Текст книги "Знак расставания"
Автор книги: Лиз Райан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 37 страниц)
Аймир и правда не могла уехать до того, как будет сделан тест. Это означает – надо остаться здесь еще на две-три недели. Заметив, как Эран в страхе замерла, Аймир ободрительно ей улыбнулась:
– Конечно нет. Я останусь с тобой до тех пор, пока ты не пойдешь к врачу, пока не отдохнешь и пока не пройдет твой шок. Бедная моя девочка! Я знаю, как много Бен значил для тебя, но он был всего лишь твоим первым парнем, будут и другие – вот увидишь.
Неожиданно Эран повысила голос и решительно произнесла:
– Никогда! Никогда никого у меня не будет, кроме Бена Хейли!
– Тебе только двадцать. Ты встретишь еще много хороших достойных парней. Я знаю, что тебе нужно время, чтобы забыть Бена, но однажды ты проснешься и поймешь, что он уже в прошлом, – заявила Аймир.
– Никогда! Мне никто больше не нужен! Мне нужен Бен!
Как перепуганный ребенок, Эран зарылась лицом в подушку, всхлипывая и повторяя имя Бена снова и снова…
Два дня спустя к Эран пришли Рани и Тхан. Они очень сочувствовали девушке.
– Бен тоже расстроен, Эран. Он говорит, что для него это уже слишком и что все случилось слишком быстро. Почему бы тебе не позволить ему навестить тебя? – спросила Рани.
– Остаться с ним друзьями, ты хочешь сказать? Вести вежливые беседы и притворяться, что все нормально? Рани, но ведь у меня не все нормально! Я подавлена, я не могу ни есть ни пить. Если я хоть на минуту его увижу, я… я… разве вы не понимаете? Мне нужно или все, или ничего. Я никогда бы не смогла быть ему просто другом или просто менеджером, я… – Эран умолкла.
Ее горло вдруг обожгло, словно огнем, и Эран так и не закончила предложение. Не смогла выразить свою боль, свое унижение, свои чувства.
Рани, сестра Бена, была убежденной феминисткой. Она будет переживать за осложнения в карьере брата, но подобная боль и горе останутся для нее загадкой. Неужели Бен – единственный мужчина на всей планете и его нельзя никем заменить? Неужели люди еще не поняли, что он молод и непостоянен? Рани знала, что такое может произойти. И Тхан, с которым сейчас работал Бен, знал – его верность не была вечной. Им нет смысла здесь больше оставаться.
Измотанная до предела, Эран встала.
– Передай Бену, что я напишу ему о наших совместных делах, как только приду в себя. Хорошо, что вы пришли. Со мной сейчас Аймир, и у меня все в порядке, – сказала она.
Молодые люди немного замешкались, пытаясь преодолеть внезапно возникший между ними барьер непонимания. Однако другого выхода, как встать и просто уйти, у них не было. Из коридора Эран слышала, как те говорят Аймир, что девушка сейчас немного не в себе, что ее поведение не поддается логике.
Логика! При чем здесь логика, когда вся жизнь перепуталась, когда мужчина, которого ты любила и кому доверяла, разбил тебе сердце? Думал ли бы Бен о логике, если бы Эран разбила его драгоценный рояль? На какое-то мгновение Эран вдруг захотелось сделать это.
Но у нее не хватило сил. Эран была слишком опустошена, чтобы что-то предпринимать. Звук голосов утих, и вместе с ними утихло все вокруг, пока она не обнаружила себя лежащей на диване, прижимающей к груди подушку. Веки ее отяжелели, и наступило блаженное забвение.
Доктор Крофтон был доволен, как и эти две леди. Та, что постарше, подумал он, должно быть, мать. Во время консультации лицо ее светилось от счастья. Она и сама была еще молода и очень обеспокоена состоянием дочери, которая выглядела настолько бледной, что ее улыбка казалась отрешенной. Подобно многим молодым матерям на ранних стадиях беременности, девушка была немного подавлена.
– Вас с утра подташнивало? Хотите, я выпишу вам больничный лист? – спросил доктор.
– О нет, спасибо. Я временно не работаю, – ответила девушка.
Доктор Крофтон подумал, что это несколько необычно. В наши дни немногие беременные женщины могли позволить себе отдых и заботы о самих себе; напротив, они работали все больше и больше, чтобы доказать главенствующее значение карьеры в их жизни.
– Тогда я бы порекомендовал вам утренние прогулки и полуденный сон, – сказал Крофтон.
Эран казалось, что она могла бы проспать целое столетие.
– По возможности избегайте перенапряжения, необходимо полностью исключить курение и алкоголь, и, если возникнут вопросы, звоните в любое время. И мы договоримся о нашей следующей встрече, – сказал доктор.
Он проводил женщин до регистратуры. В отличие от некоторых матерей-одиночек, эта девочка, очевидно, не была впутана ни в какие дрязги со своим семейством. О ней хорошо позаботятся. И врач простился с ними.
На улице Аймир крепко прижала Эран к себе, в ее глазах блестели слезы радости.
– О Эран, это замечательно! Ты довольна? Несмотря ни на что?
– Да. Я довольна, – вяло ответила Эран.
– Давай найдем уютное кафе, где мы сможем посидеть и обо всем поговорить, – предложила Аймир.
Аймир привела Эран в ближайшее кафе – с розовыми занавесками и светлой плетеной мебелью – и с довольной улыбкой на лице заказала чай и пирожные.
– Как ты себя чувствуешь, дорогая? – ласково спросила Аймир.
Как она себя чувствовала? Эран была довольна, даже горда собой, но очень утомлена.
– Я так рада, что ты здесь, со мной, Аймир. Я так взволнована и смущена, не знаю, то ли мне смеяться, то ли плакать. Я – мать! Я собираюсь стать чьей-то матерью… разве не странно это звучит? – Эран удивленно подняла брови.
Мать! Потрясенная в свою очередь. Аймир сидела, размышляя об этом, обдумывая каждое слово.
По расчетам, 29 марта, объявил доктор, у Эран появится сын или дочь.
– Посмотрим, что скажет Дэн, когда все узнает. Да, кстати, о Бене. Теперь тебе надо все ему рассказать. Ты должна это сделать, Эран, – заявила Аймир.
– Нет, – отрезала Эран.
– Но, Эран, он… – Аймир умолкла.
– Нет. Я уже говорила тебе прежде, я не буду шантажировать Бена, – сказала Эран.
– Перестань так говорить! Он все равно узнает. Предположим, что он приедет тебя навестить, скажем на Рождество. Тогда это будет уже заметно, – сказала Аймир.
– Если он приедет по собственной воле, то пусть сам и принимает решение, – отрезала Эран.
Аймир вздохнула. Это походило на попытку переубедить упрямого мула. Если они не прекратят говорить об этом, у Эран снова потекут слезы. Она решила вернуться к этой теме позже.
– А как быть с родителями Бена и с твоими? – спросила она.
– Его родителей я не увижу, а мои живут в Ирландии, – сухо ответила Эран.
– Но ты должна будешь сообщить им! Своим родителям, по крайней мере. Ты не можешь скрывать от них ребенка, – заметила Аймир.
– Нет… но нет никакой необходимости сообщать им прямо сейчас. Папа начнет волноваться, а мать просто сойдет с ума. Она ненавидит Бена, Аймир, и ты это знаешь. Когда Молли услышит, что он оставил меня и что я жду от него ребенка, это будет последней каплей. Я просто не могу пока с ними встречаться, – сказала Эран.
– А что ты собираешься делать? Кто будет заботиться о тебе? Мне очень жаль, но я-то не смогу: я должна ехать домой, в школе скоро начинаются занятия, а тебя нельзя оставить здесь одну! – воскликнула Аймир.
– Аймир, я же не больна. Я могу сама позаботиться о себе, – устало возразила Эран.
– Нет, ты не сможешь! Что, если ты окажешься в безвыходном положении? – настаивала Аймир.
– Тогда я вызову доктора Крофтона, так же как это делают все остальные. Кроме того, Холли Митчелл сейчас в Айлингтоне. Мы хорошие подруги, и она – медсестра, – сказала Эран.
Аймир решила позвонить Холли как можно скорее. Естественно, что Холли не обязана присматривать за девушкой, но, если бы Эран решила остаться в Лондоне, на Холли можно было бы положиться.
– Тебе не кажется, что будет лучше, если мы вместе вернемся домой? Дэн и я будем рады, если ты поживешь у нас. Тебе там будет лучше, чем с родителями, – предложила Аймир.
– О Аймир, ты так добра! Но мой дом – здесь. Я не вернусь в Данрасвей, чтобы не быть обузой и объектом сплетен и чтобы отец Кэрролл не читал мне нотаций о совершенных мною ошибках.
– Ты так говоришь, как будто Данрасвей – самое ужасное место в мире! – удивилась Аймир.
– Разве? Я не имела это в виду. Но я пробую быть последовательной, как ты и хотела! Я знаю, что часть моего сердца навсегда останется в Ирландии. Давай начистоту, Аймир. Эти чувства присущи всем иммигрантам… Я выбрала Лондон, мой дом – здесь, здесь я и останусь. Как однажды сказала Холли: «Не бегать же тебе к мамочке по каждому поводу!»
– И что ты собираешься делать? – спросила Аймир.
Эран как-то неопределенно улыбнулась:
– Буду наслаждаться беременностью. Побуду немного просто лентяйкой.
– А чем занимаются лентяйки? – улыбнулась Аймир.
– Они читают, гуляют, они играют на гобое и размышляют о будущем, – ответила Эран.
– Тебя хоть как-то можно в чем-то убедить? – вздохнула Аймир.
– Мне очень жаль, Аймир. Я знаю, что ты беспокоишься за меня. Ты так добра и снисходительна, а я – так упряма и глупа.
Эран выглядела настолько обескураженной, что Аймир улыбнулась:
– Потому что ты – это ты, Эран.
Дэн был просто изумлен.
– Да, Дэн, Эран все еще боготворит Бена! Возможно, именно поэтому она хочет остаться в Лондоне. Ведь Бен – там. Я пыталась ее уговорить, но Эран приняла решение. Она и так волнуется, и я не хотела расстраивать ее, – сказала Аймир мужу.
– Ты должна была настоять. Заставить ее вернуться с тобой! – сказал Дэниэл.
– Дэн, повторяю, я старалась. Ну не могу же я ее похитить! – Аймир развела руками.
– Гм… Ты узнала адрес Бена? Я собираюсь написать ему и все прояснить, – сказал Дэн.
Аймир одарила его благодарной улыбкой. На Дэна всегда можно было положиться.
– Нет, не узнала. Эран все равно бы не дала его адрес. А сейчас мне надо срочно позвонить Холли, – сказала она.
Холли была потрясена и немедленно стала действовать. Конечно, она будет навещать Эран, хотя бы раз в неделю. И Уолтер тоже будет к ней заглядывать.
– Спасибо, Холли. Я приеду на Хэллоуин и на Рождество, а также весной, и на день рождения малыша, конечно. Ребенок должен появиться на Пасху, – сказала Аймир.
– Но, Аймир, как это все произошло? Почему Эран так поступила? – спросила Холли.
– Она говорит, что это было случайностью. Хотя я подозреваю, что Эран и не предохранялась, она просто захотела завести семью с Беном, или это произошло по воле Бога, – вздохнула Аймир. – Эран и не подозревала, что Бен воспользуется этим, чтобы расстаться с ней. Она очень расстроена, но весть о ребенке обрадовала ее. Я уверена, что Бен поддержал бы ее, если бы все узнал. Но Эран не хочет ничего ему говорить. Гордость!
– О Господи! А что думают ее родители? – спросила Холли.
– Она не хочет, чтобы они узнали. Эран очень упряма, но, с другой стороны, я ее понимаю – мы же знаем нашу Молли Кэмпион! Думаю, Эран не очень хочется выслушивать ее ворчания все девять месяцев подряд. – Внезапно Аймир засмеялась.
– Что тут смешного? – спросила Холли.
– О, я просто себе представила Молли с изумленно-негодующим лицом, словно пораженную раскатом грома! Она сойдет с ума, когда узнает, – ответила Аймир.
– Ты думаешь, она не должна знать? – спросила Холли.
– Естественно, потом она все узнает. Но ее трудно представить себе бегающей по Лондону с охапкой роз вне себя от радости, – фыркнула Аймир.
– Да, но в такой момент девочке просто необходима мать, – заметила Холли.
Аймир смутилась. Она была так всем этим увлечена, так обеспокоена за Эран и так любила ее, что чувствовала себя… ее матерью. И это чувство появилось у Аймир уже давно.
Аймир и Эран созванивались каждый день. Холли Митчелл также регулярно навещала девушку. Дэн тоже был весьма полезен. Тхан также старался, хотя он и не знал о ребенке – и не должен был узнать.
– Спасибо, Тхан, все хорошо, правда. Не стоит так обо мне беспокоиться, – неизменно говорила Эран.
Спустя несколько недель Тхан стал захаживать реже, и Эран осознала, что обидела его. Так же она поступила и с Дивой; сознание того, что она теряла друзей, очень тяготило. А дружба была такой редкостью в ее жизни! Но она должна была прекратить думать о Бене, и понемногу она стала забывать его.
Когда это уже случилось, Эран вдруг стало грустно. Но она почувствовала и облегчение. Каждое упоминание о Бене было пыткой, настолько болезненной, что она решила похоронить саму память о нем. В порыве ярости Эран убрала всю его одежду подальше, сожгла все фотографии и разорвала цепочку медальона.
Немного подумав, Эран поместила все эти вещи в кожаный чехол и упрятала поглубже в платяной шкаф. Позже, когда придут рабочие, у нее еще будет повод снова все достать.
Но рабочие не приходили. Каждую ночь Эран подолгу смотрела на фортепиано, как на последнюю нить, связывавшую ее с Беном, но и за ним никто не приезжал. Она сказала об этом Майлсу Ирвингу, когда тот приехал ее навестить.
– Разве Бен не хочет его забрать? – спросила Эран.
– Он купил новое, – ответил Майлс.
«Больше и лучше, чем первое», – подумала Эран. Когда-то он нуждался в нем… но когда-то Бен и в ней нуждался!
– Как твои съемки? – нервно спросила Эран.
– Великолепно. Разве ты не смотришь телевизор? – удивился Майлс.
Нет, Эран не смотрела телевизор. Она и радио не слушала, с тех пор как уехала Аймир. Ей было тошно от всего происходящего в мире, она ненавидела ужасные новости про убийства, и погромы, и про голодающих детей в Камбодже. Это все передавалось ее ребенку!
– Нет… Я была далека от всего этого в последнее время, – ответила Эран.
– Жаль. Вот почему я здесь, Эран. Можно ли все уладить? – спросил Майлс.
– Не знаю, – вздохнула Эран.
Майлс тоже вздохнул и посмотрел на нее по-отечески.
– Вы с Беном неплохо подходили друг другу, и он так нуждался в тебе.
– Возможно. Но больше я ему не нужна, Майлс, – сказала Эран.
– Думаю, он сам теперь не знает, чего хочет. А чего хочешь ты, Эран? – спросил Майлс.
– Я хочу остаться одна… – Эран умолкла.
– Прекрати! Ты слишком молода, чтобы играть в Грету Гарбо, – рассердился Майлс.
– Я… беременна. Может быть, позже я приму какое-нибудь решение, но пока все, что мне надо, – это покой. Я отказалась от работы, чтобы быть рядом с Беном, но теперь у меня нет и этого. К счастью, я сэкономила немного денег, – сказала Эран.
– Я могу устроить тебя на работу, хоть завтра! – предложил Майлс.
– О Майлс! Спасибо! Но я не думаю, что смогу работать, я ведь слишком люблю руководить! – слабо улыбнулась Эран.
– Гм. А вот я так не думаю. Ты добиваешься цели очень спокойно и тактично. Ты – хороший организатор, вот и все, – заметил Майлс.
Да, она не была из тех, кто мог повышать голос на друзей. Она была просто очень ответственной. Так или иначе, Эран не собиралась работать в музыкальном бизнесе, где новости относительно ее беременности повлекут за собой много разговоров.
– Знаешь, чем я сейчас занимаюсь? – вымолвила Эран.
– Чем? – заинтересовался Майлс.
– Играю на гобое, пишу стихи, – улыбнулась девушка.
– И все это можно положить на музыку, – сказал Майлс.
– Нет, я не воспринимаю это всерьез. – Эран покачала головой.
– А лирикой не хочешь заняться? – спросил Майлс.
Неужели он имеет в виду Бена?
– Нет, Майлс, я не смогу сконцентрироваться, – отказалась Эран.
Майлс задумчиво посмотрел на нее.
– Ты и вправду любила Бена? – спросил он сочувственно.
– Да. – Эран кивнула.
– Он дурак! Как и многие мужчины. И я надеюсь, он скоро повзрослеет, – бросил Майлс.
Хорошо, что Майлс приехал ее навестить, но, если они не перестанут говорить о Бене, она снова разрыдается. Неужели все беременные женщины чувствуют эту поистине свинцовую усталость?
– Я надеюсь, что он найдет нового менеджера. Ему нужна дисциплина в работе, да и в жизни тоже, – сказала Эран.
– Бен надеялся, что ты передумаешь. И я тоже пытался тебя убедить, но все напрасно, ведь так? – спросил Майлс.
– Да. – Эран вздохнула.
– Я так и думал. Я просто хотел услышать твою точку зрения. Мне жаль, Эран, очень жаль. – Майлс явно был очень огорчен.
– Я не могу, Майлс, я не могу управлять Беном, как если бы он был просто незнакомцем или какой-то вещью. Возможно, это неправильно, но я так чувствую, – сказала Эран.
Наконец Майлс поднялся.
– Хорошо, я не буду больше говорить об этом, но, если ты передумаешь, ты знаешь, где меня найти, – сказал он.
– Да, спасибо… – Эран отвернулась.
Майлс нежно обнял ее.
– Береги себя, – попросил он.
Внезапно Эран захотелось положить голову Майлсу на грудь и расплакаться, объяснить, почему она поступает именно так, почему она не хочет никого видеть, даже тех, кто был так добр к ней.
– Майлс… – шепнула она.
– Да? – спросил он тихо.
– Передай привет Тхану и Кевину, – попросила Эран.
– Почему бы тебе не сделать это самой? Ты же не собираешься совсем оставить нас? – спросил Майлс.
– Я хочу немного отдохнуть, – ответила Эран.
– Когда-нибудь Бен осознает, что он потерял, – заметил Майлс и ушел.
Стоял тихий сентябрь, светило солнце. Шла десятая неделя беременности Эран. В тот день от Бена пришло письмо. Эран сразу узнала его почерк и, вся дрожа, опустилась на стул.
Бен тосковал по ней. Он беспокоился о ней. Он понимал, почему Эран не хотела видеть его, но не мог понять, почему она была настроена против Рани и Тхана. Они были ее друзьями и не совершили никакого преступления. О, если бы они могли встретиться вновь, как только ей станет лучше! Бен надеялся на ее сострадание и, возможно, ее прощение.
Правда ли она так занята? И почему она не приняла предложение Майлса относительно работы?..
Письмо было полно нежности. Эран казалось, что она слышит голос Бена. Ну почему в ее чувствах к нему нет злобы или ожесточенности, почему она никак не может забыть его! И даже после короткой вспышки гнева Эран чувствовала печаль, страдание, боль потери и беспокойство Бена, что только ухудшило положение вещей. Она ощущала запах его тела, представляла его прекрасную изящную руку, его задумчивое лицо. Сколько времени ему понадобилось, чтобы это написать? Наверняка это было для него так же сложно, как и ей – читать.
И все же ей стоит попробовать, хотя Аймир просила ее не делать этого. Другого выхода не было – Эран носила его ребенка. В течение часа она перечитывала письмо вновь и вновь, пытаясь разобраться в настроении Бена, ища намеки на то, что он сожалеет о своем решении, что хочет вернуться к ней… Но Эран их так и не нашла.
Его ребенок. Впервые Эран задумалась об этом – крошечное лицо, которое уже начало формироваться, глазки, которые она увидит весной. Ее ребенок и – ребенок Бена! Почему она хотела забыть обо всем? Медленно, слов в трансе, Эран прошла наверх, положила письмо в кожаный чехол, достала цепочку и снова надела ее. Тогда – впервые – она стала разговаривать вслух со своим ребенком:
– Малыш, тебе нравится музыка? Хочешь, я поиграю тебе?
Ее гобой лежал на фортепиано, она взяла его и поднесла к губам. «Ловцы жемчуга»? Да. Ребенку это понравится.
Девочка будет или мальчик? Ее мысли об этом уносились вместе с музыкой. Эран пыталась представить себе своего ребенка, сливаясь в глубокой мечтательной гармонии с его душой. Это будет красивый ребенок, счастливый ребенок… его легкие уже наполнились воздухом, так же, как и ее. Интересно, улыбается ли он сейчас, слушая музыку?
В течение часа Эран играла и думала. Какой он там – в свои десять недель? Крохотный, конечно, хрупкий, как цветок; но у него уже есть губы, уши, пальцы. Мнение, душа, чувства, которые могли отличать один звук от другого? Почему она так мало об этом знает? Возможно, потому, что это все еще кажется ей таким нереальным. Но сегодня все стало реальностью. Этот яркий солнечный день они с ребенком делили на двоих.
– Малыш, пойдем погуляем, – сказала Эран, гладя живот.
Недалеко от дома был небольшой книжный магазин. На улице было так тепло, что ей не пришлось надевать пальто. И Эран отправилась на прогулку, все еще упиваясь мыслями о своей беременности.
Не назовут ли ее лентяйкой, если она не сможет найти работу? Или слишком беззаботной? Вот что волновало сейчас Эран. Остров Крит, должно быть, сделал ее немного странной. Она все еще ощущала ту неторопливую жизнь и мягкую ауру. Все, чего хотела Эран, – так это просто гулять по залитым солнцем улицам. Так она и сделала. По какой-то неизвестной причине она начинала чувствовать себя просто великолепно.
Она дошла до магазина, вошла, улыбнувшись пожилому человеку в очках и зеленом жилете, надетом поверх белой рубашки.
– У вас есть книги о новорожденных? – спросила она.
Мужчина улыбнулся в ответ. Всегда приятно видеть нового человека, к тому же такого счастливого.
– Да, есть. На средней полке слева, – сказал он.
Оглянувшись вокруг, Эран поняла, что это еврейский магазин, поскольку многие названия были написаны на иврите. Сколько всего изумительного можно обнаружить в Лондоне! Однако все, что ей нужно, – это простой справочник на английском языке с большим количеством иллюстраций.
Иллюстрации! Была ли она теперь тем человеком, который помог Бену Хейли заключить контракт? Это она, Эран, сумела получить диплом администратора, и она способна точно рассчитать плату за аренду за каждый квадратный метр? Наконец она нашла то, что хотела, – руководство по материнству от А до Я, со множеством цветных картинок. Эран сама во многом походила на ребенка – хихикая, она подошла к продавцу и расплатилась. Вот на что была похожа жизнь, когда ты не работаешь… Можно остановиться и поболтать с людьми, заглядывать в окна, любоваться зданиями, садами и первой осенней листвой. Это было настоящим счастьем! И Эран собиралась вовсю наслаждаться им, показать ребенку, где жили Китс, Голсуорси и Кенвуд, дом которого находился поблизости, дом, полный картин и с маленьким озером неподалеку. Кевин Росс когда-то говорил ей, что иногда там устраивают концерты. А в каретном сарае можно выпить кофе…
Мм… кофе… Эран стало противно от самой мысли. Но она могла выпить и молока, если бы пошла туда. Да, а почему бы и нет? Это хорошее безмятежное место, где можно почитать книгу, чтобы разобраться, что происходит с ее организмом. Жаль, что внешне она не похожа на беременную! Но скоро она будет этим хвастаться и делать особые покупки, как она делала их для Валь прошлым апрелем. Ребенок Валь был того же возраста, как и его будущий кузен, но Эран была далеко, когда он родился, и она знает лишь, что его зовут Поджем или Падрейгом. Звучит не очень.
Эран отправила Валь небольшой подарок, который купила на Крите, но получила только небрежное письмо благодарности. Ей не позвонили и не пригласили стать крестной матерью. Сосчитав всех детей Шер, Эран обнаружила, что у нее теперь есть одна племянница и три племянника, но никого из них она не видела и сама-то отнюдь не была похожа на тетю. Не следует брать это в голову. Она сама скоро собирается стать матерью.
Проходя мимо дома Кенвуда, Эран увидела небольшой ресторан. Заказав себе молоко и печенье, она принялась за чтение. Да! Она была права: некоторые женщины знали, что они были беременны, задолго до того, как это показывал тест. Некоторые испытывали отвращения к какой-то одной пище, но пристрастились к другой. Ее взгляд вдруг упал на фотографию ребенка в возрасте десяти недель. У него уже были сформированы некоторые части тела. Это было удивительно! Почему люди могли обвинять ее в том, что ей интересно? Впрочем, она была заинтересована, независимо от того, что бы ни говорили, Эран была заинтригована и очарована, и – и она трепетала. Из всего того, что сделал для нее Бен, ребенок был самым важным!
Разве Бен не думал бы так? Разве этот ребенок не значил бы больше, чем какая-нибудь песня или завоеванные сердца поклонников? Если бы Бен знал, если бы он мог видеть этот мерцающий огонек жизни, говорил бы он тогда, что его музыка и свобода значат для него больше? Хотел бы он любить других девочек больше, чем любить свою собственную дочь? Предпочел бы он играть с другими детьми или с собственным сыном?
О Господи! Возможно, Аймир была права, и Эран надо все рассказать Бену, предоставить ему право все решить самому.
Но если Бен откажется слушать, если он уйдет от нее и от их ребенка, она не сможет перенести этого! Сейчас в Эран не было ненависти, но потом она наверняка ожесточится.
Бен всегда вел себя благородно. Он был честен и справедлив. Это было именно то, за что Эран все еще любила его. Но если бы Бен пренебрег ребенком, она не могла бы продолжать его любить! Каждая сладкая прошедшая минута стала бы горькой, каждый момент жизни, который они прожили вместе, превратился бы в пепел.
Нет! Это слишком большой риск. Будет лучше, если Бен не узнает. Пока у Эран есть иллюзии, она может вынашивать ребенка и быть счастливой. Не такой счастливой, как если бы она была с Беном, но хотя бы – спокойной…
Так поступила Аймир. Она хотела чего-то, желая этого всем сердцем, но так и не получила. По сей день в ее глазах была тоска, которую она старалась скрыть. Как будто Аймир что-то потеряла или что-то так и не нашла? Не любовника, потому что она обожала Дэна, не карьеру, а…
Детей! Эран замерла, уставившись на книгу. Она вдруг поняла то, что так долго пыталась узнать.
У Аймир не могло быть ребенка!
ГЛАВА 11
«Матери, – раздраженно размышлял Бен. – Они так много значили в индийской культуре. Но чтобы так страдать всю жизнь, можно и не быть индусом».
– А как Эран? Ты общался с ней? Что она делает? Как обстоят дела со стихами, которые она писала? Она была так талантлива и так мне нравилась. О Бен, я хотела бы… – Дива вздохнула.
Дива еще долго укоряла его в безответственности, и Бен уже проклинал тот день, когда позволил Эран познакомиться с его матерью. С Рани было по-другому; она была молода, современна, она знала, что люди не должны связывать себя обязательствами после каждого легкого флирта. Дива, наоборот, считала, что, если мужчина поцеловал девушку, он должен непременно жениться на ней. А Бен зашел еще дальше, чем просто поцеловал Эран Кэмион.
– Два года, Бен, даже больше чем два. Я не понимаю этого, – сказала Дива.
– А остальные понимают. Мой собственный отец мог бы найти тысячу причин, – ответил Бен.
Дива вздохнула. Мужчины всегда уклонялись от своих обязательств, выпутываясь из созданных им же ловушек, они никогда не знали, чего хотят, пока этого не получали. А потом они вдруг понимали, что это им уже не нужно! Гай был тупицей, и теперь Бен становился очень похожим на него.
– Мама, Эран – умная и способная девочка. Она знала с самого начала, что именно я чувствовал, она и сама чувствовала то же самое, – сказал Бен.
– Бен, она любила тебя. И я думала, что и ты любил ее, – заметила Дива.
– Я ее любил! Но она изменилась. Если бы все продолжилось, все бы закончилось взаимной ненавистью! Ты можешь представить меня – делающим покупки каждую субботу, копающимся в саду, возвращающимся домой ровно в пять вечера? Представь, как Эран выносила бы меня, если бы я не выполнял этого, – буркнул Бен.
– Она выносила бы гораздо больше, и еще… если тебе это интересно, она была слишком хороша для тебя, – сухо сказала Дива.
Бену было вовсе не интересно, и Дива не сдержалась. Она считала, что ее сын уже многого достиг, но явно терпел неудачу в другом. И теперь Эран была в полном одиночестве в Лондоне, не желая общаться с Беном и Хейли. Эран боролась с судьбой одна!
– К счастью, она не будет одна долгое время. И скоро найдет того, кто оценит ее! – воскликнула Дива.
Дива хмуро поглядела на Бена – она была рада, что сказала ему все. Бен тоже нахмурился. Как и большинство мужчин, он был собственником и не хотел, чтобы другие пользовались тем, чем он когда-то владел. Разве не удивительно, что в мире царил хаос! Все, что Эран оставалось делать, так это щеголять с новым парнем, заставить его ревновать; но она ведь не была такой. Она была из тех, кто будет долго бороться за свою первую любовь.
Но, возможно, Диве лучше не говорить на эту тему, иначе Бен прекратит приезжать к ним. И Дива сменила тему.
– Ты написал новые песни? – спросила она.
Бен снова нахмурился. Не написал. Но его песня была в чартах, и на видео тоже. Он не мог ехать никуда без Тхана, который мог бы защитить его от поклонников, преследовавших Бена повсюду. Этого было не достаточно? Его родная мать тоже собиралась ворчать, как ворчали в «Седар», подвергая сомнению его продукцию?
Бен раздраженно улыбнулся.
– У меня будет парочка новых песен к Рождеству. И пара новых девочек! Прекрати суетиться, мама.
Новые песни, подумала Дива, будут точно такими же, как и новые девочки. Дурак! Бен и понятия не имел, как он нуждается в Эран!
Аймир могла возвратиться в Лондон на Хэллоуин, убедиться, что Эран хорошо выглядит. Ее окружала безмятежная аура беременности. Столь безмятежная, что Эран, казалось, жила в своем собственном мирке.
– Так ты уже думала о будущем? Что ты собираешься делать после того, как ребенок родится? – спросила Аймир.
– Еще нет. Я просто живу сегодняшним днем. Много гуляю, хожу на концерты, в художественные галереи, навещаю Холли и детей, – ответила Эран.
Она мило улыбнулась, оставляя Аймир в полной растерянности. О чем вообще можно разговаривать с человеком, который ничего не слышит?
– Как Бен? Ты получила известие от него? – спросила Аймир.
– Ничего, кроме письма! – сказала Эран.
Внезапно она вздрогнула, положив руку на живот. Аймир так и подскочила к ней.
– Что случилось? – испугалась она.
– Ничего, кажется, ребенок толкается, вот… чувствуешь? – Эран подвела руку Аймир к животу, и они постояли в тишине, ожидая новых толчков.
– О да! Вот! О Эран! Я тоже это чувствую! – воскликнула Аймир.
Эран прижалась к ней и положила голову на плечо.
– По сути, Аймир, ты – единственная, кто знает, кроме Дэна и Митчеллов. Я никогда не справилась бы без тебя. Ты останешься со мной до рождения ребенка, не так ли? В больнице? – спросила Эран.
– Я ни за что не пропущу это, я буду с тобой до тех пор, пока твоя мама не приедет и не возьмет на себя эту обязанность, – ответила Аймир.
– Нет, это ведь ребенок Бена, а Молли ненавидит Бена, и я не хочу, чтобы она говорила ненавистные вещи о нем: этот ребенок всегда будет стоять между нами, и ты пока ей ничего не скажешь. Обещаешь? – одним духом выпалила Эран.
– Эран, я не могу тебе этого обещать. Молли и Конор – твои родители. Ты должна… – Аймир занервничала.
– Аймир, я прошу! Я хочу быть с тобой и Дэном, – в отчаянии умоляла Эран.
– Я не могу, ты должна сообщить им об этом! – сказала Аймир.
Неохотно Эран написала письмо. Она могла себе представить, каков будет ответ. Он прибыл неделей позже. Инстинктивно Эран была уверена, что было бы лучше не говорить ничего, если только Молли не собиралась приехать ради ребенка. Ее внук, который мог бы смягчить ее отношение к жизни, только разрушит ее нравственные ценности.
Шансы на понимание со стороны Молли были невелики. В конце концов, письмо было адресовано обоим родителям; Конор наверняка тоже черкнул от себя пару строк. Это не убило бы его – подойти к телефонной будке в деревне и вызвать Эран, сказать ей что-то нежное и ободрительное. Но, возможно, Конору требовалось время, чтобы все обдумать.
