Текст книги "Сетевые публикации"

Автор книги: Максим Кантор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 45 страниц)

Сталин и Сталинизм. Третья часть: Империя и революция (13.08.2012)

Когда говорится о репрессиях и жертвах, слова «немецкий шпион» и «японский шпион» произносят с иронией, как свидетельство паранойи. Но предположить, что перед мировой войной присутствует большое количество шпионов – логично. Сталин был подозрителен – но, правды ради, имелись субъекты, которых стоило подозревать. Троцкий действительно общался с Германской разведкой, его конфидент, посол Крестовский, действительно получал деньги от немцев, генерал Краснов действительно составлял для гитлеровской армии план захвата России, все это имеет документальное подтверждение. Принято осуждать план Менжинского, выманившего Савинкова в Россию (операция Трест), однако Савинков был диверсант и враг государства. А как надо с диверсантами обращаться? В Крым посылать?

Важно иное: то, что репрессии, начатые как «классовая борьба», быстро перешли в стадию обобщенного устранения «врагов народа» – а «враг народа» это не просто кулак-мироед, это потенциальный агент Врангеля, а Врангель – наймит Антанты, и т. д. Классовая инакость эволюционировала в военное преступление быстро. Можно сказать, что основания имелись: казак Краснов действительно пошел на службу к Гитлеру (еще будучи на Дону он слал депеши немцам, предлагая в случае победы над большевиками отдать Германии Донбасс, а уж после его сотрудничество усилилось), и многие из белогвардейцев действительно сотрудничали с фашистами.

Однако неумолимость перехода социального преступления в военное – потрясает. Военное преступление в скором времени стало доминирующей статьей процессов. Мейерхольда, Бабеля, Бухарина, Зиновьева, Тухачевского, Радека, Кольцова и т. д. – обвиняли не в разном (хотя это разные люди с разными профессиями), а в одном: в шпионаже. Военное преступление стало практически единственным в стране.

«Недалеко от болтовни и сплетни – до измены» – гласил популярный плакат. То есть, могли арестовать по доносу соседа, как сына кулака, и т. п. – но грозная статья шпионажа в пользу врага была рядом.

И вовсе странно то, что шпионами становились те, кто мог бы помочь в борьбе со шпионажем. Сталин приложил немало усилий к уничтожению (как формальному, так и физическому) Коминтерна, то есть интернационального коммунистического движения. От Зиновьева (секретаря 3-го Коминтерна) и Троцкого – создателя 4-го интернационала – и вплоть до лидеров иностранных демократических и коммунистических партий: грека Закариадиса (его Сталин сдал англичанам), испанского лидера анархистов Нина, (запытанного НКВД непосредственно в Мадриде, с Нина заживо содрали кожу). И сотни польских коммунистов, венгерских, болгарских, немецких – Сталин уничтожал саму идею интернационала. В 37-м было объявлено, что в рядах Коминтерна много шпионов – и преданный ИКК (туда были посажены верные Мануильский. Тольятти, Пик, Трилиссер (палач НКВД выступал под псевдонимом Москвин), Готвальд и Жданов) утвердил репрессии. В апреле 41-го года Сталин уже объявил о грядущем роспуске Интернационала. А в 43-м Интернационала не стало – было сказано, что это несвоевременно, надо решать национальные задачи. И это во время войны, когда коммунисты – оплот сопротивления! Преданных и проданных коммунистов можно перечислять десятками – списки существуют: Сталин последовательно обрубал все то, что выстраивал Ленин, а до Ленина – марксисты, Плеханов, Лафарг, Засулич, Мартов, а до них Энгельс. То была идея революционного союза – и саму идею отменили. Прежде Коминтерн был, выражаясь языком Бодлера, «пароль повторяемый цепью дозорных», братство коммунистических фантазеров и агитаторов – а Сталин это братство планомерно уничтожил.

Как правило, старых коммунистов обвиняли в шпионаже, подверстывали под охоту на фашистских шпионов. Зачем Сталин убивал тех, кто может помочь?

Разве союзник не нужен в чужих странах? Иные сознательно выстраивают пятую колонну, внедряют инакомыслящих в государство-противник. А здесь – все наоборот. Странно.

Однако это не странно ничуть, если попробовать ответить: что именно произошло в XX веке – в целом.

Ответ звучит на редкость банально: в XX веке планировали совершить мировую революцию – но вместо революции устроили мировую войну.

Мировую войну сделали вместо революции, чтобы революции не было. Мировую войну сделали от испуга перед переменами, который несла революция, желая остановить этот самый «мировой пожар», который революционеры раздували по всему миру.

И этот мировой пожар планомерно тушили по всему миру – еще большим пожаром.

Где спрятать лист? – спрашивает Честертон, и отвечает: в лесу. А где спрятать мертвое тело? Среди других мертвых тел.

А как спрятать мировой пожар революции? Только в огне мировой войны. И этот огонь запалили.

В свое время Ленин сумел превратить войну империалистическую – в войну Гражданскую, перевести войну – в революцию. То был великий, отчаянный ход.

И мир ответил ему стремительно: революцию опять перевели в войну, только в еще большую, в еще более страшную убийственную войну.

Теперь уже воевали народы, воевали демократии.

Теперь перевели войну классовую (революцию) в войну империалистическую и демократическую одновременно – в войну за образование демократической империи нового типа.

Это был сильный ответ идеям интернационала.

Одним из отвечавших – был Сталин. Подобно Гитлеру, Черчиллю и прочим деятелям середины века, он получил в наследство мир, в котором идея войны была замещена идеей революции.

Революция – это война бедных; а война – это своего рода революция богатых.

И вот лидеры второй трети XX века заменили идею революции – на идею войны. То, как легко классовый враг превратился у Сталина во врага народа, а враг народа – в военного изменника – потрясает.

И так сделали повсеместно, логика революции везде отступила перед логикой войны.

Коммунисты, анархисты, ленинская гвардия, коминтерновцы – были не нужны более, идея перманентной революции уже устарела.

На повестке века – идея перманентной войны.

Одним из самых нелепых аргументов защиты репутации Сталина является тот, который приводит восторги Черчилля генералиссимусом (Советскому народу повезло, что в годы испытания его возглавил…и тд); Сталиным также восторгался и Гитлер (на вопрос Леона Дегрелля «Чтобы вы сделали со Сталиным?» фюрер ответил «Я дал бы этому великому человеку самый красивый замок в Европе и окружил бы его почетом»); должное Сталину отдавали и другие люди, в моральной чистоте которых имеются сомнения. Надо было бы насторожиться, слыша похвалу из уст Черчилля, но, поскольку принято считать, что Черчилль гений – то похвала от гения как бы делает и хвалимого тоже гением. Но это была похвала военного – военному, генерала – генералу, или, выражаясь в кокетливой манере самого Черчилля, комплимент «военного моряка» (так он подписывал свои письма Рузвельту) – генералиссимусу.

Сталин – был военный лидер – и в качестве такового заслужил оценку других военных. На качества моральные, политические, нравственные данная оценка не распространяется. Они видели в Сталине «своего», поскольку сами были контрреволюционерами, демократическими диктаторами и прежде всего – военными руководителями. Черчилль был хорош во время войны (он был расчетлив, коварен и дальновиден), он был хорош в подавлении мятежей в колониях (Южная Африка и Греция), он был нужен для стратегии союзов и коалиций. Но в качестве политического мыслителя и морального авторитета – он вопиющая посредственность.

И то, что он увидел в Сталине паритетного партнера – это вовсе не тот комплимент, какого ожидает сталинист. Такого же партнера-врага видел в Сталине и Гитлер. Стало своего рода политическим трюизмом сравнивать характеры Сталина и Гитлера, и это неверно – если брать только этих двух вождей. Сразу же находится много разного. Но если взять всех участников мировой войны, то и впрямь – в целом, это были удивительно похожие личности: Гитлер, Черчилль, Рузвельт, Сталин, Муссолини – это один тип вождя: военный лидер, сужающий пространство социальной мысли до законов и нужд военного лагеря. Это были лидеры войны, ненавидевшие революцию и сделавшие все для того, чтобы пожаром войны сжечь все дрова, приготовленные для возможного революционного пожара. Это были сильные личности – солдафоны, скалозубы политической мысли, ограниченные и амбициозные, мастера солдатской шутки, соленого афоризма. Грубости, которую часто выдавали за лапидарную максиму и знание жизни. Так мыслителя заменил ефрейтор.

«Знаете, чем мне нравится Муссолини? Тем, что он повесил своего зятя». Эта шутка принадлежит не Сталину, это так шутил Черчилль, разговаривая со своим зятем. Вообще, шутки этих лидеров чрезвычайно похожи. И шутки Сталина и шутки Черчилля принято цитировать – причем шутки русского лидера цитируют, чтобы показать цинизм, а шутки англичанина – чтобы показать циничную мудрость. Надо обладать очень изысканным чувством комического, чтобы провести грань между этими шутками – это ровно тот же тип остроумия, основанного на властном хамстве. А если добавить к этому и специфическое остроумие Гитлера, то станет и вовсе неловко – они все шутили одинаково, их предпочтения в искусстве были идентичными, Черчилль ровно такой же художник. как Гитлер, и его Нобелевская премия по литературе стоит признания сталинских заслуг в языкознании. Желание Черчилля написать биографию его предка герцога Марльборо и желание Сталина – написать краткий курс ВКПб – это ровно то же самое. Вам не хочется этого видеть, но они-то сами про себя это знали доподлинно. И пили один и тот же коньяк. И думали примерно одни и те же мысли. И если читать сочинения Черчилля и сочинения Сталина непредвзято – то стиль, тон и содержание крайне родственны.

Избирательное порицание сталинских и гитлеровских достижений в искусстве и принятие как должное посредственности Черчилля – можно отнести за счет обычного либерального лизоблюдства. Нам и впрямь картина мира казалась проще, поделенная на черное и белое, на тоталитаризм и демократию, на западную свободу и восточное рабство. А деление шло по совершенно иной шкале. И, говоря о типологии личности, здесь дело и не в социализме и капитализме, и не в нации – но в типе императорской власти.

Солдафонский юмор и пристрастие к слащавому искусству (в чем Черчилль превосходил и Сталина и Гитлера) – это вообще отличительная особенность демократического диктатора, Нерона, властителя масс, говорящего с толпой на языке толпы. Это не просвещенный монарх, не Марк Аврелий и не Людовик Святой; это вам не Петр Первый, который бреет бороды, учит арифметике и внедряет науки, это вам не Карл Великий и не Ленин, дающие представление об устройстве мира. То были – вразумляющие правители; но тип черчилля-гитлера-сталина иной; это цезарь-плебей, такой же хам как все хамы, такой же любитель ковра с лебедями как все. И в этом они все: Рузвельт, Гитлер, Черчилль, Сталин похожи, как калоши из обувной лавки.

Они все – плебеи, командующие толпами.

Важно здесь и то, что они главнокомандующие, не бывшие полководцами – прыгнувшие в генералиссимусы из ефрейторов, минуя генеральский опыт.

Они распоряжались армиями и войной, слали полководцев убивать, они были прежде всего – лидерами войны и к мирным дням относились как к войне – но военными они не были. Поэтому так одиноко среди них смотрится единственный профессиональный военный – генерал де Голль, с его офицерскими понятиями о чести. Прочие – то есть ефрейторы, ставшие главнокомандующими – были абсолютно и программно бесчестными людьми. Расстрелять польских офицеров (Сталин) – запросто. Сдать союзников казаков (Черчилль) – легко. Разбомбить мирный город, расстрелять греческое восстание (Черчилль) – даже не обсуждается. Глядеть на гибель варшавского восстания и не помочь (Сталин) – а почему нет? Бомбежка Дрездена и Гамбурга и Хиросимы с Нагасаки, мародерство и насилия в Берлине и шире по Германии, преступления по отношению к пленным немцам в Силезии, – это все дела не вполне военных, а таких главнокомандующих Неронов, маршалов из рядовых. Армиями они командуют – но солдатской честью там и не пахнет. Щепетильность де Голля выглядела дико не только рядом с выродком Гитлером (это понятно без слов), но и рядом с равнодушием Черчилля, цинизмом Сталина или варварством Трумана.

Одним словом, они были авторами тотальной войны, большой войны, и делали это сознательно – чтобы повсеместно задушить революцию.

Вероятно, если бы Сталин не задушил революцию, не превратил революционную страну в военный лагерь – он бы не победил. Судить об этом не представляется возможным.

Историческая роль Сталина заключается в том, что он ради перманентной войны и строительства военного лагеря – задушил революцию. Капитализм может быть ему благодарен.

Довольно смешно то, что либералы стараются оспорить роль Сталина в войне – хотя эта роль очевидна, просто это роль контрреволюционная – роль цезаря, душащего идею свободы.

В ведении войны он, в целом, был цепким и точным. Он ошибся с 22-м июня, под Минском, с Ржевскими операциями, и т. д. Но такие провалы имеются, такое имеется у всех. У Гитлера в несравненно большем количестве. В политике в целом, как военный вождь – он создал систему казармы, необходимой для войны.

Сталин построил систему отношений в обществе на скрепе не только энтузиазма, но и страха – страха субординационного, армейского. Он окружил себя служаками и убийцами – типа Ежова или Ягоды, Поскребышева, Хрущева и т. п.; против ленинского Политбюро – его Политбюро и весь аппарат стал практически уголовным, и опора была на исполнительных и трусливых.

Как всякому генералу, ему казалось, что он всегда сможет заменить зарвавшегося убийцу. И он заменял проштрафившихся. Он заменял человека на человека – демонстрируя, что люди – это рабочий материал войны, а жизнь страны это вечная война. Так оно и было: надо было выбрать: война или революция. И мир выбрал – война. И Сталин сказал это слово громче прочих.

Этот принцип усвоили все лидеры и так именно относились к своим подчиненным. Тем самым жизнь человека оказалась обесценена в принципе. Шел вечный процесс ротации кадров, вызванный тем, что в исполнители воли призывались люди морально ущербные, объявлялись солдатами, и они быстро делались кровожадными – ведь поле боя кругом! Тактика строительства государства была такая же, как тактика войны – Сталин обрушивал энергию диких исполнителей на проблему (деревни, скажем), а потом (головокружение от успехов) избавлялся от зарвавшихся исполнителей – и переходил к другой проблеме, часто противоположного толка. И эта тактика ротации кадров, положение о бесконечной замене неудачного человека – другим человеком («незаменимых людей у нас нет») стала принципом жизни коллектива страны. Это не просто ошибочная мысль, это аморальная мысль для общества, неприемлемая для христианина, а для правителя – преступная.

Это политическое кредо было позже неловко названо «культ личности», то есть жизнь общества решал не общий закон, но тот, кто тасует людей, как карты. Важно понять, что это был не «культ личности» Сталина – это был принцип управления – им же пользовался и Хрущев, просто у него масштабных идей не было. Хрущев был негодяем и членом расстрельной московской тройки (включая Ягоду), он использовал момент, чтобы свалить на Сталина все преступления команды – но он имел право: так в армии и устроено, что уж тут стесняться.

Правитель исходил из соображения, что он один знает общий план – и это было близко к правде, поскольку он окружил себя очень мелкими людьми. В известном смысле, это беда всех правителей авторитарного толка. В случаях, когда идет террор населения (иногда вынужденный: контрреволюция, шпионаж, война, предательство – это необходимо провоцирует террор), использовать принцип террора как лечебный принцип вообще – ошибка гигантская. Врач может прибегнуть к хирургии, но хирургией не лечат понос, хотя, в принципе, и это возможно: удалить кишечник, например. От однообразной хирургии пациент умирает, а общество деградирует – страх доминирует в сознании.

В целом, постоянное военное положение привело к созданию уродливых рабских характеров – прежде всего либералов, которые обучены ходить только повзводно и стаями. Либералы и демократы, ненавидящие революцию – это сталинское наследие, это дети Сосо.

Предательство идеи революции, то есть предательство идеи социальных реформ и справедливости, ради построения империи – и непомерная жестокость и обесценивание человеческой жизни – явились фатальными не только для России. Это общая беда: принцип формулируют в разной риторике, но суть всегда та же самая. Черчилль перед началом второй фазы войны сформулировал положение дел предельно просто: «Мы хотим сохранить имеющиеся у нас преимущества».

Последствия того, что идею мировой революции заменили идеей мировой войны – мы видим сегодня.

Авторы этой подмены – Гитлер, Сталин, Муссолини, Черчилль и ряд диктаторов поменьше. Одни из них (Гитлер и Сталин) виновны в многомиллионных смертях – другие убили меньше народу. Но это произошло не оттого, что кто-то из них был добрее.

В целом – это парад мелких характеров, мстительных субъектов, амбициозных генералов, которые хотели власти и принесли зло.

Гандонизация всей страны (29.08.2012)

– Хотим честных выборов!

Ложь. Не хотят честных выборов. Кричать хотят, а выборов не хотят.

Зачем кричат? Чтобы иметь активную позицию в жизни.

– Хотим независимого беспристрастного суда!

Вранье. Никто не хочет суда, результаты суда никому не нужны.

Кричать про объективный суд хотят.

Зачем кричат? Ради обретения гражданского достоинства.

– Хотим бороться с коррупцией!

Неправда. Никто не хочет бороться с коррупцией.

А кричать про борьбу хотят.

Надо же что-то кричать. Можно кричать: «Перестройка, гласность», можно: «Слава КПСС». Глотки луженые, кричать обучены.

Суда вы хотите? Беспристрастного, не Басманного? Чтобы выявить все преступления власти? Хотите независимого полного расследования?

Врете.

Потому что суд уже был.

Беспристрастный и независимый. И этот суд расследовал преступления власти.

Только вам это не интересно.

В течение года шел Королевский Лондонский Суд – и там слушали дело о пяти миллиардах: Березовский против Абрамовича.

Два жулика публично признались в том, что они ограбили народ – они на суде под присягой рассказали – как они украли астрономические суммы, как присвоили себе недра и богатства страны. Рассказали, что залоговые аукционы были поддельными. Рассказали, что деньги за них вносили бандиты. Рассказали, что в составе Правления их компаний были рекетиры и главари преступных группировок. И имена бандитов назвали. Рассказали, как в чемоданах передавали друг другу по миллиону долларов – ворованного.

Два негодяя, два вора на глазах всего мира, а значит и нашей страны – публично делят между собой украденное.

Суд чужой страны изучает, кто из воров имеет больше оснований считать ворованное – своей добычей. Вопрос о том, что первый украл.

Чужой стране – безразлично откуда деньги.

Но это безразлично и тем, кто борется за свободу и совесть в своей собственной стране.

Вот они смотрят на двух обнаглевших бандитов, которые, уже не таясь, рассказали Британскому суду, что обокрали русский народ – правозащитники России смотрят на это с интересом.

А потом идут на площадь и кричат: требуем справедливого беспристрастного суда!

Хотим правосудия!

Так вот оно – Правосудие. Вот ваш искомый суд. Обратите внимание.

Перестаньте трясти ленточками – присмотритесь: вот воры.

Почему вы не устроите пятисоттысячный митинг: Требуем данные полученные с Лондонском суде передать в Московскую прокуратуру! Требуем подельника Антона Могилы судить народным судом! Требуем убийц и казнокрадов призвать к ответу!

Отчего бы на транспарантах не распечатать все реплики, сказанные под присягой – и не выйти на Болотную? Или к Кремлю? Или прямо к Сбербанку? Или к зданию компании Сибнефть? Ведь воры же. Вы воров искали – так вот, доказано уже, сами сознались.

Нет – это никому не интересно и не нужно.

Иначе вскроется попутно, что Путина привел к власти именно Березовский, Дьяченко, Юмашев, Путин что ли залоговые аукционы проводил? Да нет же! Путина сторожем награбленного позвали. Увидели: парень надежный – так пусть склады краденного сторожит. Березовский платил и содержал сотни прогрессивных людей – заказывал нынешним правозащитникам книги про Путина, покупал журналистам резиденции, кормил редакторов газет, оплачивал привольную жизнь прогрессистов – и все на краденное.

Абрамовича как тронуть? Да все современное искусство на нем, родимом стоит, выставочный зал «Гараж» и все прогрессивные деятели окармливаются из этих рук. Воры вырастили верный штат холуев, а холуи ничем не брезгуют – и за свободу готовы бороться.

Хотим справедливого суда! Доколе!

Почему суды коррумпированы! Даешь объективное правосудие!

Выборов честных хотите?

А разве кто-нибудь хочет в президенты? Это кто ж такой, не скажите?

Зюганов, может быть? нет, он не хочет. Он в 96-м реально победил – а в сторонку ушел, в сторонке покойней.

Жириновский хочет в президенты? Господь с вами. Он двадцать пять лет играет дивную роль на высоком окладе – вечный претендент.

Явлинский, может быть? Прожить жизнь, ничего не делая вообще, только рот открывая и собирая недурные чаевые – это неплохая работа, ее на президентское кресло не меняют.

Кто еще? Каспаров? Акунин? Немцов? Касьянов – два процента?

Никто не хочет быть президентом.

И выборы здесь абсолютно не к чему: нет желающих. Надо миру показывать, что у нас идут выборы, вот и все. И этим фактом пользуются те, кто хочет кадровых перемен.

А выборов не надо – их никогда не было в России, ни одного раза. И никогда не будет.

Вообще никогда не будет.

Знаете, из-за чего волнение?

Не из-за выборов вовсе. Стране президент не нужен – выбирай или нет, такая должность ни к чему: все крупные и мелкие бизнесмены давно сказали, что им лидер без надобности, им нужен хороший управляющий. Скандал вышел из-за того, что пришла пора менять сторожа воровских складов – а сторож не меняется, сам захотел воровать и ключи от склада спрятал.

Волнения начались до выборов – когда игрушечный президент Медведев отказался от царства. Не видели прежде, что он игрушечный? Отлично видели. Но это был – новый, управляемый сторож складов краденного – и владельцы складов возбудились. Сколько же добра можно перетасовать.

Когда кукольный президент отказался – расстроились. Под нового сторожа уже стали журналисты сочинять биографию, либералы заговорили о нем, в Оксфорде прошла конференция «Юрист против чекиста», я присутствовал.

Не видели, что Медведев – кукла?

Видели, но важно было то, кукла – управляема. И веревочки видны, за что дергать. Появилась надежда у страны.

Сторож должен знать свое место. При нем будут пилить страну так, что небу станет жарко, а сторож отвернется. А когда сорвалось: вот тут заговорили о Роспиле – и разве оттого, что страну хотят спасти? Да нет, как вы могли такое подумать! Заговорили именно те, кто ее пилит. Только потому заговорили, что страну не дали пилить активно – а вот разваливать страну уже давно пора.

И причем же здесь выборы, граждане? Президент не нужен. Кандидата на этот пост нет. Покажите, если знаете, какого-нибудь.

Знаете, когда возникает термин «культ личности»? Его придумывает новый бандит, один из членов старой команды – когда надо прятать общие преступления в одном саркофаге. Это сказал член московской расстрельной тройки, секретарь Украинского ЦК и Московской парторганизации в те роковые годы, который наряду с Ягодой подмахивал проскрипционные списки – только потом эти списки стали изымать и уничтожать. Но что-то осталось в архивах. Судить можно.

Это всегдашняя российская привычка, азиатская привычка – валить все вины разбойной шайки на одного старого вожака. Стая чует, когда пора. Еще вчера по струнке ходили – а сегодня можно. Потом будут грабить с большим размахом.

И гудит прогрессивная толпа! Прогресс! Гласность! Желаем суда справедливого! Долой культ личности! Сбросим бандитское ярмо!

Средняя пенсия по стране – шесть тысяч рублей. Когда одна из куршавельских барышень, вывезенных прогрессивным Прохоровым на отдых, давала интервью, она, в частности, отметила, что бутылки за столом стоили по тысяче долларов. То есть, одна бутылка – полгода жизни бабки.

Там, за столом, за ночь, среди прогрессистов – сколько жизней пропили?

К организаторам премии «Нос» вопрос: скольких с носом оставили?

А ведь за этого человека голосовали: он – наш президент! За ним будущее! А про Таймыр – и то, как именно Таймыр и Норникель достался этому будущему – спросить забыли. Неловко как-то спрашивать.

Вы посчитайте весь этот прогрессивный штаб прохоровских журналистов, загляните в их белые прогрессивные глаза, поинтересуйтесь, сколько красных директоров пропало без вести во время залоговых аукционов. А потом на демонстрацию идите – требуйте справедливости.

Суда хотите? Реальных дел?

Неправда. Не хотите.

Вот у вас на глазах идет суд в Лондоне – всем нам, всей стране публично харкнули в рожу. Мужичкам-то не привыкать, им всегда плюют в лицо, они же чернь, анчоусы.

А правозащитники утерлись.

Когда Путин грубо пошутил насчет ленточек – сравнил символ борьбы с презервативом, все возмутились. Кто-то даже нарядился презервативом в знак протеста.

Но Путин сказал правду.

Используют всех. И люди к этому привыкли. На реальный протест люди не способны. И, что главное, всеми силами реальных дел избегают.

Демонстрация чем хороша? покричал – и домой. И за свободу поборолся и к ужину не опоздал.

Собственно, именно за этим и придумали гандоны – чтобы избежать событий.

Что такое либеральная демократия?

Это просвещенная олигархия плюс гандонизация всей страны.

Хотим справедливого суда!

Даешь честные выборы!

Мы не рабы!