Текст книги "Тайна Скарлетт О’Хара"

Автор книги: Мэри Рэдклифф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)

– Очень приятно, – проговорил юноша, опустив голову.

Молли подала ему руку, которую молодой человек галантно поцеловал.

Возникла пауза.

– Прошу тебя, Чарли, поухаживай за гостьей, – сказал отец.

Юноша согласно кивнул и сделал жест рукой:

– А теперь я приглашаю вас пройти в зал. Уверяю вас, мисс Харрисон, сегодняшний вечер для вас будет весьма интересен.

ГЛАВА 4

Едва Молли вернулась в пансион, подруги накинулись на нее с расспросами.

– Погодите, – подняла руку девушка. – Я вам отвечу на все вопросы. Но только не сейчас.

– А что такое? – поинтересовалась Скарлетт. – Ты разочарована?

– Разочарована? – изумленно повторила Молли. – Да ты что? Я в восторге!

Она закружилась по комнате.

– Там было так прекрасно! Все было, Скарлетт, именно так, как ты описала…

Девушка остановилась и произнесла:

– У меня сейчас столько впечатлений, что я боюсь что-то упустить.

– Но завтра ты все забудешь! – воскликнула Барбара. – Умоляю тебя, расскажи сейчас!

– Расскажи, расскажи, Молли, – накинулись на нее другие воспитанницы.

– Мы просто не заснем без твоего рассказа, – подвела итог Скарлетт.

Молли обвела взглядом подруг и села на край постели.

– Ну ладно, – сказала она, и ее глаза весело блеснули. – Слушайте. Во-первых, там со мной весь вечер обращались как со взрослой…

– Ох! – застонала Анна. – Кому что, а мне уже одного этого достаточно, чтобы понять, как тебе повезло.

– Тише, милая, – поморщилась рассказчица, – не перебивай, я только теряю мысль.

– И правда, Анна, помолчи, – зашикали девушки со всех сторон.

– Рассказывай, Молли! – попросила Скарлетт. – Мы умираем от нетерпения.

Но Молли, как опытная рассказчица, сделала паузу и только когда все готовы были возмущенно накинуться на нее, проговорила:

– Я была королевой вечера.

– Ох! – снова застонала Анна Сент-Уайт.

Мисс Харрисон покосилась на нее.

– Молли не обращай на нее внимания, – сказала Скарлетт.

Рассказчица кивнула и стала говорить быстро-быстро:

– Мистер и миссис Криггс оказались очень милыми стариками. И вообще, у них очень милая семья. Мистер Криггс все время шутил, а его жена только и делала, что подкладывала мне в тарелку пирожные…

Девушки внимательно слушали Молли. Они сидели не шевелясь. Даже Клару Ковальски увлекла история пребывания подруги на светском вечере.

– Пришла миссис Штикк, – продолжала Молли. – Она оказалась очень приятной женщиной.

– И что же, она играла? – спросила Анна Сент-Уайт.

– Да, – кивнула Молли. – Вовсю наигрывала на пианино. Она даже пробовала петь…

Девушка прервала рассказ. Ее душил смех.

– Ох, лучше бы она не начинала! Никто не рассмеялся только потому, что все уважали хозяйку дома и ее подругу. Мне стоило большого труда остаться серьезной…

– Но о чем же ты нам все рассказываешь? – деланно возмутилась Скарлетт. – Почему ты не говоришь о самом главном?

– Как это – о самом главном? – не поняла Молли. – Что ты имеешь в виду?

Скарлетт посмотрела на подруг, ища поддержки.

– И правда, Молли, – отозвалась Марианна. – Не прикидывайся, что до тебя не доходит.

– Хорошо, – сказала Молли. – Если вам так хочется, я должна признаться. Я там танцевала.

– Танцевала? – переспросила Скарлетт. – И все-таки это не главное!

Рассказчица с недоумением развела руками:

– На что ты все время намекаешь? Я не могу понять, скажи лучше прямо. Что вы все хотите от меня услышать?

Девушкам было немного стыдно сказать вслух о своем главном интересе. Как всегда, эту ношу взяла на себя Скарлетт.

– Не будешь же ты говорить, что танцевала с мистером Криггсом? – спросила она. – Давай, милая подруга, выкладывай все как на духу. Отчего у тебя такое приподнятое настроение?

Молли несколько смутилась, но потом усмехнулась и произнесла:

– Там было несколько молодых людей. И каждый спешил пригласить меня на очередной танец.

Стон зависти был ей ответом.

– Они говорили мне комплименты, – продолжала девушка. – Каждый состязался с другими в остроумии… Они хорошо танцевали, все эти юноши, однако лучше всех – один…

– Ой, Молли, – воскликнула Барбара. – Как это все интересно!

Она прижала руки к груди и зажмурила глаза. Одновременно губы толстушки расплылись в мечтательной улыбке.

– Я так и представляю, как ты там блистала! – Барбара возбужденно вскочила с места. – За тобой ухаживали! Ты была такая красивая – в моем колье…

Все захихикали.

– Ну вот, – сказала Анна. – Вот что для нашей Барбары главное!

– Да, кстати, большое спасибо тебе, Барби, – улыбнулась Молли, снимая украшение с шеи. – Без него я не была бы такой привлекательной. Знаешь, когда на тебе что-то блестит, все поневоле обращают внимание…

Взрыв хохота заглушил ее слова.

– Значит, ты выделила одного, – напомнила Скарлетт, многозначительно глядя на подруг. – И кто же был этим счастливцем?

Молли раздумывала, продолжать ли ей прерванный рассказ. Он начинал касаться таких деликатных тем…

В конце концов девушка решила, что пора перестать стесняться ровесниц. «Если меня на вечере считали взрослой, – подумала Молли, – то мне давно пора самой себя считать таковой!»

– Этим счастливцем, как говоришь ты, Скарлетт, был Чарли, сын мистера и миссис Криггс. Не знаю почему, но он мне приглянулся больше всех.

– А он? – не вытерпела Барбара.

– Что – он?

– Как он к тебе относился?

– Как и все! – пожала плечами Молли. – Ухаживал весь вечер. Сидел рядом за столом. Развлекал разговорами.

– А ты? – спросила Барбара.

– Что я? Я постаралась быть одинаково любезной со всеми. Хотя, если по правде, мне хотелось быть любезной только с Чарли.

Молли сделала длинную паузу, Но девушки не нарушали внезапно установившегося молчания. Все находились под впечатлением только что услышанного признания.

– Он же меня и проводил до пансиона, – снова заговорила Молли. – Он был так вежлив и мил со мной…

Давно стемнело, но девушки не зажигали света. Они так и сидели в темноте, ощущая друг друга только по дыханию и по призрачным отблескам света, которые давала луна.

Вдруг дверь комнаты распахнулась. Скарлетт от неожиданности вздрогнула.

Когда она посмотрела в сторону двери, то вздрогнула во второй раз.

На пороге со свечой в руке стояла мисс Джонстаун. Взгляд воспитательницы не предвещал ничего хорошего.

– Что у вас происходит? – грозно спросила старая дева. – Почему вы не на местах? Когда последний раз вы смотрели на часы?

Молли пошевелилась.

– Мисс Джонстаун, – произнесла она. – Не сердитесь, это я пригласила подруг в нашу с Барбарой комнату. Я рассказывала им о вечере…

– Мисс Харрисон! – перебила воспитательница. – Достаточно того, что вы неизвестно где отсутствовали весь вечер! Вы утверждаете, что миссис Хиггинс была в курсе вашего похода, но то, что произошло после вашего возвращения, составляет вашу новую вину. Почему воспитанницы находятся так поздно у вас в комнате? Разве вы не знаете, что ночью полагается спать? На кого вы будете похожи завтра? Синяки под глазами вам обеспечены!

– Но мисс Джонстаун, – попыталась возразить Молли.

– Мы ведь ведем себя тихо, никому не мешаем спать…

– Не хватало, чтобы вы еще перебудили весь пансион! – воскликнула женщина. – Сейчас же расходитесь по своим комнатам. И имейте в виду, о вашем поведении будет завтра же доложено миссис Хиггинс!

Клара Ковальски сразу поднялась и произнесла:

– И правда, девочки, мы засиделись. Я пойду спать.

Она зевнула, не прикрывая рта. Видимо посчитала, что в темноте ее лица не будет видно. Или, что было более вероятно, спешила показать мисс Джонстаун свою беспрекословную исполнительность.

Скарлетт с презрением взглянула на долговязую воспитанницу – свою бывшую соседку.

– Уж тебе, Клара, можно было давно идти спать. Ничего интересного для себя ты тут не услышала…

Ковальски уставилась на Скарлетт.

– А о чем вы тут говорили? – заинтересовалась воспитательница. – Ну-ка, быстро расскажите мне!

Молчание было ей ответом. Даже Клара не решалась открыть рот, боясь реакции верховодившей Скарлетт.

– Ну, я жду, – притопнула ногой мисс Джонстаун. – Что у вас за темы, о которых вы не хотите говорить своей воспитательнице?

И снова никто из подруг не ответил женщине.

– Мисс О’Хара? Мисс Харрисон? – спрашивала по очереди Элеонора Джонстаун. – Мисс Сент-Уайт? Мисс Форман? Мисс Мак-Коунли? Мисс Тейлор?

Девушки молчали.

– Мисс Ковальски? – воскликнула теряя терпение Элеонора Джонстаун.

«Если бы она не была так категорична и нахальна, – думала Скарлетт, – можно было бы ей рассказать. В конце концов у нас нет никаких тайн. Но теперь пошло на принцип. Интересно, выдержит ли Клара?»

Мисс Джонстаун тем временем решила не затягивать ночной допрос.

– Хорошо, – обиженно кивнула она. – Я расскажу миссис Хиггинс, что у вас завелись секреты. Пусть она выведет вас на чистую воду.

Скарлетт торжествовала. Она поняла, что одержала над воспитательницей небольшую победу, первую за все время обучения в пансионе.

Но зеленоглазой разбойнице показалось этого мало. Она посмотрела на воспитательницу и произнесла:

– Мисс Джонстаун, я считаю, что вовсе не обязательно стоять у нас над душой. Ступайте спать. Мы тоже разойдемся, я вам это обещаю.

У старой девы на несколько мгновений буквально отнялся язык. Но потом она рассерженно прошипела:

– Ваше поведение, мисс О’Хара! – и после паузы: – Ваше поведение – это третье, о чем я поговорю завтра с хозяйкой нашего пансиона.

С этими словами женщина захлопнула дверь. Девушки услышали ее удаляющиеся шаги.

Несколько минут все молчали.

– Убралась, – сказала Скарлетт просто для того, чтобы нарушить гнетущую тишину.

– Зачем ты с ней так? – нервно спросила Клара. – Можно было спокойно разойтись, без того, чтобы обижать ее.

Молли поднялась и зажгла свечу. Она увидела, как Скарлетт прищурилась.

– Ты, Клара, кажется, хотела идти спать? – спросила она. – Вот и иди. Может быть успеешь догнать эту старуху к утешить ее.

– Унять ее огромное горе! – крикнула Тина Тейлор, поддерживая Скарлетт.

– Девочки, не надо ссориться! – сказала Барбара. – И в самом деле, Скарлетт, ведь можно было не обижать мисс Джонстаун, неужели нет?

– Нет! – тряхнула головой Скарлетт. – Как ты не поймешь, Барби, что она постепенно садится нам на голову. И если раньше мы это терпели, то дальше я терпеть не намерена. В конце концов мы становимся взрослыми, она же по-прежнему относится к нам как к детям!

Клара Ковальски отважилась на вопрос:

– А что в этом плохого?

– Если ты этого не понимаешь – это неудивительно, – ответила Скарлетт. – Но для других я объясню. Она станет шпионить за нами!

Скарлетт сделала паузу и продолжила:

– Я вижу, Клара, что ты хочешь мне что-то возразить. Но давай перенесем все разговоры на завтра. Теперь нам надо идти спать, как мы обещали Элеоноре…

Девушки разошлись. Когда Скарлетт уже лежала в кровати, она услышала жаркий шепот Марианны Мак-Коунли:

– Знаешь, по моему мнению, ты была права насчет мисс Джонстаун. Только я так не смогла бы…

– Это тебе только кажется, – возразила Скарлетт. – Ты ничуть не слабее меня или кого бы там ни было, Марианна. Только надо поверить в собственные силы!

Скарлетт умолчала о том, что она сама в свои силы верила еще далеко не всегда…

* * *

Начался очередной урок литературы. Мистер Спеншоу раздал на каждую парту по толстой книжке и объявил:

– Откройте ваши книги на пятой странице – там, где вступительная статья!

Девушки зашелестели страницами.

– Кто-нибудь, прочитайте нам вслух этот текст, – попросил учитель.

Воспитанницы по привычке стали переглядываться и подталкивать одна другую локтями:

– Ты прочитай… Нет, ты…

Увидев их суету, мистер Спеншоу произнес:

– Я не буду ставить отметок. Кто прочитает, мне все равно. Давайте хотя бы вы, мисс Мак-Коунли.

Секундой раньше Скарлетт почувствовала, что она совсем не прочь, чтобы просьба учителя была адресована к ней. Но Марианна уже начала читать:

– Джеймс Эдвард Лотвуд-младший! Название: «Как понимать поэзию»…

– Правильно, продолжайте дальше, – донесся голос учителя.

Мистер Спеншоу сидел за столом, перед ним лежала такая же книга.

– «Для того, чтобы научиться понимать поэзию, прежде всего нужно хорошо знать метрические размеры, математику, и поставить перед собой два вопроса, – читала Марианна. – Первое – с какой эффективностью достигнута цель стихотворения, и второй вопрос – насколько важна эта цель. Первый вопрос позволяет оценить форму стихотворения, второй – его значение. Довольно просто оценить стихотворение на таком графике. По горизонтали будем откладывать значения, соответствующие форме стихотворения, по вертикали – значения его цели»…

Ошеломленная Марианна оторвалась от чтения и посмотрела вокруг. Остальные девушки были изумлены не менее ее.

Но на лице Морриса Спеншоу блуждала хитрая улыбка.

– Я вижу, вам не по себе, – произнес учитель. – Тем не менее, я попрошу продолжить, через несколько минут вам все станет понятно.

И Марианна снова стала читать, с трудом произнося непривычные и громоздкие слова:

– «Чтобы понять, насколько хорошо данное стихотворение, нам достаточно подсчитать площадь прямоугольника, образованного осями координат и прямыми, соответствующими отложенным значениям. Например, у сонета Петрарки могут быть высокие значения по вертикали и, в то же время, средние по горизонтали…»

– Достаточно! – прервал Марианну мистер Спеншоу.

И не давая девушкам опомниться от обилия математических терминов, так неожиданно свалившихся на их бедные головы, учитель произнес:

– С вашего позволения, я продолжу мысль этого гениального профессора, мистера Джеймса Эдварда Лотвуда, да еще и младшего!

По словам преподавателя литературы нельзя было понять, шутит он или же говорит совершенно серьезно. Мистер Спеншоу подошел к доске, взял в руки кусок мела и быстро начертил график.

Получившийся прямоугольник он заштриховал.

– По мысли автора данной книги перед вами, дорогие воспитанницы – произведение Петрарки! – учитель ткнул в нарисованную картинку пальцем. – А в то же время, утверждает уважаемый профессор, у стихов Мильтона будут высокие значения как по вертикали, так и по горизонтали.

Мистер Спеншоу нарисовал еще один прямоугольник.

– Таким образом, общая площадь, – учитель постучал мелом по доске, – покажет аутентичную величину этого стихотворения.

Скарлетт краем глаза заметила, как Клара Ковальски, напряженно морща лоб, принялась дрожащими руками перерисовывать изображенное на доске нагромождение линий себе в тетрадку.

Мистер Спеншоу тем временем положил мел.

– Изучая этот учебник, – отряхивая руки от белой пыли, проговорил учитель, – вы можете практиковать данный метод освоения стихов и, таким образом, вы разовьете в себе умение оценивать стихи надлежащим образом… Именно так считает мистер Лотвуд!

Он замолчал. Молчали и девушки.

– Все это – полнейшая чушь! – после паузы объявил мистер Спеншоу. – Да-да, я не шучу! Это просто-напросто бред сумасшедшего!

Он схватил тряпку и в мгновение ока стер с доски нарисованное ранее.

– Вот, что я думаю по поводу теории профессора Джеймса Эдварда Лотвуда-младшего, которую предложено изучать в пансионе для благородных девиц, – подытожил учитель, теперь уже широко улыбаясь.

Скарлетт увидела, что Клара нервно зачеркнула рисунок в своей тетради.

– Ведь мы говорим здесь о стихах! – продолжал мистер Спеншоу. – Вслушайтесь, дорогие мои, о стихах! Например вы, мисс О’Хара! Вы понимаете, что такое стихи?

Скарлетт почувствовала, что мучительно краснеет.

– Нет, – призналась она.

Ей было стыдно тем более от того, что она заметила на себе пристальный взгляд Анны. Шестнадцатилетняя воспитанница пансиона как бы пронизывала Скарлетт насквозь, ее глаза говорили: «Знаем-знаем истинную причину твоего смущения. Мы все знаем…»

– Так, не понимаете, – кивнул мистер Спеншоу. – Что ж, я постараюсь, чтобы вы их научились понимать. Если вы, конечно, не будете против… так вот, я хочу, чтобы вы вырвали из книг страницу. Ту самую, которую мы только что читали.

Девушки опешили. Они стали переглядываться между собой, думая, что ослышались.

– Ну что же вы? – нетерпеливо спросил мистер Спеншоу. – Я жду!

– Господин учитель! – поднялась Анна. – Вы уверены, что поступаете правильно?

Моррис повернулся к ней.

– Мисс Сент-Уайт хочет сказать, что я ошибся, приказав вырвать только одну страницу. Действительно! А ну-ка вырвите все введение из ваших учебников, Смелее! Вы что, меня не слышите?

Скарлетт оглянулась на класс. Большинство девушек сидели не шевелясь, но кое-кто уже склонился над книжкой… Скарлетт обратила внимание, что Клара Ковальски вопросительно глянула на учителя, встретила его непреклонный взгляд и взялась пальцами за страницу.

Послышался треск рвущейся бумаги.

– Правильно мисс Ковальски! А остальные? Почему вы медлите?

Девушки начали вырывать страницы. Мистер Спеншоу ходил между рядами и удовлетворенно потирал руки.

– Отлично, мисс Тейлор! Я хочу, чтобы это сумасбродное введение навсегда исчезло из ваших книг, чтобы никакого следа от него не осталось. Оно только отравляет ваши души, засоряет ваши головы. Давайте, давайте, не останавливайтесь, чтобы послушать меня! – мистер Спеншоу даже нетерпеливо хлопнул в ладоши. – Действуйте! Быстро! Джеймс Эдвард Лотвуд, да еще и младший! Иди с Богом, заслуженный профессор! Рвите, рвите!

Скарлетт решилась. Быстрыми рывками она оторвала те несколько страниц, которые составляли введение.

А учитель подгонял тех, кто еще мешкал.

– Я хочу слышать единственный звук – звук отрываемых страниц! Звук того, как вы рвете на части профессора Лотвуда-младшего! Это не Библия, вы не отправитесь в ад!

– Да он с ума сошел, – прошептала Марианна Мак-Коунли. – Разве можно рвать книги?

– Смелее! – подгонял мистер Спеншоу. – Только аккуратненько работайте, чтобы ничего не осталось.

Барбара Форман приняла последнее пожелание учителя в буквальном смысле. Она стала прикладывать к каждой странице введения линейку и отрывать листы маленькими рывками, чтобы линия отрыва получалась ровной и аккуратной.

– Да ведь нельзя рвать книги! – воскликнула, оборачиваясь к ней, Марианна Мак-Коунли.

– Можно, можно! – ответила Барбара.

Ее глаза горели лихорадочным огнем. Она отрывала страницы одну за другой. Марианна откинулась на спинку скамьи и закрыла глаза.

Мистер Спеншоу, удовлетворенный тем, что воспитанницы принялись с энергией исполнять его пожелание, удалился к себе в комнату и прикрыл дверь.

Воспитанницы вошли в раж. В классе стоял шум, Тина Тейлор подняла стоящую у учительского стола корзину для бумаг и стала носить ее по рядам.

Девушки с веселыми возгласами бросали скомканные оторванные страницы в корзину.

Вдруг дверь, ведущая в класс из коридора, открылась. На пороге возникла мисс Джонстаун.

– Что здесь происходит? – спросила воспитательница. Почему шум, где ваш учитель?

В эту же секунду мистер Спеншоу открыл другую дверь:

– Почему я не слышу звука отрываемых страниц?

Он увидел стоящую на пороге класса женщину и покраснел. Правда, только на одно мгновение.

Моррис выдержал взгляд мисс Элеоноры Джонстаун. Старая дева улыбнулась и сказала:

– Ой, простите пожалуйста, мистер Спеншоу. Я не знала, что вы в классе.

Учитель литературы ничего не ответил и продолжал смотреть на воспитательницу.

– Ну что ж, – пробормотала та. – Если вы здесь… Извините…

С этими словами она ретировалась.

Минуту после ее ухода стояла тишина. Потом ее прервал уверенный голос мистера Спеншоу:

– Продолжайте, пожалуйста, рвать, юные леди! Это настоящий бой, это война! Жертвами могли стать ваши сердца и ваши души… Армия тупых профессоров, которая наступает и пытается оценивать стихи. Нет, мы не позволим! Хватит с нас всяких Джеймсов Эдвардов Лотвудов!

Мистер Спеншоу взмахнул рукой.

– Мы должны научиться думать собственными головами! Мы должны смаковать слова и язык. Что бы вам ни говорили, слова и идеи могут изменить мир!

Учитель вдруг посмотрел Скарлетт прямо в глаза.

– Вот этот взгляд мисс Скарлетт, – он показал на девушку пальцем, – говорит о том, что она думает: литература не имеет никакого отношения к девушкам, женщинам, удел которых – ловить в сети мужчин и в дальнейшем – воспитывать детей, вести хозяйство в доме. И вы, остальные также согласны с ней? Думаете: нам нужно было отсидеть эти уроки, которые придуманы только для того, чтобы вытащить побольше денежек из карманов наших родителей! И потом забыть их как дурной сон. Не выйдет!

Мистер Спеншоу перевел дух. Потом подошел к парте Скарлетт, присел на корточки так, что его глаза оказались на одном уровне с глазами девушек.

– У меня есть одна тайна, хотите, расскажу? Я дошел до понимания ее сам.

Девушки закивали.

– Хорошо, – ответил учитель и поднялся. – Тогда слушайте! Мы читаем и пишем стихи не потому, что это милое занятие. Мы читаем и пишем стихи потому, что мы – люди! Мы принадлежим к человеческой расе! А человеческая раса полна страстей. Все профессии, занятия, которым отводят время ваши отцы – это, конечно же, благородные занятия. Но именно стихи, красота, поэзия… Любовь, страдания – именно это держит нас в жизни. И мы, мужчины, держимся в жизни благодаря вам, дорогие барышни.

Он глубоко вздохнул и закончил:

– Но жизнь продолжается, и каждый человек должен внести свой вклад в нее хотя бы в виде строчки стихов…

Девушки молчали. Урок, начавшийся скучно, продолжившийся совершенно фантастически весело, сейчас заканчивался абсолютно неожиданно и серьезно.

Мистер Спеншоу подошел к доске и, осматривая девушек грустными глазами, тихо проговорил:

– А какую строчку стихов внесешь ты?

* * *

Скарлетт вышла погулять в сад. Она увидела там Анну Сент-Уайт, которая сидела на скамейке и читала книгу.

– Про любовь? – поинтересовалась Скарлетт, подходя к девушке.

– Про любовь, – кивнула Анна. – И о том, как надо выходить замуж.

Скарлетт удивилась.

– А разве это не одно и то же? – спросила она.

– Вовсе нет, – ответила Анна. – Это совершенно разные вещи.

Тогда Скарлетт улыбнулась.

– Я вижу, тебя занимает вопрос предстоящего замужества, – сказала О’Хара. – А по-моему, об этом не следует задумываться сейчас. Ты встретишь человека, полюбишь, и сама не заметишь, как это произойдет.

– Ты в этом уверена? – спросила Анна.

Скарлетт энергично тряхнула головой.

– Конечно! – воскликнула она. – Ты полюбишь, и дальше все произойдет как бы само собой. Кончится тем, что вы поженитесь.

Анна прищурилась.

– Как просто у тебя все на словах выходит! Но ведь в жизни все не так!

– Как это не так? – возразила Скарлетт. – По-моему, все именно так и происходит!

– И не будет никаких трудностей?

– Почему? Трудности будут. Даже полезно, если хочешь знать, чтобы были трудности. Настоящую любовь трудности только укрепляют.

Анна положила книгу на скамейку.

– А мне кажется, что любовь должна иметь другие подтверждения, которые не должны заключаться только в столь любимых тобой трудностях!

Скарлетт замолчала. Ее покоробил уверенный тон подруги. «Можно подумать, что она успела все испытать, – подумала Скарлетт. – А ведь она всего на какой-то год старше меня!»

Вместо возражений Скарлетт сказала:

– Слышала поговорку: с милым рай и в шалаше?

– Слышала, – отозвалась Анна.

– И как ты к ней относишься?

– Что касается меня, – сказала Анна Сент-Уайт, – то я выйду замуж за человека, который сможет меня обеспечить. Поверь, дорогая, что с милым рая в шалаше не может быть. Просто потому, что в жизни часто случаются дожди, а крыша шалаша протекает…

– И что из этого следует?

– То, что муж должен быть материально обеспеченным. Только тогда он сможет доставить жене счастье. Если тебе так привычней, я скажу, чтобы он выехал на природу и построил шалаш, в котором можно будет прожить несколько дней. Но только для разнообразия.

Уже не в первый раз Скарлетт слышала такие практичные рассуждения относительно любви и замужества. Сна была в растерянности. «Не значит ли это, что я не права? – думала Скарлетт. – Все только и говорят, что от удачного замужества зависит жизнь женщины».

И Скарлетт решила проверить, как к этому вопросу относится Анна.

– Послушай, подруга, а что ты скажешь вот о чем… – Скарлетт сделала паузу, чтобы точнее выразить свою мысль. – Если у тебя в жизни вдруг возникла финансовая яма, а рядом есть человек, который… Ну, проявляет к тебе знаки внимания. Он противен тебе, он совершенно тебе не нравится, но у него есть одно достоинство – полные карманы денег. А ты любишь другого, бедного…

– Я никогда не полюблю бедного, Скарлетт! – прервала подругу Анна.

– Погоди, – резко взмахнула рукой Скарлетт. – Ну, неважно, допустим, ты никого не любишь. Просто тебе делает предложение какой-нибудь богач, которого ты просто переносить не можешь. Как бы ты поступила? Неужели вышла бы за него замуж?

– Не задумываясь! – с жаром воскликнула Анна.

После этого она замолкла. Молчала и Скарлетт, обдумывая отношение мисс Сент-Уайт к житейским проблемам.

Рассуждения подруги относительно того, за кого следует выходить замуж, отличались от мыслей Скарлетт. Но будущая хозяйка Тары понимала, что Анна в чем-то права. Материальные ценности в жизни важнее эфемерных сердечных.

У Скарлетт с детства было развито чувство, которое отец называл «чувством земли». Поэтому девушка понимала ход мысли Анны, она начинала сама рассуждать и приходила к выводу, что хотела бы видеть в качестве мужа человека, который не был бы далек от земли.

А от этих выводов уже можно было построить логическую цепочку к тому, чтобы найти именно такого человека. То есть поступить примерно так, как описывала Анна. Найти человека, который смог бы возделывать землю, смог бы приумножить богатство, умело ведя хозяйство. Или который смог бы нанять рабочих для возделывания земли.

Человека, который располагал бы достаточными финансами для этого.

Такую логическую цепочку могла бы построить Скарлетт, если бы обладала логическим складом ума. Но чувства у пятнадцатилетней девушки явно преобладали над разумом.

Когда Скарлетт стала проводить в мыслях такие рассуждения, она очень скоро ощутила, что у нее начинает болеть голова.

Девушка поморщилась и тряхнула головой, чтобы отогнать неприятные мысли.

– Послушай, Анна, – Скарлетт перешла на шепот. – А что ты скажешь о мистере Моррисе Спеншоу?

– В каком смысле?

Скарлетт замялась.

– Ну… Как он тебе?

Анна внимательно посмотрела на подругу.

– Ты хочешь спросить, вышла бы я за него замуж?

Скарлетт кивнула.

– Нет, дорогая, не вышла бы, – сказала Анна. – По тем самым причинам, которые только что тебе изложила. Но почему ты у меня спрашиваешь о нем?

Скарлетт почувствовала довольно сильное желание рассказать Анне о своих симпатиях к учителю литературы, но не решилась.

Больше всего Скарлетт опасалась, что, начни она говорить о таких вещах, Анна примет надменный вид взрослой женщины, умудренной жизнью, имеющей богатый опыт. Начнет поучать, как надо поступать.

Вот чего Скарлетт опасалась больше всего! И потому промолчала.

– Нет, подруга, ты ведь неспроста спросила о мистере Спеншоу, – не отставала Анна Сент-Уайт. – Я просто чувствую, что ты неравнодушна к нему…

– Почему ты так думаешь? – вырвалось у Скарлетт чересчур эмоционально.

Она почувствовала что краснеет, и от этого ощущения покраснела еще больше. Анна внимательно смотрела на собеседницу, ей, естественно сразу бросилось в глаза, что лицо Скарлетт внезапно залилось краской.

– Ой, подружка, извини, – сказала мисс Сент-Уайт. – Я, вижу, попала в самую точку.

– Брось, – махнула рукой Скарлетт О’Хара.

Она хотела что-нибудь добавить, чтобы у подруги не осталось ощущения, что мистер Спеншоу небезразличен Скарлетт. Но девушка чувствовала, что волнение, так внезапно качавшееся, и не думало отпускать ее. «Вот стыд-то! – думала Скарлетт. – Да у меня просто-напросто дрожит голос! И когда я научусь держать себя в руках?»

Анна деликатно отвела взгляд в сторону.

– Ну, не хочешь – не говори, – произнесла она.

Скарлетт уловила в голосе собеседницы нотки обиды.

– Мне просто нечего сказать, – убедительным тоном произнесла О’Хара и придвинулась поближе к Анне. – Не понимаю, почему ты решила, что мне нравиться мистер Спеншоу. Он ведь многим нравится…

Анна Сент-Уайт резко повернулась к Скарлетт.

– Он многим нравится как учитель, – быстро заговорила девушка, – но никто не краснеет так, как ты, милочка. Если тебе нравится этот мужчина, могла бы и признаться, ничего от этого не изменится!

Скарлетт с горечью подумала, что в самом деле, ничего от этого не изменится.

– И все-таки, ты ошибаешься, – неуверенно прошептала Скарлетт.

У нее еще оставались крохи уверенности, что ее чувства возможно скрыть.

Но Анна прищурилась и презрительно произнесла:

– Уж лучше помолчи! Не сейчас я заметила, как ты покраснела, дорогая. Ты понаблюдай за собой на уроках. Стоит мистеру Спеншоу обратиться к тебе с вопросом, как ты начинаешь краснеть.

Скарлетт слушала подругу, потупив взор. Ей решительно нечего было возразить.

– И потом, разве у меня нет глаз, чтобы я не видела, как ты смотришь на учителя литературы? Если ты хочешь скрыть свои симпатии, тебе следовало бы подумать о своем поведении…

Скарлетт неуверенно заерзала на скамейке.

– Нет-нет, я не хочу сказать, что твое поведение предосудительно, – поправилась Анна, заметив реакцию собеседницы. – До такого еще просто не дошло. Однако тебе следует всерьез подумать над тем, как приучить себя не показывать своих чувств. Не показывать их мужчине, а не своей подруге, которая может тебе дать полезный совет.

Скарлетт глубоко вздохнула.

– Ладно, ладно, только не обижайся! – воскликнула будущая хозяйка Тары. – Я могу тебе признаться, мне действительно нравится мистер Моррис Спеншоу. Но какой совет я могу получить от тебя?

Анна Сент-Уайт откашлялась.

– Я тебе уже дала целую кучу советов, – сказала она. – Во-первых, это касается мистера Спеншоу. Он просто не сможет прокормить семью. Ты заметила, что он до сих пор не женат?

– Да, – ответила Скарлетт.

– Но ты отнесла это обстоятельство к разряду радостных для тебя?

– Да, – призналась Скарлетт.

Она опустила голову, а Анна начала говорить с торжеством в голосе:

– Вот тут-то и кроется твоя ошибка! То, что мистер Моррис Спеншоу до сих пор не женат, никак не может свидетельствовать в его пользу. Разве может оставаться неженатым симпатичный, видный из себя мужчина? Согласись, это маловероятно. Тем более там, где невест – хоть пруд пруди, а в Фейетвилле именно так обстоят дела.

Скарлетт кивнула.

– За него никто не вышел потому, что он беден! – сказала Анна. – Он учитель в пансионе! Это просто унизительно – быть учителем в женском пансионе, занимать женское место. Ты знаешь, сколько миссис Хиггинс платит учителям?

Скарлетт никогда не занимал этот вопрос, и потому сна отрицательно покачала головой.

– Мало! – веско произнесла мисс Сент-Уайт.

«Все-то она знает», – подумала Скарлетт.