Текст книги "Яблоневый шепот (СИ)"

Автор книги: Ксения Алексеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)

              Старики Королевы тоже не стали артачиться, и сразу же сознались в убийстве Шумина Андрея, подлого шантажиста и наглеца. Характерным в допросах этих двоих было то, что ни один из них не проявил даже тени сожаления о содеянном. В отношении стариков будет назначено еще не одно расследование, чтобы разобраться с событиями тридцатилетней давности, а именно – махинациями, подделкой документов, взятками и еще много чем, что они совершили для того, чтобы скрыть факт рождения своего внука Павла Лаврова. Полицейским, которым предстояло распутывать этот клубок скрытых пластами времени нелицеприятных событий, не позавидуешь. Кстати, куда подевалась Екатерина Лаврова, воспитавшая внука Королевых, они так и не пояснили, не признавшись ни в ее убийстве, ни даже в том, что поддерживали отношения с ней. Наблюдавшая за допросом Городовая, сделала вывод, что женщина все же жива и здорова, и возможно Королевы все же пытались приложить руку к тому, чтобы она исчезла, но она опередила их, и теперь они до смерти боялись того, что она может вернуться и свидетельствовать против них. О, сколько всего она могла бы рассказать о семейных тайнах этого змеиного гнезда, которые наверняка коснулись бы многих неприятных событий и загадок всего города!

                 Какова будет мера наказания за преступления, учитывая возраст преступников и их психическое состояние, предстояло решать суду, но Городовая видела, что местные власти настроены решительно и готовы идти до конца. Одной из главных причин такой решительности, несомненно, являлось то, что для представителей власти всех уровней в этом городе, это был единственный шанс, наконец, освободиться от влияния семейства Королевых, по сей день манипулировавших ими. За долгие годы своей теневой деятельности Королевым впервые не удалось избежать ареста за совершенное преступление и местным властям не терпелось воспользоваться этим, тем более, что в таком резонансном деле, даже всеобъемлющая власть стариков на местном уровне, не могла спасти их от правосудия.

                Об одной из безвинных жертв всего этого кошмара, Городовая горевала больше всего и чем больше она думала об этой смерти, тем больше негодования она вызывала. Это была смерть Юлия. Местные пожарные так и не смогли установить причину пожара в его доме, но этого и не потребовалось. Ответственность за смерть смотрителя кладбища, обожженный до неузнаваемости труп которого обнаружили в доме, хотя и неохотно, взял на себя Антон, как оказалось, давно знавший Юлия. Это единственное убийство, о котором он рассказал без бахвальства и самодовольной ухмылки, не углубляясь в причины своего поступка и не смакуя его детали. Оно было незапланированным, и осуществлялось спонтанно, а потому заставило убийцу, привыкшего все тщательно продумывать и планировать, как следует понервничать. Кроме того, по отрывочным и невнятным показаниям, стало понятно, что Юлий и в темной душе убийцы пытался посеять ростки человечности, но пал его жертвой, так и не дождавшись каких-либо результатов проделанной работы. Однако, судя по тем же показаниям, а также по эмоциям, которые убийца безуспешно пытался скрыть во время своего рассказа, Городовая поняла, что ростки Юлия имеют все шансы на всходы. Нет, убийца ни в чем не раскаивался сейчас, и вряд ли раскается позже, но именно убийство Юлия, единственного во всем мире человека, который без пренебрежения, с уважением и без осуждения относился к Антону, не смотря на то, что догадывался о его маниакальной страсти к убийствам, открыто и без страха смотрел в глаза убийцы, до последнего вздоха, до последней секунды своей жизни, веря в доброту, частички которой непременно присутствуют в каждом человеке, будет персональным кошмаром, с которым убийце предстоит жить до конца своих мерзких дней. Антон Никонов осознавал это и Городовая с удовлетворением наблюдала ужас от ожидания предстоящих мучительных воспоминаний об этом убийстве в его глазах.

                   Все точки над i были расставлены. Городовой развязка расследования облегчения не принесла, как впрочем и всегда. Одно мерзкое семейство с их беспринципностью и вседозволенностью, породившее множество ужасных тайн, бездействие местных властей, игнорирующих проблемы, существующие в их городе, привело к рождению монстра. Скольких еще монстров породило местное общество с его укладом и позицией невмешательства, Городовая предпочитала не думать. Она надеялась никогда больше не возвращаться в это гиблое место, но оставить здесь все на своих местах она не могла и решила сделать все, зависящее от нее, чтобы хотя бы немного переменить ситуацию в этом скверном городишке в лучшую сторону. А начать можно с серьезного разговора с начальником местного отделения полиции, Бикетовым. Этот разговор, разумеется, должен состояться между начальником отделения полиции и кем-то более значимым для него, чем Городовая, но она поклялась позаботиться о том, чтобы сухим из воды за свою работу по охране правопорядка в городе, он не вышел. К тому же ее незабвенный начальник – Владимир Анатольевич, способный помочь ей в этом, оказался полностью с ней солидарен в данном вопросе.

     34

               В провинциальном аэропорту кроме нескольких бесцельно бродивших по залу пассажиров, ожидавших своего рейса, почти никого не было. Тем лучше для небольшой компании из четверых человек – двоих мужчин и двоих женщин, что-то активно обсуждающих и время от времени посматривающих – не подслушивает ли кто. Для того, кому бы это удалось, тема разговора молодых людей показалась бы мало приятной.

     – Такого путаного расследования еще не припомню, – вздохнула Городовая, – как выразился Дмитрий –  все было не тем, чем казалось.

     – Я так рада, что все закончилось! – воскликнула Алена.

     – А я-то как рад, – с улыбкой ответил Крашников. – И, кстати, это расследование сделало меня настоящим параноиком – я и раньше не был доверчивым, но теперь я не верю даже людям в инвалидных колясках!

     – Да, старики в этой истории поразили больше всего. И какая актерская игра – ведь мы повелись на все это как миленькие, – покачала головой Городовая.

     – Наверное, потому что для них это даже не игра – это их образ жизни, – поделился мнением Макс, – они всю жизнь что-то скрывали, притворялись, выкручивались…

     – Но, такое жестокое убийство…

     – А что? Они занимались незаконной деятельностью на протяжении почти всей жизни – для них давно стерлись рамки между добром и злом. Мозг у таких людей работает по другому сценарию – у них своя мораль, свои ценности и понятия чести и достоинства.

     – Да уж, чтобы сохранить в тайне то, что их внук – ублюдок, насилующий женщин, они предпочли убить Шумина, раздобывшего эту информацию. – После этих слов Крашников посмотрел на Макса, – как ты вообще?

     – На душе пусто. Но спокойно. Три года, с тех пор как Лиду изнасиловали, я не знал покоя… не мог спокойно работать, жить, есть, спать. Я сходил с ума от того, что даже не знаю – кто сделал это, искал, метался, но ничего не мог изменить…

               На некоторое время разговор смолк, после чего Макс продолжил:

     – Удивительно, как сложна жизнь – одновременно справедлива и жестока, замкнутый круг. Антон был неплохим парнем, но жизнь изменила его. Он родился не в том месте, не в то время… Работая на богатых престарелых людей, он годами видел и слышал все, чем они занимались, знал многие их секреты и тайны. Но узнав, что они помогли внуку избежать правосудия за изнасилование его бывшей девушки, которая покончила из-за этого с собой, решил восстановить справедливость самостоятельно. Однако, не смог остановиться…

     – Монстрами не рождаются, – задумчиво кивнула головой Городовая. – Но списать все на окружающую среду тоже нельзя. Люди, оказавшись в одинаковых условиях и обстоятельствах, все равно живут в разных вселенных. Взять тебя и Антона – Лида была близким человеком для вас обоих, но Антон перешел ту черту, которая делает нас людьми, и стал зверем.

     – Я еще долго не смогу спать спокойно, – тихо сказала Алена. – В одной только семье  Королевых обнаружилась целая кладезь беспринципных, мерзких недочеловеков… А сколько еще таких семей в округе…

              Все присутствующие невесело улыбнулись, в Крашников сказал:

     – Не зацикливайся на этом. Надо находить положительные грани во всем, что тебя окружает. Иначе, можно закончить как Антон.

     – Ну, одна светлая грань в этом деле точно проявилась, – рассмеялась Алена, – Макс наконец осознал, что не может без меня жить!

     – О, я рад! – Крашников хлопнул Макса по плечу.

     – На самом деле Алена всегда мне нравилась, но мои внутренние демоны не давали мне расслабиться, завести нормальные отношения, – Макс обнял Алену за плечи и поцеловал в макушку.

     – Я тебя очень и очень понимаю, – с улыбкой сказала Городовая, – из-за своих внутренних демонов я чуть не упустила свое счастье.

     – Наверное, это и сблизило нас вначале, когда ты только приехала, – Макс взял за руку Городовую. – Спасибо тебе за все. Тогда я впервые за долгое время почувствовал, что, возможно, еще не все в моей жизни потеряно.

     – Оксана на многих оказывает подобное влияние, – рассмеялся Крашников, – когда-то и я попался на эту удочку.

     – Ах, на удочку, значит, попался, – Городовая ущипнула следователя за плечо.

               В это время прозвучало объявление о начале посадки на рейс до Москвы.

     – Ну что же, не прощаемся, – сказал Крашников и обнял поочередно Макса и Алену. – Подумайте над предложением Оксаны и ее начальника, приезжайте в столицу – будем работать вместе.

                Городовая тоже обняла новых друзей на прощание.

     – Приезжайте в любом случае, даже если решите отказаться от этой работы.

     – Мы подумаем. Обещаю, – сказала Алена и смахнула слезу, предательски выкатившуюся из глаза. – Но сначала – отпуск. Причем, чем дальше отсюда – тем лучше.

                Предъявив билеты и получив посадочные талоны, Городовая и Крашников отправились на посадку.

     – Интересно, а нам дадут отпуск? – прошептал Крашников на ухо Городовой.

     – А как же, целых три дня! – рассмеялась Городовая. – Разве наш незабвенный шеф тебе еще не звонил? Скоро нас ждет очередное дело!

     – Нас? Мы поедем вместе?

     – Конечно вместе. Ты ведь еще зеленый стажер, ты должен многому научиться у меня!

     – Думаю, начнем прямо сейчас, а-то я уже забыл как надо целоваться!

•  

     1

                   Не прошло еще ни одного дня, чтобы она не сожалела о том, что сделала. Минул уже почти год, но она точно знала, что может до мельчайших подробностей вспомнить каждую минуту того злополучного дня, каждое слово, произнесенное ими двоими тем вечером, и каждый его взгляд, во время той последней минуты перед расставанием. Она знала, что помнит, но не позволяла себе думать об этом.

                   Вот и сейчас, при взгляде на влюбленную парочку за соседним столиком, она пыталась блокировать настойчиво всплывающие  воспоминания о единственном мужчине, которого по-настоящему любила и с которым рассталась, вопреки взаимному чувству, в самом начале развития их отношений.

                    Звякнул колокольчик над входной дверью в кафе, помогая ей отвлечься от грустных мыслей и пустых сожалений. В помещение вошел статный, седоволосый, привлекательный, несмотря на солидный возраст, мужчина и направился прямиком к ее столику.

     – Привет, дорогая! –  мужчина по-дружески похлопал по плечу ожидавшую его женщину и уселся напротив.

     – Привет, шеф!

     – Как ты? Вид у тебя не важный…

     – Спасибо на добром слове. Я в порядке.

     – Ну да. Оно и видно. Ну, дело твое. Я тебя не поэтому сюда пригласил.

     Мужчина в один миг посерьезнел и произнес:

     – Тебе предстоит дальняя поездка.

     Женщина, тяжело вздохнув, устало ответила:

     – О, боже… Я дома-то только второй день …

     – Оксана, я все понимаю, но больше мне отправить некого.

                  Ну, а как же. Ведь она – Городовая Оксана Евгеньевна, один из лучших следователей Особого отдела, занимающегося расследованием самых сложных и неочевидных преступлений на всей территории России, начальником которого является Владимир Анатольевич Годун, ее бесподобный шеф.

     –  Я устала… Честно говоря, не готова куда-то ехать... У меня есть выбор?

                  Несмотря на произнесенные слова, казалось, что женщина только делает вид, что сопротивляется, просто для поддержания разговора. На самом деле ей было абсолютно без разницы, где придется встречать очередной рассвет.

     – Ну… Если бы у тебя был выбор – я бы сейчас здесь не сидел.

     – Понятно. Когда я еду?

     – Сегодня. В ночь. Билеты я уже забронировал.

     – Билеты? Я еду не одна? – равнодушно поинтересовалась Городовая.

     – Нет. Одна. Сначала три часа самолетом, а потом, восемь часов – поездом.

     – Далековато.

                   На удаленность места, где ее ждет очередное задание, ей тоже было глубоко наплевать, но некоторое время назад она приобрела навык худо – бедно делать вид, что ее интересует собственная жизнь.

     – Ты даже не спросишь – куда именно ты летишь, и что за дело тебя ждет? – Владимир Анатольевич с отеческой обеспокоенностью смотрел на своего лучшего следователя.

     – А зачем? Что это изменит? Узнаю по ходу дела.

                   Начальник несколько секунд обдумывал то, что хотел сказать далее, и после некоторых сомнений решился:

     – Извини, но… Позвони ему.

                    Городовая посмотрела на Владимира Анатольевича долгим, до костей пронизывающим безысходностью взглядом, и глухо ответила:

     – Не могу. Я все испортила. И испорчу снова.

                   Над столиком снова нависла тягостная тишина, которую первым прервал Владимир Анатольевич:

     – Тебе незачем так себя мучить. Все ошибаются, это бывает. Но это не значит, что не нужно пробовать.

                    Городовая молча покачала головой, словно соглашаясь, но ее начальник знал, что этот жест ничего не значит. Пока она сама не примет решение двигаться дальше – любые разговоры бесполезны. Это пугало и тревожило Владимира Анатольевича – он знал Городовую давно и был рядом с ней в разные времена – как в хорошие, так и в тяжелые, но никогда еще она не была, по его мнению, в настолько отчаянном положении. Ничто не вызывало в ней ни малейшего эмоционального отклика, она казалась равнодушной абсолютно ко всему, перестала следить за собой, делая все необходимое механически, на автомате, проживала череду дней по инерции, у нее словно отсутствовал стимул в жизни. Несколько раз он наблюдал за ней в компаниях коллег и друзей, когда казалось, будто она увлечена общением и искренне улыбается людям, но стоило ей остаться – как она предполагала – в одиночестве, мгновенно возвращалось то же отрешенное, безразличное ко всему, выражение лица. Владимир Анатольевич делал все что мог, чтобы отвлечь ее от дурных мыслей и вообще был готов пойти на любые меры, чтобы хотя бы попытаться спасти своего друга и по совместительству, подчиненную, от нее самой. Нет, он не думал, что она попытается совершить суицид или еще какую-нибудь глупость в этом роде – для этого Городовая была слишком умным и здравомыслящим человеком. Но она словно замерла, остановилась, никуда не двигалась, не развивалась, плыла по течению, со свойственной ей упертостью, теряя драгоценное время, которое могла бы использовать совершенно иначе.

                   До той злополучной прошлогодней командировки, проведенной в маленьком, затерянном в горах, городке, на севере страны, где она вместе с талантливым и перспективным, но неопытным следователем Крашниковым Дмитрием Сергеевичем, раскрыла преступление, масштабы которого вышли далеко за пределы провинциального городка, и повергли в изумление многих специалистов, хоть сколько-нибудь ориентирующихся в подобных вопросах, по всей стране, и где нашла свою самую большую любовь, в лице того же самого следователя Крашникова, Городовая была полна сил и энергии и, пусть иногда проявляла неуверенность, но всегда отличалась целеустремленностью и здоровой амбициозностью.

                  Из той поездки она вернулась уставшей и немного расстроенной, но не более того. Ее настроение казалось вполне объяснимым, ведь ей пришлось вернуться на службу, расставшись с Крашниковым, всего через неделю после того, как они перестали скрывать свои чувства от самих себя и признались в них друг другу. Однако, вскоре выяснилось, что следователи разъехались не по долгу службы – на время, а окончательно расстались и инициатором разрыва отношений была сама Городовая. Сказать, что знакомые и близкие люди из окружения Крашникова и Городовой, были удивлены таким финалом их романа – не сказать ничего. Людей, более подходящих друг другу, чем эти двое, и представить было нельзя. Городовая и Крашников без сомнения, являлись половинками одного целого и действительно долго ждали, пока судьба их сведет. Их союз был настолько логичен и очевиден для всех окружающих, что их расставание казалось какой-то злой шуткой, ошибкой, которая не может иметь места в этой истории. Однако, прошло некоторое время, и стало понятно, что эта ошибка и есть реальность.

                    Владимир Анатольевич сразу понял, что для Городовой этот разрыв не пройдет бесследно – такой уж она человек, тем более, что на его памяти, это был единственный случай, когда она действительно полюбила мужчину. Оксана всегда была настоящим интровертом, одиночкой, и довольно трудно сближалась с людьми, не допуская ни малейшего проникновения в свой внутренний мир. Но к начальнику с первой встречи относилась как к старшему товарищу и со временем стала доверять ему настолько, что делилась многими вещами, но только теми, которые действительно имели большое значение для нее. Городовая никогда бы не рассказала о своих чувствах к кому-либо, если бы не была в них уверена. В случае с Крашниковым она поделилась. Она рассказала об этом по телефону, и Владимир Анатольевич во время того телефонного разговора, за много тысяч километров чувствовал – как она счастлива.

                   Теперь он так же остро чувствовал, как она несчастна. И с каждым днем она погружалась в темную пучину безразличия к себе и к своей жизни, все глубже. Близкие друзья Городовой, к числу которых относился и Владимир Анатольевич, не отступали и делали все возможное, чтобы вытащить ее из этой пучины, однако, в последнее время становилось все очевиднее, что они проигрывают эту битву. Помочь Городовой мог только один человек в этом мире – она сама, и остальным не оставалось ничего, кроме как ждать, когда она выйдет из своего кокона и позволит себе двигаться дальше.

                  За последние месяцы Владимир Анатольевич предпринимал множество попыток выяснить причины разрыва отношений двух следователей, но безуспешно. Только однажды Оксана обмолвилась, что Крашников – лучшее, что случалось с ней в жизни. Больше Оксана не говорила на тему этих отношений и прерывала все попытки шефа вывести ее на разговор.

                  В какой-то момент Владимир Анатольевич настолько растерялся от происходящего с Оксаной, что не нашел иного способа разобраться в ситуации, кроме как попробовать выяснить подробности у второй – пострадавшей – стороны. У Крашникова. Но, оказалось, что тот и сам ничего не понимал и, судя по всему, безмерно страдал еще и от того, что не знал о причинах, из – за которых весь его мир в одночасье рухнул. Владимир Анатольевич так проникся к следователю, что между ними возникла довольно тесная связь и с тех пор они стали частенько общаться с Крашниковым по телефону. Сначала они были друг для друга кем-то вроде союзников, абсолютно разных, но объединенных беспокойством за дорогого для них обоих человека – Городовую. Однако, со временем оказалось, что несмотря на разницу в возрасте и в жизненном опыте, у мужчин довольно много общего и схожие взгляды на многие жизненные позиции. И хотя они оба давно поняли, что в случае с Городовой не остается ничего, кроме ожидания, их общение продолжилось, а в последнее время уже стало совсем теплым, даже дружеским, и тема, объединившая их несколько месяцев назад, теперь в разговоре всплывала довольно редко.

                  И так как, на данный момент, Владимир Анатольевич не мог сделать для Городовой ничего, кроме как загрузить ее работой, чтобы у нее оставалось как можно меньше времени наедине с собой и своими мыслям, он старался как мог, направляя ее на самые гиблые расследования в такие глубинки страны, которых на географической карте не всегда отыщешь,  надеясь, что выход из зоны комфорта и провинциальный  колорит каким-либо образом растормошит ее.

     – Ну что же, Оксана, через пару часов я сброшу тебе на электронку информацию о рейсах и документы по делу – то, что удалось заполучить, чтобы ты успела ознакомиться с ними во время поездки. Вылет в половине восьмого вечера из Шереметьево, поезд в половине двенадцатого и к десяти утра завтрашнего дня ты будешь на месте. Одевайся теплее, там на десять градусов холоднее, чем у нас.  Если возникнут вопросы – позвонишь мне.

     Городовая равнодушно кивнула головой. Через пару секунд она бросила еще один короткий взгляд на милующуюся пару за соседним столиком, поднялась со своего места, и коротко попрощавшись с начальником, вышла из кафе в душный августовский день, сопровождаемая хрустальным звоном колокольчика над дверью.

     2

                   Посадочные места в самолете оказались отличными, соседи – не болтливыми, даже беспокойных маленьких пассажиров на рейсе не было; пересадка и поездка на поезде прошли идеально – чистота в вагоне, полное отсутствие звуков шуршащей фольги, с завернутой в нее курицей, и характерных вагонных ароматов. Но Городовая отставила все это без должного внимания. Она, как всегда в последнее время, не чувствовала ничего, кроме усталости. В какой-то момент поездки Городовую посетила неожиданная мысль – она подумала о том, что ее состояние, возможно, слегка вышло за рамки нормального и что она сама довела себя до этого. Ей и раньше приходили в голову подобные мысли и беспокойства от осознания данного факта она не испытывала. Но, на этот раз, глядя на белоснежную скатерть на столе вагона-ресторана и живые цветы в стеклянной, безупречно чистой вазе, она мельком подумала, что ей приелось это вездесущее чувство усталости и возможно, ей хотелось бы почувствовать что-то кроме нее. Вряд ли она сможет самостоятельно выбраться из этой бездны безразличия ко всему миру и к себе, в частности, но… возможно пора попробовать. Однако, не сегодня.

                   На момент прибытия к месту назначения, эти призрачные, почти нереальные, проблески желания Городовой что-то изменить в своей жизни, снова бесследно исчезли. Она плыла по течению, которое занесло ее в очередную, забытую Богом, российскую глубинку, где ей предстояло оказать содействие в расследовании какого-нибудь гадкого преступления, после чего снова вернуться к своему одинокому, унылому существованию.

                   Однокомнатная квартира на третьем этаже, которую снял для нее Владимир Анатольевич, оказалась одной из квартир двухподъездного трехэтажного дома, застройки времен молодости самого Владимира Анатольевича. Не сказать, что квартира была самой лучшей – наверняка оптимальное соотношение цены и качества, но дом находился в самом старом районе города, как и большинство важных объектов городской инфраструктуры, включая местное отделение полиции, где Городовой предстояло провести немало времени, а это имело первостепенное значение.

                   Бросив небольшую дорожную сумку в прихожей, Городовая сразу же отправилась в душ, даже не удосужившись осмотреть квартиру полностью. Горячие струи воды освежили тело и немного сняли усталость. Несмотря на то, что следователь не спала всю дорогу, спать ей не хотелось. В последние месяцы она вообще старалась спать как можно меньше. Это никоим образом не было связано с кошмарами, которые беспокоили ее раньше, сопутствовали каждому расследованию, в которых она принимала участие, и являлись своего рода путеводными нитями в работе для нее. Когда-то эти кошмары тревожили ее, а зачастую пугали настолько, что она считала их своим проклятьем или результатом наследственных нарушений психики. Они покинули ее одновременно с разрывом отношений с Крашниковым. Поначалу она не думала о них, но в последние месяцы даже немного скучала по ним. А все потому, что ей стали сниться сны намного хуже, чем эти кошмары. Ей снился Крашников, его глаза, руки, объятия… Она не могла выносить этого слишком часто, и потому старалась как можно дольше обходиться без сна.

                    Высушив волосы феном, и собрав их в конский хвост на затылке, Городовая, не утруждая себя нанесением косметики, облачилась в форменную одежду, и мельком взглянув в зеркало, вышла из квартиры, направляясь в отделение полиции, где ее уже ждали местные блюстители правопорядка.

                    Оказалось, что местное отделение полиции находится на этой же улице, примерно в двухстах метрах от подъезда дома, в котором остановилась Городовая. Поэтому, спустя каких-то несколько минут, следователь уже беседовала с полицейским в дежурной части отделения полиции, пытаясь пробиться к донельзя занятому начальнику.

                   – Начальник занят. Существуют часы приема – ознакомьтесь, на доске объявлений позади вас, – дежурный в третий раз пробубнил стандартный ответ для посетителей, не поднимая глаз на Городовую.

     – Вы не поняли, ваш начальник сам меня пригласил, – следователь снова постучала в стекло, отгораживающее дежурного от посетителей. Она настойчиво смотрела прямо на полицейского.

                 В конце концов, дежурный не выдержал сверлящего взгляда настырной посетительницы и тяжело вздохнув, снизошел до того, чтобы взглянуть на эту назойливую гостью и дать ей отповедь в лучших провинциальных традициях, но осекся, увидев форменную одежду с капитанскими погонами. Он недовольно проворчал:

     – Чего сразу-то не сказали… Пятый кабинет, проходите.

                  Городовая, по долгу службы, побывала во множестве городов – больших и маленьких, и имела честь общаться с таким количеством различных начальников – чиновников – администраторов и им подобных, что ее почти невозможно было удивить. А в том равнодушном ко всему состоянии, в котором она пребывала в последние месяцы, в ней вообще трудно было вызвать какой-либо эмоциональный отклик. Однако, начальнику местного отделения полиции удалось почти невозможное – он сумел, ни много ни мало, разозлить Городовую.

                   Среди разного рода начальников, в том числе в органах внутренних дел, таких неприятных во всех отношениях, типов, встречается немало на просторах нашей необъятной родины. Майор полиции Бикетов был если и не самым ярким представителем начальников такого типа, то очень близким к этому.

                    Все началось с приветствия, которое последовало за тем, как Городовая вошла в кабинет к Бикетову, а точнее с его полного отсутствия, если не считать оценивающего, липкого взгляда, ощупавшего гостью с головы до ног. Начальник отделения не удосужился не только не встать навстречу приглашенному специалисту или поздороваться, но даже убрать ноги в грязных ботинках с рабочего стола, на котором, к слову сказать, находилось огромное количество различных папок и бумаг, вперемежку со скомканными салфетками, заляпанными каким-то жиром. Бикетов был занят воркованием по сотовому телефону, хотя за несколько секунд до этого, в ответ на ее стук в дверь, прокричал «Входите!». После, он, как ни в чем не бывало, продолжил личный разговор, в то время, как Городовая, на тот момент все еще безразличная ко всему, прошла к одному из свободных стульев возле стены и присела, так и не дождавшись приглашения.

                  Через пару минут Бикетов нехотя оборвал свой телефонный разговор, не убирая ног со стола, с неудовольствием уставился на гостью и крякнул:

     – Ну, будем знакомы?

                  Городовая посмотрела на Бикетова пустым взглядом и тихим голосом представилась. Помолчав несколько секунд, видимо потратив их на запоминание имени прибывшего из столицы следователя, Бикетов продолжил знакомство:

     – И как у вас получилось дослужиться до следователя в этом Особом отделе?

                   После заданного вопроса, с ярким акцентом на последнем словосочетании, начальник отделения полиции плотоядно хмыкнул, очевидно посчитав свой вопрос чрезвычайно остроумным. Однако Городовая и на это отреагировала в своем обычном, в последнее время, стиле, ровно, без каких-либо эмоций:

     – Была приглашена, разумеется. Я служила патологоанатомом, совмещая службу с обучением в медицинском институте, а после почти годичной стажировки, приступила к службе в качестве следователя Особого отдела.

     – Патологоанатом… уважаю…

                   Бикетов оказался под впечатлением от этой холодной, как танк, столичной штучки. Сам он когда-то работал слесарем, получив годичное образование в профессиональном училище сразу после армии. Позже, он все же получил высшее юридическое образование, параллельно делая карьеру в полиции. Никакой тяги к учебе он никогда не испытывал, но без высшего образования не видать бы ему должности начальника. И потому, во время учебы в университете, он стремился всячески избегать процесса обучения, и за все время фактически находился на занятиях не более пяти раз в учебном году, и если бы его спросили, то выяснилось бы, что он даже толком не знал, какой факультет в итоге окончил.

                  А здесь – патологоанатом… Бикетов еще раз окинул Городовую с ног до головы, оценив большую грудь и стройные ноги, и решив, что при первой же возможности, обязательно попробует разбудить в ней страсть, приступил к изложению своей версии обстоятельств, приведших к этой их замечательной встрече, без проволочек перейдя на «ты».

                – Ты, наверное, поняла, что город у нас небольшой, – начал Бикетов. – Все друг друга знают. И знают – кто тут главный, хотя занимает не самую высокую в городе должность. – Он самодовольно усмехнулся, имея ввиду, конечно же, себя любимого. – Но, всему свое время. Однако, в последнее время все идет не так, как… хочется. А мне просто необходимо, чтобы все было так, как надо.

                   Городовая довольно долго слушала невразумительные речи Бикетова, пронизанные осознанием собственной крутости и величия, и размышляла о том, какие нынче низкие требования предъявляются к руководителям провинциальных полицейских отделений. Тем временем, тот продолжал развивать свою мысль: