Текст книги "Калигула"

Автор книги: Мария Грация Сильято

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 35 страниц)

Озеро Неморенсис (Неми). В 1840 году английский художник Джон Тёрнер спустился по узкой извилистой тропе к озеру и с романтической сентиментальностью написал развалины огромной пещеры, одеон и полузадушенные зарослями ежевики скульптуры. Изучение таинственных руин затруднялось, кроме прочего, ещё и фантастической легендой, которой английский адвокат Джеймс Фрейзер со страстью этнолога и мифолога посвятил много страниц. Там говорилось, что в древние времена беглый раб мог найти спасение в этой роще, окружавшей озеро, если бы, отломив золотую ветвь священного дерева, принял кровавый поединок с местным жрецом и вышел победителем. Это казалось бессмысленной и грубой сказкой. Но деревенская сказка о поединке, возможно, скрывала историю о каких-то древних отчаянных восстаниях рабов.

Однако вокруг озера во времена упадка империи и в средние века сохранялась запутанная народная память о двух затонувших кораблях. Самой истории никто не знал, знали только, что внизу лежат реликты, потому что рыбацкие сети не раз вытаскивали на поверхность балки, обломки плит и мрамора.

В эпоху Возрождения к загадочному озеру пробудилось внимание учёных. После веков глухого пренебрежения они начали понимать, что всё рассказанное о величии имперского Рима древними книгами – ничто по сравнению с действительностью, погребённой под землёй: руинами, колоннами, статуями, могилами, драгоценностями. И многие с остервенением стали выискивать корабли и строить планы, как их поднять. Ни у кого ничего не вышло. Собрали только несколько разрозненных, хотя и прекрасных фрагментов мебели.

В XIX веке начались изыскания не обременённых предрассудками антикваров и авантюристов-водолазов. Из воды достали бронзовые изделия искуснейшей работы, оконечности брёвен и кольца кормил, статуи и неразрешимо загадочные предметы, которые в конце концов оказались в музеях Лондона, Ноттингема, Парижа, Берлина и даже в России, в Эрмитаже. Кое-что после споров осталось в Римском Национальном музее. С остатков кораблей крюками и верёвками содрали большое количество прекрасной резной древесины, и вся она впоследствии попала в ватиканские музеи, Киркерианский музей в Сант-Игнацио и во дворец одного представителя семейства Торлонья, сделавшего из этой древесины мебель. А поскольку многие тяжёлые брёвна остались гнить на берегу под солнцем и дождём, кто-нибудь наверняка воспользовался ими как дровами.

Императорские корабли. Когда в 1930 году уровень озера значительно понизился, появившиеся из воды корабли вытащили на берег и поместили в новый музей. Эта операция из-за технических трудностей и всяких перипетий заняла пять лет и на мировом уровне была воспринята как восхитительная авантюра. Никто не представлял, что весной 1944 года, в последние недели военных действий в Кастелли-Романи, беспричинный и дикий пожар дотла спалит то, что не удалось разрушить векам. И материалами, свидетельствующими об одной из самых неповторимых археологических авантюр, остались лишь немногочисленные находки.

На палубе первого поднятого корабля начиная с шестьдесят второго шпангоута, то есть с шестьдесят второй огромной поперечной балки, похоже, находился блок исключительной толщины из крепчайшего раствора – смеси извести каменно-известнякового обжига и пуццолана. На этом основании нашли массу керамических блоков, керамические кирпичи разной формы, строительную керамику, куски мраморного покрытия. И это подтвердило, что на деревянном корабле действительно было построено каменное здание. Кто-то написал, что строение напоминало храм: «маленький храм с нишей». Большинство учёных не обратили на это внимания. Но когда в наши дни построили уменьшенную копию священного корабля Ма-не-джета по найденным фрагментам, всех поразило его сходство с храмом, найденным под лавой Помпеи. Поистине был построен храм на воде.

Кроме прочего, была сделана поворотная платформа для статуи богини. На первом корабле нашли грубую деревянную платформу почти метрового диаметра с выемками с внутренней стороны. В каждой укреплённой металлом выемке располагался маленький бронзовый шарик – в те дни такого ещё не видели. И даже эти невидимые шарики – как и многие другие скрытые части чудесного корабля – были позолочены путём погружения в чан с золотом. Видно, что углубления и шарики не изношены – ими пользовались в лучшем случае несколько раз.

Корабли были построены, чтобы пережить века. Однако 20 мая 1930 года, когда воды озера опустились ещё на четырнадцать метров, на илистом дне понемногу проступили два больших якоря. И все увидели, что вопреки всякой логике они находятся почти в тридцати метрах от кораблей.

Потом появились и якорные канаты, которых не поглотили века нахождения под водой, и стало видно, что они перерублены ударом топора, как делают в море, когда нужно быстро сняться с якоря. Также нашёлся швартов: его тоже обрубили, и он был вдали от кораблей. За много веков в них сильно въелась грязь, и, став чрезвычайно хрупкими, они раскрошились на солнце.

Потом из глубины появилась маленькая лодочка, до предела набитая награбленным добром: терракотовыми вазами, остатками мебели, кучей грубых плиток. И тогда стало ясно, что кто-то в страшной спешке перерубил швартовы и якорные канаты и оттянул корабли, обречённые больше никогда не плавать, туда, где берег пологий и доступен для повозок, чтобы в беспорядке и наспех их разграбить. Позже выяснилось, что оставшиеся на корабле вещи и монеты принадлежат эпохе императора Гая Цезаря. Из последующих эпох там ничего не было. Корабли затонули в озере вскоре после его смерти. И наконец было установлено, что в трюмы насыпан тяжёлый балласт – масса песка и камней. А в корпусах были проделаны топором пробоины, чтобы корабли быстро и наверняка пошли ко дну.

Следовательно, их потопление было не случайным, не слепым и грубым актом вандализма и не тлетворным действием веков. Приказ на разрушение отдал кто-то, имевший власть и технические средства для выполнения такой сложной операции. Возможно также, что и грубо прерванные работы в храме, в театре, в одеоне каким-то образом связаны с потоплением кораблей. То есть сработала чья-то мощная политическая воля. Но с какой целью? Много лет никто и не думал этого выяснять.

VI ТАЙНАЯ КОМНАТА

Восхитительная статуя Друзиллы, умершей, не дожив до двадцати лет. Однажды из вод озера Неморенсис выловили ряд бронзовых статуэток – процессию, которая нынче хранится в Британском музее. Высокая и изысканная Друзилла – сестра императора, умершая в молодом возрасте. На ней ритуальная туника, из-под которой виднеется одна сандалия и стройная лодыжка. Под молодой грудью завязана лента; верхнее платье со скромным вырезом грациозно облегает плечи и бока. На шее и хрупких запястьях ожерелье и ритуальные гибкие браслеты из золотых звеньев. Короткие, аккуратно причёсанные волосы, капризно надутые губы, прямые брови. В руках она держала какие-то предметы, относящиеся к культу Исиды, но они были разбиты.

Женщина, ставшая матерью Нерона. От неверной сестры императора осталась одна статуя, ныне хранящаяся в Латеранском музее Рима. Должно быть, она была не совсем юной, когда позировала, учитывая полноту груди и талии. Возможно, не было также психологического и интеллектуального соответствия с изображавшим её художником, потому что лицо невыразительно, а разные слои ткани висят на туловище, небрежно сбившись. Однако инстинктивно ощущается телесная крепость, возможно, даже значительная физическая сила. Руки тоже очень мощные. Угадывается энергия, с которой через несколько лет она будет отчаянно сопротивляться, когда её сын Нерон прикажет её убить.

Ритуальные принадлежности культа Богини-Матери Исиды и маленькой Бастит. В Лугдуне родилась дочка императора, и на плите в лесном храме был высечен на вечную память перечень пышных культовых принадлежностей: ожерелье, браслеты, шёлковые одежды, систры, курительные благовония. Через много веков его восстановили, но его происхождение до сих пор непонятно.

Неизвестные египетские постройки. Мечта императора о поездке в Египет оставила археологические следы. Примерно в 1830 году учёный Джироламо Сегато отправился в Верхний Египет и наткнулся на храм, который греки называли Тентирис, а мы называем Дендера, однако на самом деле он носил таинственное название Юнит-Тентор. Внешние стены его были покрыты огромными барельефами. Сотни лет там сохранялся образ Клеопатры, последней царицы, с сыном Птолемеем Цезарем. Рядом с ней неожиданно возникает изображение римского императора, несущего на себе, однако, древние регалии фараонов: священную кобру и солнечный диск в качестве диадемы, скипетр с головой собаки, тонкий кнутик, а за поясом хопеш с кривым клинком. Нарядившись так, император предлагает богине с тысячью имён, Исиде Мириониме, священный корабль. Но барельеф не закончен, лицо неузнаваемо, имя римского императора не подписано.

Джироламо Сегато блуждал по необозримым развалинам. Напольные плиты, лестницы, основания пилястров и колонн покрывал песок, у стен и в портиках образовались песчаные наносы. Страшная высота храма словно давила, но и длина была колоссальной. В Древнем Египте, если к существующей постройке добавлялся храм, вестибюль, зал, портик – из преданности или в благодарность за победу, – его всегда воздвигали сбоку от входа. Увязая в песке, Джироламо Сегато вошёл в первое помещение и вскоре увидел обширнейший зал с двумя рядами по двенадцать колонн, подпирающих потолок. Это потрясло его, так как в египетских строениях не делали пилястров: это были колонны эпохи имперского Рима. Значит, какой-то неизвестный римский император не только был изображён на барельефах, но и пристроил к храму большой вестибюль, новый хонт. Кто же мог сюда приехать? Императоры II века, особенно Адриан, оставили по себе монументальные памятники, но их Джироламо Сегато знал, о них упоминали как о славных деяниях в императорских биографиях. А об этом хранили молчание.

В одном углу, куда ветер нанёс не слишком много песка, виднелись основания двадцати четырёх колонн. Сегато поднял глаза и прикинул, что высота их около двадцати четырёх метров. Потом увидел мощный каменный потолок, разделённый на гигантские квадраты. Внизу поразительно яркими для иссушенной пустыни красками был нарисован колоссальный круг образов. Это был таинственный текст астрономической магии – тридцать шесть участков неба и тридцать шесть декад египетского года, божественные имена тридцати дней каждого месяца и пять безымянных дней, начинающих год, четыре основные точки и созвездия, а потом двенадцать сверкающих лодок двенадцати светлых часов и тёмные лодки двенадцати ночных, четырнадцать дней растущей луны и столько же убывающей. Но потом следовал римский знак зодиака, которых в Египте не знали. Стало быть, эта чудесная роспись, как и само здание, была сделана по воле римского императора.

Однако о строителе этого грандиозного сооружения, которое восходило от архитектуры к философии, ни один историк не написал нам ни слова. Наконец, однажды в дальнем углу гранитного потолка кто-то разглядел высеченное в камне и заключённое в овал, как имя фараона, имя римского императора Гая Цезаря Августа Германика, которого мы по недоразумению называем Калигулой. Оно располагалось в точке, где Исида Тихэ прикрывала созвездие Девы, «время его рождения». Только тогда кто-то задался вопросом, почему там написано это имя.

Потом на острове Филы обнаружили грандиозный портик римской эпохи на тридцати двух огромных колоннах, он протянулся вдоль всей западной стороны до входа в древний храм богини Исиды. Но на восточной стороне гигантское сооружение осталось недостроенным – огромные гранитные блоки много веков так и пролежали на земле. Кто-то, однако, высек на камне имя строителя – молодого императора Гая Цезаря Августа Германика, и никто не добрался до этого отдалённого острова, чтобы, повинуясь приговору сенаторов, заключить нарушителя в темницу. «Приветствую тебя, Исида, приветствую царицу...» – говорилось там.

На пять веков после смерти Гая Цезаря древнейший культ Исиды найдёт в этом отдалённом храме последнее убежище. Блеммы, чёрные воины из Нубии, будут отчаянно защищаться от нетерпимых преследований новой религии, которая от Александрии поднялась в долину Нила. В 544 году император Юстиниан в Константинополе приговорит к забвению древнюю мысль, убеждённый, что ему это удастся; он также закроет во всей империи общественные бани, подготовив начало средневековья даже с гигиенической точки зрения, и распустит Афинскую школу, где когда-то преподавал Платон. Храм на острове Филы он преобразует в церковь и пошлёт епископа занять его. В те дни последняя жрица Исиды Хатор будет изгнана из храма, с неё сорвут жреческие одежды, подвергнут всяческим оскорблениям и изнасилуют в бесчисленных дворах, а под конец распнут голую на скале. А внизу забросают камнями и похоронят под грудой булыжников последнего языческого демона. Восемьдесят лет спустя по всему Египту распространится ислам.

VII ДВАДЦАТЬ ТРЕТИЙ ДЕНЬ ЯНВАРЯ В ЗАЛЕ ИСИДЫ

Damnatio memoriae (приговор памяти). В одном римском музее сохранился барельеф I века с изображением молодого императора в ритуальных одеждах и с принадлежностями культа Исиды. Но мы смотрим и не знаем, кто это. Фигура цела, но лицо сбито зубилом, имя стёрто.

Лишь в наши дни открыли изысканный зал Исиды, таинственный шедевр императора, прозванного Калигулой, и был установлен возмутительный факт, что, ещё совсем новое, это здание варварски использовалось в качестве фундамента для более поздних строений. С наглым пренебрежением к его утончённым украшениям там даже установили резервуар с водой.

Также мы узнали размеры баржи, на которой доставили в Рим обелиск, что стоял на площади Святого Петра. Чтобы затопить судно и погубить память о нём, его заполнили раствором, который, затвердев под водой, сохранил его гигантскую форму.

Огромный же храм Исиды в Риме снова появлялся разрозненно и беспорядочно в разные века, когда откапывали фундаменты дворцов, церкви и монастыри на неком размытом пространстве, где-то между современной площадью Сант-Игнацио, улицей дель Семинарио до церкви Санто Стефано с одной стороны, а с другой – от площади Колледжио-Романо до площади Минервы и, возможно, ещё дальше.

В середине XV века один садовник, сажая дерево, нашёл гигантскую мраморную голову, а поскольку ему досаждали любопытствующие, засыпал её землёй. Потом нашли массивную бронзовую шишку, её принесли в один из безымянных ватиканских дворов, который с тех пор носит название Кортиле делла Пинья (двор Сосновой шишки). Около 1515 года нашли две огромные лежащие статуи – аллегорических Нила и Тибра. Нил перенесли в Ватикан, а Тибр находится в парижском Лувре.

В другой раз были найдены два мощных льва из чёрного базальта, и их поставили украшать фонтаны у основания Капитолийской парадной лестницы. Никто не понял значения всего этого. Площадь, где обнаруживались находки, была обширной, как нынешняя площадь Святого Петра.

Рядом с церковью Санта Мария над Минервой был найден ряд священных животных, привезённых из Египта, с иероглифическими надписями и именами древних фараонов, которые никто не смог прочесть. В их числе: большой сидящий лев со смиренно скрещёнными лапами; мощный сфинкс из диорита; ещё один сфинкс, из красного гранита с серыми прожилками из Верхнего Египта, в конце улицы Сант-Игнацио; гранитный павиан, символ Тота, бога философии; две собакоголовые фигуры, которые сидят, положив ладони на колени, – символы медитации. Ещё была обнаружена мраморная мужская ступня колоссальных размеров – от статуи больше ничего не осталось, – и её оставили там же на пьедестале, и этот переулок сегодня называется Пье-ди-Мармо (Мраморная стопа).

Потом как-то нашли женское туловище из белого мрамора в одеждах, драпированных в соответствии с египетским ритуалом, возможно статую богини. Её вытащили и, ничего не поняв, поставили в нишу сбоку от Палаццо Венеция, рядом с церковью Сан Марко. Статуя прекрасна, величественна и таинственна и не имеет имени. В Риме её называют Госпожа Лукреция.

Далее земля вернула погребённые обелиски. Один из них прибыл со священного Сансского озера. И сегодня, после достижений искусства барокко, этот обелиск можно увидеть на спине слоника на площади Минервы. Второй нашли около площади Сан-Макуто, и иероглифы на нём говорят, что его высек великий Рамзес II. Этот обелиск перетащили к Пантеону Агриппы, который к тому времени превратился в церковь.

Другие обелиски ещё долго лежали под землёй. А когда их нашли, один отвезли для украшения садов у железнодорожной станции, другой на виллу Челимонтана, третий во Флоренцию, где установили в саду Боболи, а ещё два в конце концов попали в Урбино.

Встаёт вопрос: как комплекс гигантских зданий мог исчезнуть, так что на поверхности земли ничего не осталось? Не нужно списывать это на вторжения варваров, наводнения и землетрясения. Вместо этого нужно учесть, что в течение всего средневековья эти здания, как и весь Древний Рим, превратились в карьер отличнейшего мрамора в виде статуй и фризов, которые ежедневно швыряли в печь для получения извести. Портики, залы, колоннады обрушились не сами: их сознательно уничтожали кусок за куском, чтобы добыть готовые к использованию стройматериалы. К началу просвещённого XVI века, например, приметили один большой портик с поваленными колоннами и использовали его для каких-то работ в соборе Святого Петра. И даже в 1597 году ещё оставалось много камней, которые помогли восстановить неф Клементина в соборе Святого Иоанна в Латерано.

Около 1650 года Атанасиус Кирхер, иезуит из Фульды, обладавший энциклопедическими знаниями и высокой культурой, изучил развалины храма и, потрясённый его грандиозностью, срисовал всё, что в те дни можно было рассмотреть. А через несколько веков обнаружились также остатки арок, огромных стен и мощные блоки из травертина.

Только когда перебрали и изучили огромный план Рима, высеченный на камне императором Септимием Севером, стало понятно, что на этом усеянном руинами пространстве в середине I века стоял грандиозный храм Исиды. Сегодня его бессмысленно разбросанные реликвии стали маршрутом по самым удивительным достопримечательностям Рима.

Алтарь Исиды. Сенатор Сатурнин хотел уничтожить магический алтарь, но, очевидно, ему это не удалось, поскольку в 1527 году – в то время, когда римские дворцы и церкви на глазах у Папы разграблялись ландскнехтами во главе с Карлом Бурбоном, знать убежала в свои замки в сельской местности, а сокровища искусства, драгоценности, серебро, статуи нахально распродавались солдатнёй на дорожном рынке, – обнаружился странный бронзовый стол, длинный жертвенник со сверкающими серебряными и золотыми инкрустациями.

Неизвестно, из какого дворца или подвала его достали. Это был не грязный, запущенный предмет – его втайне бережно хранили. Сколько веков? И где? Грабители выставили его на продажу, и один кузнец (по имени Бруно) как специалист был очарован его необычностью. Он купил его, отчистил, и под грязью проступила насечка в виде квадратов из настоящего серебра и золота – люди в невиданных одеждах, в необъяснимых позах, казавшихся ритуальными, в окружении знаков, похожих на надписи, которые никто не мог расшифровать. В центре, на троне, восседала таинственная фигура – неизвестное божество в лунной короне со змеёй у ног.

В надежде получить объяснение кузнец показал этот жертвенник известнейшему в те дни знатоку и коллекционеру произведений искусства, венецианскому монсеньору Пьетро Бембо, гуманисту, аристократу, жуиру, послу Венецианской Республики, бывшему секретарю утончённейшего Папы Льва X и будущему кардиналу. Монсеньор рассмотрел этот стол, ничего не объяснил, так как сам ничего не понял, но изъявил желание его купить и, заплатив затребованную цену, выставил непонятную штуковину в своём зале в Палаццо Венеция.

Так счастливым образом через столько веков вновь появился на свет этот загадочный алтарь, открыв окно в не имеющий названия мир. Приближалось Возрождение со своей страстью к мистике. Странные фигуры – это причудливые фантазии древнего художника или они имеют связный смысл? В таком случае что изображают эти рисунки? Какую-то страницу истории? Древний, тысячелетний миф? Религиозный обряд? Возможно, этот бронзовый стол – культовая принадлежность? Или непонятным для непосвящённых образом эти рисунки представляют церемонию инициации какого-то культа? Указывают путь новопосвящённого в тайное общество от самого нижнего, немого уровня ученика до самого высокого, эзотерического и исключительного уровня великого жреца? Не отсюда ли родились божественные магические карты таро?

На несколько веков жертвенник останется загадкой и будет переходить из рук в руки, пока в конце концов не окажется в Египетском музее в Турине. Только в XIX веке удастся открыть, что это предмет римской работы I века, дней правления Гая Цезаря. Он был выполнен с большим искусством в египетском стиле, чтобы проиллюстрировать фазы тайного ритуала культа Исиды.

Каллист. Внимание историков напрасно прошло мимо этого персонажа. Светоний, проявив свои лучшие таланты в пересказе сплетен, говорит лишь, что заговор сформировался «non sine conscientia potentissium libertorum» – «не без того, чтобы некоторые влиятельнейшие вольноотпущенники знали о нём». Каллист был не чем иным, как необходимым орудием скрытой от глаз, но смертельной борьбы между властью сенаторов и властью императора. Она могла продолжаться долго, оставляя опустошительные следы в хрониках династии Юлиев – Клавдиев и бросая прославляющий, почти агиографический свет в последующие поколения. Из этих хроник более поздние историки построят каркас своих работ. Например, Светоний посвятит десятки страниц пикантным слухам из преданий о Тиберии, Гае Цезаре и Нероне, а рассказывая про лютую осаду Иерусалима Титом, уделит всего полторы строчки миллиону погибших.

И всё будет подавлять цензура. Исчезли или были серьёзно искажены самые объективные свидетельства современников: Валерия Мессалы, Агриппы, Цильния Мецената, Тразеи, Эльвидия, фундаментальные «Воспоминания» Августа, Тиберия, Агриппины, молодого Друза. Недостаёт или вообще нет свидетельств Тита Лабиена, историка, чьи труды были сожжены по указанию сената. Нет свидетельств изгнанного Августом язвительного Кассия Севера, а также Кремуцйя Корда, уморившего себя голодом из-за того, что Тиберий уничтожил его труд. Нет записей Помпея Трогона, которого мы знаем только по его кратким изложениям Юбы и Марка Юстина. Нет свидетельств Авфидия Басса, делавшего записи о каждом дне до 49 года. И наконец, нет писаний Плиния Гая Секунда, «Старца», погибшего при извержении Везувия, как гласит история. В книге Тацита тоже ничего не рассказывается о молодом императоре, как будто чья-то рука стёрла все записи. Все эти имена для нас – торжественный ряд опустошённых стеллажей. Предвзятые, пристрастные свидетельства пережили века, незыблемо остались высеченными на камне, но и они дошли до нас в копиях не первых копий, бесконтрольно урезанных или плохо переведённых в тёмные средние века в византийских библиотеках или западных монастырях, когда память о древней империи потонула в злобе.

Чтобы верно рассказать древнюю историю, слишком часто приходится бороться с некомпетентностью или предвзятостью письменных свидетельств. Зато археологические открытия – здания, надписи, монеты, могилы, черепки, мраморные и бронзовые скульптуры, фрески, драгоценности, ткани, монументы и прочие предметы – вещают из прошлого, как голоса неподкупных свидетелей.