Текст книги "Знак расставания"
Автор книги: Лиз Райан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 37 страниц)
Сама эта мысль ошеломила Эран. Но она и возбуждала, подумать только – их реквием наконец прозвучит для публики! А что касается выступления на сцене – что ж, Ханнак Лоури, пожалуй, сказала бы, что самое время! Эран настроилась на круглосуточную работу, поддерживаемая верой Бена в ее силы.
Но Элли-Пэлли! Джейка Роуэна хватит удар, когда он увидит, как Эран поднимается на сцену, Майлс разнесет ее в пух и прах за малейший промах. А публика – о, милостивый Боже!
– Эран, эта песня для Эмери, для Конора и Дерси. Ты только представь, что они сидят в зале. Ты будешь играть только для них, и забудь обо всем остальном, – сказал Бен.
За неделю до концерта Эран не могла ни спать ни есть, была вся на нервах, не воспринимала попытки Бена как-то ободрить и поддержать ее. Все же она попросила Шинед прийти и снять концерт на пленку: если вдруг случится чудо и все получится хорошо, она пошлет пленку Дэну и Аймир, чтобы они послушали.
В этот вечер зал был полон. В первой части концерта Эран сидела за сценой, наблюдая за тем, как все идет по плану. Несколько приободрившись, она услышала, как тепло принимают Бена, с каким энтузиазмом. Публике понравился его новый имидж, она было настроена очень доброжелательно. И вот в середине второго отделения Эран предстояло проскользнуть на сцену и занять место рядом с музыкантами, чувствуя себя на виду у всех, в скромном сером платье.
Поднеся микрофон к губам, Бен обратился к ней.
– А сейчас прозвучит новая песня, написанная Эран Кэмпион, которая сегодня впервые выступит перед публикой, исполняя партию на гобое.
Краем уха Эран слышала аплодисменты и свист, другим ухом отчетливо различила, как ругается за кулисами Джейк. Им пришлось подговорить кого-то из музыкантов, чтобы Джейка отвлекли в тот момент, когда Эран занимала свое место на сцене. Бен продолжал непринужденно говорить:
– Это очень особенная песня для трех особенных людей. Нам важно ваше мнение, так что слушайте внимательно, хорошо?
В ответ публика проревела, что они согласны, и Бен сел за рояль. Когда Эран поднесла гобой к губам, она взглянула в зал, где, казалось, собрался миллион слушателей, но для нее были важны только трое.
Раздались первые нежные звуки песни, и они заставили Эран улыбнуться, когда она посмотрела на Бена – он был в красной кожаной куртке с бахромой и таких же брюках. Но потом начинался сложный фрагмент, и Эран забыла обо всем, кроме музыки, и еще она явственно услышала воцарившуюся тишину. Такую, что было бы слышно, если бы упала иголка.
Песня длилась пять минут – слишком долго, это было основное (среди прочих) возражение Джейка для записи. И когда они исполнили уже половину, Эран начала расслабляться, обнаружив, что получает огромное удовольствие. Даже если публике не понравится и песню больше никогда не исполнят, Эран сможет всем сказать, что сыграла ее! Для Конора, для Эмери и Дерси – она вложила в песню все свои чувства, все эмоции, которые сохранились в ее памяти. Эран чувствовала поддержку других музыкантов, чувствовала одобрение Бена. Он смотрел на клавиши, но Эран знала, что сейчас Бен всем своим существом вместе с ней, и она испытывала то же чувство.
Его голос звучал сильнее, вместе с набиравшей силу музыкой, каждое слово звучало отчетливо и громко. Каждое слово, которое написала Эран, – о простоте и силе трех мужчин, любивших море. Эран была так горда за Бена, и, хотя она ни разу не видела Эмери, она была уверена – он бы тоже гордился Беном.
От них потребовалось изрядное мужество, чтобы исполнить песню, которая явно отличалась от остальных, они рисковали нарваться на бешенство Джейка, на недовольство публики. Бену сегодня вечером как следует всыплют! И когда реквием закончился, несколько мгновений царила ошеломленная тишина, прежде чем публика начала как-то реагировать.
Было множество аплодисментов, но были и свист, и улюлюканье. Некоторые слушатели чувствовали себя обманутыми, они ничего не понимали. Бен встал и с микрофоном подошел к краю сцены:
– Ну и что вы думаете об этом? Стоит ли записать эту песню?
Озадаченная публика глядела на него в недоумении. Не так уж часто ее кумиры советовались с нею! Бен широко улыбнулся.
– Ну, давайте голосуйте! Кто хочет еще и еще раз услышать эту песню, поднимите руки. Сколько же вас?
С любопытством Эран обвела взглядом зал. Бен не говорил ей, что собирается устроить что-то подобное. Но тут она увидела, как поднимаются руки, сначала нерешительно, затем все смелее, пока не стало ясно, что большинство – за! Они хотели, чтобы появилась такая запись! Его, а следовательно, и ее?
Бен ликовал.
– Вы уверены? – громко спрашивал он.
– Да! – кричал зал.
– Точно уверены? – Бен повысил голос.
– Да! – Ответ был еще громче.
– Абсолютно уверены? – Бен уже кричал.
– Да! Да! – Зрители уже смеялись, но одобрительно. Около трех четвертей зрителей подняли руки в знак одобрения, а некоторые даже поднимали руки своих нерешительных соседей.
– Ну ладно, давайте так и сделаем! Пусть этот реквием станет хитом номер один. Потому что меня просто уволят, выгонят, если этого не произойдет. И все из-за вас! Я буду говорить, что это зрители в Элли-Пэлли заставили меня! – шутливо заявил Бен.
Эран смеялась, восхищаясь тому, как естественно и непринужденно, на равных. Бен общается с залом, восхищаясь его безграничным талантом завоевывать людей. Ей пора было удалиться со сцены. Поднявшись, она направилась к кулисам, и как раз в этот момент Бен повернулся к ней, и, к ужасу Эран, она оказалась в луче прожектора.
– Разве эта леди не заслуживает особых аплодисментов? Эта замечательная леди, которая написала слова песни и играла на гобое? – крикнул Бен.
Зрители ответили, что да, заслуживает, и Эран не могла этому поверить – тысячи зрителей аплодировали ей в Элли-Пэлли! Она скромно поклонилась, заметив, что другие музыканты тоже ей хлопают. Что за вечер! Но она сбежала со сцены так быстро, как только смогла, предоставив Бену принимать дальнейшие овации.
Джейк Роуэн стоял за кулисами такой красный, что только что пар у него не шел из ушей!
– Ах он отродье! Бен Хейли за это ответит головой! – бесновался Джейк.
– О Джейк! Им понравилось, у нас получилось! – воскликнула Эран.
– Да, а что, если бы не получилось? Если бы не понравилось? – вопил Джейк.
– Ну, тогда бы Бен поплатился головой, – улыбнулась Эран.
Джейк посмотрел на нее, как голодный лис на кролика.
– Это Бен тебя подговорил или ты его? – подозрительно спросил он.
– Мы… мы оба соучастники. Но. Джейк, ты ведь согласишься теперь записать наш реквием? – спросила Эран.
– А у меня есть выбор? Ну, он и пройдоха, доложу я вам! Я был уверен, что они не примут песню. Пять минут, Господи, да к тому же реквием! – Джейк даже зажмурился.
– Да, но фанаты Бена знают, что он с заскоком, они всегда позволяют ему экспериментировать. Им нравится быть частью процесса, быть внутри него. Вот почему они такие преданные, всегда учат слова его песен и поют вместе с ним… Я уверена, они купят пластинку, чтобы показать, что они правы, – заметила Эран.
– Хм-м. Я так полагаю, что следующая будет какая-нибудь шотландская погребальная песня, или мазурка, или еще что-нибудь, у нас будут песнопения тибетских монахов в чартах! – проворчал Джейк.
– Ну, а почему бы и нет? Помнишь, в шестидесятые была бельгийская монахиня Соер? Места для всего хватит. Чарты принадлежат не только горлопанам, – сказала Эран.
– А что такое, по-твоему, сам мистер Хейли? – возразил Джейк.
Но он уже начал неохотно улыбаться, и Эран поняла, что они победили. Когда она направилась в уборную Бена. Джейк окликнул ее:
– Эй, Эран!
– Да. Джейк?
– Ты там в середине играешь на гобое. Ты же и будешь исполнять партию, когда будем записывать эту хреновину, да? – спросил он.
О да! И Дэн и Аймир это услышат! И Люк, и Ханнак, и ее мать!
Но матери было не до того. К удивлению Эран. Молли второй раз за год отправилась во Флориду и объявила о своем решении остаться там до Рождества. Через неделю пришло письмо от Шер, очень нервное:
«Ну почему опять ко мне? Второй раз за год мама выбирает меня! Она доводит детей, Норбер взялся за гольф, я вся изворачиваюсь – она ненавидит солнце, жару, транспорт, ей не нравится еда, программы по телевизору, а она все возвращается. Я не знаю, чем я это заслужила!»
Когда Эран читала это письмо вслух, Бен смеялся без остановки. Они оба находились в состоянии легкого шока после концерта в Александр-Палас, они были ошеломлены своим успехом. Эран понимала, что среди прочего они обязаны во многом потрясающей способности Бена очаровывать зрителей, а он настаивал, что все дело в ее гобое и стихах.
– Тебе теперь не отвертеться! Будешь больше играть и писать больше слов для моих песен, – сказал Бен.
Так Эран теперь и делала, вдохновленная воспоминанием о том волшебном вечере и предчувствием работы в студии над записью песни, которая им предстояла в марте. Первый альбом 1985 года! Джейк сказал, что не исключено, что выйдет и сингл, смотря какие будут отзывы. Не исключено! Но и это было хорошо для Бена, который сражался и победил, отстоял жизнеспособность песни. Джейк настаивал, что никто не удержит внимания дольше пяти минут. А Бен резко возражал, что такое пренебрежительное отношение к поклонникам выставляет их идиотами, и отказался от какого-то скудного музыкального отрывка, который вряд ли имел какой-то смысл. Что, увертюра Россини к «Вильгельму Теллю» не длится двенадцать минут, «Болеро» Равеля – все четырнадцать?
– Да, но это классические произведения, – возражал Джейк.
– Это классика сейчас, а когда их написали, это еще не было классикой, – сказал Бен.
В результате Джейк сдался, и Бен торжествовал победу.
– В этом вся разница между студиями «Флиндерз» и «Шваб»! Вот почему Эмери выбрал для меня Джейка. Даже если он проигрывает, он не принимает это как личное оскорбление и не таит зла. Он по-прежнему убежден, что у песни не будет коммерческого успеха, но он будет изо всех сил ее раскручивать.
Победа эта была отличным стартом для нового года, и, хотя Эран слышала несколько негативных откликов, большинство не жалело хвалебных слов. Даже Тьерри сказал, что купит пластинку, хотя ему и неприятно поддерживать мужчину, который увел его невесту… Зная, что он просто дразнится, и думая о Рани, Эран начала встречаться с ним. Иногда они вместе ходили на ленч или пили кофе. Бен спокойно к этому относился, но предположил, что ему пора поближе познакомиться с будущим родственником.
– Пока он ведет себя нормально. Но если он начнет к тебе клеиться или огорчит Рани, я убью его, – заявил он.
Два года оказались настоящей проверкой, и пока было похоже на то, что Тьерри пройдет испытание успешно, что весьма огорчало Гая. Тот предпочел бы для дочери более солидную партию, не какого-то торгаша. Но каждое письмо Рани по-прежнему было полно мыслей о Тьерри – пространные сентиментальные послания, которые бесконечно развлекали их. Надо же, как быстро пала твердыня!
В феврале Эран опять собралась к Рафтерам. Бен вопросительно посмотрел на нее:
– Снова? И что тебя так тянет туда?
– Конечно, мать, – немного резко ответила Эран, но чувствовала она себя ужасно. Если бы она могла все рассказать Бену, взять его с собой!
Рианна росла очень быстро, не по дням, а по часам. Она стала относиться к Эран как к кому-то особенному. Она неслась по проулку навстречу Эран, с воплями и визгами, и с размаху бросалась ей на шею.
– Эран, у меня есть пони! Пойдем посмотрим! – звала малышка.
Рианна тянула Эран за руку и вела на поле, отделяющее дом Рафтеров от фермы Мак-Гованов. И точно, там пасся маленький шотландский пони, он мирно щипал траву. Рианне обещали пони на день рождения, когда ей исполнится пять лет, но потом умолили Дэна подарить его раньше.
– Боже пресвятой, она вымотала нам всю душу с этим пони, – сказала Аймир.
Дэн поднял девчушку и поддерживал ее, пока она взбиралась на спину лошадки, придерживаясь за гриву, не сводя глаз с матери:
– Видишь меня, Эран?
– Да, булочка. Я смотрю только на тебя, – отозвалась Эран.
Как всегда, Эран делала фотографии, чтобы положить их в коробку на чердаке. Бен туда не заглядывал, но Эран жила в страхе, что он коробку обнаружит. С каждым днем, с каждой неделей ее секрет становился все глубже, вина – значительнее. Но всегда улыбки Рианны были ей поддержкой. У их девочки было замечательное, счастливое детство, гораздо более здоровое и безопасное, чем то, что они могли бы предложить ей в Лондоне. А еще здесь были Эммет и Сорка, единоутробные брат и сестра, друзья Рианны по играм. Помогали воспитывать ее, избежать излишнего баловства. А малышка любила быть в центре внимания.
– Хочешь, я спою для тебя? Хочешь, прямо сейчас? – спросила Рианна.
Эран согласилась, и девочка велела Дэну снять ее с лошадки и сразу же затянула «Пикник Тедди», прямо посреди поля.
– «Если ты пойдешь сегодня в лес, тебя ждет большой сюрприз»… Ну, давай же, Эран! Пой со мной! – командовала она.
Так они и стояли втроем – Эран, Дэн и девочка, распевая песни, как пьяные в полуночный час. Эран смотрела на свою крошку в синих джинсах и розовом свитерке, с большими карими глазами, кудряшками, розовым бутончиком ротика, и не знала, то ли ей смеяться, то ли плакать. Дэн видел, как искривились ее губы.
– Ты в порядке, солнышко? – спросил он.
– Да, Дэн, я… это просто… она такая прелесть, правда? – Эран засмеялась.
– Да. Особенно когда спит, – улыбнулся Дэн.
– О Дэн!
Но через пару дней Эран поняла. Рианна была очень энергичным ребенком. Заниматься таким существом было равносильно полному восьмичасовому рабочему дню.
– К счастью, в сентябре у нее начнется школа, – сказал Дэн.
Эран посмотрела на Аймир, удивляясь про себя, как некоторые женщины умудряются иметь троих детей и при этом работать. Они, наверное, сами при этом падают от усталости и, скорее всего, особо не церемонятся с детьми. По этой части никто не мог сравниться с Молли.
При встрече Молли усадила Эран и огорошила ее новостью:
– Я собираюсь продать дом.
– Правда? Ну, дом побольше лучше подошел бы тебе и Акилу, – сказала Эран.
– Акил здесь ни при чем, – отрезала Молли.
– Но он… – Эран не знала, что сказать.
– У него может быть своя квартира, как у других парней. Есть свободная над магазином Свини. Пусть там развлекает свою молодуху, пусть узнает, что такое самому оплачивать все счета! – Молли кипела возмущением.
– Мать! Ты же не собираешься жить одна? В твоем возрасте? – спросила Эран.
– В моем возрасте? Мне всего пятьдесят шесть! – заявила Молли.
Эран прищурилась. Молли всегда устраивала целую историю из своего возраста – одевалась и вела себя как пожилая женщина, пока все не поверили, что она и есть старуха.
– И куда ты собираешься переезжать? – спросила Эран.
– В Америку, – сказала Молли.
– В Америку? Я думала, ты собираешься куда-то поблизости перебраться, – растерялась Эран.
– Я не имела в виду «поблизости». Я имею в виду Флориду. Там… там погода лучше, – сказала Молли.
Погода? Но Шер говорила, что мать постоянно жалуется на погоду, буквально каждый час, и на насекомых, на еду, на этих цветных, пока Шер не предупредила ее, что если Молли не перестанет обзывать негров, то может попасть под суд за расизм.
– Ты… ты собираешься жить с Шер? – спросила Эран.
– И с этими ее детками? Нет, не собираюсь. Я подумала о своем собственном домике. Может быть, ты мне поможешь, раз уж твой певец так процветает? – спросила Молли.
Ну, Эран ей поможет, естественно. Она даже ничего своему певцу не скажет, просто воспользуется отчислениями от продаж «Реквиема». Эран рассказывала Молли об этом, но ее быстро одернули. Рок-музыка не могла иметь ничего общего с реквиемом, это было святотатство, и Молли не хотела и слушать об этом. Так что Эран даже не стала объяснять, что реквием посвящен Конору и Дерси.
Но тут был более серьезный вопрос. Эран не сказала бы, что смертельно расстроилась из-за отъезда Молли в Америку. Но Эран беспокоилась за нее. Несмотря на свой цинизм, Молли была потрясающе наивна, она могла быть даже в чем-то опасна для себя самой за границей – с таким ограниченным сознанием, будучи человеком неискушенным, абсолютно лишенным чувства юмора. Шер не могла бы приглядывать за Молли целыми днями.
– Я помогу, если ты действительно хочешь переехать, но я думаю, что тебе надо еще раз все хорошо взвесить, – сказала Эран.
– Зачем? Ну правда, что меня здесь удерживает? Ко мне даже никто не заходит в гости. Уж лучше я буду греться на солнышке, – буркнула Молли.
В этом было зерно правды. Кроме обязательных визитов ее детей, мало кто навещал Молли. За все годы работы в вязальной группе она так и не подружилась ни с кем. И хотя шестеро из десяти ее братьев и сестер по-прежнему жили в Ирландии, никто из них к Молли не приезжал. Несмотря ни на что, Эран была очень удивлена таким радикальным решением своей матери – покинуть деревню, где все было такое знакомое и надежное. Единственное, что, по ее словам, нравилось Молли в Америке, это были молитвенные собрания, которые проходили в местной церкви.
Так поэтому у нее такой уверенный тон, руки решительно скрещены на груди, вся поза выражает исключение дальнейших обсуждений? Вспомнив о высоком уровне преступности во Флориде, Эран с тревогой смотрела на мать.
– Ну, если ты так уверена… и все же, я считаю, что тебе надо как следует все взвесить, – сказала Эран.
– Я во всем уверена. Я продам дом, и оставь меня в покое! Я могу прожить на страховку и, может быть, даже найду себе работенку, – заворчала Молли.
Эран знала, что у матери были и другие деньги: крупную сумму вдове отвалил Пэдди Клафферти, хотя трагедия случилась не на его судне.
– Какую работу? – спросила Эран.
– Откуда я знаю? На месте разберусь. – И Молли махнула рукой.
Так и получилось. Молли продала дом и через три месяца эмигрировала в Америку. Тем же летом Бен записал свой хит номер один. «Атлантик реквием» оказался в чарте на пятом месте, а на следующей неделе вышел на первое место, где оставался до середины июля. Они пышно отметили день рождения Бена – ему исполнилось двадцать восемь. Эран даже не ожидала, какое удовольствие ей доставит работать с ним вместе в студии.
– Я хочу это повторить. Ты можешь написать еще композиции с партией для гобоя? – спросила она.
Бен посмотрел на нее серьезно.
– Да, только при условии, если ты готова выступать со мной на сцене, – ответил он.
O-о! Чем больше Эран думала об этом, тем больше убеждалась, что рок-концерты – не для нее. Один – нормально, так, для развлечения. Но на постоянной основе – нет! Она гораздо более счастлива была дома со своими стихами или помогая Бену разбираться с костюмами и гримом.
Кроме того, был еще фэн-клуб, где Эран два раза в неделю работала по утрам, и общественная группа, к которой она присоединилась, чтобы помогать искать работу бездомным. Многие из тех, кто спали на улицах, очень хотели оттуда убраться, и среди них было немало ирландцев. Холли Митчелл тоже этим занималась. У Холли очень хорошо получалось разыскивать новые рабочие места, убеждать хозяев, писать поручительские письма. Тринадцатилетнему Оливеру порой приходилось уступать свою кровать приезжим и перебираться к себе в палатку в саду, пока мама разбиралась со своими «перелетными утками». Олли был страстный поклонник Бена, ему легко доставались автографы, которые он продавал своим завидующим друзьям.
– Скоро им предстоит собирать разные предметы, – заметил как-то Бен, подписывая очередную пачку автографов.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Олли.
– Через два года мне будет уже тридцать. Поскольку у меня уже есть хит, ставший номером один, я могу расслабиться и начать подумывать о том, чтобы заканчивать карьеру рок-музыканта, – сказал Бен.
– Но Джейк думает, что твоя следующая песня тоже может попасть на вершину чарта! А как же твоя публика, которую ты любишь? – спросил Олли.
Бен послал воздушный поцелуй в никуда.
– Прощайте, мои любимые! Если только вы не готовы перейти в волшебный мир классической музыки.
Значит, он не забыл слова Эран, сказанные несколько лет назад. Но неужели в самом деле – опера? После потери Эмери Бен эмоционально повзрослел, но Эран не была уверена, готов ли он к этому шагу.
– Ну, не сразу. Но если я займусь музыкой для кинофильмов, для мюзиклов, то в девяностые я смогу подступиться и к опере. Возможно, сначала к рок-опере, а потом к настоящей, – сказал Бен.
– А ты не будешь тосковать по своим фанатам? – спросила Эран.
– Да. Мне их будет не хватать. Но вряд ли они захотят видеть, как я, прихрамывая, буду в свои восемьдесят шесть взбираться на сцену… пора подумать, как уйти, изящно поклонившись, – ответил Бен.
И он посмотрел на Эран, слегка задумавшись. Эран положила руку ему на плечо.
– Ну что ж, давай позаботимся, чтобы ты в полной мере насладился оставшимися тебе разгульными годами. И получим еще несколько золотых дисков, которые украсят эту стену.
Похоже было, что «Атлантик Реквием» станет платиновым диском. Его успех поразил всех. Эран даже слышала, что он может получить награду Ивара Новелло за свою оригинальность.
– Хорошо. Если ты будешь мириться со всем этим еще несколько лет, мы повеселимся как следует. – Бен потер руки.
Эран понимала, что он имеет в виду, когда говорит «все это». Люди, толпившиеся у них дома днем и ночью, ночные клубы, которые Бен по-прежнему посещал, гастроли, на которых его осаждали толпы девиц, его раздражительность, накатывающая иногда на него от полного изнеможения, стресс от необходимости постоянно быть на пике своей формы. Раз или два он снова тянулся к бутылке, но Эран пресекала эти попытки, были и жуткие ссоры. Но при всем при том они были очень счастливы.
– Бен, я очень счастлива, когда пишу слова к песням. Я чувствую, что наконец полностью расправила крылья. И я хочу еще писать. Но когда мне будет тридцать, может быть, мы могли бы подумать… – Эран умолкла.
Бен улыбнулся:
– О том, чтобы нам пожениться?
– Я хотела сказать, о детях, – сказала Эран осторожно.
Даже когда она это уже произнесла вслух, она задумалась, заслуживает ли она детей? Она забросила их первого ребенка. Но биологические часы начинают тикать все громче.
Бен ненадолго задумался:
– Да. Хорошо. Когда закончатся гастроли и я буду больше времени проводить дома. Если я буду отцом, я буду вполне хорошим отцом.
Эран сразу вспомнила личико Рианны. Рианна уже ходила в школу, гордо показывая всем пенал из Зальцбурга. Малышка Рианна, которая уже была ростом со своего пони.
«Атлантик Реквием» действительно стал платиновым диском. Эран с Беном были как в угаре. А к следующему лету Бен Хейли и Эран Кэмпион получили еще одно золото – за нахальную песенку. Она появилась под влиянием одного невероятно скучного вечера, на который их однажды пригласили. Хозяин дома, друг Чанды, пригласил их для своего гостя – друга сына. Парню был двадцать один год, и он был без ума от Бена. Чанда не делала секрета из того, что ей было очень важно снискать расположение этого семейства.
– Правда, приходите. Это будет супервечеринка, – уверяла Чанда.
За исключением самого сына, Эран и Бена окружали очень напыщенные особы, но ради сохранения хороших отношений они мужественно терпели. Размазывая по тарелке приторный десерт, Эран с ужасом поймала себя на мысли, что это и была та жизнь, которую ей когда-то хотелось иметь: добропорядочные разговоры о мебели Смоллбоуна, о ценах на недвижимость, о рецептах Джейн Григсон. Когда она оказалась дома, у нее было ощущение, что она вырвалась из тюремного заключения, а Бен нестерпимо ругался из-за напрасно потраченного свободного времени, которого у него было так мало. Но они уже порядочно выпили и не теряли шутливого настроения.
– Это было так вежливо, так невероятно изысканно! Давай сделаем песню – пародию на это! – предложил Бен.
Они просидели всю ночь, подбирая слова и мелодию, и к концу недели отшлифовали ее до конца. Они назвали ее «Angel Whip» («Ангельский крем»), и в ее начале Бен очень похоже изображал Джулию Эндрюс. Никто не думал, что к песне отнесутся всерьез. Поэтому они совершенно обалдели, когда Майлс и Джейк стали петь немыслимые дифирамбы песне, расхваливать ее на все лады, вспомнив один из похожих ужинов, на котором им пришлось проторчать. Удивление продолжилось, когда песню записали на студии, после чего ее запустили для публики, и оказалось, что полстраны пережило что-то подобное на жутко скучных званых мероприятиях. Бен стал голосом скучающей Великобритании, он доводил публику до агонии, когда семенил в фартучке по сцене, натирая серебряную ложку и распевая свою песенку.
А события продолжали раскручиваться по нарастающей. С Беном связался итальянский продюсер, который собирался ставить комедию, и поинтересовался, не хотел бы Бен написать для нее музыку? Бен согласился, при условии, что слова напишет Эран Кэмпион. Да, согласился продюсер, он именно это имел в виду, чтобы участвовали они оба, команда, которая сотворила «Angel Whip».
– Команда? Ты это слышишь, булочка? – воскликнул Бен.
Эран слышала, и все это ей очень нравилось. Ей не нужен был свет рампы, она никогда не могла так общаться с публикой, как Бен, но она чувствовала, что расцвели они именно вместе. И со всеми силами взялись за проект. В это время пришло письмо от Шер. Молли – Эран глазам не поверила, – Молли вступила в секту! Какой-то культ с харизматическим лидером в Майами. Какой-то мужчина, по сравнению с которым Муссолини – просто мать Тереза. Группа явно фашистская, и, более того, Шер беспокоилась, что там могут быть финансовые осложнения, потому что, ясное дело, главное для них – вытащить у членов секты побольше денег. Мать очень легковерна, и ее оберут как липку. Встревоженная, Эран написала матери, но ответа не получила.
А потом подошло время возвращения Рани домой. Эран не могла поверить, что уже пролетели эти два года. Она знала, что для Рани они были очень долгие и трудные, но и очень насыщенные. Она приобрела полезный профессиональный опыт, очень многое сделала для Индии, стойко перенесла разлуку с Тьерри. Преданный, как пес, он терпеливо ждал, и в день ее прибытия он помчался вместе с Эран в Хитроу с цветами в одной руке и обручальным кольцом в другой. Эран подозрительно покосилась на нарядную коробочку.
– Мой бриллиант, я так предполагаю? – спросила она.
– Нет! Ну, я попросил ювелира заменить бриллиант на рубин, – признался Тьерри.
Бен отдал в распоряжение Тьерри «мерседес», Эран положила туда бутылку шампанского. И когда они вернулись из аэропорта, Тьерри и Рани уже были обручены. Но шампанское осталось нетронутым, потому что пребывание Рани в Индии превратило ее в последовательную индуистку. Бен с нетерпением ждал рассказов сестры. Он наконец выпустил сестру из своих объятий, и она могла говорить.
– И что, теперь исполнительницы танца живота больше не пьют? – спросил Бен.
– Нет, и я очень довольна, что Эран и тебя отучила. Это для тебя было плохо. А для женщин еще хуже! – заявила Рани.
Свадьба Рани была намечена на осень 1986 года. Эран сидела перед зеркалом, размышляя, что надеть.
Зная Гая Хейли, можно было быть уверенным, что там будет парад нарядов. Может быть, самое время посетить «Харви Никколс» с кредитной карточкой?
Лежа на кровати, Бен оценивающе смотрел на Эран, пока она размышляла, сидя в вышитом цветами лифчике.
– Ты знаешь, мне захотелось подарить тебе какое-нибудь настоящее украшение, чтобы отметить все твои замечательные слова, которые ты написала к песням. Ты хотела бы получить какую-нибудь драгоценность? – спросил Бен.
Автоматически рука Эран потянулась к шее.
– О нет, я еще недостаточно стара для этого. Я буду глупо выглядеть…
Их глаза встретились в зеркале, и оба поняли, о чем подумали одновременно. Бен нахмурился:
– Единственная вещица, которую я подарил тебе, это серебряный кулончик, годы назад. Ты помнишь – ключик? Где он? Как так вышло, что ты его не носишь?
– O-о, я потеряла его, Бен, – ответила Эран.
Бен немного помолчал.
– А говорила, что никогда не потеряешь. Говорила, что будешь носить его всегда.
– Ну, когда мы расстались, я сняла его, а потом не смогла найти. – Взволнованная, Эран с трудом дышала. Его глаза, казалось, буравили ее насквозь.
– Очень жаль. Я думал, что он имеет для тебя значение, – вымолвил Бен.
– О, он был очень мне дорог. Я ужасно расстроилась, – сказала Эран.
– Возможно, мы подыщем ему замену, найдем другой? – спросил Бен.
– О нет, не надо, – ответила Эран.
Как раз в этом году Дэн и Аймир подарили ключик Рианне! Они полагали, что в свои шесть лет девочка уже достаточно взрослая, чтобы надевать его по торжественным случаям. Эран быстро повернулась к Бену:
– Я думаю, что не надо. Тот, первый, был неповторим. Я не хочу копию.
– Ну ладно. Если ты теряешь все, что тебе дарят, нет смысла делать тебе подарки, – сказал Бен.
Эран понимала, что он обиделся, и лихорадочно перебирала в голове, что бы могло его утешить.
– Ну, если я такая растяпа и теряю драгоценные предметы, то, может быть, стоит потратить эти деньги на что-нибудь, что я не смогу потерять? – спросила она.
– Например? – Бен поднял брови.
– Как насчет того, чтобы поехать в Индию? Рани говорила, что это бесподобно, и ты всегда этого хотел, – сказала Эран.
Это предложение оказалось весьма кстати, оно сразу переключило Бена на другие мысли.
– Хорошо… если ты предпочитаешь так, давай поедем, – кивнул он.
– Это будет чудесно, и мы оба получим больше удовольствие. Ценные украшения подождут, пока мне исполнится сорок.
Бен улыбнулся, и Эран улыбнулась ему в ответ. Но она подумала о серебряном ключе, который украшал хрупкую шейку Рианны. Девочка думала, что это мама и папа подарили его ей, мама и папа, которые обожали ее.
* * *
Свадьба Рани действительно была очень пышная, регистрация прошла в мэрии, а дома сто пятьдесят человек гостей праздновали это событие. В красном с золотом сари Рани выглядела ослепительно, маленькая красная метка на лбу обозначала ее принадлежность к касте, к какой именно – Эран не поняла. Но она очень хорошо поняла всю сдержанность родителей Тьерри, и пожалела, что Гай Хейли тоже так неприступно холоден. Да оттает ли он вообще когда-нибудь?
Эран огорчило, что Тьерри по-прежнему не воспринимал ее, у него не нашлось теплого слова для Бена, даже когда тот исполнил музыку, специально написанную к этому событию. Но Дива была очень приветлива, и Чанда тоже весьма благожелательно настроена – она выражала уважение к успеху брата, по крайней мере к его финансовой стороне. Празднование было испытанием, и в конце его счастливая пара отправилась в свадебное путешествие в Гоа. Помахав им рукой, Эран задумалась.
