Текст книги "Муж на сдачу (СИ)"
Автор книги: Натаэль Зика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)
– Ведите, – согласился Цилен и спросил. – Почему вы сказали, что виноваты в обмороке графини?
– Я был несдержан с ней, – пояснил барон. – Мне не следовало так себя вести. Не удивительно, что она расстроилась и потеряла сознание.
– Могу я узнать, о чем была беседа?
– Да, конечно. К моему стыду, я настаивал на консилиуме из целителей и магов, не поверив в беременность графини. Вернее, я верил, но хотел официального подтверждения.
– Понятно. Да, такой разговор, вполне, мог спровоцировать обморок. Поэтому она и меня позвала, чтобы я подтвердил её положение, – пробормотал Цилен. – Впредь постарайтесь не огорчать Ее Сиятельство, а когда Его Величество назначит опекуна, сразу уезжайте.
– Приложу все усилия. Вот и мои комнаты, проходите.
Через половину оборота оба мужчины сидели за столом и с задумчивым видом потягивали горячий отвар.
– Со мной что-то серьезное? – не выдержал барон. – Вы молчите, я начинаю нервничать.
– Нет, вы в полном порядке, – медленно проговорил целитель. – Причина вашей бессонницы не имеет отношения к нервам, она, скажем так, вполне естественна.
– Какая причина?
– Ну, как вам сказать… Если вы ложитесь в постель с женщиной, трудно ожидать беспробудного сна.
– В постель с женщиной? – барон похолодел. – Что вы этим хотите сказать?
– Только то, что если вы спите не один, нет ничего удивительного, что вы не спите. Смею напомнить, что в замке находится графиня. Беременная к тому же. Поэтому я позволил бы себе посоветовать находить причину для бессонницы так, чтобы это не дошло до миледи. Как мужчина, я вас отлично понимаю, но женщины бывают чересчур впечатлительны, будет лучше, если графиня, ни о чем не догадается. Кто знает, как она отреагирует, узнав, что в то время, когда ее супруг неизвестно где, его брат… г-м… не даёт спать её служанкам?
Барон поперхнулся и густо покраснел, но не успел ничего сказать, как в дверь постучали.
– Господин целитель, вас везде ищут! Её Сиятельство пришла в себя!
Мэтр извиняюще кивнул барону и поспешил за слугой.
А Энгель откинулся на спинку стула и задумался.
Выходит, ему не померещилось, он на самом деле провел ночь с графиней! Единый, какая женщина! Михаэлю несказанно повезло с женой – горячая штучка попалась.
Он не раз слышал, как женатые аристократы жаловались, что от жены в постели толку не больше, чем от ледяной статуи, а тут такой темперамент!
Она ему сразу понравилась, стоило её впервые увидеть – невысокая, хрупкая, черные волосы, правильные черты лица, карие, глубокого оттенка, глаза, нижняя губка заметно больше верхней, это притягивало взгляд. Тонкие руки, изящная фигура – такую женщину хотелось носить на руках и любить. Но он не мог позволить себе смотреть на жену брата, как на женщину. Ему приходилось всё время следить, чтобы не выдать себя взглядом или жестом. Чего ему стоило удержаться, когда графиня просила проводить её или протягивала руку!
И вот, его самые смелые фантазии осуществились. Вероятно, виной всему был бокал райенского, который он позволил себе за ужином. Или он выпил целых два бокала? Потрясающий напиток, не только необыкновенно вкусный, но и снимающий внутренние запреты.
Стоп, но графиня вина не пила, он это сам видел, потом, она ждёт ребёнка, в её положении женщины воздерживаются от любых напитков, кроме воды, сока и отвара! А это значит… значит… что миледи и сама к нему неравнодушна!
Если подумать, то в этом нет ничего удивительного – за Михаэля её выдали, не спрашивая мнения невесты. Так сказать, по завещанию предыдущего супруга. Вряд ли женщина была этому рада.
Энгель напряг память, вспоминая ритуал – точно, графиня не выглядела счастливой или, хотя бы, довольной. Михаэль сам признавался, что брак его тяготит, он женился на Гвинет только из-за завещания и долга.
А тут он – красивый, обаятельный, умеющий обращаться с женщинами! – барон приосанился.
Не удивительно, что Гвинет сравнила мужа с кузеном и прониклась к последнему чувствами.
Теперь понятны её взгляды, просьбы проводить! Какой же он был остолоп! Бедная женщина – один муж умер, второй пропал, еще и он внимания не обращал… Он обязательно исправится, и окружит Гвинет теплом и заботой. Нет, напоминать ей о проведенной ночи не станет – зачем смущать женщину? – но с этого дня будет заботиться о ее благополучии и комфорте с утроенным рвением. А когда Михаэль найдется… если Михаэль найдется… он расскажет ему о взаимном чувстве, охватившем их с графиней, и попросит уступить ему женщину. Уверен, брат будет только рад – ребенка он получит, от нежеланной избавится. Надо будет узнать у жрецов, как это можно будет осуществить без ущерба для всех троих. Всю жизнь переживал, что его дар ничтожен, но теперь этому очень рад – император не станет препятствовать такому браку, ведь у Энгеля нет ни единого шанса родить сильного мага, даже если он женился бы на самой сильной одарённой. Такую девушку тратить на слабого мага никто не станет. Опекун! Его Величество должен назначить опекуна над графством, пока не вернется Михаэль или не будет признан мёртвым! Пожалуй, ему необходимо срочно посетить замок императора и попросить о личной встрече. Да, он не будет откладывать ни на день, сегодня же отправит вестник.
Окрыленный, барон поспешил в сторону женской половины – узнать, как чувствует себя графиня.
Глава 4
Через половину оборота Михаэль взмок, ладони неприятно горели, мышцы ныли.
Похоже, за два месяца побоев, жизни впроголодь и вынужденного бездействия, он сильно ослаб.
Грах побери, но эти кусты пружинят, будто заговорённые! Он упарился, всего лишь покромсав два из сотни, а ему надо было не измочалить, а срубить все ветки и стволы.
Осмотрев поле боя, граф решил, что эффектный наскок тут не поможет, лучше рубить по одной ветке, а не разом всю крону. Чтобы побеги не пружинили, придётся каждый оттягивать и прижимать к земле или стволу. Да уж, это не на учебном поле по соломенным чучелам мечом махать.
Мариэта возилась среди посадок и нет-нет да поглядывала на «покупку» – не обманул Михэ, не умеет он с топором обращаться. Ветки на двух кустах превратил в зелёную кашу, теперь их сложнее убрать.
Между тем, день шел своим чередом. После возни с огородиком, зельеварка успела приготовить обед и занялась зелями.
Запасы готовых снадобий стремительно таяли, скоро на полках станет совсем пусто. Но если она перестанет тратить время на рассматривание потной рубашки Михаэля, вернее, на самого Михаэля в промокшей от пота рубахе, то успеет приготовить необходимое количество.
– Соседка! – окликнула через забор Крияна. – Вижу, поздоровел братец-то! Но ещё слаб, да? Топором махнет, а его и следом ведёт. Ты бы посоветовала ему поберечься. Окрепнет, тогда уж и займется работой.
– Думаешь, мужчина станет меня слушаться? – удивленно спросила Мариэта. – Ты, вон, своему можешь ли посоветовать, как ему лучше к делу приступать?
Крияна отрицательно мотнула головой.
– Вот, я тоже! Михаэль, даром, что едва на ногах стоит, но никогда женщину слушать не станет. Пойду я, мне надо травы перетирать, – Мари сбежала в дом и, специально поставив стул к столу так, чтобы окно было сзади, закопалась в ароматном ворохе лекарственных растений.
Да, правильно села, не будет соблазна подсматривать, чем занят «брат».
Разбирая стебли, отрывая мелкие листочки, монотонно работая тяжелым пестиком, мыслями она постоянно крутилась вокруг графа. И не менее регулярно ловила себя на желании обернуться.
Наконец, решив, что глянет только один раз и то потому, что звуков рубки давно не слышно, вдруг Михаэлю стало плохо? – Мариэта вывернула голову и обнаружила, что «брат» вместо работы на участке мило беседует с соседкой.
Однако!
Мари принялась сердито дергать нежные лепестки невянки – какие могут быть общие темы у графа и малообразованной мещанки?
Обнаружив, что только портит ингредиенты, женщина отставила чашку с невянкой в сторону и принялась мелко резать стебли асота. Простая работа, не требующая осторожности и особой сосредоточенности, тут главное, нарезать помельче и постараться не отхватить себе палец.
Когда она, в очередной раз, бросила взгляд в окно, соседка исчезла, а граф направлялся в дом.
Торопливо отвернувшись, Мари погрузилась в работу.
– Ты представляешь, – с порога выдал Михаэль, – эта женщина решила, что ты будешь готовить какое-то зелье из веток аира, поэтому попросила меня их измочалить.
– Что ты ей ответил?
– А что я мог ответить, если понятия не имею, о чём она спрашивает? – выгнул бровь граф. – Отговорился общими словами, свернул на похвалу её огороду, поблагодарил мужа за топчан.
– Это не ее муж топчан делал, другой соседки, Смияды.
– Да, она это сказала, скривившись, будто ей на язык кисляница попала. А потом добавила, что может попросить своего мужчину, он не хуже соседкиного мужа с топором управляется. И тот поможет мне мочалить кусты. Скажи, Мариэта, я настолько безнадёжен?
– Ну-у… Не знаю, что сказать. Конечно, простой труд тебе не знаком, я говорила соседкам, что ты – писарь и переводчик в местечке, поэтому ничего потрясающего от тебя и не ждали.
– Я приноровлюсь, – твердо ответил мужчина. – Руки надо замотать тряпками, набил пузыри, да сорвал их. Давно не тренировался.
– Сейчас дам мазь, – вздохнула женщина, вставая из-за стола. – Надо было мне заранее об этом побеспокоиться. И, знаешь, давай ты дня два-три посиди без дела, руки заживут, заодно, сам окрепнешь. А то я на твоём лечении разорюсь.
Граф выразительно фыркнул, напомнив:
– Говорил же – всё, что потратишь на меня, возмещу в тройном размере!
– Да не в этом дело! Вернее, в деньгах тоже, но ты пойми, что мне приходится тратить время и ингредиенты, которые я могу пустить на зелья. Чем быстрее и больше наготовлю зелий, тем скорее у нас будет необходимая сумма. А если я всё время по полдня буду тратить на твоё лечение, то вместо трех месяцев придется ждать пять или шесть. Показывай, что там у тебя.
– Понял. Постараюсь больше не калечиться, – буркнул мужчина и повернул ладони вверх.
Наконец, руки были обработаны, и помощник ушел в свою пристройку. Мариэта углубилась в работу, нет-нет бросая быстрые взгляды во двор, но «брат» не показывался.
А через два оборота к ней заглянул кагым.
– Мариэта, я слышал, к тебе брат приехал?
– Да, кагым-ага! Доброго вам дня, проходите, пожалуйста! Вот здесь, под деревом вам будет удобно, присаживайтесь на топчан, вот подушки, – суетилась женщина.
От хорошего расположения кагыма многое зависело – например, размер налога, продление патента на зельеварение. Он мог, как облегчить жизнь, так и существенно её осложнить. Маризте это объяснил ещё Дереш, и она старалась угодить влиятельному гостю.
– Ну, ну, не колготись, – добродушно пробурчал пожилой мужчина, с удовольствием располагаясь в тенечке. – Прохладительного что-нибудь принеси, и хватит. Да брата позови. Непорядок – приехал новый человек, а я не в курсе.
– Болел он, кагым-ага, – поспешно объясняла Мариэта, рысью таская из дома лучшее, что у нее было из еды и питья. – Только-только на ноги стал подниматься, а привезли его – всё равно, что неживого. Спросите соседей, они всё видели!
Отпаивала его отварами, два дня в доме лежал, руки поднять не мог. Пошёл на поправку – в пристройку перенесли, Ироний топчан делал, соседки помогали отмыть, да обустроить всё.
– Да, наслышан, – кагым обмакнул кусок лепешки в чашку с каймаком, откусил и довольно прижмурился, – хорошо живёте, дружно. Помогаете друг другу, так и надо.
Знаю, что брат нездоров, но сегодня он рубил кустарник, значит, вполне на ногах стоит. По-доброму надо было ему ко мне сначала сходить, познакомиться, испросить разрешение на житьё, потом уже в заросли твои.
– Кагым-ага, да Единый с вами! Если не верите, пойдем до тех кустов, сами посмотрите, как Михэ на ногах стоит! – всплеснула руками Мариэта. – Да он же топора не удержит, только помял ветки. Думала, завтра к вам отправить, чтоб он дойти-то смог.
– Хороший каймак, хозяйка, подбавь-ка. Потом сходим, глянем, что он там наработал.
Женщина, опрометью, метнулась в дом, схватила непочатый горшочек каймака, зацепила початый и вынеслась обратно.
– Вот, кагым-ага, кушайте! А это – вам с собой. Дома чаю захотите выпить, а вот и каймак к нему!
– А, спасибо, спасибо! Уважила! Где брат-то?
– Так, в пристройке он отлёживается. Четверть оборота топором помахал, руки убил. Намазала мазью.
– Позови.
Мариэта, не чуя ног, бросилась к летней кухне.
– Михэ! Вставай, там кагым-ага пришел, тебя зовёт.
Михаэль, придремавший было, спросонья не сразу понял, кто зовёт, куда идти, а Мариэта, чуть не приплясывая от нетерпения, маялась в дверном проёме.
– Заходи, чего ты на пороге стоишь? – удивился мужчина. – Расскажи толком, я ничего не понял – кто пришел, зачем я ему?
– Это кагым, он начальник здесь над всеми нами. Каждый приезжий, который остается здесь дольше, чем на день, должен прийти к нему и спросить разрешения. Войти не могу – ты, хоть и брат, да не родной, а двоюродный. Слухи пойдут, кагым смотрит. Иди скорее!
Поминая про себя граха во всех позах, граф сполз с топчана и выбрался наружу.
Кагым – пожилой тропиндарец, смуглый, чернявый, с цепкими черными глазами, внимательно осмотрел «брата» Маризты. Задержал взгляд на перевязанных руках, отметил впалые щёки, общий не слишком бодрый вид, и Михаэль спохватился, что стоит столбом.
– Кагым, приветствую вас! – как принято в Тропиндаре здороваться с обличенными небольшой властью людьми, он не знал, действовал по наитию. – Прошу простить меня, сестра говорила, а я хотел окрепнуть чуть, чтоб не падать по дороге, чтоб мог почтительно вам поклониться и не качаться при этом.
– Ну-ну, – одобрительно пробурчал кагым, – что я, не человек, что ли? Не понимаю?
Вот, сам пришел.
– Такая честь для нас! – граф наступил себе на горло, но изобразил поклон, показательно при этом покачнувшись.
– Садись! – поспешил отменить поклоны кагым, – женщина, неси чашку брату.
Поговорим.
Мариэта, встревожено покосилась на Михаэля – не напортачил бы! – ив очередной раз отправилась в дом.
– Рассказывай, – кагым потянулся за новой лепешкой.
– Брат я Мариэты. Двоюродный, – начал граф, вспоминая, что ему говорила зельеварка. – Так вышло – из всей родни только я, да Марита и остались. Всё некогда было навестить сестру, хоть давно собирался, но со службы не отпускали.
– А где ж такая служба? – поинтересовался собеседник.
– В местечке я писарем и переводчиком был. Один на все местечко, вот и не было мне отпуска. Зато платят хорошо.
– Да ты грамотный! То-то, я смотрю, с топором непривычен, да внешность у тебя, хоть и заморенный, не такая, как у кметов. Видно, что руками тебе мало работать приходилось. И как, отпустили?
– Отпустили. Я помолвлен, зимой ритуал проведём, тогда, сами понимаете, мне вообще не выбраться, поэтому и приехал сейчас повидаться и помочь.
– На сколько месяцев задержишься?
Михаэль поймал вытаращенные глаза вернувшейся Мариэты и, чтобы не рассмеяться, резко отвернулся.
– Как управлюсь с участком. Месяца на три, наверное.
– Ага, – важно кивнул головой кагым, – даю разрешение.
– Спаси вас Единый!
– Кагым-ага, за вашу доброту Единый даст вам много добра и счастья!
– Ладно, хозяйка, спасибо за угощение, – кряхтя, мужчина слез с топчана, прихватив горшочек с каймаком, – живите, ни о чем не переживайте. Вот еще, Мариэта, нет у тебя капель или зелья, чтоб брюхо не бурчало? Спасу нет, такие рулады выводит, кони шарахаются!
– Есть! Сейчас принесу! – от облегчения, что визит, похоже, прошёл удачно, Мари готова была, что угодно отдать.
– Мы с сестрой ваши должники, уважаемый! – граф решил, что добавка лести не помешает. Как лекарство – противное, но нужное.
– Рад поддержать добрых людей. Сестра у тебя мастерица. Хоть и вдовеет, но себя блюдёт. Мариэта говорила, три года в Империи траур?
– Д-да.
– Ага, – кагым покачал головой, глядя на приближающуюся женщину. – Не переживай за сестру. Как выйдет по вашему обычаю срок траура, мы ей подберём мужа. Лично сам займусь! Будет за мужем, как за крепким дувалом жить.
– Ваша доброта безгранична! – с чувством произнёс граф.
– Вот зелье, – подошла Мариэта. – Пить перед едой по десять капель.
Наконец, после всех расшаркиваний и словесных реверансов, кагым сел в тележку, ожидавшую его на улице около дома зельеварки, и отбыл восвояси.
Михаэль и Мариэта переглянулись и дружно выдохнули.
– Как же ты насобираешь на поездку и мага, если половину лекарств бесплатно раздаёшь? – спросил граф. – Соседкам, этому, еще старику какому-то, я видел!
– От кагыма зависит, смогу ли я тут жить, разрешат ли мне продавать зелья.
Соседки помогают, с соседями тоже надо дружить. А старик тот совсем бедный, не могу я последние монетки забирать, и без лекарства оставить не могу! – объяснила Мари.
– Тобой пользуются, вот и всё, – сердито бросил граф. – Сколько ты тут живешь? И за это время никто тебе не помог расчистить землю! Люди ценят только то, что им дорого обходится, потом, раз ты не берешь денег, значит, снадобья тебе ничего не стоят. Не смотри так, это люди подумают, ведь все судят по себе. Сами они, что дорого, бесплатно не отдадут, только то, что не жалко, что дёшево досталось. Так-ты обесцениваешь свой труд.
– Как же я столько времени жила без таких ценных советов! – всплеснула руками женщина.
– Вижу, как ты жила, – граф выразительно повез взглядом. – С воды на отвар перебивалась, лишней юбки купить не можешь. Ничего, я научу тебя, как вести торговлю!
– Ты-то, сиятельство, откуда знаешь? Неужели, подрабатывал помощником купца? – подбоченилась Мариэта.
– Нет, не подрабатывал. Но я учился, в том числе, и умению продать или договориться.
– Мне здесь жить, поэтому портить отношения с людьми я не стану!
– Наоборот, если ты покажешь, что ценишь себя и свой труд, то и люди будут относиться более уважительно, – возразил мужчина.
– У меня хорошие отношения со всеми, я не собираюсь ничего менять! – отрезала Мариэта. – Ты уедешь, а я останусь одна. Если соседи захотят осложнить мне жизнь, мне никто не поможет!
– Я хочу помочь!
– Хочешь помочь? Расчисти участок! – резко повернувшись, Мариэта бросилась к дому.
Надо прибрать с топчана, отнести еду на ледник и в дом – потом, всё потом!
Сейчас она хочет побыть одна, успокоится, подумать.
Но сидеть просто так, когда у нее дел невпроворот?
Женщина схватила мешочки с травами и принялась их разбирать, подготавливая составы.
Пока голова думает, руки сами по себе работают – и голова при деле, и рукам ничто не мешает!
«Надо сделать успокоительный сбор», – решила Мариэта.
Иначе с таким помощником, да под перекрестным присмотром половины Адижона, она сама до поездки в столицу не дотянет. Но сначала приготовить зелье, за которое уже внесли залог – не слишком трудоёмкое, но уж очень дорогие ингредиенты на него идут. Мари такие никогда заранее не делала – вдруг, никто не купит, а средства уже потрачены? Конечно, с помощью магии её снадобья могли не терять полезных свойств очень долго, но рисковать она не собиралась.
Закажите редкий или дорогой состав – оплатите половину, тогда она сделает.
Котелок на печь, немного воды, веток, чтоб скорее закипело.
Лепестки укропника болотного, пять штук. Три листочка ишеницы. Щепотка пыльцы кувшинок.
Зельеварка бросила взгляд в котелок – вода достаточно нагрелась, можно опускать первую партию, и пока она размокает, отдавая свою силу жидкости, Мари успеет растолочь зёрна кмена. Семь штучек.
Привычная работа успокаивала, лишние мысли уходили, женщина ощущала умиротворение и радость, которые всегда посещали её, стоило ей заняться приготовлением зелий.
Теперь мешаем варево по Дневному Оку – десять раз, и столько же – против.
Котелок булькал, время от времени, сыто выпуская из-под крышки голубой пар.
Чудесно!
Последний ингредиент – три капли сока габра. И добавить капельку своей силы – женщина прикоснулась к котелку, ощущая, как магия струится по пальцам.
Жидкость вскипела ключом, побелела, потом вспенилась, и, стоило только Мариэте убрать котелок с огня, как пена опала, демонстрируя голубую прозрачность зелья отменного качества.
– И что это будет?
Подпрыгнув на месте, Мари едва не опрокинула котелок.
– Михэ! Зачем так подкрадываться, я испугалась, чуть не разлила всё!
– Стал настолько невидим? – насупился Михаэль. – Видел же, что ты смотрела прямо на меня, когда я вошёл.
– Я зелье варила, – объяснила женщина. – То есть, была в трансе. Не глубоком, но достаточном, чтобы никого и ничего вокруг не замечать.
– Извини, не хотел отвлекать. Так, что ты приготовила?
– Зелье для усиления желания. Вернее, для его укрепления, – пояснила Мариэта и осеклась, увидев, каким колючими стал взгляд «брата».
– И давно ты его мне подливаешь?
– Что? – ахнула женщина. – Ты в своём уме? Зачем мне это нужно, у тебя же здесь нет любимой, потом, оно дорогое, к чему мне разбазаривать ценное лекарство на что попало?! Зелье заказали для почтенного ара Мавия, у него через три дня свадьба. Друзья решили подарить, чтобы у мужа всегда был полдень.
– Хочешь сказать, что не поишь меня своими снадобьями? – граф продолжал смотреть с подозрением. – И, мне кажется, я, всё-таки, не «что попало», а маг и родовитый аристократ.
– Пою, конечно, иначе, почему ты поправляешься? – возмутилась Мари, игнорируя последний вопрос, а то зацепится за слово, за оборот не развяжешься, а у неё еще столько дел! – Но лекарствами и укрепляющими отварами, а не зельем, усиливающим мужскую силу. Как такое только в голову-то пришло?
Сама же сказала, для чего это снадобье. Я всего лишь удивился и поинтересовался – для чего оно тебе, если не мне подливать? Правда, смысла в этом я не вижу – допустим, ты добилась, мы переспали. Но я менять жену на вдову из Тропиндара, пусть и одаренную, не собираюсь.
– А ты единственный мужчина на тысячу арпаков вокруг? – обиделась Мариэта. – По-твоему, мне для привлечения внимания нужно зелье, сама по себя я никому понравиться не могу?
– Не единственный, верно, – нахмурился Михаэль. – Но в такие совпадения плохо верится. Нет, ты ничего, но не в моём вкусе.
– У меня здесь, – женщина повела рукой в сторону комнатки, где хранила готовые отвары и зелья, – много чего приготовлено на разные случаи. Например, есть капли, помогающие при остром поносе и мазь от геморроя. Надеюсь, ты не думаешь, что они тоже для тебя?
Михаэль открыл рот, собираясь что-то сказать, но передумал, выдохнул и, развернувшись, вышел из дома.
Мариэта без сил опустилась на стул – грах, почему с графом настолько сложно, почему он так о ней думает? Разве она давала повод? Или – девушка покраснела, вспомнив свои мысли, когда рассматривала работающего мужчину – он видел, что она за ним подсматривает? Нет, с этого момента никаких взглядов, и стараться поменьше общаться, чтобы граф не думал, что она на него вешается.
«Не в моём вкусе»…
И Мариэта подтянула поближе траву для следующего зелья, отрезала несколько кусочков от стеблей, бросила их в ступку и принялась ожесточённо перетирать.
– Не думаешь, что они тоже для тебя? – под нос пробормотал Михаэль, вылетев из дома. – А что я должен был думать? Поноса у меня нет, что само по себе удивительно, если вспомнить в каких условиях и что именно мне приходилось есть и пить, геморрой тоже, по крайней мере, пока, не проявлялся, а вот то, для чего это зелье – налицо. Причем, совершенно без всякого с моей стороны желания и интереса! Хорошо ещё, что местная мужская одежда, а именно – просторная и длинная рубаха – позволяла скрывать внешнее проявление проблемы. Если вдова не подливает ему снадобье, то с чего бы он так реагировал на эту женщину?
Симпатичная, тут не отнять, но не до такой степени, чтобы он потерял голову. Да к нему в постель такие красавицы сами лезли – не сравнить с этой зельеваркой – и он с ума от них не сходил!
Память услужливо подбросила несколько эпизодов из недавнего прошлого.
Интересно, Амина его ещё ждет или нашла другого покровителя?
Мысль перепрыгнула на недавний разговор с кагымом.
Интересно, Мариэта сама просила его подобрать ей мужа или это инициатива самого кагыма?
Вот ещё – будет он просто так беспокоиться о каждом жителе города! Ясно же – что-то между ним и его хозяйкой есть, иначе, с чего бы кагым сам приехал, почему заговорил про мужа для женщины? Неужели, они – любовники? Да, тогда всё совпадает.
Михаэль криво усмехнулся – наверняка подсунет Маритке какого-нибудь лопуха из местных прихлебателей, который на все закроет глаза, ведь внешне приличия будут соблюдены. И втихомолку порочная связь продолжится. Кагым же женат, верно? Вот, поэтому и нужна ширма в виде подставного мужа.
Ах, зельеварка… Такая же, как большинство женщин, ей бы поскорее прислониться к мужскому плечу, чтобы оберегали и помогали, сняли все финансовые трудности…
Мысль острой иглой вонзилась в голову – если она спит с кагымом, то почему так бедствует? Он же не слепой – Мариэта живет очень чистенько и очень бедно.
Значит, кагым просто скупердяй?
Вяло проползла и другая мысль – может быть, женщина еще не спит с начальником, а он только готовит площадку для встреч? Тогда понятно, почему она каждую монетку считает и одной травой питается.
Михаэль вспомнил, что ему-то она мясо подаёт, а сама одну кашу ест. Говорит, мол, не люблю мясное…
Грах, и что ему с ней делать?
Хочется одновременно прибить и… зацеловать?
Рассердившись сам на себя, граф забрал топор и отправился к зарослям.
Несмотря на повязки, когда он крепче сжимал топорище, ладони слегка саднили, но он же мужчина, ему не к лицу обращать внимание на такие мелочи!
Граф подошёл к зелёной стене и внимательно осмотрел поле деятельности. Уже ясно, что наскоком тут немногого добьёшься, нужно проявить смекалку.
Ветки слегка колыхались под дуновением ветра, листья насмешливо шелестели – не возьмёшь!
Мужчина решительно ухватил ближайшую ветку, нагнул её к земле и для надёжности, наступил ногой. Удар, ещё удар, и ветка отделилась.
Да!!!
Дело пошло.
Разгорячившись, Михаэль не замечал ни стекающий пот, ни ноющие руки. Кучка срубленных веток росла, и в сплошной зелёной стене появилась маленькая брешь.
– Ар, давайте я вам помогу, вместе сподручнее!
Голос сзади заставил подпрыгнуть и резко обернуться, только усилием воли сдержав натренированную реакцию на уничтожение – сзади стоял мужчина с топором в руках.
– Вы кто? – удивился Михаэль.
– Я – Талир, племянник Прения, вашего соседа. Марита – хорошая женщина, здесь её все уважают. Хочу помочь, вы же только после болезни, а здесь работы не на одну неделю.
– А! Что ж, я не против, только нам платить нечем, – грах, как сложно выговорить и, главное, осознать это! Ему, графу Гроув, нечем заплатить за работу простому кмету! Более того, он вынужден сам работать, как какой-то бездарь! Скорее бы снять ограничитель и разобраться с теми, кто его сюда упрятал!
– Да я не за деньги, что вы! Я помочь хочу, по-соседски! – вскинул руку мужчина.
– Тогда, приступайте, – кивнул Михаэль. В конце концов, ему действительно помощь не помешает.
В течение целого оборота мужчины работали молча. Талир ловко подхватывал сразу несколько веток, пригибал и одним-двумя ударами отсекал их у самых корней. Граф косился на него и пытался делать также, но, то ли из-за слабости, то ли, из-за отсутствия сноровки, но так ловко владеть топором у него не получалось.
Через половину оборота пришла Маризта с небольшим кувшином в руках.
– Я попить принесла, ягодный взвар, – проговорила женщина, внимательно оглядев работников.
Михаэль вспотел так, что рубашка насквозь промокла, а второй – кстати, кто он? – выглядел не настолько загнанным.
– Талир, ари, – представился добровольный помощник, – племянник вашего соседа, Прония. Вот, решил помочь.
– Спасибо, Талир! Выпейте взвару! – Маризта протянула чашку ему первому.
Точно, племянник Смияды, она же видела этого мужчину, он на соседней улице живёт. Выходит, соседи приступили к выполнению плана по объединению участков?
– Благодарствую, хозяйка! Очень вкусно! – мужчина проглотил последние капли и облизнулся, рассматривая зельеварку.
Граф, мрачно взиравший на сцену, глухо кашлянул, напоминая, что здесь ещё один умирающий от жажды.
Маризта, очнувшись от размышлений, налила чашку и подала «брату». Наконец, и ему перепала чашка с напитком.
М-м! И правда – вкусно! Прохладное, с небольшой кислинкой, питьё прекрасно утоляло жажду.
– Спасибо, сестра! – граф вложил во взгляд всё своё негодование, но голос звучал ровно.
– Тебе, Михэ, нельзя сильно напрягаться, – ответила женщина, забирая посуду. – Ты еще не окреп, болезнь может вернуться. Не дело женщины указывать мужчине, но я, как почти целитель, прошу – осторожнее. Больше отдыхай. Я поставлю кувшин вот сюда, в тень, если еще захотите пить.
Михаэль с большой охотой вообще бросил бы на сегодня работу, но добровольный помощник махал, как заведённый, было неловко показывать слабость и отставать.
Граф скрипел зубами, поминал про себя граха и всех его родственников, но раз за разом поднимал ставший пудовым топор.
– Ар, вы качаетесь, ари Маризта права – вам рано ещё столько работать, иначе вы снова заболеете! – голос Талира, вернее, смысл его речи, прозвучал сладчайшей музыкой. Последние четверть оборота Михаэль держался на одной вредности.
С облегчением опустив руки, граф, стёк на землю.
– Вам плохо? – испугался Талир и бросился к кувшину с взваром. – Испейте!
Осушив полную чашку в несколько жадных глотков, Михаэль почувствовал себя лучше.
– Спасибо. Да, немного перестарался.
– Вы идите отдыхать, а то сестре опять придется вас с того света возвращать.
Жена Прония рассказывала, что видела вас в постели – от мертвяка только наличием дыхания и отличались! – Талир под разговор продолжал собирать срубленные ветки и стаскивать их в одну кучу. Михаэль дернулся помогать.
– Сидите, я сам, тут двоим нечего делать!
Нечего делать? – граф с сомнением посмотрел на ворох зелени и устало прикрыл глаза.
– Ар, я хотел поговорить, – Талир управился с ветками и мялся, стоя напротив Михаэля.
– Говори… те, – поощрил «брат».
– Я хотел бы просить у вас разрешения ухаживать за Маритой, – выпалил помощник.
Граф почувствовал, как дыбом встали все волоски на руках – ухаживать???
– У сестры трехлетний траур! – возмущённо выкрикнул Михаэль, вскочив на ноги.
От слабости и следа не осталось.
– Я знаю, поэтому прошу только разрешения ухаживать, а не руки прекрасной Мариэты, – смиренно объяснил Талир. – Она должна ко мне привыкнуть, свыкнуться с мыслью, что по завершении траура я поведу её на брачный ритуал.
В руке что-то хрустнуло, взбешенный граф опустил глаза – чашку раздавил…
– Я против ухаживаний, это не по нашим обычаям! Завершится траур, тогда можно.
