовщика». Последнее письмо из Египта (также адресованное Кривичу) послано из Каира 13/26 октября, непосредственно перед отъездом в Россию (см. № 52 наст. тома и комментарии к нему). Стр. 8–9. – Очевидно имеется в виду стихотворный сборник Кривича «Цветотравы». В 1909 г. эта книга была упомянута в статье его отца «О современном лиризме» как «находящаяся в печати» (см.: Анненский И. Ф. Книги отражений. М., 1979. С. 369), но скоропостижная кончина Иннокентия Федоровича в ноябре того же года помешала Кривичу завершить работу над изданием. В 1910 году Кривич был занят публикацией посмертного сборника И. Ф. Анненского «Кипарисовый ларец» и разбором архива покойного поэта, так что его собственная книга – с посвящением «светлой памяти ушедшего отца моего», – вышла только в 1912 г. (Москва, издательство Португалова). Гумилев не рецензировал собрание стихов «страстного, исключительного поклонника» Бунина (Анненский И. Ф. Книги отражений. М., 1979. С. 36), но может показаться, что в «анапестических» дольниках «царскосельских» строк гумилевского «Детства» («Каждый пыльный куст придорожный / Мне кричал: “Я шучу с тобой...”» – см. № 44 в т. III наст. изд. и комментарии к нему) слышен отдаленный отзвук описания Кривичем царскосельского пейзажа в ст-нии «Оттуда» (тоже посвященном «Памяти отца»): «...Потянулись поля и облоги, / Скрип обозов и встречных телег... / Каждый кустик знакомой дороги / Я ловлю из-за каменных век». Стр. 9–10. – Ср. сходное замечание Гумилева об усиленных занятиях, которые «ослабляют творческие способности», в его письме Кривичу от 19 сентября 1906 г. (стр. 25–28 № 5 наст. тома). Кривич служил юрисконсультом в Министерстве путей сообщения.

49

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1986 (публ. М. Баскера и Ш. Грэм), Полушин.

Автограф – РГАЛИ. Ф. 1216. Оп. 1. Ед. хр. 7.

Дат.: 23 сентября / 6 октября 1908 г. – авторская датировка.

Открытка с видом Константинополя и девизом «Salut de Constantinople» («Привет из Константинополя»). Адрес тщательно стерт. Штемпель почтового отделения Константинополя – 06.10.08. Штемпель почтового отделения Царского села – 30.09.08.

Стр. 3–4. – Открытка послана Гумилевым из Константинополя после недели ожидания здесь В. Е. Аренс, которая, как предполагалось, должна была сопровождать поэта в путешествии по Европе по маршруту Константинополь – Афины – Сицилия – Италия – Швейцария (см. комментарии к №№ 44, 45, 48 наст. тома). По-видимому, в ответ на эту открытку он получил известие о решении Веры Аренс отказаться от путешествия в его компании. Несомненно, это было очередным личным потрясением и вызвало необходимость изменения маршрута: как и полтора года назад, после катастрофы с неудачным «сватовством» к Анне Горенко, Гумилев «бежит в Африку», в Каир, в ставший для него мистически значимым сад Эзбекие. Незадолго до гибели в июле 1921 года, разговаривая с Н. Н. Берберовой, Гумилев вспоминал свою «египетскую эскападу»: «Я жил под Петербургом, <...> было лето, но я не мог согреться. Уехал на юг – опять холодно. Уехал в Грецию – то же самое. Тогда я поехал в Африку, и сразу душе стало тепло и легко. Если бы вы знали, какая там тишина!» (Сегодня (Рига). 27 августа 1926. Цит. по: ЛН. С. 484). Стр. 6. – Патрас (Патры) на северном Пелопоннесе – удобная точка отплытия в западные греческие острова и в Италию. По всей видимости, доехать туда Гумилев не успел, возможно – потому, что к нему пришло письмо от В. Е. Аренс, сообщавшее, что совместное путешествие не состоится.

50

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1986 (публ. М. Баскера и Ш. Грэм), Полушин.

Автограф – РГАЛИ. Ф. 1216. Оп. 1. Ед. хр. 7.

Дат.: 2/15 октября 1908 г. – по почтовому штемпелю.

Открытка с видом храма Гатор (Хатхор) в Дендере («Denderah Temple of Athor Egypt»). Адрес тщательно стерт. Штемпель почтового отделения Египта (Каира?) – 15.10.08. Штемпель почтового отделения Константинополя – 19.10.08. Штемпель почтового отделения Царского села – 15.10.08.

Выбирая открытку, Гумилев мог иметь в виду, что богиня-покровительница хорошо сохранившегося храма Гатор отождествлялась греками с Афродитой, богиней любви и красоты; этот храм был реставрирован поздними Птолемеями и первыми римскими императорами (117 до н. э. – 98 н. э.). Последней из Птолемеев была Клеопатра; на стене храма сохранился редкий рельеф – Клеопатра с сыном Цезарионом перед лицом богов. Можно предположить, что Гумилев имел в виду Дендеру в качестве одной из целей египетской поездки и добрался (поездом или на пароходе), по крайней мере, до Луксора. Дендера расположена недалеко от города Кена, в 60 км севернее Луксора. Храм малоизвестен, и вряд ли бы Гумилев стал посылать открытку с его видом – «просто так»: в качестве «египетского сувенира» гораздо более подошли бы «хрестоматийные» пирамиды, сфинксы и т. п. В упоминавшемся уже в комментариях к письму № 48 наст. тома ст-нии «Египет» (вариант) читаем:

И, томясь по Антонии милом,

Поднимая большие глаза,

Клеопатра считала над Нилом

Пробегающие паруса.

Рельеф Клеопатры с сыном размещен на крыше храма, с видом на Нил.

Стр. 4. – Поездка в Палестину не состоялась (см. стр. 6–7 № 51 наст. тома и комментарии к ним). Стр. 5–6. – Очевидно, имеется в виду инженер Владимир Андреевич Гаккель (ум. в 1942), за которого В. Е. Аренс в 1912 г. вышла замуж.

51

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин, ЛН.

Автограф – ИМЛИ. Ф. 13. Оп. 3. № 85.

Дат.: 2/15 октября 1908 г. – по почтовым штемпелям и аналогии с датой отправления письма № 50.

Открытка с фотографией (крупным планом) четырех арабов, поднимающихся по пирамиде, с подписью: «Egypt. The Pyramids. Arabs showing how easy it is to ascend» («Египет. Пирамиды. Арабы показывают, как легко подняться»); на обратной стороне по-французски: «Egypte. Une Ascension difficile (Pyramides)» (Египет. Трудный подъем. (Пирамиды)), адресованная «Russia. Москва. Театральная пл., д. Метрополь. Редакция «Весы». Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову». На открытке отсутствует почтовая марка, на которой была поставлена дата египетского почтового штемпеля. Штемпель почтового отделения Константинополя – 19.10.08. Штемпель московской экспедиции городской почты – 14.10.08. Текст открытки факсимильно воспроизведен в кн.: Шубинский В. Николай Гумилев. Жизнь поэта. СПб., 2004. С. 157; фотография на лицевой стороне воспроизведена: ЛН. С. 485 (с ошибочным указанием местонахождения).

Стр. 3–4. – Первая строка знаменитого ст-ния Брюсова «Встреча» (Весы. 1907. № 5; то же ст-ние процитировано Гумилевым в письме к Брюсову от 24 августа / 6 сентября 1907 г. (№ 16 наст. тома)). Стр. 5–6. – Упоминаются достопримечательности в окрестностях Каира. Сфинкс находится в Гизе (название большого каирского некрополя) – в то время маленьком поселке в 4–5 километрах к западу от города (теперь – на западной окраине современного Каира). Рядом со Сфинксом расположены Большие Пирамиды: Хеопса, Хефрена и Микерина; последняя имеет еще три малых пирамиды-спутницы. Мемфис – столица Египта в эпоху Древнего царства (XXVIII–XXXII вв. до н. э.) – находится километрах в 20-ти к югу от Каира. В его центре, как считается, стояла крепость «Белые стены», строительство которой началось при Имхотепе. От этого крупного религиозного, политического и культурного центра Древнего Египта, потерявшего свое прежнее значение с возникновением Александрии, остались лишь руины, погруженные в глубокий ил. Во время раскопок, начатых в XIX веке, в Мемфисе были обнаружены остатки храма Птаха, где короновались фараоны, две колоссальные статуи Рамсеса II и небольшая молельня, построенная Сети I. Недалеко от Мемфиса, к югу, находилось и озеро Мерида – о котором пишет древнегреческий историк, географ и путешественник Страбон (63 до н. э. – 21 (?) н. э.): «удивительное озеро <...> по величине с открытое море и цвета морской воды», полное крокодилов, которых в этой местности «считают священными и щадят их» (Страбон. География. Кн. 17. Гл. 1. § 35, 37). Подчеркнуто резкий отказ от поездки в Рим, вероятно, связан с крушением надежд на путешествие по Европе в обществе В. Е. Аренс (см. №№ 49 и 50 наст. тома и комментарии к ним). Стр. 6–7. – Поездка в «Палестину или Малую Азию» не состоялась, согласно данным П. Н. Лукницкого, – из-за нехватки денег.

52

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1986 (публ. М. Баскера и Ш. Грэм), Полушин, НП.

Автограф – РГАЛИ. Ф. 5. Оп. 2. Ед. хр. 2.

Дат.: 13/26 октября 1908 г. – по почтовому штемпелю.

Открытка с видом пирамид и надписью «Egypte», адресованная: «Russie. Россия. Царское село (Петербург<ская> губ<ерния>. Фридентальская <колония>, дача Эбермана. Его Высокородию Валентину Иннокентьевичу Анненскому». Штемпель почтового отделения Каира – 26.10.08. Штемпель почтового отделения Царского села – 25.10.08.

Разные биографы поэта по-разному представляют события, прошедшие с момента прибытия Гумилева в Египет до времени написания данной «каирской» открытки, завершающей «египетскую» часть гумилевской эпистолярии 1908 г. В. Бронгулеев высказывает предположение, будто Гумилеву «удалось все-таки совершить поездку по Нилу. Он мог посетить тогда Фаюмский оазис, побывать на руинах древних Фив и осмотреть, конечно, Луксор. Не исключено, наконец, что в ту же поездку он мог достичь и границ Судана» (Бронгулеев В. В. Посредине странствия земного. Документальная повесть о жизни и творчестве Николая Гумилева. Годы 1886–1913. М., 1995. С. 111). Фивы (современный Луксор) находятся на расстоянии приблизительно 700 км от Каира, Дендера (см. комментарий к № 50) – в 60 км к северу от Луксора; Карнак – между ними; теоретически такой маршрут был вполне осуществим, и Гумилев мог ознакомиться с жизнью страны достаточно подробно. В пользу этого предположения говорит и ретроспективное ст-ние «Египет» (№ 6 в т. IV наст. изд.), содержащее большое количество географических и бытовых реалий и, главное, демонстрирующее понимание автором «души» страны (см. стр. 31–32). Однако нельзя забывать, что помимо посещения туристических мест (см.: Жизнь поэта. С. 67) пребывание Гумилева в Египте было ознаменовано и «духовным преображением» поэта, оказавшим радикальное влияние на его жизнь и творчество последующих лет. Именно тогда, по словам Ахматовой, для него была «снята опасность самоубийства» (Жизнь поэта. С. 67). П. Н. Лукницкий особо отмечал, что все лето 1908 г. Гумилев находился «в подавленном душевном состоянии», его «преследовали мысли о самоубийстве», и внезапная поездка в Египет – в нарушение первоначально намеченного маршрута – была как-то с этими «мыслями» связана: «По-видимому, в Египте была попытка самоубийства, последняя в его жизни» (Труды и дни. С. 185). Очевидно, что весь этот «суицидальный подтекст» египетского путешествия 1908 г. непосредственно связан с образом «сада Эзбекие» в личной гумилевской «биографической мифологии» (см. комментарии к стр. 8–13 № 14 наст. тома); нельзя также исключать, что и все путешествие было затеяно лишь для «второго» посещения каирского сада – во исполнение данного год назад «обета»: