Текст книги "У Пяти углов"

Автор книги: Михаил Чулаки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 36 страниц)

12

Спорт есть такой, называется: «охота на лис». С ручным пеленгатором нужно засечь источник радиоволн. Но ведь всякий спорт хорош, если можно применить к делу! Федя все сделал как обещал: встроил микропередатчик, маячок, в автомобильный приемник. И сделал так, что в гнезде штырь, который упирается в пружину, – стоит вырвать приемник, штырь перестает давить на пружину, и включается маячок. Питание автономное, примерно на десять часов – за это время надо засечь. Все элементарно: потащат они приемник – и нет у них никакого понятия, что тот сигналит непрерывно: «Пи-ип, пи-ип – воры, воры!» А дома у Феди постоянно настроен приемник на нужную волну, стоит в изголовье – потому что влезут в гараж, само собой, ночью.

Всю эту интересную начинку Федя всадил в коробку от японского «Панасоника», а Славка вставлял в свой «Запорожец» на глазах у всего двора, чтобы если нужные люди и не видели сами, то слухи дошли бы сразу же.

На следующий же вечер Федя прошел двором и видел около гаражей компанию каратистов. Стояли, курили, базарили о чем-то. Кот показался неосторожно – свистнули, швырнули камнем. Большой, пушистый – уж не тот ли лишенный компасного чувства бедняга Мурзик? На этот раз ушел, но прибьют его когда-нибудь – эти ребята дело знают. Наутро перед работой Федя увидел кота снова, так даже усовестился, решил отнести его назад в «Таити». Попытался подманить, но Мурзик, дурак, испугался и сбежал в подвал – будто это Федя швырял в него камнями. Ну, не хочет, чтобы его спасали, – сам виноват. Вечером в «Таити» опять ныла баба Настя, так Федя чуть не посоветовал: «Пойди в такой-то двор на Ломоносова, позови – пойдет на твой голос», – но если так сказать, баба Настя поймет, кто унес Мурзика, – и Федя не стал говорить… Но это между прочим, о коте он быстро забыл – весь ушел в слух: когда оживет маячок?! Но не было сигнала ни в ту ночь, когда швыряли камнями в кота, ни на следующую – базарить-то базарят около гаража, но внутрь пока не лезут по новой. Самое противное – ждать!

И Стелла. Тогда у Славки вроде и не слушала про всякую мертвую механику, делала вид, что это ей скучно, а все усекла, оказывается, и с тех пор каждый раз спрашивает, когда ни встретятся:

– Ну как, Тео, твоя операция «Радио-Холмс»? Прогресс есть?

Это она придумала: операция «Радио-Холмс». Вообще-то неплохо. Жалко, нечем похвастать. Ну ничего, он еще ей докажет! И этой операцией, и подарком. Будет ей подарок, которого в магазине не купишь! Картина. Не Левитана, а как его?..

Да, Стелла – классная девочка. Но почему-то Федя будто ей всегда чего-то должен! Доказывать – должен; подарок самый лучший, чтобы офонарела, как увидит, – должен. Нет, правда, она похожа на Еву Марфушкину. Эта тоже позвонила:

– Феденька, мальчик, наконец я тебя поймала! Сделай мне к телефону такую же автоматику, как у тебя дома! Сделаешь, да? Ты же такой хороший добрый мальчик! А я тебе достану чего хочешь, отмажусь – так ведь теперь говорят, да?

Тю-тю-тю, сю-сю-сю…

Кое-как отвертелся, соврал, что сейчас нет деталей..

Маячок включился на пятую ночь. В ноль сорок восемь Федя верил, что все выйдет по его плану, что воры клюнут на «Панасоник», и все-таки когда приемник в изголовье засигналил на самом деле – это было потрясение! Верить – одно, а когда сбывается на самом деле – совсем другое! «Пи-ип, пи-ип», – равномерно сигналил маячок, и это означало, что штырь перестал вдавливать пружину, что приемник вырван из Славки-ного «Запорожца», что воры несут добычу в свое логово, ни секунды не подозревая, что добыча сама наводит на них погоню. Охота на лис началась!

Федя старался одеваться тихо, но мочка, как назло, проснулась:

– Ты чего? Ты куда – на ночь?

Надо было заранее придумать вранье поубедительнее. И ведь знал, что понадобится убедительная версия для мочки, – и не удосужился заготовить. Пришлось изобретать на ходу: ведь не скажешь, что бежишь ловить воров, – мочка тут умрет со страха! Изобреталось не очень убедительно:

– Надо! Алика спасать. У него труба лопнула. Заливает.

Сам Федя заливал – и довольно глупо.

– Как это ты узнал? Святым духом? Как-как? Из телефона!

– Что-то я не слышала звонка… Ну и пусть заливает, а ты что можешь сделать? Заткнуть пальцем плотину, как голландский мальчик?

Какой еще мальчик? Федя не стал расспрашивать – некогда! Схватил пеленгаторы – их у него заготовлена пара, хотя можно вообще-то и с одним.

– Ну пока!

– Возвращайся скорей! Когда вычерпаешь воду. Поверила все-таки? Или смеется?

Федя выскочил на лестницу. Скатился вниз.

Не избежать было будить Славкину жену. Он ее не знал совсем и очень хотел, чтобы на звонок вышел сам Славка.

Светофор у Пяти углов работал как мигалка. Все пять лучей улиц были пусты, и Федя перешел наискосок, чего ему давно не удавалось: днем так не походишь при здешнем движении. Перешел наискосок, и такая немыслимая обычно свобода создала ощущение нереальности происходящего – будто все немного во сне.

Да, жена Славки, которую Федя не видел ни разу. Интересно, она уже вышла за него такого – с одной ногой? Если так, значит, добрая. А Стелла бы вышла за Федю, если бы вдруг он остался без ноги или без руки?

Нет. Да Федя и сам бы тогда не женился на ней! Потому что и сейчас со всеми руками-ногами он все время чувствует, будто ей чего-то должен…

Федя позвонил. Ну конечно, жена Славки и открыла. Оказалась симпатичная, заспанная, теплая.

Я к Славке. Скажите ему, что это Федя Варламов. Скажите, что гараж взломали.

– Ах, опять! Как можно!

Славкина жена убежала, а Федя стоял и думал, что женщины совсем другие, когда выходят такие вот заспанные и едва одетые. И если заявиться вот так же к Стелле, чтобы она вышла открывать в таком же виде…

Славка выбежал совсем одетый. Как успел так быстро? Ну, в армии натаскивают, тем более в десанте. Выбежал на своих костылях, так что жена едва поспевала за ним на здоровых ногах.

– Только будь осторожен! Не связывайся! – кричала она вслед.

Федя тоже – едва поспевал. Казалось, у Славки не костыли – подпорки для калеки, а особенное приспособление для быстрого передвижения, ну что-то вроде лыжных палок, но гораздо совершеннее. Федя едва поспевал и не спрашивал, как собирается Славка расправляться с ворами: собственноручно или позовет милицию? Гараж Славкин – ему решать.

Затормозили они около фотоателье, Славка полез за ключами. Федя подумал, Славка хочет взять в ателье какой-нибудь инструмент, может быть, молоток найдется, хотя и не нужен молоток в фотоделе, – когда у тебя в руках молоток, доводы твои звучат куда убедительнее… Славка включил свет, и на старом диване обрисовалась лежащая фигура, укрытая какой-то пестрой материей – занавеской, что ли? Из-под материи высунулась растрепанная голова – тот самый тип, который увивался вокруг Стеллы! Как его?.. Братька Михно, черт бы его побрал!

– Что за шухер?.. О-о, наш технарь!

– Грабанули снова. Федя вон – пеленгует. Секет, значит, позывные.

– Гениально! Технический прогресс на службе… А на чьей службе, а?

И Братька Михно неприятно расхохотался.

Тут же он мгновенно вскочил, демонстрируя свою необычную – и неприятную! – легкоподвижность в суставах.

С этой минуты Феде стало ясно, что охотиться на лис они будут сами – без помощи милиции.

Спал Братька Михно одетым, потому ждать его не пришлось. Втроем они вышли на пустую улицу. Федя нацепил наушники и стал, наверное, похож на тех, которые ловят музыкальный кайф прямо на ходу. Только те отключенные от всего, а Федя, наоборот, включенный под высокое напряжение! Он как овчарка, взявшая след!

Пеленгатор показывал направление почти вдоль улицы Рубинштейна. Они медленно двигались в сторону Невского – и с каждым метром пеленг все явственнее отклонялся влево. Федя шел чуть впереди, Славка и Братька Михно покорно за ним. На перекрестке со Щербаковым переулком пеленг уже отклонился градусов на сорок пять. Значит, близко. Где-то в массиве Толстовского дома.

Федя подумал, не послать ли Братьку Михно со вторым пеленгатором вдоль Щербакова – просто так, чтобы ощутить свою власть: захотел – послал, но пока объяснять, как работать, много времени потеряется. Ладно, достаточно, что Братька и так покорно идет следом – видела бы Стелла!..

Чуть не доходя до арки Толстовского дома пеленгатор показал прямой угол. Они вошли под арку. Пеленг быстро отклонялся. Так: тепло… горячо… Азартный спорт – охота на лис!

Во втором дворе перед парадным пеленг снова показал прямой угол.

– Сюда. Теперь только определить этаж.

Федя повернул пеленгатор и стал брать пеленг по вертикали.

– Третий или четвертый. Разберемся.

Все громче звучало: «Пи-ип… пи-ип…» Будто маленький аппаратик в руках – одушевленный, будто он тоже чувствует азарт охоты! Вот и пришли, кажется… На всякий случай поднялся на пол-этажа лишних – да, пеленг пополз вниз.

– Здесь! – совсем шепотом сообщил Федя.

– Которая? – Славка так же шепотом.

На площадке было две квартиры. Одна дверь прямо напротив лифта, другая в боковой стене. Пеленг указывал куда-то в угол между ними. Если бы иметь план этажа, знать, как внутри разграничены квартиры! А так – орел или решка.

Техника больше не указывала путь – и само собой закончилось и Федино главенство. 3 какую квартиру звонить? Пусть решает Славка. И в какой звонок? Вон их сколько на каждой двери! И кого спрашивать?

Братька Михно близко подошел к двери, разглядывая таблички под звонками. Вдруг рассмеялся громко – Федя со Славкой шептались, а этому хоть бы что!

Во как: «Посторонним пользоваться категорически воспрещается!!!» Ух ты! Какой-то склочник. «Палладов» с двумя «л». Со склочника и начнем?

Кажется, он взялся решать за Славку.

– А кого спросим? – Славка думает синхронно с Федей.

– Наш технарь сказал, что завелись каратисты. Вот и спросим.

– Я – не то! Не то, что каратисты! У них кодла. А что само каратэ – нормально. Я бы сам хотел.

Федя и сам говорил и думал: каратисты да каратисты, и не объяснял каждый раз себе и другим, что секция у них ненастоящая, что там скорее хулиганы, чем истинные каратисты, – а тут вдруг решил уточнить. В самое неподходящее время. Потому что захотелось сказать назло Братьке Михно. Но тот только отмахнулся:

– А-а, детали.

– Обожди, – сказал Славка, – не надо сразу к склочнику. Испортим.

– Надо! Склочник – он и сплетник!

И Братька Михно решительно нажал кнопку – и долго не отпускал.

Феде стало досадно, что Братька Михно сделал по-своему и Славка не смог его остановить.

Шагов долго не было. Наконец послышались медленные и тяжкие.

– Кто? – И голос подходящий к шагам – бас. Ответил Братька Михно. Быстрым заискивающим голоском, какого Федя до сих пор не слышал у него.

– Вы уж извините, что оторвали от сна. Парня тут разыскиваем из секции. Витек или Васек, или еще как. Тут такое происшествие. Очень надо. Это не ваш сын?

Казалось, у Братьки Михно и язык сделался таким же ненормально подвижным, как суставы.

Нет у меня никакого сына! Безобразие! Хулиганство! Милицию надо звать!

Тяжкие шаги постепенно затихали.

Феде очень хотелось поймать вора, но он был рад, что Братька Михно опозорился. Говорили ж ему – нет, полез!

– Склочник, но не сплетник, – сказал Славка. Федя чуть прибавил громкость в пеленгаторе, чтобы удостовериться, что настоящий вор – здесь, рядом! «Пи-им… пи-ип…»

А Братька Михно ничуть не смутился.

– Разбудим следующего! Главное – система.

И снова, не посоветовавшись, он нажал другой звонок в ту же квартиру. Так же долго не отпускал.

На этот раз шаги сразу. Быстрые. Женский голос чуть нараспев:

– Кто это за полночь?

Прежде чем ответить, Братька Михно повернулся к Славке с Федей и подмигнул.

Да я тут с другом. Миша я. Парня одного разыскать срочно. Из секции. Как-то его: Витек или Валера. Или еще как-то. Срочно его нужно: у них там пожар в секции. Там имущество всякое. Не знаете? Это не ваш брат?

И шепотом – Славке и Феде:

– «Брат»! Внук, скорее.

– Миша, да? – Казалось, ей нравилось произносить самое имя, – Не знаю, Миша. У меня нет брата.

– Ну может, в квартире у вас парень. Из секции. Каратэ занимается. Срочно нужен – вот так! Вы уж помогите. Кто ж поможет, если не симпатичная женщина.

И он снова подмигнул Славке и Феде.

– Ах, не знаю. Есть у нас молодой человек. А чем он занимается, где…

– Наверное, он! Обязательно! Звать его как?

– Саша.

– Ну я ж говорил. А фамилия какая? В какой к нему звонок?

Пожалуй, и Федя желал сейчас успеха Братьке Михно, хотя тот и оставался по-прежнему неприятен.

– Саша Галушко. Их звонок самый нижний на двери.

– Правильно, Саша Галушко! Я ж говорил! Вот спасибо! Что бы делали без прекрасных женщин!

И Братька Михно уверенно позвонил в новый звонок. Но не слышно было, чтобы прекрасная женщина ушла.

Тут вся квартира соберется, – недовольно прошептал Славка.

На этот раз шаги уверенные и твердые. Голос прекрасной женщины за дверью зачастил:

– Тут спрашивают вашего Сашу, Иван Николаич. Сначала по ошибке позвонили ко мне…

Дверь распахнулась – без всяких предосторожностей, без всяких цепочек.

– Что вам нужно? Зачем вам Сашка?

Мужик – что надо. В майке, и плечи как у борца.

– Вы извините, дело к нему. Срочное дело. Пусть выйдет на минуту.

Мужик смотрел неприязненно. Странное дело, Федя пришел сюда в погоне за вором, а чувствовал себя сейчас сомнительной личностью: вот разбудили среди ночи порядочных людей. Великое дело – форма: был бы с ними милиционер, хоть самый рядовой сержант, – и этот мужик сейчас бы неловко ежился в своей майке и спрашивал, что случилось и чего такого натворил его Сашка.

– Вот что: катите отсюда! Ходят среди ночи! Завтра дела свои обделаете!

– Очень нужно! Из секции из евонной!

– Знаю я вашу секцию: хулиганье собралось! Вот тут мужик проговорился кстати: а то оставалось сомнение, что, может, этот Саша Галушко – пай-мальчик, а маячок сигналит из соседней квартиры.

Братька Михно хотел еще что-то сказать своим быстрым угодливым говорком, которым он все время разговаривал здесь перед квартирой. Но шагнул вперед Славка на своих костылях.

– Вот что, кончай. А ты, дядя, слушай. Сашка твой – ворюга, только что гараж мой грабанул. И скажи спасибо, что тихо пришли, без милиции, понял? Давай его сюда, пусть выдаст, чего у него дома. И скажет, где остальное. И быстро, если не хочешь шума.

Ойкнула соседка за дверью – подслушивала, естественно.

Мужик с борцовскими плечами – он не из тех, чтобы испугаться. И на понял его не возьмешь. Если б не сомневался в своем Сашке – врезал бы сейчас, не посмотрел бы, что инвалид. Но он поверил Славке – видно, что поверил. Резко повернулся и ушел в глубь квартиры, даже не захлопнув за собой дверь. Вернулся через полминуты, таща за собой длинного прыщавого парня, бритого наголо. Рожу его Федя видел не раз – примелькалась.

– Ну чего… – только и повторял Сашка, – ну чего…

– Вот послушай, чего! Чего тебе человек вон скажет!

Братька Михно теперь молчал, говорил только Ставка.

– Гони сейчас «Панасоник», который вырвали из «Запорожца». И остальное все из гаража.

– Какой «Панасоник»… – заныл было Сашка, но Федя прибавил громкости пеленгатору, и на площадке послышалось: «Пи-ип… пи-ип…»

Не мог Сашка знать, что идет охота на лис, не мог понимать, что это за писк раздается и как он связан со спрятанным в комнате автомобильным приемником, – не мог, но почему-то голос маячка мгновенно его убедил.

– Ага, ладно, – пробормотал он, – сейчас…

И двинулся было медленно по коридору, но отец с разворота врезал ему по шее, чем придал резкое ускорение.

Через минуту Сашка вернулся с «Панасоником».

– А остальное?

– Остальное не у меня, – заныл Сашка. – Вот честно.

Отец еще раз врезал ему по шее.

– Честно, – продолжал ныть Сашка. – Грабарь взял. И Сонька.

– Пошли сейчас к ним! К этим: Грабарю и…

– И Соньке.

– Быстро ж ты, сявка, раскололся! – Братька Михно сплюнул презрительно.

– Иди надень чего-нибудь, – отец хотел еще раз врезать Сашке, уже поднял было руку – и сдержался. Но ясно было, что у Сашки все впереди. – Иди оденься, Я тоже пойду к этим твоим.

Но тут снова проявил себя увядший было Братька Михно:

– Погодите, зачем так? Будить столько людей. Никуда вещи не денутся. Завтра Саша нам всех покажет. Будем иметь удовольствие познакомиться. Отдадут. А чего не хватит – возместят. Наверное, и вы со своей стороны – чтобы обойтись без шума. Верно?

Мужик мрачно кивнул.

– Вот и отлично. А то чего такую панику среди ночи. Завтра.

Сашка, похоже, предпочел бы сейчас: чтобы не остаться сразу наедине с отцом. Но никто Сашку не спрашивал.

Мужик снова кивнул. Сказал как бы через силу:

– Хорошо, что вы так: сами пришли.

– А как же! – подхватил Братька Михно. – Люди всегда договорятся. Ну побаловали ребята, с кем не бывает?

– С честными людьми не бывает! И мужик захлопнул дверь.

Братька Михно сразу заговорил иначе – куда девалась елейная скороговорочка!

– Чего ты высунулся? Парня засекли? Засекли! И точка. А с мужиком ваньку валять: «Извините, ошиблись!» Куда б он делся? Завтра б вытрясли! И был бы здесь! – Братька Михно очень наглядно сжал пальцы. – А этот честняк – он же сам рад сынка за ручку и в колонию. И остальных тоже – Грабаря этого. Нравится мне он, еще не знаком, а уже нравится: Грабарь! А этот мужик, этот честняк, он завтра рад заложить и Грабаря тоже. А был бы здесь!

Феде стало обидно, что Братька Михно кричит на Ставку – будто так и надо. Да кто он такой? Счавка ответил спокойно:

– Зачем он мне нужен – здесь? И Сашка этот сопливый, и Грабарь. Надо, чтобы вернули. И возместили.

– Тебе не нужен, а мне – вот так!

Они спустились вниз, вышли во двор. В темноте поблескивали боками машины, ночующие здесь. Много, целое стадо. И без всяких гаражей. Когда шел сюда по пеленгу, Федя их и не заметил. Славка, видать, тоже. Теперь сказал:

– Интересно, эти, здешние, они тоже раздевают?

– Кошка и та под себя не гадит, – мудро ответил Братька Михно.

Федя шел и тихо торжествовал. Все вышло точно по его плану! А ведь не верили сначала! И Саавка не верил, и этот Братька Михно. Техника – великая вещь, только мало кто в ней понимает по-настоящему.

– Чего ж мы технаря нашего не поздравили?! Если б не он, мы бы сейчас в глубокой жопе! Я тоже каюсь и признаюсь: недооценил. А он же у нас гений по части всякого радио!

Братька Михно – тоже ничего мужик. После таких слов он показался Феде симпатичным. И Федя заспешил выдать новые идеи, чтобы еще раз услышать одобрение:

– Можно еще не то сделать! Камеры поставить ночного видения. Они зашли и смылись – а фотографии их вот где. У нас! Элементом!

– Ты его слушай, Стась, это для тебя – ночные камеры! Запусти парня с девкой, свет выруби – и снимай ночной камерой! Во такие будут кадры! – Братька Михно хлопнул Федю по спине. – У парня не голова, а атомный реактор!

Федя был счастлив. Хотелось доказать всем! Сейчас же! Стелла не верила в операцию «Радио-Холмс», потому и название придумала – вообще-то хорошее, но с иронией. Что скажет теперь?! А когда получит в подарок не ширпотреб магазинный, а картину настоящую?! Тогда вообще не останется слов!

Федя вспомнил, как Братька Михно приглашал Стеллу раздеваться ради искусства, – может, и шутил, но не совсем. И сейчас, когда про девку с парнем в темноте– не Стеллу ли подразумевал?! Но после такого подарка Стелла ни с кем не будет в темноте кроме Феди!

Как раз самое удобное время зайти за подарком. Дома-то картину не продержишь до дня рождения, а у Славки – самое то. Ключ с собой от отцовской квартиры – зайти и взять!

– Славка, подожди у себя в ателье десять минут. Тут одно дело. Я – моментом.

И Федя свернул в отцовскую парадную.

Чуть не середина ночи, а лестница освещена – хоть снимай без вспышки. Федя предпочел бы полумрак. Сейчас-то пусто, а вдруг на обратном пути, когда с картиной, вдруг навстречу какой-нибудь чудак. со свидания? Ни к чему. Хотя дело чистое – но ни к чему.

Аккуратно вошел ключ в замок, бесшумно открылась дверь. В квартире-то темно. Но старый паркет скрипит в прихожей – от этого никуда. Не залаяла бы Рыжа – не разберет спросонья, что свой.

Нет, ничего, промолчала – сообразила. Дальше в коридоре полы дощатые – там шаги не слышны. Если аккуратно ставить ногу.

Вот и дверь старого гомеопата. Полоска бумаги. Нагреть бы в кухне чайник и отклеивать паром. Но слишком долго. Авось – и так. Осторожно отделить ключом. Так… так… Эх, надорвалась. Да, плевать!

Федя вошел в комнату, закрыл за собой дверь. Здесь бы немного света – а то в темноте начнешь доставать из завала – как все посыпется и загремит! Слева около двери выключатель, но света не зажжешь: если кто не спит в квартирах напротив, для них вся комната сразу сделается как сцена в театре – занавесок-то нет на окнах.

Картина эта – не Левитина, не Левитана, но похожая фамилия – стоит справа от дивана. Федя осторожно нащупывал ногой дорогу, как по болоту, где легко увязнуть в трясине. Вот он, штабель картин. Картину нужную опознать легко: она одна овальная. Портрет. Женщина в шляпе с перьями… Эх, оставил бы старик законное наследство перед тем как впасть в маразм, не пришлось бы тыкаться в темноте!

Овальную картину удалось вытащить почти бесшумно. Так же осторожно Федя нащупал путь обратно к двери. Постоял, прислушался: не идет ли кто-нибудь по коридору. Что делать с бумажкой? Прилепил слюной. А что надорвана – кто будет разглядывать?! Снова неприятный момент – скрипучий паркет в прихожей. Ничего, все спят. И Рыжа спит. Или узнала шаги, умница!

Еще пройти по улице от парадного до Славкиного ателье – всего метров сто. Лучше не встречать случайных прохожих! Федя постоял внизу, послушал – вроде не слышно шагов. Ну – вперед!.. Только когда закрылась за спиной дверь ателье, почувствовал, как колотится сердце. Если, бывало, опаздывал на работу и бежал от метро до проходной, и вполовину так не колотилось!

Первым к двери повернулся Братька Михно.

– Ого, наш-то технарь! Чего-то притащил в клюве. Он быстро вскочил, не прошел, а проскользнул со своей необыкновенной гибкостью, взял из рук Феди картину, точно Федя принес специально для него.

– Настоящая вещь, ты посмотри-ка! Несколько секунд разглядывал как обнюхивал.

– Неужели Левицкий? Ну, чудеса! Правильно: Левицкий! И отец так же называл.

А Братька Михно, выходит, знаток. Ах да, он же говорил в прошлый раз, что художник.

А тот вертел и вертел в увлечении картину, разглядывая как-то сбоку.

– Точно: Левицкий! Нереставрированный. Ну, чудеса! Вечер необыкновенных сюрпризов!

Подскочил и Славка, подлетел – все еще на своих костылях-скороходах. Спросил зло:

– Откуда взял?

– Да она, считай, моя. Пусть пока постоит здесь. Подарю Стелле.

Братька Михно неприятно расхохотался:

– Да технарь-то наш – миллионер! Хаммер! Тиссен! Какой-то поблядушке такие подарки!

Он про Стеллу?! Федя бросился, но Славка перехватил.

– Стой. Говори, откуда?!

За кого они его принимают?! Сейчас Федя объяснит!

– Сосед у нас умер. Хотел мне завещать, да не успел.

– А ты, значит, успел?

– Все равно пропадет.

– Идиот! Знаешь, как это называется?!. Вот что: волоки назад! Как сумел взять – так и назад.

Братька Михно зачастил почти так же, как недавно на лестнице в Толстовском доме:

– Обожди, Стась. Наш технарь все вычислил правильно, в самую точку: все равно пропадет. Ни себе, ни людям. Не бросаться, понятно, такими подарками, но есть люди – оторвут с руками. Я его сведу. Я сразу понял, что котелок у него варит – на то и технарь.

На Братьку Михно Славка посмотрел еще злее, чем недавно на Федю:

– Ты его не путай в такие дела! Он тебе не тот Грабарь, который по гаражам.

– «Не тот»! Хорош мальчик: настоящего Левицкого приволок! Да Грабарь щенок, сявка со всей своей кодлой рядом с нашим технарем! Да за эту штуку десять кусков сразу – и то, считай, грабеж. А если бы выждать, да настоящую цену!..

Наконец Федя испугался: если десять кусков – дело серьезное. Статья. Он-то думал: ну, картинка. Не люстра же хрустальная.

– Ты здесь у меня, понял? И будет по-моему. Он сейчас отволокет назад – и ничего не было. Запомни, Братька: ничего не было! Усек?

– Дурак ты, Стась. Такой шанс в руки!

– Ничего не было, никакого шанса… А ты – волоки назад! Сейчас выйдем вместе, чтобы по дороге без приключений.

Федя ужасно обрадовался, что Славка пойдет вместе с ним: при Славке точно не будет никаких приключений!

_ Досыпай, мы пошли, – вполне мирно сказал

Славка, будто не он только что говорил с Братькой Михно зло, как со врагом.

– Дурак ты, Стась: такой шанс, – безнадежно вздохнул Братька Михно.

Славка с Федей вышли> Славка запер снаружи дверь ателье.

Уже на улице Славка взглянул на картину:

– Эх, надо было прикрыть какой тряпкой. Ладно, донесем.

Федя теперь трусил по-настоящему: в руках ворованная вещь за десять кусков или даже гораздо дороже. Никому не докажешь, что неворованная, если что! И обязательно попадутся навстречу какие-нибудь прохожие, свидетели!.. Но улица была пуста.

Молча дошли они до парадного.

– Ну поднимись, положи назад, а я подожду, – небрежно сказал Славка.

Федя прислушался: тихо на лестнице. И побежал наверх.

Так же аккуратно вставил ключ, открыл дверь. Стараясь уменьшиться в весе, прошел по скрипучему паркету прихожей, отлепил бумажку, вошел в комнату Леонида Полуэктовича… Не наделать бы шуму в последний момент! Федя прислонил Левицкого к штабелю и двинулся назад к двери. Бесшумно шагнул в коридор. Прилепил слюнями бумажку с печатями. Пошел назад по коридору… И когда был уже в одном или двух шагах от прихожей, впереди щелкнул выключатель – и Федя оказался нос к носу с дедом! Ничего, полбеды. Вот если бы с Левицким в руках!..

Федя-то настороже – и то неприятно. А деду? Вышел человек мирно в уборную, идет себе в кальсонах – и вдруг из темноты фигура навстречу!

– А?!. Кто?!.

– Тихо, дед, не бойся, это я.

– Кто?! Ты, Федька?! Ты чего?! Что случилось?! Да, что случилось? Почему Федя здесь? Срочно

объяснить, почему он здесь!

– Да понимаешь… Шел домой… А тут стоит кодла. Каратисты эти. Они слово, я им – их-то много. Пришлось рвать когти. Хорошо – рядом парадняк этот. И ключ с собой. Потому ушел. А то бы сделали козью морду.

Да как же – среди ночи, на человека! Надо в милицию!

Да, стой сейчас Федя с Левицким в руках, пришлось бы разговаривать иначе. А так стало даже смешно: дед толстый, живот выпирает из кальсон, на груди шерсть седая.

– Какая милиция? Ушли давно. Увидали, что я утек домой. Я тоже пойду.

– Ты что? А вдруг они еще внизу?

– Выгляну, посмотрю. Да нет, ушли. Я ж здесь спасаюсь уже минут пятнадцать. Посидел в кухне, почитал старую газетку.

– Подождал бы еще. Посидел.

Федя бы посидел, а Славка внизу постоял? Еще подумает, что накрыли Федю с Левицким!

– Не, почапаю. Надо. Хорошо, когда вот так: убежище по пути.

– В старые времена цари дворцы себе строили, чтобы ночевать на полпути. Вот как Чесменский. Назывались путевыми или попутными. А у тебя здесь попутная квартира.

Колоссальный дед у Феди: стоит среди ночи в одних кальсонах и читает лекцию!

– Ладно, дед, досыпай, а я почапал. Дойду цел, не боись.

Выскочил на лестницу, закрыл за собой дверь – уф, облегчение!

Славка стоит, курит внизу – заждался.

– Долго ты.

– Бумажка долго отлеплялась чего-то. Не хотелось рассказывать про деда.

С минуту они молча шли по пустой улице. Да теперь пусть бы прохожие – не страшно! Наконец Славка сказал:

Ты пока не заходи ко мне. Пока у меня этот Братька. Ни к чему тебе. Скоро уедет. Не могу ему отказать – поесть да переночевать. Он ничего парень, только свихнутый. Со мной случай был когда-то: переломал я одному гаду кости. Я-то приемы знаю. Оборона, но ее не сразу докажешь, когда я цел, а он инвалид. Тем более и вступился не за себя, прокурор так и сказал: «Нечего было лезть, шел бы мимо!» Сама «Комсомолка» выступила, статья была на полгазеты, потом, говорят, писем чуть не тысяча – защитили, короче, но пока дело делается, откантовался я год на лесоповале. А там блатники не любят таких, потому что я им не поддался, кланяться им не хотел. Вот и сунули аккуратно под трелевку – потому и стало у меня на одну ногу меньше. А этот Братька Михно вытащил, а то мог бы совсем туда… – Славка небрежно махнул рукой куда-то вверх. – Вытащил. Не знаю почему. Полюбил меня за что-то. Потому я ему как бы должен. Он хороший парень. Но артист еще тот. Был простой кукольник – ну там пачку денег нарезанной бумагой подменить, потом стал на билетах лотерейных выигрышные номера подделывать, а теперь вон куда взлетел – картины заменяет: оригинал на копию так, что не отличишь. Тоже, между прочим, талант. Ему бы в реставраторы – большой вышел бы спец. Понял теперь, почему он сделал стойку на ту девочку? Он бы ей перешерстил коллекцию! И ты тоже… Потому не заходи пока – молодой ты против него. Я-то ему не поддамся, но не накормить не могу!.. Ну давай, пока. Спасибо. Здорово ты придумал с этим пеленгатором.

Славка свернул на Разъезжую, а Федя к себе на Ломоносова.

Оставшись один, Федя испугался по-настоящему. Будто там в отцовской прихожей страх заморозило, а теперь оттаял. Что было бы, если бы дед встретил на пять минут раньше? На три! Увидел бы картину в руках. И сказал бы такое… такое… Страшнее, чем тот мужик из Толстовского дома своему прыщавому Сашке! Как после этого смог бы Федя жить, встречать деда, отца?! Да, прошел в трех минутах от полной гибели! Судьба! И значит, счастливчик он, Федя Варламов!..

Приступ страха прошел – и к себе наверх Федя поднялся почти веселым. Да, чуть не погиб на всю жизнь, но ведь пронесло! Зато пережил ночку – за год столько не переживешь! А это чего-то стоит – столько пережить!

Мочка, оказывается, не спала.

– А, явился – не запылился! Ну чего там у твоего Алика? Весь промок небось? Тогда развесь все в кухне.

– Ага, развешу! – радостно подтвердил Федя.

И как он забыл, что врал мочке! А если бы встала и пощупала одежки?! Прежде чем развесить, старательно вымочил под краном и брюки, и рубаху, и куртку.

Уже улегшись, Федя сообразил, что Стелла осталась без подарка… А вот что: он ей подарит веломобиль!

Правда, тот еще не готов, но если поднажать им всем троим – можно успеть. Да, подарит. Все равно Феде весной в армию. А если станут возникать Димка с Аликом – они, мол, тоже работали?! Им в армию только через год – успели бы погонять. Ну, во-первых, идея чья – Феди! И вкалывал он больше всех! Короче, надавит на них. Вот только – понравится ли Стелле веломобиль? И тут Федя отчетливо понял, что веломобиль – не для нее. На нем ведь надо самой работать ногами, а она не из таких, ей будет лень – самой. Ей надо, чтобы ее вез мотор, а что от мотора вредный выхлоп, от которого скоро всем дышать будет нечем, – это ей плевать. Лишь бы вез мотор – и плевать на все остальное…