Текст книги "Полное собрание сочинений в 10 томах. Том 8. Письма"

Автор книги: Николай Гумилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 45 страниц)

62

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1986 (публ. М. Баскера и Ш. Грэм), ошибочная датировка, Полушин.

Автограф – РГАЛИ. Ф. 6. Оп. 1. Ед. хр. 316.

Дат.: 4 марта 1909 г. – по содержанию письма.

Это недатированное приглашение относится к знаменательному вечеру 4 марта 1909 г., когда «состоялось важное собрание у Гумилева в Царском селе, он познакомил И. Ф. Анненского с будущими сотрудниками «Аполлона»: С. Маковским, М. Волошиным и др. После этого все пошли в дом Анненского, о чем свидетельствуют многочисленные записи в альбоме В. Кривича» (Соч III. С. 360; в альбом Кривича сделали записи в этот день С. К. Маковский, М. А. Волошин, С. А. Ауслендер и П. П. Потемкин – см.: Анненский И. Ф. Письма к С. К. Маковскому. Публ. А. В. Лаврова и Р. Д. Тименчика // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского дома на 1976. Л., 1978. С. 223). Об этом вечере, который можно считать «датой рождения» журнала «Аполлон», рассказал в своих воспоминаниях В. И. Анненский-Кривич: «Познакомил Маковского с отцом покойный Н. Гумилев, устроив для встречи маленькое собрание у себя в доме. И Маковский, и приехавший вместе с ним Макс. Волошин имели до того времени об И. Ф. Анненском довольно поверхностное представление, и поэтому, конечно, встреча с таким Иннок<ентием> Анненским явилась для них полным сюрпризом. А отец, как нарочно, в этот вечер был необыкновенно интересен и блестящ. Он так и рассыпал драгоценные блестки и самоцветные камни своего ума, исключительной эрудиции и высокого остроумия. Оба писателя были буквально ошеломлены... <...> Эта встреча сразу же определила отношение отца к зарождающему<ся> журналу и, в частности, связала его с Маковским...» (цит. по: Лавров А. В., Тименчик Р. Д. Иннокентий Анненский в неизданных воспоминаниях // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник 1981. Л., 1983. С. 97). Сам Маковский впоследствии подчеркивал особое значение своего знакомства с Анненским: «Вряд ли возник бы «Аполлон», – писал он много лет спустя, – не случись моей встречи с Иннокентием Федоровичем...» (Маковский С. Портреты современников. Нью-Йорк, 1952. С. 252). Маковский неоднократно упоминал и о посредничестве Гумилева, который «...помнил наизусть строфы из «трилистников» «Кипарисного ларца», с особой почтительностью отзывался о всеискушенности немолодого уже, но любившего юношески-пламенно новую поэзию лирика-эллиниста Анненского, и предложил повезти меня к нему в Царское село» (Николай Гумилев в воспоминаниях современников. С. 47; см. также с. 78). «Маковский, по его собственному признанию, – писали А. В. Лавров и Р. Д. Тименчик, – после первой же встречи почувствовал, как самоотверженно готов был Анненский включиться в общее дело, как сочувственно отнесся он к “талантливой молодости”» (Анненский И. Ф. Письма к С. К. Маковскому. Публ. А. В. Лаврова и Р. Д. Тименчика // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского дома на 1976. Л., 1978. С. 223). Сохранилась и запись более сдержанных устных воспоминаний Волошина (1924 г.) об устроенной Гумилевым «первой встрече»: «Ни я, ни С. К. Маковский не имели об Анненском ясного представления. О нем тогда часто говорили Н. С. Гумилев и А. А. Кондратьев – его ученики по царскосельской гимназии. Но Гумилев был в то время начинающим поэтом, и его слова не могли иметь того авторитета, какой они имели впоследствии» (Лавров А. В., Тименчик Р. Д. Иннокентий Анненский в неизданных воспоминаниях... С. 69–70). Ср. также свидетельство присутствовавшего на вечере 4 марта С. А. Ауслендера: «<Гумилев> собрал у себя Кузмина (неточность, Кузмина на этом вечере не было – Ред.), меня, Волошина, Маковского и других и показал нам Анненского, которого, к стыду своему, тогда совершенно не знали» (Жизнь Николая Гумилева. С. 43).

63

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве, ошибочная датировка), Полушин (без стихов, ошибочная датировка), ЛН (ошибочная датировка).

Автограф – РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 20.

Дат.: 21 апреля 1909 г. – по почтовому штемпелю.

Письмо вложено в конверт, адресованный: «Москва. Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову, Цветной бульвар, собств<енный» дом>. От Н. С. Гумилева».

Штемпель почтового отделения Царского села – 21.04.09. Штемпель московской экспедиции городской почты – 21.04.09. В архивной раскладке письмо было ошибочно вложено в конверт письма № 65, что предопределило ошибочные датировки в предшествующих изданиях.

Стр. 3–8. – «Настойчивость» Гумилева, очевидно, объяснялась сроками работы над первым из названных им изданий, журналом «Остров». Журнал был задуман Гумилевым и А. Н. Толстым в январе 1909 г. В марте были привлечены к сотрудничеству П. П. Потемкин и (чисто формально) М. А. Кузмин (см. №№ 60, 64 наст. тома и комментарии к ним). 14 апреля 1909 г. – за неделю до данного письма – первый издатель и ответственный редактор «Острова», журналист Александр Иванович Котылев (1855–1917) получил официальное разрешение на выпуск журнала. Состав сотрудников в эти дни объявлялся по-разному в разных местах – в предварительной переписке издателя, в газетном анонсе 24 апреля, в рекламном листе и в «редакционной наклейке» первого номера (см.: Второй номер журнала «Остров» / Публикация А. Г. Терехова // Исследования и материалы. С. 321–323; см. также комментарий к № 64 наст. тома). Первый номер вышел в начале мая 1909 г. со стихами шести авторов: Волошина, Гумилева, Вяч. Иванова, Кузмина, Потемкина и Толстого. Второй (и последний) номер вышел в конце августа; в нем были помещены стихи Анненского, Белого, Блока, Гумилева, Е. Дмитриевой, Б. Лившица, С. Соловьева, Л. Столицы, А. Н. Толстого и Ю. Эльснера. Подробнее об истории «Острова» – «первого в истории русской журналистики «посвященного исключительно стихам современных поэтов» издания, лишенного какой-либо «идеологической» окраски» – см.: Исследования и материалы. С. 317–326.

Подготовительная работа над вторым из упомянутых журналов – «Аполлоном» – никакого повода к «настойчивости» еще не давала (см. комментарий к № 62 наст. тома): первое организационное собрание участников будущего журнала состоялось 9 мая 1909 г. (см.: Анненский И. Ф. Письма к С. К. Маковскому / Публ. А. В. Лаврова и Р. Д. Тименчика // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского дома на 1976. Л., 1978. С. 224, 231–232); первый номер вышел только в октябре. Стр. 5–6. – В распоряжении Брюсова в это время было по крайней мере восемь стихотворных произведений Гумилева: «Орел» (№ 133 в т. I наст. изд.), «Одиночество» (№ 134 в т. I наст. изд.), «Месть» (№ 125 в т. I наст. изд.) и цикл «Возвращение Одиссея» (№№ 144–146 в т. I наст. изд.), составившие затем подборку в № 6 «Весов» за 1909 г., – и четыре ст-ния, впервые появившиеся в печати только в Ж 1910: «Рощи пальм и дикого алоэ...» (№ 126 в т. I наст. изд., было приложено к № 54 наст. тома), «Давно вода в мехах иссякла» и «В муках и пытках рождается слово» (№№ 127 и 128 в т. I наст. изд., были приложены к № 55 наст. тома), и «Охота» (№ 129 в т. I наст. изд., было приложено к № 58 наст. тома). Из ст-ний, опубликованных в «Весах», послана по почте была только «Месть (в письме № 54 наст. тома), остальные, по всей видимости (см. № 65 наст. тома), были переданы Брюсову при встрече в марте. Это в свою очередь уточняет предположительную датировку цикла «Возвращение Одиссея» в I томе наст. изд. Судя по следующему письму к нему Гумилева (№ 65), Брюсов на его «настойчивую просьбу» не отреагировал. Стр. 9–10. – См. комментарий к стр. 9–12 № 58 наст. тома. Стр. 10–11. – Гумилев и Е. И. Дмитриева уехали в Крым 25 мая 1909 г. (см. №№ 66 и 68 наст. тома и комментарии к ним). Стр. 11–13. – Об этой встрече см. комментарий к № 13 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома. Стр. 14–15. – Приложенный к этому письму «новый сонет» «Судный день» (№ 138 в т. I наст. изд.) был создан незадолго до детального обсуждения этой стихотворной формы на занятиях «Академии стиха» (о ней см. комментарий к № 65 наст. тома): о рифмах сонета подробно говорилось 23 апреля; обсуждение сонета как такового было одним из главных предметов заседания 29 апреля (см.: Гаспаров М. Л. Лекции Вяч. Иванова о стихе в Поэтической академии 1909 г. // Новое литературное обозрение. 1994. № 10. С. 95–96, 99–100). По-видимому, в результате этих заседаний среди участников «Академии стиха» возник особый культ сонета и усложненных сонетных форм – сонета-буриме, сонета-акростиха, «сонета без рифм» (затеи Ю. Н. Верховского), венка сонетов (см. комментарии к №№ 64–66 наст. тома). Гумилев, не писавший сонетов со времен «Пути конквистадоров», написал до конца 1909 года, помимо «Судного дня», еще пять (№№ 137, 139, 151, 156, 160 в т. I наст. изд.). «Судный день» породил ответный сонет Вяч. И. Иванова («Не верь, поэт, что гимнам учит книга»), датированный в рукописи 17 августа 1909 и опубликованный под заглавием «Sonetto di Risposta», с эпиграфом из гумилевского сонета, в разделе «Пристрастия» ч. 2 «Cor Ardens» (М., 1911). На своем экземпляре «Cor Ardens» Иванов карандашом написал «Буриме» (см.: Иванов В. Собрание сочинений. Т. II. Брюссель, 1974. С. 336, 736–737). Буриме (фр. bouts rimés) – стихотворение на заданных рифмах, и следует отметить, что «учитель» Иванов заменил сложную рифму «ученика»-Гумилева «трудный / Судный» еще более сложной «многотрудней / правосудней». Примечательно и то, что Иванов в своем изящно-глубокомысленном ответе делает Гумилеву мягкий упрек в (нехарактерной) тяжести его умонастроений и чрезмерности его «мистико-пророческих» чаяний («...Оставим, друг, задумчивость слоновью / Мыслителям и львиный гнев – пророку: / Песнь согласим с биеньем сладким сердца!..»). Брюсов же, не только по посвящению и выбору формы, но и по затрудненной лексике и квази-теургическому содержанию не мог не усмотреть в «новом сонете» Гумилева явный уклон в сторону его нового «учителя». Это, безусловно, его задело, и он это стихотворение проигнорировал.

64

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин, НП.

Автограф – РНБ. Ф. 124. № 1400.

Дат.: 7 мая 1909 г. – по датировке (реконструкции) Р. Д. Тименчика (НП. С. 59).

Об истории взаимоотношений Михаила Алексеевича Кузмина (1872–1936) и Гумилева в первые годы их знакомства см. комментарий к № 5 в т. VII наст. изд.

Стр. 3. – По-видимому, первый номер журнала вышел из типографии как раз в день написания данного письма – 7 мая 1909 г. (в 1909 г. – праздник Вознесения). В тот день А. Н. Толстой и Гумилев надписали экземпляр «Острова» К. А. Сомову: «Милому и глубокоуважаемому Константину Андреевичу от первого островитянина. Граф А. Толстой. 7 мая 1909»; «Многоуважаемому Константину Андреевичу Сомову от его искреннего поклонника Н. Гумилева» (см.: Второй номер журнала «Остров» / Публикация А. Г. Терехова // Исследования и материалы. С. 321). Стр. 4–5. – Имеется в виду племянник и друг М. А. Кузмина Сергей Абрамович Ауслендер, в то время входивший в ближайшее окружение Гумилева (о нем см. комментарий к № 76 наст. тома). Предыдущие письма Гумилева и Кузмина неизвестны, но за два дня до настоящего письма, 5 мая 1909 г., Ауслендер писал Кузмину: «...«Аполлон» открыл редакцию и контору и дал мне денег, так что это не одно мифотворчество. На днях будет торжественное собрание сотрудников. «Остров», кажется, кончился» (цит. по: Кузмин М. А. Дневник 1908–1915. СПб., 2005). Фраза о «конце “Острова”» объясняет специфику корреспонденции Гумилева и Кузмина этих дней (в том числе и «подтекст» настоящего письма): речь идет о резком конфликте с издателем журнала А. И. Котылевым. «Котылев с жаром, как он всегда это делает, взялся за Остров, – писал об этом конфликте В. Ф. Нувелю П. П. Потемкин. – И, чувствуя вначале почтение и трепет к Гумилеву, напутал, как Вы уже знаете. Но, напутав из-за желания Гумилева как можно скорее выпустить номер, он действовал все время совершенно себе в ущерб, бегая за разрешением по цинкографиям и пр. Даже вложил своих денег, чего по договоренности не был обязан, что-то 30 рублей. Теперь, когда номер был готов, но лежал в типографии невыкупленный, никто денег ему на выкуп не давал. Он неоднократно возмущался этим и, конечно, без денег в типографию не шел и разрешения, на получение которого получил повестку, не брал. Вдруг однажды к нему является Гумилев и оставляет предерзкое письмо, в котором упрекает его в ничегонеделаньи. Вы должны были, писал он, найти издателя, продать ему номер, взяв из типографии несколько штук, меня мои товарищи уполномочили поставить Вам на вид (никто его не уполномочил), что Вы – заведующий хозяйственной частью, это так дальше идти не может – и, одним словом, третировал его как мальчишку на посылках. Конечно, Котылев, на другой день увидав Гумилева, выругал его, передал ему разрешения и сказал, что отказывается от дел Острова, потребовав свои деньги. <...> Гумилев заявил, что он будет вести дело один» (НП. С. 59). Как следует из настоящего письма, Кузмин, должно быть, был уже в курсе этого дела; не исключено, что он именно поэтому раздумал помещать в «Острове» свои стихи (см. ниже). Стр. 5–6. – Имеется в виду стихотворный цикл Кузмина «Праздники Пресвятой Богородицы», напечатанный в первом номере «Острова». Рукопись этого цикла, по всей видимости, имелась у Гумилева еще с начала февраля (см. № 60 наст. тома и № 8 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву»); судя по настоящему письму, Кузмин в последний момент собирался его изъять из журнала. Экземпляр первого номера он получил 14 мая, лаконично отметив в дневнике «есть опечатки» (Кузмин М. А. Дневник 1908–1915. СПб., 2005. С. 131). Стр. 6–7. – Официальное разрешение на выпуск журнала «Остров» получил А. И. Котылев (см. комментарий к № 63 наст. тома), – и его имя, в качестве издателя и ответственного редактора, обозначено в обоих вышедших номерах (см.: Второй номер журнала «Остров» / Публикация А. Г. Терехова // Исследования и материалы. С. 321–322). Однако после ссоры с Гумилевым Котылев от дела отошел, и фактическим издателем второго номера был «меценат» «островитян» Николай Сергеевич Кругликов (1861–1920) – инженер-путеец и действительный статский советник, брат художницы Е. С. Кругликовой. К участию в журнале его привлек А. Н. Толстой, познакомившийся с ним в Москве в конце 1908 г. по рекомендации Е. С. Кругликовой, салон которой он, как и юный Гумилев, регулярно посещал в Париже (см.: Переписка А. Н. Толстого: В 2 т. Т. I. М., 1989. С. 144, 146). По воспоминаниям Толстого, Кругликов пожертвовал на издание «Острова» 200 рублей (Николай Гумилев в воспоминаниях современников. С. 39). Н. С. Кругликов к этому времени устраивал свой собственный литературно-художественный салон в Петербурге и также выступал в качестве самодеятельного поэта: в 1910 г. у него вышел сборник стихов «Праздник о Халифе», посвященный «Всем любезным посетителям сред <у Кругликовых>» (экземпляр сборника с инскриптом «Многоуважаемому Николаю Степановичу Гумилеву от почитателя поэзии Н. Кругликова» хранится в ИРЛИ – см.: Исследования и материалы. С. 322). Стр. 9. – «О разделении поэтов «Острова» на «участников» и «сотрудников» сообщалось в анонсе (Речь. 1909. 24 апреля (7 мая). № 110. С. 5): «Возникает новый ежемесячник «Остров», специально посвященный поэзии. Во главе журнала стоят Н. Гумилев, К. Бальмонт, М. Кузмин, П. Потемкин, Ал. Толстой: сотрудничество обещали также И. Анненский, А. Белый, А. Блок, М. Волошин, В. Пяст, С. Соловьев и Н. Тэффи». На рекламном листе первого номера журнала имя Бальмонта было перенесено в число «сотрудников», в их же составе назывались Вяч. Иванов, А. Кондратьев, И. Рукавишников, В. Ходасевич и др.» (Второй номер журнала «Остров» / Публикация А. Г. Терехова // Исследования и материалы. С. 323). На обложке первого номера было объявлено четыре «участника» (Гумилев, Кузмин, Потемкин, Толстой) и двенадцать «сотрудников». Таким образом Кузмин являлся единственным поэтом «с именем» среди постоянных авторов-«участников» нового журнала. «Сотрудничество», как легко понять, обозначало лишь гипотетическую возможность появления «мэтров» среди «литературной молодежи». Естественно, что для представителей последней (собственно инициативной группы журнала) внимание «старших» и, тем более, «участие» Кузмина было особенно ценным. «Приношу Вам наше общее спасибо за согласие участвовать в «Острове» и «Богородицу», – писал в марте 1909 г. Кузмину П. П. Потемкин. – <...> Первый номер будет боевой: Вы и Иванов, а потом и мы трое» (Исследования и материалы. С. 323). Впрочем, как настоящий «свадебный генерал», Кузмин «участвовал» в деятельности «Острова» чисто номинально: с 15 февраля и до 8 июля 1909 г. он безвыездно проживал в имении С. А. Ауслендера близ Окуловки Новгородской губернии. Однако уже после фактического завершения журнала Кузмин вместе с Гумилевым, Потемкиным и Толстым принял участие в «посмертном» творческом вечере «островитян» в Киеве 29 ноября 1909 г. (см. комментарий к № 73 наст. тома). Стр. 13–14. – «Была в жизни В<ячеслава> И<вановича> душевно страшная пора, когда он писал свой первый «Венок сонетов». А «ключом» к этой «круговой песне» послужил старый сонет из «Кормчих звезд», напевшийся в счастливейшие, дионисийские часы. Сонеты «Венка», как и все циклы сонетов и канцон, предназначавшихся для книжки «Любовь и смерть» были закончены к весне 1909 г. В<ячеслав> И<ванович> читал их друзьям» (Иванов В. И. Собрание сочинений. Т. II. Брюссель, 1974. С. 769). Стихотворения «Венка» обращены к покойной жене поэта Л. Д. Зиновьевой-Аннибал (упомянутым «ключом» является ст-ние «Любовь»: «Мы – два грозой зажженные ствола...»). Как отмечал Иванов в своем дневнике 15 июня 1908 г., именно Кузмин, растроганный до слез одной из предполагавшихся «12 канцон и 42 сонетов» его «будущей книжки» «sub specie mortis», посоветовал ему написать соединительный текст в прозе по образцу «Vita nuova» (Иванов В. И. Собрание сочинений. Т. II. Брюссель, 1974. С. 772). «Венок сонетов» Вячеслава Иванова был впервые напечатан в «Аполлоне» (1910. № 5), с подзаголовком «Из книги “Любовь и смерть”» и посвящением Л. Д. Зиновьевой-Аннибал, а затем вошел во вторую часть книги стихов «Cor Ardens». Стр. 14–15. – Имеется в виду повесть «Неуемный бубен» (другое первоначальное название – «Неугомонное сердце»). О чтении Ремизовым законченного текста этой повести см. комментарий к № 14 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома. Стр. 15–17. – Ср. в уже цитированном выше письме к Кузмину С. А. Ауслендера от 5 мая 1909 г.: «Ремизовы какие-то злобные и притворные, очень неприятные. Дела их плохи. Чаще видаюсь с Толстыми, которые простоваты, но милые. Они тебе кланяются. Особенные приветы просили передать В<ячелав> И<ванович Иванов>, А<нна> Р<удольфовна Минцлова>, Ремизова, Толстая и О<льга> М<ихайловна> Мейерхольд». 8 мая Мейерхольды уехали из Петербурга в Саратовскую губернию, А. Н. и С. И. Толстые отправлялись к Волошину в Коктебель, Гумилев выезжал туда же 25 мая (см. комментарий к № 66 наст. тома). Стр. 18. – 14 мая 1909 г. С. А. Ауслендер писал Кузмину: «Вчера был у Гумилева. При мне пришло твое письмо. Гумилев очень искренно тебя любит и ценит. Ждут твоих стихов для № 2». Тем не менее во втором номере «Острова» стихов Кузмина не было. Ауслендер же опубликовал сочувственную рецензию на № 1 в газете «Речь», в которой он уделял главное внимание «прелестному циклу» Кузмина «Праздники Пресвятой Богородицы». Ауслендер резюмировал: «Может быть, <журнал «Остров»> не заинтересует большую публику, но занимающихся поэзией и любящих ее не может не трогать единодушное стремление учиться и делиться своими достижениями с еще не достигшими, соединяющее разных, быть может, по существу поэтов, имена которых стоят на обложке» (Речь. 29 июня 1909. № 175).

65

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве, ошибочная датировка), Полушин, ошибочная датировка, ЛН, ошибочная датировка.

Автограф – РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 20.

Дат.: 11 мая 1909 г. – по почтовому штемпелю.

Письмо вложено в конверт, адресованный: «Москва. Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову, Цветной бульвар, собствен<ый> дом». Штемпель почтового отделения Царского села – 11.05.09. Штемпель московской экспедиции городской почты – 12.05.09. В архивной раскладке письмо было ошибочно вложено в конверт письма № 63, что предопределило ошибочные датировки в предшествующих изданиях.

Стр. 3. – Первый номер «Острова» вышел 7 мая 1909 г. (см. комментарий к стр. 3 № 64 наст. тома). Самый ранний, по-видимому, печатный отзыв о первом номере появился 18 мая в газете «Утро» (№ 30), там говорилось: «Гумилев щеголяет “сочными” рифмами, вроде “бронзы – бонзы”, “былое – алоэ”, “бок-о-бок – робок”». <...> 29 июня «Речь» (№ 175) поместила сочувственную рецензию С. А. Ауслендера на «Остров» (см. комментарий к стр. 18 № 64 наст. тома – Ред.) <...> «Хроника» журнала «Золотое руно» в неподписанной заметке, принадлежащей, по-видимому, С. Городецкому, отмечала: «Вышедший в мае первый номер ежемесячного журнала стихов «Остров» возбуждает немало недоумений. Ввиду отсутствия какого бы то ни было редакционного заявления, свойственного первым номерам, трудно установить, с какой целью начат журнал, являются ли «островитяне» определенной группой, выставляющей известные поэтические лозунги, или же они просто стихотворцы <...> Составлен номер вяло. Волошин, Потемкин и Толстой представлены неудачно. Потемкин жеманничает в своих «газелях». Строки Толстого как-то неряшливы и по-дурному примитивны. В словообразованиях своих он не чуток к языку, рифмы не всегда связываются у него со смыслом, а миф его неубедителен. Волошин облечен по обыкновению в топазы, аметисты и смарагды. Лучше их Гумилев и его «Царица», которая, несмотря на обычные для учеников Брюсова изобилие географии и истории, и манерность рифм, идет дальше версификации» (Золотое руно. 1909. № 6. С. 78)» (ЛН. С. 492; вопрос о сотрудничестве Городецкого в «Острове» до этого уже привел к разногласиям Гумилева с Потемкиным – см.: Второй номер журнала «Остров» / Публикация А. Г. Терехова // Исследования и материалы. С. 323). Об «Острове» см. также № 21 в т. VII наст. изд. и комментарии к нему, а также №№ 63, 64, 69 наст. тома. Стр. 3–5. – В № 1 «Острова» вошли три стихотворения Гумилева: «Лесной пожар», «Царица» и «Воин Агамемнона» (№№ 135, 136, 140 в т. I наст. изд.). Первое было написано хореем; второе – ямбом, третье – дактилем. Ритмические особенности «Лесного пожара» были отмечены Анненским (см. комментарий к № 135 в т. I наст. изд.), однако не ритмика, а рифмы первых двух стихотворений скорее обратили на себя внимание критики (см.: Баевский В. С. Николай Гумилев – Мастер стиха // Исследования и материалы. С. 92). Возможно, что на метрические опыты Гумилева повлияли первые лекции Вяч. И. Иванова в «Поэтической академии» (см. ниже стр. 6–9 и комментарии к ним). По свидетельству М. Л. Гофмана, «что было особенно интересно в лекциях Вячеслава Иванова, это – органическая связь формы с содержанием, на которую не раз указывал лектор, говоря о природе хорея, ямба, сонета, терцины и т. д.» (Вестник литературы. 1909. № 9. С. 186). Стр. 5–6. – При встрече с Гумилевым в марте Брюсов, по всей видимости, первоначально «изъявил согласие» участвовать в «Острове». 15 марта 1909 г. А. М. Ремизов сообщил В. Ф. Ходасевичу о составе журнала: «На гастролях у них будут участвовать Брюсов, Блок, Вяч. Иванов, Сологуб, Волошин, Кондратьев, Верховский» (Второй номер журнала «Остров»... С. 324); см. также письмо А. И. Котылева А. Белому от 23 марта 1909 г. (Блок в неизданной переписке и дневниках современников (1898–1921) / Вст. статья Н. В. Котрелева и З. Г. Минц. Публ. Н. В. Котрелева и Р. Д. Тименчика // Александр Блок. Новые материалы и исследования. Литературное наследство. Т. 92. Кн. 3. М., 1982. С. 350). Однако имя Брюсова так и не появилось ни в газетных анонсах, ни в перечне сотрудников в самом журнале. В «Весах» об «Острове» отозвался также не Брюсов, а С. М. Соловьев (Весы. 1909. № 7. С. 100–102). Он остановил свое внимание, главным образом, на стихах Вяч. И. Иванова и Кузмина, но не обошел вниманием и Гумилева, отметив, в частности, что тот «находится под влиянием Леконта де Лиля. Его влечет античная Греция, еще больше – красочная экзотика Востока. Стих Гумилева заметно крепнет. Попадаются у него литые строфы, выдающие школу Брюсова <...> К сожалению, Гумилев злоупотребляет изысканными рифмами. Так, в трех строфах подряд у него встречаются: бронзы – бонзы, злобе – Гоби, Агры – онагры. А через несколько строф далее идут: согнут – дрогнут, былое – алоэ. Эта изысканность рифм характеризует эпоху “Urbi et Orbi”». Стр. 6–9. – Гумилев был главным инициатором лекций Вяч. Иванова в так называемой «Поэтической академии» (или «Про-Академии», или «Академии стиха») – см. комментарий к стр. 12–13 № 61 наст. тома. Весной 1909 г. состоялось 8 заседаний, проводившихся дважды в месяц на квартире Иванова. «В списках присутствовавших, – как констатирует М. Л. Гаспаров, – около 30 имен. Наиболее постоянные – А. Н. Толстой (однажды с женой), Н. С. Гумилев, Е. И. Дмитриева, <...> Ю. Н. Верховский, В. Н. Ивойлов (Княжнин), О. Э. Мандельштам, <...> Б. С. Мосолов, П. П. Потемкин, И. Гюнтер, <...>; реже – Е. А. Зноско-Боровский, В. А. Пяст, С. А. Ауслендер, О. Беляевская, <...> сестры Герцык, Ремизовы, В. В. Гофман, М. Л. Гофман, К. А. Сюннерберг и неизвестные нам Шубин, Барышев, Загорский <...> и др.» (Гаспаров М. Л. Лекции Вяч. Иванова о стихе в Поэтической академии 1909 г. // Новое литературное обозрение. 1994. № 10. С. 90). В апреле также присутствовал М. А. Волошин. Четвертое-восьмое заседания, с 14 апреля по 16 мая 1909 г., были запротоколированы домоправительницей Иванова М. М. Замятниной (см.: Гаспаров М. Л. Указ. соч. С. 89–105; о текстах этих лекций также см. комментарии к №№ 71–72 наст. тома). Некоторое представление о проведении лекций дает письмо С. А. Ауслендера М. А. Кузмину от 5 мая 1909 г.: «У Ивановых был на собрании поэтической академии. Очень шикарно. В. И. пишет формулы сонетов, секстин и т. д. на доске, и поэты записывают. Читались как примеры твоя секстина и канцона» (цит. по: Кузмин М. А. Дневник 1908–1915. СПб., 2005. С. 624). Ценные воспоминания о «Поэтической академии» оставил В. А. Пяст, для которого: «Из уст Вячеслава Иванова извергались светящимися потоками самоцветные мысли по вопросам поэтического мастерства» (Пяст В. Встречи. М., 1997. С. 99–102); см. также подборку материалов, приводимых Р. Д. Тименчиком и Р. Л. Щербаковым (ЛН. С. 492). О последующем преобразовании «Поэтической академии» в «Общество ревнителей художественного слова» см. комментарий к стр. 7–8 № 75 наст. тома. Стр. 8–9. – По наблюдению Е. Е. Степанова, «такое откровение привело к охлаждению со стороны учителя к «изменившему» ученику, и интенсивность их переписки заметно снизилась» (Соч III. С. 360). Стр. 11–13. – Вероятно, ст-ния «Орел» и «Одиночество» (№№ 133 и 134 в т. I наст. изд.) обсуждались при встрече (или встречах) Гумилева с Брюсовым в Петербурге в первой половине марта (в Москву Брюсов вернулся 19 или 20 марта; см.: Брюсов Валерий, Петровская Нина. Переписка: 1904–1913. М., 2004. С. 467). О биографической основе ст-ния «Орел» см.: Будыко М. И. Рассказы Ахматовой // Об Анне Ахматовой. Стихи. Эссе. Воспоминания. Письма. Л., 1990. С. 487; о литературных реминисценциях см.: Basker M. «Fear and the Muse»: An Analysis and Contextual Interpretation of Anna Achmatova’s «Voronez» // Russian Literature. XLV (III). 1999. P. 313–314. Стр. 14–16. – Сборник «Все напевы. Стихи 1906–1909 гг.» вышел как третий том «Путей и перепутий» (М.: Скорпион, 1909), с предисловием Брюсова, датированным февралем 1909 г. Часть издания была выпущена под заглавием: Валерий Брюсов. Все Напевы. Стихи (1906–1909). Брюсов подарил книгу Гумилеву во время мартовской встречи, снабдив надписью: «Николаю Степановичу Гумилеву дружески. Валерий Брюсов. 1909» (ИРЛИ. 44. 40). Гумилев упоминает ст-ния «Дедал и Икар» и «Кому-то» (где также имеется «мотив Дедала» – «Наш век вновь в Де́дала поверил, / Его суровый лик вознес / И мертвым циркулем измерил / Возможность невозможных грез»), вошедшие в циклы «Правда вечная кумиров» и «Современность». Гумилев сам увлекался в то время темой «как летают поэты». В следующем году он взял две строки из «Дедала и Икара» в качестве надписи на брюсовском экземпляре Ж 1910 и процитировал «когда-то злившие, всегда интриговавшие слова Дедала» из того же ст-ния в рецензии 1912 г. на следующий сборник стихов Брюсова «Зеркало теней» (см. № 87 наст. тома и № 40 в т. VII наст. изд.). Стр. 17–19. – См. комментарий к стр. 5–6 № 63 наст. тома. Стр. 19–20. – Второй номер вышел не в конце мая – начале июня, как здесь предполагалось, а в конце августа. В нем было напечатано одно ст-ние Гумилева – «Попугай» (№ 151 в т. I наст. изд.), в варианте под заглавием «Сонет» (см. варианты к № 151 в т. I наст. изд.). Стр. 20–21. – О судьбе гумилевского рассказа см. № 61 наст. тома и комментарии к нему.

66

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1986 (публ. М. Баскера и Ш. Грэм), Полушин (без стихов), НП.

Автограф – ИРЛИ. Ф. 562. Оп. 3. № 474.

Дат.: около 20 мая 1909 г. – по датировке Р. Д. Тименчика (НП. С. 61).

Гумилев с интересом следил за творчеством Максимилиана Александровича Кириенко-Волошина (1877–1932), вероятно, со времени первых своих литературных шагов в качестве «ученика символистов». С Волошиным он мечтал познакомиться в Париже, однако поэты «разминулись» (см. стр. 70–71 № 6 наст. тома и комментарий к ним), причем дважды – через несколько дней после возвращения Гумилева в Россию весной 1908 г. Волошин, в свою очередь, снова уехал в Париж (см.: Купченко В. П. Труды и дни Максимилиана Волошина. Летопись жизни и творчества. 1877–1916. СПб., 2002. С. 204–216). Их личное знакомство, по-видимому, состоялось только по возвращении старшего поэта в Петербург в конце января 1909 г. (Волошин остановился тогда у А. Н. Толстого в той самой квартире на Глазовской ул., 15, которая в скором времени станет адресом редакции журнала «Остров» (см. комментарий к № 69 наст. тома)). До отъезда Волошина в Коктебель (около 12 апреля 1909 г.) Гумилев и Волошин встречались достаточно часто у Толстых, Ремизовых, на лекциях и литературных собраниях, но прежде всего – в связи с подготовительной работой по созданию «Аполлона» (см. комментарии к №№ 56, 62, 63 и № 10 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома). По свидетельству В. А. Пяста, Волошин был одним из трех «мэтров», к которым обратились Гумилев, Толстой и П. П. Потемкин с просьбой «прочесть по циклу лекций на тему о поэзии» в задуманной тогда же «Поэтической академии» (см.: Пяст В. А. Встречи. М., 1997. С. 100). От лекционного курса Волошин отказался, но присутствовал вместе с Гумилевым, Толстым, Е. И. Дмитриевой и др. на третьем заседании «Академии» в начале апреля (см.: Купченко В. П. Указ. соч. С. 220). О завязавшихся дружеских отношениях поэтов свидетельствует и конфиденциальное обращение Волошина к Гумилеву с просьбой стать секундантом в несостоявшейся дуэли с К. Лукьяновичем (см. №№ 11, 12 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву» и комментарии к ним). Покидая Петербург, Волошин пригласил своего нового друга погостить летом у него в Коктебеле.