Текст книги "Падший ангел (СИ)"
Автор книги: Natali Ostin
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)
Бетти, видя его замешательство, улыбнулась, и от этой светлой улыбки у него защемило сердце. Так улыбаются только тем, кого безгранично любят.
– Послушай, Джаг. – Она взяла его за руку. – Будет здорово, если ты запомнишь все, что услышишь сейчас и мы эту тему похороним раз и навсегда. Я никогда бы не позволила Эндрюсу прикоснуться к себе. Ни ему, ни кому другому. Только у тебя есть такое право. Заруби это себе на носу и больше не смей думать обо мне всякие гадости, ясно?
Он сильней сжал её теплую ладонь. Тягучее чувство стыда растекалось по всему телу, прожигая до костного мозга. Если бы то количество презрения, которое Джагхед испытывал сейчас по отношению к себе можно было переработать в электричество, то у человечества появился бы новый неиссякаемый источник энергии.
– Прости меня. Я ревнивый идиот.
– Согласна. – Бетти улыбнулась. – Рада, что ты это признал.
Они некоторое время молчали, держались за руки и слушали завывания ветра за окном, радуясь, что сидели сейчас в тёплой комнате, залитой мягким светом настольной лампы. Радуясь тому, что есть друг у друга.
– Эй, Джонс, – снова заговорила Бетти. – А помнишь Гриндэйл? Наш разговор о мечтах.
Парень очнулся от задумчивости, ощутив неодолимое желание покурить.
– Ну еще бы, конечно помню. – Он высвободил свою руку и потянулся за сигаретами, лежавшими на полу возле дивана. – Такое не забудешь. Я жутко хотел спать, а ты все бубнила и бубнила о том, как сильно хочешь стать актрисой. – Он улыбнулся, закурил, и выпустив тонкую струйку дыма, посмотрел на девушку. – А почему ты спросила?
Бетти открыла рот, но ничего не ответив, снова закрыла. Вид у неё был пристыженный, и даже при неярком свете, Джаг заметил, как порозовели её щеки.
– Брось, я же пошутил, – сказал он торопливо. – Мне совсем не хотелось спать и рассказы твои…они…эм…были интересные.
Бетти тихо засмеялась.
– Лжец из тебя отстойный, – сказала она, а после добавила: – В отличие от меня.
На лице Джагхеда отразилось удивленное недоумение.
– О чем это ты?
Она взяла сигарету у него из пальцев, сделала глубокую затяжку и когда выпустила облачко густого дыма, сказала:
– Я ведь соврала тогда. Про свою мечту…
– Так я и знал. – Он хлопнул себя ладонью по колену. – Честолюбие в тебе все же есть. Значит, никакого театра, да? Отправишься покорять Голливуд?
Бетти усмехнулась, разглядывая тлеющую между пальцев сигарету.
– Боже упаси, нет, – сказала она, покачав головой. – Я правда хочу играть в театре, но это…это не заветная моя мечта. То есть, она как бы главная, но…
– Есть важнее, – подсказал Джагхед.
– Да, верно.
– Ну и…
– Что?
– Может озвучишь её? Ты же к этому вела, разве нет?
Бетти упорно не поднимала глаз, общаясь в большей степени, с сигаретой в своей руке, нежели с Джагом.
– Она звучит ещё бредовей, чем про актерство.
– О, а ты умеешь подогреть интерес. – Джонс потянулся и забрал назад наполовину истлевшую сигарету. – Давай, выкладывай уже, хватит меня мучить.
Оставшись без отвлекающих факторов, Бетти сделала медленный выдох и подняла на него глаза. Странный взгляд, было в нем что-то тревожное, какая-то тень не то сомнения, не то страха. Когда она заговорила, ее тихий голос слегка дрожал.
– Я хочу быть с тобой. И чем дольше, тем лучше. Такая вот мечта…
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, а потом Джагхед сказал:
– Ты права, ничего бредовее я в жизни не слышал. – Он лишь ухмыльнулся, в то время как глаза у него по-настоящему смеялись. – Но знаешь…похоже наши мечты совпадают.
Бетти грустно улыбнулась.
– И ты, кажется, не особо этому рад.
– Если я не прыгаю по комнате, хлопая в ладоши, это ещё не означает, что я не рад, – спокойно ответил Джонс на абсурдное предположение.
Он сделал последнюю затяжку, наклонился и впечатал окурок в днище стеклянной пепельницы. Бетти не шелохнулась. Когда Джагхед выпрямился и снова взглянул на нее, то внутри у него что-то неприятно зашевелилось.
– Что? – спросил он с тревогой. – Почему ты так смотришь?
– Ты любишь меня, Джаг?
Её тихий, надломленный голос звучал громче воя ветра за окном. Его заглохшее сердце рванулось, сжалось в нестерпимой боли. К чему эти вопросы?! Ведь это очевидно, ясно как божий день! Господи.
– Эй, Купер. – Он придвинулся ближе и коснулся ладонью её щеки. – Ты что сомневаешься во мне?
Ему почудилось, будто в бирюзовых глазах мелькнули слёзы.
– Так да или нет?
Джагхед сглотнул колючий ком. Когда он открыл рот, его сердце подпрыгнуло и застряло в горле, едва не задушив его.
– Бетти, я…
Музыка. Громкая и динамичная. Кажется, трек группы «Imagine Dragons». Они оба вздрогнули от неожиданности. Звуки доносились из кресла, на котором лежало пальто Бетти.
– Плевать, пусть звонит, – выпалила она. – Ты собирался что-то сказать?
Дыхание у неё участилось, а в глазах вместо слез сверкали огоньки жгучего нетерпения и…надежды.
Телефон надрывался. Музыка била по ушам, раздражая и без того натянутые до предела нервы. Джагхед повернул голову и уставился на источник шума, ненавидя звонящего всеми фибрами души.
– Может ответишь? – раздраженно проговорил он. – Вдруг это…что-то важное.
То, что действительно было важно, он сказать так и не смог.
Бетти не проронила ни слова. Когда Джагхед нашёл в себе силы и посмотрел на неё, то увидел как надежда в бирюзовых глазах угасла, словно фитилек у догоревшей свечи.
– Да, – прошептала она. – Лучше мне ответить.
Музыка резко затихла, но Бетти все равно встала с дивана. Когда она подошла к креслу, мелодия заиграла вновь. Она вытащила телефон из кармана, мгновение глядела на светящийся экран, а потом провела по нему большим пальцем, приложила его к уху, и в комнате наступила тишина.
– Элис?
От упоминания рокового имени Джагхед вытянулся в струнку. Затаив дыхание, он наблюдал как озадаченно хмурилось лицо девушки, когда она слушала голос на другом конце трубки. Прошло секунд пять и брови у нее взлетели на лоб, но едва она открыла рот, чтоб ответить, Элис, по всей видимости, оборвала разговор. Купер отняла телефон от уха и потрясенно воззрилась на окаменевшего Джага.
– Что случилось? – выдохнул он.
– Меня выставили из дома. – У нее вырвался нервный смешок. – Попросили освободить комнату. В кратчайшие сроки.
– Что?! Ты серьёзно?
Бетти кивнула. На её губах играла какая-то истерическая улыбка.
– Вот дерьмо! – Он не верил своим ушам. – Но почему? За что тебя выставили?
Бетти пожала плечами, методично постукивая телефоном по ладони.
– Ну, думаю, это как-то связано с тем, что мы с тобой…ну встречаемся или вроде того.
– Она так и сказала? Элис…
– Нет, но думаю, дело именно в этом.
– Твою же мать…– Джаг схватился за голову. – Только этого нам не хватало. Блять.
Он запустил пальцы в спутанные волосы и сидел так с минуту, лихорадочно соображая, кто виноват и что делать. Не придумав ничего дельного, он с силой провёл пальцами по шевелюре, откидывая назад непослушные прядки, что вечно лезли в глаза, и поднял голову. Бетти в это время уже шлепала босыми ступнями по холодному полу, собирая раскиданные в пылу страсти вещи.
– Что ты делаешь?
– А разве не видно? – отозвалась она, поднимая с пола вывернутые наизнанку джинсы.
– Ты что задумала?
– То, о чем меня попросили. – Она бросила собранное шмотье на кресло.
– Поеду в Нордсайд и освобожу спальню от признаков моего там обитания.
– И что дальше? – с недоумением спросил Джаг.
Бетти вывернула джинсы на правильную сторону и принялась торопливо натягивать их.
– Джонс, не задавай тупых вопросов. Ты прекрасно знаешь, что будет дальше.
– Ты что… – Он запнулся. – Ты…
– Боже. – Она застегнула молнию на замке и в упор посмотрела на заикающегося Змея. – Да, я пакую шмотки и переезжаю сюда, в эту самую комнату, ясно тебе? Но если ты против, то я…я могу найти что-то другое, только дай мне немного времени.
– Вовсе я не против! – Джаг возмутился. – Просто… Чёрт, все так неожиданно и я растерялся.
Бетти хмыкнула, стягивая его старую футболку. На какое-то время она осталась обнаженной, и Джаг, неосознанно само собой, использовал это время с пользой. Когда его взгляд скользил по округлостям упругой груди, в горле мгновенно пересохло, а мысли поплыли в совершенно неприличное русло. Джонсу начало казаться, что прохладная комната превращается в самую настоящую пустыню с адски палящим солнцем, но Бетти вовремя остановила вероломное наступление Сахары, торопливо надев бюстгальтер, а следом и рубашку. Наваждение тут же лопнуло как мыльный пузырь, окатив Джагхеда холодными брызгами безрадостной реальности. Дерьмовой, мать его, реальности. Благодаря ему Бетти теперь бездомная, и ей придётся чёрт знает сколько времени ютиться в этой крошечной серой комнатушке по соседству с конченным неудачником и аквариумной рыбкой. Блеск.
– Это я виноват, – угрюмо проговорил он. – Я главный источник твоих бед. Всех твоих бед.
Бетти в это время героически пыталась создать на голове некое подобие приличной укладки. Она расчесывала спутанные волосы пальцами, но те упрямо торчали в разные стороны, не желая превращаться в идеальные волны.
– Заткнись, сделай одолжение. – Бетти прекратила водить рукой по волосам, смирившись с их непокорным духом и взялась за пальто.
– Я серьёзно, Купер, – продолжал Джагхед. – Я – болото. Оно затягивает тебя все глубже и глубже, и скоро ты скроешься в нем с головой.
– Господи Иисусе. – Она мученически закатила глаза. – Джонс, ты и в самом деле кретин. Болото… Пф-ф, ну надо же. Твоя самооценка опустилась до уровня зловонной жижи, поздравляю. – Она надела пальто, влезла в ботильоны, приткнувшиеся у кресла, и взяла в руки телефон.
– Но ведь это правда. Со мной ты ничего хорошего не видела. Сначала я втянул тебя в это гребанное расследование, а теперь ещё и дома лишил.
– Хватит уже ныть. – Бетти поморщилась, водя пальцем по экрану. – У нас было много хорошего, и если тебе память отшибло, то в расследование я впуталась сама, без твоего участия. А дом… На дом мне плевать. От розового уже тошнит, если честно. – Она бойко застучала по экрану пальцем. – И кстати, вместо того, чтоб причитать лучше шкаф мне освободи, я не собираюсь хранить вещи в чемоданах. – Она задумчиво сдвинула брови и бросила взгляд на аквариум. – И ещё, будет справедливо, если у меня тоже появится рыбка. Думаю, Комете не помешает компания.
Джагхед невесело усмехнулся, ковыряя пальцем маленькую дырочку на джинсах в районе колена. Как же предсказуемо, чёрт возьми. Он то, идиот, надеялся, что хоть в этот раз ему повезёт, Бетти рассвирепеет и он понесет заслуженное наказание, но куда там… Ожидал атомного взрыва, а получил хлопок отсыревшей шутихи на детском утреннике. Ничего нового, все по прописанному сценарию. Кажется, признайся он сейчас во всех смертных грехах, начиная с убийств беззащитных животных и заканчивая поеданием младенцев, Купер все равно бы нашла ему оправдание, простила бы и заставила поверить в то, что он чист как белый снег. Но ведь он вовсе не чист, на его душе висит не один грешок и чёрт знает сколько ещё повиснет. А Бетти… Тут все безнадёжно, кажется уже никто и ничто в этом мире не переубедит её, не сможет достучаться. Всепрощающая любовь… Трагедия или божий дар?
– Джаг?
Он вздрогнул и поднял на неё взгляд. Она стояла посреди комнаты и с грустью смотрела на него. Элегантное черное пальто, пшеничные локоны в легком беспорядке обрамляли точеное личико, которое без косметики и привычной алой помады казалось совсем ещё детским. Джагхеду вдруг захотелось сказать ей, что она очень красива, но он почему-то промолчал.
– Хочешь знать, кто ты для меня на самом деле? – негромко спросила Бетти. Джагхед кивнул. Она улыбнулась и сказала:
– Ты главная причина, по которой я просыпаюсь по утрам. Сделай одолжение – запомни и это.
Груз. Бремя. Возможно, когда-нибудь смирение все же придёт к нему, но не сегодня. Не сейчас.
Она сделала шаг и Джагхед тут же вскочил с дивана.
– Я поеду с тобой.
– О, нет, ты останешься, – возразила Купер. – Не за чем тебе соваться в Нордсайд, тем более сегодня.
– Одна ты не поедешь. – Он преградил ей путь к двери. – Вдруг там…ну…
– Вот именно, вдруг. – Она сделала акцент на последнем слове, многозначительно подняв бровь. – Я хочу, чтоб Эндрюс дожил до своего ареста, а потому твоя задница останется в Саутсайде. Я быстро соберу вещи и вернусь, ты мне там без надобности.
– Но я…
– Джонс…– Её голос угрожающе понизился.– Я написала Кевину, он поможет мне с чемоданами.
– Келлер? – Джагхед с подозрением прищурился.
– А ты знаешь других Кевинов? – сердито ответила Бетти. – Ладно, я отчаливаю, моё такси будет с минуты на минуту.
Она легонько отпихнула преграду перед собой и направилась к выходу. Отперев дверной замок, Бетти повернула металлическую ручку, но когда дверь открылась, на мгновение замешкалась. Она обернулась к застывшему Джагхеду, с мгновение сочувственно смотрела на него, а потом вздохнула, сокрушено покачав головой. Отпустив дверную ручку, она сделала два быстрых шага, преодолела разделявшее их расстояние, прижала ладони к его лицу и поцеловала. Трепетно и нежно, будто хотела успокоить. Джаг обнял её, притянув ещё ближе, и сцепил руки в замок, демонстрируя на уровне инстинктов своё желание удержать ее. Они целовались ещё несколько волшебных мгновений, после чего Бетти, не выпуская из ладоней его лицо, пристально посмотрела в изумрудные глаза:
– Все будет хорошо, Джонс. Я вернусь и мы отпразднуем моё новоселье, а если повезёт и арест Эндрюса, идёт?
– Идёт. – Он силился улыбнуться. – Постарайся не задерживаться, ладно?
– Постараюсь.– Она в последний раз легко коснулась его губ. – И я… В общем, эм… Я люблю тебя.
Сказав это, Бетти неловко улыбнулась и поспешила высвободиться из объятий. Джаг послушно расцепил руки, позволив ей уйти. И когда она вышла, тихо прикрыв за собой дверь, он ещё не знал, что она ушла вовсе не из комнаты. Она ушла из его жизни…
Флэшбек окончен.
25 декабря, 2018.
Джагхед вздрагивает и открывает глаза. Он готов поклясться, что слышит скрип закрывающейся двери. Сбросив ноги со стола, он выпрямляется в кресле и прислушывается к шуму снаружи, надеясь уловить хоть краем уха звуки чьих-то удаляющихся шагов. Но ничего кроме гремящей на первом этаже музыки, разобрать ему не удается. Интересно, а отмечать Рождество под «Rammstein» это нормально? Да, нормально, если ты живёшь в Саутсайде. Здесь дурной тон – это «Jingle Bells», который сейчас доносится в Нордсайде из каждого утюга.
Джагхед усмехается и закуривает, откинувшись на спинку кресла. Стакан с текилой стоит нетронутый. Он не может с точностью определить, когда перестал заливать в себя отвратное мексиканское пойло, дерущее горло словно гребанный кактус, и начал вспоминать.
Их последний вечер… Да, он помнил его в мельчайших подробностях, так будто все случилось вчера, а ведь прошёл целый месяц. Тридцать дней аморфного состояния, лишенные всякого смысла. Из них двенадцать дней он провел в госпитале, едва ли осознавая реальное течение времени и событий, а в остальные попросту напивался, изредка выныривая на поверхность, если того требовали обстоятельства. Сколько еще таких дней впереди? А может не дней, а месяцев, лет, десятилетий… А может вся его жизнь будет такой, а этот месяц что-то вроде репетиции? А может так ему и надо, а? Каждому воздается по делам его, так, кажется, говорят. Никаких добрых дел он не совершил, никого не сделал счастливым, не спас от беды, не протянул руку в трудный момент. Он – пустышка, бесполезное существо, и жизнь заслуживал такую же – пустую и бессмысленную.
А Бетти… Она заслуживает самого лучшего. Она никогда не была совершенством, в ней постоянно шла борьба светлого и тёмного, и тьма нередко одерживала верх, но когда в её сердце пришла любовь, свет окреп и вышел на первый план. Для него стало потрясением, что она была способна на такое сильное, глубокое чувство. Ее любовь выбивала его из колеи, сжигала дотла, а потом возрождала вновь, она была чем-то вроде огня для птицы феникс. Для него, мальчишки из трейлерного парка, с детства лишенного материнской ласки и тепла, такое отношение к его заурядной, в общем-то, персоне оказалось настоящим шоком, от которого он отходил не один месяц. Сначала он попросту не верил сумасбродной блондинке, ожидая подвоха, но Бетти перетерла его сомнения в порошок, прочно обосновавшись на захваченной территории. Он даже помыслить не мог, какой запас любви и терпения хранила эта удивительная девушка в своей противоречивой душе. Но что поразило его ещё больше, так это тот факт, что все то, что было накоплено за долгие годы, она отдала ему. Безвозмездно, не требуя ничего взамен. Она готова была отдать за него жизнь. Жизнь! Она была смыслом его жалкого существования, а он так и не смог доказать ей это.
Сегодня попытался хоть как-то исправить положение и что в итоге вышло? Довел Бетти до приступа и заработал табу на визиты к ней. Неизвестно, чем все закончится, вдруг утром её состояние ухудшится и тогда Элис без колебаний сотрет его в пыль. А он и не будет сопротивляться. Если Бетти станет хуже, он собственноручно отправит себя на тот свет. Может там, на другой стороне, он наконец обретет долгожданное смирение и покой.
Телефон на столе звонко чирикает, и Джагхед отрывается от своих тягостных размышлений. Дотлевшая до фильтра сигарета обжигает пальцы, а он и не чувствует. Забросив окурок в пепельницу, Джаг берет телефон со стола. Сначала он решает, что это отец вознамерился выкурить его из комнаты, устроив бомбардировку угрожающими сообщениями, но когда снимает блокировку и видит номер абонента, очень удивляется. Отправителем значится Пенни. Он быстро кликает на значок письма и сообщение открывается.
«Счастливого Рождества. Занят?»
Джаг озадаченно хмурится. Его бывший адвокат ведет себя довольно странно, но тем не менее, он торопливо набирает ответное послание.
«И тебе счастливого Рождества. Нет, я не занят. Что-то случилось?»
Спустя десять секунд телефон снова чирикает.
«Можем встретиться?»
Джаг удивляется ещё сильней.
«Да, конечно. Где?»
Ответ прилетает уже через пять секунд.
«Я на парковке у бара».
Ещё с полминуты Джаг с недоумением пялится в экран, ища оправдание странному поведению Заклинательницы Змей. После суда они виделись редко, но в те встречи, что были, он замечал перемены в ней. Сложно было не заметить. Она и раньше не отличалась дружелюбным характером, а после несчастья с Бетти стала ещё мрачней и раздражительней. Джаг не знал наверняка, но существовала вероятность, что изменила Пенни не сколько сама трагедия, а чувство вины.
Бросив телефон на стол, Джагхед поднимается из кресла, стягивает со спинки куртку и направляется к серой двери. Да, настроение до сих пор лежит на дне Марианской впадины и общаться с кем-то кроме немой Кометы ему категорически не хочется, но после ссоры с Элис у него к Пенни имеются некоторые вопросы. И он намерен получить на них вразумительные ответы.
***
В зале полный аншлаг. Пять Змеев на один квадратный метр. Воздух пропитан сигаретным дымом и терпким ароматом алкоголя всех возможных сортов, от виски до традиционного Эггнога с ромом. Тилль из колонок на максимальных для человеческого уха децибелах угрожает нарушить чей-то покой, но Змеям Саутсайда плевать на угрозы, они вовсю веселятся, празднуя рождение Христово. Видимость в полутемном баре благодаря сухому льду отвратная, практически нулевая, что играет Джагхеду на руку – большая часть тусовки его попросту не замечает, а те единицы, что соображают, кого видят, даже не успевают рта раскрыть, чтоб поздороваться. Когда он проходит мимо барной стойки, облепленной Змеями самого разного пошиба (ни отца, ни Свит Пи, к счастью, среди них нет), покрасневшая от напряжения Топаз в шапке Санта-Клауса с космической скоростью готовит какой-то чудо-коктейль и не обращает на него никакого внимания. Похоже в этот вечер Вселенная благоволит ему. Усмехаясь своим мыслям, Джагхед беспрепятственно выскальзывает из гудящего душного зала на тихую морозную улицу.
***
Завидев знакомую фигуру, которая выходит из бара и торопливым шагом направляется к машине, Пенни оживляется. Выключив радио, она оборачивается и находит на заднем сиденье небольшой шуршащий свёрток в блестящей бумаге. Оглядев подарок критическим взглядом, она с трудом подавляет в себе острое желание оторвать дурацкий бантик, который приклеила (против ее воли, между прочим) настойчивый продавец книжной лавки, суровая дама неопределенного возраста с тройной нитью жемчуга на тройном подбородке, спор с которой не сулил ничего хорошего. Пенни не сомневается, что начни она упираться еще сильней, миссис Бегемот придушила бы ее этим самым жемчугом. Усмехнувшись своим мыслям, она кладет сверток на колени и открывает бардачок, в котором лежит пачка ментоловых «New Port», достает ее, но закурить не успевает, ведь дверь «тойоты» открывается, и в теплый салон вместе с обжигающе-холодным декабрьским воздухом проникает припорошенный снегом Джагхед. Он усаживается на пассажирское сиденье, аккуратно захлопывает за собой дверцу и поворачивается к водителю лицом.
– Привет. – Он бегло оглядывает своего бывшего адвоката. Взгляд его на секунду задерживается на ее коленях. – Рад тебя видеть.
– Взаимно. – На губах Пенни возникает легкая полуулыбка. – Давненько не пересекались, верно?
Джаг согласно кивает, отмечая про себя, что в последнюю их встречу она не выглядела такой изможденной. Лицо заметно осунулось, бледная кожа кажется совсем прозрачной, отчего темные круги под глазами выделяются еще ярче. Даже толстый шерстяной свитер горчичного цвета не скрывает изменений в весе – в его вырезе нагло торчат острые ключицы. Чем она вообще питается? Сигаретами?
– Ты в порядке? – с тревогой спрашивает он. Пенни сразу же отводит взгляд. – Просто…выглядишь неважно.
– Ерунда. – Она достает сигарету и закидывает пачку обратно в бардачок. – Много кофе, мало сна. Стандартный адвокатский набор, что-то вроде приложения к диплому.
Джагхед невесело кривит губы. Пенни закуривает и по салону плывет душистый ментоловый дым.
– Почему не зашла в бар? – спрашивает он. – Там сегодня довольно…весело.
– Потому и не зашла. Веселиться в Рождество… Бред какой-то.
Они одновременно усмехаются, и Джаг догадывается, что дерьмовый день выдался не только у него. Если память ему не изменяет, то Пенни никогда не игнорировала ни одну более-менее приметную вечеринку в Саутсайде, предпочитая быть в самой гуще событий. Интересно, почему сегодня она изменила традиции?
– Ты хотела встретиться. Что-то случилось?
Пенни приоткрывает окно, впуская в затянутый дымом салон свежий воздух, и не глядя на пассажира слева, протягивает подарок.
– Счастливого Рождества, Джонс.
Он мешкает пару секунд, но все же берет из рук бывшего адвоката презент, упакованный в темно-синюю блестящую бумагу с ярко-алым бантом в форме сердечка. Судя по весу и форме там книги. Несколько книг средней толщины, если быть точнее.
Джагхед не сразу находит, что сказать. Он порядком изумлен – Заклинательница Змей, дарующая кому-то рождественский подарок – явление не то что редкое, оно практически невозможное, до сегодняшнего дня его существование в природе вообще ставилось под большое сомнение. Но каким бы неподдельным не становится удивление, смущение оказывается в разы сильней. Да что уж там, даже при тусклой светодиодной подсветки салона видно, что бедняга краснеет до корней волос, чуть влажных от растаявших снежинок.
– Эта красная хрень приклеена намертво, поверь, я пыталась от неё избавиться, – мрачно говорит дарительница, глядя на пейзаж за окном. – Мамонт из книжного…
– Спасибо. – Джаг прерывает ее, не дослушав. – Я тронут, правда, но я…я не могу это принять. Мне нечего дать взамен.
Пенни поворачивает голову и видит, как он протягивает сверток назад.
– Успокойся, малыш, рождественская неделя только началась. – Она выставляет ладонь, отпихнув от себя подарок. – У тебя есть время исправить ситуацию.
Парень обреченно вздыхает.
– Ладно, уговорила, – говорит он. – Завтра что-нибудь придумаю.
– Звучит устрашающе, – хмыкает Пенни.
Занятый подарком, Джонс пропускает её подкол мимо ушей. Осторожно раскрыв обертку, он обнаруживает стопку книг в твёрдых переплетах: «Мать Тьма», «Колыбель для кошки» и «Бойня номер пять, или Крестовый поход для детей» – три знаменитых романа Курта Воннегута. Нет, не так – три любимых им, Джагхедом, романа. Он боготворит человека, написавшего их.
– Вау. – Джаг старается придать своему голосу восторженную интонацию. – Воннегут… Ну надо же. Как ты узнала, что он мне нравится?
– Ты же сам рассказал. По дороге в Гриндэйл, помнишь?
Он озадаченно сдвигает брови, силясь откопать на своем «жёстком диске» необходимую информацию. Ну конечно, Гриндэйл… Бетти была с ними. Они говорили о сгоревшем трейлере, и он посетовал, что в огне сгинули его любимые книги, которые скрашивали ему одинокие ночёвки в Саннисайде. Бетти спросила какие именно, а он ответил – Воннегута, несколько томиков Лавкрафта, Фолкнера и Капоте, но первого выделял особо. Пенни, как видно, это запомнила. Ну, а Бетти была в своем репертуаре. Насмешливо кривя губы, она окрестила автора «Зова Ктулху» создателем необъяснимой паранормальной херни, которую можно принять за бэд-трип любителя ЛСД и от чтения которой можно заработать психологическую травму. Остальным тоже досталось по парочке «лестных» комментариев, из чего Джаг сделал вывод, что их с Купер литературные вкусы проживают на противоположных полюсах Земли. Как давно это было… Будто в другой жизни. Другой счастливой жизни…
– На одной из них есть нечто похожее на автограф, – говорит Пенни, выбросив окурок в окно. – Я не знаток, но меня заверили, что он настоящий.
– Серьезно?
Он честно пытается выглядеть удивленным, пытается говорить как человек, которого сложившаяся ситуация чертовски волнует и интригует, но ни черта не выходит. Удивление – насквозь фальшивое, голос – бесцветный, а в мыслях вовсе не автограф любимого писателя.
– Да, вроде того. – Пенни наблюдает за тем, как Джагхед открывает верхнюю книгу. Без интереса, без удовольствия оглядывает титульные листы, и не найдя затейливые воннегутовские каракули, торопливо захлопывает.
Пенни мысленно обругивает себя.
– Не надо, – говорит она, когда Джонс принимается за второй томик. – Найдешь его позже. Не сейчас.
Джагхед замирает, так и не раскрыв обложку.
– Прости, – тихо говорит он, не поднимая глаз. – У меня сегодня не лучший день…
– Знаю.
Он резко вскидывает голову и смотрит на адвоката. Удивление в зелёных глазах поистине неподдельное.
– Что?
– Я была в госпитале, Джаг. – Пенни выдерживает секундную паузу. – Я хотела…ну знаешь, поздравить её, но меня не пустили. Кларк сказал, она не в себе, и это твоих рук дело. Больше мне ничего не известно, вот я и решила поговорить с тобой. Расскажешь, что случилось?
Еще мгновение он смотрит на неё, а потом отворачивается, не в силах выносить полу-осуждающий, полу-сочувственный взгляд голубых глаз. На лобовое стекло хаотично падают пушистые снежинки, а в голове Джагхеда похожим образом мечутся тягостные мысли. Сначала на ум приходит мысль дать Пибоди совет, который ранее получили Свит и Тони – не совать нос в его личные проблемы, но эта идея тут же отметается. Если он хочет получить ответы на свои вопросы, придётся отвечать на поставленные.
– Да нечего тут рассказывать. Я выложил ей правду, потом поцеловал, а она начала кричать. Прибежали врачи, и меня выставили из палаты. Вот и вся история.
– Постой, что ты сделал?! – Пенни потрясенно, во все глаза смотрит на него.
– У тебя со слухом проблемы?
– Нет, Джонс, это у тебя проблемы. С головой. – Пенни вздыхает, стараясь говорить как можно спокойнее. – Господи… Зачем ты это сделал? Она же больна, ей покой нужен и все такое…
– Я не собираюсь объяснять тебе свои мотивы. Думай, что хочешь. Мне плевать.
Сказано это так безэмоционально, предельно отстранённой безжизненной интонацией, что у Пенни неприятно сжимается в груди. В середине, там, где предположительно находится её сердце. Жалость незаметно гасит вспыхнувшую злобу.
– Ладно, проехали. – Она протягивает руку и легонько касается его плеча. – Я просто не ожидала такого…эм…развития событий.
– И я не ожидал.
– Но почему такая реакция? Обычный поцелуй ее так напугал?
– Кларк сказал, что я каким-то образом напомнил ей о травме, – равнодушно отвечает Джонс. – Наверное, так оно и есть. Он доктор, ему виднее.
– Она что-то вспомнила? – Глаза у Пибоди округляются.
Джагхед невольно усмехается, услышав собственные слова из чужих уст.
– Нет, но если это произойдёт, Элис очень удивится. Она не верит в целебную силу поцелуев.
– Ты уже говорил с ней?
– Не совсем. Право голоса мне не дали, так что я только слушал.
– Рискну предположить, что ничего хорошего ты не услышал, – со вздохом говорит Пенни. Она невольно съеживается, живо представив себе то, с какой яростью Элис обрушилась на провинившегося мальчишку. – Удивительно, как ты вообще в живых остался.
– Повезло как никогда. – Джагхед едко усмехается. – Отделался устным предупреждением.
– Дай угадаю – в госпиталь тебе путь заказан, верно?
– Само собой. Обещала подать в суд, если ещё раз сунусь туда.
– Классика. – Пенни насмешливо фыркает и тянется к бардачку за сигаретами. – Что ж, если миссис Цербер сдержит слово, то я к твоим услугам. У меня сейчас затишье, так что обращайся в любое время.
Джагхед ничего не отвечает, только поворачивает голову вбок, чтоб видеть своего, возможно, не такого уж и бывшего адвоката. Она закуривает и откидывается на обтянутую чёрной кожей спинку водительского кресла, устремив задумчивый взгляд в невидимую точку на лобовом стекле. Джагхед переводит дух, настраиваясь на нужную волну. Теперь его черед задавать вопросы.
– Пенни?
– М-м-м?
– Зачем ты подчистила запись?
Джагхед видит, как она вздыхает и устало прикрывает глаза, а когда заговаривает, голос ее звучит едва ли не вымученно.
– Элис проболталась?
– Да, проболталась. Она сказала, что слышала запись до конца и Бетти… – Голос его дрожит, и он умолкает. Но спустя мгновение раздраженно продолжает: – Да зачем мне рассказывать, ты итак прекрасно осведомлена. Отец тоже знает, не так ли? Ну конечно, и он в курсе… Все в курсе, кроме меня! Мне-то вы скормили урезанную версию. Сколько, если не секрет? Половину? Одну треть?
– Ты услышал ровно столько, сколько было необходимо, – ровным голосом отвечает Пенни. – Поверь, я оказала тебе неоценимую услугу.
– Скрыв от меня правду? – рычит Джаг. – Ты это серьёзно?
– Я спасла твою психику. – Она поворачивается и глядит прямо в горящие от злобы глаза. – Да, именно так, Джонс! Ты бы не смог жить с такой правдой. Поверь, я знаю о чем говорю.
