Текст книги "Где я, там смерть (СИ)"

Автор книги: Марина Сербинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 43 страниц)

Пока она лихорадочно соображала, что говорить, дверь открылась и на пороге появилась высокая худая женщина. Кэрол застыла, смотря на ее обезображенное страшными ожогами лицо, а потом, спохватившись, смутилась и опустила взгляд.

– Кто вы и что вам нужно? – холодно и враждебно спросила женщина.

– Я ищу женщину… на вид ей около семидесяти лет, маленького роста, седая, светлые глаза. Она часто бывала возле аэропорта, просила подаяния и рассказывала прохожим об их судьбе, – сбивчиво, волнуясь, объяснила Кэрол и робко подняла взгляд на стоящую перед ней женщину. По выражению ее лица, Кэрол поняла, что женщина знает, о ком она говорит.

– Зачем она вам? – насторожено поинтересовалась она.

– Мне нужна помощь, – Кэрол не стала на этот раз вдаваться в подробности и говорить о том, что на ней проклятие, дабы от нее снова не поспешили избавиться. Но, к ее изумлению, женщина не стала больше задавать вопросов и отступила назад, молчаливо приглашая войти.

– Давно вы ее видели? – спросила она, когда Кэрол нерешительно остановилась в прихожей.

– Да, давно… шесть лет назад. Она говорила мне страшные вещи, а человеку, который был со мной, предсказала смерть. Он умер через несколько дней.

– А почему вы пришли теперь, спустя столько времени?

– Это трудно объяснить вот так, сходу… Боюсь вы не поймете. В моей жизни происходит что-то страшное и странное, я не могу это ни понять, ни остановить. Она говорила мне что-то об этом тогда, шесть лет назад, только я очень испугалась и убежала.

Женщина устремила на нее странный тоскливый взгляд и кивнула.

– Я тоже испугалась и убежала, – тихо проговорила она, – когда она сказала, что видит вокруг меня пламя. Если бы я тогда ей поверила…

Голос женщины наполнился болью и отчаянием.

– Вся моя семья погибла. Я пришла к ней за ответом, как сейчас вы, и она сказала мне, кто в этом повинен. Сказала, кто убил мою семью, кто поджег мой дом. Она рассказала мне об уликах, которые он оставил, и я смогла его посадить. Я забрала ее с улицы, теперь она живет у меня, я забочусь о ней. Вот уже три года, как она ослепла, но, пощади меня господь, она видит больше любого зрячего!

Женщина провела Кэрол по коридору и заглянула в одну из комнат.

– К вам девушка, за помощью и советом, – сказала она кому-то в комнате.

– Пусть зайдет, – услышала Кэрол знакомый неприятный голос старухи. – Только одна.

Женщина с улыбкой кивнула Кэрол и пропустила в комнату, закрыв за ней дверь. Девушка нерешительно остановилась, увидев сидящую в кресле-каталке старую женщину, ту самую, которую когда-то приняла за сумасшедшую. Теперь ее было не узнать. Сильно постаревшая, опрятная, причесанная, она производила впечатление добропорядочной и милой старушки. Только лицо ее было малоподвижным, отчего Кэрол в первый момент показалось, что перед ней восковая фигура, а не живой человек. Невидящий взгляд широко раскрытых выцветших глаз смотрел мимо, насквозь, как будто в никуда.

– А-а, – протянула старушка, словно узнала посетительницу. – Проклятые. Я же сказала, чтобы ты зашла одна.

Кэрол растерянно смотрела на нее.

– Так я одна.

Брови старухи слегка сдвинулись, а потом ее губы вдруг тронула лукавая улыбка, словно она что-то поняла.

– Да, конечно, – снисходительно согласилась она и вдруг противно захихикала, на мгновенье снова став похожей на ненормальную. – Извини, я забыла, что ты слепая… как и все остальные. Бери стул, садись рядом со мной. Твой приятель постоит.

Окинув взглядом комнату, Кэрол увидела табуретку и, поставив ее напротив старухи, села, настороженно смотря на эту странную женщину. Она и правда похожа на сумасшедшую, и Кэрол вдруг усомнилась в том, что она действительно обладает каким-то сверхъестественными способностями, а не больным рассудком.

– Вы помните меня? – с недоверием в голосе спросила Кэрол. – Но ведь вы даже не видите меня!

– Я тебя ощущаю. Тебя, и то, что вокруг тебя. И я помню, как ты выглядишь. Ты блондинка, красивая, голубоглазая, хорошо сложенная. И ты напугана, страдаешь. Дай мне свои руки, – старуха повернула руки ладонями вверх, и Кэрол осторожно положила на них свои ладони. Пальцы старухи слегка сжали ее кисти. – Как твое имя, несчастная?

– Кэрол. А ваше? Простите, но я даже не знаю…

– Габриэла. Но это не важно. Мое имя ничего тебе не даст. Что ты от меня хочешь, девочка?

– Вы говорили, что я проклятая, что вокруг меня тьма и смерть. Моя мать на самом деле прокляла меня в момент рождения, и люди рядом со мной умирают. Скажите, что вы видите?

– А что видишь ты?

– В каком смысле?

– Ты ведь сама видишь. Видишь то, что вижу я. Зачем же ты меня об этом спрашиваешь?

– Я вижу? – удивилась Кэрол. – Я вижу странные и страшные сны, всю жизнь, с самого детства. Вижу какой-то черный туман, желтые глаза. Иногда, во сне, мне кажется, что я общаюсь с мертвыми. Мои сны… я очень их боюсь. Безумно боюсь. Боюсь этого странного тумана. Мне кажется, он поглощает тех, кого я люблю. Я даже стала думать, что это смерть, потому что они на самом деле умирали. Может быть, я сильно впечатляюсь от этих снов, поэтому мне начинает казаться, что я чувствую беду и смерть. Но… но мои предчувствия еще никогда не оказывались пустыми. Мой муж называет это интуицией, и он верит в мое предчувствие…

– Можно называть это интуицией. Я назову это даром. Способностью видеть за гранью этого мира. Только ты не умеешь пользоваться этой способностью, она дана тебе, но не развита.

– Но откуда у меня это? – растерялась ошеломленная девушка. – Откуда этот дар, как вы говорите?

– Он перешел тебе от матери. Но у нее он слабо выражен. Не каждому по силам сосуществовать с подобным даром, не к каждому он подходит. Твоя мать как раз такой вот не подходящий экземпляр. Она зла и жестока по своей натуре, и эти качества лишь обострила не сложившаяся жизнь. Она сломалась. Эта тяжесть оказалась ей не по силам – и дар, и проклятие… это превратило ее в чудовище, сломало ее разум. То же может произойти и с тобой. Да, о проклятии… Вместе с этой способностью, даром видеть, мать передала тебе и проклятие. Не то, каким она одарила тебя при рождении. Настоящее проклятие, более сильное и серьезное. Оно пришло к ней, а потом и к тебе через поколения. Источник его я не вижу. Он слишком далеко. Знаю одно – у дара видеть и проклятия разные источники. Дар передается из поколения в поколение, и мужчинам, и женщинам. В какой-то момент на твой непростой род наложили проклятие. Такое проклятие не мог наложить простой человек. Ты веришь в ведьм? Не важно. Проклятие страшное. Сама в этом уже убедилась. Это как одинокий цветок посреди выжженного поля. Он стоит и наблюдает, как все вокруг него погибает в огне, который сжигает все цветы, кроме него одного… – старуха помолчала, словно мысленно наблюдая обрисованную ею картину, потом тихо продолжила. – Твоя мать прибавила к родовому проклятию и свое, лично для тебя. Это усугубляет. этом уже убедилась. Это как одинокий цветок посреди выжженного поля. Над тобою тяготеет и ее проклятие, и уже двойное, как я вижу. Твоя мать прокляла тебя еще раз с тех пор, как я тебя видела, прокляла перед своей смертью. Она прокляла не только тебя, но и твоего ребенка. Она умирала, проклиная и ненавидя тебя и твоего ребенка, – старуха закрыла свои слепые глаза, продолжая держать девушку за руки.

– Но почему? – голос Кэрол дрогнул. – Почему даже перед смертью… почему моего ребенка? Его-то за что?

Габриэла молчала. Взглянув на нее, Кэрол увидела, как дрожат ее веки, а рот приоткрыт.

– Ты хочешь знать? – тихо спросила она.

– Да, очень хочу.

– Я вижу человека… мужчину, белого, темноволосого, хорошо одетого… он в деловом костюме… Я уже видела его, с тобой. Он… он так и не послушал меня… не отпустил тебя… глупец…

– Это Джек. Он мой муж. Но какое отношение он имеет к тому, что моя мать проклинала меня и моего ребенка?

– О-о, он имеет отношение. И, думаю, тебе нужно об этом знать. Ведь это он убил твою мать.

– О чем вы говорите? Это не правда! – Кэрол хотела вырвать у нее свои руки, но старуха резко сжала их, не отпуская.

– Он наклоняется к ней и что-то шепчет на ухо, – продолжила Габриэла, не открывая глаз, брови ее сосредоточенно сдвинулись. – Я слышу… твоя мать забилась в судорогах… у нее сердечный приступ… она умерла.

– Нет, вы ошибаетесь! Вы врете! Когда она умерла, мы были в свадебном путешествии! И Джек не мог присутствовать при этом!

– Твоя мать умерла в тот день, когда ты видела ее в последний раз. Ты ушла, убежала, а он вернулся. Разве не так?

– Да, но он искал ключи…

– Нет, он убивал твою мать.

– Но ведь у нее был сердечный приступ…

– Он его спровоцировал. Возможно, он не думал, что она умрет, но он хотел заставить ее страдать. То, что он ей сказал… убило ее. Он сказал… сейчас, вспомню… «Кэрол сказала тебе неправду. Не хотела расстраивать. Она выходит замуж не за меня, а за Рэя. И ее ребенок от него».

Кэрол пораженно приоткрыла рот, чувствуя, как немеет лицо.

– Но… но зачем ему такое говорить? – выдавила она.

– Тебе лучше знать. Я лишь повторила его слова. Лично я могу предположить, что он хотел сделать ей таким образом очень больно, – старуха снова сосредоточено сдвинула брови. – Тебе нужно оставить этого человека. Он плохой, темный человек… в нем много зла… Проклятие притягивает к тебе зло, людей, способных убивать, но ты должна по возможности избегать этого. И таких людей. Вокруг тебя, в тебе, и без того достаточно зла… Этот человек, твой муж, отбирает жизни, он призывает смерть, а она и так частенько к тебе наведывается. Зря ты с ним связалась, ох, зря! Беги от него, и сына своего держи от него подальше. Твой сын, – старуха вдруг вздрогнула и в ужасе распахнула глаза. – Господи!

– Что? – побледнела Кэрол. – Что с моим сыном?

– Проклятый… нельзя допустить, чтобы он вырос… он не должен жить… Боже, несчастная, кого ты породила? Убей его! Убей, пока не поздно!

– Вы… вы сумасшедшая! Моему сыну всего пять лет, и он нормальный ребенок…

– Нет, он не нормальный ребенок. Впрочем, я знаю, ты все равно мне не поверишь. Тебе пока лучше не знать… ты все равно не сможешь ничего изменить… Послушай меня… тебе нельзя делать аборты. Ни в коем случае. Твои дети, они должны родиться. Они очень важны, очень.

– Какие дети? У меня не будет больше детей. Лучше скажите мне, что с Патриком? Что вы видите? Моему мальчику грозит опасность? Я чувствую, что что-то случиться, что смерть за кем-то пришла, но я не думала, что за Патриком…

– Нет, не за ним. С твоим сыном не случится никаких бед, и смерть не тронет его… он нужен ей здесь… – старуха задрожала. – Считай, что твой мальчик не уязвим. Как и ты. Смерть – ваше проклятие, но вас самих она не касается… до поры до времени. Я вижу твоего сына… Он станет очень красивым мужчиной… на редкость красивым… обаятельным, здоровым и сильным. И умным. Очень умным. Как его отец. И он переймет не только его ум, к сожалению. Поэтому мальчика нужно отгородить от влияния отца. Или… наоборот, отдай его отцу, все равно ничего уже не изменишь. Пусть растит свое маленькое чудовище… А ты позаботься о других своих детях, береги и защищай их, они не так не уязвимы, как твой старший. Но они нужны… Нужны для того, чтобы избавить мир от проклятия…

– Но я не собираюсь больше рожать! Я ухожу от мужа и…

– Я знаю. Знаю, что ты не будешь хотеть этих детей. Но ты должна их родить, понимаешь? Должна. Нельзя делать аборт. Патрик не должен быть один. У него должны быть братья и сестры. Так надо. Они остановят смерть. Ты полюбишь этих детей. И когда-нибудь вспомнишь мои слова и поблагодаришь за то, что не позволила тебе сделать ошибку и избавиться от них до рождения. Поймешь, что им предначертано и для чего они появились на этот свет. К тому времени меня уже не будет в этом мире. Но я буду наблюдать за тобой из другого… Поклянись мне, что не будешь делать аборты! Поклянись, или я не скажу, где притаилась смерть на этот раз.

– Вы знаете? Значит, я не ошиблась?

– Ты же сама говорила, что никогда не ошибалась в своих предчувствиях. Только ты чувствуешь, а я могу видеть. И я скажу тебе, чтобы ты попыталась этому помешать. Хоть я и считаю, что это бесполезно. Нельзя помешать смерти, когда она кого-то наметила.

– Нельзя? Значит, я ничего не могу изменить?

– А что ты хочешь менять? Судьбы людей?

– Но ведь это проклятие… мое проклятие, которое губит остальных.

– Да. И это нельзя изменить.

– А нельзя ли как-нибудь… снять это проклятие?

– Не знаю. Я лично сделать это не могу. Повторяю, я только вижу.

– Но что же мне делать? – в отчаянии прошептала Кэрол. – Неужели, я обречена всю жизнь хоронить дорогих мне людей? Но их ведь так мало… и я не хочу, чтобы они умирали из-за моего проклятия.

– Тогда оставь их. Исчезни из их жизни. Может быть, это позволит им жить дальше. Откажись от всех, кого любишь, и они будут жить. Порви с мужем, как бы он этому не противился. Порви, если хочешь, чтобы он тоже жил. Не позволь ему умереть, потому что его смерть понесет за собой страшные последствия, станет началом ужасного, пробудит дремлющее зло… Нельзя, чтобы он умер, нельзя. Сохранив жизнь своему мужу, ты изменишь судьбу собственных детей, в особенности Патрика. Может, тогда все обойдется.

– Я абсолютно ничего не понимаю из того, что вы мне говорите! Что я должна делать? Как может умереть Джек и как мне этого не допустить?

– Верь своим снам. Они дают тебе возможность узнать заранее. Научись их понимать. Правильно понимать. Научись использовать свой дар. Если я тебе сейчас расскажу, что и как, судьба просто обойдет тебя и слегка изменит свой сценарий, но задуманное все равно исполнит. Скажу одно – пока твой муж к тебе не приближается, он в безопасности. Впрочем, как и все остальные.

– Что же получается? Я должна быть совсем одна?

– Нет, почему же? Твои дети могут быть с тобой. Им ты никак не навредишь. Потому что они такие же, как ты. Ты передашь им и свой дар, и свое проклятие, кому-то в большей, кому-то в меньшей степени. А еще есть человек… который тоже может быть с тобой. Он должен быть с тобой. Он поможет тебе и твоим детям, поддержит вас, защитит. Этот человек тебе нужен. Ты проклята матерью, а он, наоборот, благословлен своей матерью в момент рождения. Она умерла, но ее благословение осталось, и оно защищает его. У него тоже есть что-то вроде дара, что-то совсем другое, что защищает его… Я не знаю, что это… Это свет. Много света, в нем, вокруг него. Этот свет настолько силен, что способен разогнать любую тьму, даже твою. Словно он благословлен самим Господом, судьбой, жизнью… не знаю, кем или чем. Какими-то силами, которые превосходят те силы, что наслали на твой род проклятие. В нем твое спасение. Вокруг него свет, как вокруг тебя тьма. А свет всегда рассеивает тьму, когда вторгается на ее территорию. Он благословлен самой судьбой, самим проведением. Ни проклятия, ни беды, ни смерть, ни болезни не подступают к нему. И ты для него не опасна.

– И как мне узнать, что это за человек? Или он ходит в ореоле света, как ангел?

– Да, только этого никто не видит, и ты вряд ли способна это увидеть, – старуха улыбнулась и снова закрыла глаза. – Я помогу тебе. Это мужчина, и ты знаешь его, давно знаешь. Он высок, хорошо сложен… светловолос. Молод. Глаза… глаза… да, глаза светлые. Синие. Ярко-синие. Тебе повезло, девочка, потому что он, к тому же, и изумительно хорош собой. Просто красавец. Как жаль, что я таких мужчин вижу только в своих видениях, – старуха вздохнула и открыла свои неподвижные глаза. – Ну, теперь давай мне клятву. Время не терпит. Смерть уже расставила свою ловушку, и сегодня в нее попадет будущий покойничек!

Старуха неприятно захихикала.

– Сегодня? – обмерла Кэрол.

– Сегодня. Может быть, сейчас.

– Тогда говори, не тяни!

– Сначала клятва. Поклянись, что не сделаешь аборт. Ни сейчас, ни потом.

– Сейчас? Но… но разве я уже беременна?

– Нет, но считай, что почти да. Я даже уже вижу этих детишек. Это близнецы. Мальчики. Но у них будет еще и сестричка. Нет… даже две сестрички. Так что клянись мне и рожай себе на здоровье.

– Я клянусь. Клянусь, что не буду делать аборты. Только скажи мне, где смерть?

– Я видела машину, очень красивую. Цвета морской волны. Она разобьется.

– Боже, это «Астон Мартин» Рэя! И он сегодня собирался забирать его из автосервиса! – Кэрол вскочила. – Извините, можно мне воспользоваться вашим телефоном? Я должна его предупредить.

– Что ж, предупреди. Только это вряд ли остановит твоего мужа.

Кэрол резко остановилась у двери и обернулась.

– Джек? Вы хотите сказать, что это подстроил Джек?

– Ты знаешь все сама. Ты же все видела, разве нет, в своих снах?

– Да, я видела… – глаза Кэрол расширились, когда она вспомнила свой сон. – Это Рэй… Я знала, что на этот раз он… Он стоял на краю, а Джек толкнул его… Боже, Боже! Где телефон?

Кэрол выскочила из комнаты, отчаянно крича, и не слышала, что сказала ей вслед старуха:

– Научись понимать свои сны, правильно и до конца, не спеши, подумай! – покачав головой, Габриэла вздохнула и сказала уже тише, зная, что девушка ее уже не слышит. – Ты опять все поняла не верно, не до конца.

А Кэрол уже разговаривала с Дороти, которая ответила на звонок.

– Дороти, где Рэй? Он дома? – запальчиво выкрикнула она, забыв поздороваться, и насмерть перепугав старушку.

– Дома. А что случилось, девочка? Чего ты так кричишь?

Кэрол закрыла глаза, чувствуя легкое головокружение от невероятного облегчения, и оперлась плечом о стену, чтобы не упасть.

– Ничего, Дороти, все в порядке. Просто… я плохо тебя слышу, связь плохая. Пожалуйста, пусть он возьмет трубку.

– Но он спит, насколько мне известно. Еще и не просыпался после того, как его утром притащили ни живого, ни мертвого…

– Разбуди его, Дороти. Мне нужно с ним поговорить, это очень важно.

– Хорошо, я попытаюсь.

Кэрол несколько минут терпеливо ждала, прижимая трубку к уху, и наконец-то услышала в трубке хриплый сонный голос Рэя. Боже, никогда она не замечала, каким родным, каким любимым был для нее этот голос, как приятен он ее слуху, ее сердцу. Она представила себе его в этот момент, лежащего в постели, с мученическим выражением на лице, красными глазами, с взъерошенными волосами, страдающего от жуткого похмелья. Бедный, он будет умирать сегодня весь день, и до вечера не вылезет с постели, это уж точно. А Дороти, как обычно в таких ситуациях, будет носиться вокруг него, холить и лелеять, как больного ребенка.

– Привет, малыш, – ворчливо, но мягко сказал он.

– Привет. Как самочувствие? – Кэрол улыбнулась, поняв, что он ни в чем ее не упрекает, не винит, и даже не сердится.

– Боже… не спрашивай. Я умираю.

– Стало быть, ты сегодня никуда не планируешь выходить?

– Выходить? Нет, я и выползти-то вряд ли смогу, не то чтобы выйти, – простонал он. – Хочешь меня навестить? Приходи.

– А твоя машина? Ты же собирался забрать ее сегодня из сервиса.

– Какая машина, любовь моя? Я трубкой телефонной с трудом в ухо попал, куда мне за руль садиться!

– Ты что, не проспался еще? – ласково засмеялась Кэрол.

– Не знаю, сам еще не пойму.

– Послушай, Рэй… – Кэрол покусала губы, размышляя, как получше и поубедительнее выразиться. – Прежде чем забирать машину из автосервиса, потребуй, чтобы ее проверили.

– Зачем? Она новая, и с ней все в порядке. Мастера в ней не копались, они только заменили габариты…

– Рэй, пожалуйста, сделай так, как я тебя прошу. Не садись за руль, пока не убедишься, что с ней все в порядке. Пообещай мне.

Он помолчал, и Кэрол была уверена, что он недоуменно хмуриться на том конце провода.

– А почему ты думаешь, что с моей машиной что-то не так? – с подозрением спросил он. – Ты что-то знаешь? Говори.

– Я… я видела сон. Ты должен верить мне, Рэй. Не садись в машину…

Внезапно связь прервалась, и Кэрол с изумлением увидела, что это подъехавшая бесшумно на своем кресле старуха нажала на рычаг.

– Что вы делаете? Зачем? – растерялась девушка.

– Не занимай его линию. Сейчас ему должны звонить… и это важный звонок, а ты вмешиваешься, а этого быть не должно. Линия должна быть свободна. Положи трубку, позвонишь через пять минут. Положи, я сказала.

Тон ее не терпел возражений, и Кэрол не стала спорить, повесив трубку, отстраненно удивившись тому, как это слепая старуха так ловко и быстро нашла рычаг на телефоне.

– У тебя есть пять минут, чтобы подумать о своем сне. Ты видишь, но не понимаешь, не разбираешься в том, что твой дар тебе подсказывает. Вспомни, что ты видела. Все, от начала до конца, – проговорила старуха.

– Я все поняла. Я видела, как Джек толкает Рэя в пропасть, а Куртни плакала и говорила, что это все из-за меня. И это все так и есть. Джек ненавидит Рэя, из-за меня, потому что ревнует, а Рэй провоцирует его и ни во что не ставит. Джек опасен, а потому можно сказать, что Рэй ходит по краю пропасти. И вот Джек подходит и толкает его. Это значит, что Джек задумал его убить. Разве не так?

– Так.

– Значит, Рэй погибает, и поэтому так горько плачет Куртни и обвиняет меня в его смерти.

– Ты спешишь с выводами. Никогда не спеши, подумай получше. Джек толкал Рэя, как ты говоришь, но ты видела, чтобы он его столкнул?

– Нет, передо мной появилась черная пелена… этот проклятый туман…

– Ты не видела. Тогда с чего ты взяла, что он его столкнул? С чего взяла, что Рэй умер?

– Но разве он мог устоять… на самом краю…

– Ты не должна обдумывать, мог или не мог, анализируй только то, что видела. А ты видела только то, что Джек пытался столкнуть Рэя. Это все? После этого ты ничего не видела? Что ты чувствовала? Это тоже важно.

– Я чувствовала пустоту и одиночество. Чувствовала горе, боль. Я знаю это чувство. Это боль утраты… И я плакала, сильно плакала, и я знала, что это все из-за меня… А потом… потом меня обнял Рэй и стал утешать.

Слепые глаза старухи вдруг сверкнули странным огнем, который не могла не заметить Кэрол.

– Тогда с чего ты взяла, что он умер, если он тебя утешает? – резко и злобно бросила она.

– Но я… я подумала, что он пришел утешить меня после смерти. Ведь ко мне часто приходит Эмми и…

– Ты точно знаешь, что Эмми мертва. Но почему ты решила, что он тоже мертв, если ничто в твоем сне на это не указывало? Ты делаешь выводы, не желая видеть то, что тебе показывают!

– Но ведь еще и Куртни… она же плакала, так безутешно, и она в чем-то меня обвиняла. Если не Рэя, то кого могла оплакивать Куртни?

Старуха промолчала, уставившись перед собой невидящим взглядом.

Кэрол вопросительно смотрела на нее, но Габриэла, видимо, не собиралась ей больше помогать.

– Рэй меня утешал… Куртни плакала… Плакала Куртни. О, Боже! Плакала Куртни! Это она? Она умрет?

– Звони, и ты узнаешь, правильно ли истолковала свой сон, – холодно сказала старуха.

Кэрол взяла трубку, и вдруг ей стало дурно, а ноги начали подламываться. Страх сдавил ей горло и грудь.

– Я не могу. Я боюсь.

– Звони, – твердо повторила старуха, и Кэрол машинально подчинилась. На этот раз трубку снял Рэй.

– Рэй… – только и смогла произнести она.

– Кэрол, – простонал он. – Куртни разбилась. Мне только что сообщили. Но она жива, не пугайся. Я еду в больницу.

– Жива, – безжизненным голосом отозвалась Кэрол.

– Эй, Кэрол, малышка, не раскисай! – встревожено окликнул ее Рэй. – Где ты, дома? Давай я заеду за тобой, поедем вместе.

– Заедешь? – Кэрол встрепенулась. – На чем ты заедешь? Не садись за руль, Рэй, я же тебе говорила!

– Кэрол, извини, но сейчас не до твоих причуд. Я буду у тебя через пятнадцать… десять минут.

– Но меня нет в городе! Я…

– Тогда возвращайся. Я буду в больнице.

– Рэй! – закричала она, но он уже бросил трубку. Кэрол ошеломленно повернулась к старухе.

– Боже, он не послушает меня… Он разобьется? Он погибнет? Отвечайте, ведь вы все знаете! Зачем вы мучаете меня, просто скажите! – Кэрол схватила старуху за плечи, и умоляя, и требуя. – Что будет с Куртни?

– Твой дар все тебе уже сказал, – непреклонно ответила та.

– Господи, но почему бы просто не сказать? – простонала Кэрол плаксиво. – Скажите, просто скажите! В каком состоянии Куртни? Она выживет? Если… если она умрет, я не переживу…

– На все воля Божья, – беспристрастно ответила старуха.

– Какая вы жестокая, – из горла Кэрол вырвалось рыдание.

Она выбежала из квартиры, потрясенная, оглушенная новым страшным ударом, обрушившимся на нее.

Габриэла не пошевелилась, продолжая смотреть в никуда пустыми, ничего не выражающими глазами, и лишь тихо шепнула вслед девушке:

– Тебе страшно… Только самое страшное впереди, несчастное дитя… Когда вырастет твой сын и заставит содрогнуться весь мир…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Глава 9

Словно очутившись в одном из своих кошмаров, как в тумане, ничего не видя вокруг себя, Кэрол вернулась в Сан-Франциско. И только теперь вдруг вспомнила, что не знает, куда увезли Куртни, а Рэй в спешке и чрезвычайном волнении забыл ей сказать. Прямо из аэропорта она позвонила Дороти и узнала у нее, где Куртни и Рэй. Не медля, она села в такси и поехала прямо в больницу.

В приемной ей сообщили, что Куртни Мэтчисон в данный момент находится в операционной, и врачи борются за ее жизнь. Потрясенная, Кэрол отошла к стене, чтобы не мешаться, не зная, что делать, куда идти, растерявшись, перепугавшись. Она вздрогнула, когда кто-то прикоснулся к ней, и обернулась. Увидев перед собой Рэя, она вздохнула с некоторым облегчением. Он притянул ее к себе и обнял.

– Боже, Кэрол, ты белая, как эта стена, – сказал он и успокаивающе погладил ее по голове. – Все будет хорошо.

Прижавшись к его плечу, Кэрол зажмурилась, чувствуя, как слезы побежали из глаз. Продолжая обнимать, Рэй отвел ее в сторонку.

– Не плачь, – жалобно проскулил он. – А то я сам сейчас расплачусь. А мне стыдно, люди смотрят.

– Как она?

– Она в тяжелом состоянии. Ее оперируют, уже четыре часа. Пока никто ничего не говорит. Мы должны ждать. И надеяться. Наша Куртни сильная. «Железная» леди. Она справится, – голос его предательски задрожал от сдерживаемых слез. – Она сильная.

– Как это произошло?

– Она забрала мою машину из сервиса и перевернулась на ней. Машина всмятку. Я не знаю, почему это произошло, и зачем ей понадобилась моя машина, и именно этот «Астон», будь он проклят! Зачем она забрала его из сервиса, когда у нее есть своя машина, да и в гараже еще три стоит? И почему она попала в аварию, черт возьми, ведь она прекрасно водит! Полицейские сказали мне, что свидетели утверждают, что было похоже, что она просто не справилась с управлением, или сама машина вышла из-под контроля. Я буду требовать экспертизы, я уверен, что во всем виновата эта хренова колымага! Я подам в суд на эту авто сервисную компанию, я заставлю их ответить за то, что произошло с Куртни! Но ты, Кэрол, откуда ты знала, что с машиной что-то не так?

Схватив девушку за плечи, он заглянул ей в лицо. Его глаза расширились от изумления, когда он разглядел под косметикой потемневшее от гематомы припухшее веко и ссадину под тонкой бровей. Отек опускался и на щеку. Как он сразу не увидел?

– Что это? – голос у него сел и зазвучал глухо.

Кэрол отвернулась, но он положил ладони ей на виски и снова поднял к себе ее лицо. На щеках его загорелся гневный румянец.

– Это Джек тебя ударил? Мразь… я убью его…

– Не надо, – тихо отозвалась Кэрол и, убрав с лица его руки, снова отвернулась. – Не усугубляй. Я ушла от него, и не вернусь. А учиняя с ним разборки, ты только обостришь и накалишь ситуацию. Подумай лучше о своей жене… хотя бы сейчас.

Рэй виновато потупил голову и замолчал, забыв о том, что так и не получил ответ на свой вопрос о том, откуда она узнала, что с машиной что-то не так.

Они долго сидели и молчали. Тело Кэрол немело от страха, она почти не двигалась, застыв в напряженной позе, и только пальцы ее нервно теребили ручку сумки с урной, которую она держала на коленях. Рэй сидел рядом, наклонившись вперед и упершись локтями в колени, не поднимая головы, подавленный и расстроенный. Он наблюдал за своими пальцами, которые находились в постоянном движении, выдавая его волнение, но казалось, что сам он не замечал, что творится с его руками.

А когда к ним подошел доктор, он резко замер, подняв к нему бледное лицо, а потом порывисто встал. Кэрол подскочила с места почти одновременно с ним.

– Пойдемте со мной, поговорим, – устало сказал врач и, повернувшись к ним спиной, пошел вперед по коридору. Рэй и Кэрол поспешили за ним.

Не отрывая взгляда от доктора, он нашел ее руку и крепко сжал. Кэрол бросила на него напуганный взгляд и с силой тоже стиснула его кисть. Увидев в этот момент его лицо, его глаза, она поняла, что ему не все равно, что он также боится и переживает за Куртни, и, возможно, даже не меньше, чем она. Что для него то, что произошло с Куртни, тоже горе, и он хочет, чтобы с ней все было хорошо, чтобы все обошлось. Кэрол знала, что он никогда не пожелает Куртни плохого, чтобы он там сгоряча не говорил, знала, что боль и страх в его глазах настоящие.

И она прижалась плечом к его плечу, идя рядом с ним и продолжая крепко сжимать его руку. Все было забыто в эти мгновения, и им, и ею, все, кроме того, что они семья. Он, она и их Куртни. Они держались друг за друга, и если бы могли, так же крепко схватили бы и Куртни, чтобы не потерять ни ее, ни друг друга. Чтобы удержать, и всем вместе справиться с несчастьем, как делали это раньше.

Они вошли в ординаторскую вслед за доктором, который опустился на стул за столом и, сняв очки, устало потер пальцами глаза. Кэрол и Рэй застыли напротив него, не замечая стульев, на которые они могли бы сесть, а также того, что продолжают держаться за руки, словно напуганные дети.

– Как она, доктор? – подал голос Рэй, не выдержав.

– Присядьте, – ответил тот, надевая очки, и устремил на них внимательный взгляд. – Я не могу сказать вам чего-либо утешительного или обнадеживающего. Мы сделали все, что было в наших силах. Я даже не могу вам сказать, будет ли она жить. Пока она жива. Шансы есть, но маленькие. Она в коме. Но даже если она выживет и придет в себя… – доктор удручено покачал головой. – У нее раздроблен позвоночник, повреждены важнейшие нервы. Она никогда не поднимется с постели. Мне очень жаль.

– Разве… разве нельзя что-нибудь сделать? – не своим голосом спросил Рэй.

– Мне жаль, – повторил доктор, снова покачав головой.

– Мы можем ее увидеть?

– Не сегодня. Она в реанимации.

– А когда?

Доктор повертел ручку в руках.

– Я не могу вам сейчас этого сказать.

– Не надо мне ничего больше говорить, тем более, вы толком ничего и сказать не можете! – неожиданно вспылил Рэй, срываясь с места. – Я ничем не наврежу своей жене, если взгляну на нее! Я хочу ее видеть… хочу увидеть ее живой, хотя бы раз, если вы говорите, что мало шансов! И вы не имеете права лишить меня этой возможности!