Текст книги "Полное собрание сочинений в 10 томах. Том 8. Письма"

Автор книги: Николай Гумилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 45 страниц)

35

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин (без стихов), ЛН.

Автограф – РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 19.

Дат.: 10/23 февраля 1908 г. – по почтовому штемпелю.

Письмо вложено в конверт, адресованный: «Russie. Moscou. Москва. Театральная пл., д. Метрополь. Редакция журнала «Весы». Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову». Штемпель почтового отделения Парижа – 23.02.08. Штемпель московской экспедиции городской почты – 13.02.08.

Стр. 3–5. – Первое из приложенных к данному письму ст-ние (стр. 33–53) «Андрогин» – № 107 в т. I наст. изд., автограф (см. комментарий и варианты к № 107 в т. I наст. изд.). О своем «интересе» к «Андрогину» – и желании увидеть его напечатанным в «Весах» – Гумилев снова напишет в №№ 36, 37, 38 наст. тома. Новая копия ст-ния была приложена к № 41 (в архиве эта копия отсутствует). По мнению Р. Д. Тименчика и Р. Л. Щербакова, речь в письме идет не о прямом заимствовании темы стихотворения «Андрогин», а о том, что Брюсов охотно использовал в своих произведениях мифологические сюжеты (ЛН. С. 470). Однако возможно, что Гумилев подразумевал не обще-мифологический сюжет, а гораздо более специфичное «использование» (в своей собственной трактовке) основной для всего творчества Брюсова темы «страсти». Ср. в первую очередь, «программную» теоретическую статью Брюсова в «Весах» («Наше время <...> научилось чтить телесное, прозрев в нем те же глубины, как в духовном. <...> Как же было нашему времени, освятившему самую сущность тела, не освятить то, в чем полнее всего выражается его мощь – страсть! <...> Что для эллинов было только наслажденьем, став для нас тайной, стало и святыней» и т. д.) (Брюсов В. Я. Вехи I. Страсть // Весы. 1904. № 8. С. 21–28). Ср. также прямые метрические (4 Амф. ЖмЖм) и содержательные переклички данного ст-ния Гумилева со ст-нием «Из ада изведенные...», вошедшим в книгу Брюсова «Στέφανος» («Венок»): «Тебе, необорный, мы детски послушны: / И ложе, как храм, и любовь – как обет! // <...> Я – жрец темноглазый, с сестрой темнокудрой / И ночью и днем воспеваю псалом». Стр. 5–7. – Вторым ст-нием, приложенным к письму (стр. 54–70), является ст-ние «Поэту» – № 108 в т. I наст. изд. Примечательно, что это «рассуждение для себя» было написано за несколько недель до получения Гумилевым номера «Весов» (1908. № 1) со ст-нием Брюсова «Поэту» («Ты должен быть гордым, как знамя...» – см. следующее письмо, № 36 наст. тома). Как указал Г. М. Фридлендер, ст-ние Гумилева «носит характер подражания стихотворным манифестам Брюсова», однако Гумилев на самом деле разрабатывает в нем свою собственную эстетику (см. комментарий к № 108 в т. I наст. изд.). Стр. 8–9. – Третьим ст-нием (стр. 71–82) является ст-ние «Под рукой уверенной поэта...» – № 109 в т. I наст. изд. По-видимому, Гумилев также «воспользовался» здесь «темой Брюсова»: Н. А. Богомолов усматривает в нем развитие темы баллады Брюсова «Раб» (см. комментарий к № 109 в т. I наст. изд.). Стр. 9–11. – Ст-ние Брюсова «Жизнь» («Безликая, она забыла счет обличий...») было опубликовано в № 4 журнала «Образование» за 1907 г., а затем вошло в сборник «Все напевы» (см. ниже). Стр. 11–16. – Гумилев уже явно применял к себе модель творческого пути, согласно которой изданные книги являются «пройденными этапами» в процессе постоянного развития: см. № 32 наст. тома; ср. также №№ 39, 45, 109 наст. тома. В этом – еще одно значительное сходство с Брюсовым, который писал в предисловии к своему, столь желаемому Гумилевым, следующему сборнику «Все напевы», вышедшему в начале 1909 г.: «...во многом этот сборник завершает мои прежние начинания <...> Эти «пути» пройдены мною до конца, и менее всего склонен я повторять самого себя. Я уверен, что в поэзии, и не только в русской поэзии, есть еще бесконечное число задач, никем не решенных...» Но размышления Гумилева могут восприниматься и как свидетельство его растущей «автономии» от «учителя» – после выхода в свет РЦ 1908. По крайней мере, именно с этого времени в его переписке со старшим поэтом начинается период «подспудного напряжения» (особенно заметного с № 41 наст. тома). Стр. 17–19. – После «Стихов о Прекрасной даме» (М.: «Гриф», 1905; книга вышла в октябре 1904 г.) появились еще два издания стихов А. Блока: «Нечаянная радость. Вторая книга стихов» (М.: «Скорпион», 1907; книга вышла в конце 1906 г.: см. комментарий к № 13 наст. тома) и «Снежная маска» (СПб.: «Оры», 1907 (книга вышла в апреле)). В феврале 1908 г. также вышли в свет «Лирические драмы» Блока (СПб.: «Шиповник»). В этой последней книге был уже объявлен следующий сборник – «Земля в снегу», изданный «Золотым руном» в июле 1908. Первая книга стихов С. М. Городецкого «Ярь» (СПб.: «Кружок молодых», 1907) тоже вышла в декабре 1906 г.; затем последовали: «Перун» (СПб.: «Оры», 1907) и «Дикая воля» (СПб.: «Факелы», 1908 (вышла в декабре 1907)). Брюсов в это время переиздавал свои старые сборники в виде «Собрания стихов» под названием «Пути и перепутья», тт. 1 и 2 (см. №№ 27, 40 наст. тома и комментарии к ним), выпускал книги переводов (Верхарна, Метерлинка) и сборник рассказов («Земная ось»; см. № 11 наст. тома и комментарий к нему). Его «последними» сборниками стихов на момент написания данного письма являлись «Tertia Vigilia. Книга новых стихов 1897–1900» (М.: «Скорпион», 1900), «Urbi et orbi. Стихи 1900–1903 гг.» (М.: «Скорпион», 1903) и «Στέφανος. Венок. Стихи 1903–5 гг.» (М.: «Скорпион», 1906). Как отмечено выше, следующий сборник тоже последовал с промежутком в три года: «Все напевы. Стихи 1906–1909 гг. (Пути и перепутья. Т. III)» (М.: «Скорпион», 1909). Стр. 22–26. – О неприятии «весовцами» фигуры Г. Чулкова см. № 18 наст. тома и комментарий к нему. Во второй половине 1907 г. А. Белый чаще и резче всех выступал против Чулкова на страницах «Весов»: «в рецензии на альманах «Цветник Ор» <Белый> писал: «Грязен и непричесан, как всегда, в стихах г. Чулков» (Весы. 1907. № 6. С. 68); в следующем номере журнала, критикуя альманах «Проталина», Белый утверждал: «...на этом бледном фоне грязной кляксой усаживается Чулков (ну, прямо из юрты!)» (№ 7. С. 74)» (ЛН. С. 470). Впоследствии Белый каялся в таких выпадах: «...«личные» переживания, неправильно перенесенные на арену борьбы, путали, превращая даже справедливые нападки на враждебные нам течения в недопустимые резкости <...>; таковы безобразные мои выходки против Г. И. Чулкова, на которого я проецировал и то, в чем я с ним был не согласен, и то, в чем он не был повинен нисколько; так стал для меня «Чулков» – символом; полемизировал я не с интересным и безукоризненно честным писателем, а с «мифом», возникшим в моем воображении...» (Белый Андрей. Начало века. М., 1990. С. 424–425; говоря о «личных переживаниях», Белый намекает здесь, прежде всего, на отношения между Чулковым и Л. Д. Блок). Что касается С. М. Городецкого, то Брюсов, как и другие рецензенты-модернисты, горячо приветствовал появление его первого сборника «Ярь» (Весы. 1907. № 2), но достаточно резко осуждал второй, отметив, между прочим, «небрежность и грубость» его стиха (Весы. 1907. № 10. С. 52). Подробнее см. комментарий к № 47 наст. тома.

36

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин (без стихов), ЛН.

Автограф – РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 19.

Дат.: 23 февраля / 7 марта 1908 г. – авторская датировка.

Письмо вложено в конверт, адресованный: «Russie. Москва. Moscou. Театральная пл., д. Метрополь. Редакция «Весы». Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову». Штемпель почтового отделения Парижа вырезан вместе с маркой. Штемпель московской экспедиции городской почты – 25.02.08.

Стр. 8–10. – В № 1 «Весов» за 1908 был помещен цикл из девяти ст-ний Брюсова под названием «Обреченный» (1. Поэту; 2. Голос; 3. Ответ; 4. На медленном огне; 5. Заклинание; 6. Осень; 7. Лунный дьявол; 8. Видение; 9. La Belle Dame Sans Merci) (Весы. 1908. № 1. С. 7–16). Гумилев цитирует ст-ние «Поэту» («Ты должен быть гордым, как знамя»), вошедшее потом как первое стихотворение (вне циклов) в сборник «Все напевы» (М., 1909). Стр. 16–17. – Гумилев имеет в виду начальные (и заключительные) строки стихотворения «Лунный дьявол», также вошедшего в сборник «Все напевы» (цикл «Обреченный»):

Лунный дьявол, бледно-матовые,

Наклонил к земле рога.

Взоры, призрачно-агатовые,

Смотрят с неба на снега...

Стр. 19–20. – Ежемесячный петербургский журнал «Образование» (1892–1909), открывший беллетристический отдел в 1902 г., ориентировался первоначально на писателей-реалистов, но с 1907 г. стал привечать и модернистов (см.: Ермаков А. Ф. «Образование» // Русская литература и журналистика начала XX века. 1905–1917. Большевистские и общедемократические издания. М., 1984. С. 111–117). Брюсов несколько раз печатался в нем во второй половине 1907 г. и первой половине 1908 г. Однако ст-ние «Камень» в журнале не было принято (см. № 38 наст. тома), и после возвращения в Россию Гумилев отдал его в новый журнал «Весна», где оно и было опубликовано (1908. № 7). Стр. 24–26. – Об этом замысле подробно см. комментарий к № 6 в т. VI наст. изд. Стр. 27–30. – Алексей Николаевич Толстой (1882–1945) начинал свою литературную карьеру как поэт-«народник» (сборник «Лирика». СПб., 1907, изд. автора; о «народности» его поэзии см. комментарий к стр. 29–30 № 38 наст. тома). Некоторое представление об отмеченной Гумилевым «мистической» настроенности Толстого дает его письмо А. А. Вострому: «Ты натуралист, я – все сильнее укореняюсь в мистике, в тайне слова, как создателя не только символа, но истинного бытия предметов, видимых и простым и астральным видением. Много хотелось рассказать тебе о современной литературе, главное, русской, об искусстве, живописи французской, о скульптуре; все это время мы жили в среде художников и поэтов, в той среде, которая в Петербурге только в зачатке в избранных кружках» (А. Н. Толстой о литературе и искусстве. М., 1984. С. 430–431). А. Н. Толстой приехал в Париж в сопровождении Софьи Исааковны Дымшиц (вскоре ставшей его женой) в январе 1908 г. и пробыл во французской столице до поздней осени. Об их жизни в Париже и круге знакомств среди литераторов и художников – см. воспоминания С. И. Дымшиц-Толстой в кн.: Воспоминания об А. Н. Толстом. Сборник. Изд. 2-е, дополненное. М., 1982. С. 51–56. Судя по настоящему письму, Гумилев познакомился с ним в конце января или в начале февраля 1908 г. (Толстой пишет о встрече с поэтом в парижском кафе: «В этом кафе под каштанами мы познакомились и часто сходились и разговаривали – о стихах, о будущей нашей славе, о путешествиях в тропические страны, об обезьянках, о розысках остатков Атлантиды на островах близ южного полюса, о том, как было бы хорошо достать парусный корабль и плавать на нем под черным флагом» (Николай Гумилев в воспоминаниях современников. С. 39)). Следует отметить, что первые отрицательные впечатления новых знакомцев скоро сгладились: 12 марта 1908 г. Толстой писал К. И. Чуковскому из Парижа: «...я пользуюсь случаем обратить Ваше внимание на нового поэта Гумилева. Пишет он только в «Весах», потому что живет всегда в Париже; очень много работает, и ему важна в начале правильная критика» (цит. по: ЛН. С. 472), а Гумилев через месяц сообщит Брюсову, что «сошелся» с гр. Толстым (см. № 38 наст. тома). Оба поэта посещали салон художницы Е. С. Кругликовой и – хотя бы однажды ночью – зверинец в Ботаническом саду (см. комментарий к № 26 наст. тома). В России они также поддерживали дружеские отношения, вместе участвовали в организации журнала «Остров» и заседаний «Про-Академии» (см. № 63 наст. тома), вместе участвовали в подготовительной работе к изданию «Аполлона», одновременно гостили в Коктебеле у М. А. Волошина весной 1909 г. (см. № 66 наст. тома). Однако в ноябре 1909 г. Толстой выступил секундантом Волошина на дуэли последнего с Гумилевым. Толстой сделал все возможное, чтобы предотвратить кровавый исход (см.: Жизнь Николая Гумилева. С. 58, 237, 238), но этот эпизод прерывает его близкие отношения с Гумилевым, которого он в дальнейшем «мало встречал» (см.: Николай Гумилев в воспоминаниях современников. С. 43).

К Брюсову Толстой впервые обратился, на самом деле, через три дня после данного письма Гумилева, – в письме от 26 февраля / 10 марта 1908 г., в котором он вежливо просил: «Могут ли пойти в «Весах» стихи мои, который я прилагаю к письму». Приложенными были ст-ния «В изумрудные, вечерние поля...» и «В мансарде» (см.: Переписка А. Н. Толстого. В 2 т. М., 1989. Т. I. С. 125–127), вполне подтверждающие определенный «весовцем»-Гумилевым статус Толстого как «петербургского поэта». «Андрей Белый неоднократно выступал против петербургских поэтов; например, в рецензии на альманах «Цветник Ор» он возмущался, что «с соизволения почтенного, но как-то растерявшегося В. Иванова, сверхиндивидуалисты чулкистскими молоточками откалывают камушки от трудносдвигаемых твердынь Ницше, Ибсена, толкут в ступке и этой пылью опрыскивают фланеров Невского проспекта» (Весы. 1907. № 6. С. 66)» (ЛН. С. 473). См. также комментарий к №№ 18, 29 наст. тома. Стр. 30–31. – На самом деле Толстой начал публиковать стихи – «революционные (какие писал тогда Тан-Богораз и даже молодой Бальмонт) и лирические опыты» – еще в 1905 г. (см.: Смола О. П. Лирика А. Н. Толстого // А. Н. Толстой. Материалы и исследования. М., 1985. С. 79–80). По свидетельству К. И. Чуковского, при их знакомстве в 1907 г. Толстой показывал ему тетради со своими стихами, на наиболее ранней из которых была указана дата 1900 г. (Воспоминания об А. Н. Толстом. Сборник. Изд. 2-е, дополненное. М., 1982. С. 19). Стр. 33–37. – Гумилев имеет в виду статью А. Белого «Штемпелеванная калоша», в которой петербургские «мистики» язвительно изображались гуляющими в калошах «над бездной» («В Петербурге привыкли модернисты ходить над бездной. Бездна – необходимое условие комфорта для петербургского литератора. Там ходят влюбляться над бездной, сидят в гостьях над бездной, устраивают свою карьеру над бездной, ставят над бездной самовар...» и т. д.) (Весы. 1907. № 5. С. 49–52). Как впоследствии отметил А. Белый, статья отражала его разрыв с «распустившимся “мистагогом”» Вяч. И. Ивановым, который «бесконечно обиделся на сочетание слов: «штемпелеванная калоша», увидев намек на издательство «Оры»: его марка «Ор» – треугольник; и марка калош – треугольник» (Белый Андрей. Начало века. М., 1990. С. 349–350). Стр. 39–41. – Брюсов не изменил название этого зверя в опубликованном тексте «Радостей земной любви»: комментарий к этим названиям см. комментарий к стр. 93–94 № 4 в т. VI наст. изд. Стр. 43–63. – № 110 в т. I наст. изд.

37

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин, ЛН.

Автограф – РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 19.

Дат.: 12/25 марта 1908 г. – по почтовому штемпелю.

Письмо вложено в конверт, адресованный: «Russie. Moscou. Москва. Театральная пл., д. Метрополь. Редакция журнала «Весы». Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову». Штемпель почтового отделения Парижа – Paris 25 Danton 25.03.08. Штемпель московской экспедиции городской почты – 15.03.08.

Стр. 3–12. – О традициях и характере выставок Indépendants (Независимых) и Весеннего салона см. комментарий к № 4 в т. VII наст. изд. Посетив через месяц Весенний салон, Гумилев нашел возможным написать совместный отзыв об обеих выставках (см. № 4 в т. VII наст. изд. и комментарии к нему, а также – №№ 40, 42 наст. тома). Ранее Брюсов уже опубликовал в «Весах» статью Гумилева о парижской выставке нового русского искусства (№ 3 в т. VII наст. изд.) и, по-видимому, снова попросил Гумилева присылать «статьи, заметки» на такие темы (ср. №№ 7, 25, 28 наст. тома). По мнению Р. Дубровкина, появлению данной статьи мог способствовать и Р. Гиль: «Не исключено, что определенную роль в появлении статьи сыграл <...> Гиль, отрицательно настроенный против современной живописи вообще и против постимпрессионизма в частности. «Vous avez un correspondant ici, pour le Salon des Indépendants?» («Есть ли у вас здесь корреспондент на Салоне независимых?») – интересовался он у Брюсова в письме от 28 марта 1908 года. За две недели до этого (23 февраля / 7 марта) Гумилев был «на приеме» у Гиля, а 12/25 марта каялся перед Брюсовым в нежелании писать о первой выставке <...>. Вторая выставка, отведенная под полотна более традиционных художников, Гумилеву, напротив, понравилась, что также нашло отражение в рецензии» (Неопубликованное письмо Н. Гумилева. Publ., comment. et notes R. Doubrovkine // Revue des Études Slaves. LXXI/1. 1999. P. 165). По своим взглядам на современное искусство Гумилев оказался ближе к Гилю, чем к Брюсову (см. комментарий к № 42 наст. тома). Стр. 16–17. – Брюсов поместил три ст-ния Гумилева в июньском номере «Весов» за 1908 г.: «Волшебная скрипка» (№ 89 в т. I наст. изд.), «Одержимый» (№ 111 в т. I наст. изд.), и «Рыцарь с цепью» (№ 113 в т. I наст. изд.) (Весы. 1908. № 6. С. 7–10). Стр. 18–19. – автограф ст-ния «Одержимый» (№ 111 в т. I наст. изд.) в данном письме отсутствует. Можно предполагать, что Брюсов передал его в «Весы» (ср. комментарий к стр. 8–12 № 16 наст. тома об отсутствующем автографе ст-ния «Маскарад»). Стр. 22–23. – Помимо упомянутой в письме № 39 наст. тома статьи А. Белого «Вольноотпущенники», в № 2 «Весов» за 1908 г. вошли XI глава «Огненного Ангела» («Как я жил без Ренаты и как я встретился с доктором Фаустом») и обзорная статья представителя группы «Аббатства» (см. комментарий к стр. 5 № 5 наст. тома) Р. Аркоса «Взгляд на французскую литературу 1907 г.» (Весы. 1908. № 2. С. 19–39, 90–95).

38

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин (без стихов), ЛН.

Автограф – РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 19 (ст-ние отсутствует).

Дат.: 24 марта / 6 апреля 1908 г. – по почтовому штемпелю.

Письмо вложено в конверт, адресованный: «Russie. Moscou. Москва. Театральная пл., д. Метрополь. Редакция журнала «Весы». Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову». Штемпель почтового отделения Парижа – Paris 25 Danton 06.04.08. Штемпель московской экспедиции городской почты – 27.03.08.

Стр. 3–5. – Михаил Петрович Арцыбашев (1878–1927) – популярный в то время беллетрист; публикация его наиболее известного произведения, романа «Санин», завершилась в сентябрьской книжке журнала «Современный мир» за 1907 г. С того же 1907 г. Арцыбашев был одним из редакторов журнала «Образование» (до этого, в 1905 г., опубликовавшего его нашумевший рассказ «Ужас»). Стр. 7–8. – К письму было приложено только ст-ние «Анна Комнена» (№ 112 в т. I наст. изд.) (возможно, с этим письмом был послан и «Рыцарь с цепью» (№ 113 в т. I наст. изд.), о котором упоминает Гумилев в следующем письме (№ 39 наст. тома)). С текста ст-ния было сделано несколько копий, а сам автограф впоследствии исчез. Текст данной редакции публикуется в Неизд 1980 и ЛН (в последнем издании в стр. 51 вместо «стон» опубликовано «стол», что является очевидной опечаткой). В настоящем издании текст воспроизводится по копии, сделанной Н. М. Иванниковой (Москва). Следует отметить, что данный вариант ст-ния «Анна Комнена» (стр. 40–72) не был учтен в разделе «Другие редакции и варианты» т. I наст. изд. Стр. 9–18. – «Мальчишеская шутка» Гумилева («застенчивого таланта-метеора») была вызвана обидой на Бальмонта и Мережковских (см. №№ 6, 10 наст. тома). Как указывают Р. Д. Тименчик и Р. Л. Щербаков, Гумилев имел в виду суждение о нем П. Дмитриева: «В стихах г-на Гумилева «Маскарад» («Весы». № 7) вовсе нет выдумки; и, однако, это стихотворение поражает вас, как всегда поразит падучая звезда: вы знаете, что метеор сам по себе – камень; но никогда не будете думать об этом камне, когда по безоблачному темному небу вспыхнет огненная полоска и на несколько мгновений засветится призрачным блеском (Образование. 1907. № 11. С. 115–116)» (см.: ЛН. С. 475, 462). На «журнальное обозрение» П. Дмитриева обратил внимание Брюсов (№ 5 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома). О m-lle Богдановой никаких сведений не имеется. Сама З. Н. Гиппиус спустя восемнадцать лет вспоминала этот эпизод несколько иначе: «Одно-единственное стихотворение <Гумилева> мне принесла без подписи какая-то барышня в Париже. Гумилева тогда не знали; имя лишь напомнило бы мне каменную фигуру молодого монархиста в подпирающих щеки воротничках; но подписанное или неподписанное, нельзя же и тут было не увидеть, что это стихотворение, при его еще несовершенстве, принадлежит – поэту?» (Звено (Париж). 14 февраля 1926). Ст-ние «Андрогин», к которому Гумилев безуспешно пытался привлечь внимание Брюсова (см. №№ 35, 36 наст. тома) было в конце концов опубликовано Гумилевым в «Альманахе 17» (об этом издании см. комментарий к № 54 наст. тома). Стр. 20–22. – Вероятно, речь идет об ухудшающемся финансовом положении Гумилева, вызванным изданием за свой счет РЦ 1908. Родители поэта были недовольны его «заграничным» образом жизни. «Судьба сына, видимо, крайне волновала родителей, так как между ними на этот счет очень часто происходили длительные споры. Отец хотел, чтобы сын прежде всего закончил университет и затем избрал себе какую-либо научную деятельность. Литературное поприще казалось ему недостаточно серьезным и малообеспеченным. Ему не нравилось также, что сын, не получив необходимого русского образования, уехал учиться в Сорбонну и хочет стать поэтом» (Делла-Вос-Кардовская О. Л. Воспоминания о Н. С. Гумилеве // Жизнь Николая Гумилева. С. 30). По возвращении в Россию, соответственно с прошением от 10 июля 1908 г., Гумилев 18 августа 1908 г. был зачислен студентом юридического факультета Санкт-Петербургского университета («Прошение» опубликовано: Материалы для биографии Н. С. Гумилева. Публикация и комментарий Е. Вагина // Russica-81. Литературный сборник. Нью-Йорк, 1982. С. 372). Стр. 23–25. – «Возможно, что Гумилев имел в виду Попльтона, героя рассказа Д. Джерома “Человек, который заботится обо всех”, или же одного из персонажей рассказа “О вреде чужих советов”» (ЛН. С. 475). Стр. 26–28. – На самом деле, Гумилев через три недели отправился через Севастополь и Москву (где он увиделся с Брюсовым) прямо в Царское село (см. комментарий к № 41 наст. тома). Его «кочевье» возобновилось только в сентябре 1908 г. (см. № 48 наст. тома и комментарии к нему). Стр. 28–29. – По сообщению С. И. Дымшиц-Толстой, «в течение почти целого года, который мы провели в Париже, <...> была <одна> кратковременная поездка в Петербург, которую <А. Н. Толстой> совершил без меня (я была связана посещениями художественной школы и не могла ему сопутствовать)» (Воспоминания об А. Н. Толстом. Сборник. Изд. 2-е, дополненное. М., 1982. С. 56). Стр. 29–32. – Брюсов положительно оценил стихотворные опыты поэта, которого рекомендовал ему Гумилев, и через некоторое время, в письме к Вяч. Иванову от 18 января 1910 г. не без гордости отмечал: «Ты знаешь, что я никогда не был врагом молодости, молодежи. Не я ли первый приветствовал Белого? и Блока? позднее Городецкого? и Гумилева? и совсем недавно графа А. Толстого?» (Валерий Брюсов. М., 1976. (Литературное наследство. Т. 85). С. 524). Уже отправленные Брюсову стихи Толстого (см. № 36 наст. тома) в «Весах», правда, не появились, но почти сразу же по возвращении из Парижа, в декабре 1908 г., Толстой по приглашению Брюсова читал стихи в московском «Обществе Свободной эстетики». На этот раз три стихотворения были приняты Брюсовым для немедленной публикации («Самакан», «Семик», «Косари»: Весы. 1909. № 1. С. 15–18). Два года спустя Брюсов откликнулся с явным энтузиазмом на выход в свет второго сборника стихов А. Н. Толстого «За синими реками» (М.: Гриф, 1911): «...Не столько знание народного быта, всего того, что мы называем безобразным словом «фольклор», но скорее какое-то бессознательное проникновение в стихию русского духа составляет своеобразие и очарование поэзии гр. Толстого. Умело пользуясь выражениями и оборотами народного языка, присказками, прибаутками, гр. Толстой выработал склад речи и стиха совершенно свой, удачно разрешающий задачу – дать не подделку народной песни, но ее пересоздание в условиях нашей «искусственной» поэзии. Все предыдущие попытки в этом роде – Вяч. Иванова, К. Бальмонта, С. Городецкого – совершенно побледнели после стихов гр. Толстого» (Брюсов В. Я. Новые сборники стихов // Русская мысль. 1911. № 2). Подробнее см.: Хайлов А. И. А. Н. Толстой и В. Я. Брюсов. К истории литературных отношений // А. Н. Толстой. Материалы и исследования. М., 1985. С. 204–210). Стр. 34–38. – Об Анне Комнене и Боемонте см. комментарий к № 112 в т. I наст. изд., а также более поздние упоминания о них Гумилева: №№ 25, 74 в т. VII наст. изд. «Вольно» изображенная поэтом византийская императрица имеет явное «портретное сходство» с А. Ахматовой (см. комментарий к стр. 5–8 № 112 в т. I наст. изд.). Как отмечают Р. Д. Тименчик и Р. Л. Щербаков (ЛН. С. 475), с историческим эпосом «Алексиада» Анны Комнены Гумилев, по-видимому, был знаком «по какой-либо исторической хрестоматии или по его переводу на русский язык – «Сокращенное сказание о делах царя Алексея Комнина» (Ч. 1. СПб., 1859)». Эпизод с «помилованным разбойником» заключается в следующем: «Однажды самодержец на площади большого дворца занимался игрою в шары, скача верхом на коне. В это время один варвар <...> подходит к самодержцу и, преклонив колена, прикидывается просителем. Самодержец тотчас остановил коня и, обратившись, спросил: о чем он просит? Тогда этот убийца больше, чем проситель, протянув руку и схватившись за меч, стал обнажать его. Но меч не повиновался руке, хотя раз и два пытался он вынуть оружие. <...> Тут преданнейшие самодержцу хотели было растерзать того варвара, но самодержец и знаками, и рукою, и разными угрозами удержал их от такого намерения. Что же далее? Тот убийца-воин тут же получает совершенное прощение <...> и величайшие дары» (Византийские историки. Т. 3. Сокращенное сказание о делах царя Алексея Комнина. Труды Анны Комнины. Ч. I. Пер. под ред. проф. В. Н. Карпова. СПб., 1859. С. 424–425).

39

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин (без стихов), ЛН.

Автограф – РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 19.

Дат.: 9/22 апреля 1908 г. – авторская датировка.

Письмо вложено в конверт, адресованный: «Russie. Moscau. Москва. Театральная пл., д. Метрополь. Редакция «Весы». Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову». Штемпель почтового отделения Парижа – Paris 50 R. St. Denis 23.04.08. Штемпель московской экспедиции городской почты – 14.04.08.

Стр. 4–7. – Имеется в виду статья А. Белого «На перевале. Вольноотпущенники» (Весы. 1908. № 2. С. 69–72). Статья направлена против эпигонов символизма, на которых, язвительно повторяя знаменитое «Как же иначе?» из книги Г. И. Чулкова «О мистическом анархизме» (СПб., 1906), Белый обрушивался с точки зрения истинного, по его выражению, «воина движения»: «Нынче талант окружен ореолом из рабов. Раб знает, что любезнейшего из друзей патрон выпускает на волю. А вольноотпущенник в наши дни – это первый претендент на литературный трон патрона. Об этом постарается и патрон, и его критика. Об этом позаботится сам вольноотпущенник. Потому что как же иначе? У вольноотпущенников будут свои вольноотпущенники.

И так далее, и так далее.

Отсюда мораль: не отпускай на волю рабов <...> Посмотрите на молодую русскую литературу: каждый месяц восходит в ней новая звезда; и в следующий месяц она закатывается. Легко восходит и легко ниспадает: это все потому, что в новейшей литературе русской уже нет почти воинов: есть вольноотпущенные рабы и вольноотпущенники вольноотпущенников. <...> На авансцене литературы русской теперь всякий спорт. Литератор-спортсмен, поэт-клоун заслонили действительные высоты современного творчества. А там, на высотах, стоят по-прежнему воины движения, победоносно поднявшие знамя символизма. Фаланга бойцов прошла вперед и скрылась. А вот за ней потянулся обоз войска...» Статья Белого, по-видимому, действительно «затронула» Гумилева: именно она, как кажется, явилась впоследствии непосредственным источником знаменитой «шпильки» в начале акмеистического манифеста в адрес «футуристов, эго-футуристов и прочих гиен, всегда следующих за львом» (стр. 6–7 № 56 в т. VII наст. изд.). Ср. у Белого: «Впереди идут львы движения, нападающие на врагов, сзади проходят жадные шакалы и гиены, терзающие трупы павших воинов» (и далее: «...это все не львы движения, а трусливые гиены, упражняющие свою храбрость над трупами. Вчера эти гиены <...> жалко прятались в кустах, когда тут проходили львы; теперь они празднуют не ими совершенную победу, эти вольноотпущенные рабы, скаля зубы уходящим от них вдаль воинам движения» и т. д.). Стр. 8–10. – О рецензии Брюсова на РЦ 1908 см. № 32 наст. тома и комментарий к нему. «Сравнивая «Романтические цветы» с «Путем конквистадоров», – писал Брюсов, – видишь, что автор много и упорно работал над своим стихом. Не осталось и следов прежней небрежности размеров, неряшливости рифм, неточности образов. Стихи Н. Гумилева теперь красивы, изящны и, большей частью, интересны по форме; теперь он резко и определенно вычерчивает свои образы и с большой обдуманностью и изысканностью выбирает эпитеты» (Весы. 1908. № 3. С. 77). Стр. 10–12. – В заключение своего отзыва Брюсов писал: «Конечно, несмотря на отдельные удачные пьесы, и «Романтические цветы» – только ученическая книга. Но хочется верить, что Н. Гумилев принадлежит к числу писателей, развивающихся медленно и по тому самому встающих высоко. <...> На наших глазах за последние годы прошла печальная судьба нескольких скороспелок, отцветших едва ли не прежде издания своей первой книги. Не окажется ли более счастливым путь от слабого и подражательного к совершенству, чем обычный путь наших однодневок...» (Там же. С. 78). Эти слова, безусловно, могли еще раз убедить Гумилева «в неизменности расположения» к нему Брюсова, о которой он писал в начале настоящего письма в контексте статьи Белого о «вольноотпущенниках» (см. выше). О понятии «ученичества» – тоже, отчасти, в связи с полемическими утверждениями А. Белого, см. комментарий к № 29 наст. тома, а также №№ 34, 41, 58, 59 наст. тома. Стр. 13–16. – По-видимому, Брюсов посоветовал Гумилеву не вовлекаться в бурную литературную жизнь столицы; не исключено, что он также предостерегал его от общения с определенными лицами или литературными кругами (см., например, № 61 наст. тома и комментарии к №№ 6 и 61 наст. тома). Следует добавить, что именно «петербургские» литераторы являлись постоянной мишенью полемических выпадов «Весов», многократно упоминаемых в предыдущих комментариях; ср., прежде всего, суждения самого Гумилева о типично «петербургском» поэте А. Н. Толстом в письме № 36 наст. тома. Стр. 16–18. – О встрече с Брюсовым в начале мая (по новому стилю) см. комментарий к № 41 наст. тома. Стр. 18–19. – В первой половине 1908 г. Гумилев написал большинство своих рассказов: «Дочери Каина», «Черный Дик», «Последний придворный поэт», «Принцесса Зара», «Скрипка Страдивариуса» и «Лесной дьявол» (№№ 6–11 в т. VI наст. изд.). За исключением «Скрипки Страдивариуса» (см. №№ 41, 55 наст. тома) они не поддаются точной датировке; по содержанию естественно предположить только, что «Последний придворный поэт» был написан вскоре после возвращения в Царское село (см. комментарий к № 8 в т. VI наст. изд.). Стр. 19–22. – О подборке трех стихотворений Гумилева для «Весов» – о которой, по всей видимости, Брюсов только что сообщил Гумилеву – см. комментарий к стр. 16–17 № 37 наст. тома. Брюсов все-таки остался при своем выборе, и напечатал «Рыцаря с цепью». Об «Одержимом» Гумилев снова вспомнит в письме к Ахматовой в начале 1913 г. (№ 118 наст. тома). Стр. 23–24. – См. следующее письмо (№ 40 наст. тома), а также комментарий к стр. 3–12 № 37 наст. тома. Стр. 25. – Несмотря на условное наклонение предыдущих рассуждений Гумилева («если я перееду в Россию...»), вопрос об отъезде, по-видимому, был уже решен. Гумилев уехал через 10 дней (см. комментарий к № 41 наст. тома). Стр. 27–43. – № 114 в т. I наст. изд., автограф 1. Стр. 44–68. – № 115 в т. I наст. изд., автограф. Стр. 69–97. – № 116 в т. I наст. изд., автограф.