Текст книги "Яблоневый шепот (СИ)"

Автор книги: Ксения Алексеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)

                   Встретив Антона снова, накануне, в том же баре, следователь, на тот момент уже имевший сомнительное удовольствие посетить поселок стариков, решил расспросить знакомого об этом месте поподробнее. Этот разговор был уже более обстоятельным и Крашников выяснил кое-что занимательное.

                   Он уже знал, что старики в поселке находились в полной изоляции от мира. Им не разрешали смотреть новости, остросюжетные или драматические фильмы, дабы не нервировать. Однако, опекуны опекали своих подопечных, как изначально и предполагал Крашников, лишь потому что дорожили своими рабочими местами. Отбор претендентов на должность опекунов был настолько жестким, что следователь не сразу поверил Антону, думая, что он все же преувеличивает. Анкеты кандидатов могли изучаться советом владельцев поселения в течение многих месяцев, пока выяснялись мельчайшие подробности жизни претендентов, их связи, отношения, пристрастия, моральные и нравственные качества. Из десяти – двадцати претендентов, заявленным требованиям соответствовали только один-два. После прохождения всех возможных проверок и медицинских комиссий, избранным опекунам выдавались анкеты стариков, тенью которых им предстояло стать. Вся их дальнейшая жизнь должна была быть подчинена желаниям, потребностям и настроениям подопечных, чаще всего, до скончания их дней. Несмотря на все ограничения, такая работа являлась мечтой для многих местных молодых людей. Ведь состоятельные подопечные должны оплачивать не только собственное проживание и питание в этом поселке, но и делать то же самое для своих опекунов. Заняв должность опекуна, молодой человек получал не только достойно оплачиваемую работу, но и возможность не тратиться на комфортное жилье, спортивные тренировки и вкусную, качественную еду. К тому же, опекуны  находили возможности и для развлечений – таких, как например походы в бар, кроме того, несколько раз в году им предоставлялись официальные кратковременные отпуска. Все это являлось причиной беречь своих стариков, ведь если подопечный умирал, то нового иногда приходилось ждать довольно долго, соответственно, необходимо было самому себя обеспечивать, оплачивать жилье и питание. Так что, интерес опекунов и их заботу о своих подопечных, по большому счету, можно назвать искренними. Крашникову все это очень не нравилось, но его успокаивала мысль о том, что похоже, стариков действительно не обижали и заботились об их здоровье.

                   Крашников не сказал бы, чем его тогда так заинтересовала информация Антона о поселке, но он убедился в том, что не зря выслушивал знакомого. В какой-то момент разговор зашел о происходящих в городе убийствах, и Антон поделился тем, что находится в большом напряжении  и даже страхе, ведь один из убитых маньяком людей – тоже бывший опекун, Шумин Андрей. Крашников не сразу поверил своим ушам, после чего, в очередной раз, вознес благодарность всем богам, каких знал, за судьбу и свою интуицию. Если бы они не привели его в этот бар – неизвестно, когда бы он узнал об этой стороне жизни Шумина, ведь ни в одном из документов не упоминалось о его работе опекуном.

                   Информация об опекунстве оказалась ограниченного распространения.              Наведя кое-какие справки с помощью того же Антона, Крашников выяснил, что Шумин являлся опекуном некоего престарелого нефтяного магната на протяжении шести лет, пока тот не скончался в возрасте девяноста восьми лет от банальной простуды. С тех пор прошло уже года три, но Шумину не везло с работой. Он все так же состоял в резерве опекунов, но образовавшаяся очередь не позволяла ему вернуться в коттеджный поселок к беззаботной и комфортной жизни, которой он привык жить. Иногда он наведывался туда, чтобы пообщаться со знакомыми коллегами, но они могли только посочувствовать ему.  Тогда-то всплыла и еще одна важная информация о том, что частенько Шумин навещал и дом Королевых.

                    Означало ли это что-либо, или вовсе не имело никакого значения, следователю пока было непонятно, но в том, что это снова не простое совпадение, он был уверен на сто процентов, и ему показалось необходимым наведаться в поселок еще раз. Сегодня он решил осмотреться, более обстоятельно пообщаться с его обитателями, и начать с соседей Королевых, которые, как он надеялся, по аналогии с обычными поселками, чаще всего знали о своих соседях все и даже чуточку больше.

                   Надолго он здесь не задержался, так как обстоятельства снова сложились как нельзя лучше. Остановив машину у подъездной дорожки соседей Королевых, следователь вышел и осмотрелся. Ворота на интересующий его участок, были закрыты, поэтому он позвонил в звонок. После пятого звонка Крашников понял, что ему не откроют. И тут он заметил, что за ним скрытно наблюдают. Сделав вид, что не замечает слежки, Крашников прошел обратно к своей машине и встал напротив автомобильного окна с водительской стороны, будто бы изучая что-то в телефоне. В отражении он увидел, что наблюдавший за ним человек осмелел, убежденный в том, что остался незамеченным, и вышел из своего укрытия.

     – В прошлый раз мы так толком и не познакомились, – громко произнес Крашников, разворачиваясь к молодой женщине, сиделке Елизаветы Королевой. От неожиданности девушка вздрогнула и выпалила:

     – Анна. Меня зовут Иванова Анна Андреевна.

     – Очень приятно, Анна, а я – Дмитрий.

     – Я помню.

                     Крашников подошел к Анне поближе и улыбнулся.

     – Зачем вы за мной следите?

     – Я не слежу, – Анна еще больше растерялась. – У меня… дела.

     – Вас проводить? – Крашников некоторое время забавлялся смущением девушки, но в какой-то момент ему это надоело и он произнес:

     – На самом деле, мне не нужны ваши соседи. Я приехал к вам.

                   От удивления глаза Анны распахнулись еще больше и она спросила непроизвольно дрогнувшим голосом:

     – Ко мне? Но почему?

     – Потому что в прошлый раз мне показалось, что вам есть, что мне рассказать.

                  Девушка никак не могла взять себя в руки – эффект неожиданности сыграл свою роль и теперь Крашников гадал – то ли она действительно в чем-то замешана, то ли он переборщил со спецэффектами.

     – Слушайте, я ни в чем вас не подозреваю, – наконец сказал следователь, тем не менее, предоставив девушке достаточно времени для того, чтобы как следует понервничать. – Но мне известно, что один из убитых недавно людей – Шумин Андрей, частенько наведывался в ваш дом.

                   Несколько секунд Анна, побледневшая еще больше, растерянно молчала. Весь ее внешний вид говорил о том, что она решает – сотрудничать ей со следователем или нет. Несколько секунд спустя она уже более уверенным тоном заявила:

     – Я не буду отвечать на ваши вопросы. Если хотите о чем-то меня спросить – вызывайте меня в ваш участок, как полагается. А пока, я должна идти. Я не могу оставлять свою подопечную более, чем на три часа в сутки, а время бежит быстро.

                    С этими словами Анна резко развернулась и отправилась в противоположную от дома сторону. Крашников задумчиво смотрел ей в след. Девушка, безусловно, что-то скрывает, и ее секрет приковывал внимание следователя, а он уже привык прислушиваться к своей интуиции.

     – Вызвать в участок, говоришь… – Крашников достал телефон  и набрал номер телефона Оксаны. – Слушай, подскажи, кто из наших коллег из Особого отдела, может помочь мне с финансовым следом, по моему делу?

                   Получив указания Городовой, следователь сел в машину и покинул эту тошнотворно – приторную деревеньку, не желая задерживаться здесь ни минутой дольше, чем это было необходимо.

     24

                    День был в самом разгаре, но Городовая никак не могла сосредоточиться. Она находилась в кабинете одна – Крашников активно занимался своим расследованием, Алена второй день подряд ворошила прошлое, выворачивая наизнанку базу учета преступлений в поисках подходящих под их теорию событий, Максим с самого утра отправился по служебным делам в Город.

                   На ум не шло ничего сколько-нибудь полезного, только крутились в мыслях воспоминания о сюрреалистичных сновидениях, вернувшихся в ее жизнь. Кровь, яблоки, кладбище, полицейский участок в крови и яблоках, и снова кладбище, кровь, яблоки… В связи со всем этим ей не давала покоя мысль о смотрителе кладбища. Он интересный человек, но необычный, немного странный, и определенно знающий что-то, о чем не говорит. Связано ли это с происходящими в городе преступлениями, или же это нечто другое – в любом случае ей хотелось еще раз поговорить с ним. Ее дело не клеилось, подозреваемых не было и Бикетов какими только мог способами укорил ее сегодня в том, что вместо расследования они всей рабочей группой через день надираются в баре… Конечно же ему донесли об этом, в таких городках как этот, шила в мешке не утаишь. Но Городовой нисколько не мешали в работе эти походы в бар, наоборот – они были своего рода отдушиной при проведении расследований, а иногда и помогали. Она заметила, что Крашников, уже во второй раз, общается с одним и тем же мужчиной при посещении бара – они вместе выходят курить, болтают о чем-то возле стойки… Следователь нашел себе информатора по своему делу, а это дорогого стоит. Вот ей так не везло. По ее делу информации не было никакой, оно двигалось тяжело, с пробуксовкой.

                Первые две жертвы – мужчина и женщина, оказались братом и сестрой, а все остальные жертвы, возможно, являлись суррогатами какой-то близкой родственницы убийцы – возможно сестры, хотя, не обязательно – может быть и просто девушки, которую он любил. Что же такое произошло у убийцы в жизни, что привело к такому патологическому итогу? Городовая снова и снова прокручивала в голове ситуации, которые могли бы привести к подобному поведению преступника, но не могла остановиться на чем-то более-менее приемлемом. У нее не было ни брата, ни сестры, и она только теоретически могла представить чувства, которые могут испытывать такие родственники, и отношения, которые могут их связывать. В данном случае, логично было бы предположить, что связь между преступником и его сестрой, либо девушкой, была очень тесной. Если рассуждать об их отношениях, судя по трупам, которые оставлял убийца, можно было бы подумать, что эту девушку он не просто любил, но и привык за ней ухаживать – он обстирывал ее, купал, расчесывал и возможно, иногда красил… Почему она не делала этого сама? Она была малышкой? Инвалидом? Немощной? Слишком старой, для того, чтобы проделывать все это самостоятельно? Но должно быть что-то, что провоцировало накопление ярости в преступнике, ведь он все же пошел на убийства, а без необузданной злости очень трудно причинить кому-либо физическую боль, тем более убить, да еще таким способом, каким были убиты все жертвы этого преступника. Значит ли все это, что он одновременно ненавидел свою сестру или девушку, желал причинить ей боль, но не мог этого сделать, так как любил. Он ненавидел эту связь между ними, потому и убил впервые в этом городке сразу двоих – брата и сестру, он хотел освободиться. Может он делал это и раньше, в других местах, но пока ничего подобного обнаружить не удалось. Однако, убийство… Должно быть что-то еще, обязательно должна быть какая-то еще более мощная психологическая травма, с которой преступник не справился никаким другим способом, кроме убийства. Все трупы выставлены напоказ… словно брошенный вызов… Кому? Обществу? Правоохранительным органам? Здравоохранению? И еще эти яблоневые листья – при чем здесь они? Что это – намек на что-то, или дань уважения убитым? А что если это прямое указание на убийцу?

                   У Городовой вдруг похолодело в груди… Что если последнее предположение верно? Юлий. Кладбище. Яблони. Сложные отношения с сестрой в настоящем, хотя были очень тесными в молодости. Здесь несомненно, есть любовь и, возможно, ненависть тоже есть… А также желание преступника быть пойманным, искупление… Нет. Не может этого быть. Но, как же сны – яблоневые листья на трупах, яблони, растущие только в одном месте в округе – на кладбище, непростая история отношений и жизненных ситуаций у родных брата и сестры, криминальное прошлое Юлия… Городовая возбужденно ходила по кабинету, ненавидя себя за то, что допускает саму мысль о виновности Юлия. Душа у нее не лежала к этому, но все разрозненные факты говорили за то, что кладбищенский смотритель подходит под психологический портрет искомого преступника, и она уже не могла думать ни о чем другом. Все сходится! Абсолютно! Нет, этого не может быть... Нужно сосредоточиться и снова пересмотреть все данные.

                В этот момент в кабинет вошел Крашников. По его внешнему виду было понятно, что он торопится что-то рассказать Городовой. Но внешний вид Городовой говорил о том, что ее рассказ вообще не терпит никаких отлагательств.

      – Слава Богу, ты пришел! – Городовая кинулась навстречу следователю, словно утопающий к спасательному кругу. Крашникова поразил страх в глазах Оксаны, так редко в них появляющийся.

     – Что случилось?! – он обеспокоенно взял Городовую за руки.

     – Кажется, я сообразила, кто может быть нашим маньяком, – дрожащими губами произнесла она.

     – И?! – Дмитрий нетерпеливо смотрел на Городовую, – кто же это?!

     – Юлий… – выдохнула Городовая, не веря, что произнесла это вслух.

               Крашников выпустил руки Оксаны из своих и молча прошел к подоконнику. Он стоял неподвижно и невидящим взглядом смотрел в окно бесконечно долгую минуту, в течение которой пришел к тем же выводам, что и Городовая. Наконец он тихо спросил:

     – Ты уверена?

      Городовая покачала головой:

     – Нет... не уверена.

     – Однако, упрямые факты указывают на него?

     – Да. Все, что есть.

     – Господи, мне так жаль…

               Обоим следователям нравился Юлий, он казался чистым, непорочным, словно глоток воздуха в мире, погрязшем в неверии, лжи, ограниченности собственными проблемами… Он не мог быть убийцей,  просто потому что не мог… Однако, факты – вещь упрямая и с ними трудно было спорить. Но Крашников и Городовая понимали, что именно это им и предстоит в ближайшем будущем – опровергнуть все имеющиеся факты, говорящие о виновности Юлия, пока его не обвинили в том, чего он не совершал.

               Появление Крашникова и возможность выговориться, благотворно повлияли на умственную деятельность Городовой. Ей удалось успокоиться и взять себя в руки.

     – Так. Факты фактами. Но нужны прямые доказательства. Может быть у Юлия есть алиби на время убийств.

     – Откуда у него алиби – он живет один, на кладбище, – Крашников был мрачен, как никогда. – Это не поможет…

     – В любом случае, человек не виновен, пока не доказано обратное. Я просмотрю все еще раз. Даже если нам придется арестовать его по подозрению в… во всем этом… в любое время может выясниться, что это не он.

     – Мы не должны сочувствовать преступникам, да? – Крашников невесело усмехнулся. – Вдруг – мы слепы? Он мог запудрить нам мозги, ведь он слишком симпатичен нам обоим. Это вносит ноты субъективности во все наше расследование. Нужно попросить помощи у Алены, пусть она просмотрит все материалы.

     – Ты считаешь? – Городовая с сомнением смотрела на коллегу.

     – Она ни разу не общалась с Юлием лично, не попала под его обаяние, ее мнение можно считать непредвзятым. Ты можешь предложить что-то еще?

     – Нет. Не могу.

            Городовая набрала номер Алены и попросила ее срочно явиться в их общий рабочий кабинет. После этого она глубоко вздохнула и спросила:

     – А у тебя что?

              Крашников непонимающе взглянул на Городовую, но через пару секунд до него дошел смысл ее вопроса:

     – А, это… Я кажется тоже подбираюсь к окончанию своего расследования. Не буду рассказывать все подробности, но, помнишь опекуншу Королевых, Анну?

     – Так…

     – В своих изысканиях я подошел к тому, что она возможно каким-то образом причастна к убийству Шумина Андрея, либо знает того, кто причастен.

     – Да? И как ты до этого дошел? – в интонации Городовой противоречиво смешались недоверчивость и интерес.

     – Всего несколько минут назад наши коллеги из Москвы сообщили мне, что в последние полгода, с периодичностью один раз в две недели, она переводила довольно крупные суммы денег на счет Шумина.

     – Финансовый след – весомое доказательство. Будешь ее допрашивать?

     – Да, придется. И, думается мне, она не сможет внятно объяснить эту финансовую помощь убитому.

     – Думаешь, она – убийца?

     – Не знаю… Посмотрим.

               Городовая видела, что Крашников не готов в данный момент обсуждать  расследование убийства Шумина, так как, скорее всего его слишком обеспокоила перспектива обвинения Юлия в пяти других убийствах, но ей хотелось его поддержать.

     – Надо быть предельно внимательным, ведь она довольно субтильная особа, а Шумин Андрей был крупным мужчиной – и ростом и весом…

     – Да, я тоже обо всем этом думал. Не похожа она на убийцу. Как впрочем и Юлий.

     – Однако, это единственные возможности, которые есть у нас в руках, – с сожалением заметила Городовая.

                Через пару минут в кабинет ворвалась Алена с кучей вопросов, на каждый из которых следователям пришлось дать ответ. Через двадцать минут следователи оставили Алену в кабинете наедине с материалами, доверив ей принять объективное и взвешенное решение о возможной виновности Юлия. Они рассказали ей обо всем, что знали сами, умолчав только о том, что некоторые мысли и идеи для расследования Городовая черпала в своих снах.

     25

                Следователи вышли на крыльцо отдела полиции, приняв обоюдное решение не сообщать пока о результатах своих расследований Бикетову, а дождаться непредвзятого мнения Алены.

                На улице накрапывал дождь, довольно частый гость в этой местности, ветер раскачивал верхушки сосен в лесу, а где-то вдалеке слышались сирены пожарных автомобилей. Прикинув, что у Алены уйдет на сопоставление всех фактов не менее часа, следователи отправились в сторону дома, чтобы пообедать. Ни Крашникову, ни Городовой не хотелось сегодня обедать в общественных местах. Как и обсуждать текущие расследования. На них обоих давило что-то вроде нехорошего предчувствия, ощущение, что они что-то упустили и в скором времени могут об этом пожалеть.

                Через час, когда позвонила Алена, Городовая с Крашниковым пили кофе на лоджии, уютно устроившись вдвоем на огромном мягком кресле, укрывшись теплым пледом.

     – Ну что, голубки! Будем надеяться, что вы не зря доверились мне. Я не увидела никаких прямых доказательств того, что ваш кладбищенский друг Юлий виновен во всех этих страшных преступлениях, однако абсолютно все косвенные улики ведут именно к нему. Его однозначно надо допросить и работать в этом направлении – это должно быть вашим  следующим шагом.

     – Понятно. Будем через десять минут, – Городовая со вздохом сбросила звонок. – Ну что, теперь надо идти на доклад к Бикетову.

     – Н-да… – Крашникову было так же неприятно, как и Оксане.

                  Однако, на доклад следователи так и не попали. Следующие шестьдесят минут в отделении полиции царили хаос и сумятица. Встретив Бикетова в коридоре, они обнаружили, что он уже в курсе последних результатов расследования, и в настоящий момент занят тем, что разворачивает операцию  под названием «возьмем этого ублюдка». Городовая успела только взять с Бикетова обещание, что  арест и допрос кладбищенского смотрителя будут проведены тихо, без огласки. Обещание было забыто в ту же секунду, как только следователи и начальник отделения полиции разошлись в разные стороны в коридоре. И теперь Бикетов руководил операцией со всем размахом и пафосом, на какой только был способен.

     – Вот же придурок, – сжав зубы прокомментировал происходящее Крашников, наблюдавший за представлением из окна кабинета, вместе с Городовой. – Хватило же наглости нас отстранить…

              Несколько минут назад был объявлен общий сбор всего личного состава отделения полиции и теперь Бикетов расхаживал взад-вперед перед строем вооруженных до зубов полицейских, и раздавал указания в рамках операции.

     – Здесь как раз все логично. Ему нужны все лавры победителя, – Городовая задумчиво смотрела туда же, куда и коллега. – Только ему невдомек, что это еще не конец.

                Крашников заинтересованно посмотрел на Оксану:

     – Что будем делать? Мы не верим в виновность Юлия. Но что дальше?

     – Конечно, не верим.

     – Не смотря на то, что все улики ведут к нему.

     – Все улики косвенные, а остальное – вообще догадки. Ни одного реального доказательства.

     – Согласен. Так, что будем делать?

                Однако, на этот вопрос Городовая ответить не успела. На глазах следователей продолжалась разворачиваться феерия, достойная голливудского блокбастера. По громкой связи дежурный истеричным голосом объявил о начале операции с официальным названием – «Маньяк» и полицейские стали запрыгивать в служебные автомобили. Через несколько секунд от отделения полиции отъехали пять легковых служебных автомобилей со включенными проблесковыми маяками и ГАЗель, битком наполненная вооруженными полицейскими.

     – Пф… – хмыкнула Городовая. – И всего-то?

                Крашников невесело хмыкнул, глядя вслед автомобилям.

     – Итак, с чего начнем? – снова спросил он Оксану.

     – Ну, учитывая, что нас отстранили от дела, то нам не с чего начинать. Ничего не остается, кроме как ждать.

     – Если подумать, нас ведь отстранили только от твоего дела, – вдруг произнес Крашников.

     Городовая удивленно посмотрела на него:

     – Точно! Ты молодец! Что ты предлагаешь?

     – Ну, помнишь, ты как-то обмолвилась о том, что тебя не покидает ощущение, что наши два дела связаны. Кто-то скопировал способ убийства и убил Шумина Андрея так же, как наш маньяк.

     – Но…

     -Ты не дослушала. Мне тоже не дает покоя мысль о том, что в такой глуши, как эта, ни с того ни с сего нарисовалась парочка убийц, действующих схожим образом, но имеющих разные мотивы. Я не верю в совпадения, ты знаешь. Какая-то система в городке прогнила настолько, что породила сразу двух убийц, и это, возможно, не предел.

     – Что ты предлагаешь? – повторила свой вопрос Городовая.

     – Думаю, нам нужно бросить все наши силы на раскрытие убийства Шумина, и тогда мы выйдем на убийства всех остальных. Мы не можем пустить все на самотек и дожидаться ареста Юлия.

     – Согласна, нам это не нужно. Самой большой ошибкой было доложить о наших изысканиях Бикетову. Кстати, куда подевалась Алена? Интересно спросить, какого черта она это сделала?!

               Словно в ответ на вопрос Городовой, в кабинет вошла Алена, с пунцовым от смущения и стыда лицом.

     – Извините меня. Я не хотела ничего говорить Бикетову, но он сам пришел в кабинет и мне пришлось…

     – Но почему ты не соврала? Ты ведь знаешь его не хуже нашего?! И вообще – почему он снизошел до нас? Зачем пришел сюда? – Городовая не могла остановиться – мало того, что расследование уплыло из под ее контроля, так ей еще и не дали шанса его завершить.

     – Я его не приглашала! – Алена знала, что виновата во всем произошедшем, однако, она сама не понимала, с чего вдруг Бикетов проявил интерес к расследованию именно в тот момент, когда у следователей впервые появился подозреваемый.

     – Ну, возможно, у Бикетова тоже работает интуиция – скандал он чует за версту, – зло проговорила Городовая.

     – Может это Макс направил его сюда? – тихо сказала Алена. – Я… я поделилась с ним тем, чем была занята, когда он зашел поздороваться.

     – Прекрасно. В любом случае это уже не важно. – Крашников емко резюмировал все вышесказанное. – Давайте разберемся с этим позже, сейчас нам необходимо предпринять что-то, чтобы довести до ума это расследование, иначе вот-вот будет арестован невиновный человек, а маньяк останется на свободе.

     – Как мы это сделаем? – цвет лица Алены напоминал белую простыню.

     – Теперь только через расследование Шумина Андрея.

      – Как это? – не поняла Алена.

     – Ну, мы подозреваем, что каким-то образом расследование этого преступления наведет нас на след нашего маньяка.

     – Странно…

     – Это интуитивное чувство… Да и других возможностей у нас все равно нет, – Городовая поставила точку в этом вопросе. Но мы не будем забивать тебе голову этим расследованием, ты продолжаешь работать по основному делу, ведь ты же тоже поняла, что виновность Юлия под вопросом?

     – Да, я бы еще покопалась в материалах.

     – Отлично. Ты ничего интересного не нашла в базе по нашему маньяку?

     – К сожалению, нет. Однако, как раз перед тем, как… все это закрутилось, я подумала о том, что, возможно, мы ищем не в том направлении. Что если надо искать не только преступления, а происшествия?

     – Что ты имеешь ввиду? – Крашников заинтересованно взглянул на Алену, схожая мысль совсем недавно посещала и его, но потом он отвлекся на что-то другое и позабыл об этом.

     – Что, если  с девушкой, или женщиной, случилось что-то? Какой-то несчастный случай, или происшествие, приведшее к травме, или инвалидности, или даже к смерти женщины?

     – Так, я поняла, – Городовая взволнованно развернулась к фотографиям и материалам. – Ну конечно! Так и есть! Ты молодчина! Это может быть самоубийство, или авария или еще что-то в этом роде… Тогда становится ясно – для чего преступник выставляет трупы напоказ – он привлекает наше внимание к своему горю! Это не чувство вины – это послание! Ему не помогли ни церковь, ни полиция, ни больница, ни общество – именно поэтому он размещает трупы девушек в местах, связанных с жизнедеятельностью всех этих структур в городе! Алена, ты – золото! Давай, выверни базу наизнанку и найди что-то, за что мы можем зацепиться.

             Алена соскочила со стула и бросилась к двери, надеясь на то, что сможет хоть как-то реабилитироваться в глазах следователей. Оксана крикнула ей вслед, что у нее не больше двух часов на работу, но криминалист и без этого знала, что время на исходе, ведь вскоре будет арестован невиновный человек.

              В это время Крашникову позвонил один из коллег из Особого отдела, и следователь, внимательно выслушивая выкладки о состоянии финансов Ивановой Анны Андреевны, и просматривая списки, присланные ему тем же экспертом по электронной почте, выглядел  озадаченным.

              Положив трубку, он взглянул на Городовую таким взглядом, по которому она поняла, что он узнал нечто важное.

     – Ну, не томи, – попросила она нетерпеливо.

     – Э, вернемся к убийству Шумина?

     – Да, конечно, я готова.

     – Я говорил, что наша Аннушка за последние полгода перевела довольно значительную сумму убитому Шумину Андрею?

     – Говорил, и что? – Городовая в ожидании уставилась на Крашникова.

     – Оказалось, что и на ее счет тоже регулярно поступали довольно крупные суммы денег,– Крашников выглядел так, словно был ошарашен этой новостью.

     – И что, откуда она получала эти деньги?

     – От разных людей. Какие услуги она оказывала – пока непонятно, но за последние три года у нее было порядка двадцати клиентов.

      – Давай-ка ты все-таки начнешь с начала, я вообще не в курсе – как ты вышел на эту Анну.

                   Крашников уселся на стул, приготовившись к обстоятельному объяснению.

     – Знаешь, оказывается, стать опекуном для таких вот состоятельных старичков не так-то просто. А молодые люди, получая такую работу, очень ею дорожат, так как помимо хлопот о довольно безобидных подопечных получают полное обеспечение – комфортное жилье, питание без ограничений, оплачиваемое медицинское обслуживание и многое другое. Помимо достойной заработной платы, которую можно тратить только на себя, не заботясь о счетах на квартплату и ценах на продукты питания.

     – Надо же… – Оксана заинтересованно слушала Крашникова, непроизвольно кивая в ответ на его слова.

     – Именно. А когда я решил осмотреться в этой странной деревушке более основательно, то первой мне на глаза попалась как раз Иванова Анна, опекунша Королевых.

     – Постой, как это попалась на глаза?

     – Вот так – именно попалась. Она следила за мной, а я, сделав вид, что не замечаю, в итоге поймал ее за этим занятием.

     – И что ей было нужно?

     – Не знаю, но, согласись, тайная слежка – не то занятие, которым будет заниматься девушка, если ни в чем не замешана. Меня к ней привело то, что я выяснил о визитах Шумина Андрея в дом Королевых. Однако, с какой стороны подобраться к Анне, я не понимал. И мне пришло в голову пробить ее финансовое положение – просто потому, что мне стало интересно – куда такая девушка как Анна может тратить довольно большие деньги, заработанные на опекунстве.

     – Таким образом, ты выяснил, что она платила Шумину за что-то, чего мы не знаем? – Городовая задала уточняющий вопрос.

     – Да… но и ей регулярно за что-то платили.

     – Все это очень интересно, но чем ты так расстроен? У тебя отличные новости – денежный элемент присутствует в большинстве преступлений, и как правило, завершает расследование, – Городовая с улыбкой ожидала ответа Крашникова.

     – Да, только здесь все не так просто. Я тебе кое-чего не сказал – Шумин тоже был опекуном в этой деревне, хотя и не работал последние три года.

     – Ничего себе! – Городовая возбужденно взмахнула руками. – Но ведь об этом ни слова не говорится в документах по его делу?!

     – Совершенно верно, – Крашников был доволен тем, какую реакцию у Городовой вызвал его рассказ, не только она может его удивлять. – Кроме того, помнишь, что в крови Шумина были найдены сильные антидепрессанты?

     – Так… – Теперь Городовая казалась заинтригованной, – ты думаешь, его могли опоить?

     – А почему бы и нет – Анна, как опекун, однозначно имеет доступ к таким препаратам.

               Теперь Городовая выглядела в точности так же, как тогда, когда Крашников впервые ее встретил – увлеченно, с горящими азартом глазами, немного неуверенно, но целеустремленно движущейся к разгадыванию очередной загадки, а точнее – к раскрытию преступления. Он на физическом уровне ощутил как в его груди разлилась теплота от одной мысли о том, что он сумел вернуть эту невероятную женщину. Однако, сейчас было не до этого. Все, о чем следователь рассказал Городовой, было не полной информацией. Ту ее часть, которая по-настоящему растревожила его, он скрыл до поры до времени. Тем временем, Городовая спросила: