Текст книги "Муж на сдачу (СИ)"
Автор книги: Натаэль Зика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)
– Ну, да, мы тебя об этом уже спрашивали, – кивнула соседка. – Как бы хорошо было – сойдись ты с Егером, он сюда переедет. А нашу Аяну взял бы за себя твой брат. Породнились по кругу! В гости бы в Империю ездили, да и тут объединить дворы можно, заборы порушить, что на меже стоят, – размечтавшись, женщина зажмурилась, порозовела.
– Притормози, – улыбнулась зельеварка, – а то тебя не остановишь – ты имена нашим будущим детям начнешь придумывать. Не возьмет мой брат за себя твою Аяну, хоть она у тебя красавица, и умница. Рассказывала же – помолвлен он, свадьба по зиме. А я, пока три года не минует – даже слышать не хочу о других мужчинах! Не обижайся, но больше не вспоминай об этом. Пойдём, посмотрим, что Проний мастерит.
Смияда поджала губы, но промолчала.
Проний своё дело знал – пока женщины судачили, он успел соединить две лавки и теперь набивал доски, сооружая топчан.
– Соседка, я широкий не стал делать – досок мало, – объяснил он, – да и к чему широкий, если он один спать станет?
– Правильно, – согласилась Мариэта. – Спасибо, Прон!
– По-соседски, как не помочь? Есть ли взвар у тебя, холодненький? Взопрел.
– Есть, как не быть? Сейчас принесу! – Мариэта метнулась на ледник, радуясь, что ушла от неприятного разговора.
Вот же, сваха какая, соседка-то! А ну, как и остальные примутся ей мужа подбирать? Кошмар, хоть из города беги.
Соседи провозились еще с три четверти оборота, а потом вернулись к себе.
Мариэта бросилась в дом – Михэ давно пора было принимать следующую порцию лечебного зелья.
– Долго вы, – встретил её мужчина.
– Проний всё делает не спеша, зато очень качественно, – объяснила Мари, отводя глаза от ладного тела «брата». – Что ж ты не оделся?
– Жарко под одеялом, а если еще и рубашку надеть, сварюсь, – объяснил Михаэль, с интересом рассматривая порозовевшие щёки «сестры». – Ты чего смущаешься? Замужем была, ночью лечь ко мне голая не побоялась, а тут глаза отводишь. Я всего лишь без рубашки.
– Да ну тебя! – рассердилась Мариэта. – То Смияда, то ты, сговорились, что ли, меня доставать? Я грела тебя, в лечебных целях, а не что-то другое. Вот зелье. Пей, надо обустраивать новые хоромы, Ваше Сиятельство.
Граф хмыкнул, залпом опрокинул в рот содержимое чашки, поморщился и закашлялся.
– Что ты туда намешала? Дерёт-то как!
– Меньше знаешь – крепче спишь, – отрезала Мариэта. – Вот новая рубашка. У меня их не полные сундуки, постарайся с одеждой бережнее обращаться.
– Марита, ты снимешь ошейник? – тихо проговорил мужчина. – Я сам не могу дать магическую клятву, а покупной у тебя, наверное, нет, но могу поклясться родовым именем, что не стану убегать или вредить. Я понял, что ты права, поэтому обещаю вскопать эту грахову землю, и во всём помогать, пока мы не соберем денег на поездку. Обещаю, что втройне верну всё, что ты на меня потратишь.
Мариэта замерла, глядя в невозможно-синие глаза «покупки». Нельзя быть таким привлекательным, это можно расценивать, как ходячее приворотное зелье! Хорошо, что он попал под её охранку, вряд ли соседи будут вблизи его лицо рассматривать, а с пятнами, да издали, может быть, не разглядят, насколько её «брат» привлекателен.
– Марита, ты слышишь, что я говорю?
– А? Да, слышу. Торговец говорил, что для того, чтобы снять ошейник, его сначала надо активировать. В смысле, мне вступить в права хозяина.
– Ты, что, до сих пор этого не сделала? – поразился мужчина. – Довольно глупо с твоей стороны, ведь ты могла приобрести не потомственного аристократа, а лиходея или убийцу. Они бы тебя не пожалели!
– Но у меня есть магия, поэтому я не чувствую себя совсем уж беззащитной, – пожала плечами женщина. – Посиди спокойно, я сейчас всё сделаю.
Зельеварка вытащила договор купли-продажи, который ей вручил торговец, и внимательно его перечитала.
Удивительная вещь – один человек оказывается в полной власти другого. Разве это правильно?
Вздохнув, женщина взяла ножик и примерилась порезать ладонь – для активации нужна была кровь хозяина. При оформлении покупки кровь ей пустил сам продавец – провёл по ладони так быстро, она ничего не успела почувствовать, а тут надо самой.
Зажмурившись, Мариэта взмахнула ножом и ахнула, когда её руку перехватил граф.
– Так ты себе полруки отхватишь, – пробормотал он. – Давай, я. Не бойся, это почти не больно.
С последними словами мужчина сильно сжал её средний пальчик и быстрым движением кольнул мякиш. Сразу же выступила большая рубиновая капля, и Мари стряхнула её на перстень. Жидкость немедленно впиталась, перстень мигнул синим, и погас, внешне снова став обычным, не слишком дорогим, украшением.
Одновременно с перстнем мигнул, но уже красным, ошейник, и граф тихо зашипел.
– Больно? – испугалась Мариэта. – Сейчас сниму! – и потянулась к шее «брата».
Со стороны выглядело так, будто она его обнимает: тонкие руки закинуты на шею, пальцы гладят ошейник, нащупывая защелку.
– Надо вставить камень перстня, там должен быть паз для него, – подсказал мужчина и опустился на колени. – Тебе так удобнее будет.
Действительно, теперь она нашла выемку сразу, приложила перстень, и ошейник развернулся, став полоской.
– Вот и всё, – тихо сказала Мариэта и медленно убрала руки, но в последний момент одну ладошку перехватил Михаэль. Осторожно сжал и, глядя на женщину снизу вверх, поцеловал пострадавший пальчик.
– Что ты делаешь? – Мари собиралась сказать это возмущённо, но голос предательски дрогнул.
– Залечиваю ранку, – ответил мужчина. – Спасибо!
Грах его знает, что это такое!
Мари была сердита. Очень. На себя.
После того, как она сняла ошейник, Михаэль неуловимо изменился. Будто бы стал выше или внезапно стал полностью здоров. Нет, конечно, он остался прежнего роста, а выздоровление шло своим чередом, просто мужчина снова стал свободным. Осознание этого изменило его осанку, взгляд, манеру держаться.
Они перенесли в пристройку соломенный матрас, Мариэта застелила постель, кинула салфетку на неказистый стол, поставила чашку и кувшин с водой. Подумав немного, принесла сменную рубаху и штаны, повесила на крючок у очага свежее полотенце, оглядела помещение. На магические светляки денег не было, поэтому Мари, как и все её соседи, обходилась свечами. Конечно, с ними хлопот больше, надо следить, чтобы не подожгли чего, вовремя снимать нагар и чистить потёки, зато дюжина свечей стоила одну самую мелкую медяшку, а за светляк надо было отдать целую монету.
В колеблющемся на лёгком сквозняке пламени свечи, летняя кухня выглядела немного мрачновато, и женщина решила завтра повесить на окно и дверь занавески, а на пол положить коврик. Всё станет уютнее.
– Ну, вот и управились. Ты не голоден? – почему-то не хотелось уходить.
– Нет, спасибо, – Михаэль прошел по комнате, провёл рукой по столу, – хорошо получилось. Доброй ночи, Марита!
– Тихой ночи, – отозвалась Мариэта. – Дверь лучше закрой или свечку погаси, а то налетят мошки, покусают.
– Непременно, – заверил её Михэ, замерев возле топчана.
Внезапно женщина поняла – да он же ждёт, когда она его оставит, а она, как дурочка, мнется и никак не уйдёт!
Развернувшись, Мариэта выскочила во двор, остановилась, будто забыла, куда шла и с облегчением увидела висящее белье. Оно же высохло уже, надо собрать! Машинально снимая простыни, женщина сама себя ругала.
Единый, что же она творит? Разве можно так смотреть на мужчину? Чужого мужчину, мага, графа! Женатого графа, на минуточку. Что он о ней подумает? Она – честная вдова. За все годы, что она жила с Дерешем и то время, которое провела без него – ни один человек не мог сказать о ней ничего дурного. А тут, стоило появиться этому мужчине, как у неё голова пошла кругом.
Да, ей хочется семью и детей, но дерево надо по себе рубить. Заглядываться на мага – себя не уважать. Она же сбежала только из-за того, чтобы не стать женой такому вот Михаэлю, а прошли жалкие семь лет, и она уже пускает на мага слюни?
Ой, нет! Ей приятно смотреть на этого мужчину, приятно его касаться, а большее… разве такой, как этот граф, посмотрит на Мариэту, как на желанную женщину?
Глупые руки, куда же вы тянетесь? Глупое тело, ты-то чего хочешь? Мы с тобой понятия не имеем, что бывает между мужчиной и женщиной. Вернее, никогда не испытывали этого. Может быть, нам не понравится, может быть, это замечательно, что Дереш не смог или не захотел стать ей мужем в полном смысле этого слова.
Мари замерла, прижимая к груди охапку белья – что же она творит? Как можно обижаться на Дереша, если он спас ее и все время, что Единый им подарил, был внимателен и заботлив?
Заботлив, это верно. Ей не в чем упрекнуть мужа, кроме, как в том, что он относился к ней скорее, как к младшей сестре или дочери, но не как к жене. Но он и не обещал ей большего, а ей этого большего, до появления Михаэля, даже не хотелось!
Женщина прикрыла глаза, вспоминая ощущения от прикосновений к Михаэлю. Нет, так она, вообще не уснёт! Надо думать о чем-то привычном, об обязанностях, делах… А с графом у них всего лишь сделка: она помогает ему, он – помогает ей. Потом каждый пойдёт своей дорогой, и они никогда больше не встретятся.
И внезапно Мариэта рассердилась уже на графа – он специально ведет себя с ней так, что она теряется. Эти прикосновения, голый торс, проникновенный голос… Она не поддастся! Ни за что! А на «покупку» станет смотреть, только как на брата. Три месяца, много – четыре – и она его больше никогда не увидит.
Утром Мари принялась за обычные домашние дела, решив, раз здоровью «брата» ничего больше не угрожает, то нечего водить вокруг него хороводы. Не маленький, сам штаны наденет и позавтракает.
Оставив на столе хлеб, сыр, вареные яйца и пару помидоров, Мариэта накрыла всё чистым полотенцем, повязала передник и отправилась на свой огородик.
Поразительно – всего два дня не заходила, а сорняки уже повылазили!
Удалять молоденькие ростки было жалко до невозможности, но если так оставить, от её грядок через неделю ничего не останется.
Чуть не плача, зельеварка, полола, потом рыхлила.
Пора поливать, земля существенно подсохла, но лучше сделать это на закате. Незаметно увлекшись, женщина стала напевать вполголоса, как с ней всегда было, стоило ей погрузиться в любимое дело.
И всё у неё хорошо! Есть дом, есть земля, будет большой огород и целый сад лекарственных растений. Она снизит цену за зелья, люди будут их брать охотнее, и она сможет внести в свою жизнь некоторые приятные улучшения. А потом, наверное, подумает о племяннике Прония. Или присмотрится к другим свободным мужчинам, может быть, даже с детьми. Года через три или четыре.
Конечно, она и сейчас уже вышла из возраста, когда девушек берут в жёны, а через три года будет считаться не просто старой, а престарелой для брака, но унывать и не собирается. Если Единый пожелает, она выйдет замуж и в тридцать, а нет, значит, такая у неё судьба.
Всё-таки, самые последние посадки надо полить уже сейчас, иначе до вечера растения могут не дотянуть.
Женщина подошла к двум бочки, в которых нагревалась вода для полива, и, перегнувшись через край ёмкости, начерпала ковшом в два ведра.
Земля благодарно принимала влагу, жадно впитывая её за считанные секунды, и Мари отправилась за новой порцией, потом ещё и ещё. Спина уже ныла, но не политыми оставались последняя грядка и драгоценный кустик вириссы.
Неожиданно, оттягивающая руки тяжесть взмыла вверх. Женщина обернулась и впечаталась носом прямо в грудь Михэ.
– Ох! Напугал.
– И давно ты так таскаешь? – поинтересовался мужчина, удерживая разбухшие деревянные ведра. – Куда нести, показывай.
– Оборота полтора, – ответила Мариэта, – вчера не выходила, пересыхает всё. Пришлось поливать. Вот сюда ставь, дальше я сама. Спасибо, но тебе ещё рано поднимать тяжёлое.
– А тебе, видно, как раз пора? – ехидно заметил граф. – Черте что, почему не провести воду канавками?
– Кто мне их выкопает? – удивилась Мари, – я же говорила, что не хватает времени и сил на обустройство участка. Потом, канавки – арыки – вещь хорошая, но их надо обкладывать обожженной глиной, иначе большая часть воды будет теряться. А это – расходы на глину и работника, который налепит пластины, обожжет их, а потом выложит стенки и дно канав. Ещё дрова и уголь надо ждя обжига, и саму глину привезти.
– А тебе не всё равно, что часть воды впитается через стенки?
– Конечно, вода и так дорогая.
– Ты платишь за воду? – потрясенно уставился маг. – Но, почему? Вода же ничья, она для всех!
– Это в Империи она – для всех, а здесь вода – драгоценность, и принадлежит калифу. Вон, видишь, – женщина показала на улицу, – большой резервуар? В него накачивает воду из глубокого отверстия специальный насос. Отверстия бурили маги калифа, насос тоже принадлежит ему, поэтому, все платят деньги за воду. Таскать ведрами обходится дешевле, чем провести незащищенный арык.
– Постой, но откуда калиф узнает, сколько ты ведер использовала, а сколько впиталось в землю или испарилось? Там кто-то сидит и считает? В каждом посёлке и городе, на каждой улице?
– Ему и не надо знать, есть специальные люди, маги, они раз в год, на Переломе Года, обходят дома и смотрят, на что расходуется вода, сколько людей живет, сколько скотины, определяют размер поливных насаждений, есть ли арык, и какой, – пожала плечами Мари. – Сейчас я за пользование водой плачу в казну калифа пять монет в год. Если прокопать арык и провести в него канаву от ёмкости, то платить придется пятьдесят монет, если арык будет защищенный, и восемьдесят, если нет.
– Так дорого?
– У меня много земли, которая требует полива, много воды уходит на зелья, мытьё бутылочек и стирку. В Тропиндаре все, кто не может на свое земле выкопать колодец, платят за воду в казну калифа. Маги стоят очень дорого, так дорого, что свой колодец пробивать невыгодно, а вручную ничего не сделаешь, вода здесь слишком глубоко.
– Когда снимем наруч, – решительно проговорил Михаэль, – сразу перенесемся сюда переходом, и я выведу тебе собственный источник, больше тебе не придется платить за воду!
Мари распахнула глаза – собственный источник? Единый, о таком она и мечтать не могла…
– Не смотри так, я же водник, – улыбнулся мужчина, – воду чувствую даже с наручем, только сейчас позвать её не могу. Вон там, – он ткнул пальцем в западную часть заросшего сада, – на глубине тридцать– тридцать пять метров находится подземная река. Я выведу её на поверхность, обложим русло, вход и выход камнями, чтобы не размывало, и будет у тебя неиссякаемый водоём.
– Спасибо! – Мариэта боялась поверить в услышанное.
– Ещё не за что. Ты закончила поливку? Покажи мне, что надо расчищать.
Мариэта бросила вёдра и ткнула перед собой, проведя рукой слева направо:
– Всё это.
– Всё? – ужаснулся Михэ. – Если бы была магия… Может быть, пусть себе растет, а я, как снимем блокиратор, вернусь и вместе с устройством водоёма, уберу тут всё лишнее с помощью дара?
– И будешь три месяца сидеть, сложа руки? Соседи не поймут, потом, по мере расчистки, я смогу подсаживать полезные растения, они успеют дать урожай.
– Ясно, мне придется бесславно погибнуть, сражаясь с полчищем веток и ватагами корней, – грустно констатировал мужчина.
– Ты уже завтракал?
– Да, спасибо. Очень вкусно.
– Зелье выпил, в зелёной чашке стояло?
– Нет.
– Надо выпить, а потом возьми в сарайчике топор и до жары успеешь немного поработать. Глаза боятся, а руки делают. Если каждый день ты станешь понемножку расчищать, сам оглянуться не успеешь, как всё сделаешь. Сначала надо вырубить и сжечь ветки, а корни оставим напоследок. Придется нанимать лошадей, сам ты их не выдернешь.
– Марита, а почему ты воду носишь в деревянных кадушках? Ещё и вместо ручек – верёвки. Руки же режет и мокрое дерево – лишняя тяжесть, – граф вспомнил, что его интересовало, заодно переведя разговор.
– Других ведер у меня нет, – просто ответила женщина, посмотрела на солнце и решила, что пришло лучшее время для сбора соцветий цикория, а ей как раз он нужен для приготовления отвара от головной боли. – Иди, выпей зелье!
Граф скривился, но спорить не стал, повернулся к дому и через минуту вошел внутрь. Чашка стояла на столе, поблескивая изумрудными боками и распространяя запах трав.
Михаэль опрокинул в рот её содержимое, сморщился – зелье было достаточно невкусное – и покосился в окно.
Грах, угораздило же его вляпаться! Интересно, кто руку приложил? Неужели, Энгель? Но он никогда не интересовался деньгами, сам не бедный, а титул… Разве можно убивать из-за титула, тем более, дар у кузена слабее, чем у Михаэля, и на высокое место в иерархии магов Империи он всё рано претендовать не может? Или, это Гвинет? Совсем ерунда! Как бы слабая женщина организовала его похищение? У неё даже магии нет. Нет, это кто-то другой. Ничего, он обязательно разберётся со всем, и тому, кто так с ним обошелся, мало не покажется.
В поле зрения показалась хозяйка. Девушка несла в переднике какие-то цветочки, осторожно перешагивая через ровные ряды посадок.
Милая. Простая совсем, малообразованная, но милая. И так забавно смущается, когда он над ней подшучивает или задевает рукой! И смотрит на него во все глаза, когда думает, что Михаэль этого не видит. Плохо, наверное, без мужской ласки, сколько она там вдовеет-то? Может быть, пожалеть, приласкать? И ей хорошо, и ему неплохо…
Мариэта подняла голову, будто услышала мысли графа и посмотрела прямо на окно, за которым стоял мужчина.
Михэ вздрогнул и отступил назад, прячась в тени.
Нехорошо он подумал, недостойно. Она его спасла, выходила, ошейник сняла, возится с ним, а он…
С другой стороны – что такого ужасного он подумал? Марита – молодая вдова, не девица. Ясно, что за несколько лет без мужа ей не хватает ласки. Да и он давно на сухом пайке. Гвинет его принимала без возражений, но с таким видом, будто горькое лекарство, а ведь он старался доставить ей удовольствие!
Мужчина тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли, и решительно шагнул на улицу – где там сарайчик с топором? Посмотрим, на что он годен, как дровосек. Хотя, если представить, что кусты и деревья – это враги, а вместо топора у него в руках меч, то можно представить всё, как обычную тренировку. Да, он так и будет думать – это не расчистка участка, это тренировка с холодным оружием.
– Понимаешь, в чём проблема – я наруч снять не могу. Не училась нигде и всё, что умею, постигала сама, по книжкам. Муж привез несколько, на тропиндарском, но в них нет нужного заклинания.
– Давай посмотрим вместе! К сожалению, я не интересовался заклинаниями, отпирающими артефакты.
– Давай, только я эти книжки от корки до корки наизусть выучила. Нет там такого, поверь.
– Я, всё-таки, хочу сам убедиться, – упрямо повторил граф. – Выхода же нет, придется искать или придумывать.
– Выход есть, я тебе его озвучивала – за три или четыре месяца, если не лениться, я смогу насобирать на дорогу и оплату магу. И ты за это время как раз облагородишь мой участок.
Рабограф возмущенно фыркнул и продолжил:
– Книги в этом сундучке?
– Да.
Недолго думая, мужчина полез открывать крышку, раздался щелчок, короткая вспышка и ойк графа. Запахло паленым.
– Вот куда так торопиться? – с досадой бросила Мариэта. – Там защита стоит от непрошенных визитёров.
Энгель с раздражением вспомнил, сколько условий поставили эти недоволшебники. Все знают, что кроме поисковых заклинаний, этим магам не удаются никакие другие. Да они даже светляк зажечь не могут! И, тем не менее, за свои услуги, вне зависимости от конечного результата, они требуют, поистине, огромные гонорары, при этом ведут себя так, будто делают большое одолжение, занимаясь розыском пропавших людей или вещей. Справедливости ради, практически всегда поисковик находил пропажу. Правда, не всегда в целом или живом виде, но это уже не от него зависело.
Приехав в замок Гроув, и поставив его на уши, узкие специалисты пыжились, тужились, надували щёки, ерошили волосы, у кого они еще были, потели и чесались, но определили, что графа в Империи нет, а след ведёт в Андастан.
Это было пренеприятнейшим открытием. Империя и Андастан находились в перманентном состоянии худой дружбы, которая в любой момент могла перейти в категорию доброй ссоры. То есть, просто так вести розыскные работы на своей территории, тем более, имперцам, сатик Андастана не позволит.
После аудиенции у императора, Энгель немного воспрял духом – Его Величество пообещал лично связаться с сатиком. Но прошла неделя, другая, а ответа из дворца правителя Андастана не поступало.
Наконец, спустя почти месяц, пришел вестник, гласивший, что граф Гроув границу Андастана не пересекал и на территории страны не обнаружен.
Поиски зашли в тупик.
Был вариант – получить разрешение на частную поездку, и организовать поиски на месте, но Энгель не мог оставить Гвинет, которая совсем расклеилась. Поручить же кому-то другому, опекать вдову или ехать в Андастан разыскивать пропавшего графа, было невозможно.
Еле слышно скрипнула дверь, и барон поморщился, сделав в уме заметку – указать дворецкому на необходимость проверить и заново смазать все петли.
– Вы не спите, миледи? Может быть, вызвать целителя?
– Нет, не нужно, просто бессонница, – молодая женщина вяло улыбнулась. – Вы позволите составить вам компанию? Мне так одиноко…
– Конечно, миледи, правда, я уже собирался покинуть кабинет и уйти к себе.
Женщина коротко кивнула и развернулась к двери:
– Ничего страшного, милорд, я привыкла, что всегда появляюсь некстати.
– Что вы, миледи! – расстроился барон. – Я не имел в виду, что вы мешаете. Просто, уже довольно поздно, а день был длинный и сложный. Все намеченные дела я уже завершил, поэтому собирался лечь спать. Но если вам одиноко, я могу составить компанию. И я не милорд, я просто лорд, миледи.
– Мой муж пропал, следующий наследник – вы, следовательно, вас уже можно звать милорд, – возразила женщина.
– Вы не правы, миледи, – мягко возразил барон. – Следующий наследник – ребёнок, которого вы носите.
– Когда он еще родится! – покачала головой женщина. – Всё бывает, я могу потерять его, как уже потеряла двух мужей…
– Миледи! – Энгель бросился к плачущей женщине, – вам нельзя расстраиваться! Подумайте о малыше! Михаэль пропал, но он наверняка жив, и скоро найдется!
– Ах, вы говорите это, чтобы меня успокоить!
– Миледи…
– Зовите меня Гвинет. Мы с вами родственники, а когда родится ребенок, станем еще ближе, – прошептала женщина.
– Это не совсем по правилам, – растерялся Энгель, но увидев, что губы молодой вдовы начали дрожать, поспешно согласился, – Как скажете ми… Гвинет! Только не волнуйтесь, хорошо? Давайте, я вызову горничную, она проводит вас в покои?
– Энгель, – прошептала Гвинет, схватив мужчину за руку и приблизившись к нему на расстояние меньшее, чем вытянутая рука, – Я не хочу горничную, они мне за день смертельно надоели, глупые курицы. Будет лучше, если в мои покои проводите меня вы. Пожалуйста!
Барон с сомнением посмотрел на невестку.
– Релиф! – крикнул он, вызывая слугу.
– Слушаю, господин!
– Немедленно пригласите камеристку миледи.
Графиня поджала губы:
– Барон, зачем создавать толчею? Просто проводите меня.
Мужчине ничего не оставалось, как предложить Гвинет руку.
– Может быть, всё-таки, пригласить целителя? Вас уже осматривал маг?
– Нет, зачем, – нахмурилась женщина. – Срок совсем маленький. Потом, я не хочу заранее знать пол ребенка, пусть это останется секретом до самого рождения малыша.
– В ваших интересах, чтобы маг засвидетельствовал наличие беременности. Будь Михаэль с нами, этого не требовалось бы, но в данный момент этот ребенок, возможно, следующий граф Гроув, поэтому необходимо как можно ранее подтвердить факт его существования.
– Зачем? – изумилась графиня. – Разве факта его рождения будет недостаточно?
Они дошли до дверей, барон остановился и мягко снял руку женщины со своего предплечья.
– Недостаточно. Чтобы никто не смог опротестовать его право на титул и земли, наличие беременности должно быть зафиксировано максимально близко к моменту исчезновения Его Сиятельства.
– Зачем? – повторила вопрос женщина.
– Чтобы ни у кого не было сомнений, что малыша зачал именно Его Сиятельство.
Графиня вспыхнула, одарила барона сердитым взглядом и возмущенно выпалила:
– На что вы намекаете, Энгель?
– Я ни на что не намекаю, – максимально доброжелательно ответил мужчина, – более того, как ближайший родственник и наследник Михаэля, разумеется, после вас, Гвинет, и ребёнка, которого вы ждёте, обещаю, что с моей стороны не последует никаких разборок и вопросов. Но Его Величество может захотеть удостовериться в законности происхождения малыша, прежде чем признать его сыном или дочерью графа. Подумайте и скажите, на какой день пригласить мага.
Женщина растерянно кивнула и поспешила скрыться за дверями.
Барон несколько секунд продолжал стоять в коридоре, потом развернулся и, заметив, что неподалёку мается Релиф, приказал:
– Старого авенского мне в Охотничью гостиную.
– Что прикажете подать к вину?
– Сыр, – и мужчина направился к лестнице.
Гвинет прошла к зеркалу, села на невысокий табурет, внимательно всмотрелась в своё лицо.
– Стани, как ты считаешь, я могу нравиться мужчинам?
– Конечно, миледи! – всплеснула руками камеристка. – Вы очень хорошенькая, даже не сомневайтесь!
– Тогда, почему барон меня явно избегает? Мне казалось, в нашем горе мы должны поддерживать друг друга, находить утешение и силы.
– Барон бережёт вашу репутацию, миледи. Уже и так неприлично, что вы живете на мужской половине вдвоём, без Его Сиятельства. Конечно, никто из слуг ничего рассказать не может, у нас же печать неразглашения, но если вы продолжите занимать эти покои, то рано или поздно об этом узнают, и тогда не избежать скандала.
– И что же мне делать?
– Как можно скорее переехать на женскую половину.
Гвинет смерила камеристку сердитым взглядом и отвернулась.
Всё, абсолютно всё вокруг против неё! Если она переедет на женскую половину, то Энгель станет для неё недоступен, а времени и так почти не осталось. С момента исчезновения Михаэля прошло уже две недели, если она в ближайшие дни не заманит Энгеля в постель, то никто не поверит, что ребенок от графа. Женщина может переходить неделю, но месяц – в это ни один целитель не поверит.
К сожалению, кузен решительно не желал понимать её намёков, а она и сама была так неопытна! Единый, помоги, ей нужна всего одна ночь, да что там, ночь, для зачатия достаточно четверти оборота! Она потерпела бы, лишь бы забеременеть, лишь бы родить малыша с кровью Гроув.
Молодая женщина прижала руку к лифу, где хранилась драгоценная бутылочка с каплями, позволявшими гарантированно забеременеть с первой попытки. Какая она была дурочка, что не пожелала сделать этого раньше, когда в её спальню приходил Михаэль! Но тогда казалось – муж молод, что с ним может произойти? Не бывает же, чтобы за короткое время беда повторилась, и она опять осталась бездетной вдовой? Ей надо было привыкнуть к новому мужу, но Гвинет никак не могла забыть Елиазара, его брата еле терпела. Правда, он, похоже, и сам не горел желанием. И дети… Гвинет считала, что пока не готова к деторождению. Не физически, нет. Морально.
Перед глазами встала измученная родами и бесконечными беременностями мать, пищащий комок – очередной брат, разочаровавший своим появлением отца. Семь детей, из них только одна дочь.
– Шесть нахлебников! – бушевал отец. – Ты – никчемное создание, единственная причина, почему я на тебе женился – чтобы получить несколько одаренных дочерей, но ты упорно не желаешь прислушиваться к моим приказам и рожаешь мальчишек!
– Но, Кастор, – жалобно бормотала мать, – разве это от меня зависит? Как решит Единый, так и будет. Не даёт он нам дочек, что я могу поделать?
– А от кого зависит? – рассердился муж. – Это ваши женские штучки, спроси у своей матери, у сестёр – что они делают, чтобы рожать девочек. Через три месяца опять попробуем, если и в этот раз ты меня разочаруешь, пеняй на себя!
– Кастор, но я так устала, дай мне отдохнуть хотя бы год!
– Родишь девочку – отдохнешь, – отрезал муж и вышел из комнаты, хлопнув дверью, не заметив испуганную дочь, притаившуюся за спинкой кровати.
Гвинет тогда было всего шесть.
За последующие пять лет мать произвела на свет еще двоих сыновей и умерла, рожая долгожданную дочь. Отец пережил смерть жены спокойно, его больше заботила крошечная Амелина. Сестре нашли кормилицу, родитель очень беспокоился, чтобы ребенок выжил. Чем питаются и во что одеваются сыновья, отца волновало мало. Мальчишек не баловали, приставляя к работе сразу, как те прочно вставали на ноги.
Гвинет же берегли, учили рукоделию, вести хозяйство, готовили в жёны знатному мужчине. Кастор надеялся, что дочь имеет дар, и Гвинет его не разочаровала.
В день Испытания девушку купил Елиазар, граф Гроув, и Кастор, наконец-то, смог поправить свои дела. Больше о своей семье девушка не слышала, да и не хотела слышать.
Многие девушки, с которыми Гвинет встретилась в Храме, боялись замужества и молились Единому, чтобы дар у них не был обнаружен. А Гвинет, наоборот, мечтала поскорее покинуть дом, рассудив, что муж-маг не станет принуждать её к ежегодным родам, хотя бы по той причине, что дочери от них не рождались, а сыновей достаточно и двух: наследник и запасной наследник. Если ей повезёт, то, может быть, муж не станет ей часто докучать, и она будет жить тихо и спокойно, растить сыновей, пока их не заберут, вышивать, разобьёт цветы в садике при замке. Станет выезжать в карете на прогулки…
Но реальность превзошла все ожидания – Елиазар оказался добрым и внимательным, Гвинет искренне привязалась к супругу. На контрасте с равнодушным и деспотичным родителем, Лиазар буквально покорил молодую жену, в первую брачную ночь, надев ей амулет, предотвращающий зачатие.
– Ты ещё сама ребёнок, подождём с сыном ещё года три-четыре.
Как же Гвинет было хорошо в замке Гроув! Вопреки обычаю, он не отослал её на женскую половину, а оставил в своих покоях и проводил с женой, если не был занят, не только ночи, но и вечера.
А однажды Елиазар пропал на неделю, Гвинет чуть с ума не сошла от беспокойства. Естественно, ни дворецкий, ни старшая экономка, которые были в курсе, не догадались поставить графину в известность о причине задержки её супруга. Когда муж вернулся, у девушки случилась истерика.
– Я думала, что ты насовсем пропал, что я больше тебя никогда не увижу, – рыдала она, вцепившись в камзол мужа. – Пожалуйста, больше не оставляй меня так надолго!
– Глупышка, чего же ты боишься? – удивился супруг. – Обещаю, что впредь тебе обязательно будут докладывать, где я и когда вернусь.
– Я боюсь остаться одна. Боюсь, что меня вернут к отцу, – прошептала Гвинет. – У меня нет ребенка, если ты… если что-то случится… Я люблю тебя, Лиазар…
