Текст книги "Где я, там смерть (СИ)"

Автор книги: Марина Сербинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 43 страниц)

– Да нет, не то, чтобы работу… так, то там, то сям, друг подкидывает работенку. Не на что мне здесь рассчитывать. Без гражданства, без образования… я ведь и школу не окончил. Я же говорю, нет мне здесь места. Да и с таким лицом меня вряд ли возьмут на приличную работу.

– Да что ты прицепился до этого лица! – вспылила Кэрол, не удержавшись. – Лицо, как лицо! Ты на себя в зеркало когда-нибудь смотрел? Ты высокий, ты мужественный, и лицо у тебя очень привлекательное. Ты же мужик… такой мужик, настоящий, до мозга костей… и эти отметины просто теряются на фоне всего этого! Если хочешь знать мое чисто женское мнение, то они не делают тебя менее привлекательным и интересным. И работе они не помешают. Знаешь что? Приходи в нашу компанию. Рэй теперь там за главного.

– И что я там буду делать?

– Работать и учиться. Все учатся. Постепенно вникнешь во все, войдешь в колею… Я по себе знаю. Когда я пришла туда работать, сама ничего не знала.

– Нет, Кэрол, – перебил он. – Спасибо за желание мне помочь, но… нет. Не переживай за меня, я как-нибудь разберусь с тем, куда мне себя деть.

– Но почему ты не хочешь?

– Это не то… понимаешь, я привык к свободе, независимости. И я… мне трудно усидеть на одном месте. Нет, Кэрол. Офисы, бизнес, бумаги – это не для меня. Я просто не хочу пытаться, потому что знаю, что все равно сбегу от этого, брошу.

– Тяжело с тобой. Что же тогда ты хочешь?

– Так вот я и говорю, что сам не знаю. Потому что я ничего не хочу, кроме военной формы и винтовки в руках.

– Но, Тим, ты же сам говоришь, что это невозможно, а жить-то все равно как-то надо! Чем-то заниматься, деньги зарабатывать, в конце концов! Неужели военному некуда себя деть в мирной жизни? Разве негде здесь проявить твои военные навыки и способности, твой опыт? Пойди в полицию.

– Не возьмут. Разве что бумажки перебирать.

– Ну, тогда… телохранителем, или охранником.

– Не хочу. Жалкая работа. Не хочу. Ничего не хочу.

– Тимми, – в отчаянии взмолилась Кэрол. – Но ведь ты же военный, ты превосходный стрелок…

– Да, – снова перебил он, не дав договорить. – В том-то и дело, что это все, что я умею – стрелять. Кэрол, ты не переживай, у меня все в порядке. И работа у меня есть. Я не пропаду. И деньги зарабатывать я умею.

– И что же у тебя за работа?

– Работа, как работа. Как и все остальные «работы». Ты что-то делаешь, тебе за это платят. Везде все одинаково.

– Ну, хорошо, если так. А тебе хоть нравится или так?

Он тяжело вздохнул.

– Нет, не нравится. Но я решил, что буду заниматься этим. Ничего другого мне не остается. И, кстати, я делаю успехи. Я уже востребован.

– Ты меня заинтриговал. Чем же ты занимаешься?

– Тем, что умею. Вернее, я учу этому других. Стрелять, я имею в виду.

– О, здорово. Об этом я как-то и не подумала. И что, есть желающие?

Он как-то странно улыбнулся.

– Есть. Все больше.

– А как платят?

– Хорошо платят. Я даже уже повысил ставки.

– Молодец, здорово придумал.

Он отвернулся, смотря в сторону, ясно давая понять, что больше не хочет об этом говорить.

Они зашли в мотель, чтобы поужинать, а так же Кэрол захотела проведать Пегги и Мелису, которой несла красивого пушистого кота. Пегги выказала бурную радость, увидев ее, бросившись на нее с объятиями. Но потом озадачилась и встревожилась, всмотревшись в девушку.

– Ой, что это с тобой, Кэрол? Черная вся какая-то, что лицо, что одежда… случилось что?

– Куртни умерла, – отозвалась безжизненным голосом та.

– Пресвятая Дева… – опешила Пегги. – Горе-то какое. Но почему?

– Авария. Пег, пожалуйста… не могу я сейчас… не расспрашивай, – голос Кэрол осип и задрожал от сдерживаемых слез.

Пегги притянула ее к себе и крепко обняла. И ойкнула от изумления, обратив, наконец, внимание на спутника Кэрол. Отстранив девушку, она приветливо улыбнулась молодому человеку.

– С кем это ты?

– Это Тимоти Спенсер. Мой друг.

– Ох, надо же, и бывают же совпадения! Здравствуйте, Тим, я Пегги. Кэрол говорила вам, что у нее был друг в детстве, которого звали так же, как вас? Только он, бедняжка, умер. И такой страшной смертью умер!

– Собака загрызла? – чуть улыбнулся Тим.

– Ой, какая у вас улыбка приятная! Ну, да, собака. А вы знаете, да? Она рассказывала? Бедный мальчик, такой ведь мальчик был, ну прямо ангел, ей-богу! И Кэрол так по нему убивалась. И по ночам орала, как ненормальная, думали, рехнется. Еще бы, страху-то натерпелась. Ведь у нее на глазах собака мальчишку и сожрала, да, – Пегги закивала, чтобы придать своим словам больше убедительности.

Кэрол лишь бросила на нее усталый безразличный взгляд и слегка покачала головой. Пегги, она и есть Пегги. Были бы уши свободные, так она наплетет по самые нехочу. А Тим явно пришелся ей по душе, раз она сразу так охотно завела разговор. Только вот тему неудачно выбрала.

– Сожрала? – удивился Тим.

– Сожрала! Тело-то и не нашли.

– Да нет, как это – сожрала? Чушь, – возмутился он. – Как можно такое придумать?

– Так не выдумки это! Пропал мальчишка, тела-то нет, значит, сожрала! Куда ж оно деться могло?

– Да вот… пред вами.

– Что?

– Ну… тело, – он не выдержал и засмеялся.

– Что вы имеете в виду? – не поняла Пегги.

– Он имеет в виду, что собака его тогда не сожрала, – сказала Кэрол и тоже улыбнулась. – Пегги, да соображай же ты, наконец! Это тот самый Тимми Спенсер, а не какой-то другой. Или ты думаешь, что у меня есть целая куча Тимми Спенсеров?

– Не может быть! Вы меня разыгрываете! Это невозможно!

– Пег, накорми нас, мы голодные. И дай что-нибудь выпить. Я с ног валюсь. А где Мелиса? Я подарок ей принесла.

– А! – отмахнулась Пегги. – С подружками где-то носится. Пойдемте-пойдемте, Тим, не стесняйтесь.

Схватив его под руку, Пегги повела его за собой, жадно и без смущения разглядывая, забыв о Кэрол, которая уныло поплелась следом.

– Ах, какой вы стали… кто бы мог подумать… такой был ангелочек, маленький, хорошенький… а теперь такой большой мальчик… такой… уф! А какие у вас шрамы… Обожаю мужчин со шрамами! Они придают такой мужественный вид. Это так волнующе, так сексуально. Вы согласны? Наверное, вам женщины уже об этом говорили? Потрясающе!

Кэрол вымучено улыбнулась, увидев, как шокировано таращит на нее глаза Тим, как на сумасшедшую. Он даже предпринял слабую попытку высвободиться от нее, но она еще крепче обхватила его руку, буквально повиснув на нем.

– Да вы не переживайте, я вас не домогаюсь. Хотя… если бы вы мне встретились чуть пораньше, или вы были бы сейчас постарше, я бы ни за что вас не отпустила. Всю жизнь мечтала о таком мужчине. Что б глянула, и обомлела! Впрочем, млеть мне и сейчас ничего не мешает. Но это ж не возбраняется? Я же женщина.

Он растерянно обернулся к Кэрол, которая непринужденно улыбнулась ему. Смешной. Когда же он перестанет принимать женщин, которым понравился, за ненормальных? Отдать бы его сейчас Пегги на растерзание, она бы ему мозги вправила и показала, какие он способен вызвать в женщине желания…

Пегги разместила их за столом, сама его накрыла. Попросила Тима откупорить бутылку вина. Пегги недоуменно распахнула глаза, когда он наполнил только два бокала. Поймав ее взгляд, он натянуто улыбнулся.

– Я не пью.

– Мы с Кэрол тоже не пьем. Но сейчас надо. За встречу, за ваше чудесное воскрешение… За Кэрол, в конце концов. Может с вином к ней немного вернется жизнь. Мы должны составить ей компанию. Погляди на нее. Вот смотрю и не могу определиться, на кого она сейчас больше похожа – на приведение или на сфинкса. Как тебе кажется, Тим?

Он посмотрел на девушку. Она сидела за столом безучастно, словно не видя и не слыша ничего вокруг, разглядывая свои руки. Судя по тому, что она никак не отреагировала на слова Пегги, она на самом деле их не слышала. Наклонившись к молодому человеку, Пегги зашептала:

– Никогда ее еще такой не видела. Надо нам с тобой что-то с ней делать. Не дело это. Давай, наливай себе, не выделывайся, как манерная девица.

Тим покраснел.

– Но… мне нельзя.

– Можно. Для Кэрол можно. Мы должны ее поддержать.

Взяв бутылку, Пегги решительно наполнила пустой бокал вином и вручила ему. Тим принял бокал, с тревогой поглядывая на бардовое ароматное вино.

– Да нормальное вино! Что ты смотришь на него так, будто я яд в него подлила? Эй, Кэрол, ты с нами? Выпьем.

Кэрол равнодушно взяла бокал.

Тихая и молчаливая, она медленно ела, а Пегги старательно подливала в ее бокал вино. Постепенно румянец проступил на ее щеках, а кожа на лице стала приобретать нормальный здоровый цвет. Но она по-прежнему оставалась полностью погружена в себя.

Когда Тим вышел на несколько минут, Пегги подсела к ней.

– Ну-ка, объясни, почему это ты с этим мальчиком? Где твой муж?

– У меня больше нет мужа, – безжизненным голосом отозвалась Кэрол, не поднимая на нее глаз.

– Как это нет? Он что, тоже умер?

– Да Бог с тобой, Пегги. Я же сказала что у меня нет мужа, а не что нет Джека.

– А разве это не одно и то же?

– Уже нет.

– Но почему? Он тебя бросил?

– Нет, это я его бросаю.

– Ты что, больная? Таких мужчин не бросают, дуреха! Опомнись, совсем от горя крыша съехала, что ли?

– Было бы неплохо, – все так же равнодушно отозвалась девушка.

Пегги в замешательстве смотрела на нее, ничего не понимая.

– У него что, другая появилась?

– Она не появилась, она была. Все это время. И это была Даяна.

У Пегги отвисла челюсть. Поспешно налив в бокал вина, она залпом его осушила.

– Боже, что за дурдом у тебя вечно в жизни творится! Ну нет, чтобы жить спокойно, как все нормальные люди… Ну и черт с ними, с этими мужиками. Забудь, правильно! Мужья у тебя какие-то неправильные, ну не могут по нормальному – один, видите ли, умер, о тебе не подумал, второй вообще подлец какой-то! Ну их всех, раз обижают они тебя, не думай о них. А этого паренька в утешение себе нашла? Неплохой паренек, правда, уж больно застенчивый, но это не такой уж страшный недостаток. Приготовить вам комнату, останетесь?

– Я, пожалуй, останусь, не хочу возвращаться сегодня. Да и сил нет.

– А он, разве он уедет, если ты будешь здесь?

– Не знаю. Как захочет. Если надумает, надеюсь, выделишь ему комнату… за счет заведения.

– Подожди… ты не хочешь ночевать с ним в одной комнате? Почему?

– Пегги, между нами ничего нет…

– Так самое время это исправить! А почему бы нет? Ты свободная теперь женщина, сама себе хозяйка.

– Отстань, Пег, – с бесконечной усталостью прошептала Кэрол, и глаза ее наполнились слезами.

– Послушай, Кэрол, – в голосе женщины зазвучала нежность и любовь. – Нельзя так, как ты. Встряхнись, отвлекись. Это как раз то, что тебе сейчас нужно, поверь мне. Сразу станет легче, вот увидишь. Я знаю, что говорю, плохого не посоветую. Выпей, и в постель с этим крепышом. Тем более, парень – то, что надо, все при нем. Чего тебе еще надо? Грех одной спать, когда такой мужик рядом.

– Ну так и составь ему компанию.

– Да я бы с радостью, но ведь он меня не захочет.

– А почему ты думаешь, что он меня захочет?

Пегги изумленно вскинула тонкие рыжие брови.

– Да если он нормальный мужик… кто ж откажется от такой молодой да красивой? Да он уже об этом только и думает, или я ничего не понимаю в мужчинах!

– Он думает только о своих шрамах и о том, что не может понравиться женщинам.

– Он что, идиот?

– Наверное, это ему попадалось слишком много идиотов, и скорее всего большинство из них были женского пола. Много ли надо, чтобы ранить человека?

Пегги покачала головой.

– Ах, бедный мальчик! Нужно ему помочь и выбить из него эту дурь!

– Вот и помоги.

– Думаю, лучше это сделать тебе. От того, что его возжелает такая старая и некрасивая тетка, как я, у него вряд ли прибавиться самоуверенности. А вот ты, это совсем другое дело. Ведь он тебе нравится? Только если не кривя душой, а?

– Нравится. Довольно интересный и притягательный парень.

– Ну, вот и ладненько. Только странный он немного. Дикий какой-то.

– Он только что пришел с войны.

– А, ну так я сразу заметила, какой у него голодный волчий взгляд. Бабы, наверное, давно не было. Слушай, а может, у него вообще женщин не было, может, он девственник? Судя по всему, так оно и есть. Смотрит на тебя, и краснеет, как девица. Такой трогательный, ей-богу!

– Пегги, помолчи, он может услышать.

– Просто руки чешутся взяться за этого мальчика, этого ангелочка невинного! – зашептала Пегги, не успокаиваясь. – Ах, где мои двадцать лет!

Время шло, а Тим не возвращался. Кэрол и Пегги переглядывались, переглядывались, потом вышли посмотреть, куда это он запропастился. Но они так его и не нашли.

Выскочив на улицу, Кэрол в отчаянии огляделась по сторонам.

– Тимми!

Пегги растерянно застыла рядом.

– Он ушел, – простонала Кэрол. – Он услышал и ушел!

Она обернулась к Пегги с искаженным от ярости лицом.

– Черт бы побрал твой паршивый язык, Пег!

– Боже… да что же я такого сказала… – расстроилась та. – Никуда он не денется, не паникуй. Успокоится, и придет, вот увидишь. Когда мужчина так смотрит на женщину, как он на тебя, он не уйдет. Руку даю на отсечение, что сегодня он будет спать в твоей постели… или я ничего не понимаю в мужчинах!

– Ты ничего не понимаешь в мужчинах! Ничего! – Кэрол отвернулась, прикрыв лицо ладонями, с трудом удерживая слезы.

– Ну, прости меня, Кэрол. Я же не хотела ничего плохого. Не хотела все испортить. Все наладится.

– Нет. Он никогда больше не придет и не позвонит. Я знаю.

Это было последней каплей.

Кэрол вернулась в дом и накачалась виски до беспамятства. Ну вот, и Тимми получил свою ложку дегтя, едва только приблизившись к ней. Ну почему она не заткнула вовремя этой глупой курице рот? Почему позволила нести всю эту чушь и так унизить и оскорбить Тимми?

Она уже не помнила, как Пегги, шатаясь и бормоча заплетающимся языком проклятия, дотащила ее до комнаты и уложила в постель. И упала рядом, не менее пьяная.

Было уже за полночь, но Нора еще не ложилась. Она бродила по дому, придумывая себе какие-то дела, но каждые десять минут подходила к широкому окну и выглядывала на веранду. Там, на ступеньках, застыла неподвижная фигура Джека. Рядом стояла бутылка бренди и стакан. Сильный ветер, дующий с океана, трепал его волосы и рубашку, светлым пятном выделяющуюся в темноте. Свет на веранде он намеренно выключил, и сидел вот уже больше двух часов в одиночестве и темноте. А Нора украдкой за ним наблюдала. Никогда она такого еще не видела. Никогда он не сидел на веранде, прямо на ступеньках, такой одинокий и печальный, попивая спиртное.

Он не пил, сколько Нора его знала. Лишь одно время она заметила, что он прикладывался к бутылке. Это было очень давно, когда он еще жил один. Она начала находить по утрам открытые бутылки со спиртным, иногда пустые, иногда не допитые. Нельзя было сказать, чтобы он пил много и увлекался, но это происходило каждый день, понемногу, но регулярно. Нора тогда очень беспокоилась. В то время он был очень раздражителен и зол, бросался на нее с ругательствами по малейшему поводу, а иной раз и без повода, просто выплескивая на нее свое напряжение. Но Нора не обижалась. Она знала, что у него что-то случилось, что-то плохое, и он очень остро на это реагирует. Приступы агрессии сменялись подавленностью и апатией. И это не проходило. Время шло, и Нора замечала, что все это не только не проходит, но и усугубляется еще больше. Она удивлялась. Она хорошо знала Джека. Он был очень сильным человеком, а через неприятности просто перешагивал, едва нахмурившись. Ничто не могло выбить его из колеи. Она гадала, но не могла понять, что же это такого произошло, шли месяцы, а он становился только все более злым и угрюмым. А потом она однажды нашла ответ. Убирая его постель утром, она обнаружила под подушкой фотографию молодой красивой девушки. Нора была поражена. Неужели это все из-за женщины? Неужели такого сильного мужчину, к тому же всегда презирающего женщин, могла лишить покоя какая-то девчонка? Ответ был слишком банален и прост, а потому так ее шокировал, став полной неожиданностью. Джек всего лишь влюбился. Наконец-то влюбился. И, судя по всему, довольно крепко. Поверить в то, что его настолько зацепила какая-то женщина, было трудно. Нора всегда считала, что к его холодному жесткому сердцу невозможно подступиться. А теперь он страдал от любви, как какой-то впечатлительный мальчишка, и не мог с этим справиться. Но еще труднее Норе было поверить в то, что любовь его безответна, что его отвергли. Ей казалось это невозможным. Но ничего другого на ум ей не приходило, ведь этой девушки, по которой он тайно вздыхал, с ним не было. И он злился из-за этого, как никогда. Нора умирала от любопытства, но спросить так и не решилась. Так продолжалось больше года. Потом однажды она обнаружила его дома в стельку пьяным. В тот день он должен был лететь на процесс в другой город, но она так и не смогла привести его в чувства, и он никуда не полетел. Он спал мертвым сном на кушетке в гостиной, а Нора бесшумно занялась уборкой. Она сразу поняла, что у него была ночью женщина. По взъерошенной измятой постели, которая к тому времени все еще сохраняла аромат дорогих духов, по длинному светлому кудрявому волосу, запутавшемуся в его темных волосах. Чисто женской интуицией, Нора поняла, что это была та самая женщина. Но она не поняла, почему он тогда так напился? От радости, что ли?

После этого он вообще превратился в зверя. Он готов был разорвать все, что ему попадалось в руки. Нора старалась не попадаться ему на глаза, и к его возвращению домой ее там уже не бывало.

Потом он, вроде бы, немного успокоился, и вдруг совсем изменился, превратившись в само воплощения радости и счастья. И женился. На ней.

Нора не смогла заставить себя хорошо относиться к его жене. Не потому, что она была плохая или не достойная его, нет. Нора видела, что она хорошая женщина, добрая, мягкая, ласковая, совершенно беззлобная. Кэрол была полной противоположностью Джека. Она любила его и могла с ним уживаться, она с уважением и симпатией относилась к ней, Норе, и никогда не позволяла себе грубого слова. Наоборот, если Кэрол что-то не нравилось, она предпочитала промолчать, чем высказать свое недовольство Норе. А вот Джек никогда не молчал, не стесняясь давать Норе нагоняи. Поэтому Нора так и не научилась воспринимать Кэрол, как хозяйку, зато по-прежнему трепетала перед Джеком, боясь больше смерти его недовольного взгляда. Нора ревновала, жестоко ревновала его к жене, и завидовала ей, удивляясь, как этой тихой бесхитростной девочке с грустными меланхоличными глазами удалось так привязать к себе этого необузданного и строптивого дьяволенка Джека. Поэтому не смогла ее полюбить. Только поэтому. Из-за ревности и зависти. Одним взглядом своих красивых проникновенных глаз, подернутых поволокой, которые топили даже сердце Норы, девчонка усмиряла его дикий горячий нрав, превращая его похожим на ласкового и доброго котенка, каким Нора никогда его раньше не видела. И ему самому нравилось быть таким рядом с ней. Но Нора знала, что эта идиллия не вечна. Такие разные люди, как Кэрол и Джек, не могли бы долго быть вместе. Нора чувствовала, что девушка не так проста и покорна, как кажется. В тихом омуте черти водятся. И глаза ее прекрасные были похожи на омут, обманчиво чистый и прозрачный, но слишком глубокий и таинственный. Нельзя было угадать, что там, на глубине. Нора не верила, что любовь Джека будет долгой. Когда дело касалось женщин, он был всегда непостоянен и слишком любвеобилен. Женщины были всегда лишь игрушками, не более, пока он не встретил Кэрол. Она тоже была игрушкой, только любимой, с которой он ни за что не хотел расставаться. Так считала Нора. И вот, наконец, любовь их дала трещину. Нора видела, как начал рушиться их мирок, и знала, что скоро от него ничего не останется.

Кэрол как подменили с того самого момента, когда она узнала, что ее муж не такой, как ей того хотелось. И она взбунтовалась. Куда делись ее кротость и покорность, она сразу выпустила свои зубы, даже не зубы, а клыки, превратившись в какого-то звереныша, осмелившегося драться и кусаться с таким сильным хищником, как Джек. Только силы не равны. Нору огорчало то, что Джек отказывается ее отпустить, чтобы катилась на все четыре стороны, ненормальная. Она не понимала его. Он, такой гордый и надменный, никогда не держался за женщин. Наоборот, он всегда сам от них избавлялся. Что с ним? На что сдалась ему эта ненормальная? Или не сможет он себе женщину найти, в сотни раз красивее и лучше этой?

Сидит и страдает. Ждет. Ее ждет. А она, потаскушка, где-то шляется. И хватает же смелости. Что будет, если она так и не придет? Страшно представить. Может, совсем сбежала? Тогда еще полбеды. А если заявится завтра… Он же ее убьет. Невозможно даже представить, чтобы Джек такое стерпел. Не прийти ночевать домой! Ну и нахалка. Безумица. С огнем играет.

Не выдержав, Нора вышла к нему и остановилась рядом. Наклонившись, положила ладонь на его плечо. Он бросил на нее раздраженный взгляд.

Нора почувствовала, что он дрожит, что напряжен. И взгляд его был страшен. Женщина убрала руку, и попыталась улыбнуться.

– Джек, уже поздно. Ветер ужасный, вы заболеете.

Он отвернулся и снова уставился в темноту.

Нора присела, изучая взглядом его лицо. Каменное, с застывшим на нем выражением безмолвной ярости. Уголки жестких властных губ слегка опущены, и злобно, и презрительно. Казалось, он вот-вот зарычит, как разъяренный зверь. Темные волосы шевелятся на голове, как живые, от ветра. Не хотела бы она сейчас оказаться на месте его жены. Даже если она сейчас заявится, худо ей будет. Уж лучше ей вообще не появляться больше.

– Джек…

– Что? – гаркнул он, заставив ее вздрогнуть. – Нора, иди спать.

– Вам тоже лучше пойти. Ни к чему вам здесь сидеть. Не изводите себя, Джек. Оставайтесь самим собой, даже теперь, особенно теперь.

– Что ты имеешь в виду? – он бросил на нее исподлобья мрачный взгляд.

– Сильным, независимым, ни от кого, а тем более, от женщины. Мужчиной, который никогда бы не сидел вот так, напиваясь, на пороге в ожидании, когда жена его вернется домой. Мужчиной, который бы просто забыл и больше не вспоминал. Который не умеет прощать.

– Нора, разве у тебя нет больше дел? Пойди, займись ими! – процедил он сквозь зубы.

– Джек, ну не злитесь. Не злитесь на меня, я-то тут при чем? Я просто хочу помочь вам, потому что не могу видеть, как вы…

Он резко поднялся, стряхнув с себя ее руку, которую она снова положила ему на плечо.

– Я сказал, иди! Убирайся и не суй свой нос куда не следует, потому что только благодаря этому я держу все эти годы тебя в своем доме!

– Нет, не только из-за этого.

– Что?

– Еще потому, что только я способна стерпеть ваш бешеный нрав, – Нора улыбнулась горькой, но мягкой улыбкой.

Злоба исчезла с лица Джека, остались лишь печаль и усталость.

– Прости меня, Нора, я не хотел быть грубым. Не хотел тебя обидеть.

– Я знаю, поэтому никогда не обижаюсь. Пойдемте, Джек. Я сделаю вам горячего чая… с пирожными. Хотите пирожных?

– Пирожных? Да, хочу, – чуть слышно подавлено ответил он.

Он пошел в кабинет и разместился в удобном кресле. Нора принесла ему чай и пирожные, как обещала. Но он к ним так и не прикоснулся. Раздался телефонный звонок. Сердце у него подскочило. Взяв трубку, он почувствовал резкий прилив невыносимого раздражения, услышав голос Рэя. Этот тупица доставал его весь день и весь вечер, звоня через каждый час и спрашивая, не вернулась ли Кэрол.

– Нет, ее нет, – с трудом сохраняя остатки хладнокровия, ответил Джек и на этот раз.

– Я не пойму, чего ты сидишь? – кипятился Рэй на том конце провода. – Неужели тебя совершенно не волнует, куда исчезла твоя жена? А если с ней что-нибудь случилось, если она попала в беду?

– В таком случае, в следующий раз подумает, прежде чем сбегать, – холодно ответил Джек.

– Ты, бездушная скотина… а еще говорил, что любишь ее! Ни черта не любишь! Как ты можешь быть так спокоен? Ведь у нее нет такой привычки, исчезать бесследно, убегать. Вспомни, в каком она была состоянии… вдруг она сделает какую-нибудь глупость… Я звонил Берджесам, но там она не появлялась. У Пегги не берут трубку. Что ты молчишь, ублюдок? Ты собираешься ее искать или нет?

– Нет.

Рэй разразился грязными ругательствами, а Джек равнодушно положил трубку. Дыхание его стало тяжелым. Он хотел сам позвонить и Берджесам, и Пегги, но так и не позвонил. Это было слишком унизительно, искать ночью жену. Объяснять чужим людям, что она сбежала от него. Но Рэю-то что, он, наверное, с превеликим удовольствием поведал Кармен о том, что происходит, рассказал, какой он, Джек, подлец, что довел их смиренную девочку до того, что она сбегает из дома, от него.

Что ж, у Берджесов ее нет. Он так и думал.

Взяв трубку, он набрал номер Даяны. Услышав ее сонный голос, он приветливо поздоровался.

– Джек! – девушка задохнулась от радости. – О Боже, Джек…

– Даяна, – фальшиво мягким голосом перебил он ее восторженные вопли. – Скажи, твой брат дома?

– Тимми?

– У тебя есть другой брат? – рот Джека исказился от эмоций, которые он с трудом в себе еще сдерживал, но голос он по-прежнему контролировал, как отлично выдрессированного зверя, чего нельзя было сказать о лице.

– Нет, его нет.

У Джека сдавило горло, и он потянулся к воротнику, чтобы расстегнуть, но обнаружил, что рубашка и так расстегнута до самой груди.

– Он сегодня не появлялся?

– Он уехал рано утром… больше не приходил. А что, Джек? Ты хочешь приехать? Приезжай. Я одна, – голос Даяны дрожал от радости и слез.

– Ты уверена, что он не придет? Почему? Он тебе звонил?

– Нет, он не звонил. Но я знаю, если он до сих пор не пришел, то до утра его уже не будет. Ты приедешь, Джек?

– Что? – скривился он, как будто ее слова только сейчас до него дошли, и потерял над собой контроль, почувствовав, как все внутри вдруг взорвалось. – Пошла к черту, сука!

Вскочив, он с яростным воплем швырнул телефон о стену. Потом смахнул со стола поднос и ударил кулаками по столешнице, не в силах сдержаться.

– Грязная потаскушка! – прорычал он. – Я убью тебя!

Под дверью вздрогнула и взволнованно перекрестилась Нора…

Рэй звонил в мотель в Фарго, пока не дозвонился. Трубку сняла Мелиса и рассказала ему сонным голосом, что Кэрол у них, что она и мама напились так, что она, Мелиса, не смогла их разбудить, когда пришла домой. Поговорив с девочкой, Рэй оделся и вышел из дома.

Через некоторое время, уже ближе к утру, он вошел в мотель и спросил у сонной дежурной, в каком номере Кэрол. Девица протерла глаза и с изумлением уставилась на него.

– Какая Кэрол?

– Хозяйка, – терпеливо ответил Рэй, подарив девушке легкую красивую улыбку. Девица мгновенно разомлела.

– А вы кто?

– Я Рэй Мэтчисон. Брат Наоми. И муж Кэрол.

На лице девушки отразилось сомнение.

– Но у нее был другой муж. Я помню.

– Теперь я.

– Но я не знаю, в каком номере миссис Рэндэл. Она же не регистрировалась.

– Ладно, тогда зови Наоми. Или я сам пойду ее искать по всем комнатам. И еще, милая моя красавица, не говори больше «миссис Рэндэл». Она больше не Рэндэл.

– Да? А кто же?

– Мэтчисон. Как было и как должно быть.

Девушка пожала плечами и пошла будить Пегги. Рэй пошел за ней, не собираясь ждать у стойки, как какой-то посторонний. Девушка не стала возражать. Заглянув в одну из комнат, она тихонько окликнула:

– Мисс Стевард!

Так как та не отзывалась, девушка вошла в номер и, склонившись над кроватью, слегка потрепала управляющую за плечо. Рэй зашел следом и остановился позади девушки, разглядывая в темноте комнату.

– Что? – прохрипела недовольно Пегги. – Я же сказала, не беспокоить…

– Здесь ваш брат. Он просил вас разбудить.

Подняв голову, Пегги сосредоточила свой взгляд на высокой мужской фигуре за спиной девушки.

– Рэй? Что случилось?

– Где Кэрол?

– Кэрол? – Пегги посмотрела на постель рядом с собой. – Ой, не знаю. Она здесь, со мной была.

Со стороны ванной комнаты донесся чуть слышный стон. Рэй бросился туда и включил свет. Кэрол стояла на коленях, склонившись над унитазом. Ее выворачивало наизнанку. Заслонившись рукой от внезапно вспыхнувшего света, она обернулась.

– Рэй… я умираю, – плаксиво простонала она и опять наклонилась к унитазу в приступе рвоты.

Рэй отступил назад и повернулся к Пегги.

– Ты что, с ума сошла? Зачем ты ее так напоила? Похороны через несколько часов!

– Так она сама… – виновато пробормотала Пегги, покачиваясь на месте.

Рэй развернул ее и направил к двери.

– Иди, отсыпайся. Я сам о ней позабочусь, – он взглянул на девушку. – Как твое имя, красавица?

– Джуди.

– Джуди, я очень тебя прошу, завари крепкого черного чаю и принеси сюда, хорошо? Сделаешь?

– Хорошо, – застенчиво улыбнулась ему девушка, заливаясь румянцем, готовая сделать все, чтобы он не попросил, обезволенная и одурманенная его очарованием, коим он всегда бессовестно пользовался, превращая женщин в своих безропотных рабынь.

Закрыв за Пегги и Джуди дверь, он захватил стакан со столика и вернулся к Кэрол.

Она оставалась в том же скрюченном состоянии, но уже не рвала. Услышав, как он вошел, она подняла дрожащую руку и нажала на кнопку слива.

Рэй набрал из-под крана полный стакан воды и протянул девушке.

– Пей.

Кэрол прополоскала рот, сделала пару глотков и протянула стакан ему обратно.

– Нет, все пей. До дна.

– Не могу.

– Пей, Кэрол, – присев рядом, он сам поднес стакан к ее губам. – Давай, мой птенчик. Тебе полегчает. Доверься мне.

Прикрыв влажные глаза, Кэрол позволила ему влить в себя все содержимое стакана. Но через секунду все это выплеснулось наружу. Рэй успокаивающе погладил ее по голове.

– Вот так, хорошо. Еще пару стаканов, и я от тебя отстану.

Кэрол было слишком плохо, чтобы спорить. Когда из желудка у нее стала выходить чистая вода, Рэй поднял ее с пола, поставив на ноги.

– Ну как, полегче?

– Да… не тошнит больше…

Открыв краны, он придержал девушку, пока она умывалась.

– Фи…

– Что такое?

– Во рту противно.

Открыв шкафчик, Рэй достал запечатанную зубную щетку и пасту. Потом протянул девушке ополаскиватель. Наблюдая за ней, он придерживал ее за талию, и не сдержал улыбки.

– Ну, и зачем же ты так накачалась, а?

– Да я много и не пила, – простонала Кэрол, промокая лицо полотенцем и покачиваясь. – Просто не ела три дня… вот оно и дало…

– Как же ты на похороны пойдешь? На ногах даже не стоишь.

Глаза Кэрол наполнились ужасом.

– Ой, что же я наделала! Как я могла…

– Так, не паникуй. Я тебя на ноги поставлю. Только слушайся меня. Для начала раздевайся и под холодный душ. Сразу в себя придешь.

Кэрол отупело смотрела, как он расстегивает на ней блузку, и вдруг в голове у нее прояснилось.

– Ой, что ты делаешь?

– Помогаю тебя раздеться, – невозмутимо ответил он, снимая блузку.

Кэрол прикрыла грудь руками и резко отвернулась, чуть не потеряв равновесия.