Текст книги "Знак расставания"
Автор книги: Лиз Райан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 37 страниц)
А потом множество лодок вышло в море искать троих оставшихся: Конора, Эмери и еще одного американца. Спасатели подобрали пластмассовую коробочку с табаком с затонувшего корабля. А днем нашли Конора… Но Эран знала, что Тьерри не пустит ее посмотреть на отца. Акил едва удержал мать, царапающуюся, как разъяренная кошка.
А Бен увидел Эмери. Седая голова его друга покачивалась на волнах так гротескно-успокаивающе! Когда тело его уже подплывало к берегу. Бен кинулся в воду и обнял тело друга, стоя по пояс в воде, тело человека, который был ему как отец.
Спасатели пытались увести Бена, но он сам вытащил Эмери и положил руку на его ледяное лицо. Его прикосновение было очень осторожным, но Эран видела ужасную боль в этом движении, такую же боль, которая навеки останется и с ней.
В тот вечер пять гробов стояли в церкви – погибших отпевали. Для жены человека, которого не нашли, это было ужасно, но она стоически перенесла все, приняв мысль, что тело ее мужа уже не найдут. Семья Эран сидела в первом ряду, когда отец Кэрролл подошел к алтарю, совершая обряд, но сама Эран стояла на кафедре для органа вместе с Люком Лейвери и Беном. Тьерри не хотел, чтобы Эран это делала, но она чувствовала то же, что и Бен, – необходимость попрощаться единственно доступным им способом. Внизу сидели Молли. Акил. Шер и Валь со своими мужьями, Ханнак Лоури и Энни Мак-Гован. Детей решили не приводить, чтобы не травмировать их, поэтому, как и другие родители, Дэн и Аймир пришли одни.
Эран не взяла из Лондона гобой, но Люк одолжил ей свой, и теперь все ждали, когда закончится отпевание. И хотя двое американцев были лютеране, а насчет Эмери никто и не знал, никто теперь не придавал этому значения.
Служба была недолгой. На следующее утро состоятся похороны Конора и Дерси на приходском кладбище, а американцев повезут хоронить домой, в Чикаго. Бен повезет тело Эмери в Нью-Йорк на кремацию, он получил официальное разрешение от «Чим Марин». Эта вечерняя служба была лишь своего рода дань усопшим. Люк многие годы присутствовал на таких церемониях, ему было не привыкать. Он ждал у своего органа, когда закончит отец Кэрролл. Эран поднесла к губам гобой, а Бен держал в руках листок с текстом католического гимна – слов он не знал наизусть. Эран сосредоточилась, чтобы не расплакаться, – невозможно играть, не контролируя дыхание. Они исполняли традиционный погребальный гимн, но по какой-то причине он ассоциировался у них с гибелью именно на море. Пассажиры «Титаника» пели его, когда корабль шел ко дну. Бен присоединился к Эран.
Тысячи раз Бен выступал перед огромными залами, но сегодня его голос надламывался.
«Нет, Бен. Сделай это. Если я могу, то и ты должен» – так думала Эран.
И какое-то мгновение спустя голос вернулся к нему. Бен закрыл глаза, сделал над собой усилие и спел первые строки. Чистый, словно нитью сквозя в золотистом сиянии свечей, его голос поднимался все выше, наполняя окружающих болью безвременной утраты. Люк Лейвери тоже закрыл глаза, боясь взглянуть на Бена лишний раз, но голос больше не подвел Бена, гобой Эран играл ровно и звучно. Музыка звучала, словно разрывая их на кусочки, унося и объединяя их души. Их переполненные сердца чувствовали каждую ноту. Все слушали в полной тишине. Никогда раньше люди в этой церкви не слышали и не испытывали ничего подобного. Острый как нож голос Бена кромсал нервы на куски, мягкий гобой Эран возносил музыку к небесам. Люк Лейвери изо всех сил пытался не сбиться с одной с ними тональности, но Бен и Эран поддерживали друг в друге силу духа, поддерживали свой пропитанный горечью утраты дуэт. Когда они закончили, Эран знала, что отец гордился бы ею, а по лицу Бена поняла, что он то же подумал об Эмери. Последние слова пели вместе все присутствующие, словно снимая тяжелую ношу боли с них одних.
Только тогда Эран взглянула на Бена, почувствовав боль и за него. Был его двадцать шестой день рождения. Но затем поднялся Люк, и Эран снова приложила гобой к губам. Бен что-то хрипло прошептал ей, и она кивнула. Первые ноты поднялись ввысь, а затем Люк и Бен начали петь вместе: баритон и тенор. «Ловцы жемчуга»!
До конца их дней для них останется загадкой, что они оказались единственными в церкви, кто не рыдал. Несколько раз голос Люка срывался, но Бен вновь «вытаскивал» его, гоня тоску прочь. Играя, как никогда прежде. Эран слышала – Бен поет так, как ей еще не доводилось слышать.
* * *
Безжалостно их осветили вспышки фотоаппаратов прессы, когда они вышли из церкви. Бен Хейли был знаменитостью, так же как и Эмери Чим. Эран инстинктивно попыталась защититься, но вспышки начали слепить и ее: один из фотографов узнал в ней бывшую подружку Бена. Тьерри был разъярен и попытался увести ее прочь. Но ее не пустил Бен. Взяв ее за руку, он посмотрел на нее с мольбой:
– Эран, пожалуйста, я завтра уезжаю, после похорон твоего отца, нам надо поговорить.
В отчаянии, желая поскорее выбраться из этого хаоса, Эран сказала первое, что пришло ей в голову:
– Через час… Встретимся у Энни через час.
Кто-то скрыл Бена от Эран в толпе, Тьерри посадил ее в чью-то машину и отвез домой. Дом Молли был полон народу, и у Эран ушло почти два часа, чтобы убедить Тьерри не ходить с ней.
– Я не хочу оставлять тебя с Беном наедине, Эран, – возражал Тьерри.
– Тьерри, пожалуйста, мы будем не одни, там Энни со своим мужем. Ты останься с моей семьей, а я приду, как только смогу, – пообещала Эран.
Тьерри отпустил ее очень неохотно. Эран бежала к Энни с замирающим сердцем. Бен в одном доме, Рианна – в соседнем, все трое они – семья! А что он скажет, если узнает правду?
Бен ждал ее в саду Энни. Прежде чем Эран успела что-либо сказать, он предложил:
– Давай уйдем отсюда.
Они пошли вниз по темной улице, мимо школы, и вышли на песчаную полоску пляжа. Дошли до огромного памятного Эран камня и сели. В какое-то мгновение она была уверена, что Бен обнимет ее, но вместо этого он крепко схватил ее за плечи и заглянул ей в глаза.
– Ты его любишь? – резко спросил он.
Пытаясь быть тверже, она взглянула на него:
– Да.
Его руки сжали ее плечи сильнее, до боли:
– Ты уверена?
Она вовсе не была ни в чем уверена! Конор погиб. Дерси тоже, и все, что она знала, – это то, что Тьерри помогал со всем этим справиться, сделать жизнь более или менее сносной. Тьерри был послан ей самой судьбой.
– Бен, мы помолвлены. Я выхожу замуж!
Его руки немного ослабли, но не отпустили Эран совсем.
– Не делай этого, Эран. Не делай ничего, в чем ты не уверена, – прошептал Бен.
Ее губы задрожали.
– Бен, он меня любит. Он уверен насчет меня так, как ты никогда не был!
Пытаясь быть жестче, она прокрутила в памяти всех его девиц: Сашу, Ким, Шарлотту – всех этих девушек с фотографий в газетах. А скольких еще она не видела?
Тьерри бы никогда так с ней не поступил. Никогда! Он хотел, чтобы она была его женой, хотел иметь с ней детей. Тьерри не уйдет, не утонет, не испарится… Вдруг Эран поняла, что она очень запуталась. Бен тоже запутался, его глаза были чужими, лицо пылало горечью. Они очень запутались, оба, расстроенные тем, что только что случилось.
Бен взглянул на заходящее солнце.
– Ты все еще злишься, Эран? Злишься из-за того, что я был не уверен? – спросил он.
Ее глаза наполнились слезами, в горле все горело.
– Бен, пожалуйста. Я слишком устала, слишком много боли… Не сейчас, – попросила Эран.
Половина ее души хотела оттолкнуть его, другая – наоборот, обнять, погрузиться, как в зыбучий песок, исчезнуть. Бен отклонился от Эран и понизил голос:
– А Рафтеры? Ведь причина в тебе – что они со мной не разговаривают?
– Что? – переспросила Эран.
– Дэн и Аймир, которые подарили мне пианино! Я хочу поговорить с ними, но они избегают меня с момента моего приезда сюда. Они что, злятся, что я на тебе не женился? – спросил Бен.
Ее голова поникла при мысли о Рианне.
– Нет, они на тебя не злятся, – ответила Эран.
– Так в чем тогда дело? Они ведут себя так, словно я совершил что-то преступное! Если ты мне не скажешь, я сам пойду к ним и узнаю. Спрошу их и об этом человеке, об этой свадьбе! – воскликнул Бен.
– Нет! И близко не смей к ним подходить! – запротестовала Эран.
Эран поняла из выражения его лица, что ведет себя как истеричка. Вдруг Бен стал очень обеспокоенным.
– Эран, что с тобой? Что не так? – спросил он.
Она вырвалась из его рук.
– Оставь меня, Бен! Оставь нас всех в покое!
Бледная как смерть, Эран рванулась прочь и побежала через дюны. Она бежала до боли в ногах, пока не увидела свой дом и Тьерри, выбежавшего ей навстречу. Тогда она упала в его объятия и потеряла сознание.
Еще целую неделю Эран оставалась в Данрасвее, и ее уносили в нереальность навязчивые грезы.
Это не были грезы о море, шторме и акулах. Такие вещи ты принимаешь спокойно, когда вырос на берегу океана, когда океан кормит твою семью. Атлантика была опасной и непредсказуемой, она могла погубить, и губила людей много раз. Если ты выбираешь такой образ жизни, то приемлешь все законы, настроения, силу этой жизни. Горожан такая трагедия потрясает, но Эран знала, что для их семьи это было предначертано, неизбежно и избрано добровольно.
Ее грезы о невинных вещах превращались в кошмары. Она видела маргаритки на солнечном лугу, у которых вдруг вырастали зубы и вцеплялись ей в лодыжку; они преследовали и хватали ее, когда она убегала. То вдруг щенок Рафтеров Оскар превращался в тигра, и Эран защищалась от него в смертельной схватке. Ноты превращались в вампиров, деревья нависали над ней, как гигантские башни, пытаясь проглотить, хлеща ветвями. Тьерри пытался связать ее, а она съеживалась в углу, упираясь и визжа.
В реальности же вряд ли можно было найти более внимательного и чуткого человека, чем Тьерри. Он отпросился на работе, чтобы быть рядом с Эран, поддерживал ее, когда она плакала, пытался собрать вместе всю разрозненную семью Кэмпионов, как будто она была его собственной семьей.
Помогая организовать все после похорон, Тьерри заказывал продукты для поминок, делал телефонные звонки, даже готовил. Даже Молли не могла не оценить его заботу. Но их свадьба, несомненно, должна была быть отменена. Тьерри принял это, понимая, что надо будет соблюдать траур какое-то время.
– Ты имеешь в виду – отложена. Эран? Мы назначим позже новую дату, когда ты поправишься, – сказал он.
Эран автоматически кивнула, продолжая выполнять то, что требовалось от нее сейчас: быть с матерью, Акилом и сестрами, выражать благодарность всем, кто проявил к ним сочувствие, приехал на похороны, прислал цветы. Было много дел и разговоров, и Эран редко оставалась одна. Но вечером она гуляла босиком по пляжу, думая о Дерси, чья жизнь была так нелепо прервана, о Коноре, который за полвека так мало успел! Думала о том, что они могли бы сделать, но не сделали.
Потом Эран сидела с Рианной на коленях в саду у Дэна и Аймир, наполнялась неукротимой энергией девочки, бегающей по траве, качающейся на качелях. До ребенка не дошло всеобщее горе. Девочка понимала, что этих людей с ней больше нет, и только. Как и все дети, она чему-то радовалась и смеялась.
Эран думала о Бене, глядя на свою дочь. Она не знала, что и думать. Он уехал так внезапно – сопровождать тело Эмери в Нью-Йорк. Уехал… Выразив свое огорчение при виде Тьерри, он все равно уехал.
Через пять дней Тхан забеспокоился и решил позвонить Рани, спросить, не слышно ли чего от Бена. Она сказала, что Бен звонил из Ирландии, объяснил, что случилось и куда он направляется. Тхан подтвердил, что Бен тоже звонил ему по этому поводу, но что еще случилось с тех пор?
Рани не знала. С растущим чувством беспокойства Тхан обзвонил подряд Майлса, Кевина, Джейка, даже позвонил Диве, хотя и не хотел ее волновать. Они все знали, что Бен был в Нью-Йорке, но с тех пор, как он туда уехал, не поступало никаких новых сообщений. Оставив Бет на квартире в Кенсингтоне дежурить на телефоне, Тхан отправился в аэропорт и следующим же рейсом вылетел в Нью-Йорк.
Даже в больших количествах алкоголь, имеющийся в квартире у Эмери, не подействовал на Бена. Вернее, не подействовал желаемым образом. И хотя семейная пара, присматривающая за квартирой, знала Бена достаточно хорошо, чтобы предложить ему остаться, он чувствовал, что за ним наблюдают. Наблюдают и не одобряют его действий. Захватив с собой только кредитки, он вышел, нашел банк и снял со счета большую сумму наличных.
Так было проще. Спустившись по Аппер-Ист-Сайд до Гринвич-Вилледж, Бен вышел на Вашингтонскую площадь и вскоре нашел что искал.
В черной куртке, бейсболке и темных очках – в таком виде Бена никто не узнал, никто не видел, как он сунул пачку денег в руку парню, взяв взамен небольшой пакет. Через полчаса он зашел в комнату незнакомого отеля и вскоре сидел прямо на полу, пробуя первую порцию кокаина и удивляясь, как и почему он так долго сопротивлялся этому раньше.
ГЛАВА 16
– Французский или итальянский?
– Что? – переспросила Эран.
Тьерри жестами показал, как едят и пьют.
– Ужин, Эран. Я пригласил тебя, помнишь? Я знаю, что ты предпочитаешь французскую и итальянскую кухни, а сегодня – какую именно?
– Итальянскую, – ответила Эран.
Тьерри снял трубку телефона и заказал столик в «Понтевиччо» в Графском замке. Это было дорогое заведение, но в эти дни все делалось им только для Эран. За прошедший месяц, что они вернулись из Ирландии, Тьерри делал все, чтобы как-то утешить Эран, отвлечь ее.
– Почему бы тебе не принарядиться? – предложил он.
Эран посмотрела на себя в зеркало: полосатая футболка и короткая хлопчатобумажная юбка не очень-то соответствовали «Понтевиччо», а Тьерри очень нравилось, когда она надевала длинные развевающиеся платья нежных пастельных оттенков.
– Хорошо, – кивнула Эран.
Наверху, перебирая вешалки в гардеробе, она наткнулась на унизанное бисером оранжевое бюстье, до которого она никак не могла добраться, чтобы наконец выбросить. Сняв бюстье с вешалки, Эран подошла к зеркалу и приложила его к себе.
– Неужели я когда-то это надевала? И красила волосы? Я выглядела как шлюшка! Тьерри обежал бы меня за километр. Я бы пропала без него, если бы он однажды исчез… Но он не сбежит от той, какая я сейчас, – сказала себе Эран.
Выбрав платье цвета слоновой кости, которое застегивалось у выреза, она причесалась, наложила макияж и, когда она спустилась по лестнице, была вознаграждена улыбкой Тьерри.
В бежевом пиджаке, галстуке в клетку, кремовых хлопчатобумажных брюках он тоже очень хорошо выглядел, и Эран сознавала, что вместе они смотрятся как очень привлекательная пара.
Ресторан, весь в зеркалах и картинах, выглядел очень элегантно. Несколько пар сидели в зале, начиная свой приятный уик-энд. Проработав целый день в Кембридже, не проглотив ни крошки за все это время, Эран поняла, что очень голодна.
– Давай возьмем fettucine linguine, – предложил Тьерри. – А как насчет бутылочки «Пино Грижо»? Или ты предпочитаешь «Треббьяно»?
Они выбрали «Пино Грижо», и после первого же бокала вино ударило Эран в голову. Захмелев, она сидела и улыбалась Тьерри.
– Ты меня избалуешь!
Тьерри отложил вилку и взял ее руку в свою:
– Конечно, избалую. Я же люблю тебя.
– Я знаю. Прости, я просто хандрю, у меня мрачное настроение последнее время.
– Это естественно, ты через такое прошла, – кивнул Тьерри.
– Постараюсь как-то собраться, – слабо улыбнулась Эран.
– Да. Я думаю, тебе нужно наметить какую-то цель, чтобы было к чему стремиться. Давай подумаем о нашей свадьбе, – предложил Тьерри.
Вино проникало в ее кровь, оно расслабляло Эран, так она давно себя не чувствовала. Она чувствовала рядом его силу, его теплую заботу.
– Я надеюсь, это будет летом… Я не могу надеть это платье зимой. Может быть, будущей весной? В апреле? Всего через восемь месяцев.
– О Эран! Купи другое платье, и мы поженимся на Рождество, – сказал Тьерри.
– Но тогда моя мама не приедет. Должно пройти по крайней мере шесть месяцев прежде… между… – Эран умолкла.
– Да, я понял. Прости. Все в порядке. Ладно, давай выберем дату прямо сейчас, – сказал Тьерри.
К ее удивлению, он вытащил из кармана ежедневник и начал просматривать записи.
– Четвертое апреля, суббота. Годится?
Эран согласно кивнула, отметив про себя жест, которым он пригладил усы, как радостно он улыбнулся официанту, когда прибыло следующее блюдо. Ему нравилась эта экзотическая еда.
– Да, четвертое апреля. Мне жаль, что все так откладывается… – Эран не договорила.
– Я согласен. Сейчас, когда я знаю, в чем причина, я могу подождать, – кивнул он.
– Но, естественно, это и есть причина. Какая еще может быть? – Эран пожала плечами.
– Никакой другой, я надеюсь. Я только… Послушай, почему бы нам не взять красного вина к мясу? – Тьерри решил сменить тему.
Эран с удивлением обнаружила, что они уже допили белое. Одной бутылки было бы достаточно. Но если он хочет заказать вторую, ей все равно. Был теплый августовский вечер, она немного расслабилась. Они подождали, пока официант принесет бутылку «Веллетри», Тьерри попробовал его, как делают французы – закатив глаза, и одобрительно кивнул.
– Да! Так о чем я говорил? Да, задержка. Вдовство твоей матери. – Тьерри напряженно выпрямился. – Дело только в твоей матери, правда? Не в этом проклятом парне?
Эран рассмеялась и проговорила:
– Какой еще «чертов парень»?
– Да этот Хейли, будь он проклят! Отец Рианы, который так мучил тебя, пока не умотал в свою «золотую» Америку, – выпалил Тьерри.
Бен! Бен, который исчез бесследно, ни разу не дав о себе знать ни через Рани, ни через Тхана, ни разу не поинтересовался, как она…
– Нет, Тьерри, честное слово, между нами больше ничего не было с тех пор. Я глупо поступила, встретившись с ним тогда, – сказала Эран.
– Я тебе так и говорил, – заметил Тьерри.
Она не хотела больше говорить о Бене. Не хотела слышать его голос, поющий в церкви, не хотела больше думать ни о смерти, ни о похоронах. Бена больше не было, как не было Конора и Дерси. Эран решительно переключилась на прекрасную закуску и прикончила ее.
Потом они еще посидели, наслаждаясь вином. В ресторан вошла цветочница. Тьерри немедленно купил букет алых роз.
– О! Как мило с твоей стороны! – воскликнула Эран.
Она наклонилась поцеловать Тьерри и кивнула, когда он стал внимательно изучать десертное меню.
– Давай, заказывай что хочешь, – сказала Эран.
Тьерри заказал tiramisu, кофе и два самбукаса.
– О нет, я больше не могу пить, – отказалась Эран.
Но вино уже разрушило остатки ее способности к сопротивлению, и она цедила напиток, когда его подали, чувствуя внутреннее тепло и расслабленность во всем теле.
Лицо Тьерри покраснело, голос его стал приглушенным. Когда он подвинул свой стул ближе, Эран почувствовала запах его свежей рубашки, его мыла и шампуня, смешанный с запахом алкоголя. Тьерри был очень мужественным и привлекательным. Эран подалась к нему.
– Ты сегодня останешься? – спросила она.
У Тьерри была своя квартира недалеко от ее дома, но, глядя на завитки волос вокруг лица Эран, на ее губы, поблескивающие в отблеске свечей, он подумал, что сейчас как раз очень подходящий случай остаться у нее на всю ночь. Его очень порадовало, что она сама это предложила. Как два заговорщика, они смотрели друг на друга и улыбались, и Тьерри снова взял Эран за руку.
– М-м. Я останусь. И мы снимем трубку телефона.
– Да? Хорошо. Только уже поздно, все равно никто не позвонит, – улыбнулась Эран.
– Он может! Он упорный. Я бы избил его, если бы он мне попался, – процедил Тьерри.
Бокал треснул, Эран почувствовала, как вино течет у нее по запястью. Ее голос тоже звучал, как надтреснутое стекло.
– Он… он звонил? Бен?
Лицо Тьерри сморщилось, то сожаление, то злость попеременно отражались на нем.
– О черт! Это все вино, прости, Эран…
Эран вытянулась в струнку, ее тело горело, покрывшись испариной, и она вдруг услышала свой холодный и спокойный голос:
– Расскажи мне!
Тьерри чуть не плакал:
– Ну, он сказал, что ничего серьезного… Эран, меня тошнит от этого всего! Тошнит от этого привидения, которое болтается между нами! Он бросил тебя! Это я, кто…
– Тьерри, расскажи мне, – холодно повторила Эран.
Ее взгляд прожигал жениха как раскаленное железо.
– Это было несколько недель назад, ты уехала в Лейкастер, а я полол сорняки в твоем саду – он только спросил, дома ли ты, я сказал, что нет, вот и все… Он даже не представился, но я узнал его голос.
– Но ты сказал, что он был настойчив!
– Ну, это уже был не он сам. Звонил пару раз кто-то еще, у него был какой-то китайский акцент, сказал, что он телохранитель. Во второй раз я сказал ему, что по будним дням ты работаешь, но что я передам тебе… – Тьерри умолк.
– Ну ты и гад! – выпалила вдруг Эран.
Его лицо вспыхнуло от обиды:
– Я не гад! Я твой жених, и любой парень на моем месте сделал бы то же самое!
Эран так резко встала, что стул опрокинулся. Она схватила сумочку и выбежала на улицу – ловить такси.
Ночной охранник хорошо знал свое дело. Кто бы ни пришел и ни спрашивал Бена Хейли, всем следовало говорить, что они не туда попали – особенно задыхающимся от нетерпения молодым девушкам. Это была неправда, но это был единственный способ справиться с ситуацией.
– Извините, мадам, но вы ошиблись. Мистер Хейли здесь не живет.
На какое-то мгновение Эран показалось – возможно, это и так. Но Рани описала именно этот мраморный холл с охранником. И она решительно продолжала:
– Он живет здесь, и он знает меня. Если вы не пропускаете меня, позвоните, пожалуйста, мистеру Диту Тхану и скажите, что я здесь. Мистер Дит его охранник, и он тоже проживает здесь.
О, значит, она кое-что знает о внутренних делах. Знает, что у охранника сначала говорится фамилия. Большинство поклонниц прокалывается именно на этом. Все еще сомневаясь, охранник снял трубку телефона:
– Мистер Дит? Извинтите, пожалуйста, что беспокою вас в такое время, но здесь стоит посетительница, мисс…
– Кэмпион, – сказала Эран.
– Мисс Кэмпион, очень настойчивая… A-а, ну, тогда… хорошо.
Все еще скептически настроенный, охранник проводил Эран к лифту, из которого она вылетела спустя три минуты – и попала прямо в объятия Тхана, который встретил ее, приложив палец к губам.
– Ш-ш, соседи, Эран. Они не любят шума.
Послушно она пошла за Тханом на цыпочках по коридору, но, как только они оказались в квартире, принялась обнимать, тормошить его, засыпая вопросами:
– Тхан! Тхан! Я не знаю – где Бен, как он сейчас?
Тхан поджал губы.
– Он не здесь. Умотал на «харлее». Может быть, в клуб, может быть, в паб, может быть, пьет. Очень опасно!
– А ты почему же не с ним? – спросила Эран.
Тхан вздохнул и проводил ее в большую комнату, беспорядочно уставленную дорогой мебелью, над которой доминировал рояль.
– Садись. Эран. Выпьешь чего-нибудь?
– Нет. Разве что воды, – сказала она.
Тхан принес ей стакан воды. В его глазах Эран увидела осуждение.
– Тхан, прости. Я понимаю, ты, наверное, не поверишь, но я так скучала по тебе, так скучала, но… была одна причина, я не могу тебе все рассказать сейчас, – сказала Эран, задыхаясь.
Его лицо смягчилось, зеленые глаза потеплели, Тхан опустил свое гибкое тело в кресло рядом со стеклянным кофейным столиком.
– Мне тоже очень жаль… я слышал про твоего отца и брата. Почему ты мне не перезвонила, когда я звонил тебе? – спросил он.
– Я не знала о звонках до сегодняшнего вечера, – ответила Эран.
– Ну и вечерок ты выбрала для визита! С Беном очень трудно. Он не в порядке. – Тхан замялся.
– Ты имеешь в виду, что он заболел? Но ты же сказал, что он просто развлекается в городе… – Эран растерялась.
Тхан снова вздохнул, некоторое время разглядывал Эран, потом наклонился к ней:
– Эран, я тебе доверяю, да? Я скажу тебе кое-что, что останется между нами, хорошо? – спросил он.
– Конечно, я никому не скажу, – кивнула Эран.
Какое-то время он изучал рисунок обоев у нее за головой.
– Эран, Бен рассыпается на части, – наконец сказал он.
– «Рассыпается»? Что ты имеешь в виду? – не поняла Эран.
– Наркотики. Кокаин. – И Тхан умолк.
– О Господи! – У Эран побелели щеки.
– Кокаин, водка, все вместе… в прошлом месяце он чуть не умер в Нью-Йорке. Пропал на целую неделю. Мне пришлось искать его с помощью полиции. Нашли в какой-то жуткой гостинице, чуть не при смерти. Большая проблема, – сказал Тхан внешне бесстрастно.
Кокаин! Полиция! Эран вполне могла себе представить, что это за беда. И через что пришлось пройти Тхану, чтобы выдернуть Бена оттуда, притащить его домой.
– Но полиция… неужели Бена не напугало все это? – спросила она.
– Да, напугало – на несколько дней. Он обещал никогда больше не употреблять. Но сейчас употребляет. Отправляется в город, не разрешает мне идти с ним, домой приходит вообще никакой. Эран, он погубит себя!
– Господь милосердный! Что же я могу сделать? Он звонил мне, наверное, из Нью-Йорка, но меня не было, я не… а ты говорил с ним? А Рани?
– Конечно. Мы все ему говорим. Не слушает. – Тхан покачал головой.
Прикусив губу, Эран на минуту задумалась.
– А раньше он употреблял наркотики?
– Нет. Начал, когда Эмери умер. Он ужасно переживал. Эмери устроил Бену новый контракт. Но Бен его профукал. Я говорил ему, что Эмери был бы очень сердит, – Тхан развел руками.
Неожиданно Эран разозлилась. Она тоже потеряла отца, но она же не стала употреблять кокаин!
– Тхан, я могу здесь остаться? Подождать тут с тобой, пока Бен вернется домой? – спросила она.
– Да, пожалуйста, я буду очень рад, если ты его подождешь. Сама все увидишь. Но он придет не раньше трех-четырех утра, – ответил Тхан.
– Не важно, я подожду.
Покачивая головой, Тхан пошел варить кофе, оставив Эран осматриваться в помещении. Такая громадная квартира! Оглядываясь по сторонам, она явственно ощутила, как много денег зарабатывает теперь Бен, тот уровень, на котором он живет. Весь домик ее матери поместится в одной из его ванных комнат!
Он просто дурак! Какая-то смутная злость закипала в ее груди.
Когда Тхан вернулся, он изложил Эран во всех подробностях, что произошло с тех пор, как они с Беном расстались, о его друзьях, о музыке, о его страшной ссоре с «Шваб», его близкой связи с Эмери Чимом, который стал его менеджером. Эмери оставил все свои деньги благотворительным организациям и музыкальным фондам, а Бен унаследовал его квартиру в Нью-Йорке.
– Нехорошо это, Эран. Нью-Йорк – плохое место для Бена, совсем неподходящее.
Но для наркомана любой город был неподходящим местом! Наркотики могли затащить его даже в Корк – его, наркомана. Слово это захлестнуло ее, как петля, наброшенная палачом.
К тому времени, когда часа через четыре внизу на улице послышался треск мотоцикла, Эран была в таком состоянии, словно ее бросали попеременно то в огонь, то в ледяную воду. С пониманием Тхан посмотрел на нее.
– Он может быть с девушкой, Эран. Но ты не беспокойся. Девушки – моя забота, я с ними быстро управляюсь, – сказал он.
Эран растерянно улыбнулась. Как это Тхан с ними управляется? Отправляет их в мусоропровод? Для Эран любой метод устранения казался приемлемым, но лицо Тхана было напряженным, нервным, и она задумалась, как долго ему еще предстоит все это выносить?
Бен во всю глотку распевал какую-то арию из оперы, пока Тхан не подхватил его под мышки, утихомирил и повел в квартиру. Не слышалось ни женского голоса, ни стука каблуков, но Эран слышала, что Бен настроен грубо, агрессивно, что он страшно пьян. До него ничего не доходило из того, что Тхан пытался сказать о ее присутствии!
Ну что ж, дойдет! Сердце ее гулко колотилось, она повернулась лицом к двери. Когда Тхан довел Бена до порога, придерживая за рукав кожаной куртки. Бен остановился как вкопанный, сверкая карими, как каштаны, глазами.
– Вот это да! Да это же Булочка! Ах ты, Тхан, дерьмо такое, ничего мне… – закричал Бен.
Но Тхан уже вышел в другую дверь.
Пошатываясь, Бен смотрел на нее, его лицо горело, руки протянулись вперед.
Схватив кофейник с холодным кофе, Эран окатила его с головы до ног.
Отстранившись, с трудом переводя дыхание, Бен отклонился, кашляя и размахивая руками. На какой-то момент ей показалось, что он сейчас швырнет чем-нибудь в нее, но он вдруг принялся безумно смеяться. Дребезжащий безумный смех сразу объяснил ей все, что этот красивый талантливый парень делает с самим собой.
– Эран! Эй, Эран…
Быстро подойдя к Бену, Эран размахнулась и со всей силы ударила его по лицу.
– Ох! Эй, перестань…
Она ударила его снова. Подняв обе руки, Бен защищался, стараясь перехватить ее руку, но у него было плохо с координацией, ему не удавалось остановить ее, и пощечины сыпались одна за другой, оставляя на лице красные пятна. А затем пришел черед глухого удара кулаком в грудь.
– Ух! O-о! Господи…
Эран удивилась собственной силе, с которой она нанесла еще один удар, и Бен свалился на пол. Когда он попытался подняться, она схватила его за волосы одной рукой, а другой со всей силы врезала ему кулаком в лицо. Задыхаясь, охваченная приступом ярости, Эран вдруг вспомнила Лоркана Миллера. Она тогда сломала Лоркану ребра.
Она и сейчас что-то сломала. Кровь хлестала из носа и изо рта Бена. Но Эран не испытывала к нему жалости или сострадания.
Что-то неразборчиво мыча, Бен поднял руку, уставился на кровь и, шатаясь, отправился на кухню, сгорбившись на случай, если она снова набросится на него. Через несколько секунд Эран услышала звук текущей воды.
Тхан слышал все, дошло до нее, весь этот шум. Но он не вмешался, он это позволил. Он это одобрил. Свалившись без сил на диван, Эран ждала.
Его лицо было цвета льда, когда он снова появился в комнате, прижимая мокрое полотенце ко рту, украдкой поглядывая на нее прищуренными глазами. Под одним глазом у него расцвел внушительный «фонарь».
– Ты разбила мне губу. И сломала зуб! – Его голос звучал так, как будто он весь пропитался гудроном, черным и вязким.
– Что ты сказал? У тебя что-то с дикцией, не очень-то она ясная, – резко сказала Эран.
– Я сказал, что ты уделала мой чертов рот!
– Жаль. Девицам ты не очень понравишься с опухшими губами, – съязвила Эран.
Полотенце все пропиталось кровью и стало ярко-красным. Бен направился на кухню, она пошла следом.
Открыв холодный кран на полную мощность, Эран пригнула его шею и засунула голову Бена под ледяную воду и держала так, пока он не начал захлебываться и кашлять. Он был мокрый до пояса. Когда она позволила ему высвободиться, он отряхнулся, как собака, разбрызгивая по сторонам на стены воду, кровь и кофе.
– Ну, ты сука, просто настоящая сука! – прошипел Бен.
– А ты болван, самый настоящий придурок! – не осталась она в долгу.
Бен был высокий, сильный, он мог, подумалось Эран, ударить ее сейчас, если бы ему пришло такое в голову. Но Тхан был поблизости, ей достаточно было заорать, и, в любом случае, она не чувствовала страха. Нисколько! При всей своей внешней брутальности, при этой «коже», мощном мотоцикле, в Бене Хейли не было жестокости. Похоже было на то, что это она, в своем платье с изысканным вырезом, дала выход своей жестокости. Неожиданно ее одолел легкомысленный смешок… Если бы фанаты сейчас увидели Бена, он бы умер от унижения и стыда!
