Текст книги "Яблоневый шепот (СИ)"

Автор книги: Ксения Алексеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)

     – Я понимаю, – Крашников чувствовал, что еще немного и они расскажут нечто интересное, и решил немного их подтолкнуть. – Видите ли, мы проверяем одну пикантную деталь биографии матери убитой Валентины – Маргариты Сергеевны…– Бабушки внимали следователю, словно миссии. – Сколько, говорите, лет она здесь прожила?

     – А, понятно, – слово снова взяла лидер пенсионерок, – вы про то, что она в молодости разбитная была? Так это уж давно было, еще до того как Вальку родила, по молодости-то с кем уж не бывает....

     – Согласен, с кем не бывает… но нас интересует любая информация о жертвах преступлений и их родственниках. Ведь кому как не вам знать, что из прошлой жизни бывают очень неприятные приветы…

     – Да ведь и правда … а вдруг Вальку какой-нибудь бывший дружок Маргариткин прибил? Батюшки,  что делается-то…

                   Бабульки взволнованно заскрежетали, наперебой перебирая знакомых матери Валентины и не стесняясь обвинять некоторых их них во всех неприятностях, случившихся в городе за последние годы.

     – Постойте, уважаемые, – пришлось прервать этот поток Крашникову, – не могли бы вы выражаться поконкретнее – может быть какие-то имена, фамилии?

     – Ага, можно и поконкретнее, – инициативу перехватила самая древняя и самая неразговорчивая бабуля, все же попавшая под обаяние следователя, – лет тридцать назад у Маргаритки дружок был, не из местных, то ли Данька, то ли Женька, не помню уж теперь… Так вот, дружили они, ой…

     – Помню, помню, – подхватили старушки.

     – Но он какой-то был блатной – не из простых, – продолжила молчунья. Я уж теперь и не скажу – то ли бандит, то ли коммерсант какой, потомственный… Родители его – тоже из этих, больно уж деловые… Тогда это все в диковинку было – на машинах больших катались, Маргаритку возили туда-сюда… Она уж больно гордилась. А потом – чего уж вышло у них, не знаю. Только Маргаритка забеременела, а выносить не смогла, скинула – уж и срок-то большой был, и бросил ее бандит-то… Больше мы ни его самого, ни родственничков его не видали  ни разу. А Маргаритка дома отсиделась, в себя пришла, выходить стала, Василия встретила, замуж вышла, а потом и Валюшку родила…

     – Отлично, это очень ценная информация. – Крашников почти не дышал. – Что-то еще можете вспомнить?

     – Больше-то и нечего вспомнить, вот только бандита этого… Может она еще с кем гуляла, но беременная только от этого ходила…

     – А у кого можно поподробнее разузнать – хотя бы фамилию этого… бандита? – Крашников ни за что не хотел уходить без информации, он чувствовал, что это именно то, что им нужно.

     – У кого, у кого… да у самой Маргаритки – она-то уж помнит… Кстати – брат ее родной – Юлий, тогда тоже с этими бандитами якшался…

     – А, где этого Юлия найти можно? – Городовая не встречала в бумагах даже упоминания об этом человеке, и потому поспешила записать полученные данные в карманную записную книжечку.

     – Найти его можно на местном кладбище, – ответила одна из старушек и у следователей тут же сделался разочарованный вид, но почтенная женщина продолжила, – сторож он, давно там работает, с тех самых пор как из тюрьмы вышел, лет уж пятнадцать будет…

     – Спасибо вам, уважаемые, вы очень нам помогли, – воодушевленный Крашников поспешил откланяться, пока старушки не стали слишком назойливыми, каждая из них и так уже старалась привлечь к себе как можно больше внимания.

      – Да ежели чего, обращайтесь, – попрощалась за всех лидер группы бабушек. – Найдите убивцу-то… Страшно ж на улицу выйти…

     – Обязательно, уважаемые, живите спокойно.

     18

                  Городское кладбище, со слов бабушек, находилось сразу за городом, в нескольких километрах от дороги, в низине. Городовая всю дорогу была раздражена. Ее выбило из колеи то, что о дяде убитой девушки, да еще и с криминальным прошлым, им стало известно только сейчас, да и то – по чистой случайности. Сколько еще таких упущенных моментов в этом расследовании может быть, одному Богу известно.

                 Выехав на пригорок, с которого должна была быть видна его территория, Крашников, находившийся за рулем, резко затормозил. Городовая тоже мгновенно отвлеклась от своих мрачных мыслей и оторопело смотрела вперед – место, где должно было находиться кладбище, светилось и сверкало, словно перед ними раскинулось большое алмазное озеро и солнце, отражаясь в камнях, отбрасывало блики, ослепительно переливающиеся на глазах изумленных  зрителей.

     – Боже мой, что это?! – Городовая первой произнесла вслух вопрос, возникший у обоих следователей.

     – Я не знаю… Здесь должно было быть кладбище, – только и смог ответить Крашников, обычно знавший ответы почти на все  вопросы.

                   Выйдя из машины, следователи, недоуменно таращились на этот искрящийся оазис, вслух размышляя, свидетелями какого явления они стали. Спустя короткое время они с удивлением поняли, что искрится как раз территория кладбища, и пришли к выводу, что подобный эффект возник в связи с отражением солнца от отшлифованного мрамора многочисленных памятников. Однако, несмотря на полученное рациональное объяснение увиденному, Городовая до глубины души была поражена зрелищем. Крашников был изумлен не меньше, но Оксана отчетливо ощутила, что это явление – знак и что они на правильном пути в расследовании. Делиться возникшей уверенностью с коллегой Оксана не стала, помятуя о том, как недоверчиво он относится к подобным вещам. Помнится, когда она раскрыла ему тайну о своих снах, ему трудно было поверить в то, что Городовая не преувеличивала их ценность, и еще труднее было принять, что нечто неосязаемое, нематериальное, помогло следователю распутать то загадочное дело, которое они тогда расследовали.

                   Усевшись обратно в машину и проехав всего несколько метров, следователи с удивлением обнаружили, что сияние впереди пропало, и перед ними раскинулось обычное кладбище. Эффект алмазного блеска видимо просматривался лишь в определенной точке, проехав которую, его больше нельзя было видеть.

                    Подъехав к кладбищенским воротам и выйдя из машины, следователи немного задержались перед ними, читая тексты с афоризмами о жизни и смерти, выжженные на деревянных табличках, развешенных на воротах. Городовая не часто бывала на кладбищах, но на воротах тех, на которых она бывала, встречались объявления, иногда  цитаты из Библии, но афоризмы – никогда. Странно, что администрация не запретила этого, посчитав безобразием. Читая таблички, становилось очевидным, что тот, кто развесил их тут, относился к жизни и смерти с уважением, но в то же время легко, с юмором, а в частности к смерти – с каким-то странным оптимизмом.

                   Крашников тоже с интересом изучал тексты табличек, рассуждая о том, какими разнообразными способами, исходя из афоризмов, люди реагируют на смерть. Табличек было много – около тридцати, и судя по всему, здесь каждый мог найти ту, которая отражала именно его отношение к смерти. Кроме того, тексты табличек странным образом успокаивали и настраивали на философский лад, читая их, становилось легче осознавать и принимать свою смертность и смертность всего сущего.

                   Внимательное изучение табличек следователями было прервано вежливым покашливанием, раздавшимся со стороны аккуратного сарайчика  справа от ворот, судя по всему, служащего хранилищем рабочего инвентаря смотрителю кладбища. От неожиданности у следователей, не заметивших приблизившегося к ним человека, сбилось дыхание.

     – Боже мой, – в очередной раз упомянула Городовая Господа всуе.

     – Ну что вы, я всего лишь скромный смотритель этого кладбища. Разрешите представиться – Юлий, – с обаятельной улыбкой ответил мужчина, в рабочем комбинезоне, на вид чуть старше пятидесяти.

     – Э… да, конечно, – Крашников оценил чувство юмора смотрителя, сразу же догадавшись – чьей идеей были таблички на воротах. – А мы – следователи – Крашников Дмитрий и Городовая Оксана.

     – Ясно, очень приятно. Чем обязан? – не смотря на то, что этот смотритель казался подозрительно жизнерадостным для своей деятельности, он определенно был симпатичен Крашникову.

     – Мы хотим поговорить, задать пару вопросов. Вы единственный смотритель этого кладбища? – Крашников, задавая вопрос, уже знал ответ.

     – Да, единственный, на протяжении более пятнадцати лет.

     – Понятно, – в свою очередь ответил Крашников. Городовая в разговоре не участвовала, все еще находясь под впечатлением от всего увиденного, и прислушиваясь к своим странным ощущениям, возникшим в связи с этим.

     – Не хотите ли чаю? – все с той же располагающей улыбкой спросил Юлий, – я как раз собирался немного передохнуть.

     – Да, конечно, – следователи не решились отказать этому интересному человеку.

     – Пойдемте, за чаем и зададите все ваши вопросы, – смотритель направился к домику неподалеку от ворот, а следователи, переглянувшись, поспешили за ним.

                   Поднявшись следом за Юлием  по ступеням невысокого крыльца, они вошли в единственную комнату дома, в трех из четырех стенах которого, были большие окна, позволявшие видеть все кладбище целиком. Сам дом, и вся мебель в нем, были деревянными и солнце, проникавшее через ничем не занавешенные окна, отражалось от начищенных до блеска деревянных половиц и поверхностей. Кровать слева от входа, была застелена старомодным покрывалом, а на подушки, сложенные друг на друга, на старинный манер, была накинута прозрачная накидка. На каждом из трех подоконников красовались орхидеи невероятных оттенков, в прозрачных пластиковых горшках, а свободное пространство стен было завешано иконами в старых, потемневших от времени, тяжелых на вид, рамах. В углу стояла печка – голландка, наверняка необходимая в зимнее время.

     – Вы что же, живете здесь? – недоверчиво спросила Городовая.

     – А как же – живу, – добродушно ответил Юлий. – Поначалу снимал квартиру в городе, но вот уж восемь лет как живу здесь.

                  Смотритель снял рабочую куртку и повесил на вешалку возле входной двери, после чего тщательно вымыл руки в рукомойнике, с ведром под раковиной, заменяющим канализацию, и включил электрическую плитку, со стоявшим на ней чайником.

     – Пожалуйста, присаживайтесь, – пригласил он следователей, неуверенно топтавшихся по комнате. Возле круглого стола стояло четыре деревянных стула, три из которых, заняли следователи и смотритель.

     – Ну что же, пока греется чайник, может быть, приступим? – Юлий вопросительно посмотрел на следователей.

     – Да, конечно… Мы хотели расспросить вас о вашей сестре и ее семье… – осторожно начал Крашников.

                  Смотритель задумчиво смотрел на следователей некоторое время, словно оценивая – стоит ли говорить с ними о семье своей сестры, после чего, наконец, задал вопрос:

     – С чего именно мне начать? Вас интересует что-то конкретное?

                 Городовая смотрела в открытые, чистые, словно у ребенка, глаза  смотрителя, в которых, несмотря на серьезность ситуации, играли веселые искорки.

     – Начните с чего угодно, но само собой, мы хотели бы поговорить о вашей убитой племяннице.

                  Вздохнув, Юлий сложил ладони перед собой, словно за партой на уроке в школе, и приступил к рассказу.

     – Начну с того, что моя племянница – Валентина, была очень хорошей девушкой – порядочной, приличной и трудолюбивой. У нее были отличные отношения с матерью и отцом, в их семье всегда были понимание и покой. Когда случилось это… несчастье, я не мог поверить в то, что это произошло с ними... с нами. У меня нет своих детей, и я не могу быть уверенным в том, что чувствует сейчас моя сестра, но… если вы думаете, что она, или ее муж каким-то образом причастны ко всему этому кошмару – вы ошибаетесь.

                   Смотритель произнес последнюю фразу таким тоном, что ни у кого и мысли не возникло, будто он не уверен в том, о чем говорит.

     – Мы ни в чем не подозреваем вашу сестру или ее мужа… Но нам необходимо прояснить кое-что… – Городовая ступала по тонкому льду – хотя сейчас Юлий и не был похож на человека, который будет выкручиваться или врать, но все же, со слов соседей, много лет назад он каким-то образом был связан с людьми, не вызывавшими доверия, а после, отбывал длительный срок в тюрьме, а значит, на самом деле мог оказаться совсем другим человеком, нежели казался с первого взгляда.

     – Нам известно, что ваша сестра – Маргарита, в молодости встречалась с мужчиной от которого забеременела…

     – О, вы об этом?! – совершенно искренне удивился Юлий, – вот уж не думал, что вас заинтересуют дела тридцатилетней давности!

                    Крашников заметил, что кроме удивления, Юлий продемонстрировал и какую-то другую эмоцию. Следователь не был уверен – что это было – страх, или что-то другое, но смотритель явно напрягся  после того, как узнал, о чем пойдет речь.

     – Нас интересуют не все события тридцатилетней давности, – спокойно ответил Крашников. Мы лишь хотим узнать – с кем встречалась ваша сестра до того, как вышла замуж, кем был тот мужчина и чем закончились их отношения.

                   Юлий встал со стула и подошел к одному из окон. Он долго молчал, но следователи не торопили его, понимая, что если поведут себя осторожно, то, возможно, смогут получить больше информации.

     – Это был самый неприятный период в моей жизни. Я расскажу, правда не понимаю, для чего вам понадобилась эта информация. – Юлий решился. – Да, моя сестра встречалась с мужчиной. Он был моим лучшим и единственным другом. Скажем так, мы не были друзьями в привычном понимании этого слова, мы просто делали общий бизнес. Не совсем законный бизнес – мы перепродавали машины, и они не всегда были… чистыми, ну, вы меня понимаете.

                   Следователи отлично понимали, о чем речь. Вкратце, из слов Юлия следовало, что он и небольшая компания молодых людей под руководством отца его друга, перепродавали краденые машины, что в те времена было не такой уж дикостью. Однако в какой-то момент между партнерами что-то пошло не так и Юлия посадили. После отсидки он не вернулся к своим делишкам, а ушел совсем в другую область человеческой жизни, хотя, кто знает…

     – Так вот, этот друг… Женя… Я сам познакомил их с Маргаритой. Потом она забеременела. Ей было всего шестнадцать, а парень не собирался жениться на ней. В общем, тогда всем казалось логичным, что этот ребенок ей не нужен. Однако, семья Женьки считала по-другому. Они уговорили Маргариту выносить ребенка... Наши родители были против, но… Женькины родители оказались  настойчивее, предприимчивее… Они вообще были очень влиятельными в то время… обещали помогать во всем после родов… В общем, Маргарита согласилась. Но ничего не вышло – на восьмом месяце беременности начались преждевременные роды и ребенок не выжил. Союз моей сестры с Евгением, окончательно распался. Но Маргарите повезло, она смогла восстановиться после всего этого кошмара, и жила более-менее хорошей жизнью, до недавнего времени. Иногда, я думаю, что если бы у нее родился тот ребенок, сейчас все было бы по-другому.

                   В комнате воцарилась тягостная тишина.

     – Нам очень жаль… – тихо сказала Городовая.

     – Знаете, – Юлий развернулся к следователям, и посмотрел на них блестящими от слез глазами, – раньше я думал, что плохие вещи происходят только с плохими людьми. Но, со временем  я понял, что плохие вещи могут случаться со всеми – так Бог чему-то учит нас, помогает нам что-то осознать, какие-то ошибки, за которые мы еще не попросили прощения у Отца нашего.

                   Крашников и Городовая молча внимали смотрителю, потеряв счет времени. От слов Юлия веяло тяжелой, нажитой собственными потом и кровью, мудростью, и его хотелось слушать, потому что в настоящий момент он делился частичкой этой мудрости. Это были слова не уголовника, внезапно обретшего мудрость и веру в Бога во время очередной отсидки, это были слова человека, пришедшего к Богу кровавой дорогой осознания собственных грехов и ошибок.

     – Я расплатился со своими долгами перед обществом, – тихо завершил свою речь Юлий. – Десять лет колонии строгого режима – достойная плата за то, что я совершил. Но мне осталось сделать главное – заслужить прощение перед Богом и людьми, а это намного сложнее и вряд ли осуществимо, но я пытаюсь, прошу прощения за все нечестивые деяния, которые совершил когда-то. И сейчас я счастлив, потому что имею возможность каждый день очищать душу, моля прощения за каждую из своих ошибок – я осознал их, знаю о них. Моя сестра никогда не делала ничего плохого. Никому. Но что-то привело ее к тому, что она сейчас имеет, чего-то она не поняла или не осознала, и чем скорее она это сделает, тем скорее получит возможность просить прощения у Господа. Только тогда в ее душе и в жизни воцарится мир и покой.

     – Скажите, а вы не знаете – как мы можем найти Евгения? – Городовая не могла объяснить, что может дать беседа с этим человеком, но почему-то это казалось ей важным.

     – Я могу помочь вам найти его могилу. – С сожалением в голосе ответил Юлий. – Его убили вскоре после того, как меня посадили. Лихие девяностые… Ничего удивительного.

     – А вы общаетесь с сестрой? – спросила Городовая, поддаваясь интуитивному чувству.

     – Нет. К сожалению, с тех же самых пор я с ней не общаюсь. Она не навещала меня в тюрьме. А после того, как я освободился, мы виделись с ней всего два раза – первый, когда я приехал домой после тюрьмы, и она попросила меня покинуть родительский дом, стесняясь моего прошлого, переживая за то, что скажут соседи… Я ее не виню ни в чем. В то время она растила дочь и близкое родство с уголовником, пугало ее. А во второй раз мы виделись совсем недавно, на похоронах племянницы. Маргарита все еще не готова простить меня, но я не теряю надежды. Наши родители давно умерли, и кроме нее у меня больше никого нет, да и у нее теперь тоже…

                  В этот момент засвистел чайник, прервав печальные откровения Юлия. Смотритель, смахнув слезу со щеки ладонью, тут же переключился на другую деятельность. Он подошел к шкафчику рядом с рукомойником, открыв дверцу, достал оттуда три белоснежных фарфоровых кружечки с блюдцами и расставил их на столе. После чего, достал из того же шкафа прозрачный заварочный чайник с уже засыпанным чаем и залив его кипятком, поставил на стол перед следователями.

     – Молока, к сожалению, предложить не могу – все никак не обзаведусь холодильником, – извиняющимся тоном сказал Юлий и продолжил хлопотать над столом.

     – Может быть я помогу? – Городовая на всякий случай предложила свою помощь, с трудом оторвав взгляд от заварочника. На прозрачный сосуд падали солнечные лучи из окна, благодаря чему обычная процедура заваривания чая, превратилась в мистическое действо: сквозь стекло было видно, как чайные листы разворачиваются, разбухают в горячей воде, медленно окрашивая ее сначала в нежный, а чуть погодя, в более насыщенный, но все еще прозрачный коричневый цвет.

     – Нет, нет, что вы! Вы мои гости, редкие гости, я сделаю все сам! – было очевидно, что гости действительно посещали Юлия не часто, и сейчас ему доставляло удовольствие накрывать на стол для троих, а не для одного человека. Он достал три одинаковых стеклянных вазочки и наполнил их конфетами, печеньем и сушками, налил варенье в глубокое блюдце и, поставив все это на стол, рядом с уже стоявшими на нем, сахарницей и блюдцем с медом, разлил заварившийся чай по кружкам. Дополнив каждую из них кипятком из чайника, он уселся за стол и прочитал короткую молитву. После, он с довольным видом потер ладони и провозгласил:

     – Ну-с, приступим! Приятного аппетита!

                   Следующие двадцать минут следователи и смотритель наслаждались этим простым чаепитием и каждому из них эти минуты показались самым приятным времяпрепровождением, за очень долгое время. Во время чаепития они беседовали обо всем на свете, шутили, вместе смеялись, несмотря на место, в котором происходила их встреча, и на вид, открывающийся из окон дома. Городовая с удивлением обнаружила, что ее не тяготит кладбищенская атмосфера и Крашникову, судя по всему, тоже было  комфортно находиться здесь. Чувствовалось умиротворение и спокойствие, словно время здесь остановилось и не имело больше никакого значения. Однако, стрелки на часах показывали, что оно неумолимо двигалось вперед, и требовало от людей того же. Настало время расставаться, но новые знакомые все отсрочивали его. Наконец, Юлий хлопнув ладошкой по столу, произнес:

     – Я очень рад нашему знакомству. Я благодарен судьбе за то, что именно вы появились на пороге моего дома, и именно сегодня. Но, к сожалению, подходящее время прошло, и мне нужно работать, да и вам тоже.

                   Следователи поблагодарили смотрителя за чай и с сожалением поднялись из-за стола, чтобы покинуть этот гостеприимный дом. Городовая напоследок поинтересовалась, что именно во времени их посещения было такого особенного:

     – Юлий, что вы имели ввиду, говоря о подходящем времени?

                   Смотритель загадочно улыбнулся и, выдержав небольшую паузу, ответил:

     – Не каждому дано стать свидетелем такого явления, которое наблюдали сегодня вы.

                    Следователи в недоумении воззрились на Юлия. Крашников задал вопрос первым сообразив, что смотритель говорит о кладбище, искрящемся на солнце:

     – Разве это не происходит в каждый солнечный день, в определенное время суток?

     – Возможно и так. Но спросите – сколько людей знают об этом, наблюдали это лично?

     – А как вы-то узнали, что мы это видели? – еще больше изумилась Городовая.

     – Да у вас на лицах это было написано! – со смехом ответил Юлий, открывая перед следователями входную дверь. – Можете не прислушиваться к моему мнению, но по– моему – это знак. Это кладбище очень старое, и особенное, у него много тайн. Но оно открывает свои секреты не каждому посетителю – уж поверьте, это что-нибудь, да значит.

                   Городовая с Крашниковым, задумавшись над словами Юлия, медленно шли к машине в сопровождении смотрителя, подставлявшего жизнерадостное лицо осеннему солнцу и улыбаясь собственным мыслям.

     – Юлий, а что еще особенного в этом кладбище? О каких его тайнах вы говорите? – полюбопытствовала Городовая.

     – Ну, много чего особенного. Так сразу всего и не расскажешь, да я и не знаю многого... Но вот, к примеру, вы заметили, сколько яблонь растет в городе? – Юлий остановился и следователи тоже последовали его примеру.

     – Нет, как-то внимания не обращали… – Неуверенно ответил Крашников, не понимая – при чем тут эти плодовые деревья.

     – Мало кто обращает внимание на такое. А я вам скажу – ни одной яблони. – Юлий многозначительно замолчал и после небольшой паузы повторил, – ни одной. В наших местах просто не приживается этот вид деревьев.

                   Городовая с Крашниковым в ожидании смотрели на Юлия, который указал рукой в сторону кладбищенских ворот и произнес:

     – А вот на территории кладбища – растут. Их здесь сотни.

                   Следователи удивленно посмотрели в сторону кладбища:

     – И почему так? – снова задала вопрос Городовая, на что Юлий с улыбкой ответил:

     – Я не знаю! Может что-то не так с почвой – никто не знает почему, на то она и тайна! – и, развернувшись к кладбищенским воротам, весело попрощался со следователями:

     – Ну, будьте здоровы! Было очень приятно познакомиться с вами! Будет время – приезжайте, буду рад еще поболтать! – и быстрым шагом направился в сторону сарайчика с инвентарем.

                   Следователи некоторое время сопровождали его взглядами, после чего Крашников тихо произнес, выразив вслух общее мнение:

     – Невероятный человек. И место невероятное.

                   После этого, следователи уселись в машину и в полной тишине доехали до города, думая каждый о своем.

     19

                  Следователи вернулись в отделение полиции и поработали над документами еще пару часов. Все это время у Городовой из головы не шла вся эта история с кладбищем, смотрителем Юлием и рассказанными им историями…  Особенно назойливо вертелась в голове мысль о не рожденном ребенке Маргариты. И  при чем здесь семейство Лавровых? Очевидно, расспрашивать Маргариту об этом сейчас, когда она оплакивает смерть уже второго своего ребенка – бесчеловечно. Но, интуиция Городовой подсказывала, что во всем этом что-то есть и не следует выпускать из рук эту ниточку. Она поделилась мыслями с Крашниковым и оказалось, что схожие  соображения посещали и его. Других направлений в расследовании все равно не имелось, и следователи решили разворошить прошлое, зайдя с еще одной стороны, побеседовав с родителями парня Маргариты, когда-то настоявшими на том, чтобы она выносила и родила им внука. Вряд ли эта беседа что-то прояснит, но тайна, присутствовавшая в истории этих семей, притягивала обоих следователей.

                 Оставалось только выяснить адрес стариков, если они вообще живы, но зная имена и фамилию, которые любезно сообщил Юлий, в таком маленьком городке это было не самым сложным заданием. Следователи поручили это Алене, пришедшей, наконец-то, в себя после тяжелейшего похмелья, и явившейся в отделение полиции. А Городовая с Крашниковым, тем временем, отправились домой, чтобы немного передохнуть, принять душ и переодеться. Несмотря на то, что на часах было только шесть вечера, оба следователя были измотаны – похмелье давно отпустило, но все же не прошло незаметно. Небольшой перерыв должен был это исправить.

                 Спустя полчаса, Алена сообщила следователям о том, что нашла искомое – родители Королева Евгения, бывшего, давно почившего, друга Маркиной Маргариты, до сих пор живы и здоровы. К тому же, она выяснила, что это довольно интересное семейство, в свое время бывшее необычайно состоятельным в городе. Глава семейства Королевых, как и его супруга, не занимали каких-либо значимых должностей на производствах, не участвовали в политической деятельности, не принимали участия в общественной жизни города – занимаясь мелким предпринимательством, эта семья, однако, всегда находилась где-то неподалеку от видных и значимых членов местного общества. Судя по всему, Королевы были вроде неких темных ангелов-хранителей для высокопоставленных членов общества, которые не могли позволить себе замарать руки. Королевы решали для них возникающие проблемы и выполняли поручения. Уровень благосостояния Королевых вырастал год от года, и, хотя за многие годы, их ни разу не удалось уличить в какой-либо противозаконной деятельности, многие нераскрытые полицией дела, странные происшествия и значительные события в городе, вели именно к их дому.

                   Кроме того, Алена выяснила, что по счастливому стечению обстоятельств, в последние годы эта интригующая ячейка общества проживала в пригородном поселке неподалеку, так что далеко ехать не придется.

                   Выходя из квартиры, немного приободрившиеся душем и крепким кофе, оба следователя были настроены к концу дня добыть как можно больше информации.

                   К Королевым они отправились вдвоем, кое-как отговорив от этого Алену и поручив ей, чтобы не скучала, в очередной раз перепроверить базу учета преступлений, на случай, если она что-то упустила в первый раз.

                   Прибыв, следуя указаниям Алены, в небольшой коттеджный поселок, и разыскивая адрес Королевых, Городовая и Крашников удивленно разглядывали довольно приличные, даже богатые по местным меркам, коттеджи. Было понятно, что в этом поселке не живут простые горожане. Цены на землю здесь вряд ли были высокими, но строительные материалы для домов и приусадебных участков использовались самые лучшие, их дороговизна прямо-таки бросалась в глаза – дерево, красный кирпич, натуральная цветная черепица, подъездные дорожки и тротуары, выложенные брусчаткой… Все выглядело роскошно, дорого и… нелепо. Есть ли смысл вкладывать столько денег в жилье в таком городе, как этот? Здесь нет никаких перспектив, как нет и никаких привлекательных направлений для развития; необходимая для комфортного проживания инфраструктура, отсутствует; город тихо умирает, вместе со стареющими жителями, совсем небольшой процент молодежи задерживается здесь надолго. Удивительно было смотреть на эти дома, средства на постройку которых, едва ли можно было заработать честным путем, в этом, да и в любых других городах.

                     Домов оказалось довольно много – порядка восьмидесяти, а может быть – ста, и судя по всему, в большинстве из них жили пенсионеры. По дорожкам прогуливались бабушки и дедушки с палочками, под присмотром молодых помощников, проезжали коляски с высохшими старичками, под управлением женщин, явно не имевших никакого родственного отношения к ним, тут и там можно было увидеть как за забором, за накрытыми столами, на лужайке, сидели пожилые люди, обслуживаемые более молодым и проворным персоналом.

     – Что здесь вообще происходит? – Городовая с недоумением смотрела на происходящее вокруг.

     – Это что-то вроде платного санатория для престарелых людей, которых богатые дети в определенный момент отсылают подальше от себя, чтобы те не мешались под ногами, оплачивая их комфортное существование и специализированный уход, – Крашников как всегда знал ответы на все вопросы.

     – Откуда ты это знаешь? – Оксана удивленно уставилась на коллегу.

     – Ну… я слышал об этом месте. Один новый знакомый рассказал в баре.

     – Ясно. Пока я надиралась вместе с Аленой, ты собирал информацию, – Городовая с усмешкой покачала головой. – Крашников, ты так и не научился расслабляться?

                    От предназначения этого поселка, Оксане стало здорово не по себе. Слишком уж несчастными и одинокими казались все эти старички, несмотря на окружающие их  кажущиеся теперь бутафорскими, роскошь и комфорт.

                     Возле дома, перед которым остановились следователи, была выстроена небольшая беседка, в которой в инвалидном кресле сидела крепкая пожилая женщина, с белыми, как луна, волосами, изрезанным морщинами лицом и поблекшим взглядом. По ее внешности нельзя было сделать даже предположения о том, какой она была в молодости. Рядом с ней находилась молодая женщина и вслух читала книгу. Подойдя ближе, Городовая услышала знакомый текст – «Старосветские помещики» А.В. Гоголя. Немного помешкав, чтобы не перебивать чтеца на полуслове, следователь обратилась к молодой женщине.