Текст книги "Тайна Скарлетт О’Хара"

Автор книги: Мэри Рэдклифф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)

ГЛАВА 9

Молли Харрисон не сиделось в комнате. Она честно пыталась сочинить что-нибудь такое, что можно было бы завтра предъявить на суд мистера преподавателя литературы. Однако у девушки просто не было настроения. Карандаш буквально валился из рук.

Молли сунула тетрадку по мышку, зажала в кулачке карандаш и вышла в сад. «На природе думается легче, – решила девушка. – Не просто так же все поэты любили бродить по садам и лесам. У них на головах были венки из этого… из лавра! Понятно почему – листики прошелестят над ухом – вдохновение и приходит!»

Молли была весьма остроумна.

«Почти как Тина!» – говорила иногда о себе девушка с гордостью.

Так, рассуждая сама с собой о роли поэзии в жизни, мисс Харрисон незаметно оказалась в том месте сада, где в стене, служащей в качестве ограды пансиона, был пролом.

Молли вспомнила, как они с подругами ходили в грот ночью, и ей захотелось побывать там сейчас. Молли стала всерьез обдумывать, не сделать ли ей небольшое отклонение от дозволенного маршрута прогулки в запретную сторону.

И вдруг Молли вздрогнула. Она увидела парня с грустными черными глазами, который вышел из-за стены и смотрел прямо на нее.

– Ой, – вырвалось у Молли.

Это был не кто иной, как Чарли Криггс.

– Извините, мисс Харрисон, – пролепетал бедный молодой человек, мучительно краснея. – Только не убегайте, ведь я не сделаю вам ничего плохого. И не нужно поднимать шум, посмотрите, я стою по эту сторону ограды, к вам даже и не приближаюсь. Вам совершенно нечего бояться, уверяю вас, поверьте!

Молли глубоко вздохнула. «И поди ты разберись в один момент: нравится мне, что он пришел сюда, или же нет?» – растерянно подумала девушка.

Вслух она сказала:

– Нечего приписывать себе качества, которых у вас нет. Я вас совершенно не боюсь.

– Правда? – просиял молодой человек. – Значит вы не убежите? Не будете звать на помощь?

– Да что с вами, Чарли? – всерьез перепугалась Молли. – Я точно помню, как нас с вами знакомил ваш отец, уважаемый мистер Криггс. Я помню вас как галантного кавалера и внимательного, а также интересного собеседника. Вы так бережно держали меня под руку, когда провожали назад в пансион, что мне было абсолютно не страшно идти с вами по ночному Фейетвиллю.

Молли сморщила свой очаровательный носик в хитрой гримасе:

– Так что же вы теперь, мистер Чарльз Криггс-младший, говорите мне какие-то непонятные вещи?

– Ну, – замялся молодой человек. – Я налетел так неожиданно. Можно сказать, из-за стены.

– Из-за стены – это точно! – подхватила Молли. – Вы действительно в первый момент меня напугали. Не скажу, что очень, но все-таки…

– Вот видите, мисс Харрисон! Я был прав, когда просил прощения…

«Вот зануда!» – подумала Молли и поняла, что влюбленный парень готов разговаривать на одну и ту же тему весь вечер.

«Ведь ему, если внутри у него такой же сумбур, как и снаружи, – рассудила девушка, – совершенно все равно, о чем со мной разговаривать. Нет, надо это прекращать, иначе может далеко зайти».

– А не кажется ли вам, – произнесла Молли. – Что нам пора заканчивать нашу беседу?

Когда девушка подняла глаза на молодого человека, она даже испугалась. Мертвенная бледность покрыла румяные гладкие щеки Чарли Криггса.

Внезапно он зашатался и чуть не упал.

– Что с вами? – встревоженно воскликнула Молли. – Умоляю вас, осторожнее!

Но юноша уже взял себя в руки.

– Ради Бога, простите, – сказал он. – Ведь я стоял здесь с самого обеда…

«Ого! – подумала девушка. – Тогда с ним надо и в самом деле обращаться аккуратней. Он просто-напросто голоден. Еще упадет от неосторожного слова и покалечится».

– Мисс Харрисон, – сказал Чарли. – Я вас вот о чем хотел бы попросить. Ну, во-первых, я сразу же уйду. Только вот эта просьба…

– Какая просьба? – заинтересовалась Молли.

– Это для меня очень важно, – сказал юноша тихо. – Я могу даже и не отважиться…

– Да что с вами? – воскликнула девушка. – Я просто вас не узнаю. Тогда, на вечере в вашей семье, вы держались молодцом. На вас можно было опереться. Теперь же что-то произошло. Сейчас опираться на кого-то необходимо вам самому!

Юноша тяжело вздохнул.

– Это все по одной причине, дорогая мисс Харрисон. Тогда я еще был здоров. Но болезнь началась, как только я познакомился с вами. И вот теперь вы видите перед собой совершенно разбитого человека, который только и может, что ожидать встречи с вами…

Молли предостерегающе подняла руку.

– Только не надо делать меня виноватой, мистер Криггс-младший. По-моему, я не давала вам повода… Излагайте вашу просьбу поскорее, и не сочтите за труд удалиться. Не то у меня как и у вас будут неприятности. Ну! Я жду! – притопнула ножкой Молли, видя, что молодой человек словно чего-то ожидает.

Несколько минут юноша стоял совершенно неподвижно. Потом на него будто снизошло озарение:

– Мисс Харрисон, моя просьба может показаться вам странной. Но тем не менее, я ее должен вам изложить, поскольку совершенно не могу без этого ни есть ни спать ни спокойно относиться к работе…

– Ой, ой, ой, мистер Криггс, – отозвалась в тон парню Молли. – Я согласна заранее на любые ваши просьбы – в известных рамках, естественно – с тем только, чтобы вы успокоились и подумали о своем здоровье.

– Так вот, мисс Харрисон, – сказал решительно Чарли. – Можно ли попросить вас позволить мне называть вас по имени?

Девушка покачала головой.

– Все-таки как вы, аристократы, витиевато выражаетесь… А в том, что касается вашей только что высказанной просьбы – нет, мистер Криггс. При обращении к воспитаннице пансиона, да будет вам известно, единственно уместной является лишь одна форма: со словом «мисс» и фамилией воспитанницы после этого слова.

Молли Харрисон совершенно забыла все свои мысли относительно Чарли Криггса, которыми делилась с подругами. Теперь, в данную минуту, девушку занимало только одно – как показать собеседнику, что она может вертеть им как захочет.

О том, что юноше это мучительно больно, Молли, как и большинство ее сверстниц, совершенно не задумывалась.

– Вы режете меня ножом по сердцу, – прошептал молодой человек, задыхаясь от волнения.

– Прекратите представление! – сказала Молли. – Все будет так, как я сказала!

Проговорив эти слова, девушка повернулась и стала удаляться в глубь сада.

Вслед ей раздавались приглушенные рыдания. Это плакал несчастный влюбленный Чарли Криггс.

* * *

Очередной урок литературы начался с того, что мистер Спеншоу появился из своего кабинета с небольшим мячом в руках.

Весь класс не отрываясь смотрел на учителя. Все были озадачены его необычным появлением.

«Ну и оригинал этот мистер Спеншоу, – подумала Скарлетт. – Какое отношение имеет мяч к уроку литературы? Опять он что-то задумал…»

Поприветствовав воспитанниц, преподаватель весело заговорил:

– Некоторые леди считают, что то, чему они посвятили свою жизнь – лучшее из всех занятий. Одни без ума от музыки, другие от танцев, третьи – от литературы. Я же считаю, что все эти занятия по-своему хороши. Сегодня я не случайно принес в класс этот мяч. Урок литературы будет сегодня и физическим упражнением, и игрой. Сейчас я буду задавать вам вопросы и бросать мяч той, от кого хочу услышать ответ. Вы будете быстро отвечать на этот вопрос и бросать мяч мне назад. Договорились?

Девушки нерешительно закивали, недоуменно глядя на учителя.

– Вот, например, сейчас я задам вопрос и брошу мяч… – он задумался, обводя взглядом учениц и выбирая свою первую «жертву». Скарлетт замерла в напряжении.

– …Хотя бы мисс О’Хара.

С недавних пор Скарлетт стала замечать в себе странную способность: стоило ей посмотреть на мистера Спеншоу долгим внимательным взглядом и крепко-крепко подумать о чем-нибудь, и учитель реагировал так, будто она окликнула его или тронула за плечо: Причем он реагировал даже тогда, когда не смотрел в ее сторону.

Скарлетт едва успела поймать мяч, который мистер Спеншоу бросил ей. «Невероятно, – думала она, – неужели он все-таки чувствует мой взгляд?»

– Я бы мог устроить сегодня небольшой экзамен для вас, – долетел до Скарлетт голос учителя, – и раздать вам листки с вопросами, а в конце урока, как водится, собрать ответы и должным образом оценить уровень ваших знания… Но лично мне эта процедура кажется скучноватой. Если вы не против, то давайте попробуем и поиграть и позаниматься одновременно. Только предупреждаю: вопросы будут трудными.

– Итак, первый вопрос, мисс О’Хара, – Моррис Спеншоу посмотрел на Скарлетт, – готовы ли вы добиваться своего в жизни без страха? Покажите же мне, что вы не боитесь и бросьте в меня этот мяч изо всех сил.

– Но ведь я могу попасть вам в лицо, мистер Спеншоу!

– Правильно. Именно это вы и должны сделать. Я прошу вас, а вернее требую, поскольку я учитель, чтобы вы бросили мяч изо всех сил, причем постарались попасть прямо в мой нос.

– Но если я действительно попаду, меня выгонят из пансиона!

– Во-первых, я не собираюсь никому жаловаться, – с улыбкой сказал учитель литературы, – а во-вторых, вам придется постараться, чтобы бросить мяч с силой и попасть при этом в меня. Вот что главное. Мне очень хочется, чтобы вы были старательной ученицей. Я заинтриговал вас? Ну, давайте, бросайте!

Скарлетт, успев пожалеть о том, что ей удалось мысленно окликнуть мистера Спеншоу, крепко зажмурила глаза и изо всех сил бросила мяч в ту сторону, где, по ее расчетам, должен был стоять учитель. Она готова была услышать его крик: с детских лет Скарлетт помнила, как невыносимо болит разбитый нос…

Но вместо этого послышался только стук тугого мяча о ладони. Все еще напуганная, Скарлетт осторожно открыла один глаз, потом другой. Улыбающийся мистер Спеншоу уже повернулся к Марианне Мак-Коунли.

– Вопрос, который я адресую вам, будет еще труднее, Марианна. Что вы скажете, если я предложу вам стать хозяйкой своей собственной судьбы?

Мяч полетел к Марианне.

– Своей судьбы? – переспросила она, положив руку с мячом на парту. – Я вполне могу представить себя хозяйкой в собственном доме. Вернее, в доме, который купит мой будущий муж…

Запнувшись, Марианна попыталась представить на месте мистера Спеншоу своего отца. Но нет, ничего не выходило. Ее отец никогда бы не задал подобный вопрос. Он считал, что у женской судьбы всегда найдется полновластный хозяин – муж или отец – который все решит сам. Женщина – лишь инструмент для удовлетворения каких-то чисто мужских прихотей.

– Вот что, мистер Спеншоу, я ответила бы вам: да, я чувствую в себе желание стать хозяйкой своей судьбы!

С этими словами Марианна бросила мяч учителю литературы. Спеншоу, поймав его, с удовлетворением кивнул.

– А вы, мисс Ковальски, что скажете вы, если вам предложат всего добиваться в этой жизни самой?

Клара, поймав мяч, бойко ответила:

– Я с радостью приму любую ношу, уготованную мне судьбой.

Снова мяч был в руках у учителя.

– Мисс Харрисон, как вы думаете, нужно ли молодой девушке учиться не только вести хозяйство, но, скажем, еще и разбираться в ценных бумагах?

Молли, поймав мяч, с удивлением посмотрела на Спеншоу:

– Так ведь обычно мужчины распоряжаются и деньгами и всеми бумагами…

– А разве не интересно научиться этому?

– Не знаю, может и интересно, но я об этом не думала.

– Так подумайте, – все так же улыбаясь, предложил учитель.

– А можно я отвечу на какой-нибудь вопрос? – поднялась с места Тина Тейлор.

– Извольте, мисс, – Спеншоу бросил ей мяч и скрестил руки на груди:

– Считаете ли вы, Тина, что, закончив учебу в пансионе, станете вполне взрослой?

– Честно говоря, иногда мне кажется, что я уже взрослая, – с вызовом ответила Тина.

– Это просто замечательно, – неожиданно серьезно сказал Спеншоу. И резко повернулся к Барбаре Форман:

– Как вам кажется, мисс Форман, нужно ли взрослеть раньше, чем окончишь пансион?

Барбара беспомощным взглядом окинула класс и медленно встала. Учитель вложил мяч ей в руки.

– Прошу вас, мисс Форман, – сказал он. – Оцените мое терпение. Я как бы ответил на половину самим же заданного вопроса!

Девушки нерешительно захихикали.

– Ну вот, – оглянулся на них учитель. – Остальные воспитанницы показывают мне, что я не так уж ошибаюсь…

Барбара смотрела на учителя и девушек большими испуганными глазами и мяла в руках мяч.

– Ну давайте, давайте, мисс Форман, – стал подгонять ее мистер Спеншоу. – И не думайте, что мы хотим видеть в вас того, кого вы в себе видите сами. Мы думаем, что вы сможете преодолеть все свои трудности…

И взгляд Барбары постепенно приобретал осмысленное выражение. Она начинала улыбаться, что-то почти уверенно отвечала, бросала мяч назад…

С каждым таким вопросом Скарлетт все серьезней понимала, что ей действительно следует больше рассчитывать на свои силы и если и принимать рассуждения матери и теперешних преподавательниц пансиона о том, что женщина должна добиваться всего в жизни исключительно через удачное замужество, то лишь до определенной степени.

Поистине революционная мысль мистера Спеншоу о том, что женщина может быть сама хозяйкой своей судьбы, запала в сердце Скарлетт, хотя она, никому этого не говорила.

Но именно из-за такой мысли мисс О’Хара решила, что сможет посещать уроки литературы, ни разу не открыв ни одной книги. Иной раз впоследствии Скарлетт казалось, что это было едва ли не основным, что она вынесла из этих уроков.

* * *

В комнату вбежала радостная Марианна Мак-Коунли. Она сжимала в руке серый конверт из плотной бумаги и размахивала им, как флагом.

Скарлетт, увидев соседку в столь радостном настроении, вскочила с кровати:

– Марианна? Что? Что случилось?!

Мисс Мак-Коунли была в полном восторге.

Она кричала:

– Скарлетт, Скарлетт! Мне дали роль! Мне дали ее, у меня это получилось!

Мисс О’Хара удивленно посмотрела на свою соседку по комнате.

– Я тебе не говорила, что это за роль, – продолжала Марианна. – Но она, похоже, будет самой главной ролью в моей жизни! Это моя самая большая удача! Мне сразу, в первый раз – и дали такую роль. Ведь это просто чудо – роль Джульетты!

Она несколько успокоилась, подошла к Скарлетт и присела рядом с ней на корточки.

– Я учила монолог Джульетты, сказала Марианна, заглядывая в глаза Скарлетт снизу вверх. – Мне тогда на прослушивании ничего не сказали, кроме того, что они «вызовут-меня-если-понадобится», – девушка произнесла фразу скороговоркой. – И вот они решили, что я была самой удачной исполнительницей!

Она помахала конвертом перед носом Скарлетт и не удержавшись, бросилась обнимать и целовать подругу:

– Ой, я так рада!

Она повалила Скарлетт на кровать и едва не задушила в своих чересчур радостных объятиях. Мисс О’Хара, как могла, отбивалась, оглушительно смеясь за компанию.

– Ну хорошо, хорошо! – сказала Скарлетт, когда страсти немного поутихли. – Давай просто так поговорим.

Соседка перешла на свою кровать. Она подтянула ноги к подбородку и обхватила колени руками.

– Что нужно для того, чтобы ты смогла спокойно сыграть эту роль? – спросила Скарлетт, неожиданно заметив на лице Марианны оттенок глубоко затаенной грусти. – Ты ведь хочешь, я уверена, и в дальнейшем принимать участие в постановках театра?

Марианна протянула руку и положила письмо на стол.

– Да, Скарлетт, ты права, – вздохнула мисс Мак-Коунли. – Здесь начинается самое трудное. Помнишь, я говорила тебе, что если мне предложат роль, только тогда я буду думать над теми трудностями, которые появятся? Вот теперь и надо думать, потому что трудности появятся из-за моего отца. Да! Они уже появились, – девушка грустно посмотрела в окно. – Кто знает, что лучше? Если бы меня не приняли на эту роль, не было бы никаких проблем…

Марианна повысила голос:

– Дело в том, что для этой роли требуется разрешение моего отца, поскольку я несовершеннолетняя… Мне пятнадцать лет, это прекрасный возраст во всех отношениях, кроме того, что самостоятельно нельзя ничего решить! Джульетта, кстати, была даже младше меня… – Соседка посмотрела в простоватое лицо Скарлетт и спросила: – А ты вообще-то слышала, что это такое? Я имею в виду «Ромео и Джульетту»? Ты слышала эти имена?

– Нет, – призналась Скарлетт. – Никогда это не было для меня интересным.

Марианна принялась вкратце пересказывать Скарлетт историю несчастной любви двух молодых людей, разлученных из-за вражды родителей.

Закончив горестный рассказ, Марианна вздохнула. Но Скарлетт, поскольку грустить было не в ее натуре, воскликнула:

– Постой, постой, Марианна! Это бесспорно, хорошая история, но нам не нужно отвлекаться. Ты же сказала, что и собственных проблем хватает… Давай будем практичней! Ответь мне, что ты предпримешь для того, чтобы получить разрешение отца?

Марианна задумалась.

– Я так понимаю, – продолжала Скарлетт, – что ты не собираешься показывать ему это письмо. Но не ошибаешься ли ты? Поговорила бы с ним на эту тему, глядишь – он и позволил бы. Ведь если он здравомыслящий человек, он должен оценить то, что ты понравилась режиссеру, что у тебя нашли талант. Что тебе доверяют главную роль. Если он нормальный человек, он это все оценит и разрешит тебе участвовать в спектакле…

Слушая длинные рассуждения праздно болтающей Скарлетт, Марианна спрыгнула с кровати, подошла к столу и села за него. Потом она достала чистый лист бумаги и положила перед собой.

– Что ты собираешься делать? – спросила удивленная Скарлетт, прервавшись на полуслове.

Марианна хитро улыбнулась.

– Я собираюсь написать письмо режиссеру от имени отца, – объяснила она.

– Что ты задумала? – ужаснулась Скарлетт. – Ведь это будет настоящий подлог!

– Ничего страшного, – покрутила головой Марианна. – Отец об этом даже не узнает. Я уверена, что он мне все равно не разрешит… К тому же я хорошо знаю почерк отца!

И она принялась писать: «Уважаемый господин режиссер, я пишу вам это письмо по поводу моей дочери Марианны Мак-Коунли…»

Девушка прикусила зубами кончик пера и задумалась, глядя в окно. Потом она покрутила перо в пальцах и стала писать дальше: «Я согласен дать разрешение моей дочери участвовать в вашей постановке…»

– Но это же гениально! – восхитилась Марианна сама собой и, возбужденная, вскочила со стула.

Она схватила лист бумаги с наполовину написанным текстом и принялась показывать письмо недовольной Скарлетт:

– Подружка, ты только посмотри! Это же решит все мои проблемы, и отец ничего не узнает! Так будет проще и для отца, и для меня! Получается, все будут довольны. Это просто прекрасно, что я придумала написать сама за мистера Мак-Коунли!

Скарлетт попробовала еще раз призвать к совести Марианны, но соседка совершенно не слушала. Мисс Мак-Коунли с горящими от радости глазами кружилась по комнате:

– Я буду играть на сцене!..

* * *

А назавтра мистер Спеншоу сказал:

– Помнится, я вас просил, милые леди, попрактиковаться в стихосложении? Я дал вам время, теперь ваша очередь. Порадуйте меня своими успехами.

По рядам прокатилась волна шушуканья. Девушки переглядывались, спрашивали друг у друга шепотом, написал ли кто-нибудь хоть что-то.

Среди всеобщего волнения только Скарлетт чувствовала себя спокойно. Ей почему-то казалось, что ее не вызовут. «Во всяком случае, если меня и вызовут, – думала девушка, – я не буду молчать. У некоторых хорошо получается придумывать на ходу. Попробую и я».

Учитель сел за стол, несколько минут молча смотрел на класс. Первой он вызвал Молли Харрисон.

Маленькая симпатичная девушка вышла к доске с тетрадкой в руках.

– Ого! – вырвалось у Марианны. – Судя по тому, что у нее в руках тетрадь, она что-то написала.

Скарлетт кивнула, не отрывая взгляда от Молли.

– Итак, мисс Харрисон, – повернулся к вызванной мистер Спеншоу. – Попробуйте начать. Не бойтесь, я вас не съем. Я думаю, все совершенно спокойно воспримут то, что у вас получилось.

Молли кивнула.

– Хорошо, – сказала она. – Только разрешите прочитать мне по тетрадке. Вы ведь не задавали нам учить стихотворение наизусть.

Моррис поднял брови.

– Разве вам трудно прочитать по памяти то, что написали вы сами? Ну ладно, если вам так удобнее, я не против. Пожалуйста.

Девушка открыла тетрадь и стала декламировать:

 
Я вижу сладкую улыбку и свет на его лице
Передо мной открываются бескрайние дали
Когда я думаю о том, что он живет рядом…
 

В классе кто-то засмеялся. Молли сразу смутилась и перестала читать.

– Мне очень жаль, – пробормотала она. – Я плохо написала, я знаю…

– Это еще как сказать, – возразил мистер Спеншоу. Во всяком случае, хорошо, что ты попробовала.

Скарлетт с немым изумлением смотрела на маленькую Молли Харрисон. «Я бы так никогда не сумела, – подумала О’Хара. – А то, что сделала Молли – просто какое-то чудо».

– Но ведь это выглядит глупо! – воскликнула Молли. – Надо мной смеются!

На глазах девушки мистер Спеншоу увидел слезы. Молли сделала руками движение, чтобы смять и порвать тетрадь со стихотворением.

Мистер Спеншоу быстро встал и отнял тетрадь у не успевшей опомниться девушки.

– Вот этого не следует делать! – горячо принялся увещевать ее учитель. – Вы попробовали! Вы сделали это! Это только ваш первый опыт, но он не такой уже и неудачный! Вы затронули очень важную тему – любовь. Эта тема фундаментальна не только для стихов, но и для самой жизни! А на то, что кто-то не выдержал, – он обвел класс грозным взглядом из-под насупленных бровей, – не обращайте внимания. Я вызову всех, и та неуемная барышня, которая смутила вас, также будет иметь возможность выступить у доски и показать нам свое умение и способности.

Душа Скарлетт при этих словах учителя опустилась в пятки. «Ого! – подумала девушка. – Значит и мне предстоит выходить к доске. Что же, можно начинать придумывать стихотворение…»

Она загрустила, но скоро успокоилась, наблюдая за другими воспитанницами. Мистер Спеншоу отпустил Молли успокаиваться на ее место, и стал одну за другой вызывать девушек и спрашивать домашнее задание.

– Ну вот, – сказала Скарлетт самой себе. – Все ближе и ближе ко мне. А вдохновения как не было, так и нет.

Напрасно девушка морщила лоб в старательных поисках хотя бы нескольких слов, которые можно было бы поставить рядом.

Лист бумаги, лежащий перед ней, так и остался чистым, когда мистер Спеншоу остановил на Скарлетт свой уже несколько усталый взгляд и произнес:

– И наконец, мисс О’Хара. Прошу вас!

Большинство воспитанниц и в том числе подруг Скарлетт уже прошли через эти муки, и теперь кто со злорадной, кто со снисходительной усмешкой смотрели, как тяжело Скарлетт встает с места и направляется к доске.

– Так что, мисс О’Хара, – повернулся учитель к ней, – вы порадуете нас чем-нибудь сегодня или нет? Как у вас было насчет вдохновения?

Скарлетт принялась лихорадочно соображать как быть. Вот так стоять и ничего не отвечать? Это выглядит как-то нехорошо. И ей самой к тому же немного стыдно перед учителем. Нет, надо показать, что она что-то пыталась сделать, но у нее ничего не получилось…

Девушка вытянула вперед руку и проговорила торжественно, с расстановкой:

 
Кот…
сидит…
на крыше…
 

Она действительно видела вчера из своего окна кота на крыше церкви. Животное сидело на самом краю, но нисколько не боялось. Кот был занят вылизыванием лапок и не обращал вокруг себя никакого внимания.

Если класс при первых словах Скарлетт затих, ожидая, что она расскажет нечто серьезное, то после того, как девушка неожиданно, но основательно замолчала, последовал взрыв хохота.

Скарлетт сделала реверанс.

– Все? – спросил мистер Спеншоу.

– Все! – кивнула девушка.

– Ну что ж, оригинальное стихотворение, – подумав, сказал учитель. И оригинальность его заключается в том, что на графике мистера профессора Лотвуда-младшего – помните, мы проходили такого? (девушки радостно закивали) – составит ноль. Ничего!

Мистер Спеншоу посмотрел еще раз на опустившую голову Скарлетт и смилостивился над ней:

– Садитесь, мисс О’Хара.

Потом он прошелся по классу и принялся рассуждать:

– Простые слова не всегда означают простые мысли. Иной раз можно затронуть такие простые темы, как кот, – учитель нарисовал руками в воздухе кота, – солнце, – мистер Спеншоу показал за окно, – небо… Самое главное, чтобы была искра откровения. Старайтесь, чтобы ваши стихи не были банальными. Впрочем, я советовал бы вам всем, милые дамы, самим стремиться к тому, чтобы вы не были банальными.

Мистер Спеншоу замолчал. Скарлетт задумалась. Краем глаза она заметила, что Марианна Мак-Коунли сидит и не шелохнется.

Соседка смотрела на мистера Спеншоу во все глаза. «Она как бы пребывает в другом мире, – решила Скарлетт, – в мире, где есть только стихи, театр, она сама, а все взрослые думают, разговаривают и поступают не иначе, как наш мистер Спеншоу».

Чтобы вывести соседку из состояния оцепенения, Скарлетт толкнула ее локтем в бок.

– Эй, – шепнула она Марианне, – проснись!

Та с досадой оглянулась на Скарлетт.

– Ты с ума сошла. Мне ведь больно!

И потерла рукой место, куда ткнула Скарлетт.

– Так, – тем временем сказал учитель. – Кто там у нас остался? Чья теперь очередь?

Его взгляд остановился на Кларе.

– Мисс Ковальски? Я смотрю, вы чувствуете себя неловко. Потому что из всех я не спрашивал только вас. Пожалуйста, давайте на вас и закончим. Прошу к доске, мисс Ковальски.

Клара поднялась с места, но выйти к доске не спешила.

– Нет, – пробормотала она и умоляюще посмотрела на мистера Спеншоу. – Мне не хотелось бы…

Учитель поднял брови.

– Наша уважаемая мисс Ковальски считает: то, что находится внутри нее, не имеет совершенно никакого значения для окружающих. Собственная душа смущает ее. Не так ли, мисс Ковальски?

Он подошел к девушке почти вплотную и с интересом уставился на нее.

– Нет, мисс Ковальски. Я считаю, что внутри вас спрятано то, что имеет огромную ценность для всех нас. Не только для меня или, скажем, для остальных воспитанниц нашего пансиона. Нет! Для всех людей.

Клара опустила голову. Она снова покраснела от того, что к ней было приковано внимание многих людей.

– Хорошо, мисс Ковальски, – сказал, помолчав несколько секунд, мистер Спеншоу. – Я сделаю для вас подарок. Я не стану вас вызывать к доске. Но… Я спрошу вас на месте. Скажите, вы не находите, что ваше смущение мешает вам нормально жить?

Клара не ответила, лишь пожала плечами.

– Я делаю вывод, что вы согласны со мной, мисс Ковальски. А согласны ли вы с такой мыслью: ваше смущение будет вам мешать жить и в дальнейшем?

На этот раз Клара кивнула, и даже произнесла тихо:

– Да, согласна.

– Отлично! – обрадовался учитель. – Тогда я бы хотел помочь вам преодолеть смущение.

– Но как? – подняла Клара на Морриса страдальческие глаза.

Хотя мисс Ковальски были выше всех остальных воспитанниц пансиона, мистер Моррис Спеншоу был все-таки еще выше. Поэтому девушке приходилось смотреть на учителя снизу вверх.

– Вот вы сейчас подняли на меня глаза, – сказал преподаватель литературы. – Я могу предположить, что вы всю жизнь только и делали, что смотрели на всех снизу вверх. А вспомните, как я вам предлагал несколько уроков назад посмотреть на окружающий мир сверху!

Скарлетт заулыбалась, припомнив необычный урок Морриса. Оживились и другие девушки.

– Нет, мисс Ковальски, залезать на стол не надо, – сказал улыбнувшись, учитель. – Просто представьте, что вы это сделали. Ведь не будете же вы залезать на стол каждый раз в жизни, когда потребуется перебороть смущение.

Клара, смотрящая в веселые глаза мистера Спеншоу, улыбнулась и отрицательно покачала головой:

– Нет не буду.

– Важно запомнить чувства, которые вы испытали, стоя на столе. Ну-ка, вспомните те чувства, мисс Ковальски, прошу вас…

Клара честно наморщила лоб.

– Ну как? – спросил Моррис. – Припоминаете?

Сосредоточенное лицо девушки озарилось счастливой улыбкой.

– Припоминаю… Честное слово, господин учитель, я припоминаю!

По виду Клары теперь стало заметно, что она в самом деле готова вскочить на стол.

– Вот и прекрасно! – громко воскликнул мистер Спеншоу. – Замечаете, что вашего смущения поубавилось? Кстати, я это уже заметил, да и другие девушки, думаю, тоже.

Клара обвела заинтригованным взглядом класс.

– Точно! – вырвалось у Скарлетт. – Клара, да ты сама на себя не похожа!

Мисс Ковальски непонимающе подняла брови.

– В хорошем смысле, – поправилась Скарлетт. – Ты даже сутулиться перестала!

– И прекрасно! – кивнул мистер Спеншоу. – А теперь я попросил бы вас, мисс Ковальски, закрепить ваши ощущения. Ощущения, при которых у вас отсутствует смущение!

У Клары пересохло во рту.

– Но как? – дрогнувшим от волнения голосом спросила она.

Мистер Спеншоу отошел от девушки на несколько шагов, круто развернулся и выпалил:

– Крикните что-нибудь!

Клара округлила глаза:

– Крикнуть?

– Да! Ну, не хотите кричать, взвизгните!

Девушка беспомощно огляделась вокруг.

«Ну и неумека, – думала в это время Скарлетт. – Уж если бы ко мне обратились с такой просьбой, я бы не ударила лицом в грязь…»

– Нет, так не пойдет! – воскликнул мистер Спеншоу. – Ваша смелость снова спряталась в тень. Вас пугает то, что в классе много слушателей и зрителей. В лесу бы вы не задумываясь исполнили мою просьбу, мисс Ковальски!

Он подскочил к Кларе и сказал:

– Ну, если хотите, давайте вместе!

И, не давая опомниться девушке, учитель закричал:

– Эй! Ого!! Эге-гей!

Клара издала какой-то писк, но мистер Спеншоу уже снова говорил:

– Мобилизуйте все свои силы, соберите волю… Итак, я слушаю, давайте!!!

Девушка крикнула.

– Молодец! Еще!

– Эй!! – крикнула Клара значительно громче.

– Прекрасно! – оценил учитель. – А теперь – изо всех сил!

Мисс Ковальски сделала свирепое лицо и пронзительно завизжала.

У сидящих в классе заложило уши. Скарлетт восхищенно проговорила:

– Ну дает! Ну у нее и горло!

– Я от нее тоже такого не ожидала! – отозвалась Марианна Мак-Коунли.

Воспитанницы развеселились.

– Если хотите, можем попробовать преодолеть смущение вместе, – предложил учитель. – Хотите?

– Да!!! – раздалось со всех сторон.

– Тогда поехали! Три, четыре…

После этих слов поднялся такой визг, что в окнах задрожали стекла. Мистер Спеншоу с растянутым в улыбке от уха до уха ртом опустился на стул, зажав руками уши и зажмурив глаза.

Потом махнул рукой, командуя перестать визжать.

– Достаточно! Прекрасно! – прокричал он. – Вы все заслуживаете самых высоких оценок!

Дверь класса отворилась, и на пороге появились бледные мисс Джонстаун и миссис Хиггинс.

Возникла неловкая пауза.

Воспитанницы, только что и с таким успехом демонстрировавшие, как они умеют избавляться от смущения, все, как по команде, покраснели и опустили головы.

– Что у вас происходит? – спросила хозяйка пансиона. – Мистер Спеншоу, потрудитесь объяснить.

Учитель поднялся и ответил:

– Что происходит?.. А что происходит? Идет обыкновенный урок литературы…

Моррис сел, раздосадованный. Почти ни один его урок не проходил без появления встревоженных женщин. Как тяжело было работать в такой обстановке!