Текст книги "Военный инженер Ермака. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Михаил Воронцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 31 страниц)

За время, пока одни жители города копали ров, другие ставили ещё одну важную линию обороны. Перед рвом, на расстоянии всего в несколько шагов от его края, появилась длинная и широкая полоса рогатин. Защита простая, но важная.

Рогатины угрожающе смотрели в окружающее город пространство и представляли собой брёвна, заострённые на концах и глубоко вбитые в землю под углом. Каждый заострённый кол был длиной около двух метров, из которых почти половина уходила в землю. Расстояние между ними было примерно двадцать-тридцать сантиметров, не больше, и это исключало возможность для человека быстро проскользнуть между ними.

Ширина полосы, занятой рогатинами, составляла от пяти до семи метров, и тянулась она вдоль всего периметра оборонительного рва, плотно охватывая город со всех сторон. Если противник захочет приблизиться к городу, то ему придётся сначала преодолеть этот лес острых деревянных кольев, а затем ещё и ров.

Засыпать ров под огнём уже задача не из лёгких. Но если перед рвом стоит сплошной частокол рогатин, дело становится вовсе адским. Попробуй подтащить ко рву вязанки хвороста, чтобы засыпать им ров и пройти по насыпи, когда по тебе пялят из пушек, ружей, в тебя летят стрелы, да еще и нужно не нанизаться на деревянное острие!

Кое-где, правда, было схалтурено – рогатины сидели недостаточно глубоко. Я позвал Лаптя, и он дальше распорядился, чтоб прислали людей на доработку.

Хотя понять тех, кто вставил колья недостаточно, можно. Работа по их установке рогатин непростая и очень тяжёлая. Каждое бревно, прежде чем его вбить в землю, требовалось тщательно заострить топором или ножом. Затем колья аккуратно и ровно размещали в земле, для чего сначала делали небольшие углубления, после чего загоняли их на глубину не меньше метра, и потом окончательно закрепляли, утрамбовывая землю ногами и деревянными колотушками.

Теперь город выглядел совершенно зловеще. Оскалил клыки. Приготовился жрать вражескую пехоту. Приходите ко мне в пасть, маленькие люди, говорил он, ощетинившись рядами острых бревен.

– Жутко, – сказал я Мещеряку, с которым обходил частокол.

– Вот и хорошо! – ответил не склонный к сентиментальности Матвей.

…День клонился к вечеру, и я решил лечь пораньше, чтоб немного выспаться и освежить голову. Пришел к себе в избу и упал на лавку, твердо намереваясь не просыпаться до рассвета.

Но не тут-то было – посреди ночи меня разбудили выстрелы.

Сначала пара, потом еще и еще. А затем послышались крики.

Что-то случилось.

Глава 25

– Враги у лодок! – кричал чей-то голос.

Я вскочил с постели. Сон как рукой сняло. Лихорадочно схватил с крючка на стене саблю, пристегнул её к поясу, на ходу сунул за пояс заряженный с вечера пистолет. Спал я теперь всегда с оружием под рукой. Пищаль, правда, без пороха. Но в следующий раз и она будет готова к бою.

На улице раздавались тревожные возгласы и топот бегущих людей. Я выскочил из дома и бросился к стенам города, на ходу пытаясь разобраться в ситуации.

– Что случилось⁈ – спросил я первого попавшегося казака, бегущего с ружьем к пристани.

– Татары, похоже!

Сердце ёкнуло. Струги – важнейшее средство для нашей обороны и атаки. Если мы их потеряем, то плохо наше дело. Похоже, враг узнал, что мы укрепляем пристань и решил ударить.

Я добежал до причала, возле которого уже толпились казаки с оружием и факелами. В ночной тьме они выглядели словно призраками.

– Что случилось? – крикнул я, протискиваясь сквозь толпу.

Ко мне подошёл молодой казак.

– Я первый увидел! Стоял здесь на стене в охране, и увидел. Тихонько плыли по реке. Ночь-то вон какая, мрачная! Несколько человек, не меньше десятка. Тёмные, едва заметные. Я сначала подумал, что рыба, а потом пригляделся – нет! Дышали через тростинки, но силуэты я все равно смог заметить.

К нам подбежал Ермак, Матвей и другие из числа руководства.

– Сколько татар было точно? – спросил Матвей.

– Не разобрать, – пожал плечами казак. – Мы сразу открыли огонь, кто-то закричал, я попал в одного. Остальные сразу нырнули поглубже.

Я протолкался ближе к воде. Факелы дрожали на ветру, выхватывая из темноты тела погибших диверсантов, лежащие на песке и камнях. Подойдя ближе, я заметил необычный цвет их кожи – чёрный, словно смола. Я присел рядом с ближайшим телом и дотронулся до его плеча. Пальцы окрасились в чёрный цвет – кожа была покрыта густой, вязкой краской, сделанной, судя по всему, на основе сажи и жира.

– Что это за штука? – спросил меня Ермак.

– Да кто их знает… – я покачал головой. – Мазали себя, чтобы в темноте незаметными быть.

– Вон, смотрите, что у них нашли, – еще один казак принес какие-то вещи.

Там были кремни, огниво, ножи и маленькие мешочки из промасленной кожи на перевязи. Я взял один из мешочков, понюхал и сразу узнал едкий запах горючей смеси.

– Хотели поджечь струги, – сказал я Ермаку.

Тут же я заметил ещё одну вещь, лежавшую рядом – нечто вроде дыхательной трубочки, сделанной из полого тростника. Правильно говорил казак: они плыли, почти полностью погрузившись в воду, дыша через эти трубочки. И чёрная краска скрывала их силуэты в ночной воде почти идеально.

– Хитро придумано, – заметил я вслух.

– Очень хитро, – мрачно согласился Ермак, хмуро глядя на убитых диверсантов. – Повезло, что дозор вовремя заметил. Потерять струги – беда огромная.

– Сколько всего диверсантов было, неясно? – спросил я Ермака.

Он пожал плечами, затем посмотрел на воду:

– Похоже, не меньше десяти, но это не точно. Трое найдены, несколько, может, тоже убиты, но их тела отнесло течением. Остальные могли скрыться. Придётся усилить дозоры.

Я кивнул, чувствуя неприятный холодок от осознания, насколько было все опасно. Они собирались облить все струги горючей смесью, а затем почти одновременно поджечь. И все, не затушишь. Глина покрывала лодки не целиком, а горючая жидкость куда страшнее огненных стрел.

– Значит, решили ударить здесь, – сказал я. – Лишить нас лодок, подбодрить этой победой своих, а нас, наоборот, загнать в тоску.

– Именно так, – кивнул Ермак серьёзно. – Теперь придётся следить за водой постоянно. Если сегодня они попытались, завтра могут повторить. Нам надо думать, как защищать струги, чтобы к ним больше никто не смог подобраться. А то мы готовились к бою, а о лазутчиках толком не подумали.

Мы помолчали, глядя на тела убитых диверсантов, затем Ермак отдал приказ казакам:

– Утроить дозоры! Смотреть в оба! А утром, как только рассветет, обыскать берег, может, что-то ещё найдём!

Казаки молча разошлись, унеся тела в город, а я еще ненадолго остался стоять на берегу, глядя на Иртыш, чёрный и спокойный, безразличный к тому, что происходит здесь у людей.

Заснуть было тяжело, но я себя заставил. Если не спать, голова работает неважно. А мои мозги сейчас ой как нужны. Поэтому слушай свою же команду: забыть обо всем и отключиться. Сейчас у тебя никаких проблем. Вокруг чистейшая экология, здоровая еда, работа на свежем воздухе. Хотя нет, в кузне воздух свежий не особо. Ну да неважно, спать – и все!

Под утро, когда небо начало сереть, я ещё раз прошёлся по берегу, осматривая струги. Вроде все были целы. Около них расхаживали мрачные и невыспавшиеся казаки из охраны.

Оставалось только надеяться, что сегодняшняя тревога заставит всех быть осторожнее и внимательнее. На коварство врага надо отвечать коварством своим. Кто коварней – тот и победит. Таковы реалии войны. Изменить тут ничего не получится.

…Дни выдались такими, что в будущем вспоминать не захочется. Очень уж много работы! Второй моей задачей, сравнимой по значимости для обороны города с созданием новых пушек, являлось строительство особых стругов-«броненосцев», надежно защищающих свой экипаж от стрел, а также «закрывающих грудью» остальные лодки. Картечь со стен до воды, на которой стоят дальние лодки, будет доставать уже так себе.

Идея с виду простая, но быстро реализовать её тяжело, особенно учитывая, на какой «разрыв» работали наши плотники и прикрепленные к ним помощники.

Строительство «броненосцев», если быть точным, заключалось в том, что мы взяли четыре самых больших струга и начали их переделывать.

Так-то струг, по сути является крупной лодкой, способной брать на борт несколько десятков бойцов и, при необходимости, даже пушки. Но он уязвим перед огнём, стрелами, и абордажем превосходящих сил противника. Поэтому наша задача – предусмотреть защиту от всего этого.

И мы начали укреплять и надстраивать корпус. Собрали прочных досок из лиственницы, толстых и твёрдых. Это был внешний слой, который должен был выдерживать основные удары стрел и даже пуль, потому что ружья у кучумовцев тоже были. Доски крепили гвоздями и деревянными нагелями.

Но этого оказалось мало. Я знал, что между слоями древесины хорошо бы положить что-то, что поможет погасить силу удара, то есть прослойку. Особых вариантов, кроме шкур животных, у нас не было.

В идеале использовать сырые бычьи шкуры. Их можно, кстати, даже растянуть поверх досок, с внешней стороны, и там периодически поливать водой, чтобы не высыхали.

Но тут возникает масса проблем. Во-первых, они высыхают, хотя это решается методом их каждодневного поливания водой. Во-вторых, гниют. Можно пропитать и промазать их различными составами – солью, уксусом, жиром, золой… но это лишь отдалит неизбежное, причем отдалит ненадолго. На неделю-две. А если проклятый Кучум не нападет в эти дни? Кто знает, что у него на уме!

Поэтому выбрали другой способ – старые шкуры плюс пропитка их костяным клеем. В клей добавить золы и березового дегтя от гниения, а после пропитки еще и обмазать их глиной для защиты от сырости и огня. Хотя не думаю, что огонь им сильно угрожал – шкуры будут все-таки между слоев древесины, горящая стрела до них легко добраться не должна, да и костяной клей не особенно горюч.

Хотя пожарники со мной наверняка не согласятся и приведут тысячи примеров, когда пламя разгоралось там, где гореть по идее нечему вообще. Поэтому я решил все-таки сделать «по уму», потратить время, но добавить надежности.

Затем была проведена ревизия шкур, благо их в городке находилось очень много, а некоторые были приобретены у соседей, остяков и вогулов. Шкуры диких зверей в Сибири шестнадцатого века – не дефицит вообще.

Таким образом, десятки старых и новых, потрёпанных и не очень шкур медведей, лосей, волков, коров и быков были сложены в кучи на берегу. Мы нарезали их широкими лентами для укладывания слоями между досками, варили клей и щедро промазывали им шкуры. А затем наступала очередь глины.

То есть наша защита состояла из трех слоев. Наружный – из лиственницы, средний – шкуры, последний – из сосновых досок. То есть между слоями древесины получился мощный амортизирующий слой, легко способный погасить энергию стрелы или даже, если повезет, ружейной пули, особенно если та полетит вскользь или с большого расстояния.

Можно было бы заменить сосновые доски досками из лиственницы… Можно, но нельзя! Ее очень тяжело обрабатывать. Поэтому – пока так. Надо быть реалистами.

Работа шла день и ночь. Горели костры, кипели котлы, чертыхались вусмерть уставшие плотники. Я сам несколько раз обжёгся, но внимания на это не обращал.

Сделав стены, мы начали сооружать крышу над палубой. Конструкция должна быть крепкой, и достаточно просторной, чтобы можно было свободно двигаться. Многослойной ее делать не стали, но от пущенной навесом стрелы она спасет точно. Крыша поднималась над палубой на высоту больше около двух метров, чтобы внутри можно было спокойно ходить – кто знает, сколько продлится сражение, а стоять, согнувшись в три погибели несколько часов – так себе удовольствие. Её поверхность тоже обмазали толстым слоем глины для защиты от огня.

Помимо этого, в стенах мы делали закрывающиеся бойницы – для пушек и ружей. Причем такие, чтоб были не особо заметны, по крайней мере, для пушек. Пусть татары думают, что «броненосцы» могут лишь отстреливаться из пищалей. Бойницы шли по всему периметру. То есть, со стругов можно было стрелять и в направлении города для поддержки своих на берегу, если возникнет такая необходимость.

Защита остальных стругов тоже шла параллельно. Их корпуса густо обмазали глиной, смешанной с песком и соломой, сверху закрепили деревянные щиты, тоже с глиной. Теперь огненные стрелы нам не страшны. Ну, почти. Если приплывут диверсанты, то все равно дело будет плохо.

И вот, скоро все четыре «броненосца» были готовы. Мы отвели их на воду и тут же поставили боком на якоря, чтобы они полностью закрывали собой другие лодки. Теперь неприятель не мог даже приблизиться к стругам без риска попасть под огонь. Препятствие на его пути встало практически неодолимое.

Но на этом укрепление обороны не закончилось. Одновременно с постройкой «броненосцев» другая группа строителей продолжала укреплять городскую стену, протягивая её вплоть до самой воды. Вбивали длинные толстые брёвна прямо в дно реки, усиливая и продлевая линию обороны. Теперь даже вода у берега была частично перекрыта деревянным частоколом, который не позволял врагу обойти ее вброд.

Параллельно с адским трудом над стругами-броненосцами, в лагере шла другая, адская не менее, но которой я, к счастью, почти не касался. Изготавливались новые деревянные пушки. Материалом для них послужил граб – твёрдое, прочное и тяжёлое дерево, которое в здешних краях ценилось чуть ли не наравне с железом. Мы спилили всю рощицу. Было очень жаль деревьев, но что делать! После успешного испытания первых таких орудий во время засады на руднике, стало ясно, что эта тема имеет право на существование.

В отличие от первых пушек, новые были подсушены по всем правилам, что должно добавить им прочности. Чтоб не потрескались во время сушки, Лапоть обертывал дерево мешковиной, пропитанной жиром, и замазывал торцы смолой, чтоб вода не через них испарялась. Полностью, конечно, толстые стволы не высохли, но хоть что-то! Дополнительно мы обхватили пушки железными обручами и кожаными ремнями. Вся конструкция стала гораздо надёжнее и меньше подвержена риску разрыва при выстреле.

У нас двадцать две таких пушки. Заряд в них будет обычный – картечь и камни. По вражеской пехоте – самое оно. Пороха, конечно, в них надо класть поменьше, чем в железные. В бою они могут дать один выстрел и не больше, потому что слишком рискованно.

Куда их приспособить? Придумаем. Но их роль, конечно, вспомогательная. Например, сделать залп, пока перезаряжаются основные орудия. Или еще какая ситуация. А может, поставим их на струги. В общем, этот вопрос еще предстоит решить.

По окончанию работы, уже вечером, мы стояли с Ермаком на берегу и смотрели на реку, где стояли наши новые «броненосцы», мощные, внушительные и почти неприступные на вид.

– Что думаешь, Максим? – спросил Ермак.

– Теперь татарам придётся непросто, – ответил я уверенно. – Эти струги просто так не возьмёшь. Если попробуют подплыть – их встретят выстрелы. Попытаются поджечь – не получится.

– Это хорошо, – кивнул Ермак. – но я не только о реке. Я обо всем вообще. Пока об этом никому не говори, но пошло войско Кучума из степей к нам. Где-то через неделю передовой отряд будет здесь, а за ним и остальные. Наши узнали об этом не сразу, в тех степях у нас людей нет. И пока с вестью добрались до нас, тоже прошло время.

– Мы сделали всё, что могли, – вздохнув, пожал плечами я. – Пушки, рогатины, ров, защита стругов, броненосцы… Это все добавит нам шансов отстоять город.

Ермак посмотрел мне в лицо. Его глаза были спокойны, но в них виднелось что-то, чего я никогда раньше не замечал – сомнение и глубокая усталость.

– Хватит ли этого? – сказал он тихо. – Мы укрепили Сибир, окончательно сделали его крепостью. У нас четыре сотни бойцов, которые знают своё дело. Пушек два с половиной десятка штук, да ещё и деревянные разок могут бабахнуть. Пищалей триста с лишним, две сотни луков и еще самострелы. Порох, благодаря обозу, немного есть. Но…

Он снова замолчал, глядя куда-то в сторону, и я видел, как он мучительно подбирает слова.

– Но татар будет тысяч десять, Максим. Минимум десять тысяч. А может, и больше. Кучум собирает силы отовсюду. Ты понимаешь, что это значит? Даже если мы убьём половину, им это не страшно. Там жизнь стоит меньше, чем наша. Мурзы погонят людей вперёд, несмотря ни на что. Они будут наступать по трупам своих товарищей, и их не остановит страх смерти. В конце концов, у нас может просто не хватить пороха. Стрелять станет нечем.

– Знаешь, я раньше всегда верил в победу, – продолжал Ермак, чуть тише, чем до этого. – И сейчас я верю. Но разум говорит, что нам, возможно, не выстоять. Слишком неравны силы. Слишком много татар, а нас наоборот, слишком мало. И я не могу не думать о том, что произойдёт, если они прорвутся.

Ермак замолчал, а я начал думать, что ему сказать. Да, мы укрепились сильно. Но он прав – тысячи врагов, готовых идти на смерть, могут сломить любые преграды.

– Ты же знаешь, что такое толпа, – сказал Ермак. – Даже самые крепкие стены и пушки могут не помочь, если противник способен заполнить ров своими трупами и добраться до нас. Наш порох кончится, наши стрелы и наши силы иссякнут, а они всё будут лезть.

Я кивнул, понимая, что он говорит верно. Но после выполненной работы я чувствовал себя уверенно вопреки всему.

– Да, хорошо знаю, что такое толпа. Видел такое и раньше. Но я видел и другое – как несколько десятков бойцов отбивали атаки сотен и тысяч врагов.

– Ты прав, что наши силы не бесконечны, – добавил я. – Но война – это не только пушки, стрелы и сабли. Если мы заставим их бояться, они будут побеждены.

– Бояться? – переспросил он задумчиво. – Чего именно, Максим? Пушки они знают, стрелы они знают. Смерть они знают прекрасно и давно привыкли к ней. Чем мы можем их напугать?

Я не ответил. Мы молча постояли еще, чувствуя на лице вечерний ветер, а потом разошлись. Я лег спать, но в голове крутились слова Ермака. Чем мы можем напугать тех, кто ничего не боится? Чем?

Если рассуждать логически, то ничем. Это абсурд, воскликнул бы мой старенький учитель логики в университете. Просто смешно, говорил он, когда какой-нибудь студент произносил глупость на экзамене. Хахаха!

И тут я сел на своей постели. Смешно, говорите? Невозможно испугать людей, которые не страшатся ничего на свете? Так вот, я придумал. Идите далеко-далеко со своей логикой. Я придумал.

Придумал!!!

Глава 26

Мы сделаем огнеметы.

Да, именно их. И эта работа будет куда проще, чем производство тех же пушек из железных пластин или путем высверливание неподдающейся грабовой древесины.

Тяжелые огнеметы, бьющие на десяток метров или больше. Для тех, кто преодолеет и рогатины, и ров, и пушечные выстрелы. Такие, увы, будут, и в очень большом количестве.

Но они не знают, что ждет их дальше.

А ждет их огненный ад.

Все живое боится огня. Человек думает, что обуздал огонь, превратил его в слугу? Какое там. Он только и ждет, чтоб вырваться на волю и сожрать все вокруг.

Огнемет, несмотря на всю свою внешнюю фантастичность, очень несложен. Всего-то, грубо говоря, и нужно – двойные меха наподобие кузнечных, чтоб без перерыва качать горючую смесь, бак, кожаный шланг, и железное сопло. Ну и надежный механизм поджога, учитывая то, что кремни в этих краях плохонькие. Но эта проблема так или иначе решаема.

Все! Конечно, преувеличиваю, подводных камней тут будет предостаточно, но тем не менее.

Главная проблема будет в том, чтоб сделать достаточный объем горючей смеси.

Ну и еще так, чтоб она не вспыхнула преждевременно или от горящей татарской стрелы, услужливо подсказал мне мозг. Иначе такой пожар на стене начнется, что заполыхает весь город.

Озаренный идеей, я был готов выскочить из избы, разбудить Ермака, Макара и всех остальных, чтобы начать собирать огнеметы прямо сейчас, так сказать, «под покровом ночи». Потом взял себя в руки и заставил снова лечь спать. Утро вечера мудренее. Или мудрёней, что тоже правильно.

Ермак, едва рассвело, сидел на бревне у своего дома, держа в руках кружку с чем-то горячим. Утро было серое, пасмурное, и его лицо – такое же. Видать, плохо спал. Голова забита миллионом вопросов, какой тут сон. Ну да сейчас попьет атаман горячего отвара, проснется окончательно…

Но мне дожидаться этого момента некогда. Дело серьёзное. Может, самое важное из всего, что я предлагал.

– Доброе утро, – сказал я.

– Угу, – отозвался он, не глядя. – Доброе. Что стряслось?

Я немного помолчал, потом сел рядом, вытянув ноги.

– Думал ночью. Не спалось.

Он кивнул – мол, знакомо.

– Правильно ты вчера говорил, Ермак Тимофеевич. Стрелы, пищали, пушки – это все понятно врагу. Он знает, чего ждать. Он привык к ним, и надо что-то другое. То, что будет не только ранить, но и ужасать. То, чего кучумовцы пока не видели.

Ермак поставил кружку и повернулся ко мне.

– Рассказывай.

– Огонь, – сказал я. – Нам нужен огонь, льющийся на атакующих.

Я сделал паузу, чтобы Ермак представил себе эту картину.

– Мы можем направить его сверху вниз, со стены. На десяток-другой шагов. Я сделаю такие установки, которые будут выливать пламя, как воду из ведра. Только не воду – огненную смесь.

Ермак нахмурился.

– Это как?

– Представь трубу, – пояснил я. – Железную или медную. Рядом бочка с горючей смесью. От него к трубе идёт шланг – кожаный, обмазанный глиной. Смесь движется через него в трубу из-за давления, которое создается мехами, наподобие тех, что стоят в кузнях. Два человека качают, а третий держит трубу, наводит ее на врага. На конце трубы горит маленький факел. Смесь выбрасывается, поджигается факелом, и летит вперед сплошной струёй огня.

Ермак недоверчиво покачал головой, но глаза у него загорелись не хуже огнеметного пламени.

Я тем временем продолжил:

– Смесь – из сосновой живицы, жира, конопляного масла и спирта, который я начал делать для лекарни. Ну и еще можно будет попробовать чего-нибудь по мелочи добавить, но это уже не так важно. Гореть будет, как чертова печка, и липнуть к тому, на что попала.

– А вдруг ветер?

– Не беда. Струя пойдет тяжёлая, ее ветром сильно не отнесет. А если немного, то нестрашно. Передвинул трубу, и оно снова идет туда, куда надо.

– Так… – почесал подбородок Ермак. – А бочка не загорится?

– Нет. Смесь пойдет от нее, а не к ней. И пламя, значит, тоже. Ну и клапана сделаем.

Ермак взял кружку, отхлебнул и немного нахмурился. Было видно, что идея его крайне заинтриговала, но показывать это он не хотел.

– Удивительные вещи рассказываешь, Максим. Аж не верится. Хотя если мы сможем поливать татар огнем, то… Надо будет попробовать. Какая помощь тебе нужна?

– Много людей, чтоб шли собирать живицу. Много жира, много масла. И спирт надо делать, новые перегонки ставить.

– Иди к Тихону, – сказал Ермак, – скажи, что я велел всех бросать на эту работу. А казаков я лично пошлю. Сосен у нас, слава богу, рядом множество. Ну и остальным давай указания. Кто будет артачиться – говори мне, я разберусь. Когда испытать сможем?

– Если смесь собрать сможет, то, думаю, к вечеру. Но надо, чтоб никто не знал об этом. В нашем стрельбище попробуем.

– Да, ни в коем случае чтоб Кучум не прознал. Не говори, зачем нужна смола и прочее. Мол, для стругов, чтоб лучше плавали и не гнили.

Ну, раз решили, значит, делаем. Добывать живицу пошла целая толпа казаков во главе с десятниками. Рожи у них были мрачные, заниматься этим очень не хотелось, но приказ есть приказ. Плюс ко всему догадывались, что это не просто так, а для обороны. Хотя предположить существование огнеметов не мог никто.

То есть с главным компонентом огненной смеси проблем быть не должно. Лес около городка рос смешанный, с преобладанием сосны – а именно она нам и нужна. Подходит идеально – и хорошо горит, и липкая. Но можно использовать так же и пихту, и лиственницу, и ель, и кедр. Кедр здесь, правда, почти отсутствует.

С одного дерева, если его надрезать, в день капает живицы от пятидесяти до пятисот грамм. Если посчитать, что в лес ушла сотня человек, то на килограмм сто к вечеру я мог смело рассчитывать, учитывая то, что каждый казак надрезал не одно дерево. Собирать емкости со смолой пойдет меньше народа, человек тридцать – Ермак с сотниками создал бригады.

Шпионы, наверное, обалдели, и сейчас чешут в затылках – что у них вообще такое происходит? Вот и пусть думают. Скорее всего, у нас только несколько дней в запасе. Неделя – максимум.

С жиром дела обстояли хуже. Он с деревьев, увы, не капает. Пошли делать ревизию по дворам и скупили все на рынке. Медвежий, бараний, говяжий – сгодится любой. Добыли довольно много. Признаюсь, ждал худшего и был приятно удивлен. Тихон спешно отрядил несколько групп охотников, благословив их словами наподобие «идите и без медведя не возвращайтесь», но все равно хотелось больше… К соседям – остякам и вогулам уехали люди покупать жир (и еще масло, если найдется). К вечеру должны вернуться посмотрим, что получится. Подходил и рыбий жир – мы спешно принялись ловить рыбу. Рыбий – жидкий, этим он удобнее других. Вот так, по чуть-чуть, по капельке…

Если учесть, что один огнемет за десять секунд расходует примерно тринадцать-пятнадцать литров горючей смеси, то, прямо скажем, хватит ненадолго.

Масло – это еще один важный компонент. Оно, как и спирт, придаёт смеси текучесть. Его начали сливать из запасов – сначала по доброй воле, потом уже под приказ. У каждой избы был запас масла – для лампад и прочего. Всё пошло в дело. Аромат в поселении, когда начали сливать, стоял густой! Масло в огнеметы необязательно, но желательно. И горение улучшает, и живицу растворяет, делая смесь менее вязкой, в общем, одни плюсы.

Спирта в нашем горючем должно быть много. Он горит быстро, будет способствовать лучшему поджиганию, и главное, сделает смесь жидкой.

Его начали гнать в тот же день. До вечера накапали несколько литров, и ещё я получил из запасов лекарни. Мы быстро сделали шесть дополнительных аппаратов, прикрепили к ним специально обученных людей – «самогонщиков», и дело пошло. Брагу, хранившуюся в городке, срочно реквизировали, а еще ее (точнее, перебродившие напитки), будем покупать у шаманских племен. Они их на продажу и делают. И скажем, пусть начинают готовить еще. Казакам срочно потребовалась выпивка в огромных объемах!

Весь день я провозился за кузницей. Там у нас было небольшое огороженное пространство, обнесённое высоким забором из жердей и толстых досок, чтобы никто не мог подсмотреть, что мы там делаем. Именно здесь я решил собрать огнемёт и здесь же тщательно его проверить, прежде чем демонстрировать Ермаку и другим.

Главное – сохранить всё в тайне. Если татары пронюхают, что мы задумали, то сюрприз, на который я так рассчитывал, пропадёт. Шпионов в городе хватало, а на такой случай хватило бы и одного, чтобы всё пошло прахом.

Сначала я занялся мехами. Надо будет сделать что-то наподобие кузнечных, но более удобные, чтобы подача смеси шла ровно и с хорошим напором.

Я получил от кожевника несколько бычьих шкур, уже выделанных, плотных, мягких, без дыр и проколов. Я нарезал из них большие трапеции, каждую сторону тщательно прошил толстыми нитками и дополнительно пропитал воском. Вставил деревянные планки, укрепил их по краям и поставил два обратных клапана – сделал их из кожи и дерева, чтобы воздух шёл только в одну сторону. Кожевник и еще пара человек мне помогали.

Далее – резервуар. Идеально подошёл старый бочонок, который стоял за кузней. Я его очистил, а затем тщательно промазал изнутри густой смолой. Сверху, на крышке, закрепил воронку с плотной пробкой – чтобы удобно было заливать смесь и быстро закупоривать после заправки. Дальше покрыл его глиной с противопожарными целями.

Но главное – шланг и сопло. От шланга зависела надёжность всего устройства. Я сделал трубку из пропитанной жиром кожи, затем обмазал её жидкой глиной, в которую подмешал древесную золу, а после высыхания всё это туго-натуго обмотал верёвкой. Получилась прочная, гибкая, надёжная и не пропускающая жидкость труба. Конечно, остающийся в ней спирт рано или поздно разъест кожу, но времени нам хватит.

Сопло – из железной трубы длинной около метра. Выходное отверстие слегка сплющил кузнечными клещами, чтобы струя выходила более узко и далеко. Сопло достаточно длинное, чтобы не нагреться, но его еще можно обмотать веревкой, промазанной глиной.

Фитиль требовал особого внимания. Он должен был гореть постоянно и надёжно, чтобы смесь воспламенялась сразу же при выходе из сопла. Для него я взял пеньковый канат, тщательно вымочил его в жире, потом просушил. Такой фитиль горел ровно и медленно, без вспышек, не гас при ветре, был устойчив к воде и легко поджигал смесь.

Огнемет со стороны больше всего напоминал пылесос. Два казака могли переносить его, держа за длинные деревянные ручки, специально закреплённые на корпусе. Бочонок со смесью крепился на раме чуть выше мехов, от него шёл укреплённый шланг к соплу, возле выхода которого горел закрепленный фитиль. Два человека качали мехи, третий направлял струю – вот и весь расчёт.

В изготовлении огнемет куда проще, чем та же пушка.

К вечеру всё было готово, осталось только испытать. Вечерний сумрак был лучшим временем, чтобы незаметно отнести огнемёт на «стрельбище» – длинный, огороженный бревенчатыми стенами участок внутри острога. Там нас уже ждали Ермак, Мещеряк и прочие «руководящие лица».

Огнемёт переносили, укутав сверху старыми тряпками, чтобы никто не заметил странный аппарат.

На стрельбище стояло соломенное чучело в татарских кожаных доспехах и выглядело до жути реалистичным.

Огнемёт установили в пятнадцати шагах от цели. Ермак глядел молча, сдвинув брови. Мещеряк хмуро и подозрительно рассматривал установку, словно ожидая подвоха. Остальные стояли, не слишком понимая, что сейчас произойдет.

– Готовы? – спросил я. Никакого особого волнения.

Я был уверен, что все получится.

– Давай, – тихо сказал Ермак.

Я поджег фитиль. Два казака, напряженно оглядываясь, начали качать мехи, подавая воздух внутрь ёмкости, и жидкость пошла по шлангу. Затем я поднял трубу, направил её на чучело, нажал на клапан, и струя вырвалась вперед огненным потоком.

Оранжевый дымящийся язык пламени ударил чучело, и оно мгновенно вспыхнуло. Доспехи загорелись с громким шипением, кожа начала трескаться, солома вспыхнула. Пламя ревело и клокотало. По стрельбищу растёкся удушливый запах.

– Ох, чёрт… – выдохнул Мещеряк.

Ермак молча смотрел, но глаза у него заметно покруглели.

– Если сильнее качать, дальность и огонь будут ещё мощнее. – сказал я, прикрыв клапан. Струя мгновенно исчезла, но чучело продолжало гореть.

– Однако расход смеси станет больше.

Ермак шагнул вперёд, глядя на догорающее чучело.