Текст книги "Знак расставания"
Автор книги: Лиз Райан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 37 страниц)
Первые несколько дней Эран и Бен попросту бродили по городу, радуясь, что местный климат оказался относительно щадящим. Они испытали некоторое благоговение перед потрясающей мечетью, которая стояла на холме и на фоне которой люди выглядели как муравьи. Какая архитектура! Какая роскошь среди нищеты! Все с колоссальным размахом.
Архитектура была совершенно потрясающей, и Эран почувствовала, как Бен пропитывается настроением города, который был центром музыки Индостана и катакского танца. Бен был совсем не такой смуглый, как местные жители, но очень быстро смешался с ними, легко впитывающая солнце его кожа быстро приобрела табачный оттенок – тот натуральный оттенок, для которого было достаточно всего нескольких дней, чтобы он проступил. Его никто не принимал за иностранца, в то время как Эран везде привлекала взгляды. Бен постоянно смеялся, когда она покрывала себя слоями лосьона от загара. Снова Эран подумала, какое это наслаждение – носить легкие шелковые и хлопчатобумажные платья, особенно для того, кто вырос в стране, где приходится носить шерстяные джемпера даже летом. От этого ее настроение становилось легким и воздушным, она понимала, почему так добродушны эти люди, даже если у них нет ничего или почти ничего. В Лакнау были очень богатые районы, а были и такие места, от которых даже Бен мог умолкнуть, не закончив фразы.
На третий день они отправились в гости к его тетям и дядям, весь выводок которых жил поблизости – братья и сестры, которые остались здесь у Дивы. Торговцы средней руки и добропорядочные матроны, они до последней капельки были такими, как их описывала Рани. Они вцепились в Бена так, как будто вернулся блудный сын.
– А это кто? – спрашивали родственники.
– Это моя девушка, Эран, – отвечал Бен.
Он с гордостью представил Эран, и ее передали «по рукам» для осмотра, вручили пиалу с чаем, а в это время женщины с любопытством трогали ее волосы, не веря, что они натуральные.
– Точно, натуральные, – подтвердил Бен, – как и вообще все, что связано с Эран. Она вся натуральная!
Эран до сих пор удивляло, что она нравилась Бену внешне, хотя не была ни такой длинноногой, как Саша Харвуд, ни такой роскошной, как Шарлотта Лукас. Эран никогда не посещала салонов красоты, не делала масок или маникюра, не носила изысканных нарядов, как другие девушки, но она полагала, что это было правильно. Слегка потерявшаяся среди стрекочущих родственников, Эран старалась держаться поближе к Бену, пытаясь понять, о чем все говорят. Они мало говорили по-английски, но какие-то обрывки хинди начали всплывать у Бена в голове, чему-то его учила мама, но у него не было достаточной практики. Было очень забавно слушать, как он пытается объясниться на ломаном хинди.
– Что они говорят? – спрашивала Эран.
– Они говорят, что ты милая малышка и мы должны остаться на обед. Или мы соглашаемся, или Маргарет Тэтчер похитят – я не совсем понял, просто какая-то банда шимпанзе!
Приглашение на ужин распространялось и на Тхана с Бет; даже здесь они с Беном были под защитой. Родственники толпились, кругом царил сплошной хаос, но было очень весело. Очень вкусная еда и такие специи, которые Эран никогда не пробовала и даже не слышала о них. Еду готовили с большой помпой и подавали с большим триумфом. Как причудливо было оказаться для Бена на таком семейном пиршестве… ей казалось, что он думает о том же, глядя на них, как в зеркало, а они в свою очередь разглядывали его. Бен был диковинкой, но в то же время он не казался чем-то чужеродным, легко ассимилировал в себя интонации и жесты родни.
Родственники принесли подарки. После обеда достали их: для Бет – рулон прекрасного белого шелка, и такой же рулон, только насыщенного синего цвета, для Эран, резные шкатулки для сигар Бену и Тхану, мраморные шахматы и две куклы в национальных костюмах.
– Это все для нас? Что они сейчас говорят? – спросила Эран.
– Я думаю, они говорят, что это для наших дочек-первенцев, – улыбнулся Бен.
Он улыбнулся ей, и сердце Эран замерло.
Из Лакнау они поехали в Агру, где оба замерли без слов перед Тадж-Махалом. Увидеть его наяву было совсем не то, что видеть фотографии, – его просто невыносимую красоту, величие и пронзительное ощущение неизбывной печали. Удрученный смертью жены, шах Джахан приказал построить его триста лет назад, и Эран почувствовала в каждом камне живое горе. Здесь она впервые за все время пребывания в Индии почувствовала грусть, и она знала, что Бен чувствует то же самое, когда он вел ее за руку, задержавшись гораздо дольше, чем собирался. Его часто охватывало нетерпение, когда она разглядывала что-нибудь, но не здесь.
– Джахан буквально передал свою любовь к Мумтаз в камне, – сказала Эран.
– Да… только попробуй скончаться до меня, Эран, у меня никаких средств для такого не хватит! – пошутил Бен.
Что это значило? Или это Бен попытался так выразить, что чувствовала и Эран, – что он сойдет с ума, если с ней что-нибудь случится?
Эран мечтательно положила голову на его плечо:
– Не волнуйся, Бен. Я тебя не покину.
Неожиданно Бен поцеловал ее, более страстно, чем это полагается по мусульманскому обычаю. И они долго стояли, прижавшись друг к другу, глядя в зеркало прямоугольного озера, отражающего огромное белое здание и бесконечную синеву неба над ним. Вода была неподвижная, но вдруг какая-то вспышка высветила отца и брата Эран, их тела погружались в воду, а душа ее наполнилась страхом.
Бен почувствовал ее дрожь, обернулся к ней, и она сразу поняла: он вспомнил Эмери. Эмери, который потерял жену, а потом ушел из жизни и сам.
Что-то изменилось в Бене, Эран чувствовала это. Но его образ жизни остался прежним, и все так же там не было места для ребенка. Чем больше Эран думала о ребенке, о беспорядочных встречах, которые только путали Рианну, были так болезненны для всех, тем больше она ощущала накопившуюся за годы тяжесть. Видеть Рианну было самой большой радостью в ее жизни, но эта радость доставалась Эран за чужой счет.
ГЛАВА 19
По дороге к священному городу Варанаси Бен был подавлен и молчалив, и Эран сочувствовала ему. Она сама перенесла легкое расстройство желудка, но он страдал от последствий огненного карри, которое уложило его в постель на весь предыдущий день – под противомоскитную сетку. Тхан гнал арендованную машину на запредельной скорости, стремясь побыстрее попасть в буддисткую святыню Сарнат. Всех немножко подташнивало.
Но Варанаси стоил их мучений. Помимо Сарнат, по берегам Ганга было множество впечатляющих храмов. Об этой реке было столько легенд, что Эран даже не верилось, что она ее увидит. Она поглаживала Бена по руке, ей очень хотелось, чтобы он приободрился, ничего не пропустил из меняющихся вокруг пейзажей. А природа за окном выглядела совсем не так, как зеленые долины Катманду: плоские бурые равнины были засеяны хлопком, рисом, горчицей. Спустя некоторое время Бен стал поглядывать в окно, заинтересовался видом повозок, которые перевозили худые, одетые в лохмотья мужчины в тюрбанах.
– Это страшно, правда? Дива и Рани говорили об этом, но, пока сам не увидишь, это кажется нереальным. Эти люди выглядят так, словно они еле в состоянии себя прокормить, – сказал Бен.
Это было ужасно, и все чувствовали себя неловко; Эран даже несколько удивила его озабоченность.
– Ну, мы же помогаем им немного. Есть больница в Лакнау, – сказала она.
– Ты имеешь в виду ту, где работала Рани? – спросил Бен.
– Да, мы послали туда порядочную сумму денег за последние годы, – ответила Эран.
– Правда? – оживился Бен.
Эран улыбнулась. Бен предоставил право вести финансовые дела, связанные с бизнесом, Ларри, а домашние расходы лежали на ней. Каждый раз, когда кто-то заводил с Беном разговор на финансовые темы, на его лице появлялось выражение скуки. Иметь полные карманы денег было здорово, но деньги сами по себе, сама их концепция были для Бена настоящей тайной. Другие люди разбирались в этих вопросах, и он предоставил им заниматься этими проблемами.
– Да. Как только мы что-то зарабатываем, сразу же и больнице достается. Но мы могли бы сделать больше… и мы будем, даже если это и капля в океане, – сказала Эран.
– А что же ты мне не сказала про больницу? Мы могли бы зайти посмотреть ее, когда были в Лакнау, – заметил Бен.
– Я тебе говорила об этом несколько лет назад. Но не стала предлагать посетить ее… ну, я подумала, что это может произвести на тебя угнетающее впечатление, – ответила Эран.
– О Эран, ты думаешь, что я какой-то бездушный монстр? – нахмурился Бен.
– Нет, я знаю, что ты не бездушный, ты просто подвержен приступам тошноты, – улыбнулась Эран.
Бен с любопытством посмотрел на нее, как будто впервые открывая для себя многое, о чем раньше не задумывался. Эран устраивала его жизнь так безукоризненно, что он даже не замечал, как и что происходит. Он откинулся на спинку кресла и замолчал.
Вскоре они приехали в Варанаси, остановились в гостинице Паллави и стали приходить в себя после упражнений Тхана над их чувством равновесия. У Эран немного кружилась голова, и она все время чувствовала, что за ней наблюдают.
– Почему ты на меня так смотришь? – спросила она.
– Не знаю, просто смотрю. – Бен пожал плечами.
Нет, он не хандрил, он как бы ушел в себя, находился в состоянии созерцания. Лишенный привычного блеска звезды, Бен как бы остался наедине с собой, приспосабливаясь к тому, что он обычный человек, он впитывал детали повседневной жизни, которые обычно его не касались.
Тхан и Бет отправились в Сарнат, а они не стали напрягаться, отдыхали, сидя под пальмами со стаканами холодной ласси. Воздух был теплый и влажный, он не давал Эран сконцентрироваться на чтении путеводителя, но больше всего ей не давали покоя темные глаза Бена – периодически он пристально изучал выражение ее лица. Она не могла вспомнить, когда последний раз видела Бена таким сосредоточенным и молчаливым. После легкого ужина они рано отправились спать, постояв перед открытым окном, любуясь ночным небом, усеянным звездами. Бен был очень нежен с ней в постели.
На следующий день, отдохнувшие и энергичные, они отправились в дорогу, понимая, что у них осталось не больше десяти дней до сезона муссонов. Храм, который они хотели увидеть, был довольно далеко, и добираться до него надо было пешком. Он был маленький, но выложен невероятно красивыми мозаичными узорами. Прикрыв голову и плечи широким газовым шарфом, Эран предоставила Бену идти впереди и первому войти в храм. К своей радости, она обнаружила, что там происходила некая церемония.
Спереди, там, где предположительно находился алтарь, несколько монахов в рясах лежали на полу лицом вниз, произнося в унисон молитвы. На первый взгляд создавалось впечатление, что на полу расстелено серое покрывало, по краю которого стояло несколько пар сандалий. Эран не знала, то ли ей сесть, то ли стоять, то ли опуститься на колени. Бен придвинулся к ней, закрыл лицо руками и опустился на колени около нее.
Кроме них и монахов, в храме никого больше не было, и, хотя Эран ничего не понимала из того, что происходит, у нее возникло какое-то особенное чувство. Разве это важно – кому или как люди поклоняются, разве недостаточно, что у них есть уважение к тому, что поднимает их над собой? Храм был преисполнен покоя, и в этот момент Эран подумала о Молли, которая молилась совсем другому богу в другой стране. Молли не отказывалась от католической веры – ты не можешь, настаивала она, отказаться от того, в чем рожден, и она по-прежнему следовала наставлениям из Рима. Но все чаще в ее редких письмах чувствовалась неприязнь и неприятие других, некий фанатизм, появлялась тема избранности и предназначенности. Чувствуя смутное унижение, Эран ощущала резкий контраст и легкую тревогу. Иногда Молли употребляла слова «очищающий», «освежающий» так, что Эран вспоминались уроки истории, когда Аймир рассказывала о нацистах. Они тоже часто использовали эти слова.
Бен молился. Эран никогда прежде не видела, чтобы он это делал, никогда не знала, что на самом деле значит для него быть индусом, кроме того, что он был пацифистом, отрицал жестокость и конфликты всех мастей. Несмотря на свой горячий нрав, Бен никогда никого не обидел и не причинил никому боли.
О чем он молился, какому богу? Наверное, Шиве, как вчера Тхан молился Будде, а Молли – Иисусу. Вряд ли Эран поверила бы в это, если бы не увидела Бена на коленях поклоняющимся своему «фальшивому богу». Для Эран действия монахов были скорее культурным ритуалом, но она почувствовала себя вовлеченной в общее действо и в молчании преклонила колени, как и все, до окончания церемонии. Потом все поднялись, и Эран немного занервничала, когда они обернулись и увидели ее, иностранку, попавшую в их храм без приглашения. Ей надо уйти?
Но монахи улыбались, их глаза за стеклами круглых очков казались удивительно дружелюбными. И все же Эран обмерла, когда один из самых старших среди них сделал им знак рукой.
– Чего они хотят? Чтобы я вышла? – прошептала она.
– Нет, я думаю, они просто хотят поговорить с нами. Пойдем, – сказал Бен.
Эран последовала за ним к тому монаху, который поманил их, а остальные медленно просочились через дверь, приветливо кивая на прощание, сложив на груди руки в широких рукавах. Тот, который подозвал их, приветствовал путников по-английски, поинтересовался, откуда они. Не хотели бы они осмотреть храм?
О да, с удовольствием! Монах устроил им экскурсию, обращая внимание на всевозможные детали, на вещи, которые они бы сами и не заметили, объяснял их значение, рассказал старинную легенду. Монах был очень общительный, раньше он был крестьянином и много знал об особенностях местного земледелия.
Он рассказывал так интересно, что Эран даже пожалела, что у них не было с собой магнитофона, чтобы записать его слова. Она была уверена, что запомнит этот день навсегда, и если даже упустит какие-то подробности, никогда не сотрется в ее памяти это молодое и одновременно старое лицо человека, которому можно было дать от сорока до шестидесяти лет. Не важно, каков был его физический возраст, – его дух был молод и подвижен, его интеллект поражал, его отдельные философские умозаключения давали пищу для раздумий. И она, и Бен чувствовали огромную радость, что встретились с ним, что оказались в этом намоленном месте.
Затем монах, проведя целый час в их обществе, удалился, отметая благодарности и желая им приятно провести время в Варанаси. Они уселись на краю колонны и посмотрели друг на друга:
– Слушай, ну это просто потрясающе! – воскликнула Эран.
– Да… И это случилось в такой день, сегодня, в эту минуту, – вымолвил Бен.
– Почему? Что такого особенного в сегодняшнем дне? Это день какого-то святого? – удивилась Эран.
– Да… в некотором роде, – сказал Бен.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Эран.
– Я… дело в том… есть нечто, о чем я хотел бы тебя попросить. Нечто, о чем я давно уже думаю, о чем мне давно надо было тебя спросить, – сказал Бен.
Он взял Эран за руки и так серьезно взглянул в глаза, что ей стало не по себе: его поведение не очень отличалось от того ужасного дня на Крите, когда он сказал, что больше не может быть вместе с ней.
А что он скажет сейчас? Или она ошибалась, чувствуя, что их отношения стали прочные, как никогда? Но не могла же она так ошибиться, никто бы не смог там безумно притворяться. Эран почувствовала легкую слабость.
– О чем ты хочешь спросить? – прошептала она.
– Ты выйдешь за меня замуж? – спросил Бен.
– З-замуж? – Эран широко раскрыла глаза.
– Да. Здесь, сейчас, – повторил Бен.
Бен знал – ему не надо говорить, что он любит ее. Его глаза сказали ей это.
– Бен, ты серьезно? – переспросила она.
– Да, – кивнул он.
– О Бен, я – я согласна! Если ты действительно хочешь, я согласна. Но это огромное обязательство. Ты уверен? Ты точно уверен? – Эран ушам своим не верила.
– Абсолютно. После одиннадцати лет у меня не осталось сомнений, – сказал он.
Внезапно Эран поняла, что тоже уверена в этом. У нее не было обручального кольца, подвенечного платья, и не было никаких праздничных приготовлений. Бен не становился на колено и не произносил торжественных речей. И все же Эран знала, что она готова. Она бы вышла за него замуж прямо в чистом поле, в простой рубахе! Она жила бы с ним в грязной лачуге и любила бы его до конца своих дней.
Сияющая, она легко дотронулась до его лица:
– Что тебя привело к этому?
– Эмери. Потом тот парень, который пытался меня убить. Потом Индия… чем больше я думал, тем больше все так потихоньку и складывалось. Это правильное место, и правильное время для нас. Если… если ты не возражаешь, что нет всех свадебных причиндалов, платья, гостей… – улыбнулся Бен.
– Да наоборот – хотя это в первый раз, за все время, которое я тебя знаю, ты отказываешься от вечеринки! – сказала Эран.
– Ну, это мы можем и потом устроить, дома, – сказал Бен.
– М-м. А как здесь выходят замуж? Как люди женятся в Индии? Что мне надо делать? – спросила Эран.
– Ну, если ты не жаждешь устроить католическую церемонию, я предпочел бы, чтобы нас поженили по индуистскому обряду. Здесь, в Варанаси, в том же самом храме, если возможно, – ответил Бен.
– Здорово, я хочу… А они примут меня? Или мне надо сначала принять веру или как-то поклясться, что я буду верной женой для индуса? – спросила Эран.
– Нет! Они сделают все просто так. Я узнаю, где живут монахи, и поговорю с нашим приятелем. Но, Эран, ты не передумаешь? Я понимаю, мы в отпуске, но это не романтический жест. Это серьезно, это на всю жизнь, – тихо сказал Бен.
– На всю жизнь! На всю нашу жизнь – это наше будущее, все дни вместе! – Эран потянулась к Бену и поцеловала его; шарф соскользнул с ее головы, солнечные лучи ласкали ее щеки.
Три дня спустя Эран и Бен вступили в брак в храме на берегу священной реки Ганг. Бет и Тхан стояли рядом с ними, выступая официальными свидетелями на церемонии, украсив новобрачных гирляндами цветов после приветственных возгласов. А затем «просветленный» благословил их, обнял и пожелал им много здоровых детей. Когда они повернулись к выходу, монах в глубине храма заиграл на ситаре, и все были очень растроганы: узнав, что Бен певец, они не могли не сыграть для него. Эран подумала, что не променяла бы эту музыку на целый Лондонский симфонический оркестр, и понимала, что Бен не мог бы быть сейчас более счастлив, даже если бы здесь сейчас оказалась Мария Каллас, исполняющая знаменитые арии.
Когда они вышли из полутемного храма на яркий свет, Тхан приказал им остановиться и отступил несколько шагов назад, чтобы сделать снимки на память: если он не запасется доказательствами, дома никто не поверит, что все это произошло. Свадьбу было нетрудно устроить: все, что им понадобилось, это паспорта, и Бен нашел прекрасное золотое кольцо с резной оправой для камня. Новобрачные улыбались Тхану, а потом Эран расхохоталась, чувствуя себя одновременно и очень счастливо, и очень глупо в своем сари.
Она никогда раньше не носила сари и чуть не задушила сама себя, пытаясь утром надеть его, но Бен пришел в настоящий восторг, когда увидел складки бледно-желтого шелка, украшенные мелкими звездочками. Руки и голова Эран были задрапированы тончайшей вуалью.
– Ты выглядишь потрясающе. Ты теперь будешь всегда у меня так дома ходить! – воскликнул Бен.
Эран рассмеялась, представив, что подумает Рани, увидев ее в таком виде. И Дива тоже – теперь она свекровь, да, у нее появилась целая семья! А вот Гай пустит себе пулю в лоб, когда услышит, и Бену тоже!
Тхан сделал фотографии, все поблагодарили монахов и удалились в отличном настроении. Все получилось так просто! Через несколько минут они оказались у себя в гостинице, Тхан достал шампанское, и они распили бутылку вчетвером во дворе, осыпанные лепестками роз. Потом Бен и Эран переоделись и отправились гулять. Они шли вдвоем по берегу, любовались широкой рекой, пристанями, суденышками.
Его губы коснулись щеки Эран.
– Счастлива? – шепнул он.
Вместо ответа Эран села на траву, достала гобой и заиграла. «Аве, Мария» Гуно понеслась над рекой, чистая и прозрачная мелодия плыла над берегами, над водой, означавшей не смерть, но жизнь!
– Да не может быть! Только не это! – воскликнула Аймир.
– Да нет же. Так просто все и получилось! – сказала Эран.
В голосе Аймир было столько недоверия, словно было первое апреля – она была совершенно уверена, что ее разыгрывают.
– Но к свадьбе готовятся месяцами! Нужно договориться в церкви, заказать гостиницу, угощение и цветы, одежду, составить список приглашенных, потом – подарки, музыка, подружки, надо организовать свадебное путешествие, машины, торт… – Аймир умолкла.
– Да у нас и так получилось свадебное путешествие, гостей не было, а на мне было сари, – сказала Эран.
– Сари? – переспросила Аймир.
– Да, из желтого шелка. Я купила его на рынке накануне, – сказала Эран.
– На рынке? – Аймир была поражена.
– Ну, я сама там когда-то начинала. В рынках нет ничего плохого, правда? – засмеялась Эран.
– Да нет же – о Эран! Что ты наделала? Что скажет твоя мама? – Аймир просто слов не находила.
– «Поздравляю», я надеюсь, – фыркнула Эран.
Они обе расхохотались: Аймир у себя в Ирландии, Эран – в Лондоне.
– Ну, я тебе скажу, вы оба – темные лошадки! Я бы хотела, чтобы ты сказала нам, мы бы прислали телеграмму… о, как бы я хотела там быть, это, наверное, было очень красиво? – спросила Аймир.
– Так прекрасно, ты просто не можешь себе представить! Извини, что не предупредила, я и сама заранее не знала, и в любом случае, ты бы не смогла приехать.
– Нет, но – Рианна… – Аймир запнулась.
Эран почувствовала, что Аймир прикусила язык, и догадалась, о чем она подумала. Однажды они уже собирались поручить Рианне нести шлейф свадебного платья на несостоявшейся свадьбе Эран с Тьерри. Правильная свадьба с неправильным мужчиной – и по неправильным соображениям. Ух!
– Аймир, я хочу поговорить с тобой насчет Рианны, – сказала Эран.
– Господи, Эран, ты… ты… ты не… – Аймир умолкла.
– Прости, Аймир. Я не собиралась тебя встревожить. Послушай, мы не можем говорить об этом по телефону, но я приеду в Данрасвей в следующую субботу. Ты можешь быть дома с Дэном, и чтобы Энни присмотрела за детьми? Надо поговорить обо всем, спокойно, без эмоций. Я возьму машину напрокат, чтобы не оставаться там на ночь, – сказала Эран.
Последовала долгая пауза.
– Хорошо. Я сделаю, как ты сказала. Но… – Аймир не знала, что сказать.
– Пожалуйста, Аймир! Не паникуй, все будет в порядке, я обещаю. Мы все устроим, уже скоро, – сказала Эран.
– Ты когда-то сдержала свое обещание, Эран. Я надеюсь, сдержишь и на этот раз, – сказала Аймир.
– Конечно, сдержу. Увидимся в субботу. – И Эран повесила трубку.
В субботу Эран проснулась в шесть часов, и когда она оделась, то разбудила Бена.
Его глаза медленно открылись, и он потянулся, чтобы Эран перестала его тормошить.
– Что такое? Который час? – пробормотал он.
– Еще рано. Послушай, мне надо идти. Ты сегодня работаешь в студии? – спросила Эран.
– Да, а куда ты собираешься? – спросил Бен.
Ей было противно врать, она растерялась.
– За покупками. На Камден-Лок – там лучше всего с самого открытия. Ты сегодня обедаешь дома? – Эран суетилась, чтобы не встречаться с Беном глазами.
– Это зависит… Скорее всего, нет. Мы можем задержаться допоздна и тогда пойдем ужинать в ресторан. Я тебе позвоню, и ты сможешь к нам присоединиться, – предложил Бен.
– Хорошо. Тогда договариваемся на поздний ужин, там и встретимся. Поспи еще немного, – сказала Эран.
Вместо этого Бен сел и посмотрел на жену, откинув волосы с лица, взъерошенный и сбитый с толку.
– Там страшный ливень. Ты вся промокнешь до нитки, – сказал он.
– Не имеет значения. Я возьму зонт. Пока, милый, – бросила Эран.
И прежде чем Бен успел ответить, она чмокнула его в щеку и умчалась. Она быстро шла по Хэмстед-роуд, пока не увидела такси и не остановила его. Эран попросила отвезти ее в аэропорт Хитроу.
Дождь заливал окна машины. Эран была довольна, что водитель был неразговорчив в этот ранний час – она бы не могла вымолвить ни слова. О чем можно было бы говорить в этот жуткий день, день, который начался со слез, какой-то серый от предчувствия страшной печали?
Глубоко несчастная, Эран сидела, глядя прямо перед собой, проезжая по пустым улицам, страдая от бесконечной душевной муки, предощущая боль, которую ей предстояло причинить.
На этот раз самолет в Корк был наполовину пуст. Его немного поболтало над океаном при посадке. Над океаном, поглотившим Конора, Дерси, Эмери и другие свои жертвы. Мрачная и тоскливая, Эран была похожа на Корк: он был мрачный, безлюдный, занавески на всех окнах задернуты в еще не проснувшихся домах. На полдороге Эран остановилась в придорожном кафе, посидела над чашкой чая, не желая приехать слишком рано. Не желая приезжать вовсе!
Около десяти часов она свернула в проезд к Рафтерам, зная, что они услышат ее машину и выйдут ее встречать, как обычно – Дэн, Аймир, дети… но когда дверь открылась, то показался только Дэн, с лицом мрачным, как смерть.
Но он поцеловал ее и попытался улыбнуться.
– Эран, дорогая, проходи, – сказал Дэн.
В доме все было проще и в то же время – как-то хуже. Эран слышала три детских голоса на кухне, увидела мельком быстроглазую Сорку, чистенькую, в пушистом комбинезоне. На секунду Эран застыла. Она не могла сделать это. Не могла!
Дрожа всем телом, она взглянула на Дэна. Его тоже колотила мелкая дрожь.
– Я, я… о Дэн, прости, я не могу этого выносить… – Эран умолкла.
Опечаленный, Дэн даже в этом состоянии утешал ее, он дал ей прислониться к его крепкому плечу, погладил по голове, пока она боролась со слезами. Позже, они все выплачутся позже, но не сейчас!
Появилась Аймир – собранная, очень бледная, обняла Эран, стараясь не встречаться с ней взглядом. А потом прибежали дети, один за другим они бросались к Эран, целовали ее своими нежными губами, пахнущие сном и завтраком. Сорка, пятилетняя крошка. Эммет в пижаме и ковбойской шляпе и… Рианна. Рианна, ее дочь, их сестра, слишком большая, чтобы вешаться Эран на шею, она макушкой доставала ей до талии. Прекрасные карие глаза, вспыхнувшие радостью при виде ее:
– Эран! Эран! Ты вернулась!
Ноги у Эран подогнулись, когда она страстно привлекла ребенка к себе, покрывая поцелуями ее лицо, замечая малейшие изменения на личике, появившиеся за то время, пока она ее не видела. Мягкая смуглая кожа, и новый зубик появился, теперь все зубки у Рианны были плотные, ровные; розовые губы, удлинившиеся ноги, потерявшие детскую пухлость.
– О булочка. Ты моя булочка! – говорила Эран без устали.
Вокруг руки Эран сомкнулись ручки, уже не в ямочках, а гибкие и сильные. Рианна цеплялась за нее, как маленькая. Губы Эран не отрывались от свежего личика.
– Ты скучала по мне? Скучала? – спрашивала Эран.
– Да, Эран, а знаешь что? У Эммета была корь, у него были такие красные пятна, ему пришлось ходить в перчатках, чтобы не чесаться, он был такой смешной! А у Сорки новый трехколесный велик, а я могу ездить на велосипеде без дополнительных колесиков, ну без этих, которые раньше были для устойчивости, а бабушка водит нас в гимнастический зал – мамочка, как он называется, я опять забыла? – затараторила девочка.
– Гимнаул. – Это произнесла Аймир.
– В гимнаул, а еще пони, прыгающие в Корке на следующей неделе – продолжала болтать Рианна.
Сердце Эран словно раскололось на две половинки. Она не могла вынести взгляда, которым Рианна неожиданно посмотрела на нее.
– Почему ты так долго не приезжала? Мы были плохие? Ты нас разлюбила? – спросила девочка.
О Господи! Нет, только не это, не сейчас! Все трое смотрели на Эран пристально, неотрывно, с легким укором.
– Ну почему? – теребила ее Рианна.
– Потому что… потому что я живу в Лондоне. Это далеко, – еле вымолвила Эран.
Рианна оживилась, выпрямилась и с важностью сказала:
– Я знаю, где это. Тебе надо было лететь на самолете.
– Да. На самолете, – сказала Эран.
Ее сердце колотилось с такой силой, что она даже не слышала стука в дверь, не заметила, как вошла Энни Мак-Гован, пока женщина не появилась прямо перед ней. Выражение ее лица сказало Эран, что она тоже все знает, и сердце ее ноет.
– Энни, как приятно тебя видеть…
Слова Эран оборвались всхлипом. Когда-то она работала для Энни, и сейчас ей хотелось прислониться к ней, выплакаться на ее груди, умолить ее найти какой-нибудь другой выход из сегодняшнего жуткого дня. Но Энни только покачала головой и слегка обняла Эран, прежде чем повернуться к детям. Малейшее промедление, казалось, говорил весь ее вид, – и все пойдет насмарку.
– Отлично, ребятишки, одевайтесь побыстрее и отправляемся, будете мне сегодня помогать делать сыр, так что надевайте ваши старые одежки, – скомандовала Энни.
Эммет и Сорка выбежали, а Рианна осталась.
– Нам всем надо, Энни? Я хочу остаться с Эран, – сказала она.
С грустью девочка вложила свою руку в руку Эран. Ее теплая рука, такая крепкая и невинная! И потом – улыбка, полная надежды.
– Можно, я останусь? Пожалуйста?
Голос Аймир резанул слух:
– Нет, Рианна, иди и собирайся, быстро.
Покраснев, девочка умчалась, и Эран поплелась на кухню. Аймир разлила кофе, к которому никто не притронулся, ожидая, пока троица детей не отправится вместе с Энни.
Дети появились умытые и одетые, выстроились, как солдатики, и торжественно выставили ладошки для проверки. Едва взглянув, Аймир одобрительно кивнула, и они ушли. В двери Рианна остановилась, повернулась и послала Эран воздушный поцелуй:
– Пока, Эран. Увидимся!
Эран сорвалась с места, подбежала к девочке и обняла ее с необычной силой:
– До свиданья, милая! Обещай мне, что будешь хорошо себя вести?
Кудряшки послушно кивнули.
– И… и… – Эран чуть не плакала.
Девочка печально посмотрела на нее.
– Что? – спросила она.
– Я люблю тебя. Ты очень дорогой для меня человек. Особенная девочка! – пролепетала Эран.
– Я тоже люблю тебя, Эран, – сказала Рианна.
Обняв Эран в последний раз, она побежала за братом и сестрой.
Слезы текли ручьями по лицам троих взрослых, но постепенно они успокоились, стали говорить связно и договорились о дальнейшем распорядке. Когда Рианне исполнится шестнадцать лет, ей расскажут обо всем и предоставят ей возможность выбирать, где и с кем ей жить дальше. С сегодняшнего дня и до тех пор Эран не будет с ней общаться, никогда больше не приедет в Данрасвей, никогда не будет с ней разговаривать – даже по телефону.
Раз в год Аймир будет писать обо всем, кроме каких-то срочных ситуаций, и тогда уже все будут действовать по обстоятельствам. Иначе их дружеским отношениям пришел бы конец.
– Это ужасно, Аймир! Я ненавижу каждое свое слово, но это единственный путь. Я так скучаю по ней, я хочу быть с ней все сильнее! Я ее просто выкраду, если так будет продолжаться! Я уже столько раз хотела рассказать Бену, прямо еле сдерживаюсь! Но если он узнает, что у него есть дочь, что восемь лет ее жизни прошли мимо него, что она была здесь, с вами, – я уверена, что он заберет ее, разрушит ее жизнь, разрушит вашу семью. Я не могу так поступить ни с вами, ни с ней, – рыдала Эран.
