Текст книги "Уроки ирокезского (СИ)"

Автор книги: Луиза Франсуаза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 90 страниц)

За месяц тысяча километров узкоколейки соединилась в единую дорогу. Нормальную, с разъездами, станциями, локомотивными и вагонными депо и прочим хозяйством, сляпанным из горбыля на скорую руку. С деревянными, причем чаще выстроенными даже из неошкуренных бревен мостами, с узкими – с вагона не сойти – и сомнительной надежности насыпями в довольно многочисленных болотах – но по дороге можно было уже ездить и возить разные грузы: те же рельсы, шпалы… даже землю для насыпей или щебень для балласта.

Кроме грузовых вагонов и платформ американские "игрушечные" локомотивы таскали и американские пассажирские вагончики – и в них русские мужики ездили на работу: углублять углубления, насыпать насыпи, ставить мосты. Лето: тепло, светло и мухи не кусают. Последнее – потому что Камилла "вскрыв" формулу завалявшегося в моем рюкзачке флакона Дэты, начала производство диэтилтолуамида в относительно промышленных масштабах. "Вскрывать" было просто: это слово там было написано. Труднее было придумать, как написанное превратить в реальное вещество, но Камилла справилась…

Началось и строительство дороги в сторону Воркуты. В тот же Котлас рельсы – с перегрузкой на баржи – доставить и через Архангельск несложно. С Печорой было сложнее, но оказалось, что какой-то норвежец выстроил на реке в сотне верст от устья лесопильный заводик, причем туда и вполне морские суда доплыть по реке могли. Так что из "местных" досок настругали дебаркадеров, барж опять же. И потихоньку рельсы потащились к тем местам, где строящаяся дорога будет пересекать Ижму и Печору. Если два лета подряд нанимать железнодорожных инженеров для прокладки трассы будущих дорог, то на третье лето эти дороги, оказывается, можно начинать строить. Если есть рельсы.

И, конечно же, если люди есть, которые строительством и займутся.

Это строительство – по предложению министра путей сообщений Хилкова – возглавил Александр Иванович Урсати. Железнодорожник знатный: ведь именно он начал строительство Великого Сибирского пути, да и проект большей его части сам составил – так что его назначение особых споров не вызвало. Но все же строить дороги и управлять ими – занятия совершенно разные с точки зрения опыта и навыков работы, однако Александр Иванович и сам это хорошо понимал, так что сам он в основном управлял новым строительством, а прочими вопросами он поставил заниматься именно специалистов-транспортников. Где он их брал – его забота, я в "кадровые вопросы" не вмешивался. Мне важен был только результат – а вот как раз он получался (с моей точки зрения) правильный. И – своевременный.

Чтобы за лето выстроить железную дорогу – не узкоколейку, а нормальную дорогу широкой колеи – нужно всего примерно сто человек с лопатами и кувалдами. На каждый километр этой дороги нужно. На мурманскую дорогу людей получилось навербовать в Псковской губернии – там народу всегда было лишку, и за рубль в сутки при кормежке "за счет казны" желающих поработать оказалось достаточно. Даже с избытком – но вот избыток весь ушел на участок существующей дороги от Званки до Вологды. На участок от Вологды до Котласа удалось местных мужиков набрать в помощь направленным туда солдатикам. А вот дальше – народу уже сильно не хватало. Я, конечно, подписал новый указ…

Указы – это вещь очень полезная. Но лишь в том случае, если есть люди, которые указ этот выполнять будут. По счастью, такой человек нашелся – собственно, мы этот указ вместе с ним и готовили. Александр Семенович Стишинский, после нескольких весьма непростых с ним бесед, задачами своей новой службы проникся и, проявив недюжинные организаторские способности, менее чем за месяц создал не просто управляющий аппарат, но и заполнил практически полностью все возникшие вакансии. Контингент он свой знал хорошо (прежде в должности замминистра МВД он возглавлял "крестьянский отдел") и поэтому прекрасно понимал, кем эти самые вакансии заполнять. Войны вроде в ближайшем будущем новой не ожидалось, поэтому направить пару тысяч казаков "в глубокий тыл" проблемы не представляло. Ну под присмотром этих казаков туда же направились и крестьяне, осужденные за бунты…?

Бунтов все же было немного, да и массовостью они – благодаря заботам Вячеслава Константиновича – несколько лет уже не отличались, так что "бунтовщиков" на Печору отправилось всего тысяч двадцать. Причем добровольно отправились: осужденным на выбор предлагалось либо полгода исправительных работ, либо "по всей строгости закона"… И еще несколько тысяч человек отправились в Припечорье по другому указу.

Простому такому указу, под названием "О смягчении наказаний за агитацию и пропаганду, направленную против государственного строя". По этому указу теперь всякие социалисты и анархисты по тюрьмам не отправлялись, а исключительно в ссылку. Правда, теперь побег из ссылки признавался уже уголовным преступлением, за которое – независимо от обстоятельств и причин побега – полагалась минимум каторга. Ну а места ссылки теперь определял не суд, а исключительно "Служба исполнения наказаний". И Александр Семенович (с подачи Александра уже Ивановича) решил, что незачем народ ссылать в далекую Сибирь – и в Европейской части много вполне приятных мест. Например, Северный Урал, а еще лучше – тоже Урал, но уже Полярный…

В принципе было несложно и добровольцев побольше набрать, но на воркутинскую трассу их нужно было не просто доставить, а еще и кормить-поить и обувать-одевать, от комаров оберегать – и даже если с кормом и одежей больших проблем не возникало, недостающие проблемы тут же обеспечивала доставка всего потребного на место потребления. Так что добровольцы в основном логистикой и занимались – и дурака валять им не приходилось. Печора – она далеко, и на прокорм каждой тысячи человек, занятых на строительстве дороги, нужно найти еще почти пятьсот для подвоза "расходных материалов". Поэтому в планах этого года стояла лишь узкоколейка, по которой прокорм будет доставляться строителям в следующем сезоне. Ну а до конца лета придется ограничиться полновесной дорогой до Ухты: я подумал, что если город с таким названием был раньше, то наверняка он стоял в месте впадения одноименной речки в Ижму – где как раз и намечено было возвести мост. А так как сейчас там тоже начал подниматься городок, то пусть он так и называется.

С названиями-то все просто… а где брать уголь для завода, который будет зимой уже достроен? Впрочем, одно местечко я знал – и отозванный из Порт-Артура адмирал Макаров (не повезло ему в этот раз подорваться на мине) с тремя тысячами моряков с балтийских экипажей и двумя тысячами поморов, нанятых на стройку, отправились осваивать Грумант. Формально Грумант пока "ничей", ну а кто первым встал – того и тапки. И отобрать наши русские тапки будет очень непросто…

Но пока вроде никто за наши северные тапки покушаться не собирался, а вот остаться без этих тапок где-нибудь на юге было не просто, а очень просто. Вот взять, к примеру, хотя бы один Батум… Все, что я раньше про Батум знал, заключалось в том, что это город в Грузии, на побережье. И что вроде бы там Сталин начал свою революционную деятельность. Став канцлером, узнал чуть побольше: да, начинал. На заводе как раз Манташьянца, ну и завод Ротшильда краем зацепил. У армянина в городе был завод по производству тары – ящиков и жестяных банок, а у Ротшильдов – нефтяной, гнавший керосин для заграницы. Да и Манташьянц банки не просто так делал, а для вывозимого керосина как раз, так что мой указ о пошлинах на нефть и нефтепродукты… в общем, заводы закроют. А народ там горячий, два года назад солдат камнями закидали и получили в ответ пятнадцать трупов – когда солдаты отстреливаться начали. Но тогда всего-то триста с чем-то человек у Ротшильда уволили, так что если уволят всех, то мало не покажется никому.

Не покажется, если просто на все это свысока посматривать и поплевывать. Поэтому еще до указа в Батум поехал Васильев с группой обучавшихся у него "юных техников" и приступил к строительству всякого разного. Для начала – жилых домов для рабочих, заводика нового… судостроительного, чтобы на Черном море суда каботажного плавания строить. Потом посмотрим, что там еще можно будет поставить, но это – потом. Потому что большую часть уволенных рабочих пришлось (или удалось – с какой стороны посмотреть) пристроить на совсем другую работу.

Вот что меня больше всего поражало все эти годы начала века, так это отсутствие в России топлива. Да, мне "раньше" уголь аж из Австралии возить пришлось, чтобы хоть как-то перебиться: если и были свои месторождения, то с них уголь разве что на арбах возить пришлось бы. И дом кирпичный выстроить было несложно, а много домов – уже фигу: чтобы нажечь много кирпича, нужно много топлива. Угля, газа, даже мазут в принципе годился бы – а нету.

Я даже подсчитал, что деревянные дома в России строить оказывалось энергетически невыгодно: из бревен, потребных для строительства одного дома, можно нажечь угля, достаточного для обжига кирпичей из которых можно три таких же дома выстроить – да и цемента на эти три дома сделать. Но это конечно если есть печи кирпичные и цементные, да…

Но в Грузии и Армении, причем довольно близко от уже существующих дорог железных, был вовсе не кирпич, а туф – вполне годный для строительства. В Грузии нашлось пара мест с хорошим, хотя и темно-серым туфом, а про армянский розовый разве что глухой не слышал. И если его там напилить, то оказывается дома из него даже в Батуме будут вдвое дешевле кирпичных. В смысле, сами коробки, без отделки конечно. А пилится туф легко, но чтобы его было на стройках много, нужно чтобы его много народу пилило – вот большую часть уволенных на пилку камня и отправили. Там в принципе все не очень далеко, так что работа по две недели в карьере и неделю дома народу понравилась. Если цистерны с нефтью больше из Баку в Батум возить не нужно, то можно возить из Тифлиса в Батум камень. И в другой конец этой же дороги, в Баку – тоже, а если уже в Баку туфовые блоки погрузить на баржи, то туф дешевле кирпича окажется не только в Астрахани или Царицыне, но и в Москве – хотя на Москву у меня были совсем другие планы, да и избытка барж не наблюдалось.

Вообще-то планов у меня было такое громадьё, что буквально времени поесть нормально не было: через день после приезда в городок провел совещание с несколькими губернаторами по поводу перспектив развития. Дмитрия Гавриловича Арсеньева удалось упросить снова возглавить Пермскую губернию и там все казалось простым, а новому астраханскому губернатору Громбчевскому пришлось долго объяснять, что, собственно, от губернаторов нынче требуется. В принципе Бронислав Людвигович руководителем был неплохим, но уж слишком генерал-майором, а народ – это совсем не солдаты, которым можно приказать и они все сами сделают. С другой стороны, если ему верно задачу поставить, он ее выполнит – вот только кто бы меня научил задачи ставить исключительно верно? Хорошо, что Арсеньев дал кучу полезных советов…

Но и Громбчевский сильно помог в части "формирования новой элиты": при обсуждении какого-то вопроса он порекомендовал своего старого приятеля генерала Вогака на должность начальника службы внешней разведки КГБ. Не то чтобы прямо так и рекомендовал, но довольно подробно рассказал, чем Константин Ипполитович занимался и каких успехов добился – ну а уж запросить личное дело и подробно его изучить канцлеру несложно. Вот только опять время все это отнимает немало, да и мозги все время в напряжении – и кое-что я просто выпустил из виду.

Так что когда спустя неделю я встретил на улице Байру – внучку Байгала, то очень удивился. В прошлой жизни я им много задолжал, так что в этой нашел и уговорил отдать Байру учиться. Понятно, что отправил ее в первую школу – но затем, когда потребовался человек, которому можно очень сильно довериться, да еще с определенными навыками человек – попросил ее с двумя подругами присмотреть за одной интересной личностью. Точнее, поберечь эту личность, не привлекая излишнего внимания…

– Байра, а почему ты здесь? – спросил я и только потом вспомнил.

– Ну вы же просили привезти этого господина сюда… Он уже две недели в городке, даже чуть больше.

– Вот за что я вас всех так люблю, так это за точное исполнение сказанного. Сказал привезти – привезла, не сказал доложить – не доложила. Извини, это я пошутил… Ладно, приведи его ко мне.

– Когда?

– Да через час и приведи, я как раз домой вернусь.

И через час молодой и очень ссыльный революционер Иосиф Джугашвили сидел передо мной в кабинете. Я уже успел внимательно прочитать его "дело", и у меня возникло очень много вопросов к "будущему руководителю СССР", который пока успел отметиться лишь в Батуми:

– Иосиф Виссарионович, я немного ознакомился с вашим делом, и, думаю, цели ваши понимаю. Но вот средства… скажите, зачем вы подняли рабочих на демонстрацию?

– Их права были нарушены, а каждый человек может и должен за них бороться.

– Ну, допустим… вы, я знаю, шли в первых рядах этих демонстрантов. Ладно, по молодости вы не сообразили, что если швырять камни в солдат, то те скорее всего в ответ стрелять начнут. А так как психологию люмпенизированной толпы вы не изучали, то и догадаться, что камни полетят обязательно, вы не могли. Ровно как и того, что солдаты обязательно начнут в толпу стрелять. Не для того, чтобы именно рабочих поубивать, а чтобы самим не оказаться убитыми. Но руководили-то толпой люмпенов вы! Руководили, не учтя, что и толпа для подобных действий негодная, и лозунги, под которыми вы ее вели, деструктивные.

– Какие, извините?

– Деструк… в смысле, они никаких проблем не решают, зато порождают проблемы куда как более серьезные. Они, собственно, их и породили. Это – ваш просчет, и на вашей совести пятнадцать погубленных жизней… но важно не это. На моей – признаюсь откровенно – за сотню тысяч уже будет, хотя и японцев, которые сами виноваты. И не японцев, кстати, тоже немало. Но я-то с совестью своей в ладах, потому что защищал страну. А вы? Какую пользу получили рабочие от ваших жертв? За что вы их – да, того совершенно не желая – повели на смерть?

– За лучшую жизнь…

– Так, понятно… за большую зарплату. Но каков смысл тех ваших требований?

– А большая зарплата не улучшит жизнь рабочих?

– Угу, Маркса начитались… хотя откуда? Наслушались пересказов бредней о светлом будущем… Ладно, в двух словах пока поясню. Если рабочие просто будут получать больше денег, лучше они жить не станут. Скажите, в Батуми торговцы выкидывали в море непроданные продукты?

– А… а зачем?

– В Америке выкидывали, чтобы цены не упали. Но в Батуми – точно нет. Потому что ВСЕ продукты рабочие ПОКУПАЛИ. На все полученные деньги. Если у них денег станет больше, продуктов от этого не станет больше, а они просто станут дороже. Причем – смею вас заверить – они станут дороже настолько, что рабочие станут жить еще хуже. Вы просто пока не понимаете, как работает экономика.

– Но Маркс писал…

– Маркса Людвиг Фейербах выгнал из своих учеников за непонимание материализма. И Маркс писал свои книжонки по заказу и за плату, получаемую от Ротшильдов.

– Неправда, ему на жизнь давал Энгельс!

– А Энгельс откуда брал деньги? Подумайте сами, как немецкий журналист, получающий гонорары за статейки в малоизвестной американской газетке, мог заработать достаточно, чтобы купить в Англии три дома, причем в самых дорогих районах?

– Энгельс сам был промышленником…

– Ошибаетесь: промышленником, причем успешным, был Фридрих Энгельс, но не журналист, а отец этого журналиста. И он сыну после шестнадцатилетия не давал ни пфеннига. Дома, женщин, того же Маркса Энгельс покупал на деньги, полученные от американских банкиров из клана Ротшильдов. За то, что своим так называемым коммунизмом он – вместе с Марксом, конечно – подрывал и разрушал идеологию социализма. Видите ли, шестьдесят лет назад в Парагвае уже было социалистическое государство, и его опыт показал, что распространись социализм дальше – и от могущества банкиров останется один пшик. Парагвай был уничтожен, причем вместе со всем населением! Но нужно было уничтожить и его идеологические основы, чем эта сладкая парочка и занялась за мелкие подачки. Вам учиться надо, учиться не этой белиберде, а социализму. Вот, возьмите, почитайте – я протянул Иосифу Джугашвили только что напечатанную книжку, которую я написал как учебник для моих школ. – Вы человек несомненно умный, в основах, думаю, разберетесь. А через неделю поговорим еще…

Последнюю фразу я произнес, глядя на входящую в кабинет жену. Камилла посмотрела на сидящего передо мной человека, потом на меня:

– Молодой человек, вы особо не расстраивайтесь, Саша ругается только с теми, кого уважает. И… я вас раньше вроде не встречала…

– Иосиф Джугашвили.

– Очень приятно, Камилла… но нет, вы давно здесь у нас?

– Пару недель…

– А образование у вас какое?

– Тифлисская семинария, а…

– Видите ли, Саша немного странно пишет научные работы, просто он писатель, сказки сочиняет разные… вы лучше вместе с этой книжкой возьмите и дневники Лопеса. Саша, у тебя тут есть?

– Здесь – нет.

– Иосиф, вы можете их найти в городской библиотеке, знаете, где?

– Нет.

– На Главной улице, в Аничковом дворце, вход со двора. Там вывеска есть, ну или спросите кого угодно на улице, вам покажут.

– А как в нее записаться? Ведь у меня тут нет документов…

– Просто скажите, что Саша прислал.

– Саша? Александр…

– Александр Волков. – Я уже успокоился, и, скорчив печальную физиономию, уточнил: – Канцлер Империи…

Глава 32

Николай Михайлович с плохо скрываемым презрением взглянул на сидящего перед ним техника. Гражданского:

– Вы просто не хотите понять, что у меня всего лишь бригада, а не армия. Задание ваше выполнить не выйдет при всем старании, и ваши бумажки я иначе как филькиной грамотой и не назову!

– Я знаю, что бригада. Но ведь с новобранцами это уже двенадцать тысяч человек? Почему же невыполнимо?

– А вы на самом деле думаете, что… ладно, двенадцать тысяч солдат могут выстроить за лето шесть тысяч домов? Больше шести тысяч! И это – в глухой степи, от реки до шестидесяти верст пути!

– Собственно, для этого сначала и запланирована постройка узкоколеек. Как только дороги появятся, будет безразлично, шестьдесят там верст или одна-две…

– Да, прежде чем начать придуманную вами стройку нужно еще и четыреста верст чугунки проложить. Вы хоть представляете, что это такое? Вы когда-нибудь строили деревню в глухой степи?

– Деревню не строил… – Николай Михайлович хотел было сказать "Ага!" и смешать гражданского с грязью, но не успел – и про себя тому порадовался, ибо гражданский продолжил:

– Город строил. Даже два города, как раз в глухой степи. На сто тысяч жителей каждый. За год нужно было выстроить… Выстроили, хотя у нас и рабочих было тысяч пятнадцать всего, да из них более десяти вообще мальчишки были, лет от четырнадцати до шестнадцати. Пятеро нас было, техников, и ничего – справились. Здесь все будет гораздо проще. Вот смотрите: трудозатраты на один дом составляют сорок восемь человеко-дней. Если считать не саперов, а голодных слабосильных мужиков. Еще четыре дня – сарай, он же хлев… то есть даже если по такой норме рассчитывать, то как раз в срок укладываетесь. А если учесть, что провианта фронтовая норма устанавливается в бригаде, а саперы все же не косорукие крестьяне, то можно время выкроить и на узкоколейку. Мы, кстати, в тот год ее проложили… если с периметром считать… двести сорок верст, из которых двести в тот же год переложили на пять верст от прежних мест. Точнее не мы, там другие инженеры строили… двое их было.

– Константин Константинович, с расчетами вашими я, пожалуй, даже и согласился бы – насчет города техник вроде не врал, и уважения к шпаку у генерала существенно прибавилось, – но они-то верны будут если все в срок на место доставлено будет. А такого в России, сами знаете, не бывает.

– Как раз сам знаю, что бывает. Я вам больше скажу: не только все, что в планах указано, будет в нужную минуту под руками, но и многое, что мы и предвидеть сейчас не можем, окажется на месте в нужный момент.

– А это как?

– Тут же не только наша… ваша стройка намечена. Две дороги железные, заводы… если я верно слышал, четыре разных – если только крупные считать. Опять же в городе жилья для рабочих будет строиться немало, так что и по технике, и по материалам потребным сразу делается запас. Но главное, есть специальный план, так и называется "План предотвращения чрезвычайных ситуаций", в котором предусмотрено что делать на случай наводнений, пожаров, даже землетрясений и набега воинственных кочевников… Не удивлюсь, если там есть расчет и на случай появление в степи нашей броненосцев Ройял Неви – слегка пошутил Константин Константинович. – И по планам этим и люди специальные выделены, и машины, и имущество запасное различное, так что если что не так пойдет – все потребное уже рядом, только руку протяни. А если иметь в виду, что бригаде еще и трактора с людьми придаются…

– Будем считать, что вы меня убедили. Обещать не буду, но постараюсь все выстроить в срок. Одно непонятно: зачем в этих деревнях – генерал сделал ударение на последнем слове – ставить башни водонапорные и водопроводные станции?

– Я не знаю. Но вот что скажу: когда города его мы в степи поднимали… он заранее предупредил: вы год проклинать будете день, когда со мной познакомились, а потом будете гордиться всю жизнь тем, что за год этот город выстроите. Мы не знали, зачем строим эти города, и да, проклинали – ибо работа была адова. Но теперь – да, гордимся. Из-за городов этих от голодной смерти спаслись – мы считали потом – куда как больше полумиллиона человек. Да, не мы их спасали, но всяко каждому из нас пятерых удалось помочь ста тысячам… нет, каждый из нас помог ему спасти сто тысяч. И теперь если он говорит "нужно так", я не сомневаюсь, что именно так и нужно. А почему – потом узнаю…

– Ну что же, потом так потом. Когда, вы говорите, закончить нужно? К пятнадцатому августа? Думаю, что успею…

– Хорошо быть владычицей морскою, чтобы жить в окияне-море, чтоб служила мне Золотая рыбка и была у меня на посылках – сообщила мне любимая после того, как Иосиф покинул кабинет. – А фрау канцелярин быть плохо, хочется кого-нибудь послать, а некого…

– И некуда. Но ты, в отличие от прочих, можешь попросить мужа, и он любого пошлет в… куда ты скажешь. Буду тебе сам золотой рыбкой.

– Это хорошо… Золотая рыбка, пошли моего мужа домой! А то совсем он нас, несчастных, забросил…

– Хорошо, сейчас… Ты извини, солнце мое, мне буквально на полчаса тут осталось…

– Ошибаешься. Машка утром уехала в Воронеж, просила тебе напомнить что сегодня "Полдень" с тобой будет. А до этого полудня, между прочим, пятнадцать минут осталось, так что сразу скажи: мне снова напомнить через десять минут или все же тебе и одного напоминания хватит?

Я посмотрел на лежащие на столе бумаги:

– Да, пожалуй поработаю после передачи. И после обеда, чтобы два раза не ходить. А зачем дочь наша в Воронеж поехала?

– Зачем, зачем… Я теперь знаю, почему ты Векшиных удочерил: они в работе все такие же бешеные как и ты сам. У Машки что-то на строительстве металлического завода не заладилось, так она с самого ранья на "Хиус" прыгнула и умчалась. Нет чтобы как нормальный человек на поезде ехать!

– Так на "Хиусе" же быстрее…

– Ага! А мне теперь в Вятку пешком идти, да?

– Стесняюсь спросить, а зачем тебе в Вятку?

– Ну, теперь я знаю почему ты и меня замуж взял… Можно я твой "Хиус" заберу? Надеюсь, сказку детям рассказать у тебя время найдется – Камилла подошла и поцеловала меня в щеку. – Я только одного понять не могу: Катерина твою сказку про мишку этого уже наизусть знает, меня поправляет если я неправильно рассказываю – но готова слушать ее каждый день.

– Им не сказка нужна, а мы рядом… ладно, бери. Стой, на нем же Машка уехала!

– Так с завода тебе сегодня новый прислали, ты же сам просил еще два сделать. Ладно, беги в студию, а я поеду. Завтра к вечеру надеюсь вернуться.

Камилла даже обеда дожидаться не стала – умчалась. А я – я полчаса рассказывал народу о стоящих перед страной проблемах и как я эти проблемы собираюсь решать – при его, народа, самой деятельной помощи, конечно. Потом – три часа провел на моторном заводе, где делался прототип дизельного мотора для тракторов, затем – "работал с документами": до одурения вчитывался в формулировки приговора Полтавского суда по делу о крестьянском бунте второго года и пытался подготовить соответствующий указ. После этого с Мышкой и Славой мы "придумывали" новую финансовую систему – и лишь присутствие женщины предотвратило мордобой. А после ужина, почитав свежие (относительно) столичные газеты, пошел укладывать детей. То есть ложились-то они уже сами, я им только сказку на ночь рассказывал – как и всегда, когда сам я дома ночевал.

Сказку про мишку-колобка (когда-то еще в детстве прочитанную, досталась мне по наследству от бабушки забавная книжка с картинками) я рассказывал детям на ночь уже года два – то есть сначала Катерине рассказывал, а теперь уже и Вове. Вообще-то содержание давней книжки я помнил более чем приблизительно, но детям и на самом деле важнее было не что рассказывается, а кто рассказывает. И они – даже Вовка – могли и сами ее наизусть повторить, но если я был дома и сказку на ночь им не рассказывал, дети просто не засыпали.

А когда рассказывал – засыпали, причем иногда даже быстрее меня. Забавно: у Камиллы дети требовали сказку рассказывать дословно, а я часто рассказывал ее совсем "не по канону", и детей это не беспокоило. Причем даже тогда, когда я успевал заснуть до того, как заканчивал рассказ – случалось и такое. Но тогда через некоторое время Камилла или Зоя аккуратно меня будили и отправляли спать уже в супружескую постель – или же работать дальше. Уж больно много чем нужно было заниматься, времени особо разоспаться давно уже не было, по моим прикидкам – уже лет шесть: в этой жизни я если и высыпался, то только пока парализованный лежал. Но последнее время даже и спать особо не хотелось. Точнее – не засыпалось никак, мозги не хотели отключаться.

И это еще до того, как решил "взять власть в свои руки". А уж теперь…

Так, мишка наш вышел на поляну с грибами… Власть – это только в сказках стал "царем" и сразу все стало хорошо. А на самом деле даже возложи я себе на голову корону – и что изменится? В стране куча различных группировок, у каждой свои интересы, свои сторонники и свои методы взаимодействия с "властью". Ну вот был у нас Император – и что? Он ведь очень не хотел воевать с Японией (а, практически, с Англией) – и смог он войну предотвратить? А до того ведь явно не желал он, вводя "золотой стандарт", госдолг росчерком пера увеличить в полтора раза – его хоть спросили, что он думает по этому поводу?

Грибов на поляне много, а свободных лап у медведей только две… Да, некоторое знание нынешних раскладов и персоналий мне определенную фору уже дало: тот же Вячеслав Константинович в должности Председателя КГБ мои начинания поддержит. Ну, в определенной степени поддержит, как и Ламздорф. То есть небольшое прикрытие со стороны политиков и силовиков создать удалось – но ведь еще есть армия, флот опять же, а еще куча торгашей и помещиков. Сам я с этой шайкой – точнее, с этими многочисленными шайками – справиться не могу. И что делать? Мишка думал недолго: сорвал маленькую сухую ёлочку, мелкие веточки пообломал, а на все крупные нанизал грибы.

И единственный выход – натравить их друг на друга: пусть займутся взаимоуничтожением пока "моя элита" не окрепнет настолько, что сможет всех тех, кто останется, задавить. Проблема пока в том, что "моих" еще очень мало, так что первейшей задачей является "перетягивание элит" на свою сторону. Ведь у каждого из них есть хотя бы одна мечта, цель – что угодно, которую – при верном подборе размера глобуса – под определенном угле зрения можно будет считать натянутой на какую-нибудь из моих задач. Ну, почти у каждого… а начинать давить нужно будет как раз с этих "почти", благо известны они все поименно. Мама Барбара обняла и поцеловала Мишку, и он отправился в берлогу спать. Закрыл глазки и подумал: "Был бы человек хороший, а статья найдется"! На самом деле ее, статью в смысле, по-хорошему надо самому написать, да так, чтобы все остальные ее горячо поддержали… нет, чтобы ее горячо поддержали даже те, кого потом по этой статье будут отправлять на шахты Воркуты и Груманта – но это не очень-то и сложно.

Всё, вроде заснули. Точно заснули, а теперь аккуратненько дверь прикроем… наверняка Дарья в кухне оставила несколько пирожков в корзине… Что? Уже четвертый час?! Да, с Мишкой этим действительно сладко спится. Ладно, зато утром мозги будут свежие, а эту новую мысль нужно обдумать повнимательнее.

Утро действительно оказалось вечера гораздо мудренее. Правда Катюша поинтересовалась: "а вредная элита – это грибы такие поганые? И зачем тогда их сажать?", но в целом вопросов по вчерашней сказке не было – даже у меня. А с завтрака и до обеда я занимался законотворчеством. Что хорошо в абсолютной монархии – так это отсутствие бюрократии в этом деле: законотворец в стране один (ну, путь и "временно исполняющий обязанности царя"), какой закон нужен – тот и принял. Плохо другое: захочешь посоветоваться с умными людьми – а фигу, все только головой кивают и восхваляют мудрость этого самого И.О. Так что думать приходится не только над смыслом закона в целом, но и над каждым словом, а то набегут "интерпретаторы", и исполнят закон в точнейшем с соответствии с его буквой так, что потом сам не поймешь, смеяться тут нужно или плакать. То есть я-то посмеюсь, а вот сколько народу заплачет…

Но с этим законом я точно знал перечень будущих плакальщиков. Потому что закон был прост, незатейлив и доступен для самых убогих умишек. Ну что может быть проще, чем "Все люди равны" – но пока еще публиковать такой закон рановато – даже если и удастся Николая уговорить его подписать. Во-первых, нужно еще и еще раз подумать над каждым словом, а во вторых… Во-вторых сам по себе этот закон, без довольно длинного списка других, даже внешне вроде бы и не связанных ни с этим, ни вообще друг с другом, работать не будет. А чтобы закон, нет, все эти "не связанные законы", заработали, нужно сделать так, чтобы люди стали в состоянии их хотя бы понять, а этого за день не добиться. И за год тоже – однако если очень постараться, годика через два они придутся весьма к месту. Да, два года – это довольно много, но за два года можно столько всего натворить!