Текст книги "Словесное древо"
Автор книги: Николай Клюев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 46 страниц)
и не знает Его» – «Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит
его, и Мы придём <к нему> и обитель у него сотворим» (Иоанн. XIV, 17; 23).
Возьмите Библию и отмечайте места, которые я Вам буду указывать. Вы много
потеряете, если сами не будете перечитывать каждого из приводимых стихов. Начнем с
Ветхого Завета. Книга Числ VIII, 6: «Возьмите левитов из среды сынов Израилевых и
очистите их». Из
233
Нового завета прочтите: 2 Кор. VI, 17: «Выйдите из среды их и отделитесь», 2 Кор.
VII, 1: «Очистим себя от всякой скверны <плоти> и духа».
Итак, Бог требует как отделения, так и огищения. Все сосуды Иерусалимского
храма очищались, – некоторые огнем, некоторые водою (2 Пар. XXIX, 16-19). От чего
душа освобождается через очищение?
«От всякой скверны плоти и духа» (2 Кор. VII, 1). «Беззаконие твое удалено... грех
твой очищен» (Ис. VI, 7).
«От всех скверн ваших и идолов ваших» (Иез. XXXVI, 25).
«В щелочи очищу с тебя примесь, и отделю от тебя всё свинцовое» (Ис. I, 25).
Из этих изречений я вижу, где я могу очиститься. И я послушен этим изречениям.
Грех возник по непослушанию; избавление от него совершается через послушание.
«Очистите старую закваску» (1 Кор. V, 7). «Те, которые Христовы, распяли плоть со
страстями и похотями» (Гал. V. 24). «Я сораспялся Христу» (Гал. II, 19).
Наше Я, таким образом, уже не существует.
«Очищает... от всякого греха» (1 Иоан. I, 7). «Очисти от всякой неправды» (1 Иоан.
I, 9).
Богом было дано повеление истребить всех хананеев, не щадя никого. Аврааму
было приказано выгнать Измаила (Быт. XXI, 10). Бог обещает избавление от врагов, от
всякого страха и т. д. (Лук. I, 74). Итак, как видите, Слово Божие обещает нам полное
освобождение от греха. Вы, быть может, спросите: «Что же станется с плотью? Могут
ли плотские страсти наши <быть> вырваны из сердца?» Да, могут. Потому что Сам Бог
берется их оттуда изъять. Плоть наша пригвождена была ко кресту вместе с Христом;
прочтите Рим. VI, 6; Гал. II, 19; V, 24.
Оставьте ее там, куда Бог удалил ее. Верою человек открывает Христу сердце свое,
и Он изгоняет оттуда грех. При неверии – в сердце царит сатана.
❖❖❖
«Славлю тебя, Отче, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то
младенцам».
Есть люди, изучающие Божье Слово с помощью науки и логики, вместо того чтобы
принять в сердце истину. Они подвергают критике Слово: так саддукеи препирались и
спорили о рождении мессии и прозевали его. Не будьте подобно сидящим за
уставленным явствами столом и обсуждающим свойства предлагаемого им угощения,
вместо того чтобы протянуть руку и есть!
Многие обладают известным запасом знания. Они с презрением относятся к
слишком простому учению и считают очищение от всякого греха нелепостью. Многие
не очищаются от своих грехов потому, что слушают людей, которые сами не получили
очищения. Так, на-пр<имер>, человек, который сам не избавился от своей
вспыльчивости, не может учить других, как от нее освободиться; человек не может
быть лучше своего сердца и с убеждением говорить о том, чего сам не испытал. Бог не
дает более того, чего мы от Него ожидаем. По вере вашей – будет вам. Значит, сколько
веры – столько же и дарования.
Дорогая (имярек)! Если Вы внимательно прочли все мною упомянутые стихи, если
хотите оправдать меня в сердце своем, для Вашей же духовной пользы, и получить
Христово благословение – сделайте то, что я скажу: обратитесь к Богу с такой
молитвой:
«Господи, научи меня истине, согласно с словом Твоим! Если это письмо не
согласно со словом, не допусти меня следовать указаниям этого письма. Если же
указания эти согласны с волей Твоей, то дай мне сделаться доверчивой, ради имени
Твоего!» Для того чтобы получить от Бога очищение, необходимо выполнить
некоторые условия: отделение, посвящение, вера. Отделение от всего, в чем ты видишь
234
грех (2 Кор. VI, 14), отделение от всех идолов (2 Кор. VI, 16). Посвящение Богу всего
существа своего (Рим. XII, 1-2). «Не моя воля, но Твоя да будет» (Лук. XXII, 42). Вера в
то, что Вы получите очищение, к которому стремитесь. Без исполнения этих условий
человек не получает очищения и еще мертв («Оставьте мертвым хоронить своих
мертвецов»).
1 Пет. II, 1-3: «Итак, отложивши всякую злобу и всякое коварство, и лицемерие, и
зависть, и всякое злословие... Возлюбите чистое словесное молоко... Ибо вы вкусили,
что благ Господь».
«Злословие». Сюда относятся: раздражительность, критика, осуждение,
невоздержание в слове, интриги и клевета, преувеличение, ложь (Пр<итчи> Соломона.
XX, 14; XV, 28; Матф. V, 34-37; Фил. II, 3; Прем. Соломона, XXVII, 4), гордость (1 Тим.
III, 6; Ис. III, 16).
Кто совершает очищение? Сам Бог. Ни Вы, ни я – не можете сами себя очистить. Бог
один может очистить. В Вашем письме я слышу отголоски Вашей личной тоски о
чистоте, хотя они и прикрыты обличением. О дорогое чадо Божие, предоставь Самому
Богу совершить это, потому что Он обещает его совершить (Иез. XXXVI, 2627). Разве
Вы не верите обетованию Его? Вы, быть может, скажете: «Это ветхозаветное
обетование, и относится оно к евреям». Действительно, обетования Божий были даны
евреям, так как Господь Иисус пришел прежде всего к ним. Он сказал сирофиникиянке:
«Дай прежде насытиться детям, ибо нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам»
(Марк VII, 27—28). Но если Вы признаёте Господа Иисуса своим Спасителем, Вы
должны относить и к себе обетования Божий. Отказаться от этого обетования – значит
отказаться от всего.
Как совершает Бог очищение? Духом Своим, словом Своим, кровью Своею.
Отдайте себя в распоряжение Духа Святого: Он поставил Вас перед зеркалом Слова
Божия и даст Вам увидеть и осознать свои грехи. Тогда кровь Христа очистит Вашу
душу, и Вам станет ясно, что пишет Вам не «страшный человек», а брат по упованию,
вместивший в себя многое, что утаено от многих ревнителей закона, избивающих
Стефанов камнями! Вы увидите чистое сердце, оправданное верою. Деян. XV, 8—9:
«Сердцеведец Бог дал им свидетельство... верою очистив сердце их». Еф. IV, 22: «Вы
научились отложить раз навсегда...»; Евр. XII, 1: «Свергнем с себя всякую злобу». И это
подлинная реальность, и я, осужденный, свергнул с себя всякую злобу.
Но как получить это благословение? Только верою. Если Вы верите этому, как
подлинности, Бог сделает это. Как получил я спасение? Только верою (Рим. V, 1). Вам
это, быть может, покажется странным, но иным путем Вы очищения получить не
можете. Все, кто получил чистое сердце, – получил его верою (Деян. XV, 9): «Верою
очистив сердца их».
Поэтому, если Вы решили добиться получения этого дара, встаньте на колени и
ухватитесь за обетование Божие (Иез. XXXVI, 25– 27). Примите верою это очищение.
Поблагодарите Бога за него раньше, нежели Вы встанете с колен. Ничего, что Вы этого
очищения пока не почувствуете: Господь Иисус возблагодарил Бога за воскресение
Лазаря раньше, чем Лазарь вышел из погребальной пещеры, – тогда он действительно
из нее вышел! Если Вы, стоя на коленях, возблагодарите Бога за очищение, – значит,
Вы его уже получили. До тех пор, пока сердце мое не было очищено, Христос был
только Пророком и Первосвященником для меня: Царем своим я его еще не признал.
Он еще не воцарялся в мое сердце, хотя мне и казалось, что Он обитает в нем. Многие
христиане невольно впадают в это заблуждение. И они живут целые годы в полной
уверенности, что Христос в них, тогда как на самом деле Он не воцарялся в сердце их.
Поэтому, если мы только думаем, что Христос в сердце нашем, это не заставит Его
действительно войти в него, пока мы не поверим так, как Он этого желает. Теперь Вы,
235
быть может, уразумеете, совершил ли я – осуществил ли – очищение всякой скверны
плоти и духа?
Итак – лишь после очищения начинает Христос жить в нашем сердце. Согласно
обетованию в Отк. III, 20: «Войду к нему». Согласно Еф. III, 17: Христос вселяется в
сердце чистое. Он «хранит его». Теперь мне сердце мое уже не принадлежит, – оно
полная собственность Царя славы. Если враг «постучится в дверь», – ответит на стук
Он, а не я. Мне надлежит только стоять, не сводя духовного взора с обетования Божия,
уповая на то, что Христос хранит меня. «Очи мои всегда к Господу» (Пс. XXIV, 15): это
не значит, что всё время надо обращать глаза свои на небо: это означает только, что
надо вполне спокойно положиться на обетование Божие. Когда мы покоимся на
обетованиях Божиих, Он хранит сердце наше (Ис. XXVI, 3).
Можем ли мы чувствовать, что очищены? Нет, если мы будем вглядываться в самих
себя. Только устремляя взгляд веры своей на Слово обетования Божия, а я их привожу
немало, мы увидим, что Господь очистил сердце наше. Смотря на самого себя —
никогда мы этой уверенности не получим. Пока мы покоимся на обетованиях Божиих,
мы чувствуем очищение. Лишь только заглянем в самих себя, сейчас начнем
сомневаться и падать.
❖ ❖❖
Очищение совершается многократно, всякий день нашей жизни. Я Вам объясню,
как это происходит. Возникает вопрос: если Бог очистил тебя раз навсегда и от всего,
– зачем необходимо еще очищение?
Хотя Бог очистил меня от всего нечистого, но видеть нечистоту я могу только при
свете, который во мне Бог объявляет через свое Слово, что я очищен, что сердце мое
белее снега. Кровь Иисуса Христа помимо меня самого очищает меня. Мое дело только
идти вперед по пути Света, чтобы Слово Божие не стало для меня мертвой формулой.
Постоянное движение вперед обусловливает постоянное очищение. Нужно всё время
всматриваться в зеркало Слова Божия, и оно покажет Вам всё, что Вам следует знать о
самой себе.
Почему люди осуждают очищенного и всегда зверем в самих себя жаждут крови
праведника и причиняют ему страдания?
Во-первых, подавляющее большинство совершенно не испытывали близости
Христа и сердечного очищения и не могут судить об этом. Другие же люди, получив
первоначальное дуновение очищения, слишком занимаются после этого собою,
слишком смотрят на искушения, их окружающие. О, они не пойдут к Закхею в гости,
не сядут за стол с блудницами и мытарями. Они первые враги праведников. Они
обращают лишь внимание на чувства свои, вместо того чтобы видеть только одно:
охраняющую их силу Божию. Защищая и охраняя свои чувства, такие люди лишь
настроение считают христианством. Христианство для них лишь затычка в душевные
пробоины. Они никогда не узнают в страннике Господа и в юродствующем праведника.
Вследствие это<го> такие люди как бы слепнут духовно и с ними случается описанное
во 2 Пет. I, 9: об очищении прежних грехов. Они теряют духовную прозорливость,
потому что утратили то, о чем говорил апостол Петр (первую любовь).
Дорогая Надежда Федоровна, драгоценное дитя Божие, Вы, осмысливая меня как
личность, – чаще принимаете за меня подлинного лишь мое отражение в искушениях,
которыми я, как никто, бываю окружен. Поясню это примером. В тихой поверхности
реки ясно отражается растущее на берегу дерево. Бросим камень в воду: она за-
волнуется и исказится, и исчезнет в ней чистое отражение дерева. Но ведь это обман.
Скоро успокоится вода. Ничего опас<но-го> не произошло. И не надо стара<ться>
доставать из-под воды упавший на дно камень: этим только сильно замутишь воду.
Умоляю Вас не заниматься этим. Прикосновение к нам раскаленных стрел сатаны не
236
есть еще бездна и грех (Еф. VI, 16). Хотя они будут обжигать душу нашу и лишать нас
покоя, вызывая те или мысли и сомнения, но если мы будем только спокойно
наблюдать это, – стрелы улетят обратно также скоро, как прилетели. Наоборот, если
мы углубимся в эти мысли, будем стараться понять, откуда они явились, – тогда горе
нам. Только щитом веры отражаются все раскаленные стрелы врага. Вспомните мое
спокойствие в молитве и при встрече с искушениями. Только слепой сердцем может
мое спокойствие при встрече с грехом объяснить моим угастием во грехе. Ведь
Христос – мир наш (Еф. II, 14). Если какое-либо сомнение закрадется в сердце Ваше,
читая это письмо, не старайтесь понять его причины. Предайте сомнение Ваше Христу
и пребудьте в мире. Тогда исчезнет и смущение Ваше. «Что скажет он Вам, то и
сделайте» (Иоан. И, 5). Не старайтесь всё понять, но действуйте, ожидая всякий день
избавления от греха. Так поступаю я. «Сие пишу вам, чтобы вы не согрешали» (1 Иоан.
II, 1). Не смотрите на свою или чужую немощь, но взирайте на могущество Божие. Не
смотрите на свою наклонность ко греху, это дрожжи Адамовы, но всегда помните силу
Христа, тогда Он и сохранит Вас. Так поступаю я – один из грешников, ради которых
и пришел Свет в мир.
1934 г. – 30 апреля.
241. Л. Э. КРАВЧЕНКО
9 мая 1935 г. г. Томск
Горячо благодарю за перевод. Прошу написать мне письмо для передачи доктору
Сибирцеву. Сказать обо мне, что я славянский известный поэт – совершенно одинок в
Томске и т. д. Очень обяжете. Еще раз ото всего сердца благодарю. Пишу на почте. На
праздник писал подробно.
9 мая.
Адрес прежний.
242. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ
9 мая 1936 г. Томск
Получил 140 и 45. Горячо благодарю. Пишу на почте. На праздник писал подробное
заказное. Еще раз ото всего сердца благодарю.
9 мая.
Адрес прежний.
243. Л. Э. КРАВЧЕНКО
13 мая 1935 г. г. Томск
Помните страждущих, как и сами находитесь в теле.
Послание к Евр<еям>. XIII, 3
Когда отдаешь голодному душу твою и напитаешь душу страдальца, тогда свет твой
взойдет во тьме и мрак твой будет как полдень.
Книга пр. Исайи. LVIII, 10
Тяжелые переживания жизни – это божественные сотрудники, удаляющие из
нашего характера все нечистоты и наросты.
Слова Лютера
Подобно тому, как человек, когда непременно хочет открыть глухо замкнутую
дверь, пробует из связки ключей один ключ за другим, так и Провидение применяет
одно средство за другим, чтобы подействовать на сердце человека.
Александр Дюма
Во дни несчастия – размышляй.
Из книги Екклесиаста VII, 14
В чаше страдания не может быть ни одной лишней или бесполезной капли.
Из письма Александра Блока
Дорогая Лидия Эдуардовна!
237
Кланяюсь Вам земным поклоном за Ваше милосердие ко мне недостойному за
удивительное сердечное письмо, где Вы сообщаете о приезде Бори и т. д. Толечка,
конечно, поправится – он весьма упорный и жиловатый, а Судак – лекарственное
место и санатория там хорошо обставлена. Получил я и праздничную телегр<амму>.
Очень тронут и благодарен. Прошу Вас усердно напишите по листочку своим томским
друзьям – напомните им о себе – расскажите обо мне и попросите принять меня и
выслушать – я схожу с Вашими письмами и это будет самое верное. Пошлите мне —
заказным письмом. Очень этим поможете. Гладиевы обе в Новосибирске, а к другим я
схожу с нашими листочками.
В Томске стало тепло, солнышко, черемуха в почках. Окошко у меня на солнышко,
за заборкой ревет ребенок, и баба его утешает, чем бы Вы думали? Матюгами! Это
широко распространено в Сибири. Как бы плоха <ни> была погода в Севастополе —
это дело преходящее, вот Сибирь – зима была волчья, темная и угарная, на кипятке с
брусникой и небольшим количеством хлеба. Из Ленинграда мне прислали на Пасху
трое кальсон, две рубахи, простыню и пять пар носков. Ведь у меня в Москве всё
погибло, что было припасено и на черный день. Золотая статуэтка Геркулеса, четыре
монеты Александра Македонского, по старой цене стоящие пять тысяч рублей и многое
другое... Прошу Борю по приезде в Ленинград узнать условия поступления в студию
ТРАМа у Михаила Соколовского – это директор ТРАМа. Общежитие и квартира
Соколовского – Бассейная ул., №11. Меня очень просят об одном способном пареньке, а
я не знаю условий поступления. Пусть Боря не замедлит и мне сообщит. Кланяюсь
всем семейным. Живу по-старому – ничего в волнах не видно. Если будет милость и
возможность собрать посылочку, то нельзя ли раздобыть кофейку, это было бы
большой радостью. Будет время отплачу сторицей. Прощайте. Простите.
13 мая 1935 г. Н. К.
Не бойтесь, что меня Ваши письма беспокоят...
244. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ
25 июля 1935 г. Томск
Горячо благодарю Вас, дорогая Варвара Николаевна, за сердоболие и милосердие ко
мне горькому и недостойному. Гостинец Ваш по почтовому переводу получил. Летние
месяцы старался Вас не беспокоить своими письмами. Знаю, как Вам дорого обходится
летний отдых и как он нужен для Вас. На Вашу милостыню я жил в последние месяцы,
как никогда. Купил пшена, чаю, сахару, каждый день хлеб и молоко, но жилища не смог
переменить, хотя и были и по внутренним и внешним условиям благие и прекрасные
кельи. К несчастию моему, не дешевле сорока рублей в месяц. У меня же общая изба,
где народу 14 человек – мужичья и баб с ребятами. Моя бедная муза глубоко закрыла
свои синие очи, полные слез и мучительных сновидений. Пусть спит до первой
утренней звезды! С тревогой и болью смотрю на первые хмурые тучи, на желтеющий
уже березняк – показатель ранней сибирской 8-мимесячной зимы. Как-то буду я
коротать ее?
Здоровье мое сильно пошатнулось – лежал в больнице десять дней. Какая-то
незнакомая досель болезнь сердца и желудка: невыносимая боль. Лежал десять дней за
плату 6 руб. в сутки. Бесплатно ссыльным лекарства и больницы не полагается. Часто
вспоминаю свои «заявления», где они и читал ли их кто? Есть ли вообще надежда на
помощь мне и спасение?
Как живут поэты? Вспоминает ли кто меня? Или все слишком заняты собой?
Обидней всего, что Ленинград молчит, а ведь ему я отдал много сердца, денег и хлеба-
соли. Как чувствует себя Васильев? Каковы его победы?
<Часть текста утрагена> зиму. В феврале <минет два года>, а там понатужился бы и
на третий. Удивляюсь малодушию моих знаменитых друзей. Вы пишете, что они
238
отнеслись очень холодно к моему самосожжению. Мужики так не поступили бы. Но
всему свое время. Нельзя ли сообщить мне адрес Пришвина и как его по батюшке?
Нельзя ли поговорить с Мстиславским. Узнать в Оргкомитете, сделано ли что-либо по
охране моих многолетних рукописей. Я писал в Орг – об этом заявление.
Пронзает мое сердце судьба моей поэмы «Песнь о великой матери». Создавал я ее
шесть лет. Сбирал по зернышку русские тайны... Нестерпимо жалко. Как гостил Жан-
<Крис>тоф? Увидел ли он святого <Христофора> на русских реках? <Часть текста
утрагена>.
Кланяюсь земным поклоном. Не забывайте меня горького.
Кланяюсь прекрасной Москве.
Если можно, вышлите летнее пальто и нельзя ли добыть каких-либо брюк -
покрепче – мои совсем развалились. Очень бы желательны какие-либо штиблеты,
размер 43. Хотя бы держаные.
Простите. Не осудите.
Благословляю крестника. Потерпите малость мои вопли. Еще раз кланяюсь. Н. К.
245. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ
25 октября 1935 г. Томск
Дорогая Варвара Николаевна. Кланяюсь Вам земно и благодарю кровно за
милосердие Ваше. Прихожу с почты, получив от Вас переводы – и рыдаю в своей
конуре, простираюсь сердцем к Вам, целую ноги Ваши – <неза>бвенная светлая
сестра <несколько слов утраге-но> <чем я> только заслужил <несколько слов
утрагено> помощь <гасть текста утрагена> <глаза>ми, полными горь<ких> <несколько
слов утрагено> слез, прошу Вас пожер<твовать для> меня еще некоторое время —
может, меня Господь простит и я умру в жизнь вечную.
Какое здесь прекрасное кладбище – на высоком берегу реки Томи, березовая и
пихтовая роща, есть много замечательных могил... Но жаворонков и сельских ласточек
по весне здесь не слышно. Ласточки только береговые и множество сизых ястребов.
Еще до Покрова выпал глубокий снег, ветер низкий, всешарящий, ищущий и чело-
вечески бездомный. Мой знакомый геолог говорит, что и ветер здесь ссыльный из
Памира или из-за Гималаев, – но не костромской, в котором сорочий щекот и овинный
дымок. Как Москва? Как писатели и поэты – как они, горемыки миленькие, поживают.
Жалко сердечно Павла Васильева, хоть и виноват он передо мною черной виной. Пе-
реживу зиму – на весну оправлюсь. Теперь же я болен. Лежал три недели в смертном
томлении, снах и видениях – под гам, мерзкую ругань днем и смрад и храпы ночью.
Изба полна двуногим скотом – всего четырнадцать голов. Не ему мои песни. Лютый
скот не бывал в Гостях у Журавлей. Может ли он быть любим? Но блажен тот, кто и
скота милует! <Часть текста утрагена>.
<Копию> инвалидного свид<етельства> вышлю. Никак не могу сбить 25-ти руб. на
нотариальные расходы. Стараюсь. Волнуюсь. Помоги, Свете Тихий, Матерь-роза и
простое человеческое Сердце!
Пожалейте меня, не бросайте!
Ваш раб и поэт, не лукавый должник, оставляющий долги всем врагам своим,
несущий к Вашему порогу пригоршню горячих слез, с обожанием и преданностью
истинной Н. Клюев. Благодарю, благодарю!
Простите. Не осудите.
Адрес прежний. Переводы 60 р. и 40 р. получил. Как поживает Осип Эмильевич? Я
слышал, что будто он в Воронеже?
246. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ
25 ноября 1935 г. Томск
239
Извещаю Вас, дорогая Варвара Николаевна, что последний перевод сорок рублей я
от Вас получил. Благодарю за милосердие и заботу обо мне недостойном. Давно бы
погиб без Вашей помощи чудной и светлой милостыни. Всякий раз, как получаю от
Вас весточку, умываюсь слезами. В моей жестокой и мрачной обстановке – великая
радость всякое доброе слово из другого мира – от милых и заветных людей.
Фининспектор, обходя свой район, спрашивал и меня, на какие средства я живу. Я
сказал, что доверенное лицо в Москве продает мои вещи и высылает мне на
пропитание от 60 – до 100 рублей в месяц. Когда как. Иногда побольше, иногда
поменьше – в зависимости от продажи. Быть может, что спросят подобное и Вас.
Местное начальство мне сказало, что все заявления на имя Москвы должны идти через
Томское начальство. Не знаю, как быть? Напишите мне – можно ли непосредственно?
Я живу, как в тумане, ничего не слышу и не вижу, и многое перестал понимать,
здоровье мое очень плохое. Был на просвечивании – кабинет выдал мне отчаянную
бумажку по сердцу и по желудку. Быть может, скоро меня Господь простит.
Слышал я, что Павел Васильев уехал из Москвы. Это меня очень и весьма удивило.
Быть может, Вы знаете или слышали подробности. Очень любопытно.
Кланяюсь Сереже, благословляю Егорушку. Прощайте, все милые, драгоценные
люди! Зловещ и темен мой жизненный вечер. Сибирская пурга да волчий вой —
последние мои песни.
Целую Ваши ноги.
Искупаю слезами свои грехи. Простите! Адрес прежний.
Купил на зиму угля на 80 рублей, две тонны. Значит, не замерзну, от холода
избавлен. Что будет с голодом?
247. Н. Ф. ХРИСТОФОРОВОЙ
Конец 1935 г. Томск
...Конечно, лучше бы всего устроить подачу помилования трем представителям
искусства: Н<адежды> А<ндреевны> от сцены, Кончаловского от живописи и от
литературы Вересаева. Всем троим и явиться к Калинину. Он русский и зорко
провидящ и, конечно, понял бы, что такая подача челобитной значительна политически
и незабвенна историей искусства. Положение мое очень серьезно и равносильно
отсечению головы, ибо я, к сожалению, не маклер, а поэт. А залить расплавленным
оловом горло поэту тоже не шуточка – это похуже судьбы Шевченка или Полежаева,
не говоря уже о Пушкине, которого Николай 1-ый сослал... и куда же? – в родное
Михайловское под сень тригорских холм<ов>. Я бы с радостью туда поехал.
Поплакал бы, пожаловался бы кое на что могилке Александра Сергеевича! Не жалко
мне себя как общественной фигуры, но жаль своих песен – пчел сладких, солнечных и
золотых. Шибко жалят они мое сердце. Верю, что когда-нибудь уразумеется, что без
русской песенной соли пресна поэзия под нашим вьюжным небом, под шум плакучих
новгородских берез. С болью сердца читаю иногда стихи знаменитостей в газетах.
Какая серость! Какая неточность! Ни слова, ни образа. Всё с чужих вкусов. Краски?
Голый анилин, белила да сажа, бедный Врубель, бедный Пикассо, Матисс, Серов,
Гоген, Верлен, Ахматова, Верхарн. Ваши зори, молнии и перлы нам не впрок. Очень
обидно и жалко. В избе есть у меня и друг – желтый кот – спит со мной, жалеет меня,
кормлю его жамкой. Здоровье мое плохое. Простите. Прощайте! Прошу Вас, не
оставьте меня на Рождественские звезды голодным! Еще раз прощайте.
Адрес прежний.
248. В. Н. ГОРБАЧЕВОЙ
23 февраля 1936 г. Томск
240
Получил Ваше письмо и переводы (115 и 180 р.), дорогая Варвара Николаевна!
Обрадовался всему этому до слез – правду сказать, разрыдался – по-ребячьи или по-
стариковски – не знаю, но теплотой повеял мой угол, и маленько я успокоился.
Купил молока, муки белой, напек оладий, заварил настоящего трехрублевого чая, а
когда собрал стол, то и пить не мог, всё бормотал, шептал и звал любимых – со мной
чайку испить! И они пришли. Первой явилась маменька – как бы в венчальной фате, и
видима почти по колени, потом дядюшка Кондратий в отсвете самосожженчес-кого
сруба, Сереженька – сильно неподвижный, не освободившийся, Александр, Николай,
Владимир, Ильюша – все отошедшие, но в неистребимой силе живущие, даже до
цвета и звука! До Ваших переводов как-то мне не елось, не пилось, теперь же я
приотъелся, починился, часто заходил в баню, – это мое любимое учреждение в Томске.
Переулок, где я живу, по ворота и до крыш завьюжен снегом, но уже начали сизеть и
желтеть зори. Я часто хожу на окрай оврага, где кончается Томск, – впиваюсь в
заревые продухи, и тогда понятней становится моя судьба, судьба русской музы, а
может быть, и сама Жизнь-матерь. Но Сибирь мною чувствуется, как что-то уже не
русское: тугой, для конских ноздрей, воздух, в людской толпе много монгольских
ублюдков и полукровок. Пахнущие кизяком пельмени и огромные китайские самовары
– без решеток и душника в крышке. По домам почему-то железные жаровни для
углей, часто попадается синяя тян-дзинская посуда, а в подмытых половодьями
береговых слоях реки Томи то и дело натыкаешься на кусочки и черепки не то Сиама,
не то Индии. Всё это уже не костромским суслом, а каким-то кумысом мутит мое
сердце: так и блёкнут и гаснут дни, чую, что считанные, но роковое никакой метлой не
отметешь в сторону. Не могу надивиться, что складень Неопалимая Купина оказался
писанным в Казани в 19-м веке! По каким это данным? Выменян он в 60-х годах от
последнего большака знаменитой Даниловской обители иже на реце Выге у понта
Океяна-моря, а принадлежал он Андрею Денисову – списателю книги «Поморские
ответы». Письмо называется ико-нопоморское. Складень подписной одинаковой
графьёй со всеми имеющимися на нем подписями. Обыкновенный прием у антикваров
– охаять вещь – пустив в ход свой авторитет – оповестить об этом и любителей,
которые все у них на счету, а потом через десятые руки, якобы простачка, вырвать у
разочарованного владельца -вещь за дешевку. Я напишу в Москву одному человеку,
который в свое время хотел у меня купить этот складень. Если он придет к Вам с моим
письмом – то покажите складень – получите деньги, не задерживая переведите их
мне. Да порядитесь – чтобы деньги были уплачены зараз, а не по частям. А не то ведь
вечно около предметов искусства наслаивается множество разновидных мнений, а это
может затормозить выплату. Уж потрудитесь! Зловеще, но для меня не неожиданно —
рассказали Вы об Анатолии, он пьян призрачным успехом, до первого пинка, до
первого испытания, котор<ое> для него может оказаться громовым ударом и поразить
насмерть. Еще немного и его путь упрется в пулю или в цианистый кали. Не первого
такого встречаю я на своем веку. Ужасаюсь и содрогаюсь и за это обольщенное дитя!
Ничего я от него не прошу. «Правду говорят: не спеши волчонка хвалить, дай зубам у
серого вырасти. Слётыш, материно молоко на губах не обсохло, а клони перед ним
седую голову!» «Не от сильного, не от могучего, не от знатного, от властного – от
своего выкормка терплю предательство и поношение!» «Ему расти, мне же малитися!
Что ж? Господня воля!.. Благо ми, яко смирил мя оси Господи! Да это что? Трын-трава!
Знали бы Вы сердце мое, ведали бы думы мои сокровенные!» «Как Волги шапкой не
вычерпать, так и слез моих не высушишь!»... Поневоле вспомнишь Патапа Мак-симыча
Чапурина и Алешку Лохматого. И сивушек ему Максимыч подарил, и одел в бархат, и
бородой щеки ему, как кровному да родимому, ластил, ан вот что получилось!
Свирепая душа поромоновского токаря сказалась. Ежовую щетину и бархатом не
241
укроешь! Прошу Вас при встрече с Толей и виду не показывать, что Вы знаете мое
душевное землетрясение и что его модная фигура пока мне одному в подлинности
понятна! Как Вы узнали Обухову? Продавайте всё, что можно и что покупают. За всё
буду глубоко благодарен! Здоровье мое всё хуже. Боли в области живота здешние врачи
объясняют язвой желудка, – которая быстро увеличивается. Сердце не дает покоя,
особенно ночью. Я скоро и тяжко устаю от ходьбы. Жилище мое без тишины – с 5
часов утра до 10—11 ночи. Слава Богу, что огромный вшивый лишай, занимавший
часть шеи, плечо и половину живота, очистился. Это для меня большое облегчение.
Одним словом, преувеличивать нечего, – кой-что пережито и кой-чему я научился
и многое понял. Особенно музыку. Везде она звучала – и при зареве костров
инквизиции, и когда распускается роза. Извините меня за эти известные строки! До
Прощеного Воскресенья бабы и мужики – соседи по избе всю неделю пили и дрались,
сегодня же, к моему изумлению, все перекланялись мне в ноги, стукая о пол лбом:
«Прости, мол, дедушка, что тебя обижаем!» И я всем творил прощу. Весь этот народ —
сахалинские отщепенцы, по виду дикари, очень любят сатиновые, расшитые татарским
стёгом рубахи, нежно розовые или густо пунцовые, папахи дорогого каш<е>мира с
тульёй из хорошего сукна, перекрещенной кованым серебряным галуном, бабы любят
брошки «с коралловой головой», непременно в золоте – это считается большой модой
– и придает ценность и самой обладательнице вещи. Остячки по юртам носят на шее
бисерный панцырь, с огромным аквамарином посредине; прямо какая-то Бирма! Спят с
собаками. Нередко собака служит и подушкой. Избы у всех обмазаны изнутри, тепла
ради, глиной и выбелены. Под слоями старого мела – залежи клопов. В обиходе
встречаются вещи из черненой меди, которые, наверное, видели Ермака и бывали в
гаремах монгольских каганов. Великое множество красоты гибнет. Купаясь в речке
Ушайке, я нашел в щебне крест с надписанием, что он из Ростова и делан при князе
Владимире. Так развертывается моя жизнь в снегах сибирских. Покоя нет. Всегда под
угрозой, что тебя отправят в Бере-зов или на Чукотский полуостров. Хотелось бы
умереть под широкой весенней березой, когда еще клейкий пушок с листочков не съели
тундровые вихри, и чтобы в тоненькую дудочку наигрывала отходную лазоревая
птичка. Об этом мое моление к вечным звездам! Обыкновенно при переброске
ссыльные посылают телеграммы своим ближним, и те хлопочут перед Верховным
Прокур<ом> об оставлении. Если Вы, дорогая Варвара Николаевна, получите от меня
такую весть, то от моего великого несчастия прошу Вас – сходить тогда в
