Текст книги "Кровавая схватка (ЛП)"

Автор книги: Линдси Дж. Прайор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

Она крепче прижала его куртку к груди.

Это могло быть уловкой со стороны нападавших из засады, чтобы разделить их.

Но Джаск учёл бы это в своих расчётах. Он бы не убежал просто и не бросил бы её, если бы верил в это. Джаск думал, что тут кроется что-то другое. Настойчивость, с которой он умчался, излучала целеустремленность – целеустремленность, которой она должна была доверять.

Ей следовало остаться. Ей следовало подождать, как он ей и велел.

Но при мысли о том, что все три вампира набросятся на него, у неё скрутило живот. Эта засада могла быть ловушкой для него. Джаск, возможно, был сильным. Он, возможно, был быстрым. Возможно, был могущественным, но сражаться с тремя вампирами?

Это была нескончаемая область споров среди людей – о том, кто на самом деле был самым могущественным из вампиров и ликанов. Ликаны были быстрее. Ликаны были более проворными. Ликанам не было равных в их стратегии по численности. Но вампиры были более расчетливы. А что касается чисто физической силы, то один на один всё зависело от соперников.

И Джаск остался там один на один с тремя ублюдками.

София оглядывалась по сторонам, продолжая двигаться вперёд. Было так много объектов, за которыми можно было спрятаться, под которыми можно было спрятаться. Она не могла отключиться ни на секунду. Она не могла ослабить бдительность даже на малую толику этого.

Она убьёт их. Если они причинят вред Джаску, она убьёт их.

Она сжала кулаки и зашагала более целеустремленно, крепко прижимая куртку Джаска к груди. Её потребность защитить его была непреодолимой.

Она позволит им вырвать кусок из своего тела, если они так решили играть. Она даже сама откусит от себя кусок, если до этого дойдёт, и заставит свою кровь пролиться им в глотки.

Она ускорила шаг до бега, чувство срочности пересилило страх.

Они могли уже загнать его в угол. Насмехаться над ним. Мучить его. Она знала, на что они способны. Она подумала о Мариде. Если они были видом, который мог сделать это со своими, то было немыслимо, что они могли сделать с ликаном, находящимся в их распоряжении.

Она побежала, огибая обломки вокруг себя так проворно, как только могла.

Она упорно продвигалась вперёд, понятия не имея, движется ли она вообще в правильном направлении. Здания нависали над ней. Пустота этого места отзывалась эхом. Ей нужна была подсказка. Что-то. Она была на грани того, чтобы выкрикнуть его имя, но знала, насколько по-идиотски это было бы.

Она продолжала бежать. Бежала так быстро, как только могла на своих каблуках, которые раздражающе цокали по бетону. Дурацкие каблуки, которые купил ей Джаск. У неё было искушение побежать босиком, но из-за мусора, не говоря уже о битом стекле, её гарантированно порезанные ступни привлекли бы вампиров даже больше, чем её женские шаги.

Пот покрыл её лоб, ладони и спину, несмотря на прохладный воздух.

Она не могла потерять его. Ей было невыносимо потерять его.

Она споткнулась и резко остановилась.

В шести или девяти метрах впереди что-то лежало на земле. Что-то неподвижное. Но что-то, что не было похоже на мусор, мимо которого она проходила.

У неё перехватило дыхание, когда она уставилась на это нечто, ожидая, что оно пошевелится.

Этого не произошло.

Она оглянулась по сторонам. Проверила за спиной. Нигде не было никакого движения.

Она оглянулась на бугор, а затем медленно и осторожно стала приближаться, всё время проверяя каждый угол в пределах видимости.

Это была фигура. Сгорбленная фигура. Неподвижная, сгорбленная фигура.

Её сердце бешено заколотилось, а ноги налились свинцом.

Джаск.

Джаск.

Она, спотыкаясь, двинулась вперёд, едва дыша. Она была в нескольких шагах от того, чтобы броситься на колени и перевернуть его.

Но когда она подошла ближе, её желудок перевернулся. Одежда была не той. Это был не он.

Лежащий вампир был мёртв. Его шея была вывернута под невозможным углом, явно сломанная резко и эффективно.

Она, спотыкаясь, прошла мимо него, и заметила движение у здания справа от себя.

Она поспешила к месту потасовки. Услышала крик боли. Услышала хруст костей.

Джаск поднял вампира с земли и одним быстрым и мощным движением прижал его к стене.

Это была война, которая всегда была потенциальной между видами. Это было то, чего они пытались избежать. Вот как это было бы, если бы их поставили друг против друга. Это был ликан против вампира.

Она не сомневалась, что Джаск был ответственен за другого вампира. Вполне возможно, и за третьего тоже. И он, казалось, уготовил точно такую же судьбу для этого.

Её облегчение от того, что с ним всё в порядке, было огромным.

Её инстинктивная реакция после этого была аморальной. Более того, она знала, что в сложившихся обстоятельствах это было несправедливо аморально. Вампир всё ещё был живым, дышащим существом, что бы она к ним ни чувствовала. Существо, находящееся на грани удушения. Но всё, что она могла сделать, это медленно проследить взглядом по задней части джинсов Джаска, где его поза натягивала ткань вокруг его сильных бёдер, до того места, где она также туго обтягивала его твёрдую, дерзкую задницу. Узкая, но по-мужски подтянутая талия была частично обнажена слегка задранной рубашкой. Сила в его плечах, напряжение бицепсов под рукавом вытянутой мускулистой руки, которая без усилий прижимала вампира к стене.

Вампир почти наверняка был равен Джаску по росту и весу, но это, казалось, не имело никакого значения. Джаск был зол. Разозлился настолько, что, когда он оглянулся через плечо, очевидно, почувствовав её присутствие, даже она сделала осторожный шаг назад.

– Я сказал тебе оставаться на месте, – сказал он.

И нетерпеливые нотки в его голосе, приказ в его тоне никак не уменьшили её трепет от возбуждения.

Она сократила расстояние между ними.

– Я подумала, что тебе может понадобиться моя помощь, – сказала она, складывая руки на груди. – Что, очевидно, так и есть.

Он коротко выдохнул в ответ на её попытку пошутить.

– Я дам тебе знать, – сказал он и снова обратил своё внимание на вампира, с трудом переводящего дыхание.

Он усилил хватку на горле вампира, София наблюдала за происходящим, видя грубую решимость в глазах Джаска.

– Достаточно потраченного впустую времени, – сказал Джаск. – Я хочу знать, кто назначил за неё вознаграждение и почему.

– Вознаграждение? – эхом отозвалась София.

Вот почему вампир ещё не был мёртв. Джаску нужна была информация.

– За нами шпионили, – сказал Джаск, не отводя взгляда от вампира, который даже в тени приобретал странный оттенок.

Но вампир хранил молчание. За несколько мгновений до его собственной потенциальной смерти стало очевидно, что, на кого бы он ни работал, он не хотел раскрывать кого-то – ещё одно подтверждение того, что это был кто-то крупный.

– Это Калеб Дехейн? – спросила София.

Джаск сердито посмотрел на неё за то, что она прервала его.

Но София всё равно подошла на шаг ближе.

– Так? – требовательно спросила она вампира.

Вампир облизнул пересохшие губы. Его внимание вернулось к Джаску.

– Нет, – отрезала София.

Она опустила руки по швам, сжала и разжала их, от близости к вампиру у неё уже всё затуманилось.

– Не смотри на него… посмотри на меня. Ты думаешь, он плохой полицейский в этом деле? Я ещё даже не начинала. Он может свернуть тебе шею за считанные секунды. Я могу позволить этому длиться несколько часов. Тот, кто тебе платит, сказал тебе, что ты охотишься на серрин?

Вампир нахмурился. Он выглядел смущенным, в его глазах читалось недоверие.

– Нет, я так не думаю, – сказала она.

Она снова посмотрела на Джаска.

– У нас есть немного времени, чтобы поиграть, не так ли? Я могла бы начать поить его своей кровью прямо сейчас. Или рассвет наступит через пару часов. Мы могли бы подождать до тех пор. А когда солнце, как следует, взойдёт, мы могли бы привязать его к груде ржавого металлолома, вон там, у машины, запечь его немного, пока он не будет готов говорить.

Джаск оглянулся на неё, слегка приподняв брови. Она не могла сказать, был ли он искренне удивлён её предложением, но, казалось, он был готов подыграть.

– У тебя богатое воображение, милая. Напомни мне никогда не перечить тебе.

Она пожала плечами.

– У меня есть более инвазивные процедуры для подобных ситуаций.

Он ухмыльнулся. Искренняя ухмылка. Но затем он снова посмотрел на вампира.

– У меня тоже, – сказал он, отрывая вампира от стены. Он оглянулся на Софию. – И на этот раз ты останешься здесь, – скомандовал он.

Затем он подтащил вампира к ближайшей двери, пинком распахнул её и втолкнул его внутрь.

София оглянулась через плечо на пустынный жилой массив позади себя, прислушалась к отдалённым звукам Блэкторна, доносимым ночным ветерком.

Она оглянулась туда, где исчез Джаск. Она вздрогнула, когда услышала первый душераздирающий вопль, и вскоре из заброшенной квартиры донеслись более прерывистые крики.

Нервничая из-за того, что кто-то ещё услышит и придёт разобраться, она снова оглянулась, пока шли минуты, а крики продолжали раздаваться. Пока, переставляя одну ногу за другой вопреки здравому смыслу, она не подошла к окну, чтобы заглянуть внутрь.

Лунный свет из временно рассеявшихся облаков создавал сплошной дождь сквозь сломанную крышу заброшенной квартиры. Джаск стоял в тени справа от вампира, который распластался на спине на кухонном столе.

Она прищурилась, но не смогла точно разглядеть, что он делает. Она видела только дрожь тела вампира, когда Джаск навис над ним. Она снова вздрогнула, когда вампир дёрнулся.

Происходил разговор – разговор, который, по её мнению, она имела право услышать.

Она толкнула дверь и вошла внутрь, приблизившись к столу как раз вовремя, чтобы услышать, как вампир пролепетал:

– Калеб. Это Калеб. Он единственный, кто хочет её.

Сердце Софии пропустило удар.

– Почему? – потребовал Джаск.

Но для Софии, было ли это подтверждением того, что он знал, что Альянс сделал с Джейком, или это было потому, что он знал, что серрин на свободе в Блэкторне, это не имело значения.

Калеб шёл за ней.

– Я не знаю, – выдохнул вампир. – Он… он разослал призыв по улицам. Любой, кто увидит её, должен доложить об этом.

– Она нужна ему живой? – спросил Джаск.

– Да, – сказал вампир.

Джаск убрал свою левую руку, ближайшую к ней, от горла вампира. Долю секунды спустя он вонзил её вампиру в бок, под грудную клетку. Вампир сильно дёрнулся, шок отразился в его глазах.

София тоже вздрогнула. Она инстинктивно сделала шаг назад, уставившись на теперь уже отведенную окровавленную руку Джаска, на бугор мышц, который он там держал – вырванное сердце вампира, чёрное в лунном свете.

Она затаила дыхание, ожидая, что Джаск обратит на неё внимание. Ожидая, что что-то, что угодно, произойдёт дальше.

Но он не смотрел на неё. Он ничего не сказал, уронив уже неработающий орган на пол и войдя в лунный душ.

Вместо этого он повернулся к ней спиной, присел на корточки, окунул руку в наполненное водой ведро, стряхнул излишки воды, словно совершая некое ритуальное очищение, и снова встал.

Она посмотрела на труп вампира, который теперь напоминал безвольную и брошенную жуткую игрушку. Доказательство того, на что был способен лидер ликанов.

И ей пришлось присмотреться повнимательнее.

Её рука метнулась ко рту, когда она уставилась на целенаправленное кровопускание, на перерезанные и разорванные сухожилия и мышцы, которые демонстрировали, что Джаск знал все слабости вампиров. Что он, без сомнения, знал и человеческие. Пытка была делом рук мастера – быстрого, умелого и опытного мастера.

Вот почему Джаск был альфой в своей стае. Вот почему Джаск мог быть альфой везде, где бы он ни захотел быть. Потому что, когда дело дошло до этого, Джаск сделал то, что должен был сделать. Он сделал именно то, о чем когда-то предупреждал ликанов – он порвал во всех нужных местах.

И в результате преуспел в получении того, чего хотел.

Жар внутри, нарастающий в нескольких сантиметрах ниже её живота, обжигал. Пролитая кровь пробудила что-то в ней точно так же, как это пробудило волка в нём. Серрин снова всплыла на поверхность – вызванная запахом вампирской крови в воздухе. Её инстинкты выживания включились при виде резни. Она почувствовала, что всё вокруг затуманивается, почувствовала, как тёмная комната надвигается на неё, так что всё, на чём она могла сосредоточиться, это Джаск и его силуэт, залитый лунным светом.

Он оставался спиной к ней, переплетенными руками держался за затылок. Его когти, всё еще частично вытянутые, были освещены лунным светом. Его ноги были расставлены в солдатской стойке, рукава всё ещё закатаны, обнажая мощные предплечья, дыхание медленное и затрудненное, как будто он успокаивал себя.

Или пытался успокоить.

Потому что он пытался быть солдатом; его действия были действиями солдата, заботящегося о своей стае. И теперь она чувствовала себя частью этой стаи – по крайней мере, в его предназначении для неё.

Его бескомпромиссное действие, направленное на то, чтобы получить от вампира то, что ему было нужно, дали ей чувство сопричастности, которого она не испытывала уже долгое время. Уют семейной ячейки, в которой, как она чувствовала, ей не было места с тех пор, как она была ответственна за разрушение своей собственной.

Только теперь она почувствовала, что вот-вот снова потеряет самообладание.

Её пульс участился, ладони покрылись испариной.

Слова, что Калеб хочет её, всё изменили. Джаск знал, что теперь, когда была подтверждена причастность печально известного вампира, они оба были по уши в дерьме. То, что их загонят в угол, было лишь вопросом времени – без сомнения, послужило катализатором гнева Джаска. И по тому, как он игнорировал её, она догадалась, что он возлагает на неё ответственность за возросшие шансы.

Но если это был его отказ, если он решил, что с Калебом не стоит связываться, тогда он собирался сказать ей об этом в лицо. Потому что за последние несколько часов они стали командой, и она пока не собиралась отказываться от этого.

Поскольку теперь Калеб охотился за ней, она нуждалась в Джаске больше, чем когда-либо. Более того, её сестры нуждались в нём. Им нужен был ликан, которого она только что мельком увидела.

И она собиралась отстаивать свою точку зрения, чтобы удержать его.

– Ты злишься, я понимаю, – сказала она.

Во рту у неё пересохло, онемевшие руки сжались в кулаки.

– Но если ты хочешь отказаться от меня сейчас, какой бы план у тебя ни был на мой счёт, тогда повернись и скажи мне об этом в лицо. Потому что я честно предупреждала тебя, Джаск. Я же говорила тебе, что в этом может быть замешан Калеб. Это не похоже на…

Она уловила в тишине его короткий выдох. Он опустил руки по швам и повернулся к ней лицом.

Искра электричества пронзила её насквозь – что-то внутреннее, что-то инстинктивное, что-то слишком вызывающее воспоминания проснулось прямо тогда. У неё скрутило живот. Его глаза были столь же гипнотизирующими, сколь и смертельными.

Это был монстр. Это было то, чего они все боялись. Это был Джаск на пороге того, чтобы дать волю своему истинному темпераменту.

Его глаза, насколько она могла видеть с расстояния в несколько метров, были поглощены опаловыми зрачками. Его клыки поблескивали в щели между чувственными губами. Губы, которые опустились на неё в камере, бесстыдно пробуя на вкус, выводя её за пределы того, что она считала возможным.

И он определенно пытался успокоиться. Его всё ещё затрудненное дыхание говорило ей об этом – его твёрдая грудь, ещё больше обнаженная из-за верхних пуговиц, оторванных от рубашки во время борьбы, поднималась и опускалась неритмично.

Несмотря на прохладу ночного воздуха, ей стало жарко, она разволновалась, когда эти глаза по-прежнему завораживающе смотрели на неё.

Она не знала, соглашалась ли она на самоубийство, глядя прямо на него в ответ – каждый инстинкт заставлял её отстраниться.

Потому что на ум пришла Эллен. Что именно так она встретила свой конец. Что по какой-то причине Джаск потерял самообладание – убил её случайно, а не убил её, как он утверждал.

Но она оставалась прикованной к месту, вооруженная только надеждой, что он всё ещё достаточно сосредоточен, чтобы помнить, что она действительно нужна ему живой.

И приросла к месту, потому что хотела его. Он стоял там, излучая всю свою силу, неукротимый блеск в его глазах. Она хотела его. Сильно.

И он почувствовал это.

Когда его глаза сузились, её инстинкты взяли верх. Её инстинкты, инстинкты серрин, были подавлены из-за того, что могло вот-вот произойти.

Она сбросила его куртку и осторожно отступила на шаг.

Он слегка повернул голову, наблюдая за ней краем глаза.

Она перевела дыхание. Поняв, что её нервы ещё больше раззадоривают его, она замерла.

Бежать было некуда. Спрятаться негде.

Он приблизился к ней за считанные секунды.

Он толкнул её вперёд, нагнув над полуразрушенной кухонной стойкой и с лёгкостью раздвинул ей ноги.

Её дыхание стало прерывистым, когда его пальцы запутались в её волосах, когда его мощные ноги прижались к задней поверхности её бёдер. Его рука легла ей на лопатки, удерживая её в позе покорности, которой он явно жаждал.

* * *

Всё, что он мог видеть, была она – Фия нагнутая над стойкой, готовая к тому, чтобы он взял её. Её тщетная попытка сопротивляться только ещё больше распаляла его.

Всё, что он мог учуять, это запах вампирской крови в воздухе, смешанный с её возбуждением. Его сердце бешено колотилось, быстро текущая по венам кровь возбуждала каждый нерв. У него перехватило дыхание, чувство освобождения было сильнее, чем он испытывал даже после их встречи в камере, – освобождения, которое он испытал, когда вместо того, чтобы отстраниться, поддался трепету, изливаясь в неё, в её серринское лоно, заманчиво неэффективное при любом подобии зарождения жизни. Бесполезно осуждать его.

И он негодовал на неё за то, что она снова вызвала в нём это чувство нестабильности. Стабильность, над поддержанием которой он работал десятилетиями. Стабильность более необходимая, чем когда-либо, в условиях надвигающейся катастрофы для его стаи. Искушая его чувством освобождения, которое он не осмеливался испытывать десятилетиями.

И это было приятно, несмотря на то, что у него всё ещё не было выбора, кроме как заставить себя быть сдержанным.

Но на этот раз так не должно было быть. Нет, если он решил сбросить с себя груз ответственности. Делать то, что он хотел. Пусть Корбин возьмёт бразды правления в свои руки. У них всё ещё был Дэн в комплексе, с которым можно было торговаться.

И не было большего искушения, когда он держал её беспомощной под собой, на грани того, чтобы использовать её для утоления своего гнева, своего удовольствия, своей жажды свободы. Не сейчас, когда Калеб тоже хотел её. Хотел свою серрин. И ни один вампир не заберёт то, что принадлежало ему. Его потребность заявить на неё права распаляла его ещё больше.

На этот раз он вообще не станет сдерживаться. На этот раз он возьмет её так, как захочет. Единственное, о чём он должен был заботиться, это сохранить ей жизнь.

Он посмотрел вверх сквозь провалившуюся крышу, ловя луну, когда облака проносились мимо. Тишина была всеобъемлющей.

Он снова бежал по полям, по лесам, ветерок развевал его волосы, а свежий воздух наполнял лёгкие. Время, когда не существовало границ и барьеров. Где альфы выбирали свою территорию и правили ею.

Время, когда он быстро становился самым могущественным в своей стае, на пороге того, чтобы бросить вызов альфе своей тогдашней стаи.

Он перевоплотился на семи голубых лунах и выжил – крича в агонии в пещерах, куда он сам себя заточил. Место вдали от любых городов, где запах добычи привёл бы его в неистовство. Вместо этого он учился контролировать внутреннего волка – его решение не принимать травы даже во время этих мощных циклов было величайшим испытанием из всех.

И он бы раскрыл свой потенциал, если бы не появились правила. Если бы его не посадили насильно в клетку. Вынудили идти наперекор своим инстинктам.

Он всё ещё был вынужден идти наперекор своим инстинктам.

Но теперь это может измениться.

И его ничто не могло остановить.

Он опустил голову. Его ногти заскребли по деревянной столешнице, оставляя после себя щепки.

Само искушение было разложено перед ним.

Но он не мог этого сделать.

Он не хотел этого делать.

Сила была в том, чтобы отстраниться. Сила была в самоконтроле. Сила заключалась не в том, чтобы командовать другими, а в том, чтобы командовать самим собой.

Он больше не был тем неконтролируемым ликаном – и сама его нерешительность доказывала ему это. Он держал себя в руках.

Он поистине заслужил свой статус альфы – и вот почему. То, что он когда-то потерял в те моменты, теперь он вернул обратно. Его глубочайшие опасения, что он снова потеряет себя, были, наконец, преодолены.

Он не приручил Фию – Фия приручила его.

Потому что он не мог причинить ей боль. Независимо от того, насколько сильно волк внутри призывал его действовать в соответствии со своими самыми основными инстинктами, он был неспособен причинить ей боль.

Сделав ровный вдох, он наклонился к ней. Его губы коснулись её уха, когда он сказал:

– Нам нужно поговорить.

ГЛАВА 30

Кейтлин Пэриш сидела в своей машине, прижавшись лбом к рулю. Дождь заливал лобовое стекло и ритмично барабанил по крыше.

Слишком много раз за последние несколько дней она задавалась вопросом, сможет ли вернуться в подразделение. Сможет ли она снова встретиться с этим лицом к лицу. Теперь, вытирая глаза, она не могла не задаться вопросом, не ошиблась ли она, проявляя такую воинственность и полагая, что сможет справиться.

Споры с Кейном в течение трёх дней, предшествовавших её возвращению, не помогли. А они яростно спорили. Он бушевал, сердился и высказал ей всё, что думал о её желании вернуться туда. Её негодование из-за его собственнических чувств лишь смягчалось беспокойством в его глазах.

Потому что даже за те короткие две недели, что прошли после суда, между ними произошло так много изменений, и не в последнюю очередь Кейн постепенно становился всё более открытым эмоционально. И именно тогда, когда у них случались такие моменты, когда он впускал её в дом или даже когда она ловила его тайный взгляд на себе, а он отвечал игривой улыбкой или подмигиванием, она задавалась вопросом, готова ли она рискнуть возобновить разногласия между ними, которые потенциально могло вызвать возвращение в ПКВ.

Но её работа была частью её самой – частью её индивидуальности, её независимости, её ценностей. И не только это. Столкнуться с последствиями было делом принципа – не только для неё, но и по той самой причине, по которой она в первую очередь разоблачила коррупцию.

И её не заставят запугиваниями отказаться от этого. Какой бы потрясенной она ни была, какой бы униженной, какой бы подавленной она ни была, она не собиралась чувствовать себя побитой кучей хулиганов, которые всё ещё были слишком самоуверенны, чтобы видеть дальше собственного невежества.

И именно потому её до сих пор трясло. И она понимала, что правильно сделала, что решила остаться в своей собственной квартире на эту первую ночь после возвращения. Она не могла позволить Кейну увидеть, в каком она состоянии – какой эффект произвёл на неё этот день – и не в последнюю очередь те последствия, которые это могло бы иметь для соответствующих сотрудников её подразделения, если бы Кейн выяснил, почему она расстроена.

Более того, она знала, что после такого дня, как этот, как только он снова обнимет её, ей вообще не захочется уходить от него. Никогда.

Но она привыкла справляться со всем сама. Она провела слишком много лет после смерти своих родителей, справляясь со всем в одиночку. И она не могла рисковать потерять эту часть себя. Отношения с Кейном были в самом начале пути. И независимо от того, насколько сильно она испытывала к нему чувства, она по-прежнему переживала достаточно моментов сомнений, чтобы пока не уходить в это с головой.

Потому что, как бы они ни сблизились, некая часть его всё ещё была закрыта. Он всё также не говорил о том, что знал о вампирских пророчествах. Он до сих пор не сказал ей, почему ещё на складе во время противостояния с Ксавьером Картером – теперь уже бывшим главой ОКТВ и вдохновителем убийства сестры Кейна – он был так обеспокоен тем, что Ксавьер упомянул имя Фейнит. Не говоря уже о вампирской тайне, которую, как утверждал Ксавьер, раскрыл ему тот самый вампир Высшего Ордена. Вместо этого казалось, что когда дело доходит до вампирских дел, это оставалось вампирскими делами.

А ПКВ, не говоря уже об этом последнем деле, было её делом. Все эти смерти были связаны между собой. Ей просто нужно было выяснить, что это за связь. Потому что, если она облажается, это будет ещё одной причиной, по которой те же самые агрессоры начнут качать головами и наслаждаться своими осуждающими самодовольными улыбками.

Она бросила взгляд через автостоянку, когда рассвет вторгся в темноту. Она примет душ, немного поспит, может быть, перекусит и всё обдумает в своём собственном пространстве и времени.

Схватив рюкзак с заднего сиденья, она захлопнула дверцу машины и через чёрный ход вошла в многоквартирный дом, поднимаясь по лестнице на свой этаж, перепрыгивая через две ступеньки за раз.

Она отперла входную дверь.

И долю секунды спустя вытащила пистолет из заднего кармана брюк.

Она направила ствол прямо на незваного гостя.

Ей потребовалось на долю секунды больше, чтобы оценить, что справа от неё, перед кухней, есть ещё один гость.

А ещё один сидел лицом к ней в кресле прямо у дивана.

Трое мужчин. Все спокойные. Никто не выказывал никаких ответных признаков враждебности.

– Кейтлин Пэриш.

Её внимание переключилось на кресло у дивана – на источник сладостного мужского тона.

– Или надо вас называть агент Пэриш? Где мои манеры?

Он встал и спокойно посмотрел на неё. Его серые глаза заблестели.

– Пожалуйста. Присаживайтесь. Судя по тому, что я слышал, у вас была трудная первая ночь на работе, – он снова сел на своё место. – Хотя я не сомневаюсь, что предложение вам места в вашем собственном доме выглядит несколько дерзко. Но поскольку ваш дом, тем не менее, оплачивается из вашей зарплаты, зарплаты, которую плачу я, полагаю, мы могли бы утверждать, что он такой же мой, как и ваш.

Несмотря на то, что она узнала его, хотя никогда с ним не встречалась, она не смогла заставить себя опустить пистолет. Вместо этого она настороженно оглядела его молчаливых спутников. Компаньоны, как она теперь понимала, были здесь для того, чтобы защитить пожилого мужчину, который уже успел сесть и откинуться на спинку её кресла, небрежно закинув одну ногу на другую.

Он снял очки, протёр их носовым платком, который достал из верхнего кармана, и затем снова надел их. Он улыбнулся.

– Проходи. Ты впускаешь холодный воздух.

– Сириус Троме, – сказала она, хотя с трудом могла поверить, что глава Всемирного Совета, курирующий каждый Отдел по Контролю за Третьими Видами в каждом регионе, сидит в её квартире.

Мужчина в костюме справа от неё протянул руку к дивану в качестве указания, скорее даже инструкции, чтобы она вошла внутрь.

– Проходи, проходи, – снова сказал Сириус, словно подгоняя расшалившегося ребёнка. – Бейтс, – сказал он, обращаясь к «костюму» у кухонного стола, – приготовь Кейтлин кофе. С молоком. Без сахара. Полагаю, это всё ещё твоё предпочтение? – весело спросил он, глядя на неё.

Но эта веселость нервировала её, не говоря уже о том факте, что он знал о ней такие элементарные вещи.

Но опять же Всемирный Совет знал всё. И уж тем более о тех, кто их интересовал.

– Вообще-то в пистолете нет необходимости, – добавил Сириус. – Как бы эффективно ты ни справлялась с ним, два джентльмена по обе стороны от тебя будут одинаково эффективны и уже доказали бы это. Но, как ты можешь видеть, такой ход событий отнюдь не входит в мои намерения. Так что, пожалуйста, – сказал он, указывая на диван напротив себя, – присаживайся.

Ещё раз взглянув на «костюм» справа от неё, она неохотно опустила пистолет. Она вошла внутрь только для того, чтобы «костюм» протянул руку, чтобы забрать его у неё. Скрипя зубами, она отдала своё оружие.

– Прелестное местечко, – объявил Сириус.

Она присела на краешек дивана, поставив рюкзак с запасным пистолетом у ног. Сердце бешено колотилось. Она ни на мгновение не хотела терять бдительность. Каким бы приятным он ни старался быть, хорошо отточенный инстинкт Кейтлин кричал, что это ненадолго.

– Что вы здесь делаете, доктор Троме?

– Я пришёл поболтать, Кейтлин. Ничего, если я называю тебя, Кейтлин, да? Мне кажется, что я знаю тебя уже так давно. И из-за всех этих неприятных событий в последнее время мне кажется, что я узнал тебя ещё лучше.

– Что ж, доктор Троме, я вас не знаю, так что вам придётся извинить мою настороженность.

– Нет необходимости быть осторожной.

– Вы вломились в мою квартиру.

– Здесь лучшее место для нас, чтобы поболтать наедине.

– Поболтать о чём?

Бейтс поставил кофе на столик между ними.

– Скажи мне, – начал Сириус, сложив пальцы домиком у основания тонких губ и пристально глядя ей в глаза, – каково было вернуться сегодня на работу?

– Прекрасно.

– Прекрасно?

– Прекрасно.

– Многие думали, что ты не появишься.

– Многие вообще не очень хорошо меня знают.

– Судя по всему, твои недавние действия прояснили это.

– У меня какие-то неприятности, доктор Троме?

Он слегка рассмеялся, но улыбка не коснулась его глаз.

– У тебя неприятности из-за того, что ты сказала правду?

– Разве не это обычно доставляет людям в моём положении неприятности?

– О, ты восхитительна, – сказал он с мимолетной улыбкой. – Скажи мне, как у вас с Кейном дела?

Её желудок сделал сальто, во рту пересохло.

– Теперь моя очередь извиниться за манеры, доктор Троме, но, по-моему, это не ваше дело.

Он сжал губы, изобразив более вымученную улыбку, и быстро оглядел комнату.

– А ты явно такая прямолинейная, как о тебе говорят.

– Я никогда не была склонна к светской беседе.

Он расстегнул свой пиджак одновременно с тем, как выпроводил своих спутников из комнаты. Когда они закрыли за собой дверь, он снова откинулся на спинку кресла, упёршись локтем на подлокотник и став постукивать указательным пальцем по губам.

Она с трудом переносила его пристальный взгляд. Тишина была гнетущей.

Пока он резко не встал, не засунул руки в карманы брюк и не прошёлся по комнате.

– Я знаю, тебе было тяжело, – сказал он, – после смерти твоих родителей.

– Есть ли что-нибудь, чего вы обо мне не знаете?

Он взглянул на неё. Послал ей ещё одну мимолетную, неискреннюю улыбку.

– Я бы сказал, что нет. По крайней мере, я так думал, пока ты не кинула мне крученый мяч в виде Кейна Мэллоя. Я никак этого не ожидал. Точно так же, как никогда не предвидел, как ты выступаешь в суде, свидетельствуя против своих же. Но зато я знаю, каким убедительным может быть Кейн.