Текст книги "Военный инженер Ермака. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Михаил Воронцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц)

Он продолжал причитать, а я понял, что больше ничего важного происходить не будет, и ушел.

Все, хватит отвлекаться. Пора начинать делать кузню, и на сегодня, наверное, это все. Староста уже нашел строителей.

…Работа пошла сразу. Расчистили, вынесли десятка два булыжников, убрали мусор, вытащили оставшийся с незапамятных времен пень. Потом разметили по колышкам основание. Сделали прямоугольник – восемь шагов на шесть. Это хватит и на горн, и на наковальню, и на верстак, и на проход.

Фундамент простейший, из собранных камней. Стены из бревен, обмазанных глиной – защита от огня в кузне дело необходимое!

Внутри настелили пол, но не полностью. У горна сделали земляной, чтобы не загорелось. Поставили стойки, на стенах закрепили крюки. Скоро здесь появятся первые инструменты – молоты, клещи, сверла, пробойники. Под верстаком будут храниться ящики с заготовками – полосами железа, обломками старых подков и всем остальным.

Пока мазали стены, я занялся горном.

Горн – сердце кузни. Без него всё остальное – просто сарай.

Я начал с основания. Выложил его из самых плотных валунов, между ними – слой глины, песка, золы. В центре – ниша под жаровню. Топку сделал не сильно глубокой, но широкой – чтобы можно было разложить заготовки, нагреть сразу несколько деталей. Снизу оставил отверстие под поддув – туда встал глиняный патрубок. Рядом – меха. Их собрали из старых козьих шкур, бересты и ясеня. Вышло вроде крепко и воздух не пропускало.

Когда горн стал готов, я обложил его глиной. Как просохнет, можно будет начинать. Недели две, по хорошему, на это уйти должно.

Тем временем начался вечер. Стемнело быстро, подул холодный ветерок.

Возвращался уже по тёмному. В городке гудели костры, кто-то пел у пристани, кто-то точил нож на улице. Вот она, моя изба. Приятно знать, что ты здесь под защитой стен.

Дверь заскрипела уже по-знакомому. Внутри сухо, немного пахнет глиной, железом и копотью от свечки. Усталость валила. Плечи просели, будто бревна в руках таскал. Кстати, так и было! Я умылся, стянул сапоги, сложил пояс с ножом и саблей под руку и рухнул на нары.

Сон пришёл сразу. Густой, как деготь. Без видений. Просто провал.

Не знаю, сколько прошло времени – час, два, может, больше. Ночь была тёмная, хоть глаз выколи. И вот среди этой тьмы, в тишине, я почувствовал – что-то не так. Не шум, не шаги – нет. Будто какая-то перемена в воздухе. Словно что-то появилось рядом с избой.

Сначала подумал – ветер. Но окна закрыты. Потом – кошка. Но здесь кошек не водится. Потом я услышал это.

Деревянный скрип. Едва уловимый, тонкий. Так скрипит дверь, когда ее осторожно приоткрывают. И приоткрывают чуть-чуть, чтоб не впустить свет с улицы.

А затем я услышал медленные приближающиеся шаги. И почувствовал мерзкий рыбный запах.

Глава 7

Я вскочил и схватил саблю – хорошо, что она лежала рядом со мной. Жаль, что в ножнах – это я сделал неправильно, в будущем стану класть ее вытащенной, блестящий металл и увидеть без света проще. Если, конечно, переживу эту ночь.

Черная фигура кинулась к мне, но я успел ударить в темноту навстречу. Лезвие скользнуло по металлу, высекло искры, а затем глубоко вонзилось в плоть.

Убийца закричал. Крик был больше похож на крик животного, а не человека. Потом он захрипел, повалился на пол и затих. Я почувствовал капли крови на лице. Не своей, чужой.

И еще – запах. Странный, густой запах рыбы, будто я на кухне, где начинают готовить рыбные блюда. Откуда он здесь? Что за чертовщина?

Я запалил лучину, увидел незваного гостя и вздрогнул.

Он был совсем маленький, ростом с ребенка. Но не ребенок – лицо сморщенное, как у древнего старика. Кожа – странная, не то сильно загорелая, не то коричневая от природы. Волосы собраны на затылке в пучок и смазаны жиром. Лоб узкий, скулы выпирают, а главное – зубы. Передние надпилены наискось, будто волчьи.

Да уж.

Рядом с телом – большой татарский нож. Такие я уже видел. В общем, понятно откуда и зачем появился гость, заливший кровью пол моей избы. Явно он хотел не пожелать мне спокойной ночи.

Что мне делать теперь?

Он пришёл убивать. Точно знал, куда идти. Кто-то послал его. Кто-то знал, где я сплю. Значит, в городе есть враг.

А может, таких убийц тут несколько? И они охотятся не только за мной?

Я выскочил на улицу с окровавленной саблей в руке. Ночь черная, ветер дул с Иртыша, в небе ни луны, ни звезды. Только уголь в костре неподалеку да слабые огоньки на караульных вышках давали признаки жизни.

Я закричал, что было силы:

– Тревога! Убийца в избе! Чужой! Тревога!

Секунду была тишина. А потом раздался тревожный крик с вышки:

– Стан тревожат! В дозор! На ноги всех!

И началось. Заскрипели двери, забегали и заговорили люди. Начало лязгать оружие. Где-то вскрикнула женщина. Кто-то затопал по настилу к сторожевым воротам. Вскоре глухо, но зычно отозвался колокол, и тревога докатилась до каждого угла Сибира.

Я стоял, всё ещё держа саблю. Кровь убийцы высохла на щеке. Кто-то выбежал из соседнего дома с ружьем наперевес. Потом ещё двое. Один из них – десятник из сотни Мещеряка.

– Где? Что?

– У меня в избе, – сказал я. – Влез в избу, но я его убил. Человек какой-то, явно не из города и не татарин, хотя с татарским ножом. Маленький, коричневый, с зубами точёными, как у людоеда. Он один был… или нет, не знаю.

Тут прибежал Ермак. За ним – Матвей Мещеряк, потом остальные сотники и прочие руководители. Ермак выглядел впечатляюще – в кольчуге поверх рубахи, почему-то без сабли, но с топором за поясом. Казаки принесли факелы.

– Он внутри? – спросил Ермак.

– Внутри. На полу. Напрасно я дверь не закрыл на засов.

– Да, зря, – кивнул Ермак.– Пошли смотреть.

Мы вошли в избу. Колеблющийся свет факелов выхватил из темноты лежащее тело. Все молчали. Мещеряк выругался.

– Что это? – протянул один из сотников. – Не татарин точно. Это вообще человек?

Ермак взял нож, с которым пришел убийца.

– А вот нож татарский. Берите его, и в острог. Утром будем разбираться. Какой запах от него…

Казаки подняли тело и понесли. Следом вышли мы.

– Поднять всех, – произнес Ермак. – Обойти все улицы, проверить дома, сараи, ямы. Всё. В городе могут быть еще такие.

На улицах начали зажигаться костры. Казаки разбились по группам, пошли по дворам, по всем углам. Открывались избы, высыпали встревоженные люди. Кто-то держал детей на руках, кто-то выходил с факелом, кто-то – с саблей или с топором. Но смотреть патрулям избы и постройки никто не мешал.

– Ты не ранен? – спросил Ермак.

– По счастью, нет. Услышал, что кто-то идет, и сразу за саблю. Рубанул в темноту, и попал. Как я проснулся, не знаю.

– Скорее всего, Кучум хотел, чтоб он у нас не было самострелов, – произнес Ермак. – Иначе не объяснить, почему он полез прямиком к тебе.

– Знал, куда идти, – согласился с ним Мещеряк. – Как же он сюда попал…

– Надо усилить караулы, – добавил он. – Добавить людей на охрану ворот и двойной пост у колодцев. Обязательно попробуют еще пролезть.

Ермак молча кивнул. Потом повернулся к начальнику разведки Лиходееву

– Завтра на кругу решим. Скажешь свои соображения, откуда это создание появилось.

– Может, оно само зародилось, как василиск, из мусора, – сказал кто-то и засмеялся.

– Не время для шуток, – одернул его Ермак. – Костры не гасить до утра.

Потом он повернулся ко мне.

– Бери свои пожитки и иди в острог. Там есть свободная изба, теперь жить в ней будешь. В остроге безопасней.

Затем Ермак ушел, а я вернулся в избу собирать вещи.

Их у меня было немного, унес за один раз. В остроге казак-охранник подвел меня к избе недалеко от стены. Она оказалась почти точной копией прежней. Внутри была задвижка, так что я относительно спокойно расстелил шкуру и заснул. Но вытащенную из ножен саблю положил рядом. Она слегка поблескивала в темноте.

Утром в остроге созвали круг, и я был на него приглашен. Внутренний двор залило светом, свежий ветерок гнал над стенами дым от костров. Мы собрались в большой избе – в той самой, в которой меня только что принимали в отряд.

В центре сидел Ермак, рядом с ним – Матвей, дальше, по кругу, остальные сотники и руководители отряда. Здесь был и староста Тихон Родионович.

– Итак, – начал атаман, – враг незаметно проник в город. Хотел зарезать человека, который делает для нас оружие. Значит, били по уму, а не по силе. У кого какие соображения?

Все молчали. Никто ничего пока что толком сказать не мог.

– Прохор, начни ты, – обратился Ермак к начальнику разведки Прохору Лиходееву.

Тот вздохнул.

– Мы знаем, что Кучум засылает к нам убийц, хочет твоей смерти, Ермак Тимофеевич, и смерти других. Но пока что убийцы к нам не попадали. Из тех, кто не любит Кучума, но живет в его землях, никто не говорил нам, что у него появились такие создания, как это. Но у нас и нет людей, кто был бы совсем близок с ним.

– Ясно, – проговорил Ермак. – А ты, Лука, что думаешь? Как этот человек или кто это попал сюда?

Командир охраны Лука Щетинистый немного закашлялся.

– Не знаю, Ермак Тимофеевич. Через стену он перебраться не мог. Мои ребята на стене стоят днем и ночью. Даже если один отвлечется, остальные увидят. Перелезть, конечно, можно, но не мигом. Это надо крюк забросить – а он еще и стучать будет, забраться по веревке, потом убрать крюк… Тайно невозможно это никак.

– То есть, не знаешь? – строго спросил Ермак.

– Думаю, Ермак Тимофеевич. Всю ночь не спал, думал. Караулы усилил, ребятам сказал, чтоб в оба глаза глядели. Но пока соображений нет. Убийца этот – не здешний. Вонючий, как тухлая рыба. Может, из тех, что по северным болотам шастают. Или вообще не человек.

– Может, колдовство? – спросил сотник Гаврила Ильин. – Отвели глаза охране и проникли. У Кучума, говорят, есть колдуны.

– Вряд ли, – помотал головой Ермак. – Охранников на воротах и на стенах много, одному отведешь, другие увидят. Колдовство случается, но тут я в него не верю. Надо искать другие причины. Тайные ходы из города проверяли?

– Первым делом, – ответил Лиходеев. – Все закрыто. Мои на разведку сегодня не выходили. Я решил дать им передохнуть.

– Мы можем поставить какие-нибудь веревки с колокольчиками, еще что-нибудь? – спросил Ермак.

– Нет, – помотал головой Лука, – толку не будет. Поставить, конечно, может, дело нехитрое, но тот, кто смог избежать глаз охраны, придумает, как обойти все веревки. Только хуже сделаем. Понадеемся на них, и перестанем смотреть по сторонам. Такая вот человеческая природа.

– На кухне надо будет усилить охрану, – сказал Ермак. – Не хватало того, чтоб нас отравили. А это самое простое. Вылил яд в котел – и все, половины отряда нет, и у татар праздник.

– Уже сделано, – сказал Лука.

– А подкоп? – спросил сотник Черкас Александров.

– Так-то возможно, – кивнул Прохор Лиходеев, – но скорее всего, нет. Копать его очень долго, и мы бы заметили. Территорию постоянно обходим. И мы, и охрана. Да и местные запросто заметили бы и сказали нам. Кучума они не особо любят. Из леса копать – это кошмар сколько работы. Не один месяц. Ну и сейчас город ведь обходили, ничего не заметили. Поэтому скорее всего иначе как-то. Непонятно, почему наняли этого. Неужели у Кучума своих головорезов не нашлось.

Сотник Савва Болдырев поднял руку.

– Хочу сказать.

– Говори, – кивнул Ермак.

– Шаман остяков, наш, который в Сибире, знает, что это за создание. Он ко мне утром подходил, я показал ему тело, и тот все объяснил. Шаман умный!

– И кто же это?

– Я думаю, что проще его самого позвать. Пусть скажет, и на вопросы ответит. Он тут, за воротами острога, ждет, что мы скажем. А когда будем обсуждать, что с этим делать, он уйдет.

– Правильно. Пусть приходит.

Матвей выглянул за дверь, дал указания, и через минуту к нам пришел шаман Юрпас. Похожий на того, к кому меня водили после того, как я здесь появился, но все-таки другой. Более доброжелательный с виду, что ли. Его старое, морщинистое лицо было невозмутимо спокойным. Существует ли что-то, что может вывести шамана из себя?

Когда он вошел, казаки подвинулись, и шаман не спеша сел рядом с ними на лавку.

– Скажи, ты видел тело того, кто проник ночью к нам в город?

Старик промолчал и ответил. Как ни странно, по-русски. А шаман вогулов говорил с нами на своем. Неужели не научился с тех времен, когда Кашлык перешел под власть Ермака и стал Сибиром?

– Да, видел. Савва показал мне. Он правильно сделал, что спросил у меня! Никто другой вам не скажет ответа. А я знаю! Это племя Ювах. Северное. Очень северное. Они живут там, где заканчивается земля, рядом с морем, покрытым льдом. А за льдами уже никто не живет, даже боги, потому что там так холодно, что время останавливается. Это злое племя. Очень злое. Злее, чем стая голодных волков, потому что те убивают, чтобы наесться, а эти – потому что любят убивать. Они не говорят, они шепчут. Они не знают металла, и делают оружие из костей. Они едят людей – и чужих, и своих, кто провинился. Они очень древние. Наши старики боятся говорить о них. Я видел таких дважды – и оба раза это было к несчастью.

– Где они точнее живут? – спросил Ермак.

– За рекой Пясиной, в камнях и снегах. Их иногда нанимают те, кто хочет появления мертвецов. Сюда они сами не приходят. Тут им слишком тепло. Они страшные воины. Не боятся ни крови, ни боли. Их можно разрубить на куски, но они все равно будут тянуться к тебе своим оружием. Они очень маленькие, но сильные. Они умеют спать в снегу. Им не страшны самые сильные холода. Они великие охотники.

– А как он сюда попал? Перелез через стену?

– Этого я не могу сказать, – развел руками Юрпас. – Может, и через стену, может, как-то иначе. Летать они не умеют. Старики мне про это не говорили. А может, не знали.

– А колдовать могут? – спросил Гаврила Ильин.

– Колдовать – умеют, да. У них все на колдовстве. Сам не видел, но старики рассказывали. А им тоже кто-то рассказывал, что они умеют поднимать мертвых, вызывать духов, оживлять камни, надевать шкуры и превращаться в зверей… и где там правда, а где вымысел, не угадаешь! Но колдовством занимаются шаманы, а этот – воин. Он не умеет. Его дело – резать людей. Этому он обучен.

– Спасибо, Юрпас, – сказал Ермак. – Можешь идти. Ты нам очень помог.

Лука помог старику подняться, и он пошел к двери.

– Подожди немного! – вдруг воскликнул я. У меня появилась интересная мысль, и ее надо проверить. – У людей этого племени может быть запах, как от рыбы?

Шаман удивился, но вида не подал.

– У тех двоих, которых я видел, такого запаха не было, – ответил он. – А у этого да, есть. Не знаю, откуда. Тайна!

– Спасибо, – поблагодарил я, и старик медленно вышел из избы.

Все недоуменно посмотрели на меня. Мой странный вопрос показался интересным. Какая еще рыба?

– Если он не мог перескочить через стену, – сказал я, – то он попал в город через ворота. А поскольку он через них не проходил, значит, его пронесли в каких-то вещах, чтоб не увидела охрана. И, скорее всего, рядом с ним лежала рыба, поэтому он так ей и пропах. Во всяком случае, проверить это надо.

– Точно, – хлопнул себя по лбу один из сотников. – Как мы не догадались!

– Кто на рынке торгует рыбой? – обратился Ермак к старосте Тихону Родионовичу.

– Много кто… – ответил тот. – Но рыбу носят все в небольших корзинах, там такого, как этот, не спрячешь… Хотя!

Он вскочил на ноги.

– Есть один! Татарский купец Сафар. У него рыбы больше всего. Он нанимает рыбаков выше по реке, те ловят, а он сюда возит. Рыба у него хорошая, дорогая. И с ним слуга, тоже татарин, огромный, плечистый. Так вот, они вчера рыбу заносили. Целую гору! Охранник еще смеялся – куда вам столько, неужто продадите, сгниет ведь! А тот в ответ только подмигивал – не бойся, продадим!

– Он здесь?– спросил Матвей.

– Здесь… А слуга его уже уплыл на лодке. Сафар тоже вроде собирался, я проходил по рынку, видел, что он собирает потихоньку вещи.

– Быстрее туда, пока он не удрал! – скомандовал Ермак.

Все, кто был здесь, бросились наружу и побежали к рынку по улице, которую, наверное, можно назвать главной. Народ расступался, глядя на нас с удивлением и тревогой. Ночные костры еще горели, ветер гнал запах дыма.

Торговля на рынке находилась в самом разгаре. Людей было много. И городских, и приезжих. Те, кто что-то продавал, тоже что-то покупали. Торговля в основном шла в виде обмена. Меха на инструменты, мясо на гвозди, и так далее. Понаблюдать за этим интересно, но не сейчас.

– Вон он, Сафар, – показал рукой Родион Тихонович.

Я узнал его. Это был тот самый пожилой татарин, который причитал по поводу того, что взятый в плен разведчиками кучумовский солдат не стал разговаривать с Ермаком, а бросился на часового и погиб.

С ума сойти. Он так искренне говорил, что с Ермаком надо дружить… Не ошиблись ли мы? А потом одернул себя – ты что, не видел, как люди умеют притворяться? Забыл о том, как было в Афганистане? Как люди днем широко улыбаются, а ночью ставят растяжки?

Сафар с вытаращенными от удивления глазами стоял за прилавком и смотрел, как мы идём. Ермак оказался около него первым.

– Сафар, покажи свои вещи.

– Что случилось, Ермак-батюшка? Торговля моя честная. Налоги плачу, место своё держу.

– Показывай, – холодно повторил Ермак.

К ним подошли двое казаков, положив руки на эфесы сабель. Сафар понял, что лучше не спорить, пожал плечами и отступил.

Около его прилавка стояло три корзины и несколько бочек, в которых плавала предназначенная для продажи рыба. Две корзины были пустыми и обычного вида, а третья… Очень большая и с двойными стенками – внутри находилось пространство, в котором мог уместиться человек тех габаритов, который напал на меня. Там не виднелось никакой рыбьей чешуи и слизи, то есть рыбы никогда не было.

Все мгновенно стало ясно. Во внутренней корзине лежал убийца из таинственного племени. Просто так засыпать его рыбой было нельзя – пока несли, живые и скользкие рыбьи тела могли растрястись, и человек стал бы видел, да и задохнешься за пару минут. А так никакая охрана не догадается.

Мещеряк выругался.

– Он привёз его. В корзине. Через ворота, как товар.

– Кто это был? – спросил Ермак.

– Я не понимаю, о чем вы! – воскликнул татарин, подняв руки к небу. – Кто был в корзине? О чем вы? Я мирный торговец! Я ни во что не вмешиваюсь!

– Я не знаю, – отрезал татарин. – Я торгую рыбой. Я ничего не понимаю! За что такая несправедливость!

– Арестовать его и допросить, – зло сказал Ермак. – Посмотрим, как он тогда заговорит!

К купцу подошёл молодой казак, парень лет двадцати, крепкий, с рыжими усами. Он взял его за локоть:

– Идёшь с нами. Не дёргайся.

И тут все произошло очень быстро. Сафар переменился в лице, выхватил из рукава нож, ударил им казака по руке и бросился к Ермаку.

Глава 8

Всё произошло в одно движение.

Лезвие зацепило казака с невероятной быстротой, которой никак нельзя было ожидать от пожилого торговца. Брызнула кровь, казак не закричал и не испугался, но на секунду замешкался, и Сафару этого оказалось достаточно.

Никакой он не купец, понял я. Убийца. Фанатик. Постаревший, но еще способный разрезать на куски кого угодно.

Сафар бежал вперёд, прямо к Ермаку. Рот оскален, глаза пустые, как у зверя. Лезвие в руке, нацелено в горло.

Ермак выхватил саблю. Еще секунда… Но воспользоваться оружием ему сегодня не пришлось. Справа и слева к Сафару подскочили два сотника, и в их руках тоже находились клинки.

Они мелькнули одновременно. Один ударил по бедру, второй вонзился глубоко в грудь. Сафар упал не сразу, сделал еще два шага по направлению к Ермаку. Лицо купца было искажено ненавистью. Последовали еще удары, и только тогда Сафар повалился на землю. Рука продолжала сжимать нож. Кровь лилась ручьем.

Все кончено.

– Вот какие купцы к нам заходят, – мрачно произнес Ермак, убирая саблю. – Да уж. Теперь тщательно просматривать весь товар, который приходит в город! Если охрана не будет успевать, пусть зовет еще людей. Но такого больше быть не должно.

Лука Щетинистый кивнул.

– Все будет сделано, Ермак Тимофеевич.

Я подбежал к раненому Сафаром казаку. Тот стоял бледный, кривился от боли, но не стонал. Я, конечно, не врач, но кое в чем разбираюсь. Рана была неглубокой, крупные сосуды и сухожилия не задеты.

К нам подошел Никита Грамотей. Тоже глянул рану, затем обмотал ее тканью – вроде как перевязку сделал.

– Жить будешь, – сказал он казаку. – Зашьют, и все будет хорошо. Но потерпеть, конечно, придется.

Затем к нам шагнул еще и Ермак.

– Молодец, – сказал он раненому. – Поправишься. Раны – спутники казачьей жизни. Если на них не обращать внимания, болят меньше. Уж я-то знаю!

Затем он обратился ко мне и Никите:

– Отведите человека в лекарню.

Мы отправились через весь городок. Она оказалась почти на противоположной стороне.

Мы с Никитой Грамотеем шли быстро, поддерживая раненого казака под плечи. Кровь просачивалась через ткань тёмными пятнами. Он шёл сам, но немного шатался.

– Потерпи, парень. Сейчас дойдём, – говорил Никита. – Аграфена тебя быстро подлечит.

– Как звать тебя? – спросил я, поддерживая его с другой стороны.

– Тимофей… Тимофей Кручин… – выдавил он сквозь зубы.

Мы свернули к старой избушке у стены, где находилась лекарня. Доски у входа были тёмные от смолы, дверь низкая. Внутри пахло дымом, травами, уксусом и сушёными корнями. Там было сухо, тепло, и тихо. Раненых и больных в избушке не оказалось.

– Раненый, – произнес Никита.

На лавке у стены сидела, как я понял, сама Аграфена. Женщина крупная, суровая, с простым платком на голове. Она посмотрела на нас.

– Кто тебя так? – сказала она, вставая. – На лавку ложись. Как звать тебя?

– Тимофей. Купец Сафар полоснул, – сказал я. – Не купцом он оказался, а татарским лазутчиком.

– Сафар? Это который рыбой торгует?

– Он самый, – подтвердил Никита.

– Никогда он мне не нравился, – скривила губы Аграфена. – Улыбается, смотрит ласково, а внутри глаз – темнота и злоба. И права, к сожалению, оказалась.

Тимофей снял рубашку и лег. Аграфена осмотрела рану. Не слишком глубокая. Кровь шла медленно, уже свёртывалась. Пальцами казак шевелить мог. Кости и сухожилия целы.

– Хорошо. Будем шить, – сказала Аграфена. – Нитку, иглу, кипятку!

Из-за занавески показалась девушка лет шестнадцати. Она принесла металлический ковш с кипятком, в котором уже лежала игла. Затем подала обмотку, бурдюк с каким-то отваром и клубок нити.

Я смотрел, как она готовится.

Зашивать без обезболивания – это очень неприятно. Может, она что-то даст ему? Тут даже алкоголь подойдет. Хоть немного притупит ощущения.

Тимофей лежал бледный.

– Не бойся, – сказала ему Аграфена. – Сейчас Даша придет, поговорит с тобой.

Даша? Какая-то женщина? А что она сделает?

Через минуту дверь в избу открылась и вошла девушка. Я понял, что это та самая Даша. Я ее, кстати, уже встречал, когда ходил утром купаться. Шел на речку, а она стояла у пристани. Тогда я видел ее мельком и издалека, а сейчас смог рассмотреть.

Высокая, стройная, в тёмной одежде. Лет двадцать ей или меньше. Очень красивая. Лицо загадочное, непонятное. Глаза темные, глубокие. Раньше думал, что фраза «глаза, как омуты» глупая, а теперь вижу – нет.

– Раненый, – сказала Аграфена. – Будем шить. Поговори с ним.

– Конечно, – ответила Даша.

Какой красивый у нее голос. Сказала вроде негромко, а будто до глубины души слова добрались.

Девушка села рядом с Тимофеем, взяла его за целую руку.

– Не бойся, – сказала она, глядя ему в глаза. – Ничего не бойся. Все будет хорошо. Совсем не больно, совсем. Твоя рука ничего не чувствует. Совсем ничего. Она будто не твоя. А потом она заживет. Быстро-быстро.

Ух ты, подумал я. Гипноз! Точнее, заговор. Хотя это, в принципе, одно и то же. Не ожидал увидеть такого здесь.

Через минуту лицо Тимофея успокоилось, глаза закрылись. Он будто заснул. А может, и впрямь заснул.

– А теперь уходите, – сурово сказала нам Аграфена. – Будем зашивать. Посторонние мне тут не нужны.

Мы вышли за дверь и направились к пристани. Я хотел поподробнее выяснить, кто работает в лекарне.

– Что это за девушка? – спросил я у Никиты.

– Даша, – ответил он. – Она странная, но может заговаривать боль. Меня однажды так тоже лечила. Откуда у нее такое умение – никто не знает, но без нее было бы очень плохо.

Он засмеялся.

– Ее в отряде уважают и боятся. Ссориться с ней нельзя. Себе дороже! К другим бабам казаки подкатывают без удержу, а к ней – нет.

– А откуда она?

– Из какого-то зауральского села, рядом с Верхотурьем. Мне немного писарь про нее говорил, он про всех осведомлен. Родители были богатыми крестьянами. Совсем молоденькой ее насильно выдали замуж за казака – злого, но уважаемого в округе. Он погиб, а она прибилась к нашему отряду. Вот так!

– А где она научилась заговаривать?

– Кто ее знает! – развел руками Никита. – Может, ведьма какая дала уроки, а может, дар сам проснулся. Такое бывает. Не то бог его дал, не то кто похуже… но нам рассуждать об этом некогда. Спасибо Даше, помогает нам! Всякие отвары да настойки боль снимают куда хуже. А когда она с тобой разговаривает, прям совсем не чувствуешь. Будто со стороны наблюдаешь, как Аграфена тебя иголкой сшивает.

Мы сидели на деревянном мостике около рядом с одним из стругов, и вдруг увидели плывущую к городу лодку.

– Кто это? – с удивлением проговорил Никита.

Долблёная лодка была узкой, как стрела, и чёрной – не то от времени, не то ее борта промазывали смолой или чем-то еще. В ней сидели трое остяков (хантов, другими словами). Двое – охотники в мехах и суконных кафтанах. Один – пожилой, в жутковатой накидке из шкур и пёстрых бус, с раскрашенным лицом.

– Остяки, – сказал Никита. – Тут неподалеку селение. Это, наверное, один из шаманов. Но не главный, главная там старая баба. Интересно, что им нужно.

Неторопливо пришвартовавшись, они вылезли из лодки. Поскольку гости были необычные и важные, их вышел встречать лично Матвей Мещеряк. А позади него медленно походкой ковылял Юрпас, шаман остяков, живущий в нашем городке.

После обмена приветствиями приплывший шаман медленно произнес:

– У нас есть просьба к Ермаку. Совсем маленькая. Надеюсь, он нам не откажет.

– Конечно, не откажет, если это будет в его силах! – дипломатично ответил Мещеряк. – А что нужно?

– Я бы хотел поговорить лично с Ермаком, – произнес шаман.

Говорил он по-русски вполне сносно. Слова почти не коверкал, хотя акцент, конечно, был.

– Тогда идем к нему, – сказал Матвей.

Как мне показалось, он был немного уязвлён тем, что его уровня оказалось недостаточно. Но куда деваться, к Ермаку, так к Ермаку.

Охотники остались в лодке, а Мещеряк, приплывший шаман и Юрпас неторопливо пошли к острогу. Нам с Никитой стало очень интересно, что случилось, и мы отправились за ними на расстоянии пары десятков шагов.

Матвей это заметил, оглянулся на нас, сделал недовольную рожу и взглядом отогнал Никиту. Дескать, не положено тебе еще вникать в дела государственной важности. А меня, к моему удивлению, оставил, даже, кивнул, чтоб я подошел ближе. Ишь ты! Наверное, думает, что я смогу что-то сказать полезное. Очень хорошо! Меня здесь начинают уважать!

Гостей пригласили в ту избу, в которой проводился круг по поводу моего принятия в отряд и другие важные совещания. На пороге стоял Ермак, есаул, который, увидев меня, немного скривился, хотя ничего не сказал, и начальник разведки Прохор.

Лицо Ермака, обычно такое суровое, дипломатически расплылось в улыбке. Дескать, очень рад гостям! Ну а что делать, одним свинцом Сибирь не завоюешь. Тем более, когда свинца этого почти не осталось.

Мы расположились на лавках и на стульях.

– С чем пожаловали? – улыбаясь, спросил Ермак.

– Прошла весть, что в город проник человек с племени Ювах, – почтительно сказал шаман.

– Да, был такой. Хотел убить одного из наших, – ответил Ермак. – К счастью, охрана вовремя заметила его.

Я чуть не хмыкнул от удивления. Как же, заметила. Спала и бродила вдоль стен, пока я ее не позвал. Ну да ладно, хочет атаман показать, что у него тут и муха не проскочит. В принципе, правильно. Пусть думают, что в городе все под контролем.

А откуда же они узнали об убийце с далекого севера? Похоже, Юрпас сообщил. Больше некому. Он что, тоже шпион? Наверное, так его называть нельзя, потому что Ермак находится с поселением остяков в хороших отношениях (иначе бы они не припыли). Но докладывает о том, что здесь происходит. Как все сложно, однако. Со всеми надо держать ухо востро.

– Поэтому мы просим отдать нам его тело. От этого польза будет и вам, и нам.

– А какая нам польза? – удивился Ермак.

– Его злобный дух не потревожит город. А мы отдадим его тело Тому, кому оно придется по душе. Мы знаем, что ты, Ермак, против того, чтоб мы приносили в жертву людей. Но он не совсем человек и к тому же мертвый. Не откажи нам в нашей маленькой просьбе.

Ермак удивленно вскинул брови.

– Хорошо, забирайте. Мы не боимся никаких злых духов, но если это для вас так важно, то мы не против.

А затем шаман произнес фразу, которую никто не ожидал вдвойне.

– Он, – сказал шаман, показав на меня рукой, – может поехать с нами и посмотреть, как мы отдадим тело Тому, чье имя я не могу сейчас называть. Раньше никто не из нашего племени не видел этого.

Повисла тишина. Глаза Ермака расширились, а потом сузились. И у всех остальных лица стали молчаливо-напряженные.

– А ты хочешь поехать? – вдруг спросил меня Ермак.

– Да, – ответил я после недолгой паузы. – Очень хочу.

Мне и на самом деле было интересно. Но не ловушка ли это? Зачем остякам я там нужен? Непонятно.

– Тогда езжайте, – кивнул Ермак. – Только, пожалуйста, позаботьтесь о том, чтобы с нашим человеком ничего не случилось. С ним поплывут десять казаков. Подождут его в струге.

– Конечно, – наклонил голову шаман.

Мы вышли из избы. Казаки принесли шкуры, чтобы завернуть в них тело убийцы, а меня Ермак с Мещеряком отозвали в сторону.

– Их главный шаман хочет на тебя посмотреть, – сказал Ермак. – Вот зачем они тебя ждут.

– Выгнать Юрпаса из города к чертям, – прорычал Мещеряк. – Остяки сразу узнают, что у нас здесь происходит. А через них, может, и Кучум!

– С Кучумом у них плохие отношения, – возразил Ермак. – А нам польза от остяков есть. Не раз и не два сообщали о приближении отрядов татар. Власть нашу признают, ясак платят, как положено. Да и остяки не такие злые, как вогулы. С ними проще договорится. Народ миролюбивый. Возможно тебе, Максим, удастся с ними наладить совсем хорошие отношения. Нам это было бы очень полезно.

– Все следят за всеми, – вздохнул Мещеряк. – Надоело. Как просто в бою – тут враги, там друзья. А так… не пойми, кто он тебе. Так и жди в любую секунду предательства.

– Ничего не поделаешь, – развел руками Ермак. – И ты сам это прекрасно знаешь.

– Да знаю, знаю… – буркнул Мещеряк.