Текст книги "Муж на сдачу (СИ)"

Автор книги: Натаэль Зика

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

– Тш-ш! У меня не было выхода – комната-то одна! Не сердись, Мари, помоемся, поедим и хорошо выспимся. Я ночью почти не брыкаюсь, – глаза графа смеялись, но женщине было не до смеха.

Грах подери, оказаться в одной постели с Михаэлем! Мало ей томления в теле и глупых желаний, которые возникают от одного только созерцания этого мужчины. А что с ней будет, когда они окажутся в одной кровати?

Да, однажды она уже с ним спала, причем, оба были обнажены, но тогда граф метался между жизнью и смертью и мужчиной ею не воспринимался.

– Ты даже не спросил о стоимости ночлега, купания и ужина! – упрекнула она. – Не говоря о том, чтобы спросить у меня, согласна ли я ночевать с тобой в одной комнате.

– Грах, действительно. Совсем забыл, что я сейчас – нищий и должен беречь каждую монетку, – сокрушенно охнул мужчина. – Привык, что деньги для меня никогда не были проблемой. Мари, мы уже ночевали с тобой в одной комнате и, если ты забыла – даже в одной постели. Ты осталась жива и невредима, так будет и после сегодняшней ночи.

В дверь постучали.

– Ар, мы принесли купель, откройте!

В комнату внесли деревянную бадью, которую поставили на свободное место, и двое мальчишек принялись быстро таскать ведра с водой.

– Готово, ар! – скоро они отрапортовали.

– Передайте хозяину, чтобы ужин принес через оборот! – приказал Михаэль и закрыл дверь.

Маризта смотрела на купель с вожделением – за четыре дня пути по жаре и в пыли, все тело чесалось, вымыться хотелось неимоверно.

– Купайся первая, – предложил граф.

– Но, – Мари оглянулась – стол, стул, сундук и кровать – спрятаться в комнате было негде. – Где будешь ты, пока я моюсь?

– Прилягу на кровать. Весь зад отбил, надо какое-нибудь одеяло захватить, иначе потом сидеть месяц не смогу.

– Приляжешь на кровать? Здесь?

– Здесь, конечно, хозяин же сказал, что свободных комнат больше нет. Не переживай, я лягу поверх покрывала, белье не будет запачкано.

– Я переживаю не о чистоте постели, – пробормотала Маризта, размышляя, что ей делать.

– Ты боишься, что я стану на тебя смотреть? – догадался граф. – Не переживай, я видел за свою жизнь добрую сотню женщин, тебе меня нечем удивить, вы все устроены одинаково. К тому же, я устал, поэтому, пока ты плескаешься, отвернусь к стенке и подремлю.

Мужчина прошел к кровати, растянулся и, повернувшись к Мариэте спиной, показательно захрапел.

Женщина вздохнула – в то, что граф заснул, как по щелчку пальцев, она ни капли не верила, но вода остывала, тело чесалось, а ещё впереди ждал ужин – впервые за четыре дня – горячий… И она решилась.

Стянув насквозь пропыленное платье, затем – пропотевшую сорочку, Мари с тихим стоном блаженства погрузилась в воду.

Единый, вода – это чудо света! Горячая вода – почти благословение!

Вода в купели доходила ей до середины груди, но небольшой диаметр ёмкости не позволял легко перемещаться, приходилось, то погружаться, то, наоборот, приподниматься, чтобы прополоскать волосы.

Слипшиеся за время пути пряди, никак не хотели отмокать. Маризта ёрзала так и этак, совсем забыв о постороннем мужчине в комнате, как вдруг ощутила чужие руки у себя на плечах.

Ахнув, она сползла на дно купели настолько низко, насколько это было возможно, чтобы не утонуть.

– Ты!!!

– Я, – согласился граф. – Не дергайся, я хочу помочь, сама ты волосы не промоешь.

Сиди спокойно.

И мужчина принялся осторожно разбирать спутанные пряди, поливая их водой, смачивая жидким мылом из горшочка. Мягкими массирующими движениями он втирал моющее средство в голову, споласкивал, снова намыливал. Мариэте казалось, что она умерла и попала в рай. Запах Михаэля окружал, дурманил, окутывал, покорял и кружил голову, его руки, то и дело, задевали её шею, плечи…

Даже грязный и потный он пах приятно.

Единый, хорошо-то как!

Дав самой себе мысленного тумака, Мариэта ворчливо произнесла:

– И на ком, интересно, Его Сиятельство так напрактиковался?

– На любовницах, – невозмутимо ответил Михаэль.

– ??!!

– Ты никогда вместе с мужем не ходила в купальню? Он не помогал тебе мыться?

– Нет…

– Значит, ты не знаешь, сколько всего приятного можно сделать друг другу в процессе купания?

– Н-нет.

– Хочешь, покажу? – граф наклонился и задел губами ухо Мариэты. Женщина почувствовала, как её пронзил разряд, и, несмотря на горячую воду, по телу пробежали мурашки.

– Не… не надо! Пожалуйста, не надо! – голос звучал жалобно, но в душе она хотела, чтобы граф продолжал, и сама боялась своего желания, сгорая от стыда и предвкушения одновременно.

– Не дергайся, я не сделаю тебе ничего плохого, только помогу промыть голову и всё! Впервые встречаюсь с такой целомудренностью у побывшей замужем женщины!

Мари замерла, позволив мужчине продолжить.

Михаэль в последний раз ополоснул волосы чистой водой из стоящего рядом с купелью ведра и констатировал:

– Всё.

– Спасибо, – пробормотала Мариэта. – Дальше я сама. Ты не будешь смотреть?

– Мари, – закатил глаза граф. – Повторяю – что я там не видел? Чем ты отличаешься от других женщин, чтобы могла меня удивить и вызвать желание смотреть? Мойся, только побыстрее – вода остывает, я не хочу простыть, когда буду купаться.

Ничего не оставалось, как скорее завершить банную процедуру. Помявшись – ей надо окатить себя чистой водой, прежде чем вылезти, а для этого придётся встать – Мариэта покосилась на графа. Мужчина сидел на кровати, спиной к ней.

Задержав дыхание, она выпрямилась, торопливо полила себя и тут же схватила простыню, которую хозяин принес для вытирания, закутавшись в неё с головы до ног.

– Я – всё, – пролепетала она, попятившись в угол комнаты.

– Хорошо, тогда мне не стоит медлить, – мужчина встал и, повернувшись к Мариэте боком, принялся раздеваться.

Надо было отвернуться! Любая женщина на её месте отвернулась бы, ведь рассматривать чужого мужчину неправильно, но Мари не могла заставить себя отвести глаза.

Граф всё еще был худ, но даже в несколько усушенном виде его тело представляло образчик мужской красоты: широкие плечи, узкая талия, плоский живот, с выступающими бугорками мышц, сильные руки и бедра, крепкие ягодицы и… да, он тоже был прекрасен. Даже в полубоевом состоянии.

Мариэта зажмурилась, отвернулась и принялась энергично тереть волосы второй простыней.

Сзади раздался тихий плеск и голос графа:

– Ты не поможешь мне?

– Да, что надо делать?

– Помой голову и спину! – глаза Михаэля смотрели спокойно и доброжелательно.

Вздохнув, Мари взялась за ковшик.

Единый, это было так приятно – пропускать сквозь пальцы, массировать, втирать, споласкивать… Волосы графа отрастали, она помнила, что аристократы в Империи носили длинные волосы, заплетая их в косу или захватывая в хвост. Но к ней Михаэль попал коротко стриженым.

– Всё, – коротко известила она о завершении процедуры.

– Ещё спину потри, – попросил Михэ. – Мне не дотянуться!

И она намылила мягкую тряпочку и долго водила по плечам, спине, захватывая грудь и бока, сама не в силах оторваться. И только вид заметно подросшего мужского орудия, показавшегося из воды, когда граф привстал, отрезвил и вернул с небес на землю. Единый, что она творит?!

– Ополоснешься сам, – буркнула она.

– А вытираться мне чем? – спросил Его Сиятельство, рассматривая влажную простыню. – Ты намочила обе!

– Прости, я не подумала, – покаянно пробормотала женщина. – Этой я волосы вытирала, она не вся намокла.

– Ты так и будешь жить в простыне? – поинтересовался Михаэль, когда, надев чистые штаны, повернулся и обнаружил замершую у кровати женщину. – Учти, в кровать я тебя в ней не пущу, мне хочется спать в сухой постели.

В очередной раз покраснев, Мариэта добралась до своего узла, вытащила чистую сорочку и, повернувшись спиной к комнате, натянула её поверх простыни и потом стянула влажную ткань вниз, переступив ногами.

Граф разочарованно вздохнул.

Грах подери, почему она настолько стеснятся? Такое впечатление, что они с мужем спали исключительно в темноте и одетыми! Но он не мог ошибиться – ей нравились прикосновения его рук, её тело отзывалось, даже без согласия самой женщины. Вернее, Мариэта сама себе боится признаться, что совсем не против его прикосновений, и готова позволить ему больше.

Им еще неделю или чуть больше ехать, неизвестно сколько раз ночевать вместе, да он с ума сойдет от воздержания! Нет, надо с этим что-то делать!

В дверь постучали.

– Ар, ваш ужин! Если вы закончили купаться, мы уберем воду!

Тихо пискнув, Мариэта, рыбкой метнулась к постели и зарылась в одеяло по самую макушку.

Михаэль открыл дверь и стоял рядом, внимательно наблюдая, как проворная служанка расставила на столе блюда, чашки и кувшины с напитками, а не менее проворные мальчишки, едва не бегом, вычерпали воду, а затем вынесли и купель.

– Выбирайся, – позвал он Маризту, когда они остались одни. – Надо поесть.

– Да я не очень голодна, – попыталась отказаться Мари.

На ней же одна тонкая сорочка, как она встанет?!

Вздохнув, граф подошел к кровати, сгрёб девушку вместе с одеялом и коконом усадил за стол.

– Ешь! Нам нужны силы, неизвестно когда сможем поесть по-человечески, я чувствую – надо спешить. Если получится, будем через пять-шесть оборотов менять лошадь на свежую, и ехать без остановок.

– Кто же обменяет свежую лошадь на уставшую? – засомневалась Мариэта, успевая откусывать от большого куска пирога. Как же вкусно!

– Придется доплатить.

– Сам говоришь – надо экономить.

– Если останавливаться, мы так и так потратим на ночлег, ванну, еду, кормежку коня, поэтому, обмен лошадей с доплатой нам даже дешевле выйдет.

– Хорошо, как скажешь. Только – вымотаемся мы, да и ты не сможешь сутками править конем.

– Часть пути вожжи держать будешь ты.

– Но женщины не бывают возчиками!

– Значит, замаскируем тебя под мужчину, и сядешь на мое место в сумерках и перед рассветом. Ешь, не отвлекайся.

Горячая ванна и сытная еда разморили. Последние куски Мариэта доедала с закрытыми глазами.

– Спишь?

Сил ответить не было.

Женщина почувствовала, как сильные руки подняли её, прижали к груди, а потом опустили на мягкий матрас, и сознание окончательно уплыло.

Проснулась она, как от толчка, и первую минуту пыталась понять, где это она, и чья рука по-хозяйски лежит поперёк её живота.

Михаэль! – осознание опалило щёки и прогнало сон без остатка. Они лежат в одной кровати, мужчина прижимается сзади, а на ней одна сорочка!

Медленно повернув голову, женщина увидела, что граф крепко спит.

Когда его, в виде бесчувственного тела сгрузили в доме, ей было не до разглядываний, да и виду мужчины был, мягко говоря, не очень. А теперь бывший раб подкормился, окреп, его щеки больше не пытались поздороваться друг с другом внутренними поверхностями, исчезли круги под глазами, кожа порозовела.

Единый, а ресницы-то у него какие! Пушистые, длинные, вон, даже тень отбрасывают – любая девушка позавидует. Вот скажите, зачем мужчине такие ресницы?

Ровный нос, сильный подбородок, красиво очерченные губы. На лбу морщинка, так и хочется разгладить её пальцем.

Маризта ещё раз вздохнула и вернула голову назад – смотреть из-за спины было неудобно, а поворачиваться она боялась – вдруг, проснется, а они лежат лицом к лицу?

Тихонько поёрзав, женщина попыталась выползти из-под руки, но даже у спящего графа хватательный рефлекс был отменный: мужчина что-то недовольно пробормотал и подгрёб женщину ближе, буквально впечатав её в своё тело.

Больше ёрзать Маризта не решилась, тем более что графское «доброе утро» отчётливо упиралось ей в район левой ягодицы.

Стараясь не шевелиться, она лежала не меньше трёх четвертей оборота. За окном потихоньку светлело, скоро должен был прийти будить их хозяин гостиницы. В какой-то момент дыхание графа изменилось, Мари, догадавшись, что он проснулся, усилием воли удержала себя на месте.

Рука на животе дернулась, чуть сжала, потом, наоборот, слегка отстранилась.

Дыхание мужчины приблизилось к её голове, и Мари ахнула про себя – граф зачем-то зарылся носом ей в волосы.

Неужели, она вчера, всё-таки, плохо вымылась, и он почувствовал от неё неприятный запах?

Нет, судя по тому, что нос продолжал водить по её прядям, графу явно нравится то, что он делает. Вон, сопит…

Ой!

Рука мужчины ожила и принялась осторожно поглаживать её животик.

Такое простое движение повлекло за собой странную реакцию тела – ей стало очень жарко, потом жар ринулся в низ живота, и Маризта задрожала. Не в силах больше притворяться спящей, женщина открыла глаза и захлебнулась воздухом – Михаэль навис над ней, прижимаясь носом и губами.

– Выспалась? – от простого вопроса, прозвучавшего ей в ухо, от ощущения губ мужчины, скользнувших вместе с теплым дыханием по ушной раковине, Маризту снова бросило в жар.

Она попыталась ответить, но из горла донесся только хрип, а отодвинуться ей не дала рука Михз.

– Не пугайся, я не сделаю ничего, что бы ты сама не захотела, – прошептал граф. – Ты такая красивая, знаешь об этом?

Мари смотрела огромными блестящими глазами, разрумянившаяся со сна, теплая, вкусно пахнущая… Он не мог оторваться. Прикасаться к ней оказалось настолько приятно! Её кожа на ощупь оказалась нежнее, чем кожа умасливающих себя притирками и кремами амант, а аромат сводил с ума.

Взгляд Михаэля сфокусировался на губах женщины – яркие, сочные, манящие.

«Я только посмотрю!» – сам себя уговаривал мужчина.

Но тут Маризта судорожно вздохнула и быстро облизала пересохшие от волнения губы.

Глаза Михаэля потемнели, и он, почти невесомо, прикоснулся к губам Маризты.

Удар молнии – вот, на что это было похоже.

Невесомое касание губ, секунда на осознание произошедшего, и у Мари перехватило дыхание.

Мужчина, еле сдерживая бушующий в жилах огонь, осторожно втянул в рот одну губку, потом отпустил эту и перешел ко второй. Провёл по ней языком, накрыл своими губами, лаская и мягко пытаясь раздвинуть. Ошеломленная Мари, изумлённо вздохнула, приоткрыв рот, и Михаэль немедленно этим воспользовался, углубив поцелуй.

Когда язык мужчины коснулся её языка, пробежал по внутренней поверхности губ, задел нёбо и вернулся назад, Маризта тихо ахнула и, неожиданно сама для себя, обхватила руками шею Михаэля, прижалась, запустила пальцы ему в волосы и потерялась в восхитительных ощущениях. Граф никуда не спешил, хотя Мари была уже на всё согласна, мужчина не мог этого не чувствовать.

Бесконечно нежно и чувственно, он ласкал её губы, шепча, какая она красавица, как блестят её глаза, сколь совершенно её тело, и в каком он восхищении от увиденного.

Потом перешёл к нежной коже на горле, проложив обжигающую дорожку из поцелуев и, наконец, высвободил грудь Мариэты.

Сначала полюбовался, пробормотав: «Само совершенство».

Затем накрыл одну рукой, слегка сжал, а ко второй припал губами, и женщина, выгнувшись, в очередной раз ахнула.

Мужчина обхватил сосок губами, чуть прикусил его и втянул в рот, покатав языком.

Отпустил, подул и снова потянул, как голодный младенец.

Единый, Мари и представить не могла, насколько это приятно! Нет, в тот вечер, когда Дереш лишил её девственности, ей было хорошо. Но, то ли, у Михаэля получается лучше, то ли она забыла, что чувствовала с Дерешем, но сейчас она качалась на волнах наслаждения, мечтая лишь об одном – чтобы Михаэль не останавливался, а произошедшее с ней восемь лет назад казалось бледным отголоском сегодняшних ощущений.

Между тем, граф спустился ниже, пройдясь губами по животику, проник языком в пупок, отчего Мари снова выгнуло. А потом она почувствовала, как рука мужчины гладит её бедра, мягко раздвинув их в стороны.

Там, между ног, у неё, похоже, разгорелся пожар, настолько горячим и пылающим ощущалось то место. Пальцы подобрались ближе, ещё, ещё – и накрыли лоно, мягко скользнув внутрь.

Дереш делал, примерно, то же самое, но насколько острее и чувственнее были прикосновения Михаэля! Может быть, потому что граф более опытный или потому что он нравился Мариэте, а к Дерешу она не испытывала вожделения?

Один палец осторожно массировал вход, второй ласкал клитор.

Куда девалась её сорочка, начинавшийся рассвет за окном – Маризта ничего не видела и не осознавала. Вся её жизнь сейчас сосредоточилась в руках мужчины, в его губах и мягком голосе, шептавшем ей, какая она красавица и насколько желанна.

Томление, удовольствие шли по нарастающей, с каждым поцелуем, с каждым движением пальцев, женщину трясло и выгибало, она приподнимала бедра, прижимаясь к руке Михаэля и тихо хныкала, понимая, что ей чего-то не хватает, и, не осознавая – чего именно.

Зато это прекрасно осознавал Михаэль.

В какой-то момент он слегка отстранился, убрав руку от полыхающего пожаром сосредоточия её женственности, а потом скользнул назад, устроившись между разведенных ног женщины.

– Мари, ты необыкновенная! – мужчина потянулся и накрыл поцелуем её губы, одновременно раздвигая ей ноги ещё шире.

Мариэта почувствовала, как что-то коснулось её там, прижалось клону.

Не что-то, мелькнуло в затуманившейся голове, а член. Тот восхитительно красивый член, который она уже видела – большой, идеально ровный, перевитый венами, Единый, она сейчас умрёт, если не ощутит его внутри!

Не в силах больше терпеть, повинуясь инстинкту, обхватила Михаэля ногами и подалась вперёд, почти сразу ощутив, что мужчина начал движение ей навстречу.

– Единый, Рита, какая же ты узенькая! – пробормотал граф и перед решительным толчком, выдохнул ей в губы: – Моя! Наконец-то, моя!

– А-а-ах! – тела соединились, выбив из головы Мариэты все сомнения, оставив только одно ощущение счастья и правильности происходящего.

«Мой!» – билось в её голове, когда она купалась в волнах наслаждения, поднимаясь всё выше и выше, пока мир не взорвался огненным шаром и не рассыпался на миллион разноцветных осколков.

– Ар! У>ке рассвет, вы просили разбуди…

Голос хозяина из-за двери прозвучал в момент, когда Михаэль, чувствуя наступивший оргазм Мариэты, усилием воли сдерживал свой, давая женщине насладиться первой. Машинально, совершенно не думая и не осознавая, что делает, граф отмахнулся от мешающего звука, не заметив ни свалившегося с руки блокиратора, ни мгновенно поставленного им полога тишины, ни пропавшей с руки брачной вязи. В этот самый момент он достиг пика и, содрогаясь в сладких судорог, шептал:

– Мариэта! Рита! Моя Рита!

– Рита? – хриплым голосом спросила женщина, когда осколки удовольствия перестали вспыхивать разноцветными всполохами. – Кто это?

– Ты, – еще более хрипло ответил граф. – Ты – моя Мариэта – Риэта – Рита. Я тебя теперь только так и буду звать.

– Почему?

– Потому что – моя! – Михаэль лёг на бок и подтянул женщину к себе, уткнувшись ей куда-то в район виска. – Единый знает, как давно я об этом мечтал! Ты – необыкновенная!

– Да? Помнится, раньше ты был настроен непримиримо, – Мари вздохнула, – я была неряхой, подавала не то мясо и вообще, выглядела недостойно целого графа.

– А я сейчас не граф, а простой писарь Михаэль, – буркнул мужчина. – Тем более что синие пятна, хоть и побледнели после твоих притираний, но еще не исчезли, а графы с лицом в горошек не ходят. Я не сделал тебе больно?

– Нет, вовсе, нет! Это было… Не знаю, как объяснить…

– Лучше, чем с мужем?

– У меня такое – в первый раз, – честно ответила женщина.

– Значит, твой муж в постели заботился только себе, – важно заявил Михаэль. – Кстати, солнце полностью взошло, а хозяин нас и не думает будить! Тишина, будто вся гостиница вымерла.

Мари промолчала – не может же она объяснять, что Дереш ни разу с ней не спал, как с женщиной?

Отголоски полученного удовольствия всё ещё блуждали по её телу, вставать не хотелось, хотелось, чтобы Михэ её ещё раз поцеловал…

– Нет, это ни в какие ворота, – пробурчал мужчина и, коротко поцеловав Мариэту в уголок рта, рывком поднялся, нашарил на полу штаны, повернулся к двери и замер.

Судорожно выдохнув, граф бросил взгляд на руку, перевёл опять на дверь, неловко осев назад на кровать.

– Рита, моя магия… Она вернулась, блокиратор снялся! Видимо, нам пытались помешать, а я поставил полог тишины, поэтому сейчас не доносится ни звука.

Граф сделал пасс рукой, и в комнату ворвались шумы – разговор проходящих мимо двери, ржание со стороны окна, потянуло запахом еды.

– Михаэль! Какое счастье, что наруч сам снялся! Как же это вышло?

– Сам он не мог сняться, только под воздействием магии. Видимо, мы с тобой так сильно зажгли, что ты, каким-то образом, смогла открыть замок браслета.

– Но я же не умею, даже не помню, чтобы делала что-то с замком.

– В порыве страсти всё возможно! Если бы я знал, то ты такая горячая и отзывчивая, то не ждал бы столько времени. И твой дом закладывать бы не пришлось. Но теперь, слава Единому, все в порядке, нам не нужны услуги мага, и поездку в столицу мы можем заменить одним портальным переходом.

– Если ты свободен, то, наверное, мне надо вернуться в Адижон? – неуверенно предположила зельеварка. – Мы не так много потратили, я с уже сейчас верну деньги за дом, а пятьсот монет ты, наверное, сможешь мне выслать в течение трех месяцев?

Радость, переполнявшая Мариэту, погасла, будто уголёк, на который попала вода.

Всё правильно, она ехала, чтобы помочь графу снять браслет, а теперь он и без неё справится, она только будет обузой.

– Э, нет, я не готов тебя так быстро отпустить! – запротестовал Михаэль. – Мы продадим лошадь и повозку, в столицу перейдём порталом, но – вместе.

– Зачем я тебе в столице? – удивилась Мари. – Если ты не забыл, в Адижоне у меня дом, посадки, покупатели. Если я надолго пропаду, то рискую всего лишиться.

– А еще в Адижоне толпа желающих взять тебя замуж, – мрачно добавил граф, сверкнув глазами. – Одевайся, пора вставать. Позавтракаем и поедем дальше. Ты не забыла – мне надо найти тех, кто на меня покушался? Одинокий мужчина, как и одинокая женщина, всегда привлекает внимание, поэтому нам лучше появиться в столице, как семейная пара среднего достатка. Потом, я не собираюсь тебя ни кому отдавать. Ты – моя!

– Ты же можешь перенести нас порталом, зачем ехать в повозке? И что значит – твоя? Я – сама своя, а у тебя жена есть.

– Зачем оставлять о себе такие воспоминания? Мы – обычные путники, небогатые муж и жена. Доедем до соседнего поселения, продадим повозку, отойдем в безлюдное место и я нас перенесу, сначала в столицу Тропиндара, а через пару дней – в Империю. Я заберу тебя с собой, куплю тебе дом, обеспечу. Попозже все условия обговорим. Вставай!

Маризта не решалась откинуть одеяло – сорочка белым пятном лежала довольно далеко от кровати, не дотянуться. Разве что, дойти, закутавшись в одеяло?

Поколебавшись, она так и сделала – неуклюже сползла на пол и посеменила к сорочке.

– Ты меня до сих пор стесняешься? – изумился Михаэль. – Мы же уже были близки!

– Да, я помню, что ты видел сотню женщин, все мы устроены одинаково, мне тебя ничем не удивить, – скороговоркой ответила Мари, добравшись, наконец, до своего белья.

Извернувшись так, чтобы не оголиться полностью, она умудрилась надеть сорочку, сверкнув только голыми ногами.

– Я лукавил, – признался Михаэль. – Все женщины – разные, хоть и, формально, устроены одинаково. На одних второй раз и взглянуть не хочется, на других – смотрел бы и смотрел. От тебя я глаз оторвать не могу.

– Не надо отрывать мои глаза, – в притворном испуге всплеснула руками Мари, – они мне ещё самой пригодятся.

Граф молчал.

Обеспокоенная, женщина повернулась и увидела, что мужчина расширившимися глазами смотрит на кровать. Мари перевела взгляд туда и тихо ахнула – почти посередине белой простыни виднелись несколько кровяных пятнышек.

– У тебя женские дни? – с плохо скрытой надеждой спросил Михаэль.

– Нет.

– Тогда – откуда это? Я тебя ранил?

– Нет.

– Тебе больно?

Мариэта прислушалась к своему организму – боли не ощущалось. Так, небольшой дискомфорт.

– Нет, мне не больно. Чуть-чуть неуютно… там.

– Сколько лет ты не спала с мужчиной?

– Двадцать пять, – вздохнула Мари.

– Рита?? Объясни, я не понял. Поверь, мне сейчас не до шуток!

– Я сегодня первый раз была с мужчиной. Дереш меня не трогал.

– Единый… Но как же вам разрешили пройти ритуал, если ты была девственница?!

– Я не была, Дереш лишил меня невинности. Пальцами…

– Паль… То есть, вы не консуммировали брак? О, Единый, за что мне всё это??

Почему ты не сказала раньше, до того, как мы, как я… Грах, моя брачная вязь!

Потрясенная, Мари только глазами хлопала, глядя, как граф мечется по комнате.

– Ар, вы встали? У вас всё в порядке? Мы не можем вас докричаться уже целый оборот!

– Всё в порядке, – рявкнул Михаэль, повернувшись к двери. – Принесите сюда завтрак.

Подскочив к женщине, схватил её за плечи и слегка встряхнул:

– Почему ты молчала, что ещё никогда не спала с мужчиной? Как ты могла так со мной поступить? Теперь мой брак с Гвинет аннулирован!

– Ты полагаешь, я должна была рассказывать почти незнакомому мужчине, что не спала с мужем? Откуда мне было знать, что лишение невинности пальцами собственно лишением невинности не является? Потом, разве это я на тебя набросилась и соблазнила?

– Я – мужчина! Если у меня в кровати лежит полуобнаженная красивая женщина, я не могу устоять! Но ты, ты должна была предупредить, что всё ещё девственна!

– Знаешь, Ваше Сиятельство, – горько проговорила Мариэта, надевая платье, – я тебе ничего не должна. Да, я тоже не была против, мне показалось, что я тебе не безразлична, не смогла оттолкнуть, мне так хотелось хоть раз в жизни… Я понятия не имела, что еще девственница.

Женщина отвернулась, пряча слёзы, и взмахнула рукой:

– Да что я оправдываюсь!? Я жалею, что из-за нашей близости у тебя пропала брачная вязь, но не жалею, что была с тобой. Предугадать, что так получится, я не могла. Сейчас ты не женат, зато к тебе вернулся дар. Наверное, враги решат, что ты умер, ведь и у твоей жены вязь пропала, верно? Они успокоятся, ты легко их найдешь и ликвидируешь, а потом ещё раз женишься на своей графине! Отойди, я хочу спуститься вниз.

– Зачем?

– Заберу лошадь и поеду назад. Отойди!

Граф сгрёб её в охапку, преодолевая сопротивление, привлёк к груди, сжал и уткнулся носом ей в макушку.

– Прости. Прости, Рита, я не понимаю, что несу. Просто, для меня это было потрясением. Я тебя не отпущу, даже не надейся, тем более что я уже свободен от брачных уз. Сейчас важнее установить, кто меня подставил и отправил умирать, а с Гвинет я решу потом.

Хотелось верить, хотелось прижаться и обнять в ответ, но злые слова всё ещё стояли в ушах.

«Должна была предупредить, подставила»…

Всего четверть оборота назад Михаэль был нежен и внимателен, радовался возвращению магии, но стоило ему увидеть кровь на простыне и обнаружить, что пропала брачная метка, как он принялся на неё рычать.

Разве это справедливо?

Она всего лишь пожалела умирающего раба, ну и надеялась, что выздоровев, тот поможет ей привести в порядок землю.

А получила «брата» и ворох его проблем, которые, постепенно, стали и её проблемами. Жила себе, никого не трогала, работала, сама себе хозяйка была, а теперь – она должна и обязана. И, по сути, чтобы граф ни говорил, она вполне может вернуться с пустыми руками и остаться без жилья. Вон, какое у него настроение переменчивое, чуть не по его – сразу прибить готов.

Единый, зачем, ну, зачем она поддалась желанию? Не знала, каково это – быть с мужчиной, который тебе нравится, и не знала бы и дальше. Если о чём-то не догадываешься, оно тебя и не волнует, а теперь…

Пыхтя сердитым ёжиком, Михаэль оделся и вышел из комнаты, стукнув дверью.

– Пойду, посмотрю, как наша лошадь, и потороплю с завтраком, – бросил он зельеварке.

Как, ну, вот как один и тот же человек может сначала купать тебя в ласке, а через половину оборота уже обжигать морозом?

Женщина торопливо оделась, покосилась на пятна – замыть бы, пока не присохли окончательно, застелила постель, и присела, ожидая возвращения спутника.

Рита… Придумает тоже! Так ее ещё никто не звал. Мари, Марита – звали, а Рита – нет. Чудно.

Михаэль вернулся с охапкой одежды, не только выстиранной, но и высохшей.

– Уложи, – бросил ворох на кровать, бегло оглядел комнату. – Спустимся вниз, позавтракаем в общей комнате. Вещи бери с собой, поедим и сразу поедем.

Переход от ласковых слов ночью к колючему приказному тону днем оказался резок и неожидан. Думая о чем-то своем, граф не замечал, как огорчена женщина, все его мысли теперь сосредоточились в Империи.

Скорее выбраться отсюда, скорее выяснить, кто же его так подставил.

Идея захватить Маризту появилась спонтанно, на самом деле, для того, чтобы не привлекать внимание, ему вовсе не надо было тащить с собой женщину и изображать семейного человека. У него был дар и знания, он легко мог навести иллюзию, даже немного подправить память, если бы захотел, чтобы человек забыл о встрече. Но расставаться с зельеваркой не хотелось. Вспоминая прошедшую ночь, Михаэль ощущал не только жажду повторить, но и что-то тонкое и необыкновенное, какую-то щемящую нежность, потребность обнять, спрятать от всех, любить и беречь. Это, одновременно, пугало и притягивало. В любом случае, за три дня ему с врагами не управиться, ведь сначала надо бы выяснить – кто они, потом уж действовать.

Позавтракали быстро. Мариэте кусок в горло не лез, но аппетиту графа мог позавидовать любой.

Расплатившись, Михаэль закинул вещи в повозку с уже запряженной лошадью, дождался, когда Мари залезет внутрь и хлопнул вожжами по конскому крупу.

До следующего поселения езды было несколько оборотов. Мариэта успела поплакать, стараясь не привлекать внимание «брата», и заснуть, всё-таки, ночь выдалась бурная, она не смогла как следует отдохнуть.

Мужчина, время от времени косился назад, на женщину, потом снова переводил взгляд на дорогу. Наконец, показались дома, дорога стала оживлённее.

– Уважаемый, – окликнул Михаэль сидящего у крайнего дома мужчину. – Не подскажете, где я могу остановиться на постой?

– Езжайте до колодца, а там забирайте вправо, – охотно отозвался местный житель, – через десяток домов будет корчма, там и комнаты для проживания есть.

Добрались быстро, граф спрыгнул с повозки, под уздцы подвёл лошадь ближе к входу.

Навстречу уже спешил мальчишка.

– Добро пожаловать! Желаете покушать или выпить холодненького?

– Пока – выпить холодненького, – ответил Михаэль.

– Сию минуту, давайте, я коня привяжу. Конюшни у нас нет, а коновязь имеется.

Проходите внутрь!

Мрачноватая снаружи, внутри корчма обилием красок и чистотой тоже не радовала: вытянутый узкий зал, тяжёлые столы, характерный запах прогорклого жира и кислого вина. Граф поморщился.

– Сюда, сюда проходите, – навстречу уже спешила женщина, вытирая пот грязно-желтым передником. – Воды, взвар, рагу, вина?

– Взвар, – решил Михаэль.