Текст книги "Дарители (СИ)"

Автор книги: Мария Барышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 49 страниц)

VIII

Время еще только-только начало подбираться к кошмару в ресторане «Князь Болконский», и Сканер, обмирая от ужаса и сознания важности данного ему поручения, кружил в танце безжалостную красавицу, и смеялась пьяным смехом еще живая Инна Баскакова, а на другом конце города, неподалеку от перекрестка, под огромными тополями, с которых ноябрьские ветры уже давно оборвали всю листву, стояла старая «ауди», и свет многочисленных фонарей тускло отражался в ее немытых стеклах. Двое сидевших в машине людей внимательно смотрели на один из домов, величественно возвышавшийся из-за широкого забора – белый, с темно-коричневыми крышами, арочными окнами и изящными балкончиками. Одно из окон третьего этажа ярко светилось, остальные были темны, горели ли окна на первом этаже видно не было. Короткую подъездную дорогу к воротам и площадку заливал свет, ветер доносил легкий призрачный звук работающего фонтана. Если не считать «ауди», улица была пустынна, и везде взгляд натыкался на глухие заборы, решетки, крохотные глазки камер – это была улица состоятельных людей.

Двое курили, и дым выматывался из опущенных окон рваными и путаными нитями.

– Как думаешь, сработает?

Шофер неопределенно пожал плечами – молодой черноволосый, черноглазый красавец восточного типа, которому больше бы пристало сидеть не в старой машине, а на горячем арабском скакуне.

– За первую часть не особенно беспокоюсь, хоть охранником и не был. Не беспокоюсь, потому что мужик и там тоже мужики сидят. Хозяина дома нет… неужели ты думаешь, что они упустят такую чудную возможность? Да ни за что на свете! Ты, главное, со своей частью справься, не забудь ничего и не паникуй, а я уж тут прослежу…

– Никаких «прослежу» – отправляйся подальше отсюда! Я вообще не должна была к тебе обращаться, но некого было… а Макса я больше просить не могу, я и так его достаточно подставила. Так что, Султан, поезжай, не светись – думаешь, твою физиономию за это время подзабыли?

– Если бы времени было побольше, мы могли бы состряпать что-нибудь более дельное, – невозмутимо заметил Заир-Бек, пропустив ее слова мимо ушей. – Ты правильно сделала, что нашла меня, а то я до сих пор чувствовал себя, как… – он сжал губы, не дав вырваться подкатившему ругательству.

Вита посмотрела на него с тревогой. Султан, с того злополучного марта бывший в бегах, вернулся в Волжанск только три недели назад, убедившись, что бывший хозяин «Пандоры» давно потерял к нему всякий интерес. Он привык к городу – здесь давно были налажены полезные связи, здесь остался не один десяток подружек, а еще, как он туманно объяснил Вите, здесь остались «долги». Кроме него, в Волжанск вернулись еще трое уцелевших «пандорийцев», и все четверо уже успели объединиться в некую конторку, занимавшуюся, по уверению Султана, исключительно компьютерами. Уверениям Вита не поверила, но беспокоило ее другое – Султан откликнулся на ее просьбу с такой мальчишеской горячностью, что она почти захотела тут же все отменить. Ее собственная горячность в свое время чуть все не погубила, и хотя нынешняя роль Султана была достаточно безобидной, он мог наломать дров.

Вита взглянула на часы – осталось чуть больше трех минут. Она вытащила из кармана упаковку жвачки, разорвала ее, высыпала на ладонь все подушечки, запихнула все в рот и начала активно двигать челюстями.

– Не забывай все, о чем мы говорили, – торопливо и как-то жалобно сказал Султан, сжимая пальцы на руле. – Стандартная автономная система наблюдения, без выхода на левые объекты, так что разбираться будут исключительно внутренними силами. Примерно где что стоит, мы разобрались. Скорость поворота камер градусов семь в секунду, так что времени у тебя в обрез. Не забудь, что я тебе говорил про зеркало. Там стоят стандартные «ватеки», так что должно получиться. Ты точно все взяла? Ты ничего не забыла?

– Ничего, не волнуйся.

– А я волнуюсь! – запальчиво сообщил Заир-Бек. – Я почти не сомневаюсь, что ты сможешь зайти к ним в гости, и я почти не сомневаюсь, что ты не сможешь выйти оттуда! Это бессмысленно, Вита! Бессмысленно и глупо!

– Ни то и ни другое. Да перестань ты причитать – все получится! Чем больше будешь каркать…

– Это из-за наших, да? – вдруг спросил Султан не своим, старым и усталым голосом. – Из-за них?.. Ты, значит, нашла, кто их?.. Это все-таки он?! Зачем?! За что?!

Вита промолчала, усердно жуя, нервно подергивая прядь волос над ухом и поглядывая на коричневые крыши особняка.

– Я пойду с тобой! – решительно бросил Султан, сделав зверское лицо, и его глаза заблестели диковато и азартно. Увидев этот блеск, Вита почувствовала неодолимое желание отшлепать экс-коллегу, первому же забывшему свои обязанности. Султан не изменился и, будучи компьютерным гением, тем не менее так и остался мальчишкой. Казалось, что она, физически старше его на пять с половиной лет, теперь обогнала его не на один десяток. Неожиданно Вита подумала, что и внешне он совсем не изменился, только взгляд стал более жестким, и где-то в глубине его навсегда застыло легкое изумление, словно он не переставал удивляться судьбе, наградившей его в тот день простудой и этим оставившей в живых.

– Нет.

– Но я должен сде…

– Ты нужен мне снаружи – забыл?! – зло спросила Вита, кладя ладонь на ручку дверцы. – Или отправляйся домой, или сделай то, что действительно нужно! А так ты все испортишь, и мы оба…

– Да, – глухо и покорно сказал Заир-Бек, теперь глядя на баскаковский особняк почти с ненавистью. – Да, конечно.

Он облизнул губы, потом вытащил сотовый телефон и вдруг произнес:

– А все-таки славная у нас была контора. Эх, Евгений Саныч, Евгений Саныч…

– Мне пора, – Вита, отвернувшись открыла дверцу. – Ничего машина.

– Не моя, – рассеянно заметил Султан, – Оксанкина.

– Вот как? А телефон?

– Телефон Танькин.

– Ты в своем репертуаре, – она усмехнулась, и Султан произнес с легким холодком.

– Я зарабатываю достаточно. Не в деньгах дело – в доверии. И в желании сделать что-нибудь приятное. Смотри, не упади с забора, иначе от тебя мало что останется.

Вита вдруг подмигнула ему, поправив заброшенный за спину рюкзачок. В свете фонарей ее лицо с зачесанными назад волосами казалось мертвенно бледным лицом призрака, заблудившегося в мире живых. Лицо маленького, уставшего призрака.

– Его высокопреосвященство нам обещал на небе райское блаженство.

– Слушай, и так хреново, еще ты льда в прорубь подсыпаешь! – огрызнулся Султан. – Ступай, мой несравненный афродизиак, и возвращайся с победой и со скальпами, мы украсим ими свои бедра и отправимся в «Цезарь» пить пиво.

– Мальчишка! – сказала Вита с неживой улыбкой и исчезла. И только через несколько секунд Султан вдруг сообразил, что сказал именно то и так, что и как мог бы сказать Женька Одинцов, которым он всегда так восхищался. Его лицо искривилось в горькой гримасе. Это было некстати и это было жестоко.

* * *

Он делал четыре дела одновременно – пил кофе, курил, поглядывал на мониторы и читал непритязательный детективчик, посмеиваясь над попытками автора изобразить реалии портовых интриг, – он слишком долго проработал в порту, пусть и мелкой сошкой, чтобы теперь иметь право посмеиваться над рассуждениями того, который явно никогда и дня в порту не отпахал. Он был достаточно молод, но смешки получались старческими, скрипучими.

В очередной раз затянувшись сигаретой, он пристроил ее в пепельнице и протянул было руку к чашке, когда соответствующий сигнал возвестил о том, что кто-то нажал звонок у калитки, рядом со въездными воротами. Недовольно взглянув на монитор, он увидел трех девушек, стоявших в ярком свете прожекторов, – молоденьких, почти школьниц, – голоногих, в легкомысленных коротких плащиках и в туфлях на высоченных каблуках. Девушки на любой вкус – жгучая брюнетка, не менее жгучая рыжая и кудрявая блондинка, похоже, что натуральная. Хорошенькие, но слишком яркий, кричащий макияж и откровенно блядское выражение лиц. Подобные экземпляры в этот дом никогда не захаживали, и поэтому он, не удержавшись, отмел суховато-вежливое обращение, применимое к обычным визитерам, и грубовато спросил:

– Чего надо?

– Подарок для Виктора Валентиновича, – приветливо прощебетала рыжая, чуть изогнувшись и пристроив ладони на бедрах, так что плащик слегка разъехался и стал виден намек на юбку. – Прибыл в лучшем виде.

Прежде, чем он успел сказать, что, во-первых, Виктора Валентиновича нет дома и прибудет он никак не раньше полуночи, во-вторых, о любых подарках следует сообщать заранее, и, в-третьих, репутация хозяина не позволяет подобным «подаркам» даже приближаться к его дому и такие розыгрыши не в стиле его друзей – прежде, чем он успел даже открыть рот, брюнетка наклонилась и нажала кнопку на стоявшем возле ее ноги магнитофоне – он увидел его только сейчас. Из динамиков оглушительно громко и весело, на всю улицу грянула хорошо знакомая песенка Тома Джонса «Sex bomb», и девушки, профессионально подтанцовывая, начали под музыку неторопливо скидывать с себя одежду, невзирая на холодный ноябрьский ветерок.

– Елки! – изумленно бормотнул он, внезапно забыв о репутации хозяина. Несколько секунд он, чуть приоткрыв рот, наблюдал за происходящим на мониторе, почти прижавшись к нему лицом, потом начал вдохновенно упражняться с трансфокатором, поочередно фокусируя расстояние на наиболее интересных обнажавшихся местах каждой из девиц, потирая ладонью вспотевший затылок и жалея, что хозяин предпочел не растрачиваться на цветные видеокамеры. Еще через несколько секунд он связался с охранниками на других этажах и радостно сообщил:

– Мужики! Спускайтесь ко мне! Тут до шефа трех блядей прислали, так они перед воротами танцуют – совсем, на хрен, голые! Ей боже! Живей, пока Валентиныча нет! Никогда такого не видел!

«Мужики» не заставили себя ждать и вскоре ввалились в каморку видеонаблюдения в полном составе – встрепанные, с опасливо-недоверчиво-удивленными выражениями лиц. С хохотом и комментариями они тут же прикипели взглядами к монитору, посвистывая, отталкивая друг друга, проводя пальцами по гладкому стеклу и давая указания по фокусировке изображения.

Музыка грохотала, девушки перед воротами старались вовсю, галдящие охранники упивались притягательным зрелищем, и никто из них не заметил, как один из мониторов, принимавший сигнал с камеры северо-восточной части периметра дома, начал периодически слепнуть.

* * *

Эта стена была самой удобной из всех. Единственным местом, откуда могли бы заметить вторжение, были верхние окна соседнего особняка, но они были темны, кроме того, находились достаточно далеко и их наполовину загораживали голые тополиные ветви. Она прижалась к забору, сверкая в темноте широко раскрытыми глазами, как кошка, учуявшая затаившуюся в траве мышь.

Султан сказал, что музыка будет достаточно громкой, но то, что раздалось в вечерней полутишине, было настоящим грохотом, и Виту передернуло от неожиданности. Девчонки явно перестарались. Раскачивая «кошку», она представила себе физиономию видеонаблюдателя и слегка улыбнулась.

Прежде ей никогда не доводилось делать ничего подобного, и не мудрено, что в первые два раза Вита попросту не добросила трехкилограммовый крюк до края забора. В третий раз «кошка» зацепилась плохо и, сорвавшись, едва не угодила ей в голову.

– Хреновый из тебя ниндзя, Викторита, – пробормотала она и тут же удивилась – еще никогда раньше она не произносила вслух свое полное имя, которое терпеть не могла.

«Кошка» взлетела вверх в четвертый раз и, брякнув, исчезла за забором. Вита дернула – веревка держалась крепко. Вздохнув, она подпрыгнула и, ухватившись за веревку, полезла наверх, с усилием подтягивая свое тело на руках и перебирая ногами по ровной стене.

Добравшись до верха, она на мгновение легла на живот, чтобы отдышаться и осмотреться. Камень был холодным и мокрым от недавно прошедшего дождя. Вопреки ее опасениям, здесь не было ни проводов под напряжением, ни колючей проволоки, ни ловушек, и уж тем более не было часовых на вышках с автоматами. Верх забора был по-простому утыкан осколками стекла, но от них Виту защищали толстые брюки, куртка и перчатки. Лежа, она дрожала – сейчас она была хорошо освещена, вся на виду… но пока никто не примчался поинтересоваться, с какой целью посторонняя девица разлеглась на заборе частного владения, а значит, будем надеяться, все идет как надо.

Камеры были именно там, где сказал Султан. Какое-то время она, распластавшись, наблюдала за их движением, отыскивая тот небольшой сектор, который контролировался только одной из них, потом немного проползла по забору вперед, стараясь действовать бесшумно, вытащила из рюкзачка автомобильное зеркало заднего вида и начала ловить им луч прожектора, свесив руку вниз. Найдя нужное положение, она вытащила изо рта жвачку и прилепила зеркало к стене. Теперь, проходя через отраженный луч, камера периодически «слепла», давая ей дорогу. Закусив губу и вслушиваясь в грохот музыки возле ворот, Вита отцепила «кошку», подтянула веревку и зацепила крюк с другой стороны, плотно прижимаясь к забору и продолжая оглядывать пространство под собой.

Камеры, сказал Султан. Камеры и собаки – вот, что главное.

Камеры ты увидишь сразу, Вита. Собак ты можешь не увидеть вообще – по крайней мере, до тех пор, пока не обнаружишь, что лежишь на земле и тебя очень крепко держат за горло. Я не знаю, когда они сидят на цепи, а когда свободно бегают по территории, но я точно могу сказать, что это не шавки, тявкающие с безопасного расстояния на ноги прохожих. Я думаю, они вообще никогда не тявкают.

Это была правда – с того момента, как пришли девушки, Вита ни разу не услышала собачьего лая. И, как ни вглядывалась в полумрак внизу, никого не увидела, но это ничего не значило. Хотя мест, где спрятаться, во дворе было не так уж много, они уже могли где-то ждать, уже наблюдать за ней. Но ждать было некогда. Она проверила, надежно ли прикреплена к поясу пластиковая бутылочка с распылителем, наполненная нашатырем, потом решительно съехала вниз по веревке.

Слепая для камеры дорога шла по прямой до стены дома, и единственным укрытием на ней была густо заплетенная плющом пергола. Вита, согнувшись, добежала до нее и села на корточки, прижавшись боком к податливому, увитому растениями трельяжу. С этой стороны все окна особняка были темны, и особняк казался нежилым. Вита вдруг отчего-то подумала, что внутри там должно быть очень неуютно.

Порыв ветра пронесся сквозь полумрак, качнув голые ветви деревьев с едва слышным шелестом, и Вита машинально повернулась на звук. Это спасло ей жизнь. Собаки, охранявшие владения Баскакова, действительно обходились без лая, и незаметно и бесшумно подобравшийся к ней здоровенный, мускулистый ротвейлер прыгнул молча и увернуться от него уже было невозможно. Она успела только вскинуть руку с бутылкой и нажала на рычажок распылителя одновременно с тем, как собачьи лапы коснулись ее плеч. Мощный толчок отбросил Виту на трельяж, тот хрустнул, листья плюща окатили ее сотнями ледяных капель, и в тот же момент раздался жалобный вой.

Струя нашатыря попала ротвейлеру прямо в нос и оскаленную пасть, и теперь, утратив к Вите всякий интерес, несчастный пес крутился по земле, тер морду передними лапами, чихал, разбрызгивая липкие хлопья пены и визжа почти по-щенячьи. Он выбыл из строя по крайней мере на четверть часа.

Вита вскочила, продолжая держать бутылку в вытянутой руке, ладонью другой зажимая себе нос и рот, чтобы не надышаться ядовитых паров. «Жива, жива, жива!» – торжествующе выстукивало в ушах сердце.

Она не пропустила вторую атаку, и нажала на рычаг распылителя прежде, чем ротвейлер успел прыгнуть на нее. В этот раз ядовитая струя пришлась прямо в холодно сверкающие глаза. Звонко щелкнув зубами, ротвейлер горестно взвыл, с разбегу перекувыркнулся через голову и, продолжая выть, скрылся за углом дома.

Вита с опаской посмотрела на первого ротвейлера, возившего пострадавшей мордой по земле, потом повернулась, убедилась, что ее нехитрое устройство все еще действует, и, пригнувшись, быстрыми, мелкими шажками добежала до стены дома, к которой и прижалась. От волнения дыхание ее стало быстрым и коротким, голова слегка кружилась от недостатка воздуха, плечи, в которые ударили лапы ротвейлера, ныли – наверняка утром будут синяки.

Она пошла вдоль стены к углу, едва касаясь камня затянутой в перчатку ладонью, и вслед за ней в темных стеклах низких арочных окон плыло ее призрачное отражение, рассеченное толстыми решетками. Добравшись до угла, она остановилась, осторожно выглядывая из-за него, и тут же услышала, как отворилась входная дверь и чуть не подпрыгнула от радости.

* * *

– Пойдите и выкиньте их отсюда! – мрачно сказал Тима, наблюдая за происходящим на мониторе. Девушки давным-давно освободились от одежды, включая и тонкие, как ниточки, трусики, и теперь просто танцевали перед воротами, выгибаясь и то и дело принимая позы, порадовавшие бы любого гинеколога. Каждая была наискось, от бедра к плечу, словно победительница на конкурсе красоток, перевязана розовой ленточкой, завязанной кокетливым бантиком. Девушки были отлично сложены, и он, конечно, смотрел бы на них часами, но он единственный из всех не забыл, что находится на работе, и три проститутки были очень значительным отвлекающим фактором. Кроме того, Тима видел, что на противоположной стороне улицы уже собралось человек десять, наблюдавших за всем этим с предельно разинутыми ртами, и в окнах особняка напротив торчали головы. Позор на всю улицу!

– Тим, да ладно тебе, что ты в самом деле – когда такое еще будет?!.. – заныли остальные, не отрывая глаз от монитора. – Разве только еще вживую посмотреть. Слушай, раз Валентиныча нет, надо узнать у них, заплачено ли, а тогда, может, они тут внутри станцуют… ну и все такое?

– Я сказал – выкиньте их! – твердо повторил Тима. – Немедленно!

Охранники недовольно заворчали, но начали поспешно покидать каморку видеонаблюдения. Массивного Тиму побаивались. Не так, как в свое время Схимника, но ощутимо.

– А ты куда?! – Тима схватил за плечо прошмыгнувшего мимо «видеонаблюдателя». Тот сердито вывернулся.

– Хоть вблизи посмотрю, раз ты такой бдительный!

– Ты на работе – забыл?

– Ты знаешь, да! – сообщил охранник и исчез за дверью. Помедлив, Тима все же вышел следом за всеми.

Он не стал спускаться по ступенькам, а остановился в дверях, настороженно оглядываясь. Он привык быть подозрительным. Близкие, вернее сказать, нужные друзья Баскакова не могли не знать, что сегодня дома его не будет, и не стали бы присылать шлюх, уж неважно, с какими целями. Значит их прислал кто-то посторонний и, следовательно, девок нужно выкинуть с улицы как можно быстрее. Грохот и позор на весь квартал – завтра могут быть серьезные проблемы.

Охранники уже отпирали калитку. «К счастью, по уму отпирали, а не вываливались веселой толпой, голося: «Девчонки, девчонки!» – хмуро подумал Тима. Только бы не застряли там. Лучше, конечно, пойти и самому все проконтролировать, но он не хотел оставлять дом. Тем не менее, он все же спустился на пару ступенек, и в этот момент через двор, скуля, промчался один из ротвейлеров, то и дело останавливаясь для того, чтобы отчаянно потереть лапами морду.

«Что такое с чертовой псиной?!» – удивился Тима про себя. Пистолет появился в его руке, словно из воздуха, и он повернул голову, прислушиваясь. Потом быстро и бесшумно двинулся к тому углу дома, из-за которого выскочила собака. Дойдя, остановился на мгновение, ловя малейший шум, и тут же услышал легкий треск. Пригнувшись, охранник стремительно перелился с одной стороны угла на другую.

Наблюдавшая за ним Вита тотчас же выскользнула из-за противоположного угла и юркнула в приоткрытую дверь секундой раньше, чем снова появился зашедший было за угол человек.

Огромный круглый холл был ярко освещен, и доли секунд Вита ошеломленно моргала, привыкая к свету, лившемуся из огромных, во весь потолок ламп, закрытых круглым, матовым, голубоватым стеклом. Она знала, что попала на «рабочую» половину дома, но и ее убранство было богатым, если не роскошным: статуи в освещенных нишах, колонны под малахит, множество встроенных в стены светильников, дорогая мебель, ухоженные тропические растения, картины и драпировки.

При других обстоятельствах она бы полюбовалась обстановкой и с удовольствием повалялась бы на огромном пухлом диване, но сейчас Вита почти не обратила на это внимания, отметив только размеры помещения. Судя по плану, помещений здесь хватало, чего по внешнему виду дома, пусть и кажущегося достаточно просторным, никак не скажешь – очевидно, Баскаков был знаком с пятым измерением. Вскользь подумав об этом, она слегка улыбнулась – впервые с того момента, как покинула машину Султана.

В холле наверняка тоже были установлены камеры – и не одна, но теперь Вита не стала их искать – это было уже неважно. Она попала внутрь. Ей не нужно было доставать план дома, чтобы свериться – план был выучен наизусть.

В холл выходили четыре двери, одна из которых вела в «приемную», а другая – на «семейную» половину дома. Ни одна из них Вите не подходила. Она развернулась и пробежала коротким коридором, выведшим ее к закручивающейся спиралью лестнице с низкими, удобными ступенями.

Звуки с улицы сюда не долетали, и в огромном доме стояла тишина, нарушаемая только отдаленным тиканьем часов и едва слышным, комариным жужжанием ламп. И в этой тишине нечто темное и лохматое, неторопливо спускающееся по ступеням навстречу Вите, вызвало у нее всплеск такого дикого ужаса, что она едва успела зажать рот ладонью, поймав уже вырвавшийся испуганный крик, так что получилось только невнятное мычание. Со страху ей показалось, что это еще один ротвейлер. Но существо, величественно шествовавшее навстречу, было всего лишь котом – огромным, угольно-черным пушистым котом с приплюснутой мордой и ярко-зелеными, почти фосфоресцирующими глазами. Здоровенный перс выглядел себе на уме и невольно наводил на мысли о булгаковском Бегемоте.

Теперь главная линия этого опуса ясна мне насквозь.

Вита облегченно выдохнула, ухватившись свободной рукой за перила. Андрей как-то упоминал о баскаковском коте – единственном существе, имевшем право беспрепятственно бродить по всему дому. Она даже припомнила его имя – Черчилль.

Кот остановился, пристально глядя на незваную гостью немигающими глазами, потом чуть выгнул спину и зашипел, показав острые зубы и ярко-розовый язычок. Его длинная шерсть встопорщилась, отчего Черчилль стал казаться в два раза больше.

– Кис-кис-кис, – машинально прошептала Вита, осторожно поднимаясь вверх. Кто его знает, какой у котяры характер – такой если вцепится, так отбиться будет очень непросто. – Черчилль!

На морде кота появилось сонное удивление, и зеленые глаза мягко мигнули, как две фары. Он резко развернулся и с удивительными для таких габаритов проворством и бесшумностью помчался вверх по ступенькам. Вита, набрав воздуха, точно ныряльщик, сделала то же самое. Она старалась бежать как можно тише, но ей казалось, что ее ноги топочут на весь дом, и этот топот эхом раскатывается по просторным комнатам.

На втором этаже тусклый свет горел только в небольшом коридоре, по которому медленно удалялся охранник, скорее всего направляясь к окнам. Вита похолодела. Конечно, следовало предвидеть, что отнюдь не все простодушно кинутся глазеть на голых девок. Она припомнила план дома. Сканер для Наташи расстарался вовсю, обозначив все в подробностях – даже собственные покои, располагавшиеся именно на этом этаже. Наверняка там можно было найти немало интересного, но она пришла сюда не за этим. Вита, затаив дыхание, миновала пролет незамеченная. Но когда она уже преодолевала ступеньки, ведшие на третий этаж, внизу, в холле, хлопнула дверь и послышались сразу несколько голосов – радостно-возбужденных, обсуждающих происшествие. И только один, густой и тяжелый, сразу же перекрывший их, прозвучал совсем с другой интонацией.

– Откуда тут грязь? Кто-то выходил раньше?

Несколько голосов ответили отрицательно.

– Обыскать дом! Вадик, Серега – обшарьте двор, стену осмотрите! Так и знал, что неспроста эти девки!.. Мать вашу!!! Уроды!

Снова хлопнула дверь, и снизу послышалась беготня, свидетельствовавшая о немедленно начавшейся бурной деятельности. Кто-то начал быстро подниматься по лестнице, на площадку второго этажа плеснулся яркий свет.

Вита запаниковала и на мгновение чуть было не принялась, дергаясь в разные стороны, бестолково крутиться на месте, словно кошка, которой на хвост прицепили консервную банку. Потом помчалась наверх, спотыкаясь в спешке. Пульверизатор все так же был накрепко зажат в ее пальцах.

– Вижу, наверху! – заорал кто-то снизу, и она припустила изо всех сил, уже не таясь.

В проеме коридора третьего этажа она налетела на охранника, еще не осведомленного, но высунувшегося поглядеть, что происходит. Оба отпрянули назад, словно ошпаренные, потом мужчина, удивленно-насмешливо приподняв брови, шагнул к ней, протянув левую руку, а правой доставая пистолет.

Руки Виты пришли в движение раньше, чем она успела сообразить, что делает, – вступила в действие животная защитная реакция. Эффективность приема уже была отработана на ротвейлерах, и тело, в отличие от головы, задумываться не стало. Одна ладонь скользнула к лицу, прикрывая, зажатый в другой руке флакон мгновенно взлетел вверх, и пальцы судорожно задергали рычажок, выпуская в лицо не успевшего среагировать охранника щедрую порцию нашатыря. Охранник издал удивительную смесь рева и визга и, прижав к обожженным глазам кулаки с пистолетом в одном из них, пошатываясь, словно пьяный, побрел мимо Виты к лестнице, громко причитая:

– Глаза… сука ты… мои глаза… глаза-а-а…

Тут же забыв о нем, Вита проскочила в полукруглый холл с целой гирляндой спирально свисающих с потолка светильников и, чуть не поскользнувшись на гладком паркете, затравленно огляделась. На этом этаже было всего две изолированные комнаты и что-то вроде гостиной, по протяженности занимавшие все крыло, не считая ванной и туалетной комнаток, а из противоположного коридора можно было попасть на «семейную» половину дома – такие выходы существовали на каждом этаже, но они были почти всегда заперты. Тяжелая двустворчатая дверь с массивными литыми ручками явно вела в знаменитый «кабинет». Ей нужна была следующая, обозначенная на плане Сканера квадратиком с огромной буквой «Л» и тремя восклицательными знаками, – одностворчатая, но такая же тяжелая, надежно охранявшая баскаковскую тайну. Как раз та, возле которой, протянув руку с ключом, стояла женщина средних лет в лиловом байковом костюме и мягких тапочках, и, округлив глаза, смотрела на Виту. Ее рот раскрылся буквой «О», с пальцев протянутой к двери руки еще стекали капли воды, медленно, словно во сне, шлепаясь на паркет. Позади нее, возле ряда из трех стульев, сидел Черчилль и безмятежно умывался, посверкивая прищуренными глазами поверх толстой лапы.

Вита уронила флакон с нашатырем, и он, привязанный к поясу, легко хлопнул ее по бедру. Позади раздался новый крик, потом грохот и ругань – очевидно, ослепший охранник скатился вниз по ступенькам, и при этом досталось и кому-то из своих.

Женщина завизжала и кинулась было наискосок через гостиную, очевидно рассчитывая спастись в ванной, но Вита в несколько прыжков догнала ее, на ходу достав из кармана куртки нож с пружинным лезвием и щелкнув им. Ножичек был дешевенький, китайский, но вполне острый. Поймав женщину за руку, она со всей силы дернула ее назад, разворачивая, прыгнула ей за спину и пихнула к двери так, что та чуть не упала.

– Открывай!

Перепуганная женщина пролепетала что-то бессвязное, и Вита с панической злостью ударила ее коленом под ягодицы, придвинув к двери вплотную, потом схватила за закрученные на затылке волосы и приставила к горлу нож. На паркет с легким звоном посыпались шпильки. Всхлипывая, женщина начала возиться с замком, и в этот момент в холл прибыла охрана, тут же обученно рассредоточившаяся и направившая оружие на двоих возле двери.

– Нож брось и мордой в пол! – приказал светловолосый и светлобородый мужчина – по голосу именно тот, кто обратил внимание на грязь в холле. Приказал таким обыденно скучающим тоном, словно сделал это просто для проформы, и Вита сообразила, что охранникам изначально были даны особые указания для третьего этажа, не включающие в себя переговоры, и сейчас и ее, и заложницу просто застрелят без лишних хлопот. Очевидно, сообразила это и женщина, потому что вдруг отчаянно заспешила, провернула ключ в замке и распахнула дверь в тот момент, когда хлопнул первый выстрел. Пуля застряла в толстом дереве, не причинив никому вреда и лишь отколов длинную щепку. Вита втолкнула женщину внутрь и с грохотом захлопнула за собой дверь, которую долями секунды позже кто-то изо всей силы рванул на себя. Но замок уже защелкнулся.

– Изнутри запирается? – коротко спросила она у женщины, стоявшей, комично прижав руки к груди. Голова той прыгнула вниз-вверх. – Запри!

Женщина поспешно подчинилась и сразу же отскочила от двери, когда та сотряслась от мощного удара. Критически осмотрев дверь, Вита решила, что та, пожалуй, может выдержать – дверь была сделана на совесть.

– У охраны есть ключи?

– Н-нет, только у нас, – выдавила женщина, – и у В-вик…тора Вален… – она икнула и замолчала. Вита повернулась и увидела, что они находятся в небольшой проходной комнате, заканчивающейся такой же массивной дверью, в которую был врезан глазок. На секунду она вдруг засомневалась – а то ли это место. Вдруг «Л» с восклицательными знаками – это совсем не то, что ей нужно, и все ее действия совершенно бесполезны? Она повернулась к женщине, всхлипывавшей и хлюпавшей носом. На ее шее виднелась короткая полоска от ножа, оплывающая кровью, уже запачкавшей ворот лиловой кофты. Всклокоченные волосы торчали во все стороны, а руки снова прижались к груди – теперь уже в неком молитвенном жесте, и выглядела она беспомощно и жалко, но, глядя на нее, Вита не ощутила ни малейшего укола совести. Женщина, скорее всего, была ни в чем не виновата, она являлась обычным подневольным человеком, но сейчас Вита никак не была способна на жалость.

Что-то легко коснулось ее ноги. Вздрогнув, Вита опустила глаза и с удивлением увидела Черчилля – кот сидел рядом, с интересом оглядываясь. Очевидно, это было единственное место, где он никогда не бывал, и с присущим всем кошкам любопытством решил воспользоваться случаем и обследовать незнакомую территорию, просочившись в дверь следом за ними. Сжав зубы, Вита подняла голову и ткнула ножом в сторону второй двери.