Текст книги "Где я, там смерть (СИ)"

Автор книги: Марина Сербинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 43 страниц)

– Ну что, пойдем? – с улыбкой сказала она ему.

Он улыбнулся в ответ одним уголком хорошо сложенного рта и пошел за ней. Но Кэрол поравнялась с ним, чтобы он шел рядом, а не отставал. Ей категорично не нравилось его поведение. Он ощущала себя тигром каким-то, от которого он в любой момент готовился удрать. Это даже смешно.

На своей десятисантиметровой шпильке она была ему по плечо. А если разуться, то окажется еще ниже. Рядом с ним она ощущала себя чуть ли не лилипуткой. Ее глаза то и дело удивленно тянулись к нему. М-да, было время, когда он сам не доставал до ее подбородка своей светловолосой трогательной макушечкой, которая все время искушала ее на поцелуи. Ну и вымахал же ее маленький Тимми!

Когда они подошли в ее машине, он вдруг решился подать голос.

– Ничего, если я с псом? Я так привык, что он всегда рядом, что без него мне не по себе. Да и он не любит оставаться один в квартире Даяны…

– А чем он может помешать? Садитесь.

Наклонившись, Тим снял с собаки намордник и отстегнул поводок. Заметив, что Кэрол разглядывает пса, он поспешил сказать:

– Не бойся, он спокойный пес. А намордник и поводок я одеваю только по необходимости, когда приходится соблюдать правила, а на самом деле это совершенно лишнее. Но ведь людям этого не докажешь.

– А можно мне его погладить?

– Можно, – он снова улыбнулся своей странной, но красивой полуулыбкой, на этот раз легкой и веселой.

Присев перед собакой, Кэрол заглянула ей в глаза и ласково почесала за ушами.

– Спайк… ты вернулся к нам, наш герой, – тихо шепнула она, чувствуя, что в ней вдруг ожила давно забытая любовь к погибшему четвероногому другу, которая теперь обратилась к этому молодому красивому псу, так похожему на Спайка. Как две капли воды.

Подняв голову, Кэрол взглянула на Тима.

– Он так похож на Спайка… на Спайка Эмми.

– Да. Мы с Даяной ездили на могилу к ней… – грустно добавил он. – Заходили к ее родителям. Я видел их сына. Ей-богу… когда он вышел, я подумал, что это Эмми мне привиделась.

– Он мой крестник, – Кэрол выпрямилась и задумчиво посмотрела куда-то перед собой невидящим взглядом. – Ты знаешь… иногда я думаю о том, что это на самом деле Эмми… что она просто переродилась… в мальчика, как всегда мечтала. Помнишь, она все время говорила, что Бог допустил ошибку, дав ей тело девочки? – она повернулась к нему и сказала как можно шутливее. – Может, так и было, и Бог действительно решил исправить эту ошибку и дал ей другое тело, тело мальчика?

Но он понял, что она только хочет, чтобы это прозвучало, как шутка, дабы он не посчитал ее ненормальной, но на самом деле ей очень хотелось в это верить. И он серьезно кивнул.

– Ты не поверишь, но я подумал то же самое, когда увидел этого мальчика. Он не просто внешне на нее похож. У него те же самые повадки, тот же нрав… даже взгляд. Мне… мне было очень не по себе. Когда он на меня смотрел, мне казалось, что на меня смотрит Эмми. Я очень хорошо ее помню. И он встретил меня так непринужденно, будто старого друга. Даяна забавлялась надо мной, над тем, как я ошарашен. Но он… он даже кепку носит, как она… козырьком назад… и смеется… и голос…

– Да, Тимми, – кивнула Кэрол, не заметив, что назвала его, как в детстве. – Потому у меня и появляются такие сумасшедшие мысли. Я понимаю, что это бред, но… но когда я начинаю так думать, мне становится легче. Потому что я так и не смирилась с ее смертью. Я не верила в то, что Эмми, такой живой, энергичной, может вот так взять и не стать в один момент. И мне легче, когда я думаю, что вот она, снова передо мной, в теле этого мальчика, такая же веселая и живая, а не сгинула навеки под землей… А теперь, когда ты стоишь передо мной, я стала верить в чудеса. Если жив ты, то почему не может быть жива и она?

– Да… в принципе… – он неуверенно пожал плечами. – Разница лишь в том, что я и не умирал.

– Для нас ты умер. И если честно, мне до сих пор кажется, что я просто сплю, когда вижу тебя, – она сняла очки, наплевав на свой синяк, решив, что не хорошо прятаться от него под ними, и посмотрела прямо в глаза заблестевшими от слез глазами. – Все эти годы я думала о тебе… горевала, и мучилась чувством собственной вины за то, что с тобой произошло.

Он удивленно приподнял брови.

– С чего ты взяла, что в этом есть твоя вина?

– Но ведь из-за меня… из-за меня ты набросился на сестер Блейз, потому что я, как дура, расплакалась…

– Если бы мне пришлось вернуться в тот вечер, я бы поступил также, – холодно сказал он. – И я никогда, ни на один миг, не пожалел о том, что хотел за тебя заступиться. Нельзя пожалеть о том, что ты не был трусом. А я не был, никогда, ни тогда, ни теперь.

– Ах, Тимми… если бы ты только знал, как рада я, что ты жив, – она шагнула к нему и обняла, обхватив руками его крепкий стан, и прижалась на мгновенье щекой к его груди. – Что у меня появилась возможность сказать тебе спасибо. Спасибо, Тимми. И прости меня, что навлекла на тебя такую беду… такой ужас…

– Ну, что ты, Кэрол… не надо… – пролепетал он смущенно, робко положив ладони ей на плечи. – Господи, я даже не думал, что ты можешь так переживать из-за этого… помнить. Столько лет ведь прошло.

– Да сколько бы ни прошло… Ты, Эмми… и Даяна – вы были моими единственными друзьями. Других у меня никогда больше и не было. Да я и не хотела. Вот, посмотри, – она отстранилась от него и открыла сумочку. – Еще до того, как произошло это несчастье в парке, я приготовила для тебя подарок, на Рождество. Я хранила его… и ты не представляешь себе, как я счастлива, что теперь могу тебе его отдать.

Она вложила в его ладонь перочинный нож, который, не смотря на долгие годы, сохранил свой первоначальный вид, благодаря ее старательным ухаживаниям. Тим в замешательстве уставился на подарок.

– Спасибо, – удивленно пробормотал он.

– Ну, а теперь садитесь в машину, а то опоздаем.

Он открыл заднюю дверь, и Спайк послушно запрыгнул на сиденье, а сам сел впереди. Почти всю дорогу они молчали. Кэрол изредка поглядывала на Тима. У него был красивый профиль. И сейчас, когда он сидел к ней так, что она не могла видеть шрамов, он казался необычайно привлекательным.

Сердце ее взволновано билось, и она не знала, почему. От того, что видела его, своего воскресшего, горячо любимого когда-то ангелочка, или потому, что рядом с ней был такой красивый сильный мужчина, волновавший ее своим присутствием? Она думала о том, каким он стал, вспоминая с мысленной улыбкой о том, что когда он был маленьким мальчиком, она пыталась представить, каким он станет, когда вырастет. Она была уверена, что из него получится потрясающий мужчина. И она оказалась права.

А еще она помнила слова слепой Габриэлы. Мужчина, благословленный и оберегаемый самой судьбой, в ореоле света, который ей не дано было видеть… Высокий, молодой, светловолосый, хорошо сложенный, с ярко-синими глазами и «изумительно хорош собой», как выразилась старуха. Человек, который может быть и должен быть с ней рядом. Которому она не сможет причинить зла, как другим. Он поможет ей, развеет тьму вокруг нее, защитит. Она давно знает его. Мать его уже мертва.

Кэрол сразу подумала о нем, о Тиме. Может, потому он был так похож в детстве на ангела, что был благословлен свыше? Его считали погибшим, но он вдруг воскрес. Жизнь была с ним сурова, но его ничего не брало. Он выжил после нападения собаки, не был сломлен трудностями беспризорной бродяжнической юности, прошел через годы войны, очухался после двух ранений… Разве нельзя было сказать, что его оберегает какая-то неведомая сила, как говорила Габриэла о благословенном?

– Тим, – неожиданно прервала молчание Кэрол, бросив на него быстрый взгляд. – А когда ты был ранен в первый раз?

– Давно. Шесть лет назад. Мне тогда всего восемнадцать было.

– Это было весной?

– Да.

– Апрель?

Он покосился на нее.

– Откуда ты знаешь? Даяна рассказывала?

– Нет… она сказала лишь, что ты был дважды ранен. А как это произошло… тогда?

– Да обыкновенно… очередь выпустили в спину, и все, – он как-то зло усмехнулся. – В плен я попал. Вот и расстреляли.

– Господи… ужас какой, – вырвалось у Кэрол.

– Ну почему же? Совсем не ужас. После пыток я радовался, что меня к стенке поставили.

Кэрол на мгновенье задержала на нем широко раскрытые глаза и судорожно сглотнула, невольно содрогнувшись.

– А как же ты выжил?

– Не знаю… выжил как-то. Повезло, наверное. Нашли в пустыне среди трупов и в госпиталь отвезли.

Он говорил об этом спокойно и невозмутимо, как о чем-то естественном и обычном, лишь едва заметная нотка горечи звучала в его голосе. Но Кэрол пробирала дрожь до костей, когда она пыталась представить то, через что ему пришлось пройти.

– Когда я был в беспамятстве, мне снился сон… я его так хорошо запомнил, – задумчиво продолжил он.

– Тебе снилась я и Эмми?

Он изумленно повернулся к ней.

– Да… а ты откуда знаешь?

– В то время я тоже была между жизнью и смертью, – медленно проговорила Кэрол, чувствуя, что уже ничему не удивляется. – И я видела во сне тебя. Ты приходил к нам с Эмми, и мы с ней удивлялись, что ты так вырос… Ты нам говорил, что ты солдат. И одет был в военную форму. Ты звал меня с собой, а я испугалась и не пошла. Не захотела оставлять Эмми. Просила тебя остаться с нами, но ты сказал, что не можешь этого сделать, и ушел.

По тому, как побелело его лицо и шокировано застыл взгляд, Кэрол поняла, что ему снилось то же самое, и улыбнулась.

– Стало быть, души наши встречались, пока тела, покинутые, валялись на больничных койках, – с иронией сказала она.

Он не нашелся, что ответить, и растерянно посмотрел на дорогу впереди, задумчиво коснувшись сжатым кулаком губ.

– Как странно, – чуть слышно сказал он спустя некоторое время. – Знаешь, почему мне запомнился этот сон? Потому что когда я очнулся и вспомнил о нем, у меня появилась странная навязчивая мысль, что ты умерла. Там, во сне, мне почему-то думалось, что Эмми умерла, и ты не должна оставаться с ней, и я хотел тебя увести. Но ведь тогда я не знал еще, что Эмми на самом деле нет в живых. Странно… правда?

Кэрол неопределенно пожала плечами. Ей казалось, что тому, кого расстреляли в плену и кто после этого расхаживает по земле, как ни в чем не бывало, вообще затруднительно было бы еще чему-то удивляться.

– А второе ранение… если, тебе, конечно, не неприятно мое любопытство, – не удержалась она.

– Осколочное… в голову, – он вдруг улыбнулся и, раздвинув ворот рубашки, снял с шеи стальную цепочку. – Вот, погляди, хирурги на счастье отдали.

Оторвавшись от дороги, Кэрол бросила быстрый взгляд на его большую крепкую ладонь, в которой лежал его страшный талисман – четыре пули и между ними осколок размером чуть больше ногтя.

– Ну, и живучий же ты, Тимми! – ласково улыбнулась она. – Ничего тебя не берет. Так ведь?

– Ну… пока вроде так, – он тихо засмеялся и повесил цепочку на шею.

Кэрол снова улыбнулась, смотря на дорогу. Вроде бы немного расслабился, даже засмеялся. Хорошо. Очень хорошо.

Свернув с главной дороги, она остановилась возле кладбища.

– Все, приехали.

Тим вышел из машины и выпустил Спайка.

– Жди здесь, там тебе делать нечего, – бросил он псу и пошел за Кэрол. Обернувшись, она увидела, что собака легла на живот у машины и опустила голову на вытянутые передние лапы.

– Какой он у тебя умница, – заметила она Тиму.

– Не то слово. Поумнее некоторых из рода человеческого будет, – насмешливо отозвался он. – Кстати, это его мать отыскала меня среди трупов, иначе никто бы и внимания не обратил на то, что я был жив. Когда я вышел из госпиталя, я хотел выкупить ее у хозяина, но она к тому времени умерла, а мне отдали ее щенка. Спайка.

А Даяна и Джек говорили, что слова из него не вытянешь, подумала Кэрол. Она бы так не сказала. Или это она смогла так расположить его к себе? Слава Богу, и краснеть вроде бы перестал, и лицо не прячет.

У красивого, усыпанного цветами гроба над глубокой могильной ямой, рыдала мать Эмили. Кэрол подошла к ней, а Тим остановился несколько в стороне. Безутешная женщина упала в ее объятия.

– Моя девочка! – громко стонала она. – Мне сказали, что моя девочка сама бросилась под колеса! Почему? Ну, почему? Наверное, из-за меня… потому что я была ей плохой матерью… я превратила ее в калеку…

– Нет, она вас любила, – постаралась утешить ее Кэрол. – Это был несчастный случай. Она просто не заметила машину. Я видела.

– Я вам верю, верю… Моя девочка никогда бы не решилась броситься под машину, она так панически боялась боли, даже пустячной… ей бы духу не хватило…

Женщина отвернулась и снова склонилась над гробом, сжавшись от горя. Кэрол, заметив отчима Эмили, который нагло таращил на нее глаза, холодно поприветствовала его кивком головы, и подошла к Тиму.

– Пойдем ближе. Не красиво стоять в стороне, – шепнула она ему.

Он не стал возражать.

– А что… это правда? Что она сама бросилась под колеса? – прошептал он, слегка наклоняясь к ней.

Кэрол не смогла себя заставить ответить, и даже не взглянула на него, смотря на гроб. Не хорошо лгать у гроба этой девочки. Но она должна была утешить мать, у которой груз собственной вины перед дочерью и так был тяжел. Не могла она допустить, что бы женщина еще и ответственность за ее смерть взвалила на свою совесть.

С неподвижным лицом Кэрол смотрела на гроб.

«Вот, Эмили, моя девочка, посмотри, кто к тебе пришел», – думала она и невольно бросила взгляд на Тима, который он настороженно поймал. Поспешно отведя глаза, она снова отвернулась.

Тим выпрямился и посмотрел прямо перед собой.

– Кэрол… почему ты так на меня посмотрела? – чуть слышно спросил он. – Так… будто я виноват в ее смерти.

Кэрол испугалась.

– Нет, что ты… при чем здесь ты? Тебе показалось.

– Не показалось. Я был там, где была война… и я хорошо знаю этот взгляд. Я видел его сотни раз… и у врагов, и у друзей, и у мирных жителей. На войне такие взгляды не редкость. Зачем ты меня сюда привела? Что все это значит? Если ты мне сейчас все не объяснишь, а, тем более, попытаешься обманывать, я уйду. И никогда больше к тебе не подойду.

– Я же объяснила тебе, что ты очень понравился тогда этой девочке. Она мне призналась, что влюбилась с первого взгляда… по уши… И я с легкостью в это поверила.

Он покачал головой с каким-то ожесточенным выражением лица.

– А я нет. И я не понимаю, зачем ты мне это говоришь. Ты издеваешься надо мной?

– Ну, почему же издеваюсь, Тим? Неужели так трудно поверить в то, что ты понравился девушке? – с отчаянием прошептала Кэрол.

Он вдруг резко развернулся и пошел назад к выходу. Кэрол бросилась за ним и схватила за руку.

– Пожалуйста, подожди… – она подняла на него умоляющий взгляд.

Нет, так нельзя. Нельзя, что бы он воспринимал слова о любви, как насмешку, издевательство над собой. Этот парень, похоже, совсем не верит в то, что может нравиться женщинам. Не может быть, чтобы не нравился. Он просто не хочет этого видеть, боится, зациклившись на своих шрамах. И, наверное, когда женщины проявляют к нему интерес, когда кокетничают или заигрывают с ним, он вот так же воспринимает все, думая, что над ним забавляются. Он обладал великолепным соблазнительным телом, был высок и статен, а его красивое лицо было настолько приятным, что даже шрамы на нем не выглядели отталкивающе… и они не могли настолько сильно препятствовать тому, чтобы его желали женщины. Неужели он сам это не понимает? Или он настолько одичал от бродяжнической и военной жизни?

– Скажи, зачем еще, по-твоему, я могла тебя сюда позвать? – тепло спросила она, ловя его взгляд. – Я просто знаю, что все, о чем она мечтала в последние минуты своей жизни – это еще раз встретиться с тобой. Ты помнишь, как она тебя окликнула, когда ты вышел из больницы с Даяной?

– Помню. Я… я дал ей десять долларов, – он сосредоточил взгляд на глазах Кэрол. – Так она не этого хотела… от меня?

Кэрол многозначительно промолчала.

– Я обидел ее. Но мне даже в голову не пришло… разве мог я подумать… – он растеряно замолчал и, отвернувшись, посмотрел на гроб. – Она из-за этого бросилась под машину?

– Нет, это был несчастный случай, – твердо возразила Кэрол.

Он ничего больше не сказал, и они медленно вернулись к могиле.

Когда гроб опустили, и женщина, мужчина и Кэрол по очереди бросили на крышку по три горсти земли, он тоже подошел. Мать и отчим Эмили с удивлением посмотрели на него. Остановившись на краю ямы, Тим бросил странный взгляд вниз, как будто хотел сквозь крышку гроба разглядеть покойницу. Потом, заметив, что за ним наблюдают, наклонился и, зачерпнув ладонью земли, бросил в могилу. Подобрав упавший на землю цветок, он выпрямился и, поцеловав лепестки, бросил цветок на гроб. Кэрол увидела, как шевельнулись его губы, но не расслышала, что он прошептал.

Он подошел к ней и смущено потупил голову, встретившись с ее взглядом. Напротив остановились мать и отчим Эмили. Пока женщина сердечно благодарила и Кэрол, и его за хлопоты о похоронах, Тим растеряно мялся на месте, а мужчина откровенно разглядывал грудь девушки под прозрачным шарфиком. И только сверкнувший недобрым огнем взгляд ее спутника, который он поймал на себе, заставил его оторвать глаза от девушки и попятиться назад.

Желая им всех благ и прощаясь, женщина остановила на молодом человеке обиженный, полный укоризны взгляд.

– Я прожила на этом свете уже много лет, но никогда не встречала такого прекрасного и великодушного человека, как ваша жена, – с упреком сказала она. – И к тому же, она еще и такая красавица.

Кэрол потеряла дар речи, поняв, что женщина приняла его за ее супруга и подумала, что это он поставил ей синяк на лице, и не смогла скрыть своей обиды за нее. Чувствуя, что краснеет, Кэрол бросила виноватый взгляд на Тима, и увидела, что его застывшее лицо пылает огнем. Но он ничего не сказал.

Когда они уже подходили к машине, Кэрол извинилась перед ним за этот конфуз. Он промолчал, уткнувшись взглядом себе под ноги, и только когда они остановились у машины, тихо спросил, посмотрев на нее:

– Он бьет тебя? Хочешь, я с ним поговорю?

Кэрол благодарно улыбнулась ему, спрятав наполнившиеся болью глаза, и покачала головой.

– Спасибо, Тим. Но все это уже не имеет значения. Я ушла от него. И не вернусь. Так что теперь тебе нет необходимости увозить сестру подальше от меня – ей не зачем больше покушаться на меня. Передай ей, что я ей больше не соперница. Пусть забирает себе это сокровище, если так хочется.

Тим злобно усмехнулся.

– Нет уж, я его к сестре на пушечный выстрел не подпущу.

Сложив руки на груди, Кэрол слегка прищуренными от солнца глазами посмотрела вдаль, на чистое голубое небо над тихим кладбищем.

– Джек очень опасный человек, Тим, – серьезно проговорила она. – Я бы очень не хотела, чтобы ты опять с ним столкнулся. Он не забудет, что ты с ним сделал. Он всегда мстит, и очень жестоко. Я никогда себе не прощу, если он что-нибудь с тобой сделает. Он мне пообещал, что забудет о тебе, но я не верю ему. Может, вам с Даяной действительно лучше уехать?

– Лучше, но не затем, чтобы спасаться бегством от твоего мужа, – голос его стал жестким и решительным, взгляд вдруг наполнился холодом, а уголки губ слегка опустились, придав его лицу презрительно – пренебрежительное выражение. – Я хочу увезти ее от него подальше, чтобы помочь ей его забыть. Она похожа на ненормальную, одержимую, готова на любые глупости и безумства. Мне ее так жалко… она страдает… и злится на меня, думает, что я ее не понимаю, что гублю ее тем, что стал между ней и ним… Она даже мне сказала, что было бы лучше, если бы я и оставался мертвым и не лез в ее жизнь…

Кэрол вздрогнула.

– Тим, она просто сейчас не в себе, ты не должен воспринимать всерьез то, что она говорит.

– Я понимаю. Знаю, что она злится на меня. Но когда-нибудь она поймет, что я хотел ей только добра… что помог, а не помешал… Она так изменилась, Кэрол. Она не была такой раньше. Но я решил, что пусть лучше она меня ненавидит, чем сломается об этого… человека. Она ничего не видит, не слышит, не хочет понимать… что не нужна ему, что он ни во что ее не ставит… что ничего хорошего ей не принесет… Никогда не думал, что любовь может так ослеплять человека и превращать его в безумца. Она похожа на больную. Но я появился как раз вовремя. Я спасу мою сестренку… даже если она меня за это возненавидит.

– А может, не стоит вмешиваться, в самом деле, а Тим? Джек теперь свободен, может, у них что и получится…

– Нет, – жестко отрезал он. – Я не допущу, чтобы моя сестра была чьей-то игрушкой. Ведь она такая прекрасная женщина… такая красавица… Она встретит мужчину, который будет ее по-настоящему любить. И еще скажет мне спасибо. А если не скажет – и не надо. Для меня главное, чтобы она была счастлива. Кроме нее, у меня никого нет.

– Но… если она так его любит… как бы хуже чего не вышло…

– Хуже быть уже не может, – он вздохнул. – Я так обрадовался, когда она мне сказала, что вы с ней все еще дружите. А потом начался весь это кошмар… Ведь пока я не наткнулся на твоего мужа в ее квартире, я ничего не знал. Если честно, еще никогда в жизни я не был шокирован так, как тогда. Никогда бы я не поверил, что Даяна… с твоим мужем… – он покраснел и осекся, сообразив, что причиняет боль Кэрол своими словами. – Извини меня, Кэрол. Мне очень жаль, что так произошло… что она так поступила…

– Не надо извиняться, Тим, ни за себя, ни за нее. Ты здесь ни при чем, а она… она не считает себя виноватой передо мной, скорее, наоборот. Все это теперь в прошлом. Все… Жаль, что и наша с ней дружба – тоже.

Он подавлено помолчал, а потом с улыбкой спросил:

– А ты не помнишь, как мы с тобой столкнулись у выхода… в тот день? Я чуть тебя с ног не сшиб, хорошо, успел удержать.

– Нет, странно, но совсем этого не помню, – растеряно ответила Кэрол, виновато взглянув на него.

– Да, нет, не странно. Ты ведь даже не взглянула на меня.

– Извини…

– Я понимаю. А я тебя сразу узнал.

– Правда? – удивилась Кэрол.

– Да.

– Я совсем не изменилась?

– Изменилась. Очень изменилась. И, возможно, если бы ты прошла мимо на улице, а не вышла из дома, где живет Даяна, я бы и не подумал, что это ты, – он отвел глаза и снова стал заливаться своим девичьим румянцем.

Кэрол нежно улыбнулась.

– Помнится, ты совсем не хотел со мной встречаться. Я так расстроилась. Почему, Тимми?

Он резко вскинул голову и посмотрел в сторону. Лицо его ожесточилось и еще сильнее залилось краской.

– А я и жалею, что не смог избежать нашей встречи. Просто… когда Даяна рассказала, как ты обиделась и огорчилась, я не захотел тебя обидеть и пройти мимо, тогда, когда ты стояла у дверей больницы. К тому же мне надо было узнать, в какой палате Джек…

– Ах, вот в чем дело, – Кэрол старательно пыталась не показать вспыхнувшую в ней обиду. – Не хотел обижать. И сегодня приехал, чтобы не обидеть?

– Да.

– Ну, что ж, премного благодарна, – она улыбнулась. – Спасибо. Садись.

Она услужливо распахнула перед ним дверь машины. Он отступил назад.

– Нет, я погуляю по городу. Мне все равно нечем сегодня заняться. А вечером полечу в Лос-Анжелес.

– Ты хочешь гулять вокруг кладбища? Давай, я подброшу тебя в центр.

Поколебавшись, он сел в машину. Кэрол запустила Спайка на заднее сиденье, и села за руль.

– А можно мне спросить, почему? – после продолжительного молчания тихо спросила она. – Ты за что-то сердишься на меня?

Он не сразу ответил.

– Я не хотел, чтобы ты увидела, каким я стал.

– Я всегда знала, что ты станешь потрясающим мужчиной. Настоящим мужчиной, – с улыбкой сказала она, и заметила, как он удивленно покосился на нее. Она поняла, что он имел в виду, и готова была на что угодно, только бы выбить у него из головы мысли о шрамах! Он придает им слишком большое значение.

– А еще я не хотел ставить тебя в неловкую ситуацию из-за данного когда-то мне слова, – с иронией сказал он и усмехнулся. – Быть моею. Забыла?

Кэрол почувствовала, что на этот раз краснеет она. Это его заявление совсем не сочеталось с образом того застенчивого, без конца краснеющего, как девица, юноши, который сложился у нее за это время. Похоже, она поспешила складывать о нем свое мнение.

– Нет, я помню. Неужели и ты помнишь? – непринужденно отозвалась она.

– Я вспомнил… когда увидел тебя, – он натянуто засмеялся. – Никогда еще я не чувствовал себя настолько обиженным жизнью, как в тот момент!

– Я же не знала, что ты жив, – тихо сказала Кэрол.

Он изумленно вскинул брови и лукаво улыбнулся уголком рта.

– Да ты никак оправдываешься? Кэрол, я же пошутил. Я не думал, что ты воспримешь всерьез, извини.

– Но ведь я действительно обещала, – также тихо сказала она.

– Мы были детьми, а дети любят давать друг другу всякие бессмысленные глупые клятвы. Но, если ты придаешь этому такое значение, то я освобождаю тебя от обещания. Если честно, я даже не думал, что мы с тобой когда-нибудь встретимся.

– Да уж, судя по тому, как ты этому сопротивлялся, вообще удивительно, что это все же произошло! – хмыкнула Кэрол.

– Останови вон там, за перекрестком. Пожалуй, мы выйдем здесь. Погуляем, посмотрим город.

– Не заблудитесь?

– Думаю, дорогу на аэропорт мне всегда подскажут.

– Я бы с удовольствием составила тебе компанию и показала город, но мне нужно в больницу, – Кэрол притормозила у обочины и повернулась к нему. Он улыбнулся ей и вышел из машины. Выпустив на тротуар Спайка, он захватил поводок и намордник, но надевать на собаку не стал. Наклонившись, он заглянул в открытое окно машины и снова улыбнулся Кэрол своей односторонней улыбкой, не размыкая губ, которой она никогда не замечала у него в детстве.

– Я рад, что мы все-таки встретились. И жалею, что вел себя, как придурок. Когда Куртни поправится, ты можешь показать мне достопримечательности этого красивого города, если захочешь. Если к тому времени мы с Даяной не уедем.

– Хорошо.

– Да, чуть не забыл. Когда я решил тебе вчера перезвонить, ну, когда передумал, Даяна сначала дала мне номер… другой номер. Она не знала, что ты ушла от мужа. А женщина, которая взяла трубку, так насторожилась, сразу выспрашивать начала, кто я такой… мне кажется, я поставил тебя в неловкую ситуацию, она, мне кажется, невесть что подумала.

– Ничего, Тим. Это всего лишь домработница, которая страдает чрезмерным любопытством. К тому же, мне могут звонить по работе. Если бы ты был моим любовником, ты наверняка бы знал, куда мне звонить.

Он вспыхнул и покраснел.

– Да, наверное. Ну, пока. Надеюсь, Куртни побыстрее поправится.

– Спасибо. Спасибо за то, что согласился приехать на похороны.

– Если ты сказала правду, то это была единственная девушка, которая меня полюбила.

Прежде чем Кэрол успела бы ему ответить, он выпрямился и пошел по улице, засунув руки в карманы брюк. Спайк бодро заковылял рядом, держа в зубах намордник и поводок.

Кэрол сидела и смотрела на них, почему-то не желая развернуть машину и уехать. Он так выделялся среди людей, которые почтительно уступали ему дорогу, наверное, из-за его внушительной фигуры и собаки, вольно идущей рядом. Кэрол не могла оторвать глаз от его высокой стройной фигуры в черном. Словно почувствовав ее взгляд, он обернулся. Кэрол покраснела, поймав себя на том, что разглядывает его крепкие, упругие на вид ягодицы…

Проезжая мимо, она махнула ему рукой. Он с улыбкой кивнул в ответ. «Подумаешь, – улыбнулась она, пытаясь себя оправдать. – На такую задницу грех не посмотреть…».

Глава 10

На пятые сутки Куртни пришла в себя.

Это произошло под утро, когда рядом с ней находился Рэй.

Открыв глаза, она повернула голову и увидела, что он сидит у ее постели, устало уронив голову на руки, и, судя по ровному дыханию, спит. Золотистые волосы его касались ее руки, но она этого не чувствовала.

Как будто почувствовав ее взгляд, он вздрогнул и поднял голову.

Дыхание у него перехватило.

– Куртни! Слава Богу! – воскликнул он радостно и, схватив ее за руку, горячо поцеловал.

– Рэй… где мы?

– Мы в больнице, моя хорошая, – ласково отозвался он.

– Что произошло? Что со мной? Почему я ничего не чувствую? Я не могу пошевелиться, Рэй… – в голосе ее отразился ужас.

Он опустил глаза, чтобы она не увидела, как они наполняются слезами.

– Не волнуйся, любимая. Все будет хорошо. Мы справимся. И на этот раз справимся. Ты попала в аварию. Пять дней назад. Главное, что ты пришла в себя. Значит, теперь все будет хорошо, – он нежно улыбнулся и, положив ладонь ей на голову, погладил. Куртни внимательно посмотрела ему в глаза, которые он тут же снова отвел.

– Я хочу поговорить с врачом. Приведи мне врача, Рэй, – потребовала она.

– Сейчас ночь, милая. Твой лечащий врач будет только утром.

– Значит, приведи мне дежурного врача! Иди, Рэй. Делай, что говорю, – жестко и резко приказала она.

Он поднялся и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. В любом случае, нужно сообщить, что она пришла в себя. Бесполезно оттягивать момент, когда она узнает всю горькую правду, все равно это произойдет. К тому же, она наверняка уже сама обо всем догадалась.

Когда он привел врача, Куртни попросила его подождать за дверью.

Присев на кушетке в коридоре, Рэй в отчаянии опустил голову на руки, зарывшись пальцами в свою роскошную шевелюру. Сейчас там, за этой дверью, Куртни выслушивает свой приговор. Он ощущал себя никчемным и беспомощным. Он ничего не мог для нее сделать. Не мог что-то изменить, не мог утешить. Как можно утешить человека, навсегда утратившего возможность управлять своим телом, чувствовать его, обреченного провести остаток жизни в постели? Все, что он мог – это помочь ей жить так, как она теперь вынуждена. Поддерживать, заботиться, развлекать. Он будет ее забавлять и веселить, сделает все, чтобы облегчить ей эту страшную участь, чтобы не позволить ей отчаяться и потерять интерес к жизни. Он будет сам ухаживать за ней. Он будет носить ее на руках, чтобы она не лежала все время в постели.

О Кэрол он старался не думать. Мысли о ней причиняли боль и отбивали в нем всякую охоту размышлять о своей дальнейшей жизни. Не было у него больше никакой жизни. Эта авария поставила на нем крест так же, как и на Куртни. Когда Кэрол ушла от Джека, он загорелся такой надеждой, что решил, во что бы то ни стало, воспользоваться предоставленным ему шансом и добиться того, о чем уже давно мечтал. Но жизнь жестко поставила его на место, раз и навсегда, уже окончательно, привязав к женщине, которую он не мог теперь бросить. Видимо, ему никогда уже не изменить своей судьбы, которую он сам однажды выбрал, а теперь задумал от нее же и сбежать.

Когда доктор вышел от Куртни, Рэй тяжело поднялся, словно тяжелое бремя давило ему на плечи, и вернулся палату. Куртни смотрела на него спокойными черными глазами. Они по-прежнему не выдавали ни ее чувств, ни мыслей. Приглядевшись, Рэй заметил, что они лишь стали блестеть больше, чем обычно. Не от сдерживаемых ли слез, которые она не хотела себе позволить даже теперь?