Текст книги "Дарители (СИ)"

Автор книги: Мария Барышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 49 страниц)

– Мне поподжаристей, – лениво произнес он, глядя на тлеющий кончик своей сигареты, потом посмотрел в сторону Виты. – Чего ты уставилась? Думала, я питаюсь человеческой кровью и мозгами? Ай-ай-ай, девочку опять разочаровали!

Его тон неожиданно привел Виту в бешенство. Она грохнула о стол упаковкой колбасы, так что одна из стоявших на нем кружек подпрыгнула и опрокинулась набок, и повернулась к Схимнику, держа в руке нож, которым собиралась резать колбасу. За короткое мгновение она сообразила, что Схимник сидит безоружный и расслабившийся, а у нее-то нож, достаточно большой и достаточно острый, и не раздумывая и не останавливаясь, Вита прямо из поворота ткнула ножом ему в грудь. Схимник, сжимая в зубах сигарету, не шевельнулся, и только когда острие уже коснулось футболки, его ладони вдруг взлетели вверх, проделали неуловимое движение, и в следующий момент нож шлепнулся на стол, а Вита отскочила в угол кухни, шипя от боли и держась за запястье.

– Советую больше так не делать, – добродушно произнес Схимник, – иначе в следующий раз я тебе эту руку сломаю.

– А как же товарный вид? – пробормотала она, вытирая мокрые глаза.

– Я могу избить тебя так, что у тебя не останется ни одного целого внутреннего органа, так, что тебе будет больно как никогда в жизни не было, но при этом, милая не будет ни крови, ни синяков – ничего. Товарный вид сохраню – для Чистовой или для гроба, – сказал Схимник по-прежнему без всякой злости – ситуация, похоже, его забавляла. – Займешься ты, наконец, делом?

Вита, шмыгая носом, забрала протянутый ей нож, нарезала колбасу, положила ее на сковородку, взяла со стола яйцо и отошла к плите, но тут же резко повернулась и запустила этим яйцом в Схимника. Выходка была вовсе уж детская и глупая, она подумала это сразу же, но хотелось сделать хоть что-нибудь. Схимник среагировал мгновенно, и, хотя расстояние было очень коротким, его стремительно взметнувшаяся левая рука сделала почти незаметное округлое движение ладонью сверху вниз, поймала яйцо, и оно исчезло за сомкнувшимися пальцами. Вита ожидала тут же услышать хруст скорлупы, но этого не произошло. Схимник скучно посмотрел на нее, положил на стол совершено целое яйцо и отвернулся к окну, постукивая перстнем по столешнице. Она осторожно подошла, взяла яйцо и несколько секунд ошарашенно смотрела на скорлупу, которая обязательно должна была разбиться о подставленную ладонь.

– Колбаса на хрен сгорит, – заметил Схимник, не оборачиваясь, и Вита, опомнившись, кинулась к плите.

Позже, дожевывая свою порцию яичницы, она снова спросила, не собирается ли он все же оставить их в покое, и Схимник отрицательно покачал головой.

– Ты и вправду веришь в то, что рассказала, но все же большая часть из этого – всего лишь твои и ее домыслы.

Вита не ощутила особого разочарования – именно такой ответ она и предполагала услышать. Схимник сообщил ей о Сканере абсолютно все, что знал, не сочтя нужным что-то скрывать – ничто из этого рассказа повредить ему не могло, и во время завтрака оба поглядывали друг на друга с затаенным любопытством, ожидая взаимных выводов. Как ни были мысли Виты заняты недавно услышанным, она все же беспокоилась за Наташу – с одной стороны было хорошо, что та не звонила, с другой – Наташа наверняка решила, что Вита все же отступилась от нее, и могла снова наделать глупостей. Из больницы Чистова наверняка придет сюда… а может, это и хорошо, потому что Схимник отвлечется на нее, и тогда можно будет что-нибудь сделать… Тут же примешивалось жгучее желание продолжить работу над письмами, и ее это удивляло – следовало беспокоиться о сохранении собственной жизни, а не о каких-то там метафорах… если это метафоры… а если… Вита оттолкнула от себя начавшее сплетаться рассуждение и спросила:

– Почему тебе нужна именно Наташка, если у вас есть этот писатель?

– Это совсем не то… – лоб Схимника рассекся морщинами, и он замолчал на время. – Кроме того, что в этом такого – простая травля. Тебе известно, сколько в мире существует ядов? Принцип их действия?

– Дело не в яде, дело в содержании писем.

– Чушь! Я читал твои изыскания и, надо отдать тебе должное, ничего не понял, – он отодвинул тарелку и закурил. – По-твоему, они действуют, как гипноз, программируют на самоубийство? Куда же это действие девается, когда читают остальные?

– Но ведь Наташкины картины для тебя не чушь, верно? Кстати, почему ты так вот просто в них поверил? Я сразу поняла, что разубеждать тебя в ее способностях совершенно бесполезно, и это очень странно – такой человек, как ты…

Схимник нетерпеливо качнул ладонью, давая понять, что не хочет продолжать этот разговор. Вита замолчала, рассеянно выписывая ручкой вилки какие-то узоры на пластиковом покрытии стола, потом тихо произнесла:

– Еще две-три картины, и ей конец – она просто сойдет с ума, понимаешь? Ты убьешь ее этим – понимаешь?

Его губы шевельнулись, и она подумала, что сейчас Схимник скажет: «Ну, что ж поделать» или «Мне и этого хватит» или еще что-нибудь в этом роде, но неожиданно вместо этого он сказал:

– Я ничего не знал о крымских письмах. Баскаков поручил их Чалому, в обход меня, я выяснил это только недавно. Насколько я понимаю, он всегда поручал их разной расходной шушере.

– Кто же их пишет?! – Вита зло стукнула вилкой по столу. – И как он их пишет?!

– Не пишет, а делает, – упрямо поправил он ее, слегка улыбаясь. – Во всяком случае, скорее всего это не Сканер. Баскаков говорил о его психологической профилактике, о том, что Сканер с кем-то не так работал. Сканер, скорее всего, посредник и, вероятно, инициатор.

– Но зачем ему это надо?! Я еще понимаю те в Крыму и Шестаков с Долгушиным – прелюдия к вашему появлению, – при этих словах Схимник насмешливо прищурился, – да и слышали много, когда Наташка под наркотиком языком чесала, – это, скорее всего, сам Баскаков распорядился. А остальные? А «Пандора»? А я? Говоришь, Баскаков был ошарашен?

– Не то слово! Он совершенно обалдел, – Схимник положил руки на стол и слегка наклонился вперед. – Утащил Сканера на разборку, а когда вернулся, то запретил Яну выяснять, что случилось в магазине. Тут уже Ян обалдел, потому что у Валентиныча такие вещи никогда не зависают. Правда, я думаю, что к настоящему времени кого-то за «Пандору» все-таки публично наказали – кого-то левого.

– Значит, Баскаков знал, что это дело рук Сканера и кого-то второго, и этот второй был в это время в доме – ты же сказал, он недолго отсутствовал? – Схимник кивнул, и Вита машинально подумала, что для людей, находящихся по разные стороны, этот разговор выглядит довольно странно, но тут же забыла об этом. – Но какой в этом смысл? Тоже делают свою игру? Между прочим, похоже игра заключалась в полном уничтожении информации, которая…

– …поможет найти Чистову, – Схимник потянулся за новой сигаретой. – Слушай, поставь чайник – кофе охота. А Сканеру, кстати… не только я – даже Ян малопросвещенный заметил, что наши успехи в ваших поисках очень не нравились и трясся он все время. Когда тех троих волжанских вычислили, он перепугался до смерти. А когда узнал, что ты уцелела, да еще и сбежала… – он хмыкнул, вспомнив лицо бледного, мокрого от пота Сканера, уставившегося в аквариум с разноцветными рыбками и сжимающего в одной руке тубу с лекарством, а в другой – полупустую бутылку коньяка.

– С чего?! – Вита, на этот раз послушно, поставила чайник на огонь и снова села, машинально глядя на ацтекскую пирамидку, которой Схимник постукивал по столу. – Что такого ужасного Наташка могла ему сделать?! Кстати, никакого Сканера она не знает… конечно, может по имени…

– Якобы Кирилл Васильевич.

– Нет, такого она не упоминала.

Схимник пожал плечами.

– Ну, другое имя, и, вероятно, другое лицо. Когда я увидел его в первый раз, лицо у него было забинтовано.

– Пластика? – быстро спросила Вита.

– Скорее всего. И он «видит» – я тебе уже говорил.

– А ты уверен?

– Уверен. Такое… – его голос стал странным, как и выражение глаз, – такое ни с чем не спутаешь. Если она «смотрела» в тебя, ты поймешь. Странное ощущение – физически ничего не чувствуешь, и в то же время словно кто-то в тебе копается – не мысли читает, что-то другое…

– Да, я знаю, – Вита усмехнулась с легким оттенком снисходительности и снова походя удивилась тому, как ровно вдруг пошел разговор с человеком, которого совсем недавно пыталась зарезать и который мог убить ее уже тысячу раз. Впрочем, это вполне логично объяснялось тем, что в предмете разговора были заинтересованы оба. – Идентифицирует демонов… келет. Представляю, как Сканер от тебя шарахнулся!

– Да, с тех пор он меня… опасался, – глаза Схимника слегка потемнели, но тон голоса не изменился. – Но откуда он такой взялся? Всегда таким был? И он знал про Чистову много – очень много, знал принцип ее работы – со стороны, наблюдая за ней, можно его понять?

Вита покачала головой.

– Нет, только если она сама расскажет. А она говорила только Новикову… мне и… жрецам.

– Кому? – удивленно переспросил он.

– Она так называла ту компанию, которая все время возле нее терлась. Ну вот им… будто ты не знаешь, сами же ее обкололи…

– Нет, я в Крым ездил только тогда… А я-то думал, она спьяну так разговорилась… еще удивился – больно складно болтала для пьяной…

Вита резко вскинула на него глаза.

– А откуда ты знаешь, как она болтала?! Тебя ведь там не было!

Схимник помолчал, внимательно глядя на нее и что-то взвешивая, потом сказал:

– В ноябре прошлого года двое наших возили в Крым какого-то мужика. В тот самый поселок возле пансионата. Они высадили его на окраине, где его ждало такси. Погода была паршивая, и они не видели, кто в такси – видели только женщину – уже в возрасте, полная, стервозное лицо, пышная прическа, блондинка.

Вита старательно покопалась в памяти, отыскала рассказ Наташи, нашла в нем место о «жрецах», которым Чистова уделила достаточно внимания, подробно описав каждого, и сказала:

– Похожа на Ковальчук.

Он качнул головой в знак того, что фамилия ему знакома.

– Подъехало еще две машины, потом все направились к одному из домов – позже я узнал, что в нем жила Чистова. От дома через некоторое время отъехала шестерка, потом вышли две девчонки и пожилая дама, сели в машину, после чего все поехали в ресторан. Вернулись ночью, в этот же дом. Через какое-то время парни забрали своего мужика с того же места, где высаживали. У него был разбит нос, бланш под глазом. Мужик упился и был перепуган в усмерть. Сел сзади и все щелкал диктофончиком, проверял какую-то запись. На следующий вечер они вернулись к этому дому. Мужик сказал, что там никого не должно быть, и они пошли внутрь, втроем. Но там был тот мальчишка, инвалид. Один из парней ударил его – решил, что убил, но ошибся. Мужик сказал, что в доме нужно было найти какие-то бумаги. Они перевернули все, бумаги нашли в подушке. И забрали несколько каких-то картин. Они не видели, что за картины – мужик сразу же замотал их в тряпки, запретил смотреть, сказал, что это собственность Валентиныча. После этого они поехали обратно в Волжанск. Мужик в дороге все пил, болтал какую-то чушь – типа, он бог или что-то в этом роде. И все время проверял эту кассету. Они решили, что на ней что-то важное, и, пока он спал, прослушали. Ни хрена не поняли, но, на всякий случай, по дороге перегнали. Думали продать ее Баскакову. Это было очень глупо.

Вита вздрогнула, без труда поняв, что скрывалось за словом «глупо».

– А ты откуда все это знаешь?

– Знаю и все.

– А Баскаков знает, что тебе это все известно.

– А вот это не твое дело.

Она посмотрела на него испуганно.

– Зачем ты мне это рассказал?! Теперь, значит, мне точно не жить, потому что раз я знаю то, что не знает он, то если до меня доберется этот… Ян, то…

Схимник криво усмехнулся.

– Если так сложится, то мне к тому моменту будет уже все равно. Чайник кипит.

Вита встала, выключила газ и занялась приготовлением кофе. Она попыталась понять, для чего Схимник ей все это рассказал, но тут же совершенно запуталась.

– А как звали того мужика, они не говорили?

– Нет. Они просто обращались к нему на «вы».

– А хоть внешность? – она поставила перед Схимником чашку с кофе и села, задумчиво болтая ложечкой в своей.

– Внешность… ничего особенного. Невысокий толстячок, светловолосый, плешивый, угодливый такой, вежливый… когда бывал не сильно подогрет.

Вита уставилась на Схимника так, будто видела впервые в жизни.

– Светловолосый толстячок из Волжанска?!

– Во всяком случае, они забрали его из Волжанка и туда же вернули.

– Да даже и неважно, потому что там с Чистовой были… Это же Шестаков!

Схимник сдвинул брови, припоминая что-то.

– Илья Павлович?!

– Ну да!

– Он невысок, хотя не полный и не плешивый, но толщину и плешивость легко убрать. Черт, а я думал – чего Сканер так дернулся тогда, когда Ян при нем упомянул, что ты интересовалась обстоятельствами смерти Шестакова! Он даже рюмку раздавил, порезался.

– Потому и дернулся, что Шестаков – это он! Но как же авария… мне сказали, что он мертв стопроцентно… хотя он обгорел… но его брат опознавал… по характерным признакам…

– Сама понимаешь, что аварию устроить легко, труп – еще легче, а братья всегда могут договориться.

– Ну да… – Вита схватилась за голову, запустив пальцы в волосы, – а потом Сергей Шестаков просто уехал. Я ведь думала с ним поговорить насчет брата, а оказалось, что он продал фирму и отчалил в неизвестном направлении.

– Не хотелось бы тебя огорчать, – негромко произнес Схимник, – и я не могу утверждать наверняка, поскольку не знаю, но, думаю, вряд ли он куда-то уехал… дальше Волги.

Вита с ужасом посмотрела на него, бросила ложку и закрыла лицо ладонями.

– Господи, сколько трупов! Боже мой! Я уже со счета сбилась! И из-за чего все началось?! Из-за того, что кто-то наивно попытался помочь людям, сделать их лучше, и не учел ни того, что всегда найдется кто-то, кто постарается любой ценой извлечь из этого выгоду, ни того, что боги не любят, когда вмешиваются в их дела…

– Не отвлекайся на схоластику, – холодно оборвал ее Схимник, и, взглянув на него, Вита почувствовала, что ее рассуждения ему неприятны, хотя по бесстрастному выражению лица этого было никак не разобрать. – Если Сканер – это Шестаков и если исходить из твоей теории о том, что все натуры Чистовой меняются, то получится, что, вероятно, именно сама Чистова и сделала его таким.

– Чудовище породило чудовище, – сказала Вита с кривой усмешкой.

– Почему теперь он боится, что Баскаков ее найдет?

– Ну, тогда ведь это очевидно, потому что… – спохватившись, Вита прикусила язык, но Схимник насмешливо приподнял брови.

– Из поселка увезли пять картин, но клиентов-то было гораздо больше, верно? Где-то есть еще картины, много картин, и шестаковская среди них. Если она попадет к Баскакову…

– То Шестаков всю жизнь просидит на цепи. Он и так уже на ней – Баскаков хорошо постарался, чтобы от Шестакова официально ничего не осталось, подстраховался заранее. Ну, и Наташке, опять же, дополнительная психологическая нагрузка. Не знаю, как он во все это влез и как ему удалось заставить Баскакова во все это поверить, но теперь, похоже, он очень сильно об этом жалеет, раз играет за его спиной. Кстати, – Вита искоса глянула на Схимника, – Новиков и вправду еще жив?

– Да, я же сказал, – раздраженно ответил Схимник.

– А Баскаков его допрашивал?

– Нет.

– Это точно?

– Да. Он очень долго был без сознания, а потом… черт! – Схимник вдруг вскочил, чуть не опрокинув стол, и выбежал из кухни, грохнув дверью о стену. Вита, не долго думая, вылетела следом, но побежала не в комнату, а к входной двери. Она уже наполовину открыла замок, когда сзади ее за шею схватили железные пальцы и дернули назад так, что она ойкнула.

– Да, Бон, проверь немедленно! Нет, не отключай, я подожду, – сказал Схимник в свой сотовый и вернулся в комнату, волоча за собой Виту. Она успела взвизгнуть, но Схимник почти мгновенно переместил ладонь с ее затылка на раскрытый рот и, надавив локтем пониже груди, прижал к себе так, что она не могла даже пошевельнуться. – Да? Ага, лады. И чтоб никого левого! Да, и с каждым из них сам заходи. Пусть, скажешь – я приказал. И Бон… шмонайте каждого и все бумаги, какие при них окажутся, пусть оставляют снаружи. Мне плевать, что он скажет! А-а, вот так, да? А кто там сейчас? Когда? А хрена ты молчал?! Да! Еще кто сунется – не выпускать! Сам! Да, мое слово за мной. Скоро. Сразу отзванивайся!

Схимник отключил телефон и положил его на столик, а Виту швырнул на кровать, где она и сжалась в комок, глядя на него со злостью и досадой.

– Угомонись или я тебе врежу!

Тяжело дыша, она потянула на себя одеяло и накрылась с головой, кусая губы в бессильной ярости, но Схимник тут же сдернул с нее одеяло, и Вита увидела, что в одной руке у него наручники.

– Я больше не буду! – поспешно сказала она. – Пожалуйста, я больше не буду!

– Вставай! – он сгреб одеяло другой рукой и стащил его с кровати.

– Не надо!

– Ты меня уже достала! Вставай сама, будет хуже! Живо, а то прибью!

Вита слезла с кровати, и он толкнул ее к окну, подошел следом и швырнул одеяло на пол рядом с батареей.

– Садись.

Вита опустилась так поспешно, словно ей подрубили ноги. Схимник наклонился и свел ей руки за спиной. Наручник защелкнулся на правом запястье, потом Схимник наклонился ниже, что-то делая за ее спиной, она услышала звяканье, а потом холодное кольцо сжало и левую руку, защемив кожу, и Вита ойкнула. Схимник выпрямился, потом присел перед ней на корточки и зачем-то пощупал плечи, проверяя что-то.

– Глядите, какой запасливый! – прошипела она и попыталась дернуться, но не смогла даже хоть чуть-чуть отклониться от батареи, два ребра которой плотно прижались к ее спине. – Они у тебя всегда с собой?! Ты их для свиданий держишь?! Наверное, тебе бабы просто так не да…

Он ловко поймал ее губы двумя пальцами, сомкнув их, и последнее слово превратилось в фырканье.

– Я сейчас ненадолго уйду, – сказал он прежним спокойным и беззлобным голосом, отпустил ее губы, прижал к ним указательный палец и тут же отдернул, когда она попыталась его укусить и лишь впустую клацнула зубами. – Ап! Уважаю твое стремление к свободе, но, извини, не одобряю, так что посиди пока так. Кстати, похоже мы с тобой мыслим не только одинаково быстро, но и в нужном направлении.

– А что случилось? – тут же спросила Вита, мгновенно отодвинув злость на второй план. – Славка жив?!

– Да. Только на следующий день после моего отъезда в больницу приходила женщина, назвалась его родственницей. Парни ее, понятно, культурно не пустили, объяснили, мол, без сознания, врач запретил и так далее. Тогда она попросила, как очнется, передать ему письмо, якобы от матери.

– Фу, как грубо!

– Да уж! Эти дураки ее отпустили, правда потом отзвонились начальству и спросили, чего делать. И буквально минут через десять явился сам Валентиныч и письмо забрал. А неделю назад к нему пыталась пройти медсестра, которую Бон раньше не видел, – сказала, новенькая. Он хотел ее отвести, куда нужно, чтобы подтвердили, что действительно новенькая. Но она профессионально заехала ему в одно место и удрала. Не поймали.

– Неделю назад?! Как же так, если Баскаков уже давно знает?!.. Он бы не позволил…

– Они могли задолго до всего нанять несколько человек, чтобы те друг друга страховали, назначить временные промежутки – не получается у одного – идет другой, проверив вначале, есть ли смысл идти, могли создать определенные условия получения денег – с компьютерами сейчас такое можно творить… так что хоть Сканеру и тому второму все связи обрубили, а дела все равно делаются – да море вариантов! А одиночек найти несложно – знаешь, сколько сейчас народу подрабатывает тем, да сем?! К тому же, они ведь не знали, что в письмах. Та преподавательница философии, из Ростова, клиентка Чистовой – она ведь погибла через два дня после того, как все раскрылось.

– Ты гляди – всюду успел! – недовольно сказала Вита, и Схимник насмешливо склонил голову. – Слушай, а может Баскаков Сканера и другого уже того?.. Все-таки они его людей… – она замолчала и тряхнула головой. На лицо ей упала прядь волос, Вита попыталась сдуть ее набок, но ничего не получилось, и тогда Схимник наклонился и заботливо поправил волосы.

– От Сканера он не откажется и за два десятка «Пандор». Для Сканера есть своя роль, жаль, вряд ли узнаю, какая.

Он встал, поправил ремень с прямоугольной золотистой пряжкой и снял со спинки стула свой пиджак. Надев его, забрал со стола телефон, а потом вытащил что-то из кармана.

– Ты ко мне в квартиру и в компьютер тогда сам залез или посылал кого? Ах, ну да, ты же был в «Бриллианте»!

Схимник повернул голову и посмотрел на нее с непонятным выражением то ли презрения, то ли сожаления. На вопрос он не ответил, а подошел к шкафу, что-то взял, потом наклонился к ней.

– Извини, но придется поступить с тобой, как в плохих голливудских фильмах.

Прежде, чем Вита успела сообразить, что он хочет сделать, Схимник открыл ей рот, затолкал туда скомканный носовой платок, а снаружи заклеил губы широкой полоской скотча. Вита дернулась, замотала головой, гневно что-то мыча, и он поймал ее за подбородок и легко стукнул холодной изумрудной верхушкой перстня по кончику носа.

– Не груби дяде! И постарайся не задохнуться до моего прихода!

Легко сбежав по лестнице, Схимник вышел из подъезда и, закурив и сунув левую руку в карман брюк, торопливо зашагал через дворы. В одном две молоденькие девчонки, курившие на скамейке, оглядели его заинтересованно, и, проходя мимо, Схимник подмигнул им, что вызвало взрывчик кокетливого хохота. Это не отвлекло его от размышлений. Он думал о том, что Новикова нельзя больше оставлять в больнице, поскольку охрана там ненадежная, да и неизвестно, сколько Баскаков будет еще терпеть его существование, для него не только бесполезное, но и убыточное. Кроме того, рано или поздно Баскаков узнает, что Вячеслав давным-давно прекрасно себя чувствует и уже может самостоятельно передвигаться по палате, что он и делает, тщательно выбирая для этого время между визитами охраны. Но и покидать Зеленодольск пока нельзя – ждать рядом с Витой надежней всего, кроме того, так он может… В кармане пиджака заверещал телефон, прервав его мысли, Схимник достал его, посмотрел на номер и сморщился, но все же нажал на кнопку ответа.

– Ты чего телефон отключаешь? – сухо спросил Виктор Валентинович. – Третий день до тебя дозвониться не могу!

– Разрядился, подключиться негде было.

– Я так понимаю, прогресса никакого?

– Пока нет. А у Яна как дела?

– Ясно, – ровно сказал Баскаков, проигнорировав вопрос. За все прошедшее время он ни разу даже не упомянул о том, что произошло в Ростове, хотя Ян наверняка все доложил, и это Схимника очень настораживало, потому что до сих пор Баскаков всегда давал ему возможность объясниться. – Где ты сейчас?

– Недалеко от Костромы.

– Возвращайся в Волжанск. У нас тут проблемы – Сергеев один не справляется.

– Какого рода проблемы? – Схимник резко остановился.

– По твоей части.

– Но я почти…

– Про «почти» позвони и расскажи Яну – его номер ты знаешь, – холодно ответил Баскаков. – А ты мне нужен здесь.

Схимник сощурился и щелчком отправил недокуренную сигарету в кусты сирени.

– Неужели Сергеев не может сам справиться?!

– Ты, очевидно, не понял. Это не просьба, – отрезал Баскаков и отключился. Схимник зло посмотрел на телефон, испытывая огромное желание зашвырнуть его подальше, но все же спрятал в карман и снова пошел вперед. Звонок мог означать две вещи – что Ян нашел Чистову или что его отзывают для того, чтобы разобраться и, скорее всего, «уволить», только странно, что с этим так долго тянули. Второе его теперь мало заботило, только вот о субсидиях придется забыть и трудно будет вернуться в Волжанск за Новиковым, в первое же не верилось. Не хотелось верить. Ян не мог найти Наташу. Просто не мог и все! Упрямо сжав зубы, Схимник шел под огромными раскидистыми липами, лениво шелестящими свежей зеленью, и думал об этом и о Сканере-Шестакове – одного он знал, а другого никогда не видел, и о письмах (чушь собачья!), и о том, что теперь знал о Чистовой, и о том, что будет, когда она вернется, и о том, найдут ли его потом и кто именно, а еще вдруг почему-то вспомнилось почти растворившееся в памяти лицо Аристарха Кужавского – светлое пятно сквозь метель – повернувшееся к нему за мгновение до выстрела, словно тот почуял приближение собственной смерти; а следом знакомо выплыл величественный и молчаливый Покровский собор, окутанный облаком кружащихся снежных перьев…