Текст книги "Полное собрание сочинений в 10 томах. Том 8. Письма"

Автор книги: Николай Гумилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 45 страниц)

96

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин, ЛН.

Автограф – РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 20. Стр. 21–22 приписаны в верхней части страницы «вверх ногами». В стр. 49 вместо «тогда» ранее было «с тобой». В стр. 55. – Вместо «и» ранее было «что».

Дат.: 24 мая 1910 г. – по почтовому штемпелю.

Письмо вложено в конверт, адресованный: «Москва. Театральная пл., д. Метрополь. К-во «Скорпион». Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову». Штемпель почтового отделения станции Подобино Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги – 24.05.11. Штемпель московской экспедиции городской почты – 24.05.11.

Стр. 3–4. – Имеются в виду выпущенная в марте книга «Поль Верлен. Собрание стихов. Перевод В. Брюсова» (М.: Скорпион, 1911), рецензию на которую Гумилев написал в начале следующего года (см. № 39 в т. VII; ср. также № 17 в т. VII наст. изд.), и вышедшее еще в октябре 1910 г. второе издание книги брюсовских рассказов «Земная ось» (М.: Скорпион). Это издание было дополнено четырьмя рассказами 1901–1907 гг.; его оформление вызывало недовольство Брюсова (см.: ЛН. С. 128–129). Реакцию Гумилева на получение первого издания «Земной оси» см. в № 11 наст. тома. Стр. 4–5. – Следующая книга стихов Брюсова «Зеркало теней» вышла только в марте 1912 г., но начала печататься осенью 1911 г. Гумилев рецензировал ее дважды, пытаясь усмотреть в ней «основание новой, идущей на смену символизму, школы» (см. №№ 40, 46 в т. VII наст. изд. и комментарий к № 40). Стр. 6–8. – Имеется в виду статья Брюсова «Новые сборники стихов», в которой говорится: «Было время, когда русская поэзия нуждалась в освобождении от давивших ее оков холодного реализма. Надо было вернуть исконные права мечте, фантазии <...> К сожалению, по этому необходимому пути пошли слишком далеко. Молодая поэзия захотела летать в стране мечты, отказавшись от крыльев наблюдения, захотела синтезировать, не имея за собой опыта, фактов. Отсюда ее безжизненность и ее подражательность <...> Когда художник не хочет наблюдать действительность, он невольно заменяет личные наблюдения подражанием другим художникам...» (Русская мысль. 1911. № 2. С. 230). Мыслями о «реализме», «мечте» и «еще не найденном синтезе» открывалась и рецензия Брюсова на Ж 1910 (см. № 88 наст. тома и комментарии к ним). Стр. 9–10. – Об Эренбурге Брюсов написал: «Среди молодых разве одному Н. Гумилеву уступает он в умении построить строфу, извлечь эффект из рифмы, из сочетания звуков. В отличие от большинства начинающих, И. Эренбург не исключительно лирик, но охотно берется за полуэпические темы, обрабатывая их в форме баллад (в этом отношении тоже напоминая Н. Гумилева) <...>» (Русская мысль. 1911. № 2. С. 232). Отрицательную оценку той же книги Эренбурга «Стихи» (Париж, 1910) Гумилев дал в это время в майской книжке «Аполлона» за 1911 г. («И. Эренбург поставил себе ряд интересных задач. <Но> ни одной из этих задач не исполнил даже отдаленно, не имея к тому никаких данных» (№ 30 в т. VII наст. изд.)). Эренбург, действительно, многими воспринимался как литературный спутник Гумилева (см. комментарий к стр. 266 № 30 в т. VII наст. изд.). О втором сборнике Эренбурга Гумилев отозвался скорее положительно (см. № 38 в т. VII наст. изд.). О последующих связях Эренбурга с «Гипербореем» и «Цехом поэтов» см.: Тименчик Р. Д. Заметки об акмеизме // Russian Literature. № 7/8. 1974. P. 38–39. Стр. 12. – Очевидно, Гумилев имел в виду 4 стихотворения Ахматовой («Мне больше ног моих не надо», «Сероглазый король», «Над водой», «В лесу»), которые он по возвращении из Африки поместил в апрельском номере «Аполлона» (1911. № 4) (как на историко-литературный курьез, обратим внимание на то, что «ахматовской» публикацией Гумилев вызвал раздражение Мандельштама, чьи «аполлоновские» стихи были в результате отложены на май: «...Мандельштам указывает на крайнюю невежливость Гумилева и имеет намерение взять стихи обратно...» (см.: Мандельштам О. Э. Камень. Л., 1990. С. 245)). Однако Брюсов в своем ответном письме (№ 20 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома) ориентировался – причем, не совсем точно – на те стихотворения, которые Ахматова послала ему во время отсутствия Гумилева в Абиссинии, осенью 1910 г., в письме, на которое Брюсов, по-видимому, не отвечал (переписку Ахматовой с Брюсовым и анализ брюсовской оценки ахматовской поэзии см.: Суперфин Г. Г., Тименчик Р. Д. Письма А. А. Ахматовой к В. Я. Брюсову // Cahiers du Monde russe et soviétique. XV. № 1–2. P. 183–200). Стр. 18. – Подразумевается жена Брюсова Иоанна Матвеевна. Стр. 22–44. – № 17 в т. II наст. изд. Стр. 45–56. – № 18 в т. II наст. изд., автограф. К письму также было приложено ст-ние «Из логова змиева» (№ 16 в т. II наст. изд.), взятое Брюсовым для «Русской мысли» (1911. № 7). Другие два ст-ния он «по разным причинам» «не пристроил» (см. № 20 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву» наст. тома).

97

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1986 (публ. М. Баскера и Ш. Грэм), Полушин, НП.

Автограф – РГБ. Ф. 109. К. 17. № 28.

Дат.: 3 июня 1911 г. – по авторской датировке.

У Гумилева – описка в дате: «3 мая». Штемпель почтового отделения Бежецка – 04.06.11. Ответ Вяч. И. Иванова (письмо от 16 июня 1911 г.) находится в частном собрании; фрагмент из него процитирован Р. Д. Тименчиком в комментариях к НП: «Вяч. И. Иванов отвечал 16 июня, извиняясь, что замедлил с ответом: «Ваши стихи я не решился передать в «Аполлон» – принципиально. Если бы Вы просто поручили передать, сделал бы это неукоснительно; но так как Вы обусловили передачу моею опекою, я не мог бы позволить себе такого вмешательства, – точнее, как ни благодарен Вам за доверие, все же отказываюсь от предоставляемого Вами полномочия применить к Вашим произведениям юрисдикцию и власть, Вам в редакционных делах принадлежащие. Что же касается моего мнения, то, во-первых, Вы хорошо знаете, что я горячо приветствую вообще разнообразие и «перестрой лиры», опыты в новом и неиспробованном роде; во-вторых, Ваши новые стихи я нахожу достаточно удавшимися. «Уклона» нет, неожиданной новизны – также. Много Анненского, но это вовсе не дурно. Восхищения не испытал. Печатать советую, если Вы не ограничиваетесь стихотворениями безупречными и вполне оригинальными. <...> Благодарю Вас за милое, дружеское ко мне отношение» (хранится в частном собрании; с текстом любезно ознакомил меня В. А. Мануйлов)» (НП. С. 67).

Письмо Гумилева было написано немногим более, чем через шесть недель после знаменитого заседания Общества ревнителей художественного слова 13 апреля 1911 г., на котором Вяч. И. Иванов сообщил свою высокую оценку «образцов абиссинской народной поэзии, записанных и переведенных Н. С. Гумилевым во время его недавнего африканского путешествия», прочитал свое новое «стихотворение в форме газэлы на абиссинские мотивы, связанное с рассказами Н. С. Гумилева о вышеупомянутом путешествии» (Чудовский В. Литературная жизнь. Собрания и доклады // Русская художественная летопись. 1911. № 9. С. 142), а затем обрушился с резкой критикой на прочитанный Гумилевым стихотворный цикл «Блудный сын» (№ 15 в т. II наст. изд.). Как известно, этот эпизод, – на фоне которого и следует воспринимать данное письмо, – оказался решающим моментом в расхождении Гумилева с Ивановым, уже намечавшемся в связи с прошлогодними спорами вокруг символизма (см. комментарий к № 89 наст. тома) и непосредственно привел несколько месяцев спустя к образованию Цеха поэтов (подробнее см.: НП. С. 66; а также комментарии к № 15 в т. II и к № 32 в т. VII наст. изд.).

Стр. 3. – Первый том книги Вяч. И. Иванова «Cor Ardens» вышел в мае 1911 г.; второй том издательство «Скорпион» предполагало выпустить следом. Он был объявлен на 1911 г., но выход его оттянулся до апреля 1912 г. Обращение Гумилева к Иванову связано с тем, что после его возвращения из Африки ему было поручено заведование стихотворным отделом «Аполлона». 13 июня 1911 г. к Иванову обратился и редактор журнала С. К. Маковский: «Пользуюсь случаем напомнить Вам о письме Гумилева, которое Вы, должно быть, недавно получили, и просить Вас и от себя не отказать в его просьбе относительно стихов Ваших» (цит. по: НП. С. 67). Но в письме Гумилеву от 16 июня, извинившись, что он замедлил с ответом, Иванов отказал «Аполлону» в стихах по причине отсутствия не имеющих войти в его книгу (Там же). Стр. 9–17. – Р. Д. Тименчик отмечает: «Почтительный тон письма не лишен лукавства. Печатать стихи в «Аполлоне» Гумилев смел и без санкции Вяч. И. Иванова. Но вот одно из четырех посланных на пробу стихотворений могло быть истолковано как аллегория взаимоотношений преданного ученика с хозяином «Башни», и, видимо, одна из целей письма – проверка внятности и возможности такой интерпретации с предоставлением адресату права вето на публикацию. Стихотворение называлось «Неизвестность»...» (Тименчик Р. Д. Заметки об акмеизме (III) // Russian Literature. Vol. 9. 1981. P. 175). Стр. 12. – По мнению Тименчика, «источник новизны «стихотворений в новом духе» и направление «уклона» вскрыл Вячеслав Иванов», отметив в своем ответном письме «много Анненского». Это «неожиданное для Гумилева 1911 года» направление, прежде всего (но не исключительно) в ст-ниях «В саду» и «Лиловый цветок», подробно рассматривается в указанном исследовании (Там же. С. 177–182). Ср. также наблюдение М. Баскера: «“Уклон” этих ст-ний в сторону Анненского, как доказывает Тименчик, может быть воспринят в связи с поисками Гумилева антисимволистской программы. Этим, вероятно, и объясняется не только тон ответного письма Иванова <...>, но и сам факт обращения к нему Гумилева» (Неизд 1986. С. 261). Стр. 13–14. – Приложенные к данному письму ст-ния в «Аполлоне» не появились; в августе Гумилев поместил там свои ст-ния «Константинополь» и «Жизнь» (№№ 29, 30 в т. II наст. изд.). Стр. 19. – Ахматова приехала из Парижа в Слепнево 13 июля (см. комментарий к № 102 наст. тома). Гумилев вернулся в Царское село только в начале сентября, Ахматова – уезжавшая в Киев – около 15 сентября. Стр. 24–36. – № 23 в т. II наст. изд. Автограф 1. Стр. 37–49. – № 21 в т. II наст. изд. Автограф 1. Стр. 50–66. – № 28 в т. II наст. изд. Автограф 1. Стр. 67–91. – № 32 в т. II наст. изд. Автограф 1.

98

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Автограф – Архив Лозинского.

Дат.: 4 июня 1911 г. – по почтовому штемпелю.

Письмо вложено в конверт, адресованный: «Петербург. Мойка, 24. Редакция «Аполлон». Его Высокородию Евгению Александровичу Зноско-Боровскому». Штемпель почтового отделения Бежецка – 04.06.11. Штемпель петербургской экспедиции городской почты – 05.06.11. В верхней части, рукой Гумилева, написан адрес отправителя: «Ст. Подобино, Московско-Виндаво-Рыбинской ж. д. Усадьба Слепнево, мне».

Стр. 3–4. – Имеется в виду № 31 в т. VII наст. изд. – критический обзор, помещенный в «Аполлоне». 1911. № 6 и близкий по жанру к «эссе» Гумилева в весенних номерах, 4 и 5 (см. комментарий к № 31 в т. VII наст. изд.). Стр. 4–5. – См. № 97 наст. тома и комментарии к нему. Очевидно, письма Иванову и Зноско-Боровскому были отправлены в Бежецке одновременно. Стр. 8–9. – В сентябрьской книжке «Аполлона» (1911. № 7) Гумилев дал подробные (и весьма значительные) отзывы только о двух изданиях: первой части «Cor Ardens’а» Вяч. Иванова и (отдельно) «Антологии» к-ва «Мусагет» (№№ 32, 33 в т. VII наст. изд.). В том же номере журнала также появились его небольшие некрологические заметки по К. М. Фофанову (ум. 17 мая 1911 г.) и покончившему с собой в Париже 31 июля (ст. ст.) В. В. Гофману (№ 33, 34 в т. VII наст. изд.). В т. VII наст. изд. допущена ошибка в датировке данных текстов, так как летних, июньско-июльских №№ «Аполлона» в 1911 гг. не было. Стр. 13–14. – Проводив Ахматову в Париж в середине мая 1911 г., Гумилев с небольшими отлучками проводил все лето в Слепневе, с 20-х чисел мая до начала сентября. Весьма вероятно, что это было связано отчасти с необходимостью долечиваться от тропической (африканской) лихорадки (ср. № 95 наст. тома). В «прелестных кузинах» – двоюродных племянницах Маше и Оле Кузьминых-Караваевых он нашел также заинтересованных и едва ли не единственных слушательниц его африканских рассказов (см. о бытности Гумилева в Слепневе: Сенин С. И. Н. С. Гумилев и Кузьмины-Караваевы // Сенин С. И. «В долинах старинных поместий...» Тверь, 2002–2003. С. 33–39; Его же: Березки и Подобино. Дубровка // Там же. С. 107–113).

99

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1986 (публ. М. Баскера и Ш. Грэм), Полушин.

Автограф – РГБ. Ф. 25. К. 14. № 24.

Дат.: 7–8 июня 1911 г. – по датировке, обоснованной в комментариях к письму № 100.

Об отношении Гумилева к Андрею Белому (Бугаеву Борису Николаевичу, 1880–1934) см. комментарий к № 14 в т. VII наст. изд.

Стр. 3–6. – 7 июня 1911 г. Белый сообщил секретарю издательства «Мусагет» А. М. Кожебаткину: «Изредка пишу стихи. Послал Гумилеву для “Аполлона”» (Бугаева К., Петровский А. Литературное наследство Андрея Белого // Литературное наследство. Т. 27–28. М., 1937. С. 591). В. И. Иванов стихов не посылал, и в августовскую книжку «Аполлона», наряду с двумя ст-ниями Гумилева (см. комментарий к № 97 наст. тома), вошли ст-ния Белого «Барбаруса», «Близкой» (две части) и «День в Боголюбах» (Аполлон. 1911. № 6. С. 30–32). Стр. 6–7. – Имеется в виду «Антология» к-ва «Мусагет» (М., 1911), экземпляры которой рассылались участникам в эти дни (Блок откликнулся на получение ее в письме Белому от 6 июля 1911 г.). «Антология» долго готовилась: приглашения к сотрудничеству в ней рассылались, по всей видимости, начиная с августа 1910 г., и в ней появились ст-ния Гумилева 1910 г. «Ослепительное» и «Абиссинские песни» (№№ 4–8 в т. II наст. изд.). Гумилев рецензировал ее в сентябрьском «Аполлоне» (№ 33 в т. VII наст. изд.). Подробнее об истории публикации, составе и целях сборника, в редактировании которого Белый принимал ближайшее участие, см. комментарий к № 33 в т. VII наст. изд., а также: Блок в неизданной переписке и дневниках современников (1898–1921) / Вст. статья Н. В. Котрелева и З. Г. Минц. Публ. Н. В. Котрелева и Р. Д. Тименчика // Александр Блок. Новые материалы и исследования. Литературное наследство. Т. 92. Кн. 3. М., 1982. С. 385–386. Стр. 8–10. – Вероятно, снова писать к Белому не пришлось, и Гумилев обсуждал с ним вопрос о сотрудничестве при встрече в Москве в начале августа (ср. комментарий к № 116 наст. тома). В альманахе «Аполлона», вышедшем в ноябре 1911 г., была напечатана «Баллада в пяти частях» Белого – «Шут». Об альманахе см. также №№ 104, 109 наст. тома и комментарии к ним. Достоин внимания и сам факт продолжающегося в это время сотрудничества «аполлоновца» Гумилева с главой московского «Мусагета». Через два с лишним года после скандального «первого знакомства» в Париже (см. № 10 наст. тома) Белый уже поместил два ст-ния в № 2 «Острова». В дальнейшем Гумилев и Белый общались мало, и к акмеизму Белый относился отрицательно (см., к примеру: А. А. Блок – Андрей Белый. Переписка. М., 1940. С. 311–312), но они продолжали относиться друг к другу с взаимным уважением и почитанием, как в личном, так и в творческом плане. В воспоминаниях И. В. Одоевцевой приводится пространный рассказ о «смотре молодых поэтов», который устроил Гумилев в 1919 г. по случаю приезда Белого из Москвы в Петроград (Одоевцева I. Глава X). Белый же до конца своих дней высоко ценил технику гумилевского стиха и писал уже в 30-е годы: «Анализ его выявляет подлинную скульптуру, свойственную классикам» (Новый мир. 1932. № 11. С. 231). Существует и внутренняя рецензия 1930 г. («тов. Анову, для передачи автору “Меридианов”»), в которой Белый в частности писал: «...Гумилев, стоящий во главе школы, – не идет в счет; в нем «школа» – не школа, а самостоятельный, оригинальный подход к стиху; Гумилев – крупный поэт, и «школа» в нем – оригинальность его личных достижений: но будущего, конечно, такой подход к стиху не имеет; «школа» Гумилева, т. е. ряд приемов, им внедренных в сознание «учеников», – не только не откровение, но – «ревизия» в истории новейшей поэзии...» (частное собрание).

100

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Автограф – Архив Лозинского.

Дат.: 7 или 8 июня 1911 г. – по датировке, обоснованной ниже.

Оригинал письма написан на одном листе бумаги и вложен – вероятно, получателем, – в один конверт с письмом № 98 – продолжением которого он как бы является. Возможно, что письмо было не послано, а передано с нарочным, без конверта. Как можно установить по содержанию, настоящее письмо было написано в промежуток между № 98 наст. тома и получением ответного письма Иванова от 16 июня (см. комментарий к № 97 наст. тома). Оно было отправлено из Царского села (или Петербурга) во время короткого заезда туда – возможно, в ожидании возвращения Ахматовой из Парижа: утверждение Гумилева, что он «еще в деревне», говорит о том, что он заехал очень ненадолго, даже не зашел в редакцию, ни с кем не встречался и сразу же уехал назад, в Слепнево. Из этого также следует, что данное письмо было отправлено фактически одновременно с №№ 99 и 101 наст. тома, в котором Гумилев сообщает, что он «только что вернулся из Тверской губернии и получил <...> письмо». (Тот факт, что в письме № 101 наст. тома Гумилев указывает еще старый свой адрес – Бульварная, дом Георгиевского, – служит добавочным свидетельством того, что это было только начало лета. Уже к середине лета был куплен дом на Малой, 63, где Гумилев с Ахматовой (и всей семьей) и жили до 1918 года.) В Царское село, после «довольно долгого» молчания, безусловно, писал и А. Белый. При самой короткой поездке в Царское село Гумилев должен был отсутствовать в Слепневе по крайней мере около 4–5 дней. Первая половина июня 1911 г. очень хорошо хронологически «расписана» по датам в альбомах «прелестных кузин» (см. комментарий к № 98 наст. тома) Маши и Оли Кузминых-Караваевых (ст-ния, которые Гумилев записывал в их альбомы, датировались им). Промежуток времени без единой записи – с 5 по 9 июня. Это было как раз достаточно, чтобы съездить на 1–2 дня в Царское село, убедиться в том, что приезд Ахматовой откладывается (возможно, в Царском селе Гумилева ждало письмо из Парижа), и вернуться обратно. Этот временной интервал хорошо согласуется и с сообщением Гумилева в № 98, что «дня через три» он высылает Зноско-Боровскому «хронику» (см. стр. 3–4). Следовательно, все три письма (№№ 99, 100 и 101 наст. тома) были посланы одновременно из Царского села или Петербурга примерно 7 или 8 июня 1911 г.

Стр. 3. – См. №№ 98 и 99 наст. тома. Очевидно, Гумилев переправил стихи Белого сразу же по получении. Стр. 3–5. – см. №№ 97, 99 наст. тома и комментарии к ним. Стр. 5–6. – О выходе второго тома «Cor Ardens’а», который Гумилев также уже запросил в письме Вяч. И. Иванову, см. комментарий к № 97. Гумилев рецензировал первый том в сентябре (№ 31 в т. VII наст. изд.) и второй в августе следующего, 1912 г. (Аполлон. 1912. № 6; № 42 в т. VII наст. изд.). Первый существенный отзыв Гумилева-критика о Блоке – рецензия на сб. «Ночные часы» (№ 39 в т. VII наст. изд.) – был опубликован в «Аполлоне» в январе 1912 г.

101

При жизни не публиковалось. Печ. по: Исследования и материалы.

Бахтриони (Тифлис). 17 декабря 1922 (№ 23) (в переводе на грузинский язык), Гумилевские чтения 1984 (публикация и перевод Т. Л. Никольской (С. 98)), Исследования и материалы (новый, уточненный вариант перевода Т. Л. Никольской (С. 619)).

Дат.: 7–8 июня 1911 г. В редакционном примечании к первой публикации по-грузински Г. Т. Робакидзе датировал письмо 1911 г.; дата уточняется по связи с датировкой, обоснованной в комментариях к письму № 100.

Подлинный текст письма Гумилева на русском языке не сохранился. Публикуемый текст вторичен.

Григорий Титович Робакидзе (1884–1962) – грузинский писатель, поэт, драматург, литературный критик. Был избран почетным «синдиком» группы грузинских символистов «Голубые роги» («Циспери канцебы»), с 1915 г. до начала 1930 г. игравшей заметную роль в культурной жизни Грузии. В начале 1920-х гг. имел большой успех в качестве драматурга и прозаика; в 1931 г. эмигрировал в Германию, где публиковал романы, стихи и эссе на немецком (см.: Никольская Т. Л. Гумилев и грузинские символисты // Гумилевские чтения 1984. С. 97–98). Очевидно, Гумилев познакомился с Робакидзе в Париже в 1907 или 1908 г. – возможно, через грузинского скульптора Я. Николадзе или в салоне Е. С. Кругликовой (см. комментарии к №№ 19, 40 наст. тома). В те годы, по сообщению Т. Л. Никольской, «...в Париж часто наезжал и Г. Робакидзе. Заинтересовавшись религиозно-эстетическими концепциями русских символистов, он стал постоянным гостем парижского салона Мережковских <...> О частых визитах молодого грузинского поэта к Мережковским свидетельствует и <...> письмо, отправленное 2 сентября 1910 г. Д. В. Философовым к В. Я. Брюсову: “Робакидзе я знаю по Парижу. Три года он ходил к нам каждую субботу... Он кончил духовную семинарию в Тифлисе и затем Лейпцигский университет. У него солидное философское образование...”» (Никольская Т. Л. Гумилев и грузинские символисты // Гумилевские чтения 1984. С. 98).

Стр. 7–13. – «Состоялась ли встреча Гумилева с Робакидзе, мы не знаем. Неизвестно также, приступил ли Гумилев к работе над переводом «Змеееда» и помог ли он публикации статьи Робакидзе. Эта статья под названием «Грузинский символизм. Важа-Пшавела» появилась в августе 1911 г. в журнале «Русская мысль», редактором литературного отдела которого был В. Брюсов» (Никольская Т. Л. Гумилев и Грузия // Исследования и материалы. С. 619). Следует добавить, что «Змееед» – поэма Важа-Пшавела (настоящее имя – Лука Павлович Разинашвили, 1861–1915) и что в течение этого лета встреча поэтов могла бы состояться только во время кратковременного пребывания Гумилева в Москве в начале августа (см. комментарий к № 102). Стр. 13–17. – «Пантеон» – петербургское издательство, основанное в 1908 г. с целью «собрать шедевры русской литературы и сделать их достоянием русского читателя». Гумилевские знания грузинского языка, должно быть, восходили к его пребыванию школьником в Тифлисе в 1900–1903 гг.

102

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин.

Автограф – РНБ. Ф. 124. № 1399.

Дат.: 25 июня 1911 г. – по почтовому штемпелю.

Почтовая карточка, адресованная: «Петербург. Мойка, 24, Аполлон. Его Высокородию Евгению Александровичу Зноско-Боровскому». Штемпель полустанка Подобино Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги – 25.06.11. Штемпель петербургской экспедиции городской почты – 26.06.11.

Стр. 3–4. – Очевидно, имеется в виду корректура статьи-рецензии Гумилева для августовской книжки «Аполлона» (№ 31 в т. VII наст. изд.; ср. №№ 98, 100 наст. тома). О стихах Белого см. № 99 наст. тома и комментарии к нему. По всей вероятности, Гумилев к тому времени уже получил письмо Вяч. И. Иванова от 16 июня с отказом прислать стихи и советом Гумилеву не печатать его собственных стихов. (Иванову Гумилев сообщил свой слепневский адрес: см. № 97 и комментарии к нему.) Вскоре после этого Гумилев принял решение поместить в августовском номере «Аполлона» свои ст-ния «Константинополь» и «Жизнь» (№№ 29, 30 в т. II наст. изд.; см. комментарий к № 97). Стр. 4–5. – Гумилев снова побывал в Петербурге в начале июля 1911 г.: «приезжал из Слепнева в Царское село, чтобы встретить жену, которая должна была возвратиться <...> из Парижа. Пробыв в Царском селе несколько дней и не дождавшись ее, уехал в Слепнево» (Труды и дни. С. 209). Данные П. Н. Лукницкого уточняются по альбомам сестер Кузьминых-Караваевых: с 28 июня по 10 июля 1911 г. (промежуток между №№ 49 и 50 в т. II наст. изд.) Гумилев не сделал никаких записей в альбомах «слепневских» племянниц. Присутствие поэта в это время в Царском селе фиксируется и забавной запиской В. А. Комаровского О. Л. Делла-Вос-Кардовской от 6 июля 1911 г.: «Дорогая Ольга Людвиговна, приезжайте поскорее посмотреть на «птичий глаз» Гумилева. Василий Комаровский» (Комаровский Василий. Стихотворения. Проза. Письма. Материалы к биографии. СПб., 2000. С. 169; по объяснению комментаторов, «имеется в виду модная мебель с декором в виде павлиньих перьев» (Там же. С. 507)). 11 июля Гумилев уже вернулся в Слепнево, где он записал ст-ние «Ты, лукавый ангел Оли» в альбом О. А. Кузьминой-Караваевой (см. № 50 в т. II наст. изд.). Ахматова (впервые) приехала в Слепнево одна, 13 июля 1911 г. (Труды и дни. С. 210).

103

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин.

Автограф – РНБ. Ф. 124. № 1399.

Дат.: 28 июля 1911 г. – по почтовому штемпелю.

Открытка с репродукцией картины Н. Рериха «За морями земли великие» (издание «в пользу общины св. Евгении»), адресованная: «Петербург. Его Высокоблагородию Евгению Александровичу Зноско-Боровскому. Мойка, 24. “Аполлон”». Штемпель полустанка Подобино Московско-Виндаво-Рыбинской железной дороги – 28.07.11. Второй штемпель стерт.

Стр. 3. – 7 августа Гумилев с Ахматовой уехали в Москву: «В Москве первые два дня жили в гостинице «Метрополь», затем переехали в другую гостиницу. В Москве встречи с Поляковым, Андреем Белым. Бывал в редакции «Скорпион». Вместе с женой осматривал Третьяковскую галерею. А. А. Гумилева, пробыв в Москве 4–6 дней, уехала (в Киев – Ред.). Н. Г. остался еще на несколько дней, был с визитом у В. Я. Брюсова и познакомился у него с Н. А. Клюевым. Из Москвы приблизительно 16–18 августа уехал в Слепнево, где оставался до конца августа» (Труды и дни. С. 210). Стр. 4. – Имеется в виду литературный альманах журнала «Аполлон», о котором Гумилев несомненно поговорил с Белым, Брюсовым и Н. А. Клюевым в августе в Москве. Об этом издании см. № 99 и комментарии к №№ 104, 109 наст. тома; см. также № 21 раздела «Письма к Н. С. Гумилеву». Стр. 5. – По всей вероятности, Гумилев собирался писать В. Г. Князеву тоже в связи с альманахом «Аполлона». Поэт Всеволод Гаврилович Князев (1891–1913), воспетый Ахматовой в «Поэме без героя», появился в петербургском окружении Кузмина и др. весной 1910 г.; с Гумилевым он познакомился летом 1910 г. (не позже 13 августа); был у Гумилева в Царском в апреле 1911 г. (см. комментарий к № 95 наст. тома). Отношения Князева с адресатом данного письма Зноско-Боровским, по-видимому, осложнялись их взаимоотношениями с Кузминым (см.: Кузмин М. А. Дневник 1908–1915. СПб., 2005. С. 217, 282).

104

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1980 (публ. Г. П. Струве), Полушин, ЛН.

Автограф – РГБ. Ф. 386. К. 84. Ед. хр. 20.

Дат.: 4 сентября 1911 г. – по почтовому штемпелю.

Письмо вложено в конверт, адресованный: «Москва. Его Высокородию Валерию Яковлевичу Брюсову. Редакция «Русской мысли». Ваганьковский пер<еулок>, д<ом> Куманина от Н. С. Гумилева, Царское село, Малая, 63». Штемпель почтового отделения Царского села – 04.09.11. Штемпель московской экспедиции городской почты – 05.09.11.

Стр. 3–6. – Имеется в виду трагедия в пяти сценах «Протесилай умерший». Еще в марте 1911 г. Брюсов предлагал ее П. Б. Струве для «Русской мысли», отметив, что считает ее «в числе наиболее значительных своих вещей» (подробнее см.: ЛН. С. 506). Через два дня после данного письма, 6 сентября 1911 г., Е. А. Зноско-Боровский писал Брюсову: «Н. С. Гумилев передавал редакции «Аполлона» о том, что у Вас есть готовая трагедия, которую, может быть, можно было бы получить из «Русской мысли» для нашего Альманаха. Нечего и говорить, что мы все очень хотим и были бы Вам горячо благодарны, если бы Вы нам ее прислали, и очень просим Вас приложить все усилия, чтобы «Русская мысль» передала ее нам» (Там же. С. 506). Однако с получением рукописи, по-видимому, возникли затруднения. Брюсов затем предложил действительно большую подборку своих стихов, но прислал их слишком поздно, чтобы участвовать в «Альманахе». Его трагедия вновь возникла в проекте состава второго альманаха, издание которого, однако, не было осуществлено. См. комментарий к № 109 наст. тома. Стр. 10–13. – Как можно судить по переписке со Зноско-Боровским (см. № 102 наст. тома), Гумилев только в последний момент поместил свои ст-ния «Еще близ порта орали хором...» («Константинополь») и «С тусклым взором, с мертвым сердцем...» («Жизнь») (№№ 29, 30 в т. II наст. изд.) в августовской книжке «Аполлона». В «Литературном альманахе» появилось семь ст-ний Гумилева: 1. «Сон» («Вы сегодня так красивы...»); 2. «Мне не нравится томность...»; 3. «Вечерний медленный паук...»; 4. «Я жду, исполненный укоров...»; 5. «Какою музыкой мой слух взволнован...»; 6. «Вот я один в вечерний тихий час...»; 7. «Я в коридоре дней сомкнутых...» (№№ 32, 35, 41, 60, 59, 58, 36 в т. II наст. изд.). По-видимому, ранее Брюсов высказал мнение о влиянии на Гумилева Вяч. И. Иванова, который и является упомянутым «новым учителем». Стр. 14–16. – Никакой художественной прозы Гумилев в этот период не печатал. Стр. 16–17. – См. № 109 наст. тома.

105

При жизни не публиковалось. Печ. по автографу.

Неизд 1986 (публ. М. Баскера и Ш. Грэм), Полушин.

Автограф – РГБ. Ф. 371. К. 3. № 14.

Дат.: 15 сентября 1911 г. – по почтовому штемпелю.

Открытка с шуточной картинкой, изображающей купающегося охотника и глотающего его одежду крокодила (подпись: «Rather Tough» – «Жестковато!» (англ.)), адресованная: «Москва. Плющиха, Грибоедовский пер<еулок>, 8. ЕВБ Георгию Ивановичу Чулкову». Штемпель почтового отделения Царского села – 15.09.11. Штемпель почтового отделения ОЖД Москвы – 16.09.11. Штемпель московской экспедиции городской почты – 16.09.11.

С Георгием Ивановичем Чулковым (1879–1939) Гумилев познакомился лично не ранее 26 ноября 1908 г., когда юный «ученик Брюсова» впервые появился на «башне» Вяч. Иванова (см. комментарий к № 54 наст. тома). До этого, на фоне ожесточенной полемики авторов «Весов» с Чулковым (см. комментарий к стр. 15–16 № 18 наст. тома), Гумилев не однажды пренебрежительно отзывался о нем в парижской переписке с Брюсовым (№№ 18, 35 наст. тома). Однако в 1908–1909 гг., по словам самого Г. И. Чулкова, Гумилев стал освобождаться «от кружков, направлений, партий, редакций и стал работать более спокойно и сосредоточенно» (Чулков Г. И. Годы странствий. М., 1999. С. 249), и в этот период старший поэт входил в достаточно близкое гумилевское окружение. Чаще всего они виделись перед отъездом Гумилева в Африку в сентябре 1910 г. и после его возвращения в марте 1911 г. (см. комментарий к № 95 наст. тома). Весной 1911 г. Чулков уехал на несколько месяцев в Париж – где он с женой много общался с А. Ахматовой, с которой они подружились на долгие годы – а по возвращении в Россию поселился в Москве. Весной 1915 г. Чулковы переехали на два года в Царское село, поселившись на Малой улице (см.: Тименчик Р. Д., Лавров А. В. Материалы А. А. Ахматовой в Рукописном отделе Пушкинского дома // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского дома на 1974 г. Л., 1976. С. 69), но оба поэта в это время были призваны в армию и находились на фронте. Чулков был автором двух работ о творчестве Гумилева. В 1910 г. он дал сочувственную рецензию на Ж 1910 (Новый журнал для всех. 1910. № 20. С. 122, псевд. – Б. Кремнев), а позже, в неопубликованной при жизни статье «Поэт-воин», – весьма высоко оценил военные стихи Гумилева (см.: Неизд 1986. С. 204–208; перепеч.: Русский путь. С. 451–454). Гумилев, со своей стороны, достаточно высоко ставил поэтическое творчество Чулкова, чтобы возмущенно возражать против его отсутствия в киевской «Антологии современной поэзии» 1912 г. (№ 59 в т. VII наст. изд.). М. В. Михайловой недавно было высказано предположение о том, что драма Чулкова «Адония» (1910) чем-то предвосхищала «романтические пьесы» Гумилева (Чулков Георгий. Годы странствий. М., 1999. С. 758); гумилевская оценка Чулкова-романиста была сообщена Ахматовой в письме к Чулкову из Слепнева от июля 1914 г.: «“Сатану” я прочла еще в Петербурге и нахожу, что это лучшая из Ваших вещей. Ник<олай> Степ<анович> просит меня передать, что ему “Сатана” совсем понравился» (Ахматова А. А. Сочинения: В 2 тт. М., 1990. Т. 2. С. 189). Но наиболее ярко «поэт-воин» сам выразил свое отношение к Чулкову в надписи от 16 января 1916 г. на дарственном экземпляре «Колчана»: