Текст книги "Яблоневый шепот (СИ)"

Автор книги: Ксения Алексеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

     – Ну-с, приступим! Приятного аппетита!

                   Следующие двадцать минут следователи и смотритель наслаждались этим простым чаепитием и каждому из них эти минуты показались самым приятным времяпрепровождением, за очень долгое время. Во время чаепития они беседовали обо всем на свете, шутили, вместе смеялись, несмотря на место, в котором происходила их встреча, и на вид, открывающийся из окон дома. Городовая с удивлением обнаружила, что ее не тяготит кладбищенская атмосфера и Крашникову, судя по всему, тоже было  комфортно находиться здесь. Чувствовалось умиротворение и спокойствие, словно время здесь остановилось и не имело больше никакого значения. Однако, стрелки на часах показывали, что оно неумолимо двигалось вперед, и требовало от людей того же. Настало время расставаться, но новые знакомые все отсрочивали его. Наконец, Юлий хлопнув ладошкой по столу, произнес:

     – Я очень рад нашему знакомству. Я благодарен судьбе за то, что именно вы появились на пороге моего дома, и именно сегодня. Но, к сожалению, подходящее время прошло, и мне нужно работать, да и вам тоже.

                   Следователи поблагодарили смотрителя за чай и с сожалением поднялись из-за стола, чтобы покинуть этот гостеприимный дом. Городовая напоследок поинтересовалась, что именно во времени их посещения было такого особенного:

     – Юлий, что вы имели ввиду, говоря о подходящем времени?

                   Смотритель загадочно улыбнулся и, выдержав небольшую паузу, ответил:

     – Не каждому дано стать свидетелем такого явления, которое наблюдали сегодня вы.

                    Следователи в недоумении воззрились на Юлия. Крашников задал вопрос первым сообразив, что смотритель говорит о кладбище, искрящемся на солнце:

     – Разве это не происходит в каждый солнечный день, в определенное время суток?

     – Возможно и так. Но спросите – сколько людей знают об этом, наблюдали это лично?

     – А как вы-то узнали, что мы это видели? – еще больше изумилась Городовая.

     – Да у вас на лицах это было написано! – со смехом ответил Юлий, открывая перед следователями входную дверь. – Можете не прислушиваться к моему мнению, но по– моему – это знак. Это кладбище очень старое, и особенное, у него много тайн. Но оно открывает свои секреты не каждому посетителю – уж поверьте, это что-нибудь, да значит.

                   Городовая с Крашниковым, задумавшись над словами Юлия, медленно шли к машине в сопровождении смотрителя, подставлявшего жизнерадостное лицо осеннему солнцу и улыбаясь собственным мыслям.

     – Юлий, а что еще особенного в этом кладбище? О каких его тайнах вы говорите? – полюбопытствовала Городовая.

     – Ну, много чего особенного. Так сразу всего и не расскажешь, да я и не знаю многого... Но вот, к примеру, вы заметили, сколько яблонь растет в городе? – Юлий остановился и следователи тоже последовали его примеру.

     – Нет, как-то внимания не обращали… – Неуверенно ответил Крашников, не понимая – при чем тут эти плодовые деревья.

     – Мало кто обращает внимание на такое. А я вам скажу – ни одной яблони. – Юлий многозначительно замолчал и после небольшой паузы повторил, – ни одной. В наших местах просто не приживается этот вид деревьев.

                   Городовая с Крашниковым в ожидании смотрели на Юлия, который указал рукой в сторону кладбищенских ворот и произнес:

     – А вот на территории кладбища – растут. Их здесь сотни.

                   Следователи удивленно посмотрели в сторону кладбища:

     – И почему так? – снова задала вопрос Городовая, на что Юлий с улыбкой ответил:

     – Я не знаю! Может что-то не так с почвой – никто не знает почему, на то она и тайна! – и, развернувшись к кладбищенским воротам, весело попрощался со следователями:

     – Ну, будьте здоровы! Было очень приятно познакомиться с вами! Будет время – приезжайте, буду рад еще поболтать! – и быстрым шагом направился в сторону сарайчика с инвентарем.

                   Следователи некоторое время сопровождали его взглядами, после чего Крашников тихо произнес, выразив вслух общее мнение:

     – Невероятный человек. И место невероятное.

                   После этого, следователи уселись в машину и в полной тишине доехали до города, думая каждый о своем.

     19

                  Следователи вернулись в отделение полиции и поработали над документами еще пару часов. Все это время у Городовой из головы не шла вся эта история с кладбищем, смотрителем Юлием и рассказанными им историями…  Особенно назойливо вертелась в голове мысль о не рожденном ребенке Маргариты. И  при чем здесь семейство Лавровых? Очевидно, расспрашивать Маргариту об этом сейчас, когда она оплакивает смерть уже второго своего ребенка – бесчеловечно. Но, интуиция Городовой подсказывала, что во всем этом что-то есть и не следует выпускать из рук эту ниточку. Она поделилась мыслями с Крашниковым и оказалось, что схожие  соображения посещали и его. Других направлений в расследовании все равно не имелось, и следователи решили разворошить прошлое, зайдя с еще одной стороны, побеседовав с родителями парня Маргариты, когда-то настоявшими на том, чтобы она выносила и родила им внука. Вряд ли эта беседа что-то прояснит, но тайна, присутствовавшая в истории этих семей, притягивала обоих следователей.

                 Оставалось только выяснить адрес стариков, если они вообще живы, но зная имена и фамилию, которые любезно сообщил Юлий, в таком маленьком городке это было не самым сложным заданием. Следователи поручили это Алене, пришедшей, наконец-то, в себя после тяжелейшего похмелья, и явившейся в отделение полиции. А Городовая с Крашниковым, тем временем, отправились домой, чтобы немного передохнуть, принять душ и переодеться. Несмотря на то, что на часах было только шесть вечера, оба следователя были измотаны – похмелье давно отпустило, но все же не прошло незаметно. Небольшой перерыв должен был это исправить.

                 Спустя полчаса, Алена сообщила следователям о том, что нашла искомое – родители Королева Евгения, бывшего, давно почившего, друга Маркиной Маргариты, до сих пор живы и здоровы. К тому же, она выяснила, что это довольно интересное семейство, в свое время бывшее необычайно состоятельным в городе. Глава семейства Королевых, как и его супруга, не занимали каких-либо значимых должностей на производствах, не участвовали в политической деятельности, не принимали участия в общественной жизни города – занимаясь мелким предпринимательством, эта семья, однако, всегда находилась где-то неподалеку от видных и значимых членов местного общества. Судя по всему, Королевы были вроде неких темных ангелов-хранителей для высокопоставленных членов общества, которые не могли позволить себе замарать руки. Королевы решали для них возникающие проблемы и выполняли поручения. Уровень благосостояния Королевых вырастал год от года, и, хотя за многие годы, их ни разу не удалось уличить в какой-либо противозаконной деятельности, многие нераскрытые полицией дела, странные происшествия и значительные события в городе, вели именно к их дому.

                   Кроме того, Алена выяснила, что по счастливому стечению обстоятельств, в последние годы эта интригующая ячейка общества проживала в пригородном поселке неподалеку, так что далеко ехать не придется.

                   Выходя из квартиры, немного приободрившиеся душем и крепким кофе, оба следователя были настроены к концу дня добыть как можно больше информации.

                   К Королевым они отправились вдвоем, кое-как отговорив от этого Алену и поручив ей, чтобы не скучала, в очередной раз перепроверить базу учета преступлений, на случай, если она что-то упустила в первый раз.

                   Прибыв, следуя указаниям Алены, в небольшой коттеджный поселок, и разыскивая адрес Королевых, Городовая и Крашников удивленно разглядывали довольно приличные, даже богатые по местным меркам, коттеджи. Было понятно, что в этом поселке не живут простые горожане. Цены на землю здесь вряд ли были высокими, но строительные материалы для домов и приусадебных участков использовались самые лучшие, их дороговизна прямо-таки бросалась в глаза – дерево, красный кирпич, натуральная цветная черепица, подъездные дорожки и тротуары, выложенные брусчаткой… Все выглядело роскошно, дорого и… нелепо. Есть ли смысл вкладывать столько денег в жилье в таком городе, как этот? Здесь нет никаких перспектив, как нет и никаких привлекательных направлений для развития; необходимая для комфортного проживания инфраструктура, отсутствует; город тихо умирает, вместе со стареющими жителями, совсем небольшой процент молодежи задерживается здесь надолго. Удивительно было смотреть на эти дома, средства на постройку которых, едва ли можно было заработать честным путем, в этом, да и в любых других городах.

                     Домов оказалось довольно много – порядка восьмидесяти, а может быть – ста, и судя по всему, в большинстве из них жили пенсионеры. По дорожкам прогуливались бабушки и дедушки с палочками, под присмотром молодых помощников, проезжали коляски с высохшими старичками, под управлением женщин, явно не имевших никакого родственного отношения к ним, тут и там можно было увидеть как за забором, за накрытыми столами, на лужайке, сидели пожилые люди, обслуживаемые более молодым и проворным персоналом.

     – Что здесь вообще происходит? – Городовая с недоумением смотрела на происходящее вокруг.

     – Это что-то вроде платного санатория для престарелых людей, которых богатые дети в определенный момент отсылают подальше от себя, чтобы те не мешались под ногами, оплачивая их комфортное существование и специализированный уход, – Крашников как всегда знал ответы на все вопросы.

     – Откуда ты это знаешь? – Оксана удивленно уставилась на коллегу.

     – Ну… я слышал об этом месте. Один новый знакомый рассказал в баре.

     – Ясно. Пока я надиралась вместе с Аленой, ты собирал информацию, – Городовая с усмешкой покачала головой. – Крашников, ты так и не научился расслабляться?

                    От предназначения этого поселка, Оксане стало здорово не по себе. Слишком уж несчастными и одинокими казались все эти старички, несмотря на окружающие их  кажущиеся теперь бутафорскими, роскошь и комфорт.

                     Возле дома, перед которым остановились следователи, была выстроена небольшая беседка, в которой в инвалидном кресле сидела крепкая пожилая женщина, с белыми, как луна, волосами, изрезанным морщинами лицом и поблекшим взглядом. По ее внешности нельзя было сделать даже предположения о том, какой она была в молодости. Рядом с ней находилась молодая женщина и вслух читала книгу. Подойдя ближе, Городовая услышала знакомый текст – «Старосветские помещики» А.В. Гоголя. Немного помешкав, чтобы не перебивать чтеца на полуслове, следователь обратилась к молодой женщине.

     – Извините, вы не подскажете, это дом Королевых?

                   Девушка оторвала взгляд от книги и взглянула на следователей огромными  глазами, василькового цвета, смущенно поправляя и без того безупречную прическу. В ее взгляде читались вполне закономерные в таких случаях настороженность и напряженность.

     – Это дом Королевых. Перед вами  Елизавета Петровна Королева. А Николай Федорович – в доме, у него процедуры.

                   Все это время женщина в инвалидном кресле не проявляла ни малейшего интереса к происходящему вокруг.

     – А… что с ней? – спросила Городовая, глядя на крупную, физически крепкую старую женщину.

     – С ней все хорошо. А вы кто? – молодая сиделка с все большим подозрением смотрела на следователей, начиная заметно нервничать.

     – Извините, что не представились, – поспешил успокоить ее Крашников. – Мое имя – Крашников Дмитрий, а это Городовая Оксана, мы – следователи, расследуем произошедшие в городе убийства.

     – Ах, да… Я слышала об этом, – девушка побледнела, испугавшись еще больше. – Однако, здесь говорить об этом не принято – старикам нужен покой… И вообще, при чем тут Королевы?

     – Нам хотелось бы поговорить с ними об их сыне... События тридцатилетней давности – вы вряд ли в курсе.

                   Сиделка ненадолго задумалась, после чего решительно ответила:

     – Хорошо. Но, как вы уже поняли, Елизавета Петровна ничего вам не скажет… она в таком состоянии уже больше месяца... Лучше я отправлю вас к ее мужу.

                   С этими словами сиделка достала из кармана свитера небольшую рацию, и нажав кнопку на панели, произнесла:

     – Посетители к Николаю Федоровичу, они из полиции, хотят задать какие-то вопросы.

                   Через пару секунд мужской голос из микрофона рации произнес:

     – Пусть проходят.

                   Указав следователям направление, сиделка продолжила чтение вслух для своей подопечной, так и не проявившей какое-либо внимание к происходящему.

                   Проходя по выложенной речным камнем дорожке к крыльцу дома, следователи заметили, что на территории, прилегающей к дому, находится небольшой теннисный корт и крытая площадка со специальным мягким покрытием, с установленными на ней различными тренажерами.

     – Интересно, для кого все это, если хозяева в инвалидных креслах, – сердито проговорил Крашников, ему здесь определенно не нравилось.

                   В этот момент из дома выскочил, и направился навстречу следователям, невысокий жилистый мужчина преклонных лет, в одежде очень похожей на пижаму. За ним, чуть поспевая, торопился мужчина моложе лет на тридцать. Он был в белоснежном медицинском халате и пытался на ходу набросить на старичка такой же белоснежный махровый халат:

     – Николай Федорович, ну нельзя же на улицу после массажа, мышцы должны быть в тепле...

     – Отстань! Надоел! Не каждый же день у меня посетители! – и старичок припустил еще быстрее.

     – Ну, может, хотя бы он тренажерами пользуется, – с улыбкой проговорил Крашников, глядя на бодрого старичка, с крейсерской скоростью приближавшегося к ним.

     – Добрый вечер, добрый вечер, молодые люди! – старичок подбежал к следователям и начал трясти за руки каждого, по очереди. – Николай Федорович, Николай Федорович… А вы кто? Вы из полиции? Расследуете те преступления? Как интересно! Как интересно!

     – Что?! Как вы узнали?! – сопровождавший Николая Федоровича молодой человек, казалось, был поражен до глубины души.

     – А ты думал я старый дурак, да? Старый дурень, выживший из ума, так?! – Старичок был очень горд собой. – Да я поболее твоего соображаю, а то что вы попрятали всю прессу и шнуры от телевизоров – еще ничего не значит!

     – Крашников Дмитрий, а это Городовая Оксана, – сумел вставить слово следователь.

     – Очень, очень приятно! – Николай Федорович снова переключил свое внимание на следователей. – Так приятно! Вы не представляете! Вы хотите задать мне какие-то вопросы? О! Я обожаю отвечать на вопросы! О чем вы хотите меня спросить? Вы будете меня допрашивать? Я подозреваемый?! О! Какой же сегодня замечательный день!

     – Нет, нет, вы не подозреваемый, – снова совершенно непостижимым образом ввернул несколько слов Крашников. Молодой человек, ухаживающий за Николаем Федоровичем, помалкивал, удрученно качая головой. Городовая решила попробовать спасти положение, и, используя фактор неожиданности, резким громким голосом произнесла:

     – Нас интересует ваш сын – Королев Евгений.

                    Николай Федорович прервал свое словоизлияние на полуслове и повернулся к Городовой:

     – Мой сын? Сын? – старик выглядел искренне удивленным.

     – Да, ваш сын. – Городовая уже пожалела о том, что таким способом привлекла внимание Николая Федоровича, так как увидела, как мгновенно потух его взгляд, и поникли плечи – он словно сжался, усох и постарел еще лет на десять. Крашников укоризненно посмотрел на коллегу, но слово не воробей…

     – Мы хотели бы задать несколько вопросов о вашем сыне, если вы не возражаете.

                   Николай Федорович окинул следователей грустным взглядом и на удивление спокойным, ровным голосом, ответил:

     – Да, конечно. Я отвечу на все ваши вопросы. – На этих словах старичок развернулся и медленно побрел в сторону дома. Молодой человек, поспешивший за ним, наконец-то сумел накинуть на пожилого подопечного махровый халат и приобняв его за плечи, начал в пол голоса, увещевать его:

     – Ничего, Николай Федорович, ничего… Ответите на вопросы, а потом я сделаю вам укольчик и ваш любимый чай, с имбирным печеньем, как вы любите, хорошо? Все будет хорошо, это ненадолго… – старичок понуро брел в сторону дома, ничего не отвечая.

                   Небольшую гостиную, отделанную деревянными панелями, даже с натяжкой нельзя было назвать уютной. Мебель здесь почти отсутствовала, за исключением небольшого дивана и двух кресел, расставленных вокруг журнального столика – ни телевизора, ни цветов, ни каких-либо шкафов с книгами, тумбочек или чего-либо еще как-то отражающего предпочтения проживающих в доме людей. Этот безликий интерьер наводил на мысль о типовом наборе мебели во всех окружающих домах в этом поселке, возможно, так оно и было. На одно из кресел уселся Николай Федорович, уже немного пришедший в себя, и снова принявшийся отмахиваться от надоедливого молодого опекуна. Городовая не стала дожидаться, когда он войдет в норму окончательно, и начала опрос.

     – Скажите, вы помните несостоявшуюся невесту своего сына – Маргариту?

     – Маргаритку? Конечно, помню, как не помнить. Та еще штучка, – Николай Федорович улыбнулся своим воспоминаниям. – А что, Маргаритка? Как она? – Несмотря на то, что старик оказался в курсе произошедших в городе преступлений, информация о том, что одна из жертв – дочь «Маргаритки», до него по всей видимости не дошла.

     – Неплохо, – соврала Городовая, чтобы избежать излишней нагрузки на Николая Федоровича. – Нас интересует период ее беременности от вашего сына… Вы можете нам рассказать об этом – какие отношения были у вас в тот момент с Маргаритой и ее родителями?

     – Ох, как давно это было! – старик, казалось, нисколько не удивлен вопросом. – Ну, отношения… Я терпеть не мог эту вертихвостку и всю ее семейку… Но, сына я любил. И внука очень хотел. Тем более, что больше ждать внуков нам было неоткуда. А родители Маргаритки хотели, чтобы она избавилась от моего внука, от наследника! Нам многое пришлось пройти, чтобы уговорить их не избавляться от ребенка. – Николай Федорович говорил так, словно все эти события произошли совсем недавно. – И много чего оплатить – все расходы, по уговору, были на нас. Но мы согласились на все это. На все. А теперь мы здесь совсем одни. – На последних словах старичок снова сник.

     – Нам очень жаль, что вам так не удалось увидеть внука… – тихо проговорила Городовая.

                   В эту секунду произошло нечто невероятное: Николай Федорович вдруг изменился в лице и удивленно уставившись на следователей, проговорил:

     – О чем это вы говорите? Наш внук в полном порядке, вот только наследственность его подвела…

                   Городовая и Крашников изумленно смотрели на Николая Федоровича, не веря собственным ушам, и не могли произнести не слова. А тот неожиданно приободрился и подскочив со своего места, воскликнул:

     – Мой внук! Вот что! Это наша надежда!

     – Но, постойте… – следователям было необходимо выяснить у старика, что он имеет ввиду, говоря о внуке, и Городовая предприняла попытку, – вы утверждаете, что ваш внук… жив? Но… ведь Маргарита потеряла ребенка?!

     – Она потеряла, а мы – нет! Вы сумасшедшие, если думаете, что я позволил бы воспитывать своего внука этим идиотам! Я воспитал его сам! Сам! Я вложил в него всего себя! Пока эта стерва не запретила нам общаться. Но кровь возьмет свое! Он найдет нас! И заберет отсюда!

                 Следователи все еще не понимали, о чем говорит старик – то ли он в настоящий момент раскрывает страшную тайну, то ли попросту бредит, а тот расходился все больше, слюна брызгала из его рта во все стороны, он выкрикивал слова, словно лозунги, все громче и громче:

     – Скоро он приедет и заберет нас из этого поганого стерильного мирка, в котором даже новости не разрешают смотреть! – Он замахнулся на своего опекуна, пытающегося схватить его за руку. – Заберет! Слышите?! Мы не будем больше терпеть все это! Лизавета! Собирайся! Собирай наши чертовы чемоданы, немедленно, мы уезжаем с нашим внуком!

                   С этими словами Николай Федорович решительно направился к двери.

     – Ну, это уже слишком, – произнес молодой опекун и, достав из кармана халата небольшой шприц, наполненный прозрачной жидкостью, в два шага нагнал своего подопечного и ловко воткнул иглу ему в плечо. – На сегодня достаточно, это уже слишком, вам надо отдохнуть.

                   Николай Федорович обмяк и, несмотря на то, что оставался на своих ногах, мгновенно стал покладистее.

     – Отдыхать, да… надо отдыхать. Но ведь внук заберет нас отсюда, так? – продолжал он гнуть свою линию, хотя и намного более спокойным тоном.

     – Конечно, Николай Федорович, ну конечно заберет! Возможно не сегодня, но обязательно заберет, – многозначительно посмотрев на следователей, опекун повел своего подопечного по лестнице на второй этаж, знаками предложив следователям присесть и дождаться его.

     – Как думаешь, это все вообще законно? – спросила Городовая Крашникова, когда опекун и подопечный скрылись из виду.

     – Не думаю, что в полной мере, но в основном – думаю, законно… Хотя я никогда не слышал о подобных… поселениях. Может, стоит куда-то заявить?

     – Не нашего ума это дело… Тем более, что содержат их здесь действительно неплохо.

     – Да. Как домашних животных. Кормят и выгуливают иногда. – Крашников нервно сжимал и разжимал кулаки, его лицо посерело.

     – Это не наше дело, Дмитрий. Так решили их дети. – Городовая не одобряла всего, что здесь происходило, но имея престарелую бабушку, ежемесячно платила сиделке за то, чтобы она присматривала за бабулей вместо вечно отсутствующей внучки, и понимала, что двигало родственниками всех этих стариков – они действительно хотели как лучше…

                   Нависшую в гостиной паузу прервал вернувшийся молодой опекун.

     – Кстати, меня зовут Егор, – молодой человек подошел к единственному окну гостиной. – Извините, но я слышал ваш разговор… Не думайте плохо о том, что здесь происходит. Мы не разрешаем старикам смотреть телевизор и изолируем их от информации только потому, что бережем их нервы.

     – А точнее, потому что вам платят за то, чтобы вы делали вид, что бережете их нервы, – ядовито высказался Крашников.

     – Да. Мы работаем за деньги. А вы, следователь, работаете бесплатно? – Егор бросил последнюю фразу с вызовом, глядя прямо в глаза Крашникову. Внешний вид следователя говорил о том, что его терпение на пределе и поэтому Городовая поспешила вмешаться:

     – Послушайте, мы ни в чем вас не обвиняем и не упрекаем. Мы только хотели выяснить у Николая Федоровича подробности о его внуке…

     – Это чрезвычайно важная информация, необходимая для расследования, – Крашников наступал на Егора, – и нам придется использовать любые способы для ее получения, – следователь продолжал злиться, а в таком состоянии он мог напугать кого угодно. Егор отступал от Крашникова, понимая, что с этим полицейским шутить не стоит.

     – Я все понимаю, я расскажу вам все что знаю. Мы достаточно хорошо информированы о своих подопечных и их семьях, ведь нас знакомят с их анкетными данными.

                   Крашников прекратил наступательные движения в сторону Егора, а Городовая приготовила записную книжку, чтобы не упустить ничего важного из рассказа опекуна.

     – У моего подопечного все смешалось в голове, у Королевых нет никакого внука. Когда я знакомился с личными делами Николая Федоровича и Елизаветы Петровны, то не видел в их анкетах никакой информации об этом, а эти документы достаточно объективны. Во всяком случае, я работаю здесь уже третий год, но никогда не видел никакого внука.

     – Да, это интересно… и странно, – Городовая задумчиво смотрела на Егора

     – Да уж… Внук есть, но его нет, – Крашников напряженно размышлял, – а другие родственники есть? Кто оплачивает содержание стариков?

     – Точно не знаю, но, думаю, вы в курсе, что Королевы были очень состоятельными и уважаемыми людьми… в определенных кругах. – Егор явно намекал на криминальное прошлое стариков. – Возможно, они живут здесь на собственные сбережения, а возможно, они до сих пор получают какую-то спонсорскую помощь… К тому же, думаю, друзья их сына – Евгения, умершего много лет назад, которые до сих пор ежемесячно посещают стариков, тоже могут перечислять на счет владельцев этого поселка какие-то суммы на содержание стариков.

     – Интересно. А, вот вы говорите, что стариков посещают друзья их сына. Кто именно приезжает обычно? – Оксана не останавливалась, чувствуя, что на верном пути.

     – Ну, разные люди – в основном мужчины, я лично никого из них не знаю … Пару раз бывали и женщины. Точнее – одна женщина.

     – Что за женщина? – внутри у Городовой все будто бы наэлектризовалось, интуиция подсказывала ей, что это именно то, что нужно.

     – Эй, я не знаю! – Егор почувствовал дискомфорт от напора Городовой, – вроде бы она даже не из нашего поселка, я и имени-то ее не запомнил!

     – Катерина Лаврова. – В двери появилась молодая сиделка Елизаветы Петровны. – Она представлялась так – Катерина Лаврова. В последние два раза, когда она приезжала, она общалась только со мной, – сиделка выглядела решительно и уверенно, однако недружелюбно, она словно хотела, чтобы следователи побыстрее убрались восвояси.

     – Чего она хотела? – Городовая не собиралась отступать на этом этапе беседы.

     – Она расспрашивала о жизни наших подопечных, хорошо ли за ними здесь ухаживают, как кормят, – сиделка была напряжена до предела, но отвечала ровно и твердо, словно репетировала эту речь ранее.

     – Когда она посещала стариков впервые?

     – Это было в первый год их поселения здесь, то есть около восьми лет назад – я работаю с этими людьми с самого начала... Точнее сказать не могу, не помню. Но я тогда только устроилась и поэтому запомнила.

     – Когда же она приезжала в последний раз? – глаза Городовой блестели лихорадочным блеском. Крашников уже видел такое раньше, когда они расследовали их первое совместное дело годом ранее. Этот блеск означал, что Городовая встала на след. Тем временем, сиделка отвечала на вопросы следователя, все больше напрягаясь от ее напора.

     – Меньше месяца назад.

     – А конкретное число, не помните?

     – Нет, но я запомнила, что она выглядела как-то странно – была отрешенной, заплаканной, во всем черном… будто с похорон.

     – Она общалась с вашими подопечными?

     – В первое посещение вроде бы общалась… я и не помню уже. А в последний раз она говорила только со мной. Елизавета Петровна уже находилась в том состоянии, в котором вы видели ее сегодня, а Николай Федорович… его не стоит беспокоить. Он уже восемь лет назад начал путать реальность с вымыслом, чего уж говорить о времени настоящем…

                    Городовая продолжала сыпать вопросами, а Крашников заинтересованно косился то на нее, то на сиделку. Между этими двумя абсолютно разными женщинами было нечто схожее – внутренний стрежень, твердость, стойкость – это бросалось в глаза. Однако, если напористость и решительность Городовой казались вполне логичными, то, те же самые проявления в поведении сиделки вызывали ощущение, что она всеми силами пытается что-то скрыть. Так показалось Крашникову, наблюдавшему за сценой со стороны, но вряд ли это заметила Городовая, добивавшаяся какой-то определенной информации и уже не отвлекавшаяся на такие мелочи.

     – А не помните – эта женщина посещала стариков до начала череды преступлений в городке или во время?

     – Я же говорю – не помню точно… Хотя нет, вспомнила – мы говорили о том, как все это ужасно, все эти мужчины и женщины… Получается, что убийства уже начались… но, точнее сказать не могу.

     – Хорошо, спасибо. Вы нам очень помогли. Если вспомните что-то еще, позвоните. – Городовая сунула визитку в руки сиделке и, попрощавшись, стремительно вышла на улицу.

                   Крашников, все еще находясь в задумчивости, вышел вслед за ней. Инвалидное кресло с почтенной Елизаветой Петровной было припарковано возле крыльца – старуха свесила голову на подбородок и казалось, мирно спала. Крашников как раз проходил мимо, когда уронил ключи от машины на вымощенную камнем дорожку. Склонившись за ключами, он случайно бросил взгляд на обувь старухи и с удивлением заметил, какая она неопрятная. Ее явно давно не мыли и не чистили кремом. Эта мелочь разозлила его еще больше – неужели нельзя надеть чистую обувь старухе, которая не в состоянии себе ее почистить?! Она ведь даже не ходит, но вынуждена сидеть в инвалидном кресле в грязных ботинках, потому что всем на нее наплевать!

                   Нервно сплюнув, Крашников подобрал ключи и пошел к машине.

     – Что ты думаешь обо всем этом? – спросил он, когда они с Городовой вместе уселись в машину.

     – Ох… Даже не знаю с чего начать. – Засмеялась каким-то нервным смехом Городовая. – Думаю, что старик не выжил из ума… – Крашников удивленно уставился на коллегу, которая нисколько не смутившись, продолжила, – Что, если Маргарита действительно родила тогда ребенка? – Городовая была очень довольна происходящим. – Что если так и было и каким-то образом Королевым удалось скрыть это от Маргариты и ее семьи?

                  – Да ты о чем, вообще? – Крашников как всегда был поражен смелостью предположений Городовой. Да, в какой-то момент убежденность Николая Федоровича в том, что его внук все-таки родился, смутила и следователя. Но – нет! Это невероятно! Это просто бредни выжившего из ума старикана! Это слишком – даже для Городовой. Однако, эту тираду Крашников произнес только у себя в голове, вслух он спросил:

     – К чему им такие сложности?

     – А почему бы и нет? У богатых свои причуды.

                  Дмитрий недоверчиво смотрел на коллегу, ожидая более веских аргументов. Городовая со вздохом приступила к объяснениям:

     – Слушай. Молодые парень и девушка по своей бестолковости, допускают беременность. Они оба слишком молоды, чтобы осознавать всю ответственность и последствия этого. Девушка из небогатой семьи, а парень – из состоятельной, да еще и судя по всему, бандитской. Семьи друг друга терпеть не могут. Семья парня считает, что он выбрал не ту девушку для производства потомства, а семья девушки думает, что она слишком молода для рождения ребенка, тем более от бандита. В то же время родители парня, понимают, что будущее их единственного сына туманно, он может и не обзавестись семьей и надежда на внуков в будущем кажется им слишком зыбкой. Они уговаривают небогатых родителей девушки, грубо говоря, подкупая их обещаниями помощи во время беременности девушки и после рождения ребенка. Но ничего общего с ее семьей, в дальнейшем, они иметь не хотят, и поэтому решают, что изолируют этого ребенка от семьи девушки. А чтобы никто никогда не задавал вопросов, они организуют все так, будто ребенок умер при рождении.