Текст книги "Яблоневый шепот (СИ)"

Автор книги: Ксения Алексеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц)

                   Выйдя из машины, Крашников первым делом подошел к Городовой и, глядя ей в глаза, спросил:

     – Что случилось, почему твой телефон недоступен?

                   В его голосе было столько тревоги и заботы о Городовой, что ей стало совестно за то, что она не поставила его в известность о том, куда отправилась. Но она никогда ни перед кем не отчитывалась и поэтому вряд ли от нее можно было этого ожидать в ближайшее время.

     – Все хорошо. А телефон просто промок и отключился.

      – Действительно, все просто, – во взгляде следователя теперь читалась не только забота, но и угроза. – Давай договоримся, на такой случай: мне было бы намного спокойнее, если бы ты позвонила, к примеру, с телефона Юлия или… Максима, – он мимоходом кивнул Максиму вместо приветствия, тот ответил ему таким же коротким кивком, – и просто сказала бы, что с тобой все хорошо.

     – Я… извини… А Максим только что приехал, – в данный момент Городовой показалось важным прояснить это, однако уже в следующий момент она поняла, что выглядит так, будто оправдывается.

                   Очередную неловкую паузу прервал Юлий:

     – Думаю, вам, Максим, стоит поскорее посетить своих родственников, пока снова не начался дождь, а я, пожалуй, провожу вас до часовни, наверняка там размыло все канавки…

                    Максим резко кивнул Городовой и Крашникову, и буркнув что-то на прощание, бегом направился к воротам кладбища. Юлий, торопливо направился следом за ним, но вдруг остановился и обернувшись к следователям, загадочно произнес, обращаясь к Городовой:

     – Помните о сегодняшнем дне.

                   С этими словами он решительно развернулся и пошел к воротам кладбища, а где-то поблизости снова загрохотал гром.

     22

                   Следующий ливень застал следователей дома, куда они заглянули на некоторое время только для того, чтобы Городовая переоделась в сухую одежду. Стихия разыгралась с утроенной силой, хотя казалось, что это уже невозможно. Дождь лил в прямом смысле слова как из ведра, гром гремел почти без перерывов, а вспышки молнии разрывали черно-белое от водяных потоков, небо, в нескольких местах одновременно.

                 Все время пока Городовая принимала душ и переодевалась, Крашников неподвижно сидел в комнате на диване, и задумчиво смотрел на разыгрываемое природой представление. Сегодня он кое-что выяснил в рамках своего расследования, но не успел проверить информацию, так как чуть не сошел с ума от беспокойства за Оксану. Он бросил свою работу и отправился на поиски Городовой, хотя всего лишь не смог до нее дозвониться. Крашников понимал, что снова перегибает палку. Как-то ведь она жила без него, довольно продолжительное время, и у нее еще до знакомства с ним была опасная работа. Еще этот Максим. Несмотря на то, что у Крашникова с Городовой отношения пошли на лад, Дмитрий замечал, как ведет себя Оксана в присутствии Максима, и это его беспокоило. Он не ревновал, просто понимал, что этот парень – достойный конкурент и стоит ему приложить чуть больше усилий, у него появятся все шансы в борьбе за сердце Городовой, хотя она сама не осознает этого. Крашников ничего не может поделать с этой ситуацией, ему стоит просто отпустить Оксану и предоставить ей самой разобраться во всем. Вместо этого, он как последний дурак гоняется за ней по всему городу, как только у нее отключился телефон. Если он продолжит в том же духе, то просто отпугнет ее. Снова. Ему нужно срочно переключиться на работу, занять все свои мысли расследованием, предоставить Оксане личное время и пространство. Он постарается. Обязательно постарается, ради них обоих.

                  Городовая застала Крашникова в той же позе, в которой оставила его в комнате пятнадцать минут назад.

     – Что с тобой? – она обеспокоенно подошла к следователю и присела перед ним на корточки. Крашников посмотрел на нее долгим, бесконечно печальным взглядом и улыбнувшись, ответил:

     – Ничего. Правда. Все хорошо. Дождь почти закончился, давай работать, – с этими словами он встал и, надев обувь и куртку, вышел из квартиры.

                   Через несколько минут Городовая вышла вслед за ним, но его не оказалось возле подъезда. Оксана достала из кармана телефон, чтобы позвонить ему, но вдруг остановилась. В последние дни между ними много чего произошло и все эти перемены были важными и сложными не только для нее. Возможно, Крашникову тоже необходимо личное пространство и время для того, чтобы побыть одному, осознать происходящее…  Не стоит ему мешать. Приняв такое решение, Городовая отправилась в отделение полиции, одним щелчком  переключив все свои мысли на расследование.

                    В кабинете, положив ноги в тяжелых армейских ботинках на стол, сидела Алена.

     – Привет! О, да ты выглядишь совсем по-другому! У вас с супер – секси – следователем все налаживается? – Алена улыбалась во весь рот и явно ждала подробных рассказов о том, как именно Городовая и Крашников налаживали свои отношения.

     – Угомонись, – просто ответила ей Оксана, – просто отстань. – Однако, спустя пару секунд тоже улыбнулась, – Ну что ты хочешь услышать? Да, у нас все нормально.

     – Ха! Нормально – скажешь тоже! Нормально – это когда не тошнит. А у тебя слишком довольный вид, для просто – «нормально».

     – Отстань, ладно? Я не буду ничего тебе рассказывать! – Городовая по-дружески похлопала Алену по плечу, – давай работать.

     – Ну, уж нет! А как же – «а у тебя как дела, подруга? Что нового в твоей жизни?», – Алена явно была настроена на дружеские разговоры, которые Городовая не любила больше всего и даже боялась их.

     – Хорошо. Давай сначала поработаем, а потом поужинаем где-нибудь и обо всем поговорим, идет?

     – Идет, – после нескольких секунд обдумывания, согласилась на предложение Алена.

                     Городовая достала из сумки яблоневую ветку и положила ее рядом с фотографиями трупов жертв преступлений.

     – Та-а-к, и что это? – Алена осторожно взяла ветку и покрутила ее в руках.

     – Яблоня, – просто ответила Оксана

     – Так на фотографиях листья яблони? Ты все еще размышляешь об этом?

     – Они растут только на местном кладбище, – сказала Городовая.

     – Хм… странно. И что это значит? – Алена все еще недоумевала, но попыталась сделать предположение, – ты думаешь, что их убили там? Или кто-то специально посыпал место преступления этими листочками с кладбища, будто это какой-то ритуал?

     – Нет, я не думаю, что это ритуал. Мои коллеги из Особого отдела все еще проверяют мою информацию, но пока не нашли никакого культа с использованием листьев яблони.

     – Боже, ты и им голову заморочила? Но, это же полная чушь…

     – Они проверяют любую информацию, которую я считаю значимой, и никогда не говорят, что это чушь. И – нет, я не думаю, что их всех убили на кладбище. Но я уверена, что убийца, подложивший эти листочки к трупам, либо как-то связан с этим кладбищем, либо хочет нам что-то сказать.

     – И что же?

     – Если бы я знала…

     – Знаешь, что знаю я? – Алене не терпелось прекратить разговор об этих чертовых листьях. – Я прочесала базу учета преступлений в соответствии с новыми требованиями, и кое-что выяснила.

     – Что же? – раздражение Городовой разом улетучилось и она сосредоточила свое внимание на словах Алены.

     – Оказывается, в нашей местности было довольно много случаев, когда в каких-либо происшествиях погибали женщины, имеющие близких родственников мужчин. Не буду вдаваться в подробности, но в результате проведенной мной работы, я выделила нескольких претендентов на роль нашего маньяка. Вот, посмотри, – с этими словами Алена протянула Городовой список фамилий и имен, которые она посчитала подозрительными. В списке было шестнадцать претендентов на роль преступника. К списку Алена приложила подробные характеристики на каждого из них, с подробным описанием семейного положения, мест работы, учебы и адресов проживания. Городовая с удивлением взяла в руки все эти бумаги – уж что-что, а выделять главное и раскладывать информацию по полочкам –  конек Алены.

     – Ты просто молодец! – сказала следователь, просматривая характеристики подозреваемых. – Ты все проверила –  мотивы, возможности, алиби… и за такой маленький промежуток времени… Ты действительно молодец.

     Немного поразмыслив, она добавила:

     – У нас в Отделе есть аналитики, которые занимаются примерно тем же самым и в такие же сжатые сроки…

     – Ты что же, мне работу предлагаешь? – насмешливо спросила Алена?

     – Не то, чтобы у меня есть такое право… но, я могу тебя порекомендовать.

     – Спасибо, но пока я не готова обсуждать это на полном серьезе…

     – Да, конечно. Я, если честно, тоже.

     – Тогда посмотри на мои выкладки и скажи что-нибудь.

     – Хорошо, дай мне время.

     – Окей, я не буду тебе мешать, у меня есть кое-какие дела здесь… Я вернусь через полчаса.

                   Однако, Алена вернулась только через час, который пролетел для Городовой, как одна минута, но и за это время следователь успела понять, что люди из списка не представляют для них никакого интереса. Ни на одного из них ее интуиция не откликнулась. Как всегда, Городовая не смогла бы легко аргументировать свою точку зрения кому бы то ни было, но она была совершенно уверена, что ни один из людей из списка не является тем, кого они ищут. Снова промах! Это невероятно раздражало! Разочарование было настолько велико, что Городовой захотелось выпить.

                   Когда в кабинет вошла Алена, то по выражению лица Городовой поняла, что ее список  ничего не дал. Она медленно обошла стол и тяжело вздохнув, уселась на стул рядом с Городовой.

     – У меня есть еще один список… Там несколько имен тех, кто, сначала показался мне подозрительным, но по разным причинам, отсеялся из списка подозреваемых. Но… это мое мнение и может быть, ты сама посмотришь…

     – Еще один, говоришь… Давай посмотрим… – Городовая взяла листок из рук Алены, не особо надеясь на какой-то результат. – Ого, это интересно, – через несколько секунд произнесла она.

     – Что там? – с нетерпением спросила Алена.

     – Среди свидетелей об одном изнасиловании, проходит наш убитый Павел Лавров!

     – Да, я обратила на это внимание, – кивнула головой Алена. – Кстати, он довольно часто оказывается поблизости от таких историй – то свидетелем, то каким-то знакомым, то соседом… Все это мне показалось подозрительным, однако, я снова проверила все, что есть по нему и не нашла никаких существенных доказательств, подтверждающих его виновность в чем-либо. Может, проверишь сама?

     – Не думаю, что сделаю эту работу лучше. Я доверяю тебе и твоим аналитическим способностям… не хочу тратить на это время, – решительно заявила Городовая. – Можешь сказать – примерно, когда в последний раз Лавров оказывался впутанным в какую-нибудь паршивую историю с изнасилованием?

     – Последний раз около трех лет назад, вот тут записано, – Алена ткнула пальцем в строчку на листке. – Что ты об этом знаешь?

     – Ничего. Пока ничего, – задумчиво произнесла Городовая.

     – Ну, как знаешь. – В таком случае, может, поужинаем? Я голодная…

     – Да, давай, я тоже хочу есть, – Городовая поднялась со своего стула и, накинув куртку, автоматически достала из кармана телефон и посмотрела на экран – ни одного сообщения от Крашникова. Да что с ним такое?! – К тому же все равно никаких перспективных зацепок нет.

                   В половину десятого вечера Городовая и Алена были не только сытыми, но и изрядно выпившими. Их беседа, пропорционально количеству выпитого алкоголя, становилась все более откровенной, и совсем недавно перешла на новый уровень.

     – Послушай, а что там у тебя за дела с Максом? – Городовая выпила достаточно, чтобы самой завести подобный разговор.

                   Алена усмехнулась и ответила:

     – Да какие дела… Он меня игнорирует. Уже целый год. Мне он понравился с первого взгляда – как только я переступила порог отделения полиции и увидела его в дежурной части. С тех пор я приложила немало усилий, чтобы обратить на себя его внимание… Но, мы до сих пор просто друзья, понимаешь?! Я его не интересую совершенно, но никак не могу выбросить его из головы.

     – Ну, не знаю… Если бы я была мужиком, ты бы меня заинтересовала… – Городовая пьяно прищурилась и добавила, – по крайней мере, задница твоя мне бы понравилась точно.

                   Женщины одновременно рассмеялись, после чего подняли очередной тост – «за классные задницы».

     – Ну, хорошо, ты не его тип, – закусив водку долькой лимона, продолжила вскрывать раны Алены, Городовая, – но, он же мужик! Неужели ты не смогла затащить его в постель?

     – Смогла, – Алена начала икать, – но не до конца…

     – Как это? – Городовая нахмурила брови и подперла кулаком подбородок, приготовившись слушать.

     – Ну, в общем, у нас ничего не получилось… в самом разгаре он просто ушел…

     – Жесть, – только и смогла выговорить Городовая. – Надо выпить за то, чтобы такого больше не случалось ни с кем. Никогда.

     – Пьем…

                 Женщины выпили еще по одной стопке водки.

     – Так что, я тебе его не рекомендую, – хихикнула Алена.

     – Да я и не планировала… – ответила Городовая.

     – Да ладно, я видела, как вы друг на друга смотрите, с вами бы точно ничего такого не случилось бы. Хотя, если бы у меня был такой мужик как Крашников, я бы даже не смотрела на других.

     – Я и не смотрю. Просто, у нас с Крашниковым все сложно. Я его люблю.

     – Ого! Все, на этом притормози, подруга! Я думала, вы просто спите друг с другом, по старой памяти. А любовь меня совершенно не интересует. Это слишком…

                 Новоиспеченные подруги снова расхохотались.

     – Кстати, о наших барашках, посмотри, кто к нам пришел!

                 К столику подошли Крашников и Максим.

     – Ну, привет, алкоголички! – Максим был как всегда в приподнятом настроении, чего нельзя было сказать о Крашникове.

     – Не присоединитесь к нам? – Алена смотрела влюбленными глазами на Максима.

     – С удовольствием, – ответил он за них с Крашниковым.

                  Мужчины расселись за столиком и Дмитрий подал знак официанту, чтобы принес еще две стопки для водки.

     – Что за повод? – спросил Максим.

     – Мы пришли поужинать, но нам на глаза попалась эта бутылка, – Городовая взяла Крашникова за руку и пожала ее, чтобы он немного расслабился, но тот только покачал головой. Максим заметил этот жест Городовой, но никак не отреагировал. Весь оставшийся вечер он был душой компании и оказывал недвусмысленные знаки внимания Алене. А Крашников за все время не сказал ни слова и чаще, чем обычно выходил покурить.

                  Оказавшись дома, Городовая попыталась заговорить с ним, но была слишком расслаблена алкоголем, чтобы у нее это получилось.

                  Утром она проснулась с головной болью и неприятными ощущениями в желудке, но еще больше неприятностей ей доставляли ощущения от разбудившего ее сна. В этом кошмаре ей снова снились яблоки, залитые кровью, но на этот раз они были рассыпаны по всему полицейскому отделению. Сюжет сна заключался в том, что куда бы ни пошла Городовая, везде было полно этих чертовых яблок, и она никак не могла найти помещение, где бы их не было. Что все это означало, Городовая понять не могла, но однозначно было одно – ее кошмары вернулись. Она еще не решила – радоваться этому или огорчаться, ведь в какой-то момент жизни они настолько измотали ее, что она возненавидела эту особенность собственной психики. Ее мозг словно мощнейший компьютер обрабатывал всю имеющуюся информацию – события, люди, места, брошенные кем-то фразы, проявленные эмоции, и, связывая все это воедино, выдавал результат во снах. Особенность мозга Городовой была в том, что он отбирал и обрабатывал только ту информацию, которая касалась текущего расследования. Вот только большую часть информации, полученной в течение дня, Городовая, как и большинство людей, просто не осознавала и поэтому иногда ей было сложно интерпретировать собственные сны. Однако, если ей все же это удавалось, то выводы, которые делал ее мозг без ее сознательного участия, невозможно было переоценить. Иногда они были единственными аргументами в ведении расследований. Это были самые сложные, запутанные и опасные расследования в карьере Городовой. И сам факт того, что сны проявили себя именно в данное время, означал, что и это расследование не из легких.

                     Крашников спал рядом, его рука покоилась на животе Городовой, и ей очень не хотелось ее убирать, но желудок намекал, что готов очиститься от содержимого, и поэтому она скинула мужскую руку и побежала в туалет. Через двадцать минут Городовая, приведшая себя в порядок, вышла из ванной комнаты и направилась в кухню, на запах кофе. Крашников бодро передвигался по кухне, что-то помешивая, нарезая, расставляя, и Городовая залюбовалась его четкими, уверенными движениями.

     – Доброе утро! – Крашников помахал Оксане лопаточкой для переворачивания пищи на сковороде с антипригарным покрытием, – как чувствуешь себя?

     – Уже неплохо, – ответила Городовая, понимая, что ее внешний вид говорит об обратном.

     – Что это вчера было? Вы с Аленой теперь подружки? – с улыбкой спросил Крашников.

     – Не то, чтобы подружки, но, почему бы и нет? – Городовая почувствовала раздражение.

     – Ясно, не кипятись. Давай завтракать, потом мне нужно уехать.

     – Кстати, куда ты делся вчера? Я вышла из подъезда и…

     – Да... просто мне поступил звонок. Это по моему расследованию, пришлось срочно сорваться с места, извини, что не перезвонил.

     – Как оно продвигается, твое расследование? – Городовая поспешила закрыть тему, пока Крашников не намекнул на то, что обычно она сама ведет себя подобным образом и не собирается меняться.

     – Неплохо. Не так быстро, как хотелось бы, но неплохо. Думаю, скоро мы закончим с этим.

     – Ничего себе! – Городовая  была изумлена, – Так быстро?

     – Я не хочу тебе забивать этим голову, но скоро, возможно, обращусь за советом.

     – Хорошо, – Городовая была удивлена тем, что он не хочет поделиться с ней подробностями дела, но, в конце концов, ведь она тоже так поступает. – Хорошо, – просто повторила она и приступила к завтраку.

     23

                   Крашников подъехал к коттеджному поселку для старичков, способных оплатить себе комфортную пресную старость под присмотром опекунов – надсмотрщиков, либо имеющих родственников, способных оплатить им это. Он проехал по безупречным улочкам, наблюдая за тошнотворной, искусственно создаваемой имитацией благополучной жизни престарелых обитателей этого поселка. Ему не хотелось приезжать в это место во второй раз, но его расследование привело его именно сюда.

                   Во время первого посещения бара, он ближе познакомился с Антоном – тем барменом, со шрамом над бровью, в первый раз встреченным ими в кафе «Элегант» и работавшим в двух заведениях одновременно. Дмитрий наблюдал за ним весь вечер, так как не верил в случайные встречи и совпадения. Все сложилось как нельзя лучше – в какой-то момент Крашников заметил, что у интересующего его персонажа назревает конфликт с посетителем, и тогда пытаясь разрядить обстановку, он встрял между этими двоими. После того, как скандальный посетитель удалился восвояси, Крашников разговорился с барменом. Оказалось, что Антон – один из бывших опекунов поселка для престарелых богачей, он то и рассказал следователю о его существовании. Это была интересная информация и Крашников тогда подумал, что она еще может пригодиться. Он был поражен – насколько быстро она пригодилась. Тогда он окончательно уверовал, что не иначе как высшие силы помогают ему в расследовании и приводят в нужные места в нужное время. Разговорившись тогда в баре с Антоном, Крашников выяснил, что многие в городе, в том числе и бармен, не одобряли саму идею существования этого поселка и считали, что все опекуны – просто паразиты, пытающиеся прожить за счет других людей. Антон потому в свое время и оставил эту работу, предпочитая совмещать несколько должностей в барах и ресторанах города, работая почти круглосуточно. Крашников был осторожен в общении, ведя себя не как следователь, а скорее как приятель, и в результате они с Антоном распрощались на приятной ноте,  и даже обменялись телефонами, но не созванивались.

                   Встретив Антона снова, накануне, в том же баре, следователь, на тот момент уже имевший сомнительное удовольствие посетить поселок стариков, решил расспросить знакомого об этом месте поподробнее. Этот разговор был уже более обстоятельным и Крашников выяснил кое-что занимательное.

                   Он уже знал, что старики в поселке находились в полной изоляции от мира. Им не разрешали смотреть новости, остросюжетные или драматические фильмы, дабы не нервировать. Однако, опекуны опекали своих подопечных, как изначально и предполагал Крашников, лишь потому что дорожили своими рабочими местами. Отбор претендентов на должность опекунов был настолько жестким, что следователь не сразу поверил Антону, думая, что он все же преувеличивает. Анкеты кандидатов могли изучаться советом владельцев поселения в течение многих месяцев, пока выяснялись мельчайшие подробности жизни претендентов, их связи, отношения, пристрастия, моральные и нравственные качества. Из десяти – двадцати претендентов, заявленным требованиям соответствовали только один-два. После прохождения всех возможных проверок и медицинских комиссий, избранным опекунам выдавались анкеты стариков, тенью которых им предстояло стать. Вся их дальнейшая жизнь должна была быть подчинена желаниям, потребностям и настроениям подопечных, чаще всего, до скончания их дней. Несмотря на все ограничения, такая работа являлась мечтой для многих местных молодых людей. Ведь состоятельные подопечные должны оплачивать не только собственное проживание и питание в этом поселке, но и делать то же самое для своих опекунов. Заняв должность опекуна, молодой человек получал не только достойно оплачиваемую работу, но и возможность не тратиться на комфортное жилье, спортивные тренировки и вкусную, качественную еду. К тому же, опекуны  находили возможности и для развлечений – таких, как например походы в бар, кроме того, несколько раз в году им предоставлялись официальные кратковременные отпуска. Все это являлось причиной беречь своих стариков, ведь если подопечный умирал, то нового иногда приходилось ждать довольно долго, соответственно, необходимо было самому себя обеспечивать, оплачивать жилье и питание. Так что, интерес опекунов и их заботу о своих подопечных, по большому счету, можно назвать искренними. Крашникову все это очень не нравилось, но его успокаивала мысль о том, что похоже, стариков действительно не обижали и заботились об их здоровье.

                   Крашников не сказал бы, чем его тогда так заинтересовала информация Антона о поселке, но он убедился в том, что не зря выслушивал знакомого. В какой-то момент разговор зашел о происходящих в городе убийствах, и Антон поделился тем, что находится в большом напряжении  и даже страхе, ведь один из убитых маньяком людей – тоже бывший опекун, Шумин Андрей. Крашников не сразу поверил своим ушам, после чего, в очередной раз, вознес благодарность всем богам, каких знал, за судьбу и свою интуицию. Если бы они не привели его в этот бар – неизвестно, когда бы он узнал об этой стороне жизни Шумина, ведь ни в одном из документов не упоминалось о его работе опекуном.

                   Информация об опекунстве оказалась ограниченного распространения.              Наведя кое-какие справки с помощью того же Антона, Крашников выяснил, что Шумин являлся опекуном некоего престарелого нефтяного магната на протяжении шести лет, пока тот не скончался в возрасте девяноста восьми лет от банальной простуды. С тех пор прошло уже года три, но Шумину не везло с работой. Он все так же состоял в резерве опекунов, но образовавшаяся очередь не позволяла ему вернуться в коттеджный поселок к беззаботной и комфортной жизни, которой он привык жить. Иногда он наведывался туда, чтобы пообщаться со знакомыми коллегами, но они могли только посочувствовать ему.  Тогда-то всплыла и еще одна важная информация о том, что частенько Шумин навещал и дом Королевых.

                    Означало ли это что-либо, или вовсе не имело никакого значения, следователю пока было непонятно, но в том, что это снова не простое совпадение, он был уверен на сто процентов, и ему показалось необходимым наведаться в поселок еще раз. Сегодня он решил осмотреться, более обстоятельно пообщаться с его обитателями, и начать с соседей Королевых, которые, как он надеялся, по аналогии с обычными поселками, чаще всего знали о своих соседях все и даже чуточку больше.

                   Надолго он здесь не задержался, так как обстоятельства снова сложились как нельзя лучше. Остановив машину у подъездной дорожки соседей Королевых, следователь вышел и осмотрелся. Ворота на интересующий его участок, были закрыты, поэтому он позвонил в звонок. После пятого звонка Крашников понял, что ему не откроют. И тут он заметил, что за ним скрытно наблюдают. Сделав вид, что не замечает слежки, Крашников прошел обратно к своей машине и встал напротив автомобильного окна с водительской стороны, будто бы изучая что-то в телефоне. В отражении он увидел, что наблюдавший за ним человек осмелел, убежденный в том, что остался незамеченным, и вышел из своего укрытия.

     – В прошлый раз мы так толком и не познакомились, – громко произнес Крашников, разворачиваясь к молодой женщине, сиделке Елизаветы Королевой. От неожиданности девушка вздрогнула и выпалила:

     – Анна. Меня зовут Иванова Анна Андреевна.

     – Очень приятно, Анна, а я – Дмитрий.

     – Я помню.

                     Крашников подошел к Анне поближе и улыбнулся.

     – Зачем вы за мной следите?

     – Я не слежу, – Анна еще больше растерялась. – У меня… дела.

     – Вас проводить? – Крашников некоторое время забавлялся смущением девушки, но в какой-то момент ему это надоело и он произнес:

     – На самом деле, мне не нужны ваши соседи. Я приехал к вам.

                   От удивления глаза Анны распахнулись еще больше и она спросила непроизвольно дрогнувшим голосом:

     – Ко мне? Но почему?

     – Потому что в прошлый раз мне показалось, что вам есть, что мне рассказать.

                  Девушка никак не могла взять себя в руки – эффект неожиданности сыграл свою роль и теперь Крашников гадал – то ли она действительно в чем-то замешана, то ли он переборщил со спецэффектами.

     – Слушайте, я ни в чем вас не подозреваю, – наконец сказал следователь, тем не менее, предоставив девушке достаточно времени для того, чтобы как следует понервничать. – Но мне известно, что один из убитых недавно людей – Шумин Андрей, частенько наведывался в ваш дом.

                   Несколько секунд Анна, побледневшая еще больше, растерянно молчала. Весь ее внешний вид говорил о том, что она решает – сотрудничать ей со следователем или нет. Несколько секунд спустя она уже более уверенным тоном заявила:

     – Я не буду отвечать на ваши вопросы. Если хотите о чем-то меня спросить – вызывайте меня в ваш участок, как полагается. А пока, я должна идти. Я не могу оставлять свою подопечную более, чем на три часа в сутки, а время бежит быстро.

                    С этими словами Анна резко развернулась и отправилась в противоположную от дома сторону. Крашников задумчиво смотрел ей в след. Девушка, безусловно, что-то скрывает, и ее секрет приковывал внимание следователя, а он уже привык прислушиваться к своей интуиции.

     – Вызвать в участок, говоришь… – Крашников достал телефон  и набрал номер телефона Оксаны. – Слушай, подскажи, кто из наших коллег из Особого отдела, может помочь мне с финансовым следом, по моему делу?

                   Получив указания Городовой, следователь сел в машину и покинул эту тошнотворно – приторную деревеньку, не желая задерживаться здесь ни минутой дольше, чем это было необходимо.

     24

                    День был в самом разгаре, но Городовая никак не могла сосредоточиться. Она находилась в кабинете одна – Крашников активно занимался своим расследованием, Алена второй день подряд ворошила прошлое, выворачивая наизнанку базу учета преступлений в поисках подходящих под их теорию событий, Максим с самого утра отправился по служебным делам в Город.

                   На ум не шло ничего сколько-нибудь полезного, только крутились в мыслях воспоминания о сюрреалистичных сновидениях, вернувшихся в ее жизнь. Кровь, яблоки, кладбище, полицейский участок в крови и яблоках, и снова кладбище, кровь, яблоки… В связи со всем этим ей не давала покоя мысль о смотрителе кладбища. Он интересный человек, но необычный, немного странный, и определенно знающий что-то, о чем не говорит. Связано ли это с происходящими в городе преступлениями, или же это нечто другое – в любом случае ей хотелось еще раз поговорить с ним. Ее дело не клеилось, подозреваемых не было и Бикетов какими только мог способами укорил ее сегодня в том, что вместо расследования они всей рабочей группой через день надираются в баре… Конечно же ему донесли об этом, в таких городках как этот, шила в мешке не утаишь. Но Городовой нисколько не мешали в работе эти походы в бар, наоборот – они были своего рода отдушиной при проведении расследований, а иногда и помогали. Она заметила, что Крашников, уже во второй раз, общается с одним и тем же мужчиной при посещении бара – они вместе выходят курить, болтают о чем-то возле стойки… Следователь нашел себе информатора по своему делу, а это дорогого стоит. Вот ей так не везло. По ее делу информации не было никакой, оно двигалось тяжело, с пробуксовкой.

                Первые две жертвы – мужчина и женщина, оказались братом и сестрой, а все остальные жертвы, возможно, являлись суррогатами какой-то близкой родственницы убийцы – возможно сестры, хотя, не обязательно – может быть и просто девушки, которую он любил. Что же такое произошло у убийцы в жизни, что привело к такому патологическому итогу? Городовая снова и снова прокручивала в голове ситуации, которые могли бы привести к подобному поведению преступника, но не могла остановиться на чем-то более-менее приемлемом. У нее не было ни брата, ни сестры, и она только теоретически могла представить чувства, которые могут испытывать такие родственники, и отношения, которые могут их связывать. В данном случае, логично было бы предположить, что связь между преступником и его сестрой, либо девушкой, была очень тесной. Если рассуждать об их отношениях, судя по трупам, которые оставлял убийца, можно было бы подумать, что эту девушку он не просто любил, но и привык за ней ухаживать – он обстирывал ее, купал, расчесывал и возможно, иногда красил… Почему она не делала этого сама? Она была малышкой? Инвалидом? Немощной? Слишком старой, для того, чтобы проделывать все это самостоятельно? Но должно быть что-то, что провоцировало накопление ярости в преступнике, ведь он все же пошел на убийства, а без необузданной злости очень трудно причинить кому-либо физическую боль, тем более убить, да еще таким способом, каким были убиты все жертвы этого преступника. Значит ли все это, что он одновременно ненавидел свою сестру или девушку, желал причинить ей боль, но не мог этого сделать, так как любил. Он ненавидел эту связь между ними, потому и убил впервые в этом городке сразу двоих – брата и сестру, он хотел освободиться. Может он делал это и раньше, в других местах, но пока ничего подобного обнаружить не удалось. Однако, убийство… Должно быть что-то еще, обязательно должна быть какая-то еще более мощная психологическая травма, с которой преступник не справился никаким другим способом, кроме убийства. Все трупы выставлены напоказ… словно брошенный вызов… Кому? Обществу? Правоохранительным органам? Здравоохранению? И еще эти яблоневые листья – при чем здесь они? Что это – намек на что-то, или дань уважения убитым? А что если это прямое указание на убийцу?