Текст книги "Где я, там смерть (СИ)"

Автор книги: Марина Сербинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 43 страниц)

– Тихо, хорошо? – прохрипел он. – Не надо кричать и сопротивляться, красавица, если не хочешь, чтобы я воткнул нож поглубже в твой прелестный животик.

Почувствовав боль в том месте, куда давил нож, Даяна застонала и согласно закивала головой, позволив уволочь себя дальше, в неосвещенный и безлюдный тупик между домами.

– Я уберу сейчас руку, – тихо проговорил тот, что ее держал, – и если ты закричишь, мы тебе тут же перережем глотку.

И он освободил ей рот и отпустил. Девушка попятилась от них назад.

– Что вам нужно?

– Такая красивая и такая глупая! – ухмыльнулся один. – Разве не понятно?

– Хорошо-хорошо, я поняла! Я сделаю все, что вы хотите, только отпустите меня. Вам ведь незачем меня убивать, так ведь?

– Посмотрим по настроению. Мы и без твоего согласия сделаем с тобой все, что захотим, а твоя покорность нам не нужна. Мы любим строптивых.

Они схватили ее за руки и толкнули. Даяна упала на какую-то кучу и по зловонному запаху поняла, что это мусор. Боже, какой кошмар! Быть изнасилованной какими-то подонками на куче мусора, как грязная уличная девка! Кто сказал, что смерть ужаснее этого унижения?

Она закричала, надеясь, что Джек уже приехал и услышит ее. Она понимала, что не справится сама с этими громилами, прохожих на улице почти не было, да и в героев, бросающихся на спасение попавших в беду женщин, рискуя собственной жизнью, она не верила. Ее вопль был прерван ударами по лицу, в рот ей запихнули какую-то грязную вонючую тряпку, подобранную, видимо, здесь же, среди мусора. Даяне удалось выплюнуть тряпку и ее тут же вывернуло наизнанку.

– Фу-у, – брезгливо протянул один из насильников, убирая от нее свои руки. – Вот зараза, все настроение испортила.

– Отпустите! Умоляю вас, отпустите меня! – зарыдала девушка и, воспользовавшись замешательством мужчин, вскочила на ноги. И вдруг увидела приближающуюся мужскую фигуру. Она мгновенно узнала ее, даже в темноте.

– Джек!

Мужчины отступили в стороны, и она с рыданиями бросилась к Джеку. Он поймал ее в свои объятия.

– Скорее, идем отсюда! Их двое, ты не справишься! – она вцепилась в него и попыталась развернуть, но он не сдвинулся с места.

– Джек, пожалуйста, бежим! У них нож! Это глупо, они тебя убьют!

Но он сжал сильными пальцами ее руку и решительно пошел вперед, прямо к наблюдающим за ними с ехидными ухмылками подонкам. Даяна попыталась вырваться, напуганная до смерти его безрассудством. Услышав за спиной тяжелые шаги, она обернулась и тут же успокоилась. За ними шел Хок, такой огромный, что едва помещался в узком промежутке между домами. Даяна улыбнулась и устремила на мерзавцев торжествующий взгляд. Ну-у, сейчас этим уродам не поздоровится!

Джек спокойно подошел к мужчинам, ведя Даяну за собой. Она крепко держала его за руку, прячась на всякий случай за его плечо.

– Что ж вы, ребята, так не осторожно действуете? – проговорил Джек. – Крики, вопли на весь город. Первый раз, что ли?

Даяна улыбнулась, восхищаясь его мужеством и тем, как он осмеливается над ними подтрунивать. Она с наслаждением представляла, что будет дальше и что с ними сделает Джек.

И вдруг он больно схватил ее за плечи и швырнул прямо на них. Сильные руки мгновенно впились в ее тело, не позволяя сдвинуться с места.

Даяна, снова оказавшись в тисках насильников, подняла на Джека ошеломленный взгляд. Он невозмутимо прикурил, и улыбнулся ей.

– Так ты меня звала, красавица? Ну, я приехал. А почему ты так удивленно на меня смотришь?

– Джек… что происходит? – жалобно проскулила Даяна, не пытаясь скрыть охватившего ее ужаса.

– Что происходит? То происходит, что ты поломала мою семью. А ведь я тебя предупреждал, девочка, не один раз, много раз предупреждал – не лезь в мою жизнь.

– Джек, пожалуйста… ты меня пугаешь… прекрати! Я же люблю тебя! А Кэрол тебя не любит и не любила, неужели ты до сих пор этого не понял?

– Она любила меня и любит, и у нас все было бы хорошо, если бы ты, сука, не влезла в нашу жизнь! – он размахнулся и тыльной стороной ладони ударил ее по лицу. – Из-за тебя она перестала мне доверять!

– А разве тебе можно доверять? – чуть слышно проговорила Даяна дрожащим от слез и боли голосом.

Казалось, ее вопрос немного озадачил Джека, словно он задумался, а можно ли ему на самом деле доверять?

Он усмехнулся и пожал плечами.

– Можно, но это глупо! – то ли в шутку, то ли серьезно ответил он.

Но Даяне было не до смеха. По лицу ее побежали слезы.

– Джек, если она не любит тебя, я в этом не виновата. Любила бы – простила, она ведь любит всех прощать. Она просто ухватилась за это, как за повод, чтобы порвать с тобой. Она просто не любит, ты ей не нужен, вот она и сбежала!

– А-а, так ты об этом знаешь? И что, радуешься, да? И еще хватило наглости просить меня о помощи после того, как сунулась в мою жизнь и переворошила ее, как свинья, своим тупым рыльцем! – он ткнул ее ладонью в лицо. – Что ж, тебе есть, чем гордится – ты единственная, кто осмелился это сделать, и у кого это получилось. Только я никак не пойму, или ты такая смелая и отчаянная, или такая дура? Ладно, вообще-то, мне это не очень интересно. Мне все равно, кто мне досадил, храбрец или дурак.

Наклонившись, он подобрал тряпку и затолкал ее девушке в рот.

– Приятно было побеседовать, милая. К сожалению, мне пора. И так заболтался. Ах, да, а Тимми твой на самом деле наемный убийца. Не беспокойся, я позабочусь о том, чтобы разлука ваша не была долгой, и обещаю, что он снова скоро будет с тобой, если, конечно, ты будешь его дожидаться в аду, а не в раю. Хотя думаю, в рай тебя не пустят, так что когда-нибудь еще увидимся, любовь моя, в пекле, только не скоро еще. У меня вся жизнь впереди… а у тебя уже позади. Передавай привет дьяволу, он, говорят, мой родственник.

Он улыбнулся собственной шутке и похлопал девушку по щеке, отводя взгляд от ее обезумевших от ужаса заплаканных глаз.

– Ладно, я пошел, – сказал он ребятам. – Позабавьтесь, если хотите, только следы не оставляйте.

– А как нам ее… ну…

– Как хотите. Только быстро, что б не мучилась. Что спрашиваешь, – набросился он резко на мужчину, – не знаешь, что ли? И что б больше без воплей, олухи. Хок, отдай им то, что нужно.

Он отвернулся и пошел прочь, не обращая внимания на отчаянное мычание девушки, разрывающее ему сердце и оглушающее его, как самые громкие вопли, которые он теперь будет слышать в своих самых жутких кошмарах. Он знал, что это один из самых ужасных моментов в его жизни, возможно, даже самый ужасный, но все равно не остановился. Впервые он не испытывал удовольствия от своей мести, но знал, что не откажется от нее, даже если она будет причинять ему боль, как сейчас. Боль, которую он испытывал по вине этой девушки, была гораздо сильнее. А его ярости и злости не было конца, когда он думал о том, что она сделала с его жизнью, лишив его самого дорогого – любви единственной в мире женщины, которую он любил. Что ж, Даяна у него отобрала Кэрол, Даяна ее ему и вернет. А заодно и поплатится за свою наглость. Сама виновата. Он ее предупреждал. Она сама сделала свой выбор.

Глава 18

На следующий день все газеты пестрели громкими заголовками об убийстве известной в стране топ-модели и фотографиями изумительно прекрасной несчастной девушки. Как предполагала пресса, Даяна Спенсер пала жертвой собственной популярности и красоты, которой соблазнился какой-нибудь маньяк или просто подонок, и тому после надругательства не оставалось ничего другого, как убить знаменитую модель, которая, как известно, была любовницей свирепого Джека Рэндэла, дабы не отправится за решетку стараниями адвоката.

А еще через два дня пресса взорвалась новой сенсацией – убийца найден!

Арестован Рэй Мэтчисон.

Каким-то образом в прессу просочились пикантные подробности, сообщавшие, что обнаруженная в теле изнасилованной и убитой девушки сперма принадлежала подозреваемому. На одежде жертвы были так же его кровь и пара волос. К тому же тело было обнаружено всего в двух кварталах от его дома, и Рэй Мэтчисон был знаком с девушкой. В виновности арестованного не сомневались ни полиция, ни пресса, не смотря на то, что он своей вины не признавал. Оставалось только ждать, когда он получит по заслугам.

Все, что теперь интересовало прессу и ее аудиторию – это реакция на все это Джека Рэндэла, вмешается ли он в это дело, и если да, то чью сторону примет – деверя или своей убитой любовницы. Станет ли защищать брата своей жены или же наоборот, сделает все, чтобы ему влепили, как говорится, по самую катушку.

Джек Рэндэл пока хранил молчание и ничего не предпринимал, то ли раздумывая, то ли чего-то ожидая…

На этот раз, возможно, впервые в жизни Джеку нравилась то, о чем писала и сообщала пресса, и он получал от этого истинное удовольствие, забавляясь над происходящим, особенно над тем, что Рэя почему-то предписали ему в деверя. Пресса охотилась за ним, вооружившись микрофонами, подстерегая у дома и офиса, но он пока не давал никаких комментариев. Он действительно ждал. Но от того, чтобы навестить своего «деверя» в камере, не удержался. Слишком велико было искушение посмотреть на него в новой обстановке, в мире решеток и замков.

По взгляду Рэя ему стало ясно, что тот все понимал, и каким образом здесь оказался и кто над этим постарался, и вполне осознавал безнадежность своего положения. Держался молодцом, спокойно, хладнокровно и, к удивлению Джека, почему-то не набросился на него с кулаками, как он ожидал.

Рэй не задавал ему никаких вопросов и не просил о помощи. Они не сказали ни слова, но поняли друг друга, как никогда. Рэй признавал, что уничтожен, но сохранял достоинство, в очередной раз демонстрируя свое мужество. А Джек лишь подтвердил то, что он прав, не теша себя напрасными иллюзиями.

Рэй понимал его замысел, и Джек это знал, наслаждаясь тем, что тот, кто всегда жаждал разлучить его с Кэрол, станет мостиком, по которому она к нему вернется. Джек представлял себе, что сейчас чувствует Рэй, какая ярость его жжет, но он беспомощен.

Оба знали, что Кэрол вернется, что не оставит его в беде, и, забыв обо всем на свете, падет Джеку в ноги, умоляя спасти Рэя. Естественно, Джек его спасет и докажет его невиновность. Докажет, что Даяна была у него дома, и там они были близки по обоюдному согласию, оттуда и его волосок, который она зацепила. А кровь, например, могла пойти у него случайно носом, а девушка, оказывая ему помощь, могла посадить себе на одежду несколько пятнышек. Потом они, например, поссорились, и она ушла. В общем, неважно, как бы Джек развалил возведенную собственными руками стену, за которой он его замуровал, но наверняка он обдумал это заранее. Но даже если все будет именно так, и Рэй снова станет свободным, а обвинение будет с него снято, его дорожка к Кэрол навсегда будет отрезана, потому что он никогда не сможет доказать, что не спал с Даяной. Ни один, ни второй не сомневались в том, что связи с Даяной она Рэю не простит. Возможно, ей не было бы дела то того, если бы он переспал со всеми женщинами мира, но Даяна – это больная тема. Слишком больная, которая не оставляла ни одного шанса на то, что у Кэрол останется к Рэю хотя бы капля уважения. А правда была слишком невероятной, чтобы в нее можно было поверить. Джеку было смешно, когда он представлял, как Рэй рассказывает то, что произошло на самом деле и каким образом его, деликатно выражаясь, семя попало в тело убитой девушки. «Его подложил туда Джек, а я к ней не прикасался!». Подкидная улика, так сказать. И кровь, и волосы. Вот бы следователи повеселились, слушая его признания. Наверное, поэтому Рэй только молчал на допросах, отвечая всего на один вопрос – ты убил – нет, не я. И все. Больше ни слова.

Но Джеку не понравился взгляд, которым посмотрел на него напоследок Рэй. Хорошо знакомый упрямый вызывающий взгляд, который заставил Джека невольно насторожиться. Вскоре он понял, что скрывалось под этим взглядом.

Как и было задумано, Кэрол примчалась назад сразу же, как только узнала о случившемся.

Как и Рэй, она была уверена в том, что с Даяной расправился Джек, сразу убив трех зайцев – отомстив ей, расправившись с Рэем и в очередной раз сломав ее, Кэрол, вынудив вернуться и, скрепя сердце, закрыть глаза на все и просить за Рэя. Кэрол прекрасно это понимала, сердце ее болело от ненависти, но она ни на миг не допустила мысли, даже малейшей возможности, что Рэй сядет за убийство Даяны. Она готова была на все, чтобы этого не допустить.

Она с рыданиями стояла перед Джеком на коленях, понимая, что он один может этому помешать, как понимала, что нет никого, кроме нее, в чьих силах помешать ему уничтожить Рэя. Просила прощения, пообещала лечь в клинику и пройти необходимый курс лечения, а сама про себя думала о том, что никакие клиники не излечат ее от ненависти к Джеку.

Она горько и безутешно оплакивала Даяну, не смотря на свои обиды, вызывая своим искренним горем недоумение у Джека. Он смотрел на нее, как на ненормальную, когда она рыдала над ее гробом, и не смог удержаться, чтобы не спросить, как она может жалеть ту, что предала ее, ненавидела и причинила столько боли. Кэрол подняла на него заплаканные глаза и сказала каким-то чужим хриплым голосом слова, которые навсегда врезались в его память, хоть и вызвали в то мгновение у него лишь ухмылку своей надменной высокопарностью:

– Тому, у кого нет сердца, никогда этого не понять.

Ему совсем не нравилось то, что Кэрол считает его бессердечным. Он хотел вернуть ее любовь, а не зародить в ее сердце ненависть. И со всем своим блестящим талантом адвоката доказывал ей свою непричастность к смерти Даяны и к тому, что в этом обвиняют Рэя. Он поддерживал ее в том, что Рэй на такое просто не способен, да ему и незачем насиловать в переулках женщин, когда они все сами добровольно под него штабелями укладываются. Джек объяснил ей, что Дороти подтвердила (а Кэрол потом сама у нее спрашивала об этом), что Даяна к нему приходила, они вместе ужинали, а потом поднялись в комнату. Там Рэй и «наследил» всем, чем только можно было. Естественно, что эти следы не успели затереться, если, едва выйдя на улицу из его дома, Даяна подверглась нападению и была убита. Насильник мог из осторожности использовать презерватив, чтобы не оставлять следов, а может, изнасилования вообще не было. Поэтому и без него, Джека, все так удачно сложилось, что на Рэя взвалили это преступление. Но как бы Джек ни старался, какими бы вескими аргументами не давил на Кэрол, чтобы развеять ее сомнения, он чувствовал, что она не верит ему. Очень хочет верить, но не может. И свою непричастность к аресту Тимми он тоже пытался доказать, что не имеет к нему отношения, и даже добился, чтобы его отпустили на похороны сестры, но даже это ее не убедило. Нет, она делала вид, что верит, и очень старалась скрыть свою уверенность в том, что все эти несчастья только его рук дело. Старалась ради Рэя и Тимми, принося в жертву их свободе себя.

Только Джек не воспринимал это, как жертву, потому что был уверен в том, что она любит его и на самом деле не хочет жить без него. Все со временем уляжется, как он считал, он сможет убедить ее в том, что он не виноват ни в смерти Даяны, ни в обоих арестах, что это просто нелепое стечение обстоятельств, которое, как назло, его так скомпрометировало. Он был уверен, что все наладится между ними. Она подлечится, он освободит дорогих ее сердцу мужчин, она смягчится и снова станет нежной заботливой покорной женщиной. Даяны больше нет, и теперь ей легче будет простить ему измену.

Джек предложил Тимми свою помощь, сказав, что Даяна приезжала, чтобы попросить его об этом, и он хотел бы ее последнюю просьбу выполнить, дабы искупить хоть малую долю своей вины перед ней за то, что не оценил при жизни и причинил столько боли из-за своего эгоизма. Тим выслушал его недоверчиво, но от его защиты не отказался. Расспрашивал подробности об убийстве сестры. Джек не пытался разубедить его в виновности Рэя, наоборот, поведал о том, что этот похотливый мерзавец, всегда считавший, что ему все дозволено, еще давно воспылал страстью к Даяне, на что Тим ему ответил, что сестра ему об этом рассказывала. Джек говорил, что после того, как уехала Кэрол, Рэю сорвало крышу, он пил до беспамятства, а под воздействием алкоголя он всегда преображается, и однажды едва не изнасиловал Кэрол, и он, Джек своими руками вырвал ее из его объятий. В общем, мало ли, что может натворить обезумивший от горя отвергнутый мужчина, одурманенный долгим непрерывным пьянством. Он мог изнасиловать Даяну, а потом просто испугаться и свернуть шею.

«Да, – подумал Тимми. – Испугаться он мог, зная, что я его пристрелю без всяких вопросов и судов».

Джек воздержался от конкретных заявлений, предоставив парню самому делать выводы, но со вздохом поведал, что Кэрол просит его защищать Рэя, и скорее всего, тот скоро будет свободен.

Джек продолжал забавляться в душе, подумав о том, что было бы неплохо натолкнуть этого киллера на кровную месть, натравив на Рэя. Избавился бы тогда сразу от обоих. Что ж, наверное, так и надо сделать. Он освободит этих двоих, чтобы они сами друг друга погубили. Тим пристрелит Рэя и отправится за решетку до конца своих дней. А он, Джек, как всегда останется ни при чем. И будет жить долго и счастливо, наладив свою жизнь, любя жену, воспитывая сына и поминая добрым словом своих обезвреженных на веки вечные неприятелей.

Но Рэй вдруг нарушил его планы. Этот упрямец отказался от его защиты, когда к нему пришла Кэрол, чтобы самой сообщить, что Джек его вытащит. Как ни уговаривала Кэрол Рэя, он лишь упрямо качал головой.

– Это он ее убил, он меня подставил, чтобы заставить тебя к нему вернуться. И ты вернулась. Уезжай, Кэрол. Я не приму твоей жертвы. Мне легче сдохнуть, чем сломать тебе жизнь и своими руками бросить в пасть к этому монстру. В его постель, – он посмотрел на нее обезумевшими от ревности и боли глазами. – А ведь ты уже в его доме… в его постели… с ним. Уезжай, Кэрол, не мучай меня так! Если хочешь мне помочь, оставь его, как и собиралась, и никогда к нему не возвращайся. Тогда я не буду чувствовать себя побежденным, не буду мучиться осознанием, что моя свобода куплена твоей свободой, что ты живешь с ним, спишь с ним и ненавидишь меня за то, что из-за меня ты позволила ему себя сломать. Ничего у него не получится, ничего.

– Рэй, это все не важно. Главное, чтобы тебя освободили. Я никогда не буду тебя ненавидеть, наоборот, если ты из-за меня пострадаешь, я никогда себе этого не прощу, ты же меня знаешь, и буду всю жизнь мучиться.

– Не из-за тебя. Не ты меня сюда упекла, а Джек.

– Но вы стали врагами из-за меня! Рэй, ну, пожалуйста, не упрямься. Я умоляю тебя. Ради меня, ради моего спокойствия и моей беспощадной совести!

Он горько усмехнулся, взял ее руки в свои и стал целовать.

– Кэрол, не будь такой наивной. Разве ты не знаешь Джека, разве не убедилась ты в том, что он никогда и никому ничего не прощает. Если он так жестоко расправился даже с Даяной только за то, что она осмелилась его любить, то неужели ты думаешь, что он оставит в покое меня, если я выйду на свободу? Нет, моя любовь, и ты сама это знаешь. Он вернет тебя, обяжет, а меня потом все равно прибьет. Так что выходить на свободу мне нет никакого смысла, и твое самопожертвование ради меня будет бесполезным. Ты ни в чем не виновата. Я сам виноват, только я один. Только я все равно никогда ни о чем не пожалею, и те мгновения любви и счастья, что ты мне все-таки подарила, стоят того, чтобы заплатить за них такую цену. Ты же сама всегда считала мою любовь грехом, а за грехи всегда расплачиваются. Вот и мне пришло время платить. Не думай обо мне, я не пропаду. Тюрьма, это еще не смерть, не конец. Отсижу и выйду. А ты будешь где-нибудь далеко от Рэндэла, у него не будет поводов меня преследовать, глядишь, позабудет обо мне, пока я в тюрьме прозябать буду. Так что все не так плохо. Главное, не идти у него на поводу. Иначе он всех нас уничтожит.

Они долго спорили, очень долго, со слезами и криками, но так друг друга и не переспорили. Тогда Рэй ее обнял и поцеловал, не обращая внимания на наблюдающего за ними охранника. И Кэрол, подчинившись безотчетному порыву, неистово обхватила руками его шею и прижалась к нему всем телом, отвечая на поцелуй со всей страстью, которая все еще бурлила в ней после их безумной любовной связи. Охранник не стал мешать, наблюдая за ними развлечения ради. Пожалуй, он не вмешался даже если бы эта парочка, которая, похоже, забыла обо всем в порыве своих страстей, расположилась на столе прямо у него под носом, занявшись горячим сексом. На какое-то мгновенье, охраннику показалось, что это они и сделают, забыв о нем и о том, где находятся, но Рэй взял себя в руки и, в безудержной досаде поджав губы, прижал белокурую голову девушки к своему неистово колотящемуся сердцу, с яростью и тоской думая о том, что никогда он уже не займется с ней любовью, что, возможно, сейчас он обнимает ее в последний раз.

– Для меня очень важно, чтобы ты знала, что я не спал с Даяной. Спроси у Дороти, она тебе подтвердит. Она пришла и попросилась переночевать, я не стал возражать, мы поужинали, потом я показал ей комнату, но я туда даже не входил. Я сказал ей, что у меня свидание и ушел. Видела бы ты ее лицо! Бедная девочка. Если бы я с ней так не обошелся, она бы не ушла… и не умерла бы…

– Рэй, спал, не спал – это уже не важно…

– Нет, важно, очень важно, Кэрол! Для меня важно, чтобы ты знала. Может, это прозвучит невероятно, но я тебе объясню, каким образом… В общем, люди Рэндэла, которых он приставил за мной следить, сразу, когда я вышел из дома после Даяны, усадили меня в машину, двинули по носу. Я вырубился, но когда очнулся, у меня из носа текла кровь и, думаю, эту кровь они и взяли, чтобы размазать по одежде Даяны. Они приковали меня наручниками и приказали какой-то шлюхе… ну, собрать мою сперму в баночку. А потом впрыснули в тело Даяны. А меня отпустили. Это так, Кэрол. Я клянусь тебе, как говорит Патрик, что б мне сдохнуть, если я вру! Пожалуйста, верь мне! Верь мне, а не ему, и тогда я не буду чувствовать, что он меня победил, что ему удалось заставить тебя меня презирать…

– Я верю тебе, Рэй. Кстати, я с Джеком не сплю… что б мне сдохнуть, если я вру, – она как-то грустно засмеялась.

– Не верю, – откровенно ответил он. – Не может быть, чтобы он не затащил тебя в постель.

– Между нами все еще очень натянутые отношения, я не проявляю желания, а он не настаивает.

– Змея коварная, медленно, исподтишка, как всегда, подбирается! – прорычал Рэй, сжимая в ярости кулаки. – Умоляю, уезжай, пока не поздно!

– Нет, Рэй, это я тебя умоляю…

Они расстались, так и не придя к согласию. О том, как она уехала, без предупреждения, подло, бросив его, причинив безумную боль, он не сказал ни слова. Кэрол тоже не смогла об этом заговорить и лишь виновато опускала глаза, встречаясь с его взглядом.

Смотрела на него, на скованные наручниками руки, и ей казалось, что время повернулось вспять. Перед глазами у нее стоял Мэтт. Голос Рэя слышался ей голосом Мэтта. Это было невыносимо, и она гнала наваждение прочь. Но реальность была еще ужасней. Перед ней сидел Рэй, со скованными руками, а за его спиной стоял и не спускал с него глаз офицер. Кэрол держала его за руки, как когда-то держала Мэтта, их разделял стол, но казалось, что пропасть. Кэрол разрешили привезти ему кое-что из одежды и, после тщательной проверки, передали сумку ему. Девушка невольно улыбнулась, когда он вошел в комнату своей гибкой непринужденной походкой, как будто в свою гостиную, такой же самоуверенный и великолепный, в черной узкой дорогой рубашке на выпуск с щегольски приподнятым воротником и расстегнутой на груди, в черных джинсах, облегающих стройные бедра, благоухающий приятным ароматом туалетной воды, которую вместе с остальными вещами передала ему Кэрол. Густые светлые волосы, как обычно, были зачесаны назад, открывая высокий красивый лоб и волнами ниспадающие сзади на воротник. Казалось, что он вышел не из камеры, а пришел сюда, как Кэрол, на свидание к какому-нибудь несчастному арестованному. И сердце Кэрол кровью обливалось, когда она на него смотрела. Как не вписывался он в окружающую его обстановку, оставаясь все таким же роскошным и вызывающе привлекательным мужчиной, словно назло всем, продолжая дерзить и демонстративно игнорировать свое безнадежное унизительное положение.

Ах, ее веселый озорной наглый лисенок, добегался, додерзился, попался все-таки в клетку Джека! И сидит теперь в решетках, в оковах, как опасный дикий зверь. Разве никто не видит, что он безобиден и сидит здесь вместо по-настоящему опасного зверя, который разгуливает на свободе и убивает?

Офицер насмешливым злорадным взглядом поглядывал на него, и не трудно было угадать его мысли.

«Хорохорься, хорохорься, богатенький красавчик! – говорил его взгляд. – Скоро сорвут с тебя твои дорогие тряпки, запихнут в тюремное барахло и отправят в иные хоромы, где братки покажут тебе, что ты есть на самом деле, собьют с тебя шик и блеск, определят жить к параше, и будешь ты благоухать не духами, а дерьмом, мочой и спермой! И сотни раз пожалеешь, что мама не родила тебя уродом, на которого было бы противно и жалко смотреть. Посмотрим, захочется ли тебе там выглядеть таким красивым!».

И у Кэрол шевелились волосы на голове, когда она представляла, что Рэй окажется в этом аду среди безжалостных уродов, от которых он не сможет защититься. Джек сказал ей, что его там разорвут на части, как звери, которым в клетку бросили лакомый кусок. Наверное, Рэй это понимал. Конечно, понимал. Но она не могла ни прочитать, ни угадать его мысли. Он был таким же, как всегда, разве что не таким веселым и беспечным. И в глазах его отражалась какая-то злобная печаль, но взгляд стал еще более упрямым и решительным, как у загнанного в угол и осознающего свою скорую погибель существа, но отказывающегося бояться. Бойся не бойся, все равно не поможет. Раз никогда не выказывал перед своим врагом страха, надо остаться верным себе до конца – так упрямо считал Рэй. Конечно, его одолевал ужас и отчаяние, но никогда он не покажет этого Рэндэлу. А уж тем более, любимой женщине.

Когда Кэрол рассказала Джеку со слезами отчаяния на глазах о том, что Рэй отказывается от его помощи, Джек пришел в ярость, сразу поняв, что задумал этот лис. Сидит за решеткой и все равно огрызается, упрямец. Невыносимый, неисправимый упрямец, каких Джек еще никогда не встречал! Его похорони, так он вылезет и опять уставится на него своими упрямыми наглыми глазами!

Джек сделал ответный ход, добившись от правительства своего обязательного назначения на защиту.

Рэй сокрушил его, разбив все карты. Он сознался в убийстве Даяны, лишив его, Джека, всякой возможности добиться для него оправдательного приговора. Джек был ошеломлен. Прежде чем рассказать об этом Кэрол, он решил встретиться с Рэем и убедиться, что он не спятил. Не мог Джек поверить, что он готов собственными руками затянуть на своей шее удавку только ради того, чтобы разрушить его планы и не позволить использовать себя в своих целях, главной из которых была Кэрол. Но, увидев Рэя и его насмешливый взгляд, Джек убедился, что тот в здравом рассудке и вполне отдает себе отчет в том, что делает. Что этот человек, ломая свою жизнь, получает удовольствие от того, что досаждает этим ему, что утер ему нос даже полностью поверженным. Что станет не мостиком через трещину между Джеком, и Кэрол, а наоборот, несокрушимой стеной, созданной из ее ненависти и боли, стеной, которая никогда больше не позволит Джеку к ней приблизится.

– Разрушь мою жизнь, и ты никогда не сможешь перешагнуть через ее обломки, которые рухнут между тобой и Кэрол, убей меня, и ты не перешагнешь через мое тело, как когда-то сказал, потому что даже мертвый, особенно мертвый, я тебя к ней не подпущу. Она никогда не простит тебе того, что ты со мной сделал. Не тешься надеждой, что тебе удастся убедить ее в том, что ты, как всегда, ни в чем не виноват. Она знает все. Все! Она, наконец-то, увидела тебя, увидела, какой ты есть и на что ты способен. Никогда она тебе не поверит. Ты зря напрягаешься, Джек. Она открыла глаза и увидела, и ты не сможешь ей их снова закрыть и заставить забыть то, что они видели, – говорил ему Рэй с улыбкой победителя. – Ух, как красиво я говорю, правда? По-моему, во мне пропал поэт, как считаешь, Рэндэл?

– Ты наивен, Рэй. Разве ты не понял, что всегда все выходит по-моему? Хочешь гнить за решеткой – ради Бога, мне это только удовольствие доставит. Сиди взаперти, в аду, и знай, что я наслаждаюсь жизнью вместе с Кэрол. Она любит меня, она хочет мне верить, а тот, кто хочет, рано или поздно поверит, тем более, если я приложу к этому усилия и никто мне не будет мешать. Не будь идиотом, Рэй. Откажись от признания, я докажу твою невиновность, и будем считать, что мы в расчете. Живи и радуйся жизни, только ко мне и Кэрол больше не лезь, и я не буду тебя трогать.

Рэй презрительно усмехнулся, демонстрируя, что не верит в это и никогда не поверит. Джек начал терять терпение.

– Послушай, ты, жалкая тварь, я даю тебе последний шанс. Подумай своей бестолковой башкой, хорошенько подумай, потому что потом поздно будет! Если ты отправишься в тюрьму, ты уже оттуда не выйдешь, это я тебе обещаю. Так что твое признание в убийстве – это не несколько лет за решеткой, а потом свобода, а смертный приговор. Тебе ясно?

– Не потей, Рэндэл, я и без твоих толкований это знаю, – Рэй улыбнулся, не смотря на него, развлекая себя тем, что отбивал по столу наручниками какую-то вертящуюся у него в голове незамысловатую мелодию, и раздражая этим беспорядочным стуком Джека. Потеряв самообладание, тот подскочил и схватил его за грудки.

– Ты хоть понимаешь, что тебя ждет в тюрьме, во что тебя там превратят, ты, красавчик чертов? Да тебя там затрахают до смерти!

– Мне очень приятно, что ты обо мне волнуешься, Джек, но не беспокойся, уж я о себе сам как-нибудь позабочусь.

– Позаботишься? Нет, сладенький, это я о тебе позабочусь, когда отправишься в зону. Так позабочусь, чтобы смерть стала бы для тебя избавлением и спасением, и ты сам наложил на себя руки.

– Не дождешься. Видишь ли, я хочу попасть в рай, а самоубийц туда не пускают. Так что тебе все-таки придется самому взять грех на душу.

– Смейся-смейся, пока еще можешь, упрямый идиот. Как говорится, прикажи дураку богу молиться, он и лоб расшибет. Расшибай, мешать не буду, наоборот, даже помогу. Ну, ладно, хоть теперь, перед смертью, так сказать, поведаешь мне, спал с Кэрол? Говори, за нее не бойся, ничего я ей не сделаю, люблю ведь, дурочку. Да и тебе терять уже нечего. Признавайся. Давай, ужаль меня напоследок, неужели не хочется? Неужели не хочешь, чтобы я всю жизнь мучился от ревности, представляя, как ты ее трахал?