Текст книги "Падший ангел (СИ)"
Автор книги: Natali Ostin
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)
– Долго нам ехать? – спрашивает она, чтоб хоть как-то отвлечься от безумных мыслей.
– Полчаса, – отвечает Джагхед, не сводя глаз с дороги. – Если не будем застревать на светофорах, то ещё быстрее.
– Ясно. Не против, если я включу радио?
– Валяй.
Бетти включает радио и с минуту ищет подходящую волну. Наконец из динамика раздается бархатный контральто Ланы дель Рей, и она с удовлетворением откидывается на мягкую спинку сиденья. Некоторое время они едут молча, а потом Джагхед заговаривает:
– Можно вопрос?
– Да, конечно.
– Ты прочитала письмо?
Бетти украдкой бросает на него взгляд, но парень сосредоточен на дороге и на неё даже не смотрит.
– Да, прочитала.
– И что скажешь?
– Хм…оно очень…очень трогательное.
Джагхед тихо усмехается, и от этого звука ей становится не по себе. Как назло светофор впереди загорается красным, и автомобиль плавно дергается, прекращая движение. Бетти ещё крепче сжимает пальцами кожаную ручку сумки, чувствуя, как волнение вновь вступает в свои законные обязанности. Трогательное… Господи, и зачем она это сказала? Ведь совершенно ясно, что он ждал другого ответа. Трогательное. Какая же ты тупица, Бетти Купер. Подыскивая в уме ещё более изощренные ругательства, она смотрит прямо перед собой, но переферическим зрением замечает, как Джагхед поворачивает голову в её сторону.
– А что насчёт моего предложения?
– Какого предложения?
Бетти не понимает, почему корчит из себя дурочку и несёт весь этот бред. Почему бы не сказать ему правду здесь и сейчас? «Прости, Джагхед, но завтра я уезжаю. Не принимай это на свой счёт, дело во мне и ты ни в чем не виноват». Нет, так не годится, лучше подождать более подходящего момента.
– Давай обсудим это чуть позже, ладно? – говорит она как можно более мягче. – Ты же не против?
На светофоре загорается зелёный.
– Не против, – отвечает Джагхед и давит на газ.
Машина срывается с места. Бетти всей душой чувствует весь тот раздрай и смуту, что испытывает сейчас человек за рулем. Ей становится так стыдно, так горько, что хочется плакать. Она злится на себя за то, что причиняет ему боль, но изменить, увы, ничего не может.
Всю дорогу до Саутсайда они молчат. Каждый думает о своём, о том, что волнует его больше всего на свете. Из динамиков льется печальное «Going to a town», и Бетти, разглядывая огни ночного города за окном, думает о завтрашнем отъезде. Джагхед же, выезжая за пределы Нордсайда, думает о Бетти. О том, что он скажет ей, как только они окажутся в своей уютной комнате.
~~~
– Вот мы и на месте.
Джагхед первым выходит из салона и как истинный джентльмен распахивает перед ней дверь и даже протягивает руку, чтоб помочь ей выйти. Выбравшись из машины, Бетти сразу же разрывает телесный контакт и коротко благодарит его за помощь.
После хамама в салоне, крепкий морозный воздух действует на неё как контрастный душ, приводя в чувство. Жадно вдыхая живительный кислород, она закидывает сумку на плечо и обводит взглядом почти пустующую парковку, на которой за исключением пары байков и серебристой «Тойоты» нет ничего, кроме снега и фонарей, освещающих ввереную им территорию тоскливым желтым светом. Сам бар тоже не производит на неё особого впечатления. Серое двухэтажное здание, обычная коробка, лишенная всяких архитектурных изысков. На втором этаже два окна, задернутых тёмными шторами, сквозь который все же пробивается тусклый свет. Вывеска тоже непримечательная – зелёная змея с раскрытой в укусе пасти и крупные белые буквы – «WHYTE WYRM» на зеленом фоне.
– Ну что, идём?
Джагхед невесомо касается рукой её спины, и Бетти молча повинуется. Пока они шагают к бару, её снова начинает одолевать беспричинная тревога. Перед поездкой она выпила «Флуоксетин», но видимо даже ему не под силу справиться с её беспокойными состояниям.
Они поднимаются по деревянной лестнице, и Джагхед галантно распахивает перед ней дверь. Бетти торопливо заходит внутрь и сразу же попадает в полутемный коридорчик. В нос сразу же бьёт терпкий запах табака и алкоголя, и ей вдруг до жути хочется обратно на улицу, на свежий воздух.
– Не бойся, идём.
Она оборачивается к Джагхеду, который ободряюще улыбается и снова кладет руку ей на спину, но сейчас уже более уверенно. Его прикосновение действует на неё так странно – оно будто успокаивает, расслабляет натянутые до предела нервы. Она даже выдавливает слабую улыбку в ответ, чему удивляется ещё больше.
Они наконец минуют коридорчик, и попадают в главный зал. Освещение здесь немного ярче, но Бетти все равно кажется, будто она очутилась в пещере, в которую поставили барную стойку, сцену для музыкантов, низенькие столики с диванчиками и бильярдные столы. Играет негромкая музыка, какая-то альтернатива, а в воздухе висит слоистый сигаретный дым, который при каждом вздохе раздражает лёгкие.
За одним из таких столов стоят три человека с красными стаканчиками в руках, ещё двое сидят на высоких стульях за барной стойкой. Все они при виде вошедших мгновенно прекращают разговоры и секунд десять в прямом смысле пялятся на неё. Бетти переводит ошарашенный взгляд с одного знакомого лица на другое, из-за всех сил сдерживаясь, чтоб не развернуться и попросту не сбежать. Смесь негодования и злости на Джагхеда горячей вспышкой рождается где-то под ребрами и медленно ползет вверх, стремясь добраться до холодной пока ещё головы.
– Бетти!
Со стула у стойки спрыгивает миниатюрная девушка с задорными лиловыми прядками в каштановой гриве и быстрым шагом направляется к ней. Бетти не успевает опомниться, как Тони уже крепко её обнимает, приговаривая при этом:
– Я так рада тебя видеть. Я так скучала.
Бетти ничего не остаётся, как неловко похлопать её по спине, обтянутой гладкой кожей чёрной куртки. Наконец Тони выпускает её из захвата и отходит на пару шагов, расплываясь в белоснежной улыбке. Бетти стоит как истукан, чувствуя как к щекам приливает жаркий румянец, и не может выдавить из себя и звука. Никто из собравшихся не двигается с места, они тоже замирают, словно ждут, как она отреагирует на приветственное объятие. Но Бетти не знает, как ей реагировать. Растерянная, она блуждает взглядом по длинному белому плакату, растянутому над увешанной разноцветными шариками сценой. «С Днём Рождения, Бетти! С возвращением домой!» – гласит надпись на нем, сделанная большими затейливыми буквами.
«Господи, да скажи уже что-нибудь! – приказывает она себе. – Останови эту пытку!»
– Всем привет…– наконец произносит она слабым голосом.
Но это её безжизненное, вымученное приветствие звучит для всех пистолетным сигналом к старту.
Быстрее всех возле неё оказывается Кевин Келлер, как всегда милый и обходительный. Со смущенной улыбкой поздравляет ее с днем рождения, а потом обнимает, очень осторожно, будто хрупкую фарфоровую куклу. Возле них уже толпятся остальные, и когда Кевин, исполнив свою миссию, отходит в сторону, Бетти попадает в плен рук Свит Пи. Тот сил не жалеет и сминает её своими медвежьими лапами едва ли не до хруста костей. Фангс действует более сдержанно, и вообще, кажется, смущается сильней, чем она сама. Последней в очереди на обнимашки оказывается Пенни Пибоди, но, к величайшему облегчению Бетти, вместо объятий она просто протягивает ей руку.
– Рада тебя видеть, Купер, – говорит она без тени улыбки, но сомнений в её искренности не возникает. – Нам тебя не хватало.
Бетти коротко благодарит хмурого адвоката, и когда рукопожатие разрывается, у неё будто гора падает с плеч. Она бросает на стоящего рядом Джонса взгляд с немым призывом о помощи, и тот, слава всем святым, реагирует немедля.
– Ладно, народ, вы тут развлекайтесь, – обращается он к друзьям. – Нам с Бетти нужно…хм…
–…поговорить, – заканчивает за него девушка, которой не терпится сбежать от пристального внимания толпы.
– Да, именно.
Лица собравшихся мрачнеют, но никто не решается им перечить. Джагхед берет её за руку. Бетти не сопротивляется, чувствуя как вся её злость на него перетекает из неё в прохладную гладкость его кожи. Он крепко сжимает ее маленькую ладонь и ведёт через зал, к лестнице на второй этаж. Она послушно следует за ним по крутым ступенькам, которые жалобно поскрипывают под весом их тел, и мечтает ускорить ход времени и оказаться в автобусе.
Лестница кончается, и они оказываются в тесном коридорчике. Обшарпанные стены угнетают своей депрессивной серой окраской, они будто насмехаются над ней, накрывая ещё большей волной безысходности и тоски. В доме ее детства, в Ванкувере, стены выкрашены в солнечные, теплые цвета – жёлтый, персиковый, цвет полевых трав и сочного апельсина. Как же там хорошо! Как же хочется скорее войти в этот мир солнца и душевного покоя.
С усилием Бетти возвращает себя в неприглядную реальность, потому как она уже в конце коридора, стоит возле серой двери, которую Джагхед и открывает.
– Пришли.
Он пропускает её вперёд, их пальцы вынуждено размыкаются, но Бетти это неимоверно радует. Джаг заходит следом и закрывает за собой дверь. Они оказываются в маленькой, но приятной комнатке, с поцарапанным деревянным полом, большим мягким диваном из чёрной кожи и широким окном, занавешанным коричневыми тяжёлыми шторами. Возле окна стоит солидный дубовый стол и парочка глубоких, уютных кресел с высокой спинкой; в углу – тумба с прямоуголным аквариумом, в котором несмотря на слабое освещение от пары настенных светильников Бетти удаётся разглядеть маленькую красную рыбку. Также в комнате имеется небольшой белый холодильник, шкаф для одежды с высоким зеркалом на одной из дверц и несколько странных картин на серых стенах. Возле дивана она видит низенький круглый столик из тёмного дерева, на котором стоят ведерко со льдом и шампанским, два бокала, ваза с фруктами, три квадратных свечи и две коробочки с китайской лапшой, как и было обещано. В воздухе витает отчётливый аромат ванили, и подозрение сразу же падает на свечи.
Отлично, с неудавшейся вечеринки она попала прямиком на несогласованное свидание. Ладно, ничего, все не так страшно, верно? Главное не кипятиться. Только не кипятиться…
– Прости меня, Бетти.
– За что?
Она бросает сумку на диван и идет к аквариуму – лучше смотреть на рыбку, чем на виноватое лицо Джагхеда.
– Я соврал тебе. Сказал, что мы будем одни.
– Да, это было не совсем приятно.
Оказавшись возле аквариума, Бетти склоняется над ним, наблюдая за чудесной золотой рыбкой, которая грациозно перемещается из одного угла своего стеклянного жилища в другой.
– Прости. Я подумал, ты будешь рада их видеть.
– Я и была рада. Просто немного растерялась, вот и все.
– Они правда скучали по тебе. Тони даже торт испекла, представляешь?
Бетти завороженно следит за рыбкой, за плавными движениями белого хвоста и плавников, восторгаясь тому, как у природы получается создавать такие уникальные, неземной красоты создания.
– О, это мило, – рассеянно отзывается она. – Надо её поблагодарить.
– Попробовать не хочешь? Он вроде шоколадный.
– Как её зовут?
Джагхед на секунду теряется, но потом понимает, что речь идёт о рыбке.
– Комета. Её зовут Комета.
– Она такая красивая. Просто нереально.
Пока Бетти восторгается от вида золотой обитательницы аквариума, Джагхеда посещает самое мощное дежавю в его жизни. Все происходит именно так, как и было тогда, в тот сентябрьский вечер…
– Так странно…
Он не замечает, как говорит это вслух.
– Что странно?
Бетти выпрямляется и теперь стоит лицом к нему, смотрит пытливым взглядом чуть прищуренных бирюзовых глаз.
– Когда ты впервые попала в эту комнату, ты говорила все в точности, как сейчас.
– Правда? – Она вскидывает и снова опускает брови, пытаясь хмуриться и улыбаться одновременно.
– Да.
– Хм…это и впрямь странно, да?
Некоторое время они ещё смотрят друг на друга. Бетти ощущает себя донельзя неловко, словно ее выставили нагишом в музее на всеобщее обозрение. Джагхед глядит на нее тем самым взглядом, который раздражал еще в госпитале. Ей кажется, будто он в эту минуту видит в ней ту, прежнюю Бетти, и от этих мыслей становится еще хуже. Чувство такое, что его пристальный, слегка нагловатый взгляд раздевает её, срывает одну за одной каждую вещь с её тела, добирается до самой души, до сердца…
– Джаг, – тихо говорит она.
– Что?
Так же тихо.
– Не смотри так, пожалуйста.
– Как?
– Ты знаешь как. Будто все по-прежнему…
– А как мне еще смотреть на тебя?
– Не знаю. Никак.
Он ничего не говорит, только слабо усмехается, но взгляд сразу же отводит. Демонстративно не глядя на неё, в полной тишине Джагхед подходит к большому столу. Пошарив в карманах, достает пачку сигарет и зажигалку, бросает все на стол и наконец снимает куртку, которая небрежно летит в кресло. Отлаженным до автоматизма движением он достаёт из пачки белую сигарету с коричневым фильтром, закуривает и, взяв со стола круглую стеклянную пепельницу, идёт к дивану. Обычные действия. Обычные глаголы. Наверное, это именно то, что нужно сейчас.
– Может присядешь? – обращается он к Бетти, выдыхая тонкую струйку дыма. – Не бойся, я не кусаюсь.
Окаменевшая в уголке рядом с аквариумом, Бетти издает вежливый смешок. Непреодолимое желание снять толстое драповое пальто, от которого кожа на теле буквально горит, после этих слов достигает своего пика, и ей даже кажется, будто она шипит, как у вампира, угодившего под лучи солнца. И хоть Джагхед курит и в ее сторону смотреть даже не пытается, она все равно смущается, когда раздевается. На фоне Джонса, который выглядит так будто попал в эту комнату сразу после фотосессии для глянцевого журнала, Бетти в своём свободном фиолетовом свитере и слегка мешковатых джинсах чувствует себя полным ничтожеством. Дома, стоя перед зеркалом, она подумывала над тем, чтоб одеться более женственней, но в последний момент дала заднюю.Чего ради ей наряжаться? Она приехала сюда для серьёзного разговора, а не для демонстрации своей фигуры. Да и была бы она эта самая фигура, одни кости, на которые без слез не взглянешь.
– Прости ещё раз, – вдруг говорит Джагхед. – Я правда хотел, как лучше.
Аккуратно повесив пальто на спинку кресла, Бетти подходит и садится на свободную половину дивана.
– Ты о чем?
– О вечеринке.
– О, это… Ерунда. Забудь.
– Ладно. – Он впечатывает недокуренную сигарету в днище пепельницы, что лежит рядом, и поднимает на неё взгляд. – Так ты голодна? Как насчёт лапши?
Бетти смотрит на белые коробочки, но хоть убей не ощущает даже легкого чувства голода. И в то же мгновение она думает, что стоит поблагодарить парня за старания, за эти свечи и дорогое шампанское, которое для неё под запретом, но все же…
– Я не голодна, Джагхед, – говорит она вежливо. – Но все равно спасибо. А ты ешь, не обращай на меня внимания.
– Нет, я тоже не голоден, – следует такой же чопорный ответ. – Может позже.
– Но я бы выпила шампанское. Как жаль, что мне нельзя.
– Даже один бокал?
Бетти с сожалением вздыхает, пожимая плечами. Ее взгляд устремляется на запотевшую темно-зеленую бутылку «Moet & Chandon», которая таинственно поблескивает в свете огней. Бокал шипучей жидкости без сомнения избавит ее от скованности и придаст храбрости, но возможные последствия в виде отказа печени и скоропостижной кончины перевешивают чашу весов.
– В холодильнике есть кола, – словно в утешение говорит Джагхед. – Хочешь?
– Нет, спасибо.
– Ладно, тогда…давай поговорим, да?
– Да, лучше поговорим.
Несколько секунд они молчат, словно ждут, кто же первый возьмёт слово. Бетти думает, что будет неплохо, если продолжить начатый в машине разговор, и уже строит в голове свою реплику, но тут Джагхед заговаривает:
– Хочешь узнать историю этой комнаты? Поверь, тут было много чего интересного.
– Хм…пожалуй нет.
Повисает неловкое молчание. Бетти чуть поворачивает голову и украдкой поглядывает на Джагхеда. Ей стыдно, что приходится говорить ему все это, но выбора нет. Ей в самом деле не хочется копаться в прошлом.
– Извини, я просто не думаю, что мне это интересно, – еле слышно произносит она.
– Пустяки, – деланно беспечным тоном отвечает Джаг. – Ладно, хм…а что тебе интересно?
– Точно не прошлое. Для меня оно как дважды прочитанная книга.
– Прочитанная книга?
– Ну да. Я убрала её на полку и вряд ли когда-нибудь ещё открою.
– О, ясно. Хорошая метафора. Очень точная.
Бетти вздыхает.
– Не нужно язвить, Джагхед. Тебе не идёт.
Он тихо усмехается.
– Что ж, раз прошлое для тебя табу, давай поговорим о будущем. Ты как, не против?
– Не против.
– Хорошо, тогда можно вопрос?
– Давай.
– Как ты думаешь, какими мы будем лет через тридцать?
Бетти поворачивает голову и с крайней степенью недоумения смотрит на парня, сидящего на расстоянии вытянутой руки.
– Откуда мне знать какими мы будем?
– А ты представь. Дай волю фантазии.
– К чему этот вопрос, Джагхед?
– Ни к чему. Простое любопытство.
– И я что, обязана на него отвечать?
Пару секунд он молчит, пытливо глядя ей в глаза, а потом негромко говорит:
– Нет, конечно не обязана. Извини.
В его голосе отчётливо слышится разочарование.
Бетти отворачивается, чувствуя, как к щекам приливает краска. Какого хрена он от неё хочет? Почему она должна отвечать на эти идиотские вопросы, не имеющие никакого отношения к происходящему? Зря, зря она вообще приехала сюда, теперь придётся сидеть тут и ощущать себя круглой дурой.
И пока Бетти корит себя за необдуманное решение, Джагхед молча за ней наблюдает. Он смотрит на родной до боли профиль, но не может разглядеть в девушке, сидящей рядом, свою Бетти. Он не чувствует в ней свою Бетти. Его Бетти была другой. Да, временами она была просто невыносима и бесила его так сильно, что хотелось придушить её подушкой. Снаружи – упрямая, наглая, грубая и бесстрашная, но внутри… В душе она была романтичной, чуткой, мечтательной натурой, хоть и пыталась скрывать это от всего мира. Да, от всего мира, но не от него… С ним она всегда была самой собой – безнадежным романтиком, готовым на все ради своей любви. Таким же, как и он сам.
~~~
ФЛЕШБЭК.
25 октября 2018. «Белый Змей».
– Бетти?
– М-м-м…
– Как ты думаешь, какими мы будем лет через тридцать?
– Заткнись, Джонс, дай поспать.
Она сказала это хриплым, недовольный голоском, и Джагхед не смог сдержать улыбку. Они лежали на диване, тесно обнявшись, и несколько секунд в комнатке царила густая тишина ночи. Бетти по-собственнически устроилась на его плече, её тёплое дыхание щекотало шею, разгоняя по коже приятные мурашки. У Джагхеда сна ни в одном глазу, поэтому, чтоб восстановить вселенскую справедливость, он продолжил доставать засыпающую девушку.
– Нет, серьёзно, Купер. Тебе разве не интересно?
– Все, что меня интересует сейчас – это сон, – недовольно пробурчала та, не открывая глаз.
– Вот послушай…
– Отвяжись, я спать хочу.
– Брось, ещё и полуночи нет.
– Господи!
– Знаешь, какой я представляю тебя через тридцать лет?
– Твою мать, вот же прицепился.
Джагхед улыбается в темноту победной, и даже немного злодейской улыбкой.
– Итак, Бетти Купер образца…– важно начал он, но тут же сбился, —…какого там года?
Бетти пренебрежительно фыркнула:
– 2048, умник.
– Да, точно. – Он прочистил горло и снова заговорил официальным тоном. – Итак, 2048 год. Тебе 47 и ты – телезвезда, ну знаешь, как Эллен или Опра. У тебя есть своё шоу, в твоей студии перебывала вся светская тусовка – кинозвезды, политики, музыканты, короче все эти чуваки, которые обожают шляться с канала на канал и давать сенсационные интервью. Ты живёшь в Беверли-Хиллз, в особняке с пятью спальнями и охренительным бассейном. У тебя один муж, двое детей, три лабрадора и четыре благотворительных фонда, которые помогают хосписам по всей стране. Но большие деньги тебя не испортили, ты наоборот стала мягкой и человечной. И хоть образ у тебя как у Мерил Стрип из «Дьявол носит Prada», на самом деле ты очень славная и улыбчивая. Ну, как тебе?
Ответа нет довольно долго, и он уже решил, что Бетти уснула, но вдруг услышал:
– Хм…как-то неубедительно.
Джагхед нахмурился.
– Почему это?
– Ну не знаю. Все чересчур идеально. И мой характер слишком изменился.
– Но ведь люди меняются, – с жаром возразил он ей. – На протяжении жизни какие-то черты обязательно меняются.
Бетти тихо вздохнула. Её сладкое, тёплое дыхание коснулось его кожи.
– Да, наверное, ты прав.
– Ладно, давай, теперь твоя очередь, – сказал он, погладив её по обнаженной спине.
– Ты правда хочешь это услышать? – сонно пробормотала Бетти.
– Да, очень хочу.
– Ладно, сам напросился. – Она глубоко вздохнула и пошевелилась под одеялом. – Я вижу тебя, сидящим в баре. Ты крутишь в руках стакан с виски, но никак не решаешься выпить. У тебя семейная драма, но ты слишком замкнут, чтоб поделиться с кем-то своей болью. Твоя угрюмая физиономия так достала бармена, что он спрашивает не нужна ли тебе помощь, но ты гордый и даже чуточку высокомерный, поэтому бросаешь ему сто баксов и уходишь. У бара тебя ждёт твой любимый белый «ягуар», ты садишься в него и едешь в свой загородный дом, чтоб там как следует надраться. На дворе июнь, суббота, ты летишь по пустыному шоссе на своей мощной спортивной тачке, в открытые окна влетает тёплый ветерок и развевает твои редеющие волосы. Ты чувствуешь себя так паршиво, что…
– Так, стоп! – перебил её возмущенный Джагхед. – Мне уже не по себе. У меня что, в самом деле все будет так дерьмово?
Бетти рассмеялась беззвучным смехом.
– Ага, похоже на то.
– И почему я вдруг облысел?
– Не знаю, может плохая наследственность.
– Ты отца вообще видела? У него шевелюра гуще моей!
– Хм…ну значит, у тебя какие-то проблемы со здоровьем.
– Блеск, я значит ещё и больной.
– Ты ешь много вредной пищи.
– И толстый.
– Фаст-фуд. Ты ешь его каждый день.
– Отлично. Но я хотя бы богат?
– Ты водишь раритетный «ягуар». Естественно, ты богат.
– Хорошо. А работаю я кем?
– Ты писатель. По твоим романам снимают фильмы.
Джагхед облегченно выдохнул.
– Круто, хоть что-то хорошее. Ладно, а дети у меня есть?
– Да, двое. Но твоя стерва-жена не разрешает тебе с ними видиться.
– Чёрт, ну надо же, – усмехнулся Джагхед. – Ладно, беру назад свои слова.
– Какие?
– Про то, что ты славная и улыбчивая.
– Это ещё почему? – с недоумением спросила Бетти.
– Ну, потому что у нас маленькая несостыковка.
– Какая ещё несостыковка?
– Ну, я просто подумал…вдруг по крайне неудачному стечению обстоятельств ты и окажешься моей стервой-женой.
– Вот это больше похоже на правду, – сказала Бетти сквозь смех.
– Думаешь?
– Ага.
– Значит наш брак будет неудачным, да? – с тревогой спросил Джаг.
– У всех бывают сложные времена, Джонс. Может у нас тоже такое будет.
– Сложное время?
– Да.
– Но мы его переживем, правда?
– Да. Думаю, мы справимся.
– Ради детей стоит, верно?
– О да.
– А как их зовут? – с жадным любопытством спросил он.
– Наших детей?
– Угу.
– Хм…– Бетти на мгновение задумалась. – Может София и Марк?
– О, так у нас мальчик и девочка. Здорово! София и Марк… Мне нравится.
– Правда? И ты даже не обижаешься?
Джагхед озадаченно нахмурился в темноте.
– На что я должен обижаться?
– Ну…что мы назвали сына не Форсайт Пендлтон Джонс Четвёртый.
Он еле сдержал истерический смех.
– Господи, ты серьёзно?
– Но это же традиция вашей семьи, разве нет?
– Тогда почему я называю себя Джагхедом? – сварливо осведомился он.
– Потому что звучит лучше? – неуверенно пробормотала Бетти.
– Вот именно. Я ненавижу своё настоящее имя. Оно какое-то…
– Пафосное?
– Ага, наверное.
Она вошла в раш.
– И ещё смешное.
Джагхед фыркнул.
– О да, я помню, как ты веселилась, когда впервые его услышала.
Губы Бетти дрогнули в улыбке.
– Я просто так радовалась.
– Чему это?
– Ну тому, что у тебя есть изъян.
– Изъян?
– Ну да, вот сам посуди. Ты весь из себя такой крутой – красавчик, лидер банды, с рабочими мозгами и добрым сердцем, хороший друг и обалденный любовник, и даже чувство юмора у тебя есть. Согласись, перебор? Должно быть в тебе хоть что-то неидеальное.
– Обалденный любовник?
– Не цепляйся к словам.
Джагхед усмехнулся, но спорить не стал. А чего спорить, если это вполне себе правдивое утверждение. Но временами его все же посещали гаденькие мысли, что восторг Купер в моменты их близости не всегда искренен, но сейчас, после этих слов, ему стало как-то легче что ли.
– Ладно, – проговорил он наконец, – значит неидеальное во мне – это имя?
– Ну да, – ответила Бетти. – Оно дурацкое.
В этот раз он не смог сдержаться и рассмеялся, а после сказал:
– Знаешь, когда Элис злится на отца, она всегда называет его Форсайтом.
– Правда?
– Да, я много раз слышал.
– Значит, это почти что ругательство, да?
– Да, похоже на то.
Бетти усмехнулась.
– Возьму на заметку.
– Тоже будешь обзывать меня Форсайтом?
– Да, если будешь меня бесить.
– Заметано.
Бетти тихо вздохнула и, крепче прижавшись к Джагхеду, сказала:
– Хорошо, что мы выбрали другое имя для сына, да?
– Да, это хорошо, – согласился он. – Слушай, а сколько им лет? Детям.
– На момент кризиса?
– Угу.
– Хм… Софии – десять, а Марку – двенадцать.
– О, они ещё такие маленькие.
– Да, маленькие…
– Они не должны страдать из-за нас, правда?
– Они не будут страдать, Джонс. Мы этого не допустим.
– Хорошо. Это хорошо.
– Да, хорошо.
– Бетти?
– Что?
– Ты бы хотела, чтоб все это…ну знаешь, оказалось бы правдой?
Пару секунд она молчала, и Джагхед почувствовал, как участилось её дыхание.
– А ты? – ответила она вопросом на вопрос.
– Я первый спросил.
– Ну ответь, Джонс, не жмись. Хотел бы?
– Не знаю. Возможно.
Снова короткая пауза, а после тихое:
– Вот и я не знаю. Странно это все.
– Да, это точно. Но ведь забавно, согласись?
– Да, забавней некуда.
– А знаешь, я беру свои слова назад. Не возможно, а точно. Да, определенно. Я бы хотел.
Бетти вдруг подняла голову и оставила на его шее короткий, ласковый поцелуй. Джагхед еще крепче прижал девушку к себе и тоже нежно поцеловал её в макушку.
– Только я не хотел бы лысеть, – проговорил он серьёзным голосом. – Это как-то…несправедливо что ли.
– Ничего, сделаем тебе пересадку, – утешила его Бетти.
– О, а это мысль. Я ведь богат, могу себе позволить.
– Вот именно. С большими деньгами возможно все.
– Слушай, а когда ты выходила за меня, я уже был богат?
Бетти усмехнулась.
– Нет, ты был нищим неудачником, обивающим пороги издательств.
– Серьёзно?
– О да, мы три года питались одной любовью.
– Правда?
– Да. А потом я подала тебе гениальную идею, и ты написал свой первый успешный роман.
– О, так это ты меня вдохновила?
– Да, это была я.
– Значит, это я тебе обязан своим успехом?
– Похоже на то.
– Тогда почему у нас все разладилось?
Бетти вздохнула.
– Не знаю… Наверное, мы начали забывать, как важны друг для друга. Мы молчали, когда нужно было говорить.
– Но мы ведь все исправим, правда?
– Да, исправим.
– Вот и договорились. – Он снова поцеловал её в макушку, пахнущую сладкой ванилью. – Ладно, давай спать.
– Да, я не против.
– Эй, Купер?
– Ну что ещё?
– Сходим в «Pop’s» завтра?
– Ты платишь.
– Заметано. – Он улыбнулся. – Доброй ночи, Купер.
– И тебе Джонс.
***
– Джагхед?
Он легко вздрагивает, когда слышит обеспокоенный голос Бетти. Похоже, его короткое путешествие не осталось незамеченным. Усилием воли он возвращается из теплого, навсегда ушедшего прошлого в холодное, наполненное неопределенностью настоящее, и переводит затуманенный взгляд на девушку. Она смотрит на него в упор, в её озадаченных, наполненных тревогой глазах таится немой вопрос, на который ему так сложно ответить.
– Что, Бетти? – тихо произносит он.
– Ты в порядке?
«Нет, нет, я не в порядке! – хочется закричать ему во все горло. – Разве ты не видишь, что происходит? Мы теряем друг друга, неужели ты не чувствуешь этого?»
– Да, я в порядке.
Она с недоверием прищуривается, будто пытается уличить его во лжи, и несколько секунд пытливо вглядывается в зелёные глаза. Джагхед не отводит взгляд, хотя чувствует, что ещё немного и вся его выдержка полетит к чертям.
– Ладно, – неуверенно говорит она, – тогда давай лучше поговорим о недалеком будущем, идёт?
– Насколько недалеком?
– О завтрашнем дне.
– А что будет завтра?
Бетти отвечает не сразу. Джагхед – напуганный, застывший в тревожном ожидании не сводит с неё глаз. Вся решимость вдруг улетучивается, и одна за одной на нее накатывают волны липкого, почти что животного страха. Ей так страшно произнести роковые слова, так страшно отнять надежду сидящего рядом человека. Да, он чужой ей, и никаких чувств к нему она не питает, но эта новость… Господи, эта новость убьет его.
– Бетти, что будет завтра? – с дрожью в голосе повторяет Джагхед.
Она молчит ещё пару секунд, а потом тихо отвечает:
– Завтра я уезжаю.
Едва её виноватый голосок стихает, как Джагхед чувствует, что проваливается куда-то в пустоту, в свой старый кошмар, от которого не может проснуться уже восемь лет. Он будто снова становится тем маленьким мальчиком, которого бросил самый родной и любимый человек на свете.
– Ты ведь это не серьезно? – еле слышно выдавливает он из себя.
«Ради всего святого, Джонс, очнись уже! Ты знаешь, что это всерьёз. С самого начала ведь знал, просто боялся взглянуть правде в глаза».
– Серьёзно, Джагхед. Я уже собрала вещи.
– Но ты ведь…– голос ему изменяет, – ты ведь за ужином говорила, что хочешь задержаться, разве нет?
Она виновато опускает взгляд и отворачивается от него.
– Я правда хотела задержаться, но…это ничего не изменит, – говорит она, обращаясь скорее к своим рукам, которые разглядывает, низко склонив голову.
– Нет, изменит! – Джагхед подсаживается ближе. – Изменит, Бетти! Ты должна остаться, мы ведь…
– Я не хочу здесь оставаться, Джагхед, – перебивает она. – Я приняла решение и ты меня не переубедишь.
Он тяжело дышит, чувствуя, что ещё немного – и сердце остановится от чудовищного напряжения. Ему так хочется прикоснуться к ней, взять за руку, сделать хоть что-то, но вместо этого он молчит, не зная, что сказать, как убедить любовь всей своей жизни остаться с ним.
– Ладно, слушай, ты только не принимай поспешных решений, хорошо? – Он старается говорить спокойно и рассудительно, но получается так хреново. – Элис… Она с тобой говорила?
– Да, говорила, а при чем здесь это?
– Что она сказала? Она призналась, что соврала насчёт меня?
– Да, призналась, – равнодушно отвечает Бетти.
– Тогда почему ты уезжаешь? – едва ли не с отчаянием спрашивает он. – В чем проблема?
Джагхед чувствует, что силы покидают его. Он приказывает себе не терять контроль, не поддаваться панике, которая медленно заползает под кожу, вселяя первобытный ужас. Собрав последние крупицы самообладания, он обращается к девушке, что так безжалостно рвет его душу на куски:
– Посмотри на меня, Бетти…– говорит он так ласково, так нежно, что сердце её бешено заколотилось и едва не разорвалось от боли.
