Текст книги "Военный инженер Ермака. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Михаил Воронцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)

Глава 21

…Я прыгнул за Ермаком без раздумий. Ледяная вода захлестнула голову, сбивая дыхание. Где он? Где? Под водой уже почти ничего не было видно – только тени и призрачные силуэты. Сердце билось как бешеное, и я нырнул глубже, чувствуя, как затягивает холод. Какая-то часть меня предательски потребовала немедленно всплывать, потому что я и сам, хоть и не в железной кольчуге, но точно не в купальном костюме. Река затянет к себе и не отпустит.

Вот он! Ермак, находясь в сознании, пытался из последних сил сбросить с себя под водой кольчугу, потому что с ней никаких шансов точно.

Он медленно опускается ко дну. Его глаза были открыты. Я метнулся к нему, ухватился за плечо и дернул вверх. Пальцы скользнули по кольчужной рубахе, но я ухватил его под мышки, оттолкнулся ногами, и мы пошли вверх.

Мы всплыли чуть поодаль от того места, где Ермак упал в воду. По счастью, татар в лодках рядом не было, и нас никто не заметил. Мы дышали так, будто хотели вдохнуть весь воздух на планете.

– Ты живой, атаман? – прохрипел я. – Удар кольчугу не пробил?

– Живой, – ответил Ермак, – немного вскользь прошло. Повезло.

Мы кое-как залезли на борт. Ермак сделал шаг и упал без сил. Всему есть предел, поэтому пусть он хоть минуту отдохнет, подумал я, подобрал чью-то саблю и кинулся в схватку.

– Ермак жив! – закричал кто-то из казаков.

– Жив! Жив! – закричали другие.

На палубах стругов кипела драка. Звенели клинки, летели стрелы, даже пару раз выстрелили пищали.

Татарский воин, сбивший Ермака в воду, стоял на палубе. Его копье разило, как молния. Несколько казаков, убитых или раненых, лежали неподалеку. Он смеялся. Около него образовался круг – никто не смел больше к нему подходить.

Меня охватила ярость.

Подняв саблю, я кинулся на этого огромного воина.

Он увидел меня, улыбнулся еще шире и ударил копьем, но я ждал этого момента и успел уклониться. Древко зацепило меня за плечо, заставив поскользнуться, но меня было уже не остановить. Я подскочив вплотную, и, прежде чем гигант успел защититься, вонзил клинок ему в горло.

Татарин захрипел, упал на колени, а потом ничком, с глухим стуком ткнувшись головой о палубу. Кровь текла рекой.

– Кутугай! – глядя на него, закричали татары, будто не веря, что он мертв.

Казаки ответили им радостным ревом, и схватка закипела снова. Клинки с лязгом сталкивались и обрушивались на людей. Через полминуты к нам присоединился пришедший в себя Ермак – его сабля с яростью разила татар, а кольчуга со следами удара копья на груди отражала удары.

Но врагов было слишком много.

Придя в себя после возвращения Ермака и гибели Кутугая, татары снова начали теснить нас. А отступать на лодке можно недолго. Несколько шагов, и все, ты в реке, и никаких шансов выжить.

И вдруг прозвучали выстрелы. Не один, а много. Целая канонада. Пули скосили не одного врага и не двоих. Я обернулся и увидел, что спереди, оттуда, куда мы шли выдвигаются струги – копии, близнецы наших.

Их палубы озарялись вспышками выстрелов – пищали стреляли одна за другой.

Было темно, но мне показалось, что я смог рассмотреть в глазах татар обреченность. Они продолжили драться, но это было уже не то. Короткий всплеск отчаяния – а потом все, ожидание неминуемой смерти.

И она настигала их. При помощи казачьей сабли или выстрела из пищали.

Струги обоза охватили наше кольцо со всех сторон. Подмога продолжала стрелять из пищалей и луков. Некоторые татары, не выдерживая, прыгали в воду и пытались доплыть до берега, но едва ли это кому удалось. Казаки жестоко и методично, не тратя лишнего пороха, расстреливали темные фигуры в воде.

На наши лодки прибывшие казаки не высаживались – незачем создавать толпы. Татары, пятящиеся под ударами сабель казаков Ермака, были хорошими мишенями для пищалей людей с обоза.

Скоро все закончилось. Выстрелы и сабельный звон затихли.

Палубы стругов были залиты кровью, в воде покачивались десятки маленьких лодочек без людей и мертвые тела.

Мы победили. Дорогой ценой, но все-таки.

Наступившая тишина казалась невероятной. Плеск волн, разговоры, шорохи, все казалось каким-то необычным, потусторонним.

Я отложил саблю и сел, прислонившись спиной к мачте.

Вроде, все хорошо. Живой и даже не раненый.

– Черкас! – крикнул Ермак своему сотнику.

– Здесь! – ответил тот.

– Живой?

– Да!

Потом отозвался Елисей – он тоже выжил в схватке. Надеюсь, на прощание он хорошо дрался. Хотя куда ему было деваться – татары, даже узнав о том, что он собрался вернуться в Москву, едва ли сделали бы для него снисхождение.

Но два десятника, главных на остальных стругах, мертвы. И рядовых казаков погибло тоже много, как мы поняли из переклички. Почти половина наших бойцов или убиты, или ранены. Будь ты проклят, Кучум.

Но потери татар с нашими несравнимы. Огромное число врагов нашло свою смерть еще когда плыли к стругам, потом многие погибли в рукопашной схватке, а затем, когда показался обоз, началось просто избиение.

Думаю, не меньше трех сотен татар не пережили эту ночь. Почти все. Кучум получил еще один жестокий урок.

Скорее всего, их командиры ожидали, что мы расположимся на ночь на берегу – так, как мы делали это обычно. А если и останемся в стругах, то они смогут их почти безнаказанно поджечь с берега, но и тут у них ничего не вышло. Лодки оказались неплохо защищены от огня, да и люди вовремя проснулись. А затем вообще случилось чудо – к нам прибыла подмога, которая должна была дожидаться вдалеке.

С палубы ближайшего к нам струга на наш перескочил высокий плечистый человек лет тридцати пяти. Ермака он, наверное, узнал по кольчуге, потому что сразу направился к нему.

– Николай, – представился он. – Старшина обоза.

– Ермак, – кивнул наш атаман.

– О тебе легенды ходят, – уважительно произнес Николай.

Ермак отмахнулся.

– Пусть себе ходят, если жрать не просят. Ты лучше скажи, откуда ты тут взялся⁈ Нам повезло, но с чего ты решил плыть ночью? Все думали встретить тебя на реке утром или днем!

– Так бы и случилось, – развел руками Николай, – но мы, когда расположились на ночь лагерем, отправили по округе дозорных. А те увидели что-то непонятное – какие-то огненные стрелы с земли в небо полетели. Поначалу испугались, решив, что это духи, но бегом доложили мне. Я почесал башку и понял, что это не духи, а ты, Ермак Тимофеевич, эти непонятные штуки в облака кидаешь, и не просто так – видать, татары насели. Ну я и приказал срочно сниматься с якорей и двигать сюда. Прав оказался!

– Спас ты нас, – согласился Николай. – Но ракеты запускал не я, а Максим. Это у нас сигнал при подходе татар сработал. Без него было бы тяжко совсем. Не успели бы вскочить да от стрел укрыться. И дозоры бы все погибли. А так положили половину вражеского отряда еще на подходе.

Он указал рукой на меня.

Николай уважительно кивнул.

– А еще он меня сегодня спас, из воды вытащил… не знаю, как его благодарить. Потом поговорим. Знал я, что правильно делаю, ставив его в отряде, но не знал, насколько.

Ермак закашлялся, положив руку себе на грудь.

– Этот татарин, похоже, пару ребер мне все-таки сломал… Здоровый, черт. Чем его Кучум кормил, что такой вымахал? Копье надо сохранить на память. Повешу на стену, пусть напоминает о сегодняшней ночи.

– А ты порох нам привез? – вдруг, забыв о своих ранах, спросил Ермак у Николая.

– Привез, конечно, – ответил тот. – И порох, и пули, и соль, и одежду, и инструменты, и много чего еще. Но в Кашлык, извини, Ермак Тимофеевич, я это все не повезу. Строгановы запретили, а я наперекор им идти не могу. Перекладываем тебе, и двигай назад, пока татары не опомнились. А ты мне отдай ясак, если привез. То есть, все как обычно, хотя я раньше сюда караваны не водил.

– Привез ясак, как без него, – вздохнул Ермак. – Собираю налоги регулярно со всех своих земель и отправляю. Вот бы до меня так припасы доходили. А то с порохом беда совсем.

Николай развел руками, как бы говоря «я человек подневольный, делаю то, что могу, не я же караваны собираю».

– И еще… – произнес Николай. – Хочу тебе сказать кое-что один на один… Только тебе… Потому что очень уважаю.

Он с сомнением обернулся на меня.

Я сделал шаг в сторону, но Ермак остановил.

– Говори при Максиме, какие тут сейчас тайны…

– Хорошо, – виновато посмотрел вниз Николай. – Тогда скажу плохую новость, которую я и знать не должен, не то что говорить… Больше обозов не будет. Строгановы хотят, чтоб ты выкручивался сам, как можешь. А не можешь – возвращался. Дорого обходятся обозы. А все купцы народ такой – за мелкую монету удавятся и других удавят. Да и смысла в них никто не видит – говорят, что ты уже проиграл, не справился с Сибирью…

– Точно знаешь? – помрачнел Ермак. – Я подозревал это, но теперь ты сказал наверняка…

– Да, именно так… А знаю из первых рук. Старший Строганов разговаривал со своим приказчиком, считал смету, и сказал ему по секрету, что все, а остальные братья ему перечить не станут. Ну а у стен, сам знаешь, ушей много… Не успел Строганов договорить, как я уже знал…

– Ясно, – глухо сказал Ермак. – Значит, будем воевать тем, что есть. Спасибо за предупреждение. Строгановы думали, что заполучить Сибирь – все равно что съездить за покупками на ярмарку. А после того, как узнали, что это не так, решили бросить. Я догадывался об этом, но все равно не верил.

Николай снова виновато развел руками.

– Они вкладывают деньги в то, что приносит прибыль. Покупают товар лишь затем, чтобы перепродать его подороже.

– Люди – не товар, – ответил Ермак и нахмурился.

– Я-то знаю, – кивнул Николай, – но что могу поделать… Можно было бы войско снарядить тебе в помощь, очень можно было бы… Но нет воли и желания.

– Сейчас занимаемся ранеными, потом грузами. И еще заберешь одного нашего. Меня заставили его взять с собой Строгановы, но теперь он уходит. Хотя пусть, вольному воля. Дрался он всегда храбро, но наш поход не только драки. Других тягот не пересчитать. И еще письмо возьми, для купцов. Я пишу там все, как есть.

Николай кивнул.

…Грузы перенесли быстро. Задерживаться здесь не хотелось никому. И место теперь кровавое, и другой отряд татар может подоспеть. Пороха Ермак ждал больше, чем привезли, из-за него он погрустнел, но узнав, что тяжелых раненых нет, что все выживут, обрадовался.

Пока грузили я, не теряя времени, перебирался с одного струга на другой и смотрел, как обрабатывают раны. С нами было два парня, из лекарни Аграфены, и запас моего спирта. В принципе, все сделали правильно. Некоторые раны пришлось зашивать, в качестве обезболивающего применяли какие-то травы и корешки – спрашивать, что это, было некогда, но вроде действует отвар из них хорошо. Никто не кричал во время операции. Хотя люди у Ермака, конечно, крепкие и терпеливые.

Небольшую рану получил и Черкас. Но он ходил, всем своим видом показывая, что ему вообще не больно, и даже говорил, чтоб зашивали ему руку «без травок», правда, после сурового взгляда Ермака сразу переменил свое мнение.

Оружия нового не привезли. Хотя, в принципе, у нас его достаточно. Пистолетов бы еще в придачу к пищалям, но это фантастика. Из чего стрелять есть, вопрос – чем! Порох, порох, порох – вот что главное! Хотя Ермак очень обрадовался и соли. Ее тоже не хватает, а без нее невозможно, особенно зимой. Соль приобретают у местных, но там она тоже дефицит, так просто не продадут, а отнимать и нехорошо, и будет большая ссора.

В тюках лежали пули и свинец (свинец – это отлично!), обломки железа для перековки, нарезанные фитили, ремонтные части – оси для пушек, гвозди, кое-какой инструмент, одежда… Даже чернила и бумага.

Бумаги я заберу много. Она мне нужнее, чем другим.

Через пару часов мы уже отплыли обратно. С Елисеем простились нормально, никто ни на кого зла не держал, хотя Елисей смотрел в сторону и не встречался с Ермаком глазами – вроде как неудобно ему все же. Но что теперь говорить.

Мы с Ермаком, как и в дороге сюда, на первом струге. В мыслях что он, что я, переживали только что случившуюся битву.

– Эх, пушек бы нам на струги, Ермак Тимофеевич, – сказал я, отрывая взгляд от темной воды.

– Лишних нет, – пожал плечами Ермак. – Но если бы были, то конечно. Хотя к ним и порох нужен. А он для нас драгоценность теперь вдвойне. Пушки едят порох куда быстрее, чем ружья.

Мы замолчали. Тишина длилась несколько минут, а потом Ермак посмотрел на меня.

– Так что, Максим… мы победили судьбу?

– Да, – кивнул я. – Но надо держать ухо востро – она захочет отыграться.

– Это точно. Судьба – штука такая.

* * *

Пыль висела в воздухе. Кучум ехал молча, не отрывая взгляда от едва заметной тропы. За его спиной, на небольшом расстоянии, двигались четыре телохранителя на темных лошадях.

Кучум ехал к той, кто только что обещала смерть его злейшему врагу и победу. Говорила, что такова воля небес. Но то ли небеса ошиблись, то ли старая ведьма напутала, но Ермак жив, а отряд татар, посланный наперехват, уничтожен.

Дверь избы открылась, и в проеме показалась старуха. Сгорбленная, с бесцветными глазами. Древняя, как само время. Но сейчас Кучум не обращал на это никакого внимания.

– Ты знаешь, что случилось? – спросил Кучум, слезая с коня. – Мой отряд разгромлен. Ермак жив. Он встретил обоз, и стал сильнее. А ты говорила, что все будет хорошо! Ты обманула меня? Тебя подкупил Ермак⁈

– Не говори так, хан… – осторожно ответила старуха. – Ты не первый раз приехал ко мне… Ты помнишь, как ценны были мои советы…

– Были. Когда-то. – зло произнес Кучум. – А теперь все почему-то изменилось.

– Я говорила то, что видела. Духи никогда не лгут, но вмешался тот, кого не было в книге судеб. Тот, кто изменился и порвал нити. Ты знаешь о нем.

Кучум молчал, глядя на нее тяжелым взглядом.

– Он – человек, которого никто не ожидал. Он спас Ермака. Он изменил ход истории. Он тот, кого не заметили духи. Для книги судеб он как тень, как свет черной звезды. Он…

– Довольно, – оборвал её хан. – Ты солгала мне. Ты знаешь, что случается с теми, кто мне лжет?

– Я говорила правду, – испуганно ответила она, и глаза её вспыхнули. – Я связала узлы, я разговаривала с ночными существами, я приносила кровь. Но он… он будто пришёл извне. И я не могу ничего с ним поделать. И, наверное, никто не может.

– Нет, ты солгала, – тихо сказал Кучум. – А я этого не люблю.

– Я не лгала, – прошептала колдунья. – Я…

Она осеклась. Один из воинов хана шагнул вперёд, толкнул ее в дом, резко захлопнул дверь, а затем подпер ее большим камнем.

– Открой, – послышался ее умоляющий голос. – Впредь я буду осторожна. Теперь я знаю, что может тот, кем стал воин Ермака…

Кучум стоял, не двигаясь. Его лицо казалось высеченным из камня. Потом он протянул руку.

Телохранитель молча подал ему факел. Пламя осветило смуглое лицо Кучума.

Хан поднес его к стене деревянной избы, и та быстро занялась огнем. Пламя скользило вверх и в стороны, покрывая дерево светящимся ореолом.

Через час изба сгорела дотла. Ведьма осталась внутри. Ее почерневшие останки лежали среди дымящихся углей.

Кучум залез на лошадь, и, не говоря ни слова, поехал назад. Телохранители поспешили следом.

* * *

– Нам надо что-то придумать, – сказал Ермак. – Не знаю, что, но надо. Проявить хитрость. Как с деревянными пушками, которыми мы победили татар на руднике. Или здесь, с ракетами, взлетающими, когда кто-то заденет за веревку. Иначе мы проиграем. А это будет означать смерть. Пороха надолго не хватит. Он кончится раньше, чем татары. Их Кучум жалеть не будет.

– Я думаю, Ермак Тимофеевич, думаю… Но пока ничего сильного в голову не приходит. На все нужен порох. А его мало.

– Да, – ответил Ермак. – Твои самострелы – это хорошо, но ими орду не победить. Нужно что-то более мощное.

– Будет – сказал я. – не знаю, что, но обязательно будет.

Глава 22

…Мы ушли в темноте, без победных возгласов. Только всплески воды, да редкий скрип уключин. Ночь сгустилась, туман стлался по реке, словно кто-то забыл укрыть её тёплым плащом. Струги плыли один за другим, как братья, одинокие и молчаливые.

Мы покинули место, где был бой и где встретили обоз. Ушли, не дожидаясь рассвета. Пока татары не опомнились, надо уходить. Мертвых нельзя хоронить там. Татары неизбежно сюда придут и увидят могилы. Был негласный договор уважительно относиться к мертвым – например, убитых при нападении на рудник мулла Сибира похоронил на кладбище как полагается, но все же. Татары сюда придут толпой, и люди в ней будут разные. Даже если начальники скажут не трогать могилы, кто знает, что может случиться. Татары сейчас в безумной ярости.

Плыли долго, берег почти не различался – только темные пятна деревьев, редкие отблески воды. Кто грёб, кто просто сидел, опустив голову. Наступила тишина. Говорить не хотелось. Ни про бой, ни про потери, ни про завтрашний день.

Погода стояла угрюмая. Тучи тяжелые, свинцовые, нависли низко. Небо будто прижалось к нам, не давая дышать. Ветра почти не было, но казалось, что всё вокруг пронизано ожиданием и тоской.

Мертвые лежали на одном струге, укрытые парусиной. Некоторых я знал по имени, с кем-то разговаривал. А теперь их души не с нами.

Берег выбрали поутру. Роща, чуть выше воды. Несколько низких берез, старый кедр на пригорке. Подошли, причалили, молча вышли. Никто не говорил, что делать, не командовал – просто начали выносить тела. Осторожно, бережно, как раненых. Хотя никто из них уже не чувствовал боли.

– Здесь, – сказал Ермак, указывая место под деревьями. – Под корнями, в тени. Чтоб вода не дошла. Чтоб зверь не потревожил.

…Лопат не хватало, помогали ножами, руками, кое-кто срезал дерн топором. Земля была плотная, влажная, с глиной. Работа шла медленно. Пока копали, кто-то вырезал крест из доски – просто и грубо. Без надписей. Только глубокие зарубки на древесине по числу похороненных.

Когда всё было готово, мы сложили тела в могилу. Без гробов, просто в плащах. Лица закрыты, руки скрещены. Кто-то тихо произнёс имя, кто-то приложил к губам крест, кто-то стоял, опустив глаза. Я молчал. Не хотел ничего говорить. Всё казалось неуместным.

Молитву читал сам Ермак.

– Господи, упокой души рабов Твоих… кто был с нами, кто стоял за нас… и не пощади врагов наших, если Ты того хочешь…

Крест вкопали крепко, вокруг уложили камни. Когда всё было закончено, мы ещё немного постояли, а потом снова струги, снова вода. Мы тронулись в путь к городу. Далеко ещё, но домой путь всегда легче.

Я сидел на корме, глядел в серую воду. По небу ползли тучи, то открывая, то закрывая редкие просветы. Дождя еще не начался, но был уже рядом. В воздухе пахло сыростью, мокрой древесиной и чем-то неуловимым, как перед грозой.

…Сибир показался через несколько дней, сквозь сизую дымку и тонкий, колючий дождь. Издалека он казался почти игрушечным – крошечные домики, частокол, сторожевые вышки. Но стоило подойти ближе, как всё стало настоящим: запах дыма из труб, звук топора, редкий собачий лай. Весь городок вышел нас встречать.

На берегу стояли казаки, женщины, дети, старики. Глядели молча. Сразу было видно – ждут не добычи. Ждут вестей.

Когда увидели Ермака, ахнули. Похоже, все знали о слухах и предсказаниях. Но нет, мы оказались сильнее судьбы.

Когда наш струг ткнулся в берег, первым вышел к нему Матвей.

– Ермак… – только и смог сказать он.

А потом спросил:

– Сколько…?

– Восемнадцать, – тихо ответил Ермак. – Похоронены на берегу.

Какая-то женщина закричала, наверное, узнав о том, что ее муж погиб. Другая обняла ее и увела в сторону. Один казак, молодой, с рыжим чубом, стоял, не моргая, глядя на воду. Его брат был убит в том бою. Я помнил. Он были удивительно похожи.

Я увидел Юрпаса – шаман стоял чуть в стороне, в своём обычном наряде: кожа, мех, деревянные бусы. Рядом с ним – Даша. Она была в тёмном платье, лицо бледное, но спокойное. Ветер трепал её волосы, она не убирала их – просто смотрела.

Когда Ермак направился к воротам, все притихли. Он шёл медленно, но уверенно. Так возвращается к себе домой хозяин. Лицо в царапинах, рукава кафтана порваны вражескими клинками, но живой, настоящий. Не привидение.

Юрпас выдохнул что-то на непонятном мне языке и сделал шаг назад.

– Жив… – пробормотал он на русском. – Его дух силён…

Даша стояла, прижав руки к груди. Взглянула на меня и подошла. Как бы невзначай. Не хотела даже намека давать окружающим на наши отношения.

– Ты живой, – сказала негромко. – Я знала, что так будет, но…

– Живой, – кивнул я. – И Ермак тоже. Все будет хорошо.

Мы не обнимались, не хватались за руки, просто постояли рядом. Полминуты, а то и меньше. Затем Даша прошептала:

– Я позже приду.

И ушла обратно, не оглядываясь

Потом мы начали разгружать привезенное. Порох, соль, железо, вещи и все остальное. Переносили молча. Я носил вместе со всеми. Особенно тяжелыми были мешки с солью. Один раз я поскользнулся и чуть его не выронил. Хорошо, что соль – не посуда, упадет – не разобьется.

Где-то через полчаса ко мне прибежал молоденький казачок.

– Ермак зовет на совещание, – сказал.

Я отнес мешок, который был у меня в руках, и пошел к Ермаку.

Там уже были все. Сотники, Мещеряк, Лиходеев, главный стрелец «Волк» Собакин, Лука Щетинистый – все, кто имел отношению к оружию. Кроме них, здесь сидели и Лапоть, и кузнец Макар, и староста Тихон Родионович – без него с имеющимися людскими ресурсами не разобраться.

Первым начал говорить Ермак.

– Обоз доставлен. Самое главное, что есть порох. К сожалению, его не так много, как хотелось бы, поэтому будем экономить по-прежнему.

Затем помолчал и добавил:

– То, что мы думали, оказалось правдой. Больше нам грузы поставлять не будут. Не верят Строгановы, что мы сможем победить. Не хотят связываться с безнадежным делом.

Люди зашевелились, вздохнули, но никто ничего не сказал. Видимо, действительно были готовы к такому.

– Значит, остается в силе наш план. Разбить татар, когда она пойдут на Сибир, и тогда в наше дело поверят. Уже будет другой разговор. Победителям помогать легче.

– Эх, Ермак Тимофеевич, будет ли так, даже если победим… – проговорил Собакин.

– Будем надеяться, – жестко сказал Ермак. – В любом случае, город мы отстоим.

– Это да, – согласился Собакин. – Отступать не будем, да и некуда.

– Прохор, расскажи, что происходит, – попросил Ермак.

Лиходеев кашлянул.

– Много рассказывать нечего. Кучум готовится к нападению, собирает силы. Со всех краев к нему приходят. Стекаются люди, как вода. Понимает хан, что битва будет кровавой, и многих он здесь потеряет, но для него это неважно. Собирается залить город кровью – и своей, и чужой.

– Когда ждать этого?

– В течении двух месяцев точно. Но скорее всего за один, а то и за три недели.

– Давайте думать, что можно сделать, – сказал Ермак. – Порох нам доставлен, его на большое сражение теперь хватит. Но одним порохом такие битвы не выигрываются.

– Хорошо бы ров выкопать, – произнес Мещеряк. – Вдоль стен.

– Закидают и перелезут, – ответил Ермак. – К таким вещам татары приучены. Они для них не новость.

– Готовят вязанки сучьев, соломы, даже мешки для земли, – подтвердил Лиходеев. – Ну и мостики всякие деревянные, это само собой. В том числе из-за такого штурм города и откладывается. Кучум хочет по уму все сделать. А за вязанками они надеются от картечи спрятаться. Пуля такую пробьет, а мелкая картечь – едва ли.

– По телам своим пойдут, как уже было не раз, – проворчал сотник Иван Алексеев. – Им не привыкать. Засыпят ими ров, и вперед, по мертвым и раненым.

– Пусть лучше закидывают, чем сразу к стенам подойдут, – пожал плечами Мещеряк. – Я так думаю.

– Кто еще что скажет? – спросил Ермак. – На руднике хорошо засада получилась, когда татары посчитали, что защиты никакой. Тут тоже могут так же – толпой побежать, а у нас залпов будет несколько, если еще деревянные пушки поставим. Разок пальнут – а большего от них и не требуется.

– Да не будет так, Ермак Тимофеевич, – вздохнул Матвей. – Они ужен поняли, чего бояться.

Мнения разделились. Кто-то был «за», кто-то считал затею бессмысленной.

– А если рогатин наставить впереди рва? – предложил Лапоть. – Через них с вязанками особо не переберешься. А пока их порубят, людей потеряют множество. Хотя тоже будут прятаться защитами и прочим.

Это Ермаку уже понравилось больше.

– Сделаем? – спросил он у Лаптя.

– Деваться некуда, – пожал плечами он. – Придется поработать.

– А ты, Максим, что скажешь? – обратился Ермак ко мне. – Ты у нас мастер по всяким хитростям.

– Ров – нужен, – ответил я. – И рогатины – тоже. Задержат, а мы, тем временем, будем со стен стрелять. Деревянные пушки тоже можно поставить, они будут как запасные, если толпа побежит, пока будем перезаряжаться. Ну а то что поработать придется – что с того!

– Тогда решено, – махнул рукой Ермак, – делаем. Все будут копать ров и ставить колья. И казаки, и бабы, и прочие. Еще что можно?

– Обмазать глиной все постройки, – сказал я. – Обязательно. Будут нас закидывать горящими стрелами наверняка. В походе за обозом помогла, и тут поможет. И еще очень важное…

Все уставили глаза на меня.

– Как мы собираемся защищать струги? Если на суше у нас есть стены, и еще будет ров, частокол… то что делать со стругами? До них по воде добраться можно будет запросто. И на лодках, и даже вплавь. Сожгут их, и все. Даже если отобьемся, придется их заново делать, а это не один и не два дня. Как на Руси узнают, что мы победили? Да и здесь, получается, будем заперты в Сибире.

– Правильно говоришь… – задумчиво кивнул Мещеряк. – И что ты предлагаешь? Если стену по воде сделать, вбить колья в дно, то это и долго очень, и преодолеть ее татары смогут легко, потому как защитить там куда сложнее, чем на земле. Подплывут на своих лодочках, забросят веревки, и все. Можно будет башен сделать, но и они не устоят. Да и очень сложно это.

– Я предлагаю иначе. Все струги мы обмажем глиной и прикроем щитами от огня. А несколько стругов, самых больших, превратим в плавучие крепости – обошьем палубу деревом сверху донизу, только бойницы для стрельбы оставим. Доски сделаем толстые, чтоб стрела не пробивала, и тоже от огня защитим.

Люди замолчали, обдумывая сказанное мной. Очень необычное предложение! Таких кораблей пока еще не видели. Но заманчиво – спрятался внутри, и почти в безопасности

– Ты учти, что у татар тоже ружья тоже есть, хоть и немного. Для обстрела стругов они точно пойдут. А пуля летит сильнее, чем стрела.

– Сделаем хитро, – ответил я. Доски будем класть в два слоя. Верхний – из древесины потверже, из дуба или ясеня, второй слой – из сосны, а между ними положим шкуры, войлок, зальем смолой. Если не в упор и под углом, то выстрел не возьмет, застрянет пуля. Расколет первую доску, но затем сместится и застрянет.

– Хорошая мысль, – одобрил Ермак. – Но татар пойдет толпа. И по берегу смогут дойти. У нас стены не до самой воды.

– Стены продолжим до реки. Тут иначе не получится! А в струги, может, поставим несколько деревянных пушек. Первым делом усилим те лодки, которые у берега стоять будут. Они в самом опасном месте. И еще… Я хочу сделать железные пушки. Теперь у нас пороха побольше, и можно будет их использовать. Особенно они важны на воде будут.

– А сможешь? – удивился Ермак.

– Небольшого калибра, из железных полос, стянутых обручами – вполне. Одну пушку за несколько дней, если помогать будут.

– Я такие видел, – насупился Макар, – но делать их не умею. Да и взрываются они… Не настолько надежные, как настоящие. И выстрелов слишком много не сделаешь. Десяток – другой, и конец.

– Если с порохом не перебарщивать, все будет хорошо, – заверил я. – И выдержать могут под полсотни выстрелов, если сделаны на совесть, и осматривались после каждых десяти, не пошли ли трещины и вздутия. На оборону города нам хватит. Боюсь, порох раньше кончится, чем пушки.

– Это да, – вздохнул Ермак. – Но пушки делать надо. Пусть будут. Все, решено – каждый в городе, если он не младенец и не беременная баба, работает от зари до зари. Лентяи получат плетей лично от меня! Все согласны?

В ответ послышались только слова одобрения.

Ров начали копать сразу. Времени нет. Надо было бы конечно начинать раньше, но тут уж ничего не поделаешь.

Решили делать всё просто, но надежно. Глубиной ров в два метра, шириной – в три. Не траншея, не колодец, а именно ров – с гладкими, чуть скошенными стенками, чтобы земля не осыпалась. И не слишком близко к острогу, чтобы не мешать стрельбе с вышек. А то какая польза, если враги подойдут вплотную и окажутся вне зоны поражения? Но и не слишком далеко – чтоб под прикрытием стен бить можно было.

Сначала появилось предложение запустить в ров воду из Иртыша. Вроде бы красиво: мокрая преграда, не всякий полезет. Я, однако, возразил. Вода – это, конечно, красиво, но она начнет размывать землю. Рискованно. Да и организовать приток – задача не из лёгких. Прорыть канал, поставить плотину… Лучше все-таки так не делать.

Удивительно, но с инструментом перебоев не было. Я ожидал нехватки кирок, лопат, тачек… А их оказалось много. Когда захватили Кашлык, у татар нашлось много всякого инструмента.

Работали все. Бойцы, вместо того, чтобы отрабатывать удары саблями, взялись за лопаты. Казаки, ремесленники, женщины, даже подростки – все таскали землю. Часть ее отвозили в город и сыпали на крыши домов. Сначала слой глины – вроде как подкладка, потом уже на него – выкопанная почва. С краёв крыш прибили доски, чтоб не скатывалась. Дело вроде бы простое, но силы тоже отнимает.

На пороховой склад земли положили особенно много. Там слой не как на избах – не пять сантиметров, а вдвое больше. Объект особой важности! Если огонь попадет внутрь – никакая молитва не спасёт. Я лично проверил, как уложили глину, как прикрыли досками, как придавили всё камнями. По уму сделали, с запасом прочности.

Также построили несколько переносных мостов. Простая конструкция: настил из жердей, с двух сторон ручки, чтоб поднимать и убирать. В случае атаки легко затащить его внутрь. Один основной, и несколько запасных.

Поскольку занимались рвом несколько сот человек, за неделю, как я прикинул, должны были управиться. Почва не твердая, копать не слишком сложно. Только ближе к лесу в земле были старые корни – там, конечно, намного тяжелее. Их приходилось рубить топорами. Но все равно справимся.

В кузни я, рассказав, что нужно делать, пока не заглядывал. Макар быстро все понял. Для составных железных пушек основные части две – металлические полосы, которые будут вплотную подгоняться друг к другу, и железные обручи, стягивающие эти пластины. И то, и другое надо заготовить заранее.

На бой за город нам хватит и таких пушек, а дальше разберемся. Одну за несколько дней, максимум за неделю, в кузнице мы сделаем. Всего их у нас четыре, но для создания пушек две будут все-таки вспомогательные – ковать обручи, железные полосы и прочее. Для боя на воде хватит. Картечью по лодкам – мало не покажется. Как бы еще сделать, чтоб татары не проведали о нашем новом оружии… Пока не знаю, реально ли это. Вес небольшой составной пушки будет сто-сто пятьдесят килограмм, в кармане ее не унесешь и по-тихому на струге не установишь. Но буду думать. Может, какую комбинацию удастся провести, несмотря на то, что ушей и глаз у Кучума в городе завались.