Текст книги "Вельяминовы. Век открытий. Книга 1 (СИ)"
Автор книги: Нелли Шульман
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 89 страниц) [доступный отрывок для чтения: 32 страниц]
Джошуа Горовиц ссыпал в плетеную корзинку баклажаны и лук. Легко подняв ее, юноша почесал потные, каштановые волосы под черной кипой: «Ничего, я здесь привык к жаре. В Новом Орлеане будет не так трудно».
Учиться оставалось два года. Ему написали из синагоги Шаарей Хесед, что раввин Левин, приехавший из Германии, уходит на пенсию, по возрасту, и что они с нетерпением ждут Джошуа.
– А мне ведь всего двадцать два года будет, – размышлял Джошуа, идя домой. После смерти Шуламит он переехал к раву Судакову и его жене, так им было легче.
– Двадцать два года, – вздохнул Джошуа, – справлюсь ли я? Там Луизиана, новый штат…, Хотя какой новый, его еще отец дяди Дэвида покупал, полвека назад. И я не женат…, – юноша присел на каменную, нагретую солнцем ступеньку. Полдень был тихим. Рынок сворачивался, мужчины из ешив разошлись по домам, помочь женам перед Шабатом. Рав Исаак несколько раз говорил, искоса глядя на Джошуа, затягиваясь трубкой:
– Конечно, милый, ты бы мог здесь остаться…, Ты знаешь, ты нам с тетей Диной все равно, что сын. Женился бы, в ешиве преподавал, дети бы появились…, – Исаак обводил рукой ухоженный, маленький сад с гранатовым деревом и кустами роз.
Джошуа откинулся к стене, и достал из кармана черной капоты письмо от кузена.
– Бабушка и дедушка завели календарь, – читал он ровный почерк Дэниела, – и считают дни до твоего приезда. Возвращайся, дорогой мой, и не забудь привезти им невестку со Святой Земли. Они только об этом и говорят. Я уже лейтенант, в Форте Ливенворт, в Канзасе. Здесь когда-то служил полковник Давид Мендес де Кардозо.
У меня радостные новости, я помолвлен с кузиной Мирьям, его внучкой. Она приезжает в Америку через два года, учиться в женском медицинском колледже, в Пенсильвании. До этого мы поставим хупу, здесь, в Канзасе, – я на тебя надеюсь, дорогой Джошуа, – а потом, когда Мирьям получит диплом, она присоединится ко мне.
У Вулфов все хорошо. Мэтью решил по окончании колледжа податься еще дальше, на юг. Кузина Бет пишет для New York Post, и активно участвует в движении за права женщин, вместе с тетей Бланш и Полиной. Тед сидит в тюрьме, осталось еще два года. Впрочем, как сказал дядя Дэвид, это он еще легко отделался. Передавай привет раву Исааку и тете Дине. Ждем тебя дома, Дэниел.
Джошуа свернул письмо и услышал скрип колес. Он проводил взглядом запряженную, мулом арабскую повозку. Телега была прикрыта холстом. Юноша, посмотрев на погонщика, невольно отвел глаза.
– Бедный, – Джошуа, поднялся, – наверное, в пожаре его искалечило. А он молод, тридцати нет.
Погонщик был в старом, темном, заплатанном халате. Голова, вся в шрамах, была не прикрыта. Джошуа хмыкнул: «Не похож он на араба. Хотя у турок тоже глаза светлые бывают». Он заметил ребенка, что, свернувшись, спал на телеге. Повозка завернула за угол. Джошуа, взяв корзинку, прислушался. Часы на англиканской церкви неподалеку пробили два раза. «Воды принести, -вспомнил Джошуа, – полы вымыть, самому перед миквой искупаться, а потом к Стене надо идти. Дядя Исаак вернуться должен был, с заседания суда».
Он шел по узкой, каменной улице, и видел перед собой широкую, бурую Миссисипи, ивы, что купали листья в реке.
– Дорогой рав Горовиц, – написал ему глава общины, мистер Сальвадор, – мы ждем вас в Новом Орлеане. Дом раввина небольшой, рав Левин вдовец, с взрослыми детьми, но, как только у вас появится семья, мы его сразу расширим. Он в пяти минутах ходьбы от синагоги, на Рампарт-стрит, во Французском Квартале.
– Там рабовладельческий штат, – Джошуа, внезапно, остановился: «Самый глубокий юг. Я к такому не привык, я северянин». Ему предлагали поехать в Цинциннати, в ту синагогу, где когда-то начинал раввином его отец, но Джошуа сразу отказался. Он был уверен, что в городе еще остались люди, помнящие Элияху Горовица. Юноше не хотелось с ними встречаться. Об отце он, иногда, читал в американских газетах, что присылал ему Дэниел. Старейшина Смит жил в Солт-Лейк-Сити, с многочисленными женами и был членом Кворума Двенадцати Апостолов, высшего совета церкви мормонов.
– Дэниел говорил, – Джошуа подошел к дому, – он осенью туда отправляется, в штат Юта. Президент Бьюкенен решил ввести к ним войска, покончить с единоличным правлением Бригема Янга и назначить на пост губернатора своего человека.
– Твой отец, – писал ему кузен,– по слухам, командует мормонским ополчением, Легионом Наву, но, надеюсь, мы с ним не встретимся на поле боя. Думаю, мы и воевать не будем. Просто зайдем на их территории, и установим там власть закона, а не каких-то, прости меня, Джошуа, сумасшедших.
– Сумасшедших, – мрачно повторил Джошуа и завернул за угол. Давешняя телега стояла у дома Судаковых. Погонщик, держа на руках рыжеволосого, кудрявого ребенка, неуверенно топтался у закрытых ворот.
Стивен вздохнул и сказал сыну: «Сейчас спросим, здесь ли бабушка и дедушка ». Он заставил себя не смотреть на холст, что прикрывал телегу. Почувствовав слезы на глазах, капитан велел себе: «Нельзя!»
Стивен заметил невысокого, изящного юношу в черной капоте. Он шел к дому. У молодого человека была каштановая бородка, в руках он нес корзинку с овощами. «Простите, – Стивен обратился к нему по-турецки, – не здесь ли живет рав Судаков?».
– Дядя! – весело сказал мальчик, похлопав большими, серыми глазами: «Дядя!»
Глаза у юноши были серо-синие, красивые, добрые. Он улыбнулся и поставил корзину на землю: «Заходите, пожалуйста. Рав Исаак должен был вернуться».
– Господи, – попросил Стивен, прижимая к себе сына, – помоги мне.
Ворота были низкими. Он нагнулся и вошел вслед за юношей в маленький сад на заднем дворе дома.
Дина остановилась на пороге комнаты, и опустила руки. Осенью, два года назад, она раздала все вещи дочери, так было легче. Женщина взглянула на чистые, вымытые половицы.
– Если бы шиву можно было сидеть, – горько подумала Дина.
– А так..., – госпожа Судакова провела рукой по столу. Она знала, что муж говорил с Джошуа о том, чтобы юноша остался в Иерусалиме.
– Не надо, Исаак, – как-то раз попросила его Дина: «Пусть едет домой. У него семья, бабушка, дедушка..., Не надо мальчика от них отрывать». Муж снял свое простое, в стальной оправе пенсне, и, заметила Дина, вытер глаза. Она прижалась щекой к его рыжим, побитым сединой волосам. «Мы сироту возьмем, – шепнула Дина: «Вырастим, выучим..., Это заповедь, Исаак. Найдем мальчика, или девочку, и все будет хорошо».
Мерно тикали часы на беленой стене. Дина вздохнула: «Как тихо». Дом был пуст, город успокаивался перед Шабатом. Дина, осмотрев комнату, как всегда, сказала себе: «Здесь и мыть ничего не надо. Здесь, – она покрутила в руках тряпку, – не живут».
– Не живут, – повторяла она, спустившись в гостиную, оглядывая полки красного дерева, уставленные серебром. Дина прошла на кухню и взяла свечи. Она вспомнила, как Шуламит, маленькой, трехлетней, осторожно водила ладошками над пламенем и лепетала благословение. «Господи, -попросила Дина, – Господи, дай ей покой в сени своей. Даже могилы нет, некуда прийти». Дина накрыла круглый стол кружевной скатертью, достала подсвечники. Заставив себя не плакать, женщина стала расставлять тарелки. Муж скоро должен был вернуться с заседания суда, Джошуа с рынка. Дина напомнила себе: «Исааку одежду достать, и самой помыться надо, как Джошуа воды принесет». Она посмотрела за окно. Солнце было уже послеполуденным, листья гранатового дерева трепетали под жарким ветром.
Дина поднялась в спальню. Открыв свой гардероб, вдохнув запах кедра, женщина потрогала темно-зеленый шелк платья. Дина взяла с верхней полки такой же тюрбан и замерла. Дверь скрипнула. Женщина повернулась.
– Динале, – муж шагнул к ней, – Динале, милая, ты только не волнуйся...
– Почему он плакал? – подумала Дина: «Господи, я вижу, что плакал. И лицо, какое бледное. Неужели что-то с Джошуа случилось? Дядя Натан и тетя Батшева этого не переживут, они пожилые люди...»
– Динале, – Исаак взял ее за маленькую, твердую руку, – там...– рав Судаков откашлялся, – гости у нас.
Он, возвращаясь, домой, увидел, что ворота открыты и рядом с ними стоит какая-то повозка.
– Это еще что такое, перед Шабатом? – пробормотал рав Судаков: «Вроде ничего не должны были доставить». Когда погибла дочь, они с женой решили продать постоялые дворы, оставив только землю, в Иерусалиме, и в Цфате. Выручку они вложили в строительство нового еврейского квартала, первого за стенами города. Назывался он Мишкенот Шаананим, и возводился на деньги сэра Мозеса Монтефиоре, покойного американского филантропа Иехуды Туро и Натана Горовица. Исаак и Дина купили там большой дом, сами не зная, зачем. Они не собирались выезжать из Старого Города. «Пригодится, – заметила Дина, – может быть, все-таки, мы возьмем сироту..., Из Польши, из России…, Ханеле найдет кого-нибудь...»
Тетя писала Исааку, что у них все хорошо, мельница процветает, они помогают синагогам в Гродно и Белостоке, внучка учится. Исаак, в общем, догадывался, что за человек его тетя.
– Не человек, – поправлял он себя, и качал головой: «То дело лишь Господа и ее самой. Еще хорошо, что она хасидов к себе не сзывает, как эта Хана Рохл, из Людмира. Хотя, – Исаак усмехался, – какие хасиды? Дед Ханеле, рав Шмуэль, всю жизнь отшельником провел, в горах. Да и Хана Рохл, хоть и ученая женщина, а все равно человек. И я человек, – он протирал пенсне.
– А эти..., – Исаак отчего-то ежился, – сказано: «Когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери, тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал». Кто знал, что до нашего времени они доживут, потомки сынов Божьих. А дожили».
Он подходил к окну, вглядываясь в черепичные крыши Иерусалима, в мощную кладку башен.
– На стенах твоих, Иерусалим, Я поставил сторожей, которые не будут умолкать ни днем, ни ночью, -тихо говорил рав Судаков. Он вспоминал, как умер рав Горовиц, через месяц после того, как выдал младшую дочь замуж, когда Шмуэль и Авиталь отплыли из Яффо в Амстердам.
– На скамейке, у себя дома, под гранатовым деревом. Весна была, все цвело. Он игрушки вырезал, у него тогда праправнуки появились. Ханеле так и нашла его. Он сидел, с игрушкой в руках, и улыбался, а вокруг него птицы порхали, белые голуби. Мы считали с равом Бергером, внуком его, как бы ни пять сотен потомков у рава Аарона, отсюда до Америки. И сейчас внучка его с правнуком его помолвлена, в добрый час, в добрый час, – Исаак все смотрел на город. Вздохнув, он возвращался к своим книгам.
Он шагнул во двор и замер. По зеленой траве бегал пухленький, рыжий мальчик в старом, потрепанном халатике. Исаак краем глаза успел увидеть Джошуа, что стоял, растерянно озираясь, а рядом с ним, высокого, широкоплечего мужчину со следами ожогов на лице.
– Дядя Исаак, – робко сказал Джошуа, – дядя Исаак..., – однако рав Судаков уже ничего не слышал.
– Господи,– подумал он, – одно лицо. Что с ней, с нашей девочкой, где она?
– Деда! – звонко сказал мальчик, завидев бороду Исаака. Рав Судаков присел на траву. Ребенок заковылял к нему. Прижавшись головой к плечу, раскрыв большие, серые глаза, он повторил:
– Деда! Моше, – мальчик протянул ему крепкую ручку.
Он деловито полез на руки к Исааку, и вдруг отстранился.
– Нет, нет, нет! – строго велел Моше, потянувшись, сняв с него пенсне. Он вытер Исааку глаза ладошкой и показал в сторону мужчины, что стоял, молча, опустив голову: «Папа!»
В саду было тихо, только наверху, в кроне дерева щебетала какая-то птица.
– Я...это, корзинку в дом занесу, – пробормотал Джошуа, исчезая в двери, что вела на кухню.
Моше подергал рава Судакова за рукав капоты: «Деда!».
Мужчина, наконец, откашлялся: «Меня зовут капитан Стивен Кроу. Я ваш родственник, дальний, из Лондона. А это ваш внук, – он глубоко вдохнул, – Моше. Сын вашей дочери, Шуламит. И мой сын, – рав Судаков увидел слезы в лазоревых глазах.
– Пойдемте, – Исаак поднялся и взял мальчика на руки, – пойдемте, капитан Кроу. Я позову жену, и вы нам все расскажете.
– Подождите, – он все стоял, глядя на открытые ворота: «Рав Судаков, я..., я привез вам Шуламит. Она, -мужчина кусал губы, – она там..., – капитан Кроу указал на повозку. Исаак обернулся и помолчал: «Я понял. Скоро шабат, капитан Кроу. Пойдемте, у нас еще..., – Исаак вздохнул, – много дел».
Он оставил внука внизу, вместе с капитаном. Тот стоял посреди гостиной, и рав Судаков почти насильно усадил его в кресло. Исаак поднялся наверх. Прислушавшись, поняв, что жена в спальне, он позвал: «Динале!»
Моше госпожа Судакова унесла на второй этаж дома. Спустившись, присев рядом с мужем, женщина тихо сказала:
– Спит маленький. Я Джошуа отправила..., – она не договорила и мотнула головой куда-то в сторону. «Они придут, заберут, – Дина подышала, – нашу девочку. После Шабата мы ее похороним».
Рав Судаков медленно, не отрываясь, размешивал чай в стакане. Дина мягко забрала у мужа ложку и посмотрела на капитана Кроу. Стивен сидел, не поднимая головы. Дина заметила металлический блеск кольца, что висело у него на цепочке, рядом с крестом.
– Почему не сразу? – вдруг спросил мужчина: «Не сразу..., похороны».
– Нельзя, – вздохнул рав Судаков: «Запрещено. Шабат, капитан Кроу. Надо радоваться. После погребения мы будем сидеть шиву, как положено, а сейчас..., – он не закончил. Стивен закрыл глаза и начал говорить.
Он рассказал им, как умерла Шуламит, на палубе бота, у него на руках. Одна пуля ранила ее в спину, в позвоночник, а вторая в легкие. Стивен, стоя на коленях, придерживая ее голову, смотрел на то, как она захлебывается кровью. Моше спал в трюме. Бот сильным ветром несло на запад, палуба была мокрой от морской воды. Волны перехлестывали через борт. Он, наклонившись, прижавшись к ее губам, все пытался дышать за нее, слыша клокотание крови в разорванной груди. Потом он вымыл тело и отнес его вниз. Стивен плакал, взяв ее за руку, глядя в свете фонаря на мертвенно бледное лицо.
Через два дня их сняли с бота, корабль, что вез христианских паломников в Святую Землю. Оказавшись на нем, Стивен сколотил гроб, и нанялся матросом. В Яффо, сойдя на берег, он узнал, что в империи объявлен траур, в связи со смертью валиде-султан Безм-и-Алем.
– Я вам..., – Стивен помолчал и сунул руку за отворот халата, – я вам письмо привез, рав Судаков. От сестры вашей, – он достал конверт и протянул его мужчине. Тот сидел, не двигаясь. Дина, посмотрела на свои дрожащие пальцы: «Тридцать лет Исаак по ней кадиш читал, тридцать лет. Господи, кто бы мог подумать?».
Исаак снял пенсне, потом надел его и принял записку: «Спасибо. Спасибо вам, капитан Кроу, что привезли нашу девочку домой. Теперь мы можем скорбеть по ней. И по Ционе..., – он прервался и закрыл глаза, как от боли, – тоже».
Стивен протянул ему еще одну бумагу. Валиде-султан отдала ему документы перед отъездом. «Здесь на святом языке, – тихо сказал Стивен, – это в синагоге, в Стамбуле написали».
Исаак пробежал глазами бумагу: «Моше, сын Исаака...»
Стивен кивнул: «Шуламит..., она мне объяснила, что так надо, потому что я не еврей».
– Правильно, – рав Судаков отвернулся и пробормотал: «Извините. Я сейчас». Он вышел во двор. Присев на ступеньку, борясь со слезами, Исаак стал читать письмо от Ционы. Сестра просила прощения за то, что не давала о себе знать, все это время.
– Я тридцать лет читала кадиш по нашим родителям, Исаак. Тридцать лет, каждый день. Ты узнаешь о моей смерти, вся империя узнает. Я прошу тебя, если ты меня переживешь, читай кадиш и по мне. Я оставила своему сыну распоряжение, похоронить меня по нашим обрядам. Не надо меня забирать из Стамбула. Я хочу, чтобы Абдул-Меджид всегда мог прийти на могилу матери. А если я переживу тебя, милый брат, то я обещаю читать по тебе поминальную молитву, до дня смерти моей.
Он заплакал, сжимая в пальцах письмо. Заслышав шаги Джошуа, звук двигающейся повозки, Исаак вздохнул: «Спасибо тебе, милый. Послезавтра мы пойдем на Масличную гору, на наш семейный участок».
Юноша стоял, неуверенно оглядываясь. Рав Судаков, погладил его по плечу: «Поможем тете Дине, гость у нас, а потом – он взглянул на свой хронометр, – в микву надо, и к Стене».
Дина показала капитану Кроу его комнату и решительно велела: «Я вам одежду мужа принесу. Потом на рынок сходим, как шива, – она помолчала, – закончится. Оденем вас, – она взглянула на кортик в его руках: «Это тот самый, Ворона?»
Стивен только кивнул. Когда дверь за ней закрылась, он опустился на пол и уронил голову в руки: «Господи, что мне делать, что? Это мой сын, как мне его оставить...». Он вспомнил, как на корабле, в трюме, Моше засыпал рядом с ним, держа его за руку. Мальчик, иногда, недоуменно, спрашивал: «Мама?». Стивен услышал легкие шаги. Госпожа Судакова стояла посреди комнаты, держа в руках одежду. «Вы почти одного роста с равом Судаковым, – заметила женщина, – только в плечах шире. Спускайтесь, Джошуа воды принес, она уже горячая. Помоетесь перед Шабатом».
– Госпожа Судакова, – он встал, – я хотел поговорить с вами, с вашим мужем..., о Моше...
– Это все потом, капитан Кроу, – она положила одежду на кровать: «Потом, после Шабата, после шивы».
Внука устроили на кровати в бывшей комнате Шуламит. Дина присела. Сдерживая слезы, она погладила мальчика по рыжим кудрям.
– К вам придет человек и отдаст самое дорогое, – вспомнила она слова Ханеле. «Или люди? Не помню…, Она никогда не ошибается, – подумала Дина, – никогда. Господи, дай нам сил маленького на ноги поставить». Моше поворочался, открыл серые глазки и зевнул: «Баба!»
– Сейчас помоемся, – заворковала Дина, – потом переоденемся, мое счастье, бабушка сбегает, тебе платьице одолжит, а потом Шабат, милый мой, будем радоваться!
– Шабат! – повторил Моше и протянул к ней ручки. Он вытер ее щеку. Дина, покачав мальчика, повторила себе: «Славьте Бога, ибо велика милость Его».
Они сидели за столом, трепетали огоньки свечей. Моше смеялся, слушая, как поют дед и Джошуа, хлопал в ладоши. Держа в руке кусочек халы, мальчик лепетал начало благословения, повторяя его за равом Судаковым.
– Это его дом, – Стивен почувствовал, как болит у него сердце: «Его дом, его семья, его страна. А я? Господи, я ведь хотел, тоже..., Если бы Шуламит была жива. А теперь куда мне идти, что делать? Надо оставить мальчика здесь. Он меня забудет, он маленький. Зачем ему знать, кто его отец?»
Он так и сказал раву Судакову, после похорон, когда они, вместе с другими мужчинами, спускались с Масличной Горы, вниз, к городу. Они отстали и шли сзади. Рав Судаков остановился и засунул руки в карманы черной капоты.
– Ваш прапрадедушка, – сказал он тихо, – мистер ди Амальфи, – он умер, когда вам еще двух лет не было, – вырастил отца моей жены, Пьетро Корвино. Его родители здесь похоронены, в Иерусалиме. Вы, наверное, знаете.
Стивен кивнул и обернулся.
– Именно там, – рав Судаков взял его за руку, – в долине Кедрон, в Гефсиманском саду. Там дед моей жены лежит, за его могилой ухаживают. А бабушка ее, Ева Горовиц, на нашем кладбище. Пьетро всегда знал, – Исаак улыбнулся, – чей он сын. И Моше тоже будет знать. Иначе нельзя, Стивен.
Утро было жарким, из городских ворот доносились крики погонщиков, скрип тележных колес, голос муэдзина летел над крышами. «Я могу..., могу остаться, рав Судаков, – пробормотал Стивен, – ваш дед, он тоже остался здесь, я слышал...»
Исаак снял свою черную шляпу и повертел ее.
– Не надо, – коротко ответил он, – не стоит, Стивен. Моше вас будет любить всегда, и вы его тоже. Совершенно неважно, – раввин махнул рукой, – что он станет ходить в синагогу, а вы нет. Вы просто, -он помолчал, – приезжайте, и пишите мальчику. И он вам будет писать. Если Моше, как вырастет, захочет жить с вами, так тому и быть, конечно».
Они пошли дальше. У Яффских ворот, рав Судаков, вздохнул: «Вам жена моя прочтет письмо от племянника ее, из Лондона, герцога Экзетера. Маленького Джона. Там и о вашей сестре есть».
Все время шивы Стивен был занят. Судаковы ничего не могли делать, хотя в дом приносили еду, но уборкой они занимались капитан и Джошуа. Стивен кормил сына, ходил с ним гулять, играл с ребенком. Моше засыпал вместе с ним. Стивен, держа мальчика на руках, укачивая его, повторял строчку из письма Джона: «К сожалению, я так и не смог найти никаких сведений о Юджинии. Отец, перед тем, как отправиться в Санкт-Петербург, приказал сжечь кое-какие папки из архива. Я подозреваю, что данные о ней были там. Я, конечно, постараюсь сам доехать до российской столицы, и выяснить, что случилось».
– Не надо, – тихо сказал Стивен, укладывая сына спать, накрывая его одеялом.
– Ты расти спокойно, милый мой, – он наклонился и погладил рыжие кудри. Мальчик посапывал, раскинувшись на кровати.
– Не надо, – повторил Стивен, спустившись вниз. В доме было тихо, шива этим вечером закончилась. Судаковы, как было принято, пошли погулять, Джошуа учился. Он присел на скамейку под гранатовым деревом и чиркнул спичкой. Рав Судаков курил трубку, и дал ему свою, старую. Стивен затянулся ароматным дымом. Было еще жарко. Он, вздохнув, провел ладонью по лицу: «Туда я и поеду. В Санкт-Петербург».
Он замер, вскинув голову. Черный ворон кружился над крышей дома. Стивен посмотрел ему вслед. Выбив трубку, капитан Кроу поднялся. Пора было собираться.