Текст книги "Яблоневый шепот (СИ)"

Автор книги: Ксения Алексеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц)

                   В момент принятия этого непростого решения, ее отвлек робкий стук в дверь – молодой стажер принес папку с отчетами, по собранной полицейскими информации о последней жертве маньяка. Городовая приняла папку и бегло просмотрела ее, не найдя ничего, что могло бы привлечь внимание. Все как и в предыдущих пяти случаях – жертва оказалась обычной девушкой, со своей жизнью, любимыми занятиями, друзьями, проблемами.  Врагов у жертвы не было, закон она не нарушала, подозрительных связей не имела. Все как и ожидалось. Городовая поднялась с места, собираясь посетить родителей девушек и юношей, убитых ранее, но в этот момент в кабинет вошел Максим. Он снова был в полицейской форме, и Городовая в очередной раз отметила, что форма ему идет меньше, чем гражданская кожаная куртка и джинсы.

                    Полицейский лучезарно улыбнулся Городовой и предложил свою помощь, если таковая требуется. Сначала следователь отказалась, но после подумала  – а почему бы и нет? К тому же ей снова был нужен человек, знающий город и имеющий автомобиль под боком, поэтому она приняла предложение Максима. Прихватив со стола лист бумаги с выписанными на нем адресами родителей жертв, Городовая попросила полицейского немного покатать ее по городу.

     9

                    Крашников вышел из здания отделения полиции с гулко бьющимся сердцем. Он и представить себе не мог, как тяжело ему будет находиться рядом с Городовой. Ему пришлось призвать на помощь все свое терпение и самообладание, чтобы не начать выяснять отношения прямо там, в кабинете. Он очень долго готовился к их встрече, продумывал – что скажет ей и в каких выражениях это сделает, стыдно сказать, но он даже репетировал некоторые фразы перед зеркалом. Однако, с первой же секунды их встречи все пошло наперекосяк. У Оксаны случилась самая настоящая истерика – она рыдала два часа кряду, а он не знал, что ему с этим делать, ведь подобной реакции на свое появление на ее пороге он никак не ожидал. Почти год назад, когда они расстались, она сказала, что ее чувства к нему охладели, а точнее, что никаких чувств и не было – только обычное физическое влечение. Он тогда ни на секунду ей не поверил – не такая уж она хорошая актриса, чтобы сыграть настолько достоверно. Но сомнения терзали его вплоть до нынешней ночной истерики Оксаны, благодаря которой Крашников окончательно убедился, что никогда не был ей безразличен, как она утверждала. Он понял, что она все еще не пережила их разрыв. Она не хотела переболеть им и забыть, год назад она просто заперла чувства на замок и не позволяла себе даже думать о том, что они на самом деле расстались, а сегодня ночью плотину прорвало. Ничего себе номер они выдали с новым начальником, ничего не скажешь – сюрприз удался… Осознание того факта, что следователь не безразличен Оксане, принесло ему некоторое облегчение, но в то же время еще больше озадачило, ведь стало очевидно, что причина их расставания была не в нем, здесь было что-то другое… А вот что – предстояло выяснить.

                    Спустя пару месяцев после расставания, когда прошло шоковое состояние, Крашников попытался связаться с Городовой и выяснить отношения, но ему это не удалось. За прошедшие месяцы он пытался связаться с ней множество раз. Он действовал через своего начальника и начальника Оксаны, но они, и он прекрасно их понимал, не могли пойти против ее воли – ну, не хочет человек общаться, насильно мил не будешь… Однако, ему необходимо было поговорить с ней, выяснить, наконец, все причины, по которым она посчитала возможным так поступить с ним и с их чувствами. Он до сих пор думал, что она – его судьба, а он – ее, но не знал – что ему с этим делать. Возможно, он обезумел, но в глубине души он все еще надеялся восстановить отношения с женщиной, которую, казалось, с каждым днем любил все сильнее... Он принял решение о переводе в столичный Особый отдел, где служила Оксана, ровно через полторы минуты после того, как ему поступило предложение от начальника этого отдела. Это предложение послужило для Крашникова знаком, что возможно, судьба дает им с Оксаной еще один шанс. Он безоговорочно принял все условия, которые ставила перед ним служба в Особом отделе, и без промедления сделал все, что от него зависело, чтобы процесс перевода занял как можно меньше времени.

                   И вот он здесь, рядом с Городовой. Ее поведение ночью дало ему надежду, но он не хотел торопиться. Сейчас они коллеги и снова работают вместе. Постепенно он попробует достучаться до Оксаны. Однако, тянуть с этим долго он тоже не мог – не расставленные приоритеты и нерешенные вопросы жутко мешали работать.

                   А работать здесь было над чем. Как же разительно отличаются отделения полиции и их начальники в провинциальных городках страны, какие разные требования предъявляются к сотрудникам. За такие дела, какие творятся в местном полицейском отделении, а точнее, за полное бездействие подчиненных, в родном отделении полиции Крашникова, их шеф – полковник Григорьев – уже давно бы три шкуры содрал с нерадивых сотрудников и солью присыпал. А здесь совершенно другие приоритеты, как у начальника, так и у его сотрудников.

                  Но это Крашникова волновать не должно. Это проблемы местных органов правопорядка и они здесь и останутся. А приезжим следователям необходимо провести расследование и убраться восвояси, не наводя никаких порядков. Именно такой была основная идея инструктажа, проведенного новым начальником – Владимиром Анатольевичем, перед отправкой нового следователя Особого отдела за тридевять земель. Ко всем этим нюансам нужно привыкнуть, но потребуется время. А сейчас необходимо было действовать.

                   Как раз в ту минуту, когда Крашников, стоя на тротуаре возле отделения полиции предпринял очередную попытку собрать мысли в кучу и определиться – в какую сторону ему двигаться, возле него остановился старенький Форд и через опущенное стекло он разглядел симпатичного водителя:

     – Садитесь, подвезу, – с очаровательной улыбкой пригласила Алена.

                   Крашникову не сложно было сориентироваться в новом городе, потому что он большую часть жизни прожил в подобном месте, но от помощи отказываться было глупо, особенно сейчас, когда каждая минута на счету. Он уселся в автомобиль Алены и отправился выполнять свою работу.

     10

                    В следующий раз маленькая рабочая группа, состоящая из двух приезжих следователей и неопытного, но амбициозного и толкового криминалиста, собралась вместе только через четыре часа.

                   Опросы людей, последними видевших жертв убийств, а так же поиск каких-либо свидетелей, которым занимался Крашников, ничего не дали. Городовая разбередила раны родителей убитых молодых людей тоже напрасно – ей так и не удалось получить какую-либо новую информацию или понять, какие несоответствия в этом деле ее беспокоят. А вот Алена потратила время с пользой. Доставив Крашникова до места, где он должен был побеседовать с парочкой интересующих его людей, Алена отправилась в районный центр, куда направляла все свои материалы для экспертиз, и где проводились вскрытия трупов. Подняв документы и повторно изучив их вместе с патологоанатомом, в новом свете предположений, сделанных Городовой и Крашниковым, Алена кое-что выяснила и с видом победителя вошла в свой кабинет как раз в тот момент, когда следователи присаживались к подоконнику, уставленному коробочками с тарелочками, мисочками с китайской едой и кружками с кофе, чтобы перекусить. Следователи решили не тормошить документы, разложенные на столе в необходимой последовательности, и расположились с едой на подоконнике. Подойдя к импровизированной обеденной зоне, Алена с благодарностью заметила, что и для нее приготовлена порция еды.

     – Привет, коллеги! – бодро поприветствовала она следователей, усаживаясь рядом с ними на добытый в соседнем кабинете стул.

     – Привет… – устало ответили они в унисон.

     – А что это мы такие кислые? Никаких подвижек? – Алена всем своим видом  демонстрировала то, что уж она-то поработала не зря, и поэтому, перебив вяло бормочущих о своих неудачах следователей, не способная и дальше умалчивать полученную информацию, она выпалила, – их всех вымыли!

     Городовая с Крашниковым ошеломленно посмотрели на Алену, ожидая пояснений.

     – Все трупы были начисто вымыты! – Алене так не терпелось все им рассказать, что она никак не могла взять себя в руки и начать выкладывать подробности последовательно, с самого начала. Наконец, собравшись с мыслями, она приступила к объяснениям:

     – Я встретилась с региональным патологоанатомом, подняла все документы по вскрытиям, и кое-что привлекло мое внимание. Не буду утруждать вас раскладками химических реакций, главное, что подтвердилась твоя догадка, Оксана – все трупы были тщательно вымыты, и ваша, Дмитрий – все они были переодеты в свежевыстиранную и выглаженную одежду.

     – Почему же это не выяснилось сразу? – после секундного молчания недоверчиво спросил Крашников.

     – Потому что никто не думал, что это имеет значение, никто не знал, что именно нужно искать, – ответила Городовая за Алену, задумчиво ковыряясь деревянными палочками в коробке с едой. – Расскажи подробнее.

                   Алена, которая только что засунула в рот целый китайский пельмень «вонтон» с курицей, попыталась ответить с набитым ртом, но эта попытка закончилась тем, что кусок пельменя чуть не вывалился у нее изо рта. Крашников и Городовая с интересом наблюдавшие, чем закончится Аленина борьба между желанием высказаться и необходимостью прожевать пельмень, в то время, пока у нее не получалось ни первое, ни второе, в конце концов расхохотались. Спустя пару секунд Алена к ним присоединилась и они вместе хохотали какое-то время. Отсмеявшись, все почувствовали, как усталость и неудачи уходящего дня немного отпустили их, смех словно придал сил и бодрости для достойного продолжения вечера и однозначно снял напряжение. Осталось немного подкрепиться и можно было продолжать работу.

     – Так что ты хотела сказать? – Городовая с улыбкой посмотрела на Алену, пробуя кофе из бумажного стаканчика.

     – Значит так. Тела пятерых жертв вымыты, само собой уже после наступления смерти. Тела обмыли полностью, тщательно, простой водой, по составу совпадающей с местной водой из под крана, без мыла или каких-либо моющих средств. Одежду выстирали, скорее всего в автоматической стиральной машине, так же без применения каких-либо средств. Но вот один из трупов немного отличается от других – ему обмыли только порезы на руках, через которые осуществлялось обескровливание. Кроме того, его одежда была не простиранной и на ней остались следы стирального порошка, которым он обычно стирал свою одежду при жизни.

     – И чей труп отличается от всех остальных жертв? – заинтригованно спросил Крашников.

     –  Труп Шумина Андрея, – ответила за Алену Городовая.

                  В кабинете на некоторое время воцарилась тишина, которую прервала Алена, все это время изумленно таращившаяся на Городовую:

     – Как ты догадалась?!

     – Меня изначально беспокоило что-то, но я не могла понять – что именно. Сейчас, благодаря тебе, я поняла, что меня беспокоило именно это убийство, – Городовая поднялась и стала взволнованно  ходить по кабинету. – Я только что поняла это. Мне не нравилось, что его возраст слишком отличается от возраста всех остальных жертв, а место обнаружения трупа не совсем соответствует желанию преступника выставить его на показ. К тому же – наличие водительского удостоверения во внутреннем кармане куртки... А теперь еще и это…

     – И что это может означать? – Алена снова пыталась разговаривать с набитым ртом.

     – Это может означать много чего. Версия, к которой склоняюсь я, заключается в том, что Шумин  может быть жертвой другого убийцы.

     – Ого! – Алена перестала жевать от неожиданности.

     – Это смело! Ты думаешь, что Шумина убил подельник нашего маньяка? – спросил Крашников, напряженно размышлявший все это время.

     – Ну, насчет подельника – сильно сомневаюсь. Подражатель – возможно. Но вероятнее всего, что четвертый труп вообще не из этой оперы.

                   Алена и Крашников недоуменно переглянулись.

     – Давай еще раз, с самого начала, – коротко выразил общее желание Дмитрий.

                  Городовая подошла к столу, на котором были разложены фотографии и документы, и сверяясь с записями, начала разъяснять факты, которые ее изначально смущали:

     – Смотрите – во-первых, возраст: Шумин был старше двадцатипятилетнего Лаврова Павла – самой старшей жертвы нашего маньяка – на целых девять лет. Во-вторых, как мы теперь знаем, его труп не был обмыт полностью, как во всех остальных случаях, а одежда не была постирана и выглажена, плюс – на месте оставлена личная вещь убитого – водительское удостоверение. Подельников у таких маньяков не бывает, лишь помощники на определенных этапах, да и то – они зачастую даже не подозревают о том, что помогают убийце. Так что о подельнике речь вряд ли может идти. Если бы это сделал подражатель – убийство Шумина было бы в точности таким же, как и все остальные, со всеми сопутствующими деталями – на то он и подражатель.

     – Согласен, – буркнул Крашников.– Тогда остается одно?

     – Да, у нашего маньяка было пять жертв в этом месяце. А еще одно – совершено другим человеком.

                  Высказавшись, Городовая продолжала озадаченно хмуриться, словно сказала не все, что хотела.

     – Говори, – мягко, но твердо попросил ее Крашников.

     – Ну, еще меня беспокоит, что, грубо говоря, между нахождением тел девушек проходила примерно неделя. А вот ни один из мужчин в этот интервал никак не подпадают. И я никак не пойму – в чем дело.

     – Ты хочешь сказать, что если с Шуминым временной интервал не соблюден из-за того, что он – жертва другого убийцы, то в таком случае – как быть с Лавровым – его тело и вымыто, и одежда выстирана, как и во всех остальных случаях, но временной интервал не соблюден, ты об этом?

     – Да, об этом. Шумина убил другой человек. Но, Лаврова-то убил наш маньяк, я уверена в этом. В чем же тут дело? Почему между первыми двумя убийствами прошел всего один день?

     – Да, это интересно. А как же половой признак? – вставила слово Алена, – его мы будем как-то рассматривать?

     – Ну… – Городовая как раз об этом и размышляла, – я думаю половой признак все же не имеет значения.

     – Но, ведь большинство убитых – женщины? – Алена задала хороший вопрос, но не учла одного важного обстоятельства, и пора было Городовой сказать об этом вслух.

     – Я не уверена… – тихо произнесла следователь.

     – Что?! Что это значит?! – в унисон воскликнули Крашников и Алена.

     – Я думаю, что эта серия началась не месяц назад, – выдохнула Городовая. Крашников мрачно ждал окончания фразы, а Алена испуганно вытаращила глаза и перестала жевать. – Наш убийца – мастер, и свое мастерство он демонстрирует с самого первого убийства в этом городке. Но как, когда он достиг его? Ответ один – он должен был начать намного раньше.

     – Ты хочешь сказать – он здесь просто продолжает начатое в другом месте? – казалось, что шире распахнуть глаза, чем они были распахнуты у Алены уже невозможно.

     – Она хочет сказать, что этот убийца далеко не новичок, – ответил за Городовую Крашников.

     11

                    Закончив с ужином, совмещенным со служебным совещанием, Крашников, Городовая и Алена решили остановиться на том, чего достигли в расследовании, до следующего дня. Усталость у всех троих начала брать верх над стремлением достичь результата как можно скорее. Прибрав за собой остатки вечерней трапезы, и договорившись встретиться в девять часов утра, следователи и криминалист вместе вышли из здания полицейского отделения. В месте для курения, расположенном в нескольких метрах от главного входа, кучковались полицейские. От  группы курящих отделился один из сотрудников, и направился к вышедшим из здания специалистам. В свете фонаря Городовая разглядела, что это был Максим.

     – Добрый вечер, господа офицеры! – произнес сержант, улыбаясь во весь рот. – Как успехи?

                   Городовая почему-то напряглась, но все же улыбнулась полицейскому, а Алена с широкой открытой улыбкой подошла к Максиму и приобняла его одной рукой за плечи:

     – Кстати, вы еще не знакомы? Это Крашников Дмитрий Сергеевич, следователь из Москвы. А это Елин Максим Анатольевич, полицейский – водитель и просто хороший парень.

     – Мы уже познакомились в курилке, – ответил за обоих мужчин Максим. Мужчины пожали руки, глядя друг другу в глаза.

     – Ну, а с Оксаной, надо полагать, вы знакомы намного лучше, – произнеся последнюю фразу, Алена с интересом посмотрела на Городовую, которая вдруг смутилась и, покраснев, невпопад произнесла:

     – Да, мы знакомы. Извините… У нас нет времени…

     Максим с усмешкой отступил:

     – Не смею задерживать!

                 Городовая еще больше занервничала, особенно кода заметила на себе испепеляющий взгляд Крашникова. Алена поспешила закончить пытку, которую сама и начала:

     – Сегодня и правда был тяжелый день. Ребята, приятно было с вами поработать сегодня, спасибо вам за все, – она добродушно похлопала Городовую по руке, и извиняющимся тоном добавила, – мы действительно все устали сегодня, давайте расходиться.

                 После этих слов она взяла Максима под руку и, уводя его в сторону автомобильной стоянки, напоследок еще раз попрощалась со следователями:

     – До завтра, спокойной ночи!

                 Городовая и Крашников задержались на месте еще на какое-то время, глядя вслед уходящим, и весело смеющимся, Максиму и Алене. Городовая настолько раздосадовалась на себя за свое смущение перед сержантом, что краснота на щеках стала только гуще, а на глаза навернулись слезы.

                 Крашников молча наблюдал за тем, как она борется с собой и пытается взять себя в руки. О причинах такой ее реакции на появление сержанта он предпочел пока не задумываться. Нужно было возвращаться домой. Накануне ночью никому из них не удалось нормально выспаться, а напряжение, вызванное необходимостью контролировать свои эмоции, работая в устрашающей близости друг с другом в течение дня, в совокупности с активной умственной деятельностью, вытянули последние силы у них обоих.

     – Ну что, пойдем? – устало спросил Крашников, совсем недавно мечтавший о серьезном разговоре с Городовой, но теперь, когда наконец выдалась возможность поговорить, не желавший ничего, кроме душа  и нескольких часов сна.

     – Да, пойдем, – Городовая тем временем, хотела только одного – снова стать бесчувственным монстром, каким была до приезда в этот чертов городишко.

                  Фонари на улицах города горели желтоватым светом; дорога, ведущая к отделению полиции, ютившемуся в тупичке, в этот поздний час совсем опустела; из окон квартир трехэтажных домов по другую сторону дороги доносились обычные вечерние звуки – смех, разговоры, аплодисменты телевизионных программ, звон посуды… А на улице начинала сгущаться непогода: в сосновом лесу неподалеку разгулялся ветер, настолько крепкий, что шелестящий шум ветвей разносился на весь квартал. Совсем близко небо загорелось первой вспышкой осенней молнии. Городовая обожала осенние дожди, затяжные грозы и сильные ветра, но все это она предпочитала наблюдать из окна теплой и сухой квартиры, попивая горячий кофе и вдыхая аромат страниц какой-нибудь книги. В нынешних обстоятельствах, ее совсем не прельщало попасть под холодный ливень, и она схватила Крашникова за руку, чтобы поторопить его на пути к их общему временному дому.

                  Следователи запрыгнули под козырек подъездного крыльца как раз в тот момент, когда первые тяжелые капли застучали по двускатным железным крышам трехэтажек. Поднявшись в квартиру, они, не разговаривая между собой, сразу же разошлись по разным комнатам – Городовая в ванную, а Крашников в кухню.

                  Городовая встала под горячий душ, который, как она надеялась, поможет ей привести мысли в порядок. Однако, уже через несколько минут стало понятно, что сегодня разговор с Крашниковым затевать не стоит. Оксана никак не могла сосредоточиться на чем-то одном, в душе был полный раздрай, она чувствовала себя так, словно приняла какой-то наркотик – то впадала в непонятную эйфорию и ощущала себя свободной и счастливой, в следующую минуту ей уже хотелось разбить кому-нибудь лицо, а в следующий момент она еле сдерживала слезы от ощущения несчастливости и неизбывной печали в сердце. Все это было так не вовремя! Все началось с момента знакомства с Бикетовым, когда Городовая постепенно начала выходить из своего кокона бесчувствия, окружающего ее на протяжении целого года. Потом появился Крашников, и на нее разом обрушилась лавина чувств и эмоций, сдерживаемых до этого времени. Теперь она не могла с ними совладать, они ей чертовски мешали. Необходимо было как-то успокоиться и направить свою энергию в нужное русло.

                   На первом месте, в любом случае – расследование, работа всегда должна быть на первом месте. Да, кстати о расследовании. Это, несомненно, одно из самых непростых дел в карьере Городовой. Однозначно, что в этой глубинке орудовал настоящий, классический маньяк – убийца, асоциальный тип, психопат. Городовая усмехнулась своим словам, подумав, насколько многогранными и сложными могут быть эти «классические случаи» в работе следователя, вопреки распространенному мнению. «Классический случай» – всего лишь термин, который обычно понимается людьми, знакомыми только с теорией преступлений, как нечто заурядное, типичное. Но на практике, особенно в случае с серийными убийствами, никогда не знаешь – с чем именно столкнешься, и классикой в этом деле можно считать только наличие серии, то есть нескольких убийств. Все остальное никогда не бывает заурядным.

                   Нынешнее расследование не задалось с самого начала – изначально отсутствовала верная и полная информация, и Городовая потратила довольно много времени на то, чтобы отделить зерна от плевел, перепроверить и подвергнуть анализу каждую деталь. Теперь, несмотря на то, что информации имелось предостаточно, ей все равно чего-то не доставало для эффективной работы, какой-то движущей силы. Она размышляла над происходящим, пыталась применять в работе свой опыт и знания, но никак не могла поймать волну, ее все время что-то отвлекало, раздражало. Азарт следователя не включался, интуиция работала плохо, эмоции же наоборот – бушевали на всю катушку … Да, появление Крашникова выбило ее из колеи, их личная драма безусловно сыграла свою роль и продолжает влиять на каждую минуту ее жизни, но это – другое. Что-то еще происходило с ее личным миром, она не задумывалась над этим долгое время, но теперь осознала – она не ощущала себя цельной. Чего же ей так не хватало?

                  Неожиданно Городовую озарила догадка – чего именно ей не хватало. Возможно, дело в отсутствии снов, тех самых, которые всегда сопровождали ее в расследованиях. Они были частью ее самой, ее личности, но вместе с переживаниями, она каким-то образом, заблокировала и их год назад. На протяжении всего этого времени она прекрасно без них обходилась, но сейчас поняла, что возможно в этом и есть ее проблема. Без этих снов она не была самой собой, работала механически, без азарта, как робот, и в настоящее время это перестало быть комфортным состоянием для нее. Эмоциональность вернулась – нахлынула разом, накрыла с головой, возможно и сны вернутся, но сможет ли она теперь со всем этим справиться?

                  Городовая пришла к выводу, что слишком долго находилась в спячке, и вокруг нее накопилось слишком много личных проблем и неразрешенных ситуаций. Она сама виновата в том, что наряду со сложным расследованием, ей теперь придется разгребать еще это, но откладывать решение личных проблем и дальше, очевидно, не было никакой возможности. Определившись с тем, что горячий душ не сможет помочь в этом, и осталось всего лишь только одно средство, способное принести хоть какую-то пользу в продвижении к возвращению к более-менее комфортному состоянию, она выключила воду. Ей необходимо было поговорить с Крашниковым, пусть даже этот разговор затянется на всю ночь и вывернет их души наизнанку. Но им нужно все обсудить, расставить все точки над i, закрыть тему их  не сложившихся отношений и больше к этому не возвращаться – так наверняка будет лучше для них обоих.

                   Обмотав голову полотенцем и надев халат, Городовая вышла из ванной и решительно направилась в кухню, где, как она предполагала, примерно с таким же настроем ожидает ее Крашников. Однако, предположения относительно настроя  следователя, оказались не верны. Крашников спал, свернувшись на диване и подложив под щеку сложенные руки. У него был такой изможденный вид, что Городовая не решилась его будить, а сходила за пледом, который обнаружила в шкафу, и, осторожно укрыв следователя, уселась на стул рядом с ним.

                     За окном разыгралась настоящая буря: ливень беспощадно грохотал по крышам, требовательно хлестал в оконное стекло, белоснежные вспышки молнии следовали одна за другой, почти непрерывно. Грохот и шум стоял такой, что кроме этих звуков не было слышно ничего другого, но Крашникова это ни в коей мере не беспокоило. Глядя на спящего следователя, временами вздрагивавшего и тревожно хмурившегося, Городовая вдруг подумала о том, как безгранично эгоистична. Все это время она думала только о том, как ей тяжело. Все то время, что прошло с момента их расставания, она жалела только себя. Носилась со своими переживаниями, научилась блокировать чувства, но ни разу не задумалась над тем, насколько тяжело все это давалось Крашникову. Когда-то его уже предала любимая женщина, и это ранило его настолько, что он двенадцать лет провел в одиночестве. А Городовая, зная об этом, поступила с ним таким же образом. Каково было ему жить в мире, в котором все его чувства, которые он много лет собирал по кусочкам, были растоптаны. Снова. Каково было ему от осознания того факта, что он не может доверять никому, кроме себя самого; от того, что его чувства ничего ни для кого не значат. Думая обо всем этом Городовая проклинала себя за то, что поступила с ним так, и горячие слезы ненависти в самой себе обжигали ее лицо до самого утра.

     12

                  В какой-то момент Городовая почувствовала, что не чувствует одну руку, будто ее вообще не существует. В следующий момент она ощутила, как у нее нещадно болит голова, а еще через пару секунд уловила аромат кофе. Резко выпрямившись, она зажмурилась от света, льющегося из окна, обнаружив себя все так же сидящей на стуле в кухне, а Крашникова – возле плиты, бодро возящегося с туркой. Выходит, что она вырубилась вчера, прямо здесь, за столом, с полотенцем на голове. Прекрасно.

     – Выспалась? – Крашников широко улыбался. Выглядел он намного лучше, чем накануне вечером, даже седины в волосах будто бы стало меньше.

                  За окном почти рассвело. Верхушки сосен в лесу снова неистово раскачивались.   Дождя не было, но пасмурное небо обещало, что он не заставит себя долго ждать.

     – Доброе утро!– не дождавшись ответа, весело хмыкнул следователь.

                  И что, интересно, его так позабавило? То, что Городовая ужасно выглядит после нескольких часов безудержных рыданий, вторую ночь подряд, или то, что она заснула сидя за столом, положив голову на руку вместо подушки, и теперь восстановленное кровообращение в руке доставляло ей массу крайне неприятных ощущений, или что полотенце съехало с головы и из под него торчали пряди высохших в диком беспорядке волос?! Решив, что любой из этих поводов мог сгодиться для поднятия настроения Крашникова, Городовая сердито буркнула в ответ – «доброе…» – и отправилась в душ.

                  Через полтора часа, позавтракав кофе и яичницей, приготовленными Крашниковым, Городовая, выходя вместе с ним из подъезда, чувствовала себя относительно нормально. Она была спокойна и как ни странно, вполне уверена в себе. Они не разговаривали с Дмитрием ни о чем серьезном, но напряжение, возникшее между ними и так вымотавшее их за вчерашний день, сегодня будто бы куда-то исчезло, словно его смыл ночной ливень. Они оба чувствовали себя вполне комфортно в обществе друг друга, не смотря ни на что. Конечно, недосказанность никуда не делась, и они оба знали, что разговор неизбежно состоится. Но теперь они чувствовали, что каждый из них сможет подождать столько, сколько потребуется.

                    Подойдя к двери кабинета, следователи обнаружили, что пришли не первыми, хотя не было еще и девяти утра – из-за закрытой двери раздавались чьи-то голоса. Открыв дверь, Городовая и Крашников обнаружили, что там работает Алена, причем не одна. К ним на встречу, поднявшись с раскладного стула, подошел Максим.

     – Доброе утро! Как у вас сегодня дела? – он явно намекал на вчерашнюю неадекватную реакцию Городовой на его появление.

     – Нормально, – ответила она таким тоном, что Максим предпочел больше никогда не возвращаться к этому разговору.

                   Алена вопросительно взглянула на Крашникова, но тот только пожал плечами.

     – Ну, что обсуждаете? – Городовая сосчитала про себя до десяти, прежде чем задать этот вопрос, чтобы он прозвучал более-менее нейтрально. Она выразительно посмотрела на стол с документами, после чего перевела взгляд на криминалиста. Алена, еще раз окинув взглядом всех присутствующих, осторожно сообщила:

     – Оксана, это Бикетов направил Максима к нам в помощь. Прошу прощения, что не дождалась вас, прежде чем начать, но я подумала, раз уж начальник принял такое решение… В общем, я думаю, еще одна голова в этом деле нам не помешает.

     – Это точно, не помешает, – миролюбиво ответила Городовая после небольшой паузы и придвинула стул к столу, после чего все присутствующие с облегчением выдохнули и приступили к работе.

                  Следующие три часа группа, пополнившаяся на одного человека, напряженно работала в режиме нон-стоп. Максим в основном молчал, и на протяжении всего времени выглядел напряженным и немного ошеломленным, но для новичка в расследовании таких страшных преступлений, как эти, держался молодцом.