Текст книги "Падший ангел (СИ)"
Автор книги: Natali Ostin
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)
– Это окончательное решение?
Элис все ещё не теряет надежды, что дочь передумает. Однажды такое уже случалось.
– Да, мама, окончательное.
– Ладно, но я еду с тобой, не забыла?
– Ради Бога, я же не возражаю. – Она натянуто улыбается, стараясь не выдать своих истинных чувств. – Ладно, я в душ. Увидимся позже, да?
– Да, увидимся.
Бетти исчезает за дверью ванной, а Элис так и остаётся сидеть на кровати. Услышав звук льющейся воды, она собирается было встать и выйти из комнаты, но обнаруживает, что не может этого сделать. Её пугает случайная встреча с Джагхедом где-нибудь на лестнице, или на кухне, или на любом другом участке этого дома. Она думала, что у неё получится, что она сможет помочь ему, – а оказалось, что Бетти уже все решила за них обоих. Завтра она сядет в автобус и укатит навстречу светлому будущему, а Джагхед останется здесь с разбитым сердцем, осколки которого будет собирать всю оставшуюся жизнь. Не будет никакого шанса, это ясно как божий день. Неизвестно, что было в том письме, но то, с каким равнодушием Бетти приняла новость о том, что Джагхед любит ее, говорит красноречивее любых слов. Ничего не выйдет. Как бы он не старался, ему не вернуть эту девочку.
Невозможно вернуть того, кто не хочет возвращаться.
Минут пять она ещё сидит на краю постели, собираясь с мыслями, потом со вздохом поднимается и выходит из комнаты.
***
У Джагхеда сегодня тоже важный день. На часах 7:30, и он проходит испытание на прочность – сидит на уроке истории, первом в этот учебный день.
Он вернулся (с большим скрипом, само собой) в школу практически сразу после суда. До рождественских каникул он старательно пытался вклиниться в учебный процесс, но получалось у него довольно паршиво. За время, проведенное под следствием, его мозги, кажется, усохли и воспринимать новую информацию напрочь отказывались. Кевин, добрая душа, видя страдания одноклассника даже вызвался взять его на поруки, поработать так сказать репетитором за «спасибо», но Джаг решительно отказался. В его воображении нарисовалась красочная иллюстрация того, как Келлер сочувственно похлопывает его по плечу после очередного провального занятия и проникновенным голосом говорит, что несмотря ни на что верит в него. Нет, такого унижения он бы точно не пережил.
И сейчас, слушая в пол уха Джейсона Блоссома, который в ответ на вопрос учителя было ли страшной ошибкой решение президента Джонсона ввязаться во вьетнамский конфликт мямлит что-то невнятное, Джагхед думает о вещах, не имеющих к войне абсолютно никакого отношения. Он думает о сегодняшнем вечере, о подготовке к нему, ну и само собой – о Бетти… Она занимает первое место в топе его мыслей.
Вчера, после разговора с Элис он хотел подняться к ней, извиниться за ту мерзкую склоку на ужине в честь её выписки, но так и не решился. С полчаса он мялся под ее дверью; еще с час – в своей комнате. На исходе часа он взял себя в руки и решил позвонить, но потом вспомнил, что у Бетти новый номер, которого у него нет. От расстройства в нем снова проснулся горе-писатель, и на свет появились двенадцать записочек, но разумеется ни одна из них не была подсунута под белую дверь. Джаг сам не понимал, откуда этот страх, но чувствовал – преодолеть его будет чертовски непросто.
Едва он увидел Бетти, едва заговорил с ней, как стало ясно – все безвозвратно изменилось. Девушки, которая любила и прощала ему все заскоки больше нет, теперь есть эта, новая Бетти, и как вести себя с ней он, хоть убей, не знал. С этой новой Бетти он не сумел заговорить легко и просто, как бывало раньше. Временами он до сбитых в кровь кулаков жалел, что вообще рассказал ей тогда всю правду. Та Бетти, уверенная, что виной всему несчастный случай, хотя бы не боялась смотреть ему в глаза… Дьявол, и почему все так сложно?
~~~
После третьего урока все ученики Ривердэйл Хай дружным потоком перемещаются в школьный кафетерий, и Джагхед тоже в их числе. Он провёл бессонную ночь в «Белом Змее», а утром, как обычно проспал и потому на завтрак съел целое ничего, и сейчас обиженный желудок усиленно напоминал ему об этом.
Желая загладить перед ним вину, Джаг по полной программе нагружает поднос, и когда идёт к свободному столу в самом конце зала, на нем лежат гамбургер, кусок жареной курицы, салат, булочка и банка ледяной колы.
Усевшись за стол, он без промедления принимается за гамбургер, но едва успевает проглотить пару кусков, как на скамейку напротив приземляется Кевин со своим подносом.
– Привет, – с улыбкой говорит он. – Ничего, если я…
Рот у Джага набит едой, и ему остаётся только кивнуть. По правде говоря, он рассчитывал пообедать в одиночестве, но обидеть лучшего друга Бетти ему не позволила бы совесть. Кевин снова улыбается и с воодушевлением открывает пакет с молоком.
«Бывшего лучшего друга» спустя мгновение поправляет себя Джонс. Порой он забывает, что все изменилось.
– Насчёт вечера все в силе? – спрашивает Кевин, понизив голос, будто в гудящем, как улей, зале их могут услышать. – Ты не передумал?
Джагхед делает могучее глотательное движение и поднимает на друга хмурый взгляд.
– А должен?
– Нет, просто…
Кевин умолкает и на его лице расцветает гримаса сомнения. Джаг уже жалеет, что дал добро на такое соседство.
– Просто что? – спрашивает он тоном «плохого полицейского».
– Ну, ты не думал, что Бетти это может…не понравится? – неуверенно отвечает снедаемый сомнениями друг.
Так, начинается. Ещё один, мать его, психолог. Вчера вечером Пибоди пела эту же песенку, с кислой миной уверяя его, что Бетти эту затею не оценит. А еще называет себя его другом. Никакой поддержки, одни только упреки и недоверие. Джаг чувствует, что аппетит медленно портиться. Плохой знак. Он приказывает себе не кипятиться, и как можно спокойней говорит:
– Допустим, думал. Что дальше?
– То есть, тебя это не пугает?
– А должно?
– Джаг, я серьёзно. Что если Бетти разозлится? Она едва нас знает, и…
– Тебя Пенни укусила?
– Что?
Джагхед бросает недоеденный бургер на поднос, окончательно потеряв аппетит. Выдернув из салфетницы одну салфетку, он со злостью вытирает пальцы, а Кевин неловко мнет в руках коробочку с молоком, не сводя с него беспокойных глаз.
– Знаешь, если так боишься, можешь не приходить. – Джонс бросает смятую салфетку на стол. – Поверь, я не заплачу.
Он встаёт из-за стола, прихватив с собой банку с колой, и уходит, не потрудившись убрать за собой поднос. Кевин провожает его взглядом до самого выхода, и когда король Змеев пропадает из поля зрения, из его груди вырывается тяжёлый вздох огорчения.
Ну вот, снова он облажался. Хотел ведь как лучше, а получилось… Впрочем, у него вечно так, любое его самое благое начинание обречено на неизбежный провал. Ещё два дня назад, когда Джагхед вдруг подошёл к нему на школьной парковке и сообщил о своём желании устроить Бетти сюрприз в честь Дня рождения, у него внутри всколыхнулось тревожное, смутное чувство, а уж в чувствительности он готов был посостязаться с самым мощным сейсмографом в мире. Ясное дело, расстраивать друга он не стал, да и не смог бы, ведь когда Джагхед говорил о Бетти, то весь светился как рождественская ёлка. Вечеринка в «Белом Змее» (кто бы сомневался), на которой будут только самые близкие друзья, подарки, хорошая музыка и приличная выпивка. Затея на пять с плюсом, верно? Но у Кевина на душе скребли кошки. Пока Бетти лежала в госпитале, он прочёл множество статей о людях с ее же диагнозом, об их восприятии мира, поведении и многом другом. Амнезия отражается на характере человека, меняет его и не всегда в лучшую сторону. Он заметил изменения в Бетти уже в первую их встречу, трудно было не заметить, ведь она стала сама на себя не похожа. Она улыбалась, была очень милой и приветливой, внимательно слушала его болтовню, хотя и знать не знала, кто он вообще такой. Видеть её в таком состоянии было невыносимо, но сейчас он бы предпочел именно такую Бетти, чем ту, какой она стала после всего случившегося. Да, в один из вечеров в «Белом Змее», где он частенько зависал в последнее время, у них с Джагхедом состоялся откровенный разговор. Честно говоря, они здорово надрались тогда, и Джонс выложил ему всю поднаготную. Он рассказал ему про то, как довел Бетти до припадка и про ссору с миссис Джонс; про то, как она в свою очередь завершила начатое им и сама вдоволь поиздевалась над бедной девушкой; про то, как Бетти, наслушавшись лживые бредни матери теперь не хочет видеть ни одну живую душу. На следующий день, протрезвев и обмозговав всю услышанную информацию, Кевин пришёл к неутешительным умозаключениям. Он не был твёрдо уверен в своих догадках, но они упрямо не желали покидать его голову. Ему отчего-то казалось, что когда Бетти выпишут из больницы и они встретятся, от той милой девочки, какой она была в первые дни после выхода из комы, не останется и следа. Он не знал наверняка, но чувствовал это своей отменной интуицией.
И эта вечеринка… Нет, он понимает, на что надеется Джагхед, ведь его как раз понять можно. Ему не терпится вернуть Бетти в привычную среду общения, к тем людям, с которыми она дружила и в чьем кругу проводила много времени. Джаг уверен, что чем быстрее она вольется в прежнюю жизнь, тем больше шансов на выздоровление.
Но Кевину все представляется в более мрачных тонах. Ему кажется, что люди из прошлого ничем не помогут Бетти. Они будут ее только раздражать.
Возможно, он ошибается, и все случится именно так, как грезится Джагхеду.
В восемь вечера он поедет в Саутсайд и своими глазами увидит, кто же из них в итоге окажется прав.
***
– Джонс, возьми трубку, возьми же, мать твою. Я не нашла тех дурацких с…как ты там говорил…со сливочной ванилью кажется, тут есть просто ваниль и ваниль с корицей. Какие мне купить? Может просто ваниль? Чёрт… Короче, если ты получишь это сообщение…
Джагхед в последний момент успевает схватить телефон:
– Тони, я здесь!
– О, наконец-то. Ты там умер что ли?
– В душе был. Что случилось?
– Твоих дурацких свечей нет, вот что случилось. Есть просто ваниль и ваниль с корицей. Какие мне взять?
– Господи… Да без разницы, любые сгодятся.
– Ладно, пусть будет просто ваниль.
– Да, круто. Ладно, я тут немного…эм…
– Голый?
– Иди в задницу, Топаз.
– Ладно-ладно, иди прихорашивайся. Скоро увидимся.
– Ты же подготовишь все? Не забудешь?
– Не переживай, Ромео, я все сделаю.
– Спасибо. Я напишу, когда придет время.
– Буду ждать.
– Ладно, мне пора.
– Эй, Джаг, постой. А ты ну…поговорил с ней?
– Само собой я поговорил. Все, мне пора. До скорого.
Джагхед бодрым голосом заканчивает разговор, чтоб Тони не дай Бог не догадалась, что дело не чисто. Да, он соврал. Не было никакого разговора, ведь они с Бетти даже не виделись за этот день. Хотя, слово «соврал» не совсем корректное, тут скорее подойдет «приукрасил». Или ещё лучше – «забежал вперёд». Вот сейчас он приведёт себя в приличный вид и сразу же пойдёт к Бетти. Речь уже подготовлена, так что все пройдёт как нельзя лучше. Главное не волноваться, и что ещё важнее – держать себя в руках.
Но вот беда, от одной только мысли, что они с Бетти окажутся наедине, его начинает в прямом смысле лихорадить. Он прекрасно знает, что сейчас между ними пропасть, и чтоб сократить этот разрыв нужно время, очень много времени, но все равно не может перестать думать о ней, как о той Бетти, из прошлого. Тоска по ней буквально сводит его с ума, лишая последних крупиц выдержки. Он дорого бы заплатил за простое объятие, за один короткий поцелуй, за мимолетную улыбку… Он отдал бы все на свете за право вновь обладать ею. Обладать целиком – каждой клеточкой её тела, каждой мыслью в голове – безраздельно и до последнего вздоха.
Телефон громко чирикает, возвещая о новом сообщении. Джагхед вздрагивает и только сейчас замечает, что так и стоит истуканом, держа мобильный в руке, в полотенце, обернутом вокруг бедер и мокрыми волосами, с которых стекают холодные капельки воды. Он хмурится, стараясь отогнать тягостные мысли, и бегло просматривает сообщение. Топаз развлекается.
«Как насчёт лепестков роз? Или это перебор?»
Он усмехается, бросает телефон на кровать и подходит к шкафу, чтоб найти какую-нибудь приличную рубашку и брюки. Сыпля тихими ругательствами, Джагхед шарит по полкам в поисках чего-то сногсшибательного, но ничем таким там и близко не пахнет. Почти весь свой гардероб он уволок в «Белый Змей», а здесь похоже осталось только то, на что можно смело весить ярлык «не подлежит носке по причине отстойности». Чёрт, а ведь он был уверен, что не все так плохо, потому и приехал домой сразу после школы, не заезжая в бар за сменкой.
Издав полный разочарования стон, Джаг от души хлопает дверцой ни в чем не повинного шкафа. Он-то надеялся предстать перед Бетти во всей красе, но судьба решила иначе. Он подходит к кровати, на которой лежит его утренняя одежда, и придирчиво её осматривает. Темно-серые джинсы и черный кашемировый свитер с горлом выглядят вполне себе неплохо, но Джаг все равно недоволен. Перед глазами вдруг отчётливо возникает насмешливая физиономия Свит Пи, который окажись он здесь и видя его недовольство, посоветовал бы, раз уж на то пошло, явиться к Бетти прямо в полотенце.
Джаг улыбается своим мыслям. Когда-нибудь такое и впрямь случится.
Серьёзно, он так и сделает, когда придет время.
Когда они с Бетти вновь станут близки.
~~~
В это же самое время Бетти заканчивает последние приготовления к завтрашнему отъезду. Переполненный чемодан грозит не закрыться, но она нагло засовывает туда еще пару джинс и толстовку с капюшоном. Пыхтя от напряжения, она утрамбовывает вещи, которых у неё оказалось не просто много, а очень много. На полу уже приткнулся пузатый рюкзак с разной мелочью, начиная от фена и заканчивая ватными дисками, которые в Ванкувере, по всей видимости, купить ну просто нереально. Кое-как чемодан закрывается. Бетти стаскивает его на пол и ногой задвигает под кровать, чтоб не было искушения запихнуть туда ещё что-нибудь.
Она с облегчением выдыхает и плюхается на кровать, чтоб перевести дух. Внутри зреет волнительное чувство, которое обычно возникает перед дальней дорогой. Она уже представляет, как утром сядет в автобус, обязательно возле окна, чтоб любоваться видами и не уснуть. Она будет грызть обожаемые «Doritos» с острым тако, а в наушниках будут играть любимые треки, под которые душа в буквальном смысле улетает в рай. С каждой милей, на которую автобус будет удаляться от Ривердэйла, ей будет становится все легче и легче. Да, именно так все и будет. Легче и легче.
Как только в голове возникает такая мысль, ее взгляд словно намагниченный, притягивается к подаркам, лежащим на прикроватной тумбе и к которым она так и не притронулась с самого утра.
Её одолевает жуткое любопытство. Сначала она решает открыть подарок Элис. Там ничего интересного, уверена она. Но это оказывается не совсем так… Едва она срывает блестящую обертку, как ее глаза расширяются от удивления. Голубой, с отчетливыми нотками бирюзового футляр известного ювелирного бренда немало озадачивает ее. Торопливо развязав белую ленточку, она открывает его и видит невиданной красоты браслет то ли из белого золота, то ли из платины, инкрустированный маленькими круглыми бриллиантами. Она не решается вытащить украшение из его уютного гнездышка из сладчатого шелка, и некоторое время просто разглядывает его, даже не прикасаясь. Странно, откуда у матери деньги на такие дорогие подарки? Такой браслет, да еще и от «Tiffany» стоит не меньше двадцати тысяч, а может и того больше. Пару месяцев назад она брала кредит, чтоб оплатить Джагхеду какого-то свидетеля, а сейчас разбрасывается такими шикарными подарками. Все это очень странно, нужно выяснить в чем тут дело. Разобравшись с одним подарком, Бетти поглядывает на другой. Несколько секунд она все же колеблется, но в итоге хватает с тумбы коробочку, вызывающую просто неподдельный интерес. Неловкими пальцами она разрывает тонкую красную ленточку, срывает блестящую золотую бумагу и видит…
Твою же мать.
В руках у неё в самом деле оказывается альбом в твёрдом картонном переплете. И все бы хорошо, но альбом этот…просто безобразный. Он нежно-розового цвета в белый мелкий горошек, а по краям украшен трафаретными золотыми цветочками, такими же невыносимыми как и корявая надпись посередине обложки, сделанная ядерно-розовыми чернилами – Элизабет Г. Купер.
Обалдевшая Бетти ещё какое-то время пялится на подарок Джагхеда Джонса, не понимая до конца прикол это или он в самом деле расчитывал, что ей понравится этот кошмар. Издав тихий нервный смешок, она тем не менее решает заглянуть в розовые внутренности этого уродца.
В ту же секунду сердце, тихо екнув, начинает трепетать словно листочек на ветру.
С первой страницы, с черно-белого снимка в стиле «полариод», на неё смотрит она сама, скорчившая фотографу забавную рожицу с высунутым языком. Такая беззаботная. С забавными кудряшками и горящими глазами. С безупречной кожей. И в самом деле…счастливая. Под фотографией нацарапана дата – 17 октября 2018.
Дрожащие пальцы нетерпеливо переворачивают страницу. Следующая дата – 20 октября. Снова она, только теперь в компании Джагхеда. Смазанное селфи – она целует его в щеку, а он театрально закатывает глаза. Смешное фото. Действительно милое.
Следующий кадр – спящая Бетти. 23 октября. Крупный план лица, она лежит на боку, положив ладонь под голову и забавно приоткрыв рот. Фотограф, как видно, бодрствует на соседней подушке.
Бетти чувствует, как краска приливает к щекам. Ей кажется, будто со страниц альбома в лицо ударяет горячая волна воздуха. В горле предательски пересыхает, и она с трудом сглатывает, ощутив неприятное першение в горле.
27 октября.
Снова она, на этот раз полуголая, с сигаретой в руке. Сидит в чёрном глубоком кресле, поджав под себя ноги. Хмурая, с всклокоченными волосами и в бесформенной серой майке. Недовольная Бетти из прошлого. Интересно, что случилось? Может они с Джагом повздорили? Не поделили последний кусочек пиццы?
Бетти из настоящего не может сдержать улыбку. Это так странно – видеть себя и не помнить, что чувствовала в моменты, когда делались эти снимки.
Непослушные пальцы перелистывают твердые страницы и на глаза ей попадаются ещё шесть снимков, а на следующей, уже пустой странице розовыми чернилами выведено «продолжение следует…».
С каждой из шести фотографий на Бетти глядят двое дурашливых подростков, корчащих смешные рожицы, целующих друг друга, стискивающих в объятиях. Эти двое – официальные лица счастья, типичные представители касты «влюбленных по уши», те самые, что обмазывают друг друга слюнями на глазах десятков зевак, у которых после увиденного ещё долгое время на зубах скрипит сахар. Хотя, если верить письму, они никогда не были похожи на такие парочки. Но снимки упрямо заявляют обратное.
Тихий стук заставляет Бетти отвлечься от своих мыслей. Вздохнув, она убирает альбом под подушку и идёт открывать дверь.
На пороге стоит Джагхед. В нос сразу же бьёт умопомрачительный аромат его парфюма, и Бетти на мгновение даже задерживает дыхание. У неё мелькает подозрение, что одеколон у него с афродизиаком.
– Привет, – с улыбкой говорит он. – Я не помешал?
– Ну, вообще-то помешал. Немного.
Она чуть прикрывает дверь, и Джагхеду становится ясно, что впускать его не намерены. Он приказывает себе не нервничать, но от безразличного тона девушки ему не по себе. И этот взгляд… Бетти смотрит на него с досадой, будто за несколько секунд их общения он уже до смерти ей надоел.
– Извини, я только хотел…
«Соберись, идиот несчастный! Хватит мямлить, мать твою!»
– Что ты хотел, Джагхед?
– Ты не хочешь прокатиться?
«Что ты несешь, кретин? Господи, это провал».
Бетти в недоумении поднимает брови.
– Прокатиться?
– Ну да… До Саутсайда. Это недалеко.
– А что в этом Саутсайде?
– Там есть один бар. «Белый Змей», может слышала?
– Хм…нет, не слышала. И зачем мне в этот бар?
– Ну, я подумал, у тебя сегодня день рождения и мы могли бы…
Бетти вздыхает, на мгновение прикрыв глаза.
– Слушай, Джагхед, я ведь говорила вчера…
– Я помню, Бетти. Мы не будем ничего праздновать, обещаю.
– И что же мы будем делать?
– Хм… Выпьем по бокалу шампанского, или вина. Поговорим.
– Я лекарства принимаю, Джагхед. Мне нельзя пить.
«Идиот. Безмозглый идиот».
– Прости, я как-то не подумал об этом.
Бетти слабо улыбается.
– Проехали. Все нормально.
Джагхед чувствует, что все летит к чертям. Они говорят меньше минуты, а он уже выглядит полным придурком в её глазах. От нервов ему становится невыносимо жарко, ладони начинают потеть, и он торопливо прячет их в карманы джинс.
– Слушай, Бетти, я совсем не то собирался сказать.
– Так говори, что собирался. Я слушаю.
– Я хотел, чтоб мы поехали в бар и…провели этот вечер вместе. Поговорили бы, съели по коробочке китайской лапши. Раньше мы всегда так делали, знаешь…
– Ели китайскую лапшу?
Джагхед улыбается, потому что это же делает и Бетти.
– Проводили время вместе. В этом баре.
– О, ясно. Хм…даже не знаю, что сказать. А там очень шумно?
– Нет, сегодня там очень тихо. Правда.
Бетти с сомнением прищуривается.
– В баре и тихо? Верится с трудом, знаешь ли.
– Нет, правда, сегодня там…хм…типа выходной.
«Какого хрена он несёт? Там же гребанная вечеринка! Господи, нужно все отменять, немедленно!»
– Значит будем только мы?
– Да, только мы. И больше никого. Правда.
Он умолкает: не нужно так часто повторять «правда». Если слишком часто твердить «правда, правда», то создаётся впечатление, что на самом деле «неправда».
– Но если в баре выходной, то как нас туда впустят? – спрашивает Бетти, озадаченно хмуря лоб.
– О, это не проблема, – торопливо отвечает Джагхед. – Я уже все устроил.
– Хм…ладно. Но мы точно будем вдвоём?
– Да, точно. Только мы и больше никого.
– Хорошо. Просто мне не хочется быть сейчас в толпе, понимаешь?
«Да нет там никакой толпы. Только Свит, Тони, Пенни, Фангс да Кевин, если он, конечно, придёт. Она их знает, они ведь навещали её в больнице. Неужели она будет не рада их видеть?»
– Я понимаю, Бетти. Не будет никакой толпы. Обещаю.
Она поджимает губы в мимолетной улыбке.
– Ладно.
– Значит ты согласна?
– Да, почему бы и нет.
– Круто! Тогда…хм…я возьму у отца машину. Не хочу морозить тебя на байке.
– Вау, а у тебя есть байк?
Джагхед смущенно чешет кончик носа.
– Да, «Ducati». Отец подарил два года назад.
Бетти со знанием дела качает головой.
– О, «Ducati» это серьёзно. У них крутые байки.
Джагхед ждёт, что она добавит что-то вроде «хотела бы я прокатиться на таком», но девушка говорит совершенно другое:
– Ладно, хм…дашь мне немного времени? Нужно переодеться и все такое…
Он еле сдерживается, чтоб не ляпнуть «ты итак выглядишь чудесно». В оверсайз футболке с Губкой Бобом и светло-серых спортивных штанах. Со смешным пучком на голове и без грамма косметики. Есть ещё кое-что, но он предпочитает этого не замечать. Это такой оптический фокус, когда ты любишь человека настолько, что не видишь в нем никаких, даже самых явных изъянов.
– Да, конечно. Я подожду тебя в гостиной.
Бетти ничего не говорит, лишь дергает уголком губ в некоем подобии улыбки и закрывает дверь. Джагхед остаётся стоять в коридорчике в смешанных чувствах. С одной стороны он рад, что Бетти согласилась поехать с ним, а с другой его одолевает смутная тревога. Слишком уж она была мила с ним, шутила и даже не отводила глаз, как это было вчера утром и за ужином. Неужели здесь замешана Элис? Она поговорила с ней? Убедила дать ему ещё один шанс? Нужно расспросить ее. Черт, хорошо бы это в самом деле оказалось правдой.
Ободренный своей маленькой победой, Джагхед направляется вниз, в надежде, что отец уже вернулся с работы. А еще нужно решить один щекотливый вопрос… Спустившись на один лестничный пролет, он останавливается на крошечном пятачке, чтоб сделать звонок.
Трубку поднимают практически сразу. Сначала в ней появляется громкая музыка, а уже после – голос Свит Пи. Тоже громкий и чересчур возбуждённый.
– Хэй, Джаг! Ну и где вы? У нас все готово.
– Скоро будем, но…
– Ускоряйтесь, а то Фангс уже все канапе сожрал. – Свит хохочет. – Скоро и до торта доберется.
– Может дослушаешь?
– Что дослушать?
– Планы изменились, вот что. Никакого торта и канапе. Мы приедем, но вечеринки не будет.
– Ты пошутил что ли? В каком смысле – не будет?
– В прямом, Свит. Бетти не хочет.
– Вот дерьмо…
Несколько секунд Свит просто дышит в трубку. Джагу вдруг становится так стыдно перед ним, да и перед всеми своими друзьями, которые с таким воодушевлением готовились к этой вечеринке. Они все скучали по Бетти не меньше, чем он сам, и так радовались возможности провести с ней время. Дьявол, и почему все так сложно? Он отчего-то был уверен, что Бетти будет совсем не против, а сейчас… На мгновение ему представляются лица Пенни и Кевина, которые так упорно предрекали провал всей затеи. Выходит, они были правы, а он облажался. А может все-таки стоит рискнуть?
– Эй, Свит, ты слышишь?
– Ага. Дерьмо, и что теперь делать? Все уже настроены и вообще…
– Да, я понимаю. – Джагхед тяжко вздыхает. – Ладно, вот как мы поступим. Пусть все остаётся как есть, но когда Бетти появится, вы…короче, ведите себя сдержанней. Понимаешь, о чем я?
– Знаешь что, я может и качок, но далеко не тупой.
Джагхед усмехается.
– Правда? А на Рождество ты по-другому говорил.
– Да пошёл ты.
Перед Рождеством Тони жирно намекнула Свиту, что хочет в подарок золотой браслетик, который увидела в одном ювелирном магазине. У Свита имелись кое-какие сбережения и он даже собирался потратить их на подарок любимой девушке, но к несчастью на его драгоценном байке полетел инжектор и все деньги этот гений спустил на ремонт. В итоге, вместо обещанного браслета на Рождество Топаз получила какую-то кружевную тряпку из местного секс-шопа. Посоветовав горе-бойфренду надеть это тряпье на свой обожаемый байк и трахать его сколько влезет, Топаз выставила Свита на мороз, и тому пришлось потом неделю обитать в трейлере у Фогарти.
– Ладно, слушай сюда, – говорит Джагхед, все ещё улыбаясь своим мыслям. – Скажи Топаз, что её выступление отменяется. Никакого торта, ясно? И громкой музыки.
– Чёрт, она весь день тут распевалась. Здорово достала, если честно.
– Ничего, споет в другой раз.
– Ладно, скажу. Эй, а плакаты? А шарики? Их что, нужно убрать?
Джаг пару секунд размышляет.
– Нет, пусть остаются. От них вреда не будет.
Свит с облегчением сопит в трубку.
– Аллилуйа, а то Фангс бы не пережил этого. Он их весь день надувал.
Джагхед снова усмехается, представив себе картину этого процесса.
– Ладно, мне пора. Ты все понял?
– Вести себя сдержанней. Я понял.
– Молоток. Ладно, скоро увидимся.
– Эй, Джаг, постой. Так что там с Бетти? Она…ну…очень изменилась?
– Да, брат. Она изменилась.
– Все хреново или очень хреново?
– Не знаю. Кажется, просто хреново.
– Дерьмо… Но ты не кисни. Все только начинается, понял?
– Да. Все только начинается.
Игра теряет свою убедительность, потому Джагхед решает заканчивать разговор. Все только начинается… Лозунг, достойный предвыборной агитации – чересчур оптимистичный и абсолютно голословный. Ему хочется верить, что слова Свита в самом деле окажутся пророческими, но отчего-то в сердце засела острая игла сомнения, отравляющая все его существо. Эта мысль так угнетает его, что он с силой прогоняет её и вместо этого начинает думать о друзьях, об ароматических свечах, о том, как лучше завести разговор с Бетти и как взбесившийся пульс болью отзывается в висках, когда он спускается по лестнице.
~~~
– Всем привет.
Джагхед заходит на кухню, вдыхая головокружительные ароматы, витающие в воздухе. На плите в большой сковороде что-то задорно шкварчит, и чувство голода, преследующее его на протяжении всего дня моментально заостряется.
– Привет, сынок.
Отец сидит за столом для готовки, с хмурым видом крутя в руках бутылочку «Heineken». Элис удостаивает его беглым взглядом, не отвлекаясь от своего занятия – натирания сыра на здоровенной терке.
– Не против, если я возьму тачку на вечер? – спрашивает Джагхед, ни к кому конкретно не обращаясь.
Он замечает, как Элис поджимает губы.
– Да без проблем, бери, – отвечает ЭфПи. – А куда собрался?
– В Саутсайд.
– А что с байком? Снова цилиндр полетел?
– Нет, с байком все в порядке, просто…короче, я еду туда с Бетти.
Элис прекращает тереть и вскидывает на него удивленный взгляд.
– С Бетти?
– Да, именно так.
– Это здорово, сынок, – с улыбкой говорит ЭфПи, не обращая внимания на жену. – Правда, здорово.
– И зачем же вы туда едете?
Элис похоже не разделяет общего восторга. Теперь она смотрит на него не с удивлением, а с плохо скрываемым беспокойством.
– Не волнуйся, это просто… – ему хочется сказать «свидание», но язык не поворачивается, – …вечер в компании друзей.
– О, решили устроить вечеринку? – улыбается ЭфПи. – В честь дня рождения?
– Нет, никаких вечеринок, – торопливо отвечает Джаг, видя как брови Элис угрожающе ползут вверх. – Она же не хочет праздновать, забыл?
ЭфПи украдкой смотрит на жену и понимает, что сморозил глупость.
– Да, точно, никакого дня рождения. Я забыл.
Джаг чувствует, что обстановка накаляется, поэтому спешит покинуть кухню по добру по здорову.
– Ладно, я пожалуй пойду. Бетти наверняка уже готова.
Он не успевает сделать и пары шагов, как слышит командирский голос миссис Джонс:
– Учти, Джагхед, одна глупость и у тебя будут большие неприятности.
Он застывает на мгновение, чувствуя как по спине пробежал неприятный холодок, но потом берет себя в руки и, обернувшись через плечо, уверенно произносит:
– Никаких глупостей, Элис. Я обещаю.
Сказав это, Джагхед сразу уходит и не видит неподдельного изумления на лице отца, с которым тот смотрит на свою жену.
***
Едва серый «Форд Фокус» трогается с места, покидая Элм-стрит, на Бетти наваливается чувство неправильности происходящего. Она начинает жалеть, что согласилась на эту поездку, и даже допускает мысль, чтоб попросить Джагхеда повернуть назад, к дому, но в последний момент останавливает себя.
Она сидит на месте пассажира, вцепившись в сумку, лежащую на коленях, смотрит в лобовое стекло немигающим взглядом и приказывает себе не паниковать. Ничего страшного, они просто едут в бар, чтоб поговорить. Завтра она уезжает, и Джагхед заслуживает внятных объяснений, разве нет? В письме он написал столько трогательных вещей, что сбежать от него молчком будет просто несправедливо. Он не заслуживает такого предательства.
В салоне включен обогрев, и она чувствует, как волны жара накатывают на неё одна за одной, и жалеет, что надела тёплый кашемировый свитер и плотные джинсы. А может, жарко ей вовсе не от печки, а от близости одного человека? Да нет, глупости, это все печка. И пальто.
