Текст книги "Муж на сдачу (СИ)"
Автор книги: Натаэль Зика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)
Праздник длился весь день и всю ночь – сам император присутствовал на ритуале, это ли не свидетельство, что он благоволит к новому хозяину замка!
Город пил, ел, плясал и пел, слуги только успевали подвозить вино и закуски, музыканты стерли пальцы, играя весёлые плясовые.
А Гвинет и Энгель были по-настоящему счастливы, заново открывая друг друга, даря своей половинке бесконечную нежность и ласку.
После достаточно бурной ночи, гости замка, да и сами хозяева, проснулись только к обеду.
Император намеревался через пару оборотов вернуться в свой замок, но пока утрясали вопросы с бывшим опекуном, выпросившим для себя две недели на сборы, пока составляли и заверяли магическую клятву, которую дал Делаверт, подтверждая, что он сам и его родные дети не станут претендовать на графство, незаметно подкрался вечер.
Реневал настоял, чтобы новоиспеченную баронессу Делаверт обучали пользоваться даром, на корню обрубив возражения Фоллена, заявившего, что женщину магии обучить невозможно.
– Пустая трата времени! – заверял ректор. – Поверьте, я знаю, о чем говорю – как-никак, занимаюсь обучением молодых магов много лет.
– Разве у вас были не только адепты, но и адептки?
– Нет, но если среди адептов обучение не всегда идет гладко, то, что можно ожидать от женщины?
– Насколько я помню, обучение в вашем Университете длится четыре года. Вернемся к разговору через год? – хитро прищурившись, предложил Огаст. – Если Его Величество и барон не возражают, я берусь лично обучать леди.
– Я не против, – живо отозвался император.
– Если это не повредит жене и детям, я тоже не возражаю, – поддержал Энгель. – Но сначала надо спросить, хочет ли этого сама леди?
– Гм… да…
– Леди Делаверт, вы хотели бы изучать магические науки? Научиться пользоваться даром, и, может быть, понять, откуда он у вас взялся? – обратился к баронессе Реневал.
– Хотела бы, – кивнула Гвинет. – Но – дети?
– Уверяю, пока вы не разрешитесь, мы будем заниматься только теорией, – успокоил её Огаст.
Ужин давно подошел к концу, Дневное Око наполовину скрылось за кромкой леса, всех ждали дела, но расходиться никто не спешил.
Наконец, Его Величество встал, поблагодарил за гостеприимство, и в сопровождении сияющей четы Делаверт, мрачной четы Кроуф и сдержанно-довольных целителей с магами, отправился на выход – открывать в парке портал.
Не успела компания сделать несколько шагов, намереваясь отойти подальше от стен, как по пространству прошел магический удар неимоверной силы.
– Единый, что это? – император замер.
– Кто-то воспользовался даром. Совсем рядом, – Визар закрутил головой и махнул рукой, показывая направление, – там!
– Это не «воспользовался даром», это магическая атака, – выдохнул Реневал. – На замок нападают?!
– Стойте! Это, – Цилен сделал пасс, потом ещё один и охнул. – Это родовая магия Гроув! Более того, это… это сила Михаэля!
Бесшумная волна ещё раз накрыла магов, в головах зазвенело.
– Немедленно уведите баронессу внутрь! – приказал Энгель, передавая перепуганную жену в руки Визара. Вы уверены, что это сила Михаэля?
– Конечно, я его с малыша знаю, оттенки его дара ни с чем не перепутаешь.
– Кто-то с кем-то борется. Странное дело, такой выброс силы, но я чувствую магию только одного человека, – пробормотал император.
Накатила новая волна, сильнее прежних двух. Магия давила, плющила, пригибала, выворачивала. Маги закачались, у Цилена пошла носом кровь, только оторопевшие слуги, не имеющие дара, ничего не ощущали.
И внезапно всё пропало.
– Это Михаэль Гроув, – произнес твердым голосом Цилен. – И он в большой беде, мы должны скорее его найти!
Энгель, покачиваясь после магического удара, шел за целителем, пытаясь выкинуть из головы разбегавшиеся мысли.
Потом, всё потом! Он объяснит Михаэлю, они разберутся, решат все мирным путём. Они с Гвинет не претендуют на графство, а ребенок… Что ж, если Михаэль поставит такое условие, они отдадут малыша отцу. Конечно, когда тот родится и перестанет остро нуждаться в матери. Но Гвинет он, ни за что не отдаст! Они не предавали графа, ведь вязь пропала, его жена перестала ею быть. Император мог выдать её за кого угодно! Михаэль сам говорил, что не в восторге от брака, что Гвинет ему не нужна.
Если целитель не ошибается, сейчас Михаэль в опасности. Они найдут его, помогут… Только бы успеть. Остальное – подождёт.
Внезапно раздался громкий крик, полный страданий и боли. Мужской голос! И следом за ним – женский вопль.
Сердце на мгновение остановилось, а потом бросилось вскачь.
– Там, – выкинул руку император.
На поляну они вывалились компактной кучкой, с боевыми заклинаниями наготове, но воевать оказалось не с кем – под странным двойным деревом лежал молодой мужчина, вокруг которого ползала, подвывая, пожилая женщина. А у ствола, прямо на земле, полусидел, полулежал истекающий кровью, бледный, как самая дорогая бумага, граф Михаэль Гроув.
Глава 13
Видимо, старая зельеварка под видом питья подсунула ей сонный отвар, а она в своём состоянии не разобрала и выпила его до капли. Она бы вчера и расплавленное олово, наверное, выпила и не заметила.
Сон был глубоким, без сновидений, просто провалилась и всё.
Проснувшись, Мариэта, несколько мгновений пыталась понять, где она и что с ней, оглядывая незнакомый потолок.
– Ясного дня, девица!
Резко повернув голову на звук, Мари сморщилась от боли, прострелившей висок.
– Какая же я девица, если уже женщина и мне за двадцать? – прохрипела она, вспоминая, как добралась до домика зельеварки.
– Милая, вот, доживешь до моих годов, тебе и пятидесятилетние будут молодками казаться, – тихо рассмеялась женщина. – Головой-то не верти резко, перенервничала ты, да дар свой сильно поистратила. Сейчас отвар дам, выпьешь – тогда и вставать можно.
Старуха скрылась из виду, пошумела чем-то, потом вернулась и поднесла к губам Мариэты чашку.
– Пей, он вкусный. Спасибо, что дерево вылечила, у меня на него уж сил не хватало, единственно, что могла – поддерживать.
Мари послушно отхлебнула – и правда, вкусно! – и не остановилась, пока чашка не опустела.
– Вот и хорошо, вот и ладно! Давай знакомиться, что ли? Я – Альмира. Служила в замке зельеваркой без малого шестьдесят пять лет.
– Я – Мариэта Дигонь. Вдова. Из Тропиндара, – запястье с татуировкой кольнуло, и Мариэта, машинально, потерла зудящее место.
– Какая же ты вдова? А это что? – Альмира потянула вверх левую руку Мариэты, обнажая брачную вязь. – Грех вдовой называться при живом-то муже! И не Дигонь ты теперь.
– Вы ошибаетесь, потому что ничего обо мне не знаете! Нам пришлось надеть брачные браслеты, чтобы не вызывать подозрений, мы даже в Храм не заходили, – деревянным голосом объяснила женщина. – На самом деле, у Миха… Михэ есть жена, к тому же, беременная.
– Есть жена, как не быть, – согласилась зельеварка. – Передо мной лежит. И это не я ошибаюсь, а ты. Девонька, неужели ты думаешь, что брачный браслет можно надеть, когда пожелаешь и снять, когда надоест? Храм и жрец для настоящей пары не нужны.
– Какая теперь разница, – Мариэта попыталась сесть – боль отступила, но слабость мешала быстро двигаться. Ощущение, будто ходишь и говоришь под водой.
Вода… А у Михаэля стихия – Вода. Михаэль…
Воспоминание о жестоких словах снова накрыли с головой. Не хотела плакать, она же сильная! – но, то ли беременность сказывается, то ли граф смог ранить её сильнее, чем она себе признавалась – из глаз хлынул поток.
Единый, зачем он так?
Всхлипывая, женщина сползла с кровати и замерла – почему она во всём винит графа? Он никогда не обещал ей ничего большего, чем необременительная связь, всегда подчеркивал, что несвободен, что у них только договор. Не раз в разговоре мелькало, что они расстанутся, как только он разберется с похитителем. При этом, граф был благодарен за помощь и спасение своей жизни, поддерживая и помогая в свою очередь – по мере умений, конечно. Но надо смотреть правде в глаза, она с самого первого дня знала – у них нет будущего.
На кого же обижаться? Разве граф виноват, что она позволила себе влюбиться? Позволила на несколько дней поверить, что он – её мужчина?
Надо быть честной с собой – если бы она была против, Михаэль не стал бы её принуждать. Она сама хотела близости, сама тянулась к нему, сама его поощряла, значит, и винить должна только себя.
Да, но он так говорил… Хлестал словами. За что?
Снова потекли слёзы, окончательно вымочив рукав и часть ворота.
Как хорошо, что у неё хватило ума не делиться с графом новостью о ребенке, а ведь, такая мысль мелькала! Пожалуй, холодно указав женщине, где её место, Михаэль спас Мари от рискованного шага. Вдруг бы он решил отобрать у неё малыша?
Мариэта положила руку на живот и замерла – конечно, еще слишком рано, чтобы почувствовать движение, но дитя уже есть, живет, растет, и она больше не одна! Граф, сам того не ведая, подарил ей гораздо больше, чем она могла рассчитывать. Только за одно это можно простить ему обидные слова.
Женщина попыталась привести платье в более-менее приличный вид, но перекрутившаяся за ночь юбка сопротивлялась.
– Знаю, надо было раздеть, – виновато отреагировала Альмира, – но я не смогла бы тебя ворочать, тут нужен кто-то помоложе. Сейчас будем завтракать.
– Да я не хочу, – попыталась отказаться зельеварка. – Вот, отвару горячего попила бы.
– А ты через «не хочу», привыкай думать теперь первую очередь о ребёнке, а не о своих желаниях, – приговаривая, старушка бодро накрывала на стол. – Ополоснуться можно там.
Мариэта, наконец, расправив юбку, попыталась её разгладить руками, но быстро передумала – без утюга это невозможно, а заклинания глажки она не знает. Если воспользуется магией, результат может быть, какой угодно – от подпаленного подола, до полностью испорченного наряда, поэтому лучше не рисковать.
Наскоро поплескав в лицо холодной водой, женщина переплела волосы. И опять кольнуло воспоминание, как Михаэль любил перебирать её пряди, зарываться в них носом, наматывать на кулак, осторожно оттягивая голову назад, обнажая горло и осыпая его поцелуями…
Грах, ей совсем ни к чему такие воспоминания!
Тело предательски отозвалось скручивающейся спиралью желания внизу живота.
Вот же!
Благодаря Михаэлю, она стала полноценной женщиной, познала, каково это, когда сильные руки обнимают, горячие губы ласкают тело, язык… Ооо… Нет, прочь из головы, прочь!
Жила же они столько лет без этого, проживет и дальше!
Смахнув слезинку, Мари промокнула лицо и вышла в комнату.
Домик у старой зельеварки, низенький и покосившийся снаружи, изнутри выглядел крепким и надежным. Разделен на две половины. В одной – большая кухня, вторая половина поделена ещё на две смежные комнаты. Беленый потолок, плотно пригнанные и почти добела отскобленные доски пола, желтые деревянные стены, увешенные пучками трав и мешочками с сушеными ягодами и кореньями – дышалось легко и не создавалось ощущения тесноты. И расположен очень удачно – вроде, в городе, а кругом деревья и никаких соседей.
– Ты ешь, на творог налегай, – потчевала старуха.
– Альмира, вы же меня зазвали не просто так? – поинтересовалась Мариэта.
– Не просто, – не стала отпираться зельеварка. – Доедай, потом побеседуем.
– У тебя сильный дар, – начала Альмира. – Земля, как и у меня, а с даром мужа – у графа же Вода, правильно? – ты горы свернешь, засадишь и три урожая снимешь.
– Какие урожаи? – растерялась Мариэта.
– Это я так, – махнула рукой старушка. – Годов мне, сама видишь – давно пора на покой, но я не могу уйти, пока не выучу преемницу, не передам ей то, что когда-то мне доверили. Достойную девушку или женщину сложно найти, я смогла встретить подходящую только сейчас, на склоне лет. Не буду спрашивать, как ты сумела сохранить силу, почему она не досталась мужу, главное, у тебя получилось. Но силой еще надо уметь пользоваться, плохо, когда талант лежит на дальней полке и пылится, а я смогу дать тебе то, что больше никто дать не сможет. У тебя доброе сердце, с моим Даром ты принесешь людям много пользы. Скажи, кто тебя учил владеть стихией?
– Никто, я сама. Дереш, он умер уже, мне книги привозил, я каждую от корки до корки наизусть выучила! – пояснила Мариэта.
– Молодец! Я могу дать тебе гораздо больше, чем ты почерпнула из книг.
– А кто учил вас, Морена?
– О, мне необычайно повезло! Когда мне было лет шесть или семь, в город пришла эпидемия очень плохой болезни. Часто случалось, что утром человек просыпался здоровым, а на закате его хоронили или ложился спать, а утром в постели оказывался труп. Умирали целыми семьями, похоронная команда не успевала закапывать усопших, поэтому было принято решение зараженные дома сжигать вместе с умершими жильцами. Так вышло, что из всей семьи в живых осталась одна я. Соседи боялись заразиться, поэтому меня решили сжечь вместе с домом и телами моих родных.
Тогдашний граф Гроув приказал обеспечить зельеварку необходимыми травами и повозкой, выделил трех крепких мужчин для охраны, эта женщина каждый день объезжала город, всякий раз по новым улицам, и поила зельем всех, кого встречала. Я очень испугалась, когда однажды утром увидела, что все мои родные мертвы. Сразу побежала к соседям, но меня не только не пустили в дом, но муж соседки вооружился ухваткой на длинной палке, при помощи которой ставят в печь горшки, и вытолкал меня на дорогу. Я плакала и не знала, куда мне идти, тогда соседи стали кричать, что огонь убивает заразу, а кто-то сказал, что я была в доме с умершими, поэтому несу на себе смерть. Я умоляла, но двое мужчин стали подгонять меня ухватками к дому, а следом шли ещё двое с горящими факелами.
Мне повезло – по улице как раз проезжала зельеварка, Морена, она остановила соседей и, расспросив, страшно на них рассердилась. А потом велела отпустить меня.
– Пойдешь ко мне жить, милая? – спросила она.
Я так боялась остаться среди толпы, что готова была поехать куда угодно и с кем угодно.
– Хорошо, тогда выпей это зелье и беги следом за повозкой, мы поедем медленно.
К моему удивлению, повозка свернула к реке, а не к замку, но скоро все разрешилось. Морена велела мне раздеться донага, взяла мыло в горшочке и собственноручно помогла искупаться. Вода в реке была не очень холодная, но я порядком озябла, и зельеварка дала мне еще отвар и рубашку, чтобы я могла завернуться. Мою старую одежду она выбросила и остригла под корень мои волосы.
Такой – остриженной наголо, в одной рубашке, она и привезла меня в замок, назвав племянницей.
Скоро эпидемия пошла на спад, и люди забыли, откуда у Морены взялась девочка, а я каждый день благодарила Единого, что на моем пути встретилась эта добрая женщина.
Как-то Морена позвала меня, усадила и рассказала, что сначала просто пожалела ребенка, думая попозже пристроить служанкой в какую-нибудь добрую семью, но когда я чуть подросла, она увидела во мне сильный дар, стихию Земли.
– Как у меня самой, – пояснила Морена и спросила, не хочу ли я стать её ученицей?
Конечно же, я хотела. Мне нравилось возиться с растениями, еще дома я помогала маме в нашем маленьком садике. Мама рано заметила – что бы я ни посадила, оно всегда принимается, и старалась привлекать меня к посадкам и поливу. Вот полоть я не любила, плакала и не могла заставить себя выдергивать сорняки.
Позже, когда я еще подросла, Морена объяснила, что её саму тоже обучала пожилая зельеварка, передала ей много секретов и рецептов зелий, научила распознавать травы, смешивать их и готовить отвары, применяя каплю своей магии. Тебе интересно, как я смогла избежать Испытания?
Мариэта кивнула.
– Морена за полгода перед тем, как мне должно было исполниться восемнадцать, стала поить меня специальным зельем. У снадобья был очень сложный состав, почти весь из исключительно редких трав. Это питьё не давало пробудиться дару, и Испытание для меня прошло удачно.
После того, как меня официально признали бездарью и потеряли интерес, Морена взялась за меня всерьёз. С рассвета до заката я училась управлять даром, зубрила заклинания, травы, способы сушки и приготовления зелий. Со временем Морена стала всё чаще поручать мне самостоятельно готовить снадобья. И настал день, когда она велела мне надеть лучшую одежду и представила Его Сиятельству, как свою преемницу. Вместе мы проработали меньше месяца, а потом Морена слегла. Перед смертью она рассказала, что передаёт мне, как и ей когда-то передали, не только все свои знания и опыт, но и Дар.
– Дар?
– Да. Без преемницы, зельеварке не найти покоя, будет дряхлеть, но не сможет умереть. Мне повезло, я встретила тебя.
– А что это за Дар? Я тоже не смогу умереть, если не передам его следующей?
– Дар Жизни, девочка. Очень редкий, очень ценный. Этот Дар поможет тебе готовить снадобья, которые будут намного сильнее, чем те, что ты готовила раньше. Ты сможешь видеть любые проблемы со здоровьем у людей и знать, что им нужно пить или делать, чтобы выздороветь. А сама ты болеть не будешь, и твои родные, и все, кто тебе дорог, кто живет рядом с тобой – тоже. О Даре Жизни нельзя никому рассказывать. К сожалению, встречаются люди, которые обязательно захотят иметь его только для себя. И да, пока ты не найдешь достойную девушку, не обучишь её и не передашь Дар, ты не сможешь умереть.
– Я могу отказаться? – поинтересовалась Мариэта. – Мне бы не хотелось пережить своих близких, если преемница долго не найдется.
– Не сможешь, – ответила Альмира, – да и не захочешь. Подумай сама, сколько пользы ты принесешь! Дар – не проклятье, Дар – награда и знак доверия. Потом, видится мне, что свою преемницу ты вырастишь сама.
– Сама? Подберу сиротку? – оживилась Мариэта.
– Что-то мне подсказывает, что преемница будет твоей родственницей.
– У меня и родни-то нет, – пожала плечами Мари. – Или вы хотите сказать, что это будет дочь моего сына, но у магов не бывает дочерей! Моя правнучка?
– В своё время всё узнаешь, но твои мысли идут в правильном направлении.
– Хорошо, я умею ждать. Как вы собираетесь меня учить? Я, сами знаете, немножко беременна, поэтому до рождения малыша, мне придется снять дом, и обеспечить себя стабильным заработком, пока я еще могу работать. В Адижон, где жила раньше, я вернуться не смогу – никто не поймет, откуда у меня взялся ребёнок. Значит, мне придется переехать в другой город, а для этого его нужно выбрать, приехать туда и подобрать жильё.
– Обязательно возвращаться в Тропиндар? Зачем, ведь в Империи ты можешь устроиться не хуже? Потом, разве Его Сиятельство не обеспечил тебя деньгами?
– Обеспечил и весьма щедро, но я не могу взять эти деньги. Вернее, не могу их тратить, они принадлежат моему мальчику. И жить в Империи я не могу и не хочу. Вдруг мой сын когда-нибудь столкнется с Гроув? Или с тем, кто заметит сходство его внешности или дара с лицом или магией Его Сиятельства?
– Ты говоришь, что это деньги ребёнка. Но сама посуди – ребенку нужен дом, одежда, еда уже сейчас! Да, да, не смотри на меня такими глазами! Сейчас благополучие малыша зависит от тебя. Если матери негде жить, нечего есть и нечем укрываться, она погибнет, и ребёнок не родится. Значит, тратя деньги на свои нужды, ты тратишь их, в первую очередь, на своё дитя. Потом, разве у тебя не было дома? Там, где ты жила – в Адижоне, да?
– Был, но я его продала. Михаэ… графу нужны были деньги.
– То есть, ты продала своё жильё, потому что деньги требовались Его Сиятельству?
– Можно сказать и так.
– В таком случае, часть той суммы, что тебе дал граф, не плата за труд, а возмещение ущерба. Ты можешь потратить их на приобретение дома, вот и не придется жить в съёмном.
– Хорошо, даже если я соглашусь купить дом, он всё равно будет не в Империи. Сколько времени продлится моё обучение?
– Как я могу предсказать это заранее? Ты умна, многому научилась сама, поэтому, я уверена, дело у нас пойдет быстро. Но некоторые заклинания нельзя применять, будучи в положении, да и Дар я смогу передать тебе только после родов. Думаю, за пару лет управимся.
Мариэта растерянно смотрела на старушку.
– Я не могу оставаться здесь так надолго. Рано или поздно, меня кто-нибудь увидит и донесет графу. Мне страшно представить, насколько он разозлится и что со мной сделает! Его Сиятельство ясно дал понять, что больше не желает меня видеть и надеется, что мы расстались навсегда. Потом – ребенок. Граф не должен о нём узнать!
– Хорошо, не надо нервничать! – Альмира успокаивающе погладила Мариэту по руке. – Если не хочешь, значит, граф не узнает. Я вмешиваться не стану. Придёт время – сами разберётесь! Я предлагаю тебе остаться у меня.
– Здесь?
– Да.
– Но отсюда до замка пешком за оборот можно дойти! Я же говорила, что хочу спрятаться, чтобы никто не увидел моего малыша!
– Пока сама не пожелаешь, никто и не увидит, – мягко ответила старушка. – Дерево, что ты вылечила – не простое. Оно не позволит пройти дальше никому, кого мы не хотим видеть, кто замыслил плохое или сам по себе – недобрый человек. Здесь тихо, спокойно, никаких соседей, никаких чужих глаз. И учиться будет проще – не какие-то определенные часы, а весь день в нашем распоряжении.
– Но за продуктами же придется выходить? Кто-нибудь увидит, узнает, – продолжала сомневаться Мариэта. – И деньги – если я останусь здесь, то, как я найду работу? На что мы будем жить, или – на что я смогу купить жильё, если все деньги проем?
– Кто сказал, что не будет работы? Как ты думаешь, на что я сама живу? Я продолжаю варить зелья, готовлю мази, отвары, капли, разбирают в полчаса, на той стороне моей усадьбы есть небольшая лавка. Продаю я сама, трачу на это оборот через день. С твоей помощью, мы сможем изготавливать больше снадобий, совместим обучение и работу. Предваряя следующие вопросы – первое, чему я тебя научу – накладывать качественную иллюзию. Будешь выходить в город или, иногда, заменять меня в лавке – никто не узнает.
– Аура…
– Я же сказала – качественную иллюзию! Или ты думаешь, что я продаю зелья в своём собственном виде? Нет, люди уверены, что с той стороны живет молодая зельеварка.
– Вот как? То-то я удивилась, ведь лавочник сказал, что вы больше не варите снадобья!
– Пусть и дальше так думает. Второе – у меня большой запас уже настроенных на знакомого лавочника вестников. Если мне что-то нужно, то я просто пишу ему список и отправляю. В течение суток он всё доставляет к дереву, я забираю и отдаю ему деньги. Таким образом, если нет желания выходить, можно годами не покидать усадьбу. Да, ты же ещё не видела, какой у меня сад! И сколько лекарственных растений растет в огороде!
Следующие два оборота женщины провели на участке. Мариэта с удовольствием обнаружила, что земля, принадлежащая зельеварке, по размеру даже больше, чем её собственный участок в Адижоне.
Бывший её участок – поправила она себя.
Сад был великолепен, что не удивительно, если хозяйка – маг Земли. Огород тоже впечатлял – кроме обширной плантации растений, чьи листья, цветы, корни или стебли применялись в изготовлении зелий, был и участок с овощами для стола. Все пышно росло, цвело и колосилось. Что поразило Мариэту – ни одного сорняка!
– Альмира, как же вы ухаживаете за всем этим? И как справились с сорняками?
– Научу, – улыбнулась старушка. – Ты увидишь, что нет ничего трудного, тем более, с даром такой силы! А с сорняками всё очень просто – мы договорились, что они не лезут на мой участок, взамен я не мешаю им расти за его пределами. Обратила внимание, какие заросли вокруг?
– Да. Но, как можно договориться с растениями?
– Научу. Ну, что, девочка, остаёшься?
– Остаюсь, – решилась Мариэта. – Только мне нужно будет вернуться ненадолго в Адижон, забрать оттуда кое-что дорогое для меня.
– Сходишь. Купим портал с возвратом, и дня через два-три сходишь, – предложила Альмира. – Смотри, здесь у меня место для отдыха. Давай, вернемся в дом, возьмём отвар, заедок, и посидим под этой жерделой. Расскажешь мне, что случилось в вашу последнюю встречу с Его Сиятельством, что он тебе сказал?
Мари немного поколебалась, потом решительно кивнула.
Ей надо выговориться, надо с кем-то поделиться болью, выслушать сочувствие и добрый совет. Её жизнь в очередной раз сделала резкий поворот, даже, зигзаг, но она справится!
Через половину оборота обе женщины – старая и молодая, сидели в тени, потягивая вкусный напиток.
Легкий ветерок ласкал листья и волосы, где-то там, отгороженный от них стеной из разросшихся сорняков и кустов, бурлил город, а тут царили покой и умиротворение.
– На Дерево хочешь посмотреть?
Мари сразу поняла, что Альмира спрашивает о том огромном дубе, который она недавно вылечила.
– Хочу!
– Сходим вечером, он будет рад тебя видеть, – кивнула Альмира. – Расскажи, что случилось вчера, почему ты была в столь подавленном состоянии?
– Ничего особенного, просто… граф объяснил мне, что не желает меня видеть.
– Ну-ка, расскажи!
И Мариэта заговорила. Сначала, как бы, нехотя, с трудом выталкивая из себя каждое слово, но постепенно, эмоции брали верх, и она заторопилась, спотыкаясь и проглатывая окончания. Заговорила горячо, делясь своей болью, своими несбывшимися надеждами, отчаяньем и обидой.
Альмира слушала, не подгоняя, не поддакивая, но очень внимательно и сочувствующе.
Мари чувствовала эту поддержку, непритворный интерес и торопилась выплеснуть всё, что камнем лежало на душе, незаметно для себя перескочив с вчерашнего дня в тот, когда торговец вместо сдачи предложил ей умирающего раба.
Час за часом, день за днём она проживала всё заново. Поила отваром, грела ледяное тело, вытаскивая мужчину из-за грани, учила его мыть посуду и накрывать на стол. Вспоминала, как граф перевернул её представление о торговле, как играл роль двоюродного брата. Кагыма, обещавшего подобрать ей нового мужа и неизвестных магов, ищущих раба. Давшееся ей непросто решение продать дом. Захлебываясь то смехом, то слезами, рассказывала, как они ехали в столицу, как чуть не попались магам в Тропиндаре, их первый раз и его последствия. Реакцию мужчины, обнаружившего, что переспал с девственницей, и последующие после примирения ночи – полные нежности и огня. Строптивый браслет, который сначала никак не хотел замыкаться, а потом защелкнулся, стоило ей подумать, какой бы хорошей женой она ему стала, родила бы сыновей, если бы брачный ритуал они проходили по-настоящему. Всхлипывая, перебирала дорогие для памяти моменты, и пронзительно-сладкий и горький последний раз, когда Михаэль всю ночь не разжимал объятий, будто отчаянно хотел запомнить навсегда, впитать каждой клеточкой, удержать и не отпускать. Свои глупые мечты, когда она, вопреки здравому смыслу, позволила себе на что-то надеяться, а потом, осознав невозможность совместного будущего, горевала, что останется одна. Если бы Единый позволил ей забеременеть! И дальше – до вчерашнего дня. Оказалось, рассказать о последнем разговоре было тяжелее всего.
Альмира покачивала головой, не перебивала, не переспрашивала, только, время от времени, поглаживала Мари по руке, успокаивая и поддерживая.
И Мариэта выдавила из себя слова, которые бросил ей Михаэль. Произнесла и замерла, чувствуя как её сердце с еще свежей раной снова начало кровить.
– Ну, и чего ты расстроилась?
– Но, как же? Он сказал, что я сама к нему липла, – пролепетала Мариэта, – что иначе он на меня и не глянул бы, а так – почему не попользоваться, если само в руки идёт? Заплатил мне за услуги, понимаете? Для него то, что было между нами – интрижка.
– А записка у тебя сохранилась?
– Да, – Мари полезла за пазуху и вытащила измятую бумагу.
Альмира развернула письмо и прочитала.
– Всё ещё расстраиваешься?
– Наверное, я выгляжу глупо, да? – выговорившись, проплакавшись, женщина почувствовала, что ей стало легче.
– Нет, почему? Любая женщина оскорбилась бы на такое. На это и был расчет.
– У кого?
– У Михаэля твоего.
– ??!
– Ох, молодежь! Скажи, если бы граф тебя обнимал, не в силах расстаться, сокрушался, как любит, но долг его не отпускает – ты уехала бы из Империи? Смогла бы оставить его, если бы он признался, что любит, но не будет с тобой?
– Н-не знаю…
– А ты представь – Его Сиятельство не служанку прислал, а сам пришел. Обнял бы тебя, расцеловал, может, не только расцеловал. Шептал бы, какая ты красивая, как он не хочет тебя отпускать, сетовал, что не может оставить жену, ведь там – дети. Но и тебя лишиться не может.
Мариэта представила.
– Я была бы огорчена, но и счастлива тоже, – ответила она. – Знала изначально, что у меня нет будущего с графом, была готова к расставанию. Мог же он попрощаться по-человечески? Я бы не вешалась на него, за ноги не цеплялась. Уехала бы, пусть с разбитым сердцем, но не униженная.
– И всю оставшуюся жизнь жила от новости до новости из замка Гроув, лелея надежду? Пойми, Мариэта, граф – мужчина, а они думают иначе, чем женщины, более примитивно и прямолинейно. Ты дорога ему, уж поверь мне, но долг перед графиней и детьми перевесил. Он решил отказаться от чувства, отпустить желанную женщину и дать ей возможность найти свою судьбу с другим мужчиной. Что вернее всего заставит любящую женщину покинуть город, где живет ее любовь? Знание, что ею просто воспользовались, обида, оскорбление. Его Сиятельство хотел, чтобы ты выбросила его из головы, разлюбила, возненавидела, и спустя некоторое время смогла создать семью с другим. Сам же он, я уверена, больше к жене и пальцем не прикоснется.
– Пальцы там не особенно и нужны, – машинально отреагировала Мариэта. – Троих графине он не пальцем делал.
– Мари! – тихо рассмеялась старушка, радуясь про себя, что та уже находит в себе силы для такого ответа. – Граф поступил, как все мужчины – сам решил, сам выполнил. Он считает, что его слова – тебе во благо, вот и всё. Целителю, иногда, приходится намеренно делать больно, чтобы вылечить человека. Вот и граф – лечил тебя от привязанности и любви.
– Может быть. Но всё равно считаю, что он мог не вытирать об меня ноги. Мы знакомы не один день, он видел меня в разных ситуациях, по-моему, я не давала ему повода думать, что способна на безрассудные поступки.
– Возможно, отталкивая тебя, он и себя страховал. Останься ты на виду, и граф не сдержится, придёт. Понимая это, он постарался наговорить ужасных вещей, чтобы оттолкнуть тебя, чтобы ты бежала из Империи, сломя голову. Меня что интересует – подумай и ответь, в первую очередь, самой себе – если бы граф не повел себя, как высокородный засранец, рассказала бы ты ему про ребенка? Была такая мысль?
– Нет, – покачала головой Мариэта. – Он не поверит, что ребенок – его, мы же не женаты. Да, я вижу вязь и помню, что ты говорила, но у Михаэля вязи нет. Видела не один раз его руку – она чистая.
– Этого не может быть! Смотри, – зельеварка потянула рукав, обнажая запястье. – Видишь – будто лоза вьется вокруг синей волны? Это ваши стихии. А вот, на лозе – бутон. Это ваш малыш.
